| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Спустя минут пять в Кухню спустилась тетка Августа. Решив, что ей уж теперь все равно не уснуть, она собралась побаловать себя сладеньким... Налила чайку, распахнула буфетную дверцу...
— Привет... — сказали Зелепусы, все еще находясь "в образе".
В этот раз на ее крики сбежалось куда меньше народу...
Когда все утихло и незадачливую паникершу под конвоем отправили спать — хватит, мол, шляться по ночам и будить нормальных людей, — виновники переполоха вылезли из своего убежища и отправились шататься по коридорам в поисках новой жертвы. Очень уж им понравилась эта шутка!
Но, увы! — утомленный Замок крепко спал. Тогда они пробрались в первую попавшуюся комнату и спрятались там под кроватью...
...Стоит ли говорить, что это оказалась спальня злополучной тетки Августы?..
* * *
* * *
* * *
...Зимние дни текли неспешной чередой и Каггла временами ловила себя на том, что ее прежняя жизнь становится сном — бледным и почти забытым...
Заснеженный мир вокруг — яркая картинка с рождественской открытки — был тих, светел и почти необитаем. Солнце, ледяные ножны реки, сверкающие снега, спящий лес, прозрачное небо — и дорога, уводящая к горизонту...
Однажды она спустилась в Кухню рано утром. Пьеттро разжигал очаг.
— Что это?.. — спросила она, заметив в его руке смятый клочок бумаги.
— Для растопки ... — равнодушно отозвался слуга.
— Дай-ка мне... — велела она.
Это напоминало пергамент. В глаза бросились незнакомые письмена, похожие на руны.
— Что здесь написано? — требовательно спросила Каггла.
Пьеттро пожал плечами.
— Сколько ты уже сжег, варвар?
Пьеттро потупился и сделал вид, будто ему стыдно. Потом заявил с вызовом:
— Не всякое чтение приносит пользу!
— Не твое дело... — резко ответила Каггла. — Ступай...
Слуга замешкался, неловко топчась на месте, словно что-то мешало ему уйти. Его получеловеческое лицо приобрело хищное выражение.
— Ступай прочь! — прикрикнула хозяйка.
Заяц, вместо того чтобы, покорно согнувшись в поклоне, исчезнуть за дверью, шагнул вперед. Тогда Каггла схватила серебряный колокольчик, коим обычно вызывала слугу, и который, как она уже поняла, имел непонятную власть над ее странным прислужником, и сделала вид, что намерена швырнуть изящную вещицу в огонь камина, жарко пылавшего в углу.
— Нет! — умоляюще вскрикнул Заяц. — Я — ухожу...
Выждав, пока его шаги стихнут, она вскочила и, одним прыжком оказавшись у двери, закрыла ее на ключ.
Но напрасно вглядывалась она в чернеющие на пожелтелых страницах знаки. Они ничего не говорили ей. В Кухне было темновато, и Каггла подсела к окну. Едва лучи бледного зимнего солнца упали на ветхий лист, как молчавшие доселе письмена вдруг чудесным образом сложились в слова, понятные и знакомые.
"... среди пришедших Извне было мало женщин... Но Ахайя спросил себя: "Разве я не есть бог? — раз Он создал меня по образу и подобию Своему..." И взяв в горсть прах, дунул — и прах обратился в человека... И возгордился он и стал умножать число Людей, но те, что пришли с ним роптали, ибо созданные им не имели настоящей души и легко становились добычей иных духов... Ахайя же терял силы, потому как дарил свое Дыханье новым.... он стал забирать энергию у тех, что пришли с ним, — ведь он сам когда-то дал им ее для продолжения жизни...И тогда двое его учеников тайно сбежали..."
Каггла не знала предыстории появления людей в чужом мире — и могла лишь догадываться о роли Ахайи и том, как это случилось. По обрывочным фразам она поняла так, что пришельцы были то ли изгнаны, то ли стали жертвами какой-то случайности... До того, как она сама "провалилась" в картину, Каггла решила бы, что перед ней фантастический роман или сказка, но теперь она воспринимала скупые строки как повествование о реальных событиях.
Потом она прочитала как, расплодившись, Племя Людей стало теснить другие расы, коим издавна принадлежал тот мир. Ослабленные междоусобными распрями, они не смогли дать достойного отпора пришельцам, и Люди уничтожили многие из них...
Мечты Ахайи о справедливом переустройстве собственного мира " с самого Начала начал" — выродились в череду кровавых бесконечных войн в чужом. Виноваты ли в том были обстоятельства, боги, — или несовершенство его собственной души? Пергамент подтверждал последнее...
-...Госпожа неправильно читает... — спустя несколько дней сказал Заяц. — Надо закрыть глаза и приложить ладонь к листу. Иначе вам жизни не хватит, чтобы одолеть их все...
Каггла едва дождалась восхода солнца...
Последовав совету слуги, она положила ладонь на недочитанную страницу и тут же отдернула руку: ее словно пронзило разрядом тока! Но природное упрямство Гилленхартов взял верх над болью и, притерпевшись, она закрыла глаза... Боль вскоре исчезла, и перед ней потекли удивительные картины, такие ясные и отчетливые, точно она видела все описываемое наяву: действие разворачивалось перед ее мысленным взором, как на экране волшебного зеркала.
Она видела суровые лица воинов, отправлявшихся в дальние походы....Следуя стопами воителей, она наблюдала жизнь молодого Королевства — тучные нивы и пастбища, огромные стада овец и коров, маленькие селения, зажатые подступающими со всех сторон кудрявыми лесами, полными зверя и птицы.... Посреди каждого поселения находилась обязательно круглая молельня, где висел золотой диск, символизировавший солнце. Но чем дальше уходило войско, тем мрачнее становились картины ...
Вековые леса и болота кишмя кишели разными гадами, реки коварно меняли вдруг течение своих вод, норовя потопить незваных, земля трескалась у них под ногами и огромные расселины уходили, казалось, к самому сердцу мира...
С истинно человеческим упорством Ахайя и его воины продолжали свой путь, великой кровью одолевая все преграды. Рубили заколдованные леса, разжигая костры, — гигантские деревья с черными листьями стонали и корчились в огне, точно живые, — и свет пламени, зажженного человеческой рукой, прокладывал дорогу солнцу. И не только жажда золота или иных сокровищ вела их вперед, но и унаследованное от предков стремление знать, — что же там, за вечно ускользающим горизонтом?..
...Настал день, когда людское воинство достигло водных рубежей. За ними лежала Вальгесста — таинственная и прекрасная... Ее обитатели предпочли заключить мир с воинственными пришельцами. Но благоразумия Людей хватило ненадолго...
"...Забыв о старых клятвах, они затеяли бесконечную, кровопролитную войну с Древними... Те защищались как могли: в ход пошла самая страшная магия. Так появилось то, что ныне именуется Тьмой..."
И вот однажды, после очередного поражения, один из магов Вальгессты проклял Ахайю — первого Короля людей — за то, что он со своими воинами разорил его землю.
" Пусть оживают твои сны!.." — сказал он, перед тем как сгореть на костре. Ахайя лишь засмеялся в ответ: "Знал бы ты, что мне снится!" Маг тоже улыбнулся, корчась от боли, ибо огонь уже лизал его волосы и что-то крикнул в ответ, но ветер и треск горящих деревьев заглушили его слова... И это было плохо: не зная слов заклинанья, нельзя снять проклятье..."
"...И в ту же ночь Короля стали мучить кошмары ... Проснувшись, он обнаружил, что сон обратился в настоящее... Рожденные им чудовища были из плоти и крови, они плодились и размножались, и он не властен был что-либо изменить... Он перестал спать, но сон побеждал волю человека, сковывая воспаленные бессонницей веки, — и на свет появлялись новые созданья. Одно из них убило почти всю его семью, и Король сошел с ума. Это едва не стало концом всего: больное воображение вызывало к жизни самых ужасных тварей. Люди научились сражаться с ними, но, умирая, чудовища становились принадлежностью Тьмы и, в свою очередь, охотились за душами людей.... Тогда решено было убить Безумного Короля, но одна из служанок, подкупленная магами Вальгессты, напоила его соком бессмертья..."
... Остаток дней своих Ахайя потратил на строительство Храма Солнца — в противовес созданной им же самим Тьме. Однако проблески разума становились все реже, а порождения его затмений — все сильнее и чудовищнее. Уцелевшие ученики, — те двое, что успели покинуть его, — тайно от Учителя создали Темную Башню — особым образом замкнутое пространство, куда и заключили Безумца, дабы нейтрализовать его силу: "...Последние оставшиеся из тех, что когда-то пришли вместе с Ахайей, сотворили Темную башню — Башню Забвения — великое Ничто, превращающее в несуществующее все, что попадало внутрь. Хитростью им удалось заключить Безумного в эту ловушку..."
Чтобы запустить в действие механизм западни, создателям пришлось растратить всю свою жизненную энергию, — и ее тайны, казалось, умерли вместе с ними...
С пленением Проклятого Короля пришел конец безраздельному владычеству Людей в завоеванном ими мире: созданные разумом Безумца вольфорранны, тьетли, великаны, драконы, агилы, и многие-многие другие, заявили о своем праве на жизнь и свет Солнца, и Людям пришлось смириться. Со временем кровь Людей и вовсе смешалась с кровью племен, порожденных безумной фантазией...
На этом рукопись обрывалась.
Донельзя раздосадованная этим обстоятельством, Каггла пристала к Зайцу с расспросами, но тот понятия не имел, о чем идет речь.
— Но где же ты взял этот ларец? — спросила она, наконец, поняв, что толку от него не добиться.
-Купил у заезжего тьетля... — равнодушно отвечал слуга. — Среди барахла, которым торгуют эти прохиндеи, частенько встречаются занятные вещицы...
— Встретишь его — спроси, нет ли у него продолжения... — велела Каггла.
Пьеттро усмехнулся:
— Тьетли редко возвращаются в те места, где уже один раз побывали...
— Почему?
— Да мало ли... — продолжал улыбаться слуга. — Вдруг их неласково примут...
* * *
* * *
* * *
* * *
... Старик и его молодые спутники продолжали свой неспешный путь.
— Надо быть осторожными, очень осторожными на дороге... — поучал старик новых друзей.
— Что, разбойнички шалят? — беспечно поинтересовался Ла Мана.
— Бывает... Но я — про другое толкую... — и взяв в руку увесистый камешек, старик огляделся и с неожиданной силой бросил его в сторону.
Камень, пролетев несколько, вдруг словно завис в воздухе и стал падать на землю — медленно-медленно...
— Что такое? — удивились разом его спутники.
— Вот! — поучительно поднял вверх палец старик. — Там, значится, Чертова Дыра... Место такое, где время по-иному течет — быстрее или медленнее. Можно в такую передрягу угодить, что и не выберешься... Местные дороги называют еще Тропами Короля Игнация: говорят, именно тут дед теперешней королевы проходил с остатком своих войск, а по пятам за ним гналась разная нечисть. Вот Король, чтобы следы замести, и устроил разные ловушки — ежели просто идти, то до Королевства вовек не добраться, хотя пути тут — крылану день лету... Потом, правда, стали поговаривать, что и нечисть намутила здесь всего вдоволь. Да кто только теперь разберет! — давно дело было, а ухо до сих пор надо держать востро... — и старик тяжело вздохнул. — Оно, конечно, ничего, если в замедление попадешь — иные через мно-о-го лет домой возвращались, которые даже помолодевши... Порой, их уж и встретить некому было.... А иные — в одночасье стариками становились, а то и не возвращались вовсе. Так-то вот...
— У нас по дороге товарищ пропал... — сказал Юстэс. — Исчез прямо на глазах, вместе с телегой и возницей, — мы и оглянуться не успели!
— Значится, либо возница опытный был: нырнул в перекат — это там, где два разных места словно притягиваются друг к дружке, — и за один шаг оказался далеко отсель, либо... Может, и не свидеться вам боле...— "утешил" старик.
К вечеру они достигли предгорья.
-Здесь заночуем, — распорядился старый, — а утром, глядишь, будем в столице, если я найду подходящий перекат...
Путники развели костер, поужинали. На склонах гор тоже кое-где засветились редкие огни.
— Сторожевые вышки... — пояснил старик. — Уцелевшие после нашествия нигильгов ушли в горы, — я вам про то рассказывал... Люди все еще бояться Долины, только пастухи сюда спускаются да бродят искатели приключений вроде вас...
Словно в ответ на его последние слова, из темноты к костру вышел человек, закутанный в теплый плащ. Ла Мана схватился за меч.
— Вечного солнца! — приветствовал их незнакомец.
— Тебе того же... — спокойно отвечал старик. Его молодые товарищи настороженно наблюдали за пришельцем, ловя каждое движение нежданного гостя.
— Со мной еще четверо, — сказал человек, — дозвольте нам остаться на ночь у вашего костра — вместе веселее будет...
Старик вопросительно посмотрел на остальных.
— Тебе решать, старче... — буркнул Ла Мана. — Мы местных обычаев не знаем...
— Зови своих друзей, — кивнул старик пришельцу, — мы на них поглядим...
Человек негромко свистнул и рядом с ним выросли четыре одинаковые фигуры. Старик довольно долго вглядывался в их лица, а потом приглашающе указал рукой на траву возле костра.
Ночные странники оказались людьми разговорчивыми. Доставая из дорожных мешков нехитрую снедь — сыр, вяленое мясо, овощи, хлеб, — они охотно поведали о себе. Все пятеро были родными братьями и направлялись в деревушку, расположенную высоко в горах.
— Тут идти-то осталось — нет ничего, — говорил старший из них, тот, что первым вышел к костру, — только ночью в деревню никого не пустят...
Из разговора выяснилось постепенно, что отправиться в дальнюю дорогу людей вынудила беда: в той деревне умирал дальний родственник братьев и сородичи позвали их "защищать его душу".
— Как это? — поинтересовался Юстэс. — На похороны, что ли? А если он не умрет?
Братья воззрились на него в крайнем недоумении.
— Зачем бы родные стали нас попусту тревожить? Дорога-то неблизкая и опасная... Раз зовут, значит точно знают. Такими вещами у нас не шутят...
— Да откуда же им знать? — настаивал на своем Гилленхарт, хотя старик уже несколько раз незаметно толкнул его локтем в бок.
— Им знать и не положено, — насупился старший из братьев, — на то вещуны есть. Они — знают...
-Мои друзья издалека и никогда не были в этих краях... — вмешался старик, желая прекратить расспросы.
— Издалека?..
Наступила долгая пауза. Братья настороженно переглядывались между собой, точно ведя неслышный разговор. Ла Мана демонстративно занялся едой, будто все происходящее его вовсе не касалось.
— Вроде вы не похожи на нечистых... — промолвил наконец один из братьев. — Иначе б не сидели у огня...
— А хотите, пойдемте завтра с нами? — вдруг предложил старший. — Если вы — люди... Нам силы — во как нужны!
— Мы подумаем... — неопределенно ответил Ла Мана. — Теперь же пора и об отдыхе позаботиться.
Братья согласились с ним и старший отправил двоих собирать хворост.
— Побольше натаскайте, чтоб на всю ночь хватило...
Один из них, собирая сухие ветки, наткнулся на странный череп. Неприбранные кости частенько попадались здесь, но этот — обугленный, приплюснутый, с косо вырезанными овальными глазницами, не принадлежал ни человеку, ни животному...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
