— Абсолютно верно. Мне казалось, что ветеран Аластор, с его опытом и боевым задором пробудит в Гарри интерес к защите с иной стороны. Опять мимо. Да что уж тут говорить, прочтя карточку из шоколадных лягушек и узнав, что грядущий директор победитель последнего темного мага... и ни разу не прийти за помощью, ни с просьбой обучить, ни с просьбой подготовить. И лишь очередная опасность для жизни вынудила его снова ненадолго взяться за ум. Ведь это я заставил Крауча кинуть имя Поттера в кубок.
— Ч-чего? — челюсть просто отвалилась от всепоглощающего шока.
— Изначально Барти Крауч прибыл в Хогвартс с единственной целью: вызвать Поттера, допустим, на отработку, пырнуть его тихонько ножичком и сбежать к хозяину. Я же просто наложил чары внушения на, как я думал, Аластора, дабы Кубок вписал имя четвертого чемпиона. Крауч же, возникшую из ниоткуда навязчивую идею, представил, как порождение собственного сознания, и поспешил преподнести своему Лорду. Свежеиспеченный 'гениальный' план, оправдывавший гибель школьника на турнире.
— А как-же министр Фадж пошел на такое? Ну, согласился и на дементоров, и на Турнир...
— До последнего времени мы с Фаджем были в одной лодке. И множество забавных сценок разыграли, вводя в заблуждение прочих. Вначале он прислушивался к моим словам о возможном возрождении Волан-де-Морта, и соглашался с необходимостью как подготовки Избранного, так и создания его образа. Но... после Чемпионата мира по квиддичу и тогдашнего инцидента с пожирателями... да и кучи провальных мелочей, твоя победа на Турнире стала для него ударом под дых. И внезапно он испугался, что Альбус Дамблдор под знаменем Гарри Поттера свергнет его с престола. А возрождение Темного лорда неминуемо подводило к отставке. Ибо Фадж не человек войны, и перевыборы в пользу 'боевого' министра становились вопросом времени. А как известно тот, кто жаждет власти, меньше всего её заслуживает.
Мысли путались в голове от откровения директора. Почему он все это говорит? В чем хочет раскаяться? Или втирается в доверие?
— А вы профессор? Вы не жаждете власти?
— Нет, Гарри, — спокойно ответил Дамблдор. — Когда-то в далекой молодости может быть. Мечты-мечты. Я прочитал слишком много книг и слишком силен как волшебник, скажу без лишней скромности. И мой величайший недостаток в том, что я жажду изменить людей к лучшему зачастую помимо их воли. А это недопустимо. Одари меня кольцом власти, и через меня, через мою жажду творить и навязывать добро совершались бы ужасные вещи.
— Может и нужно так, если люди и не могут иначе? Возможно, если алкоголик не хочет лечиться, его стоит избить и посадить на цепь, для его же блага? Если они слишком слабы, чтобы изменить себя? Слишком никчемны?
— Тогда мы должны просто позволить им умереть, — горько признал Дамблдор. И выдавил грустную улыбку краешком губ. — Ты меня очень хорошо понимаешь, но... не в нашей власти отнимать главный дар человечества — свободу выбора. И для людей подобных нам, главный соблазн — осчастливить всех, и чтоб никто не ушел обиженным. А так нельзя. Каждый волен выбирать свою собственную судьбу до последнего вздоха.
— Почему вы мне все рассказываете? Зачем открываете карты?
— Затем, что ты не забитый среди родственников ребенок, обреченный на неминуемый смертный бой. А, смею полагать, взрослый человек. Я уже увидел достаточно, чтобы составить определенное мнение, — Дамблдор в упор посмотрел на меня. Серебристые искорки плясали в синеве. — И я совершенно не сомневаюсь, в правильности твоего выбора. И хочу быть предельно честен. Прогулка предстоит не из легких, но возможно, иногда просто стоит ступить шаг за дверь, и отправится в путешествие? — Альбус испытующе взглянул на меня, наклонив голову и приподняв косматые седые брови. Легкая улыбка осветила лицо волшебника.
— В любом случае, Волан-де-Морт мой враг, — твердо заверил я, глядя прямиком в лучистые глаза.
— Я и не сомневался, Гарри. Ой, что-то мы заговорились, мадам Помфри меня убьет, — всплеснул ладонями Дамблдор, и хлопнул себя по коленям, поднимаясь. — Рождественские каникулы не за горами, и тебе достаточно перепало в этом семестре. Отдыхай. А вот в следующем приглашаю на серию скромных уроков в мой кабинет, нам нужно будет многое обсудить и обмозговать. Выделишь старику пару часов еженедельно?
— Конечно, профессор, — губы сами растянулись в невольной улыбке.
— Вот и славно. А теперь отдыхай.
Возможно, директор хочет, как и оригинального Поттера, подтянуть по биографии Тома Реддла включая историю о крестражах? Чудесно, значит, можно будет и действовать, ведь до этого я, вроде-как и не должен был слышать о них. Хотя кое-какие варианты можно будет отработать и зимой, скажем медальон в доме Сириуса доселе никуда деться не должен. А вообще, признаться честно до последнего времени крестражи буквально вылетели из головы, уступив место более насущным вопросам. Теперь же, ввиду объявившегося Темного Лорда предстояло действовать как можно живее.
— Подождите, директор, последний вопрос, — Дамлдор кивнул, мол, спрашивай. — Чем все закончилось?
— После подключения Ордена, Волан-де-Морт практически сразу сбежал со своим ближайшим кругом, оставив на растерзание неотесанную шушеру. Всего в атаке на твое поместье участвовало чуть более полусотни магов, причем ни у кого из погибших не было метки.
— Значит, Темный Лорд отрабатывал молодняк?
— Верно. И видимо находился в счастливом неведении, как о твоих возможностях, так и о вероятности реагирования Ордена. И хорошо, что все так кончилось, иначе через года полтора-два у Волан-де-Морта была бы серьезная армия обученных сильных бойцов. А существенные потери должны его снова надолго откинуть назад. По крайней мере хочется в это верить.
— Но весь ближний круг уцелел, — досадливо поморщился я.
— Не вини себя, спустись на землю. Колдуны ближнего круга, как правило, члены древнейших чистокровных родов и семейств, пожиратели со стажем, палачи и убийцы. Каждый из них в отдельности — опасный враг, а вместе они сила, с которой приходится считаться. То, что ты выжил — великое чудо и обнадеживающая случайность, которая в очередной раз нарушила планы Реддла. Ведь теперь пойдут слухи о твоей исключительности, и прошлогодний успех на кладбище обретет особый смысл. И дабы умы соратников не смутились, Тому придется лично доказать, что ты для него не могучий враг, а случайная пешка, ничтожная помеха, которую ничего не стоит смахнуть с доски.
И Дамблдор развернулся, чтобы уйти.
— Простите профессор, а что с...
— Мисс Стюарт? Я все ждал, пока вы спросите, — лучезарно улыбнулся директор. И лукаво подмигнул: — Первые два дня вообще не отходила от вашей постели, мадам Помфри её еле спать отправила. Затем я пояснил, что лечение проводится как следует, и ей, как чужой особе нет никакого смысла находится в стенах школы. А вы, как очнетесь, пошлете ей весточку. Признаться, на ней лица не было. И чем же вы её зацепили? — нарочито задумчиво пробормотал под нос Альбус. И светло рассмеялся.
Я невольно покрылся пятнами, а директор, не прощаясь, покинул больничное крыло.
========== Глава 23: Последствия ==========
Яркий ерзающий лучик навязчивого светила пробивался сквозь шторки прямиком на умиротворенно покоящееся лицо. Неделя утекла после вышеописанных событий, и позади остался визит следователей Министерства, отчет перед Грабодроггом и выяснение отношений с Гринграссом. Больше всего хотелось понять: как, черт возьми, меня не то, что не прибили, а чуть не сожгли заживо в моем же доме? Где хваленая обещанная защита? И как проникла отравительница на закрытый бал? Последний казус больше всего выбивал из колеи, заставляя трястись от неконтролируемых приступов гнева.
Также осталась воспоминанием слезливая записка Стюарт, чуть ли не умоляющая о встрече сразу после выписки. А черта с два! Пусть, вон, к Блэку едет, он-то утешит! Письмо было вышвырнуто в урну сразу же по прочтении, и тотчас забыто. Все, что мне было нужно от Стюарт, я получил, а долг испрошу конкретно необходимыми гоблинам артефактами... и пусть катится на все четыре стороны. Общения с Элизабет хватило по горло и с запасом, и мысль о возможной встрече заставляла дергаться веко. Но это — после.
Все предыдущие треволнения канули в небытие, затмеваемые предстоящими дебатами в Визенгамоте. Дебют юного лорда вызвал бурю эмоций, как и в прессе, так и около нее кулуарах:
— Уважаемый председатель Визенгамота, уважаемые Лорды. Имею честь приветствовать сегодня всех вас от имени Рода Поттера, возвращающего себе принадлежащее по праву место в Магическом обществе. Должен признать, что последние десятилетия выявились достаточно тяжелыми и гнетущими, оставив по себе воспоминания опустошенности и горькой разрухи. Но, с решительной уверенностью глядя в завтрашний день, уверяю вас — вынужденное отсутствие Поттеров в делах магического мира было ничем иным, как процессом возрождения Феникса из пепла.
Обновившаяся кровь, новым, незамутненным предрассудками взглядом вольется в общую струю, направив течение по стезе развития, эволюции и процветания. Старые, отгнившие модели поведения будут устранены, а новые прогрессивные мысли цветами грядущего дня взовьются над нашими стягами. Но не будем пока о будущем. Поговорим о недавнем прошлом и не так давно произошедшем.
От лица Рода Поттер, с огорчением взирая на творящиеся действо, вынужден подтвердить витающие повсюду слухи: Темный Лорд Волан-де-Морт возродился!
Какой шум и гам поднялся! Разъяренные пожиратели вскочили со своих мест, гневно вереща, в неистовой попытке задавить говорящего.
— Тотал Силенсио! — тщательно отработанный взмах кистью правой руки, сквозь неумолимую преграду телесного сопротивления. Грабодрогг предвидел подобное, и заставил выучить последнее заклятия для наглядной демонстрации могущества новоявленного Лорда. Правда, скольких бессонных ночей стоило сие развлечение — не перечесть.
Весь гвалт будто смыло волной. Миг, и сокрушительная, полная негодующего шока тишина разлилась в Палате Лордов. Нечто подобное, по всей видимости, применял Волан-де-Морт в битве за Хогвартс, желая заглушить толпу школьников. Нынче же, естественно, масштаб проблемы был меньше, но и маги-то посильнее.
— Лорд Поттер, вынужден вынести вам предупреждение. Исключительно председатель имеет право применять заглушающие чары на заседаниях Визенгамота, — строгим внушающим голосом предупредил Дамблдор, весело поблескивая очками.
— Прошу прощения, председатель, — склонив голову смиренно извиняюсь.
— Продолжайте.
— Повторю вновь ещё раз, и готов в этом поклясться, — я медленно обвел недетским взглядом присутствующих, — Том Реддл, более известный как Лорд Волан-де-Морт нынче жив, здравствует, и нападает на дома новоявленных лордов. Да-да, вы не ослышались. Именно в тот же самый день. И это был не пьяный поджог опившегося с непривычки Героя, как попыталась показать пресса. Множество друзей, прибывших мне на помощь, могут подтвердить наличие как сбежавших недавно пожирателей, так и самого Волан-де-Морта.
— И, конечно же, ваши милые друзья прибыли исключительно по зову сердца, ни в коем случае не являясь членами нелегальной организации Орден Феникса? — язвительно перебил Корнелиус Фадж. Лицо министра пылало от едва сдерживаемого гнева. Бледный нездоровый вид тонущего человека, судорожно хватающегося за власть, не внушал ничего кроме отвращения. Последняя провальная попытка очернить меня в прессе вызвала ярчайший резонанс в магическом обществе. Слишком уж много свидетелей атаки. Чересчур наглая и высосанная из пальца ложь.
— Быть может, сами у них и спросите, министр? Множество различных воспоминаний будут в вашем распоряжении, — нарочито невинно отвечаю. — А мне позвольте закончить.
Фадж ещё более разъярился, но систематично нарушать регламент — себе дороже.
— К слову, хотел упомянуть о нерациональности проводимой министерством политики. В условиях грядущей войны, поверьте мне — неотвратимой, перво-наперво хочется уточнить ряд законов, несущих прямую угрозу.
В связи с недавним гениальным открытием зельевара Северуса Снейпа аконитового зелья считаю возможным пересмотр закона об оборотнях и ликантропии как заболевания. Приравнивая этих несчастных существ к животным, мы своими руками толкаем их в объятья Темного Лорда, обещающего равенство и братство. Вместо того, что бы приблизить их, установив тотальный контроль — отторгаем, и пускаем в свободное, несущее опасность человеку плавание.
Далее — вампиры. Долгие века смуты и вражды должны быть забыты. Маглы уже многие годы используют донорские пункты для переливания, добровольно сдавая часть своей крови на благо медицины. Почему бы не вступить в конструктивные переговоры? Разве мир не лучше войны? К слову о маглах. Едва прибыв в магический мир я с удивлением обнаружил глупую закостенелость и жестокое отставание. Древним благородным Родам следует открыть глаза. Сейчас уже не то средневековье, когда маглы были не более чем грязными не моющимися свиньями, разносчиками чумы и прочей гадости. Выйдите в свет. Погуляйте по магловскому Лондону. Зайдите в магазины электротехники и телевидения. Понаблюдайте за запуском межконтинетральных баллистических ракет. Вы узрите воочию шокирующие факты, позволяющие сделать ужасающий однозначный вывод: случись война с маглами — поражение неминуемо.
Гробовое молчание разлилось по Визенгамоту.
— Тем смешнее кажутся лелеемые Волан-де-Мортом мечты о тотальном контроле над маглами. Их уже пять миллиардов, а через лет двадцать будет семь. Кто их остановит? Жалкая сотня тысяч магов Великобритании? Или несколько миллионов со всей планеты? У которых нет ни единства, ни видимого прогресса, а зачастую — банального здравомыслия.
— Лорд Поттер, вы конечно все интересно рассказываете, но не углубляйтесь в сферы, вам не подвластные, — произнес высокий закутанный в черный плащ мужчина, представитель Отдела Тайн. Жесткие, много повидавшие глаза взирали с прищуром хладнокровного убийцы, длинный с горбинкой нос превращал лицо в подобие орлиного. Верхняя губа надменно приподнята, а брови сдвинуты на переносицу.
— Угроза в зале Визенгамота? — моему удивлению не было границ.
— Отнюдь. Но и не стоит думать, что решение подобных проблем не заботит тайную канцелярию.
— Я и не ставлю под сомнение вашу компетентность! — ещё как ставлю. — Но удивляет тотальное недомыслие большинства волшебников, ведь я по реакции зала определяю, что подобные вопросы не то, что на обсуждение не выносились, даже мысли о них не было!
Волшебник смолчал, хотя лицо выражало всю неописуемую гамму негативных чувств. Но понимание возможной катастрофы, брось он в лицо знатнейшим, что-то вроде 'не вашего ума дело', вынуждало заткнуться. Тяжкая доля спецслужб: скрывать от многих страшные тайны, порой даже от шефов, ради блага страны, и быть вынужденным смиренно склонять голову под гнетом напыщенных авторитетов.
— Засим хочу откланяться, подчеркнув, что в нашем обществе остается куча устаревших, деспотичных законов, приумножающих число наших врагов. И с этим нужно что-то делать. Спасибо, у меня все.
