— Еще один? Как интересно! Обычно рабы терпеть не могут даже одного ошейника, а этот раб таскает на своей шее целых два! Дай взглянуть! Та-а-к, всё понятно. Амелия, ты можешь идти и закрыть дверь с той стороны.

Прямо-таки лучащаяся довольством Лора, села в кресло и обратилась к Изабелле, которая вопросительно смотрела на нее.

— Вот и разгадка этой загадки. У него на шее магический рабский ошейник, который наглухо блокирует все заклятья, которыми я могу одарить его. В том числе и заклятье беспрекословного подчинения.

— А если снять этот ошейник, то твое заклятье сработает?

— Конечно! — кивнула Лора.

— Тогда зачем ты отпустила Амелию? Пусть она снимет с него ошейник!

— К сожалению, Ваше Сиятельство этот ошейник не сможет снять ни Амелия, ни три Амелии вместе взятые. Это мифриловый магический ошейник и снять его может только тот, кто надел ему этот ошейник. Вообще этот ошейник предназначен для блокирования способностей магов и стоит самое малое две тысячи золотых.

— Ого! Две тысячи! Даже для меня они не являются мелочью, а этот раб разгуливал по свету с этим ошейником! Это почти то же самое, что прогуливаться с мешком золота. Как он жив-то до сих пор, интересно?

Лора повернулась ко мне.

— Сначала вопрос, раб: ты маг?

Я с решительным видом замотал головой.

— Нет, не маг, госпожа.

— Ты знал о стоимости ошейника?

— Просветили, когда надевали...

— Тогда рассказывай всё во всех подробностях. Где, кто, когда ...

Подкорректированная версия обретения мною себе на шею дорогущего ошейника звучала так.

Герцогине де Бофор было нужно от меня точно то же, что сейчас хотела получить госпожа графиня. И с нею, так же как и с госпожой графиней случился тот же казус. Мой младший напарник категорически отказался помочь мне.

Изабелла хмыкнула.

— Со мной-то ясно почему. А вот что ты имел против де Бофор? Я встречалась с ней на приемах и балах у Его Величества Золтана. Она очень красивая женщина. Что тебя в ней не устроило?

— У нее есть одна особенность, которую она не афиширует. Перед тем, как лечь в постель она любит помахать плеткой, это видите ли, ее возбуждает, а у меня наоборот после такой обработки одно желание: залечь в лазарет, а не к ней в постель. Магический ошейник позволяет подкорректировать это мое желание. У него мысленное управление и выбор между муками и постелью был однозначно в пользу постели.

— Хм, очень полезный ошейник. Пожалуй даже лучше заклятия подчинения будет... А как ты у меня в графстве очутился с такой дорогой штучкой на шее? Сбежал?

— Как вы могли такое подумать про меня, Ваше Сиятельство! Просто госпожа Сабрина, это командир сотни воительниц при дворе Ее Светлости герцогини де Бофор выпросила ненадолго меня у госпожи герцогини, чтобы я скрасил ей дорогу сюда в графство Кронберг. Но по дороге на нас напали бандиты, госпожа Сабрина в стычке была ранена, меня выставили на продажу, а госпожа Лидия купила...

— Понятно... — Изабелла, что-то прикинула в уме. — Ошейник теперь принадлежит мне. Ты можешь сделать так, чтобы я могла управлять им, как де Бофор? — обратилась она к Лоре.

— Если он будет снят с его шеи, то без проблем. Вот только снять его может лишь хозяин, на которого сделана магическая привязка управления. В данном случае это госпожа герцогиня де Бофор и никто больше.

Изабелла дернула за шнурок звонка. Амелия возникла в спальне с задержкой всего в пару секунд.

— Отведи раба в башню Лоры. Пусть посидит в камере, а мы пока подумаем, что с ним делать.

Вот так я снова очутился в камере номер десять, снова устроился на соломе поспать и на сей раз, никто мой сон не потревожил.

* * *

Изабелла дернула три раза за шнурок звонка, вызывая прислугу. Служанка возникла почти мгновенно и сразу же взялась за платье графини. Облачившись в платье, графиня устроилась в кресле, вытянула ногу, чтобы служанке было удобнее натягивать черный шелковый чулок и только тогда задумчиво спросила, больше сама себя, чем Лору.

— Так что же делать с этим Марком? Заклятье наложить нельзя — мешает ошейник, снять ошейник, который мне нужен, можно только с трупа, а я заплатила Лидии пятьсот золотых за раба. Жалко денег... Продать обратно Лидии? А ошейник? Она же сразу вывезет Марка из графства, там прикончит, сославшись на несчастный случай, а потом мне же и продаст этот ошейник. Я потеряю на этом полторы тысячи... Придется всё же выбрать ошейник... — пробормотала Изабелла, вытягивая вторую ногу для надевания чулка.

— Ваше Сиятельство, позволю себе заметить. У нас катастрофически не хватает рабов для инициации. Уже через месяц необходимо будет повторно инициировать слушательниц школы. Каждой для ритуала необходим один раб. А у меня в камерах сейчас всего десять рабов. Пусть этот раб поживет до инициации. А там и ошейник вашим станет и для ритуала на одного раба меньше надо будет покупать.

Служанка, закончив с чулками надела туфли на ноги графини, а затем принялась приводить в порядок ее волосы.

Изабелла задумчиво пожевала своими узкими сухими губами.

— Пожалуй, это наилучший вариант. Тогда пусть он у тебя в башне и остается. А насчет нехватки рабов... Инициировать выпускниц школы — первостепенная задача. За последние полгода потери среди воительниц, которых я предоставляю по найму, значительно увеличились и необходимо восстановить прежнюю численность. Я распоряжусь, чтобы выделили средства на покупку нужного количества рабов и чтобы через месяц у тебя все камеры были заполнены.

* * *

Я дочиста выскреб огромную миску овощного рагу с копченым окороком. Запил свою трапезу слабым местным пивом и откинулся на спину на нарах, поверх которых была накидана свежая солома. Я уже третий день плющил бока в камере номер десять и ситуация меня совершенно не радовала. Нет, питание для тюремной камеры было превосходное, а уж кружка пива прилагающаяся к нему — это вообще что-то с чем-то. Вот только почему-то мне в связи с этим приходило на ум только одно: бесплатный сыр и мышеловка.

Основания для беспокойства у меня были и весьма основательные. Изабелла и ее Лора теперь знали о моем втором ошейнике и даже младенцу было ясно, что с таким сокровищем меня отсюда не выпустят. А то, что кормят сытно... так поросенка или там гуся тоже откармливают перед тем, как зарезать.

И что со всем этим делать, у меня не было ни малейших соображений. Понятно, что лучше всего было бы удрать, но отсюда не удерешь. Даже дверь не открывают, а суют миску в окошечко на двери... Последует команда, придет пара-тройка этих трехметровых амазонок из личной гвардии графини с мечами вполовину моего роста и я ничего не смогу сделать. Даже мое ускорение не поможет в тесноте этой камеры.

Проклятье! Вот попал, так попал!

Единственную слабую надежду на какой-то иной исход давало то, что мне не сразу перерезали горло, а чего-то ждали. И в этом смысле каждый прошедший день эту мою надежду укреплял.

Но одной надеждой жив не будешь. Надо что-то и самому попытаться предпринять. Только вот что?

Бежать надо! Любыми путями постараться смыться отсюда. Дооттягивал побег, придумывая себе причины: то денег нет, то еды, то холодно в горах... В могиле будет еще холоднее... надо попытаться. Пусть уж лучше убьют при попытке к бегству, чем как свинью зарежут.

Если в камеру зайдет одна амазонка, то у меня шансы есть: используя ускорение и напитав руку магией убить ее, завладеть кинжалом или дубинкой и прорываться к выходу. Их меч мне без надобности. Этой их здоровенной железякой я долго махать не в состоянии.

Вот мне повезет, я вырвусь из камеры, — продолжил фантазировать я. — Входная дверь под охраной. Человека два-три там... надо убивать. Наружная охрана башни... надо убивать... встреченные по пути к входным воротам замка амазонки... надо убивать...охрана на воротах... — я помотал головой в тоске. — Кто-нибудь где-нибудь обязательно подаст голос. Сразу и молча эти монстры умереть не пожелают, на крики набежит туча амазонок и порубят меня на гуляш. Да, даже если и вырвусь... ищейки найдут. Как всё плохо-то! А если в камеру зайдут две, а хуже того три амазонки, то я даже и побегать не успею — прикончат тут же, в камере. Обидно!

Я походил по камере из угла в угол, поковырял в раздумье солому носком моей туфли.

Ничего не остается, как попытаться стать сильнее и быстрее, чтобы справится с тремя амазонками разом и начать бегать так быстро, чтобы и глаз стражника не успевал рассмотреть, что такое вот только что тут промелькнуло.

Ошейник мне не препятствует становиться сильнее и быстрее. Видимо считая, что это пойдет на пользу хозяину ошейника, вернее хозяйке.

Я печально вздохнул. Спокойная и сытая жизнь похоже закончилась. Впереди тяжкий труд. "Что мне требуется для задуманного? Надо добиться, чтобы магические потоки в моем теле, регулировались и контролировались сознанием, а не эмоциями, как сейчас. Надо научиться напитывать магией всё тело. Только тогда можно будет быть и сильным и быстрым одновременно. Надо усилить эти потоки... Надо, надо, надо...но ведь действительно надо. Иначе закончится не только моя спокойная и сытая жизнь, а и вообще всякая".

Я сел на солому, оперся спиной о стену камеры, закрыл глаза и сосредоточился.

"Ну, где вы мои магические потоки? Сейчас я попытаюсь вас построить..."

Однако, сколько я ни вглядывался в себя, сколько ни напрягался, но никаких своих магических потоков внутри себя не увидел.

"Как же так? Ведь было же... сам видел и даже мог направлять в экстренных случаях..."

Я созерцал однородное светло-серое пространство внутри себя. Пустота. Сколько времени я был погружен в себя, я не знаю. Времени здесь не чувствовалось. Я продолжал понукать себя, стараться увидеть хоть что-то. Отступать мне было некуда. И увидел, наконец, но не пресловутые каналы, а свое тело изнутри. Вернее эта светло-серая субстанция была ограничена в пространстве чем-то серебристым типа пленки, которой обтянули мою руку.

Вернее пленка была в форме руки. Я пригляделся. Вот ноги, вот брюхо, вот доставивший столько радости Лили, Сабрине и Лидии отросток на моем теле... Всё это очень смахивало на гондолу дирижабля изготовленную в форме человеческого тела и надутую воздухом.

"Цвет этой пленочки очень уж похож на цвет моего `любимого` мифрилового ошейника. — размышлял я. — Скорее всего так оно и есть. Эта пленка блокирует мою магию. Не пускает наружу, а внутри делай что хочешь. Вот только с чем делай что хочешь, ничего ведь нет! А если подумать вот о чем. Все магессы, что Лили, что эта Лора спрашивали меня словно для проформы: не маг ли я? И мой ответ при этом их не очень-то и интересовал. А почему собственно? Да потому, что они и так своим истинным зрением видели, что я никакой не маг. Но я ведь могу кое-что, а иногда, когда припрет даже и не кое-что... В-о-о-о-т! Когда припрет! Магам ведь документы, что они маги не требуются. Они друг на друга только глянут и сразу определяют маг или не маг, какой силы, какого направления... а у меня ничего такого не видно. Может это связано с особенностью моего появления здесь или это организм у герцога такой необычный? Тогда надо поспособствовать проявиться этим моим способностям..."

Я от души врезал кулаком по каменной стене камеры. Кулак немедленно заболел и сильно так заболел, а я разозлился. На себя, на амазонок, на Изабеллу, запершую меня тут, но злость моя быстро испарилась, когда я увидел что в пустом до той поры пространстве моего

тела-дирижабля появился круглый плотный светящийся шарик. Он медленно вращался вокруг своей оси и располагался в районе солнечного сплетения.

— Ага! — сказал я себе и мысленно потер руки. — Дело двигается.

* * *

Дело действительно двигалось, но не так быстро, как мне хотелось. Хоть я и прерывал свою медитацию только ради недолгого сна и приема пищи за прошедшие две недели я научился вызывать свой шарик в любой момент даже в состоянии полного покоя и спокойствия. Научился также невидимыми, как бы руками слегка сплющивать его. Это приводило к тому, что шарик начинал выбрасывать во все стороны ярко-светящиеся нити. Чем сильнее плющишь шарик, тем больше нитей он выбрасывал. Шарик в обычном спокойном состоянии бывший размером с мандарин раздувался до размеров апельсина, заполнял все мое внутренне пространство клубком светящихся нитей и больше на мои пальпацию не реагировал. Еще я научился равномерно распределять нити внутри тела и тогда уже снаружи тело покрывалось какой-то золотистой и ужасно твердой на ощупь коркой.

"Какой-то аналог магической брони", — решил я, поскольку в этом состоянии не мог даже поцарапать кожу острым осколком глиняной миски. Специально для этого эксперимента я разбил миску, из которой ел кашу, суп и вообще все, что было в моем тюремном меню. В качестве наказания за порчу графского имущества я был вынужден после эксперимента три дня питаться всухомятку, но не расстраивался по этому поводу. Дело того стоило.

Очередной эксперимент, который я наметил, был более серьезным. Сразу после завтрака я вызвал свой шарик, привычно стиснул его и когда тот выбросил светящиеся нити, направил большую часть нитей в правую руку. Они там свивались в клубки, перетекали с места на место, но заполнили весь объем руки, и рука стала выглядеть так, словно была сделана из золота.

Я несколько раз глубоко вздохнул, а потом ударил кулаком по каменной стене. Сильно ударил, но боли не было. Мой золотистый кулак при ударе вошел в каменную стену, сминая ее так, словно та была из глины. Но стена глиняной всё же не была. Каменный блок, который я стукнул, пошел трещинами, в воздух поднялось облако пыли, а в камере загудело, словно я ударил в колокол.

Бум!

Я торопливо отдернул руку. Глубокий отпечаток кулака в покрывшейся множеством трещин плите в полутьме стоявшей в камере был малозаметен, но если стража учует запах пыли, принесет факелы, увидит отпечаток кулака в каменной стене камеры, то ко мне, несомненно, возникнут вопросы, ответить на которые мне будет совсем не просто. Самое простое: спал, ничего не видел и не слышал, не прокатит.

Поэтому я сидел и с тревогой прислушивался к шуму, производимому озабоченно перекликавшей стражей, которая шныряла по узилищу в поисках источника загадочного звука. Вот начали открывать камеры для проверки. К счастью для меня начали с дальней и когда распахнулась тяжеленная деревянная дверь моей камеры, обитая для прочности стальными полосами, пыль уже успела осесть на пол и ничего подозрительного возникшая на пороге настороженная амазонка держащая наготове короткое копье не обнаружила.

"Пронесло, — подумал я, когда дверь захлопнулась. — Но в следующий раз может так и не повезти. Надо все-таки сначала головой думать, а потом уже руки в ход пускать... Но результаты эксперимента следует признать положительными. Я сейчас запросто смогу проломить нагрудник, ребра и разнести вдребезги сердце у пары амазонок, а третья меня и зарубит пока я этим занимаюсь. Надо теперь сделать упор на ускорение, чтобы я на форсаже молнией мелькал, ломая ребра. И выяснить, кстати, сколько времени мой магический моторчик может работать без подзарядки. Завтра и начну, а сейчас пусть все успокоятся..."