Сверху громыхнуло и я вернулась мыслями к насущному. В общем, Мара ищет. Но пока и она может лишь надеяться на лучший исход. Значит, Стефан там... на тех островах, что недоступны даже Маре, так как их скрывает какое-то местное божество. Тарис, со свойственной всем мужчинам бесцеремонностью, напрямик спросил ее, почему она не прибьет чужачку и не вытащит Стефана и остальных наших? Мара погрохотала от гнева, но, к великому моему удивлению (я -то уж начала надеяться, что сейчас его если не испепелят, то хотя бы слегка поджарят!), ответила....
Оказывается, эта тварь заморская, может не так уж и сильна, да только смысл в том, что Мара ее банально найти не может. То ли там какое заклятье наложено, то ли еще что. Наша Всеблагая пытается разобраться, но на это нужно время. Да еще и Лунастеф молчит, словно уничтожен...
В общем, когда божественные черты растаяли в лучах рассвета, а мой личный враг мягко осел на землю, потеряв сознание, я была в полной растерянности. Как же так? Получается, наша богиня не так уж и могущественна, как мне всегда казалось...
Знаю. Мысль, крамольная, до безобразия. Но вы ведь меня не выдадите ей?
Нет?
Если вы промолчите, уважаемый архивариус, то обещаю позаботиться об этом... этом...короче, о советнике. Вы же не хотите, чтобы он валялся тут, как мешок с картошкой вплоть до прихода его людей, а? А они ведь придут часа в четыре. Не раньше...
У него и кровь идет... перестарался с ранами-то...
Ну, что? Договорились?
Утро 7 дня
Из дневника Стефана:
Очнулся я, скрючившись на ступеньках близ ее трона. Вокруг меня в живописном порядке была разбросана моя одежда... Весьма далекая от целостности. Все тело замерзло и свело судорогой. Пришлось, громко скрепя и ругаясь, разгибать себя буквально руками. Рядом всхлипывала Окаяси. Кое-как сев, я протянул к ней руку. Она не открыла глаз, но вздрогнула и инстинктивно отодвинулась от меня.
— Окаяси? — голос отказывал мне, пришлось снизить тональность до минимума. — Как ты?
Она не ответила, по-прежнему тихонько постанывая и все пытаясь отползти от меня подальше. Я почувствовал себя последней скотиной. Совсем озверел, вон уже даже боги меня боятся...
Заставив себя встать, я решительно шагнул к ней и подхватил гибкое тело на руки. Она, молча, забилась в моих руках, как птица, судорожно пытаясь вырваться и так и не открывая глаз. Она билась и вырывалась так активно, что я чуть не грохнулся с этих дурацких ступеней. Пришлось спуститься побыстрее.
Поскольку ничего умнее мне в голову не пришло, я просто вынес ее из зала, так как что делать с ней самому и как ей помочь, совершенно не представлял.
Они так и стояли на коленях. При моем появлении все, бубнившие какие-то свои молитвы и заклинания, замерли. Все вокруг стихло и лишь тихие стоны их полуживого божества тревожили внезапно наступившую тишину.
— Помогите ей!
Жрецы и жрицы сверлили меня глазами, но даже не сдвинулись с места. В глазах женщин — шок, в глазах мужчин — ужас. Словно почувствовав, что Священные стены ее больше не защищают от этого мира, Окаяси замерла и распахнула глаза. Буквально вжавшись в меня, она затравленно оглядела свой народ. Народ в такой же панике рассматривал свою госпожу...
— Я говорю, помогите ей... кто-нибудь... — вновь подал я голос, стремясь пробиться к разуму этих людей. Бесполезно. Никто даже не вздрогнул. Они с тревогой вглядывались друг в друга, по-видимому, не планируя в ближайшее время ничего менять в данной ситуации. Я, в общем-то, был не против, если бы не одно "но" — мое бедное несчастное (абсолютно обнаженное!) тело, провалявшееся как минимум ночь в чяртовски неудобной позе на довольно холодном каменном полу требовало срочно что-нибудь предпринять для улучшения его самочувствия, иначе оно просто выйдет из подчинения.
И первыми откажут руки! Что сейчас держали хоть и худую, но оказавшуюся не самой легкой, дамочку... Не пойму, это ее возраст что ли столько весит? Больше-то вроде бы нечему...
— Ты! — рявкнул я в лицо ближайшей размалеванной красотке, потеряв последние остатки терпения. — быстро покажи мне куда можно уложить госпожу... — Девица перевела на меня абсолютно бессмысленный взгляд. Вслед за ней, словно истуканы, на меня уставились все присутствующие, даже Окаяси. Я понял, что от момента, когда я начну уменьшать их численность путем нехитрого физического устранения отдельно взятых верующих, нас отделяет лишь каких-нибудь пара секунд. Надо было что-то срочно предпринять.
Плюнув на людей, я сосредоточился на божестве:
— Окаяси! — она смотрела на меня и тряслась, как в лихорадке. Огромные полубезумные глаза на худом до прозрачности лице, впечатлили меня. Что-то я не припомню, что бы при нашей первой встрече она так плохо выглядела. Неужели ЭТО — последствия нашей ночи?
Я не просто устыдился. Увидев, как она вновь забилась, пытаясь вырваться, я наполнился до краев чувством вины. Таким зверем, чтобы после ночи любви женщины стремились забиться от меня куда подальше, хоть под кровать, я еще никогда не был. То ли зверею... то ли старею... Не пойму...
Стало грустно. И даже жаль.... Та, что была предназначена мне, что была готова принять меня любым... в любом состоянии, в любом настроении... была далеко, потерянная для меня навсегда... а эти... все они были лишь тенями ее, неспособными даже сиять в темноте окружающего меня кошмара...
Во что превратилась моя жизнь?
Что я сотворил со своей чяртовой жизнью?
Как я дошел до этого?
И что мне делать дальше? Сопротивляться? Или сложить лапки и плыть по течению? Хотя нет, в моем случае будет : падать... все ниже и ниже... Разве это я? Я таким не был! Я.... другой.... Я лучше...
Кажется...
Вздохнув, я отнес Окаяси в выделенный мне шатер. Пока я шел, все смотрели на меня в полном молчании. Лишь дойдя до вышитого отрезка ткани, что заменял здесь временное жилье, я осознал, что меня беспокоило. По мере моего удаления с божеством на руках от входа в храм, люди начинали раскачиваться, тихонько скуля. И чем дальше я продвигался, тем громче они скулили....
Не понимая, что происходит, я обернулся. Окаяси в моих руках вновь забилась. Правда теперь ее попытки сопротивляться были совсем уж слабыми. Я осмотрел воющую уже в полном ужасе, толпу. Они не предпринимали попытки напасть на меня. Они просто выли и раскачивались...
Что-то тонкое мелькнуло перед глазами, привлекая мое внимание. Я вздрогнул, фокусируясь, и понял, что Окаяси стала уже не просто худа. Я видел все кости в ее теле. Кожа обтянула их так плотно, что сейчас по ней можно было бы изучать строение древнего человека... в смысле бога...
Огромные, нечеловеческие глаза занимали теперь больше половины лица. Мне показалось, или она усыхала у меня на глазах?
— Окаяси? — неуверенно позвал я. У нее уже не хватало сил, чтобы трепыхаться. Вокруг стонало на одной, ужасно тягостной и противной ноте все ее верующее стадо...
Осознав, что убиваю ее, сам того не желая, я рванул обратно к храму, справедливо (надеюсь) предположив, что проблема именно в этом, ведь пока она была внутри Священных стен, она чувствовала себя вполне прилично...
По-крайней мере раньше...
Я несся меж рядов, в то время как хрупкое создание в моих руках, теперь больше похожее на нереально большую бабочку, все безнадежнее и тише вздрагивало в моих руках...
— ЧЯРТ! Не вздумай умирать! — рявкнул я, чувствуя, как внутри начинает нарастать ужас. — Как я выберусь с этого проклятого острова без твоей помощи?
Я буквально влетел под своды, непочтительным пинком распахнув дверь. Окаяси едва заметно дышала, ужасая страшной худобой. Не помню, как преодолел длинный коридор до трона, буквально птицей взлетел по ступеням и осторожно усадил ее на трон. Она почти не дышала, лишь глаза, в которых еще теплилось что-то вроде ужаса, позволило мне понять, что она еще жива.
— Что мне сделать? Чем я могу помочь? — прошептал я, задыхаясь. Ее большие глаза уставились мне в самую душу.
— Уйди... — прошелестела она.
Вздрогнув, я отпустил ее и сделал несколько шагов назад, не в силах просто уйти и бросить ее умирать одну. Она чуть сдвинулась, всем телом вжимаясь в трон. Камень стал ощутимо нагреваться. Даже отсюда, снизу, до меня доходили легкие теплые волны воздуха. Камень буквально пульсировал под ней. Потом я с ужасом увидел, что она врастает в камень...
Буквально сливается с ним...
Погружается в него, как в воду... Все сильнее накаляясь... Камень был уже красным и продолжал нагреваться. Стоять рядом не было уже никаких сил. От Окаяси осталось лишь едва угадываемое лицо на спинке трона, да огромные глаза светились неземным светом...
Я сделал еще несколько шагов назад.
— Что, князь? — прошелестело вокруг меня, везде и нигде. Впрочем, я не сомневался, что именно божество говорило сейчас со мной. — Испугался?
Я не очень-то понимал, что именно она имела ввиду, но перечить сейчас, когда я толком не понимал, что происходит, не рискнул.
— Я не боюсь тебя, Окаяси. — я говорил спокойно. Накатила такая усталость, что стало все не важно... А может меня просто разморило от тепла? Не знаю. Но в данный момент меня уже ничего толком не волновало и не пугало. Хотелось дойти до шатра, упасть и наконец-то поспать.
— Лунастеф? — я вновь позвал камень, но он продолжал упрямо молчать.
— Не получится, князь... — прошелестело рядом. — Твоя стекляшка останется мертвой... пока я не пожелаю иначе... Не будь я Окаяси...
— Чего ты хочешь? — устало спросил я, не мудрствуя особо и устраиваясь на обрывках собственной одежды. Плащ был почти приличным, а вот от всего остального остались лишь живописные обрывки. Эк она разошлась-то...
Одно слово — страстная женщина!
— НИЧЕГО! — засмеялась она. — Теперь уже ничего! Я узнала все, что хотела... ВСЕ! Я знаю теперь о тебе все!
— Да? — я усмехнулся, чувствуя, что даже такое простое движение дается с трудом. — И что теперь?
— Теперь ты уйдешь отсюда... князь. Ты не можешь быть моим... Не можешь... — с грустью прошептала она. Я встал и направился прочь из зала. Лишь на пороге я обернулся, глядя как пульсирует огненной дрожью уже вся скала и часть храма.
— Это из-за того, что я люблю другую? — спросил я на всякий случай.
— Нет.... — прошелестела она. — Просто ты... слишком силен для меня... Да и вообще.... Я не сплю с драконами...
И, прежде чем я понял, осознал то, что она сказала, меня вытолкнуло горячей волной воздуха прочь из храма. Огромные двери с грохотом захлопнулись за моей спиной. И весь храм озарился кровавым светом, запульсировал, источая волны жара. Мне пришлось отойти от греха подальше....
Поняв, что большего я сегодня, похоже не добьюсь, я пошел прочь... к себе в шатер. А верующие забились в очередном припадке экстаза...
Их божество опять являло им свою силу...
Остров сотрясало. Высокие волны набрасывались на побережье, словно пытались выгрызть кусок суши, но на этот страшный разгул стихии не кому было смотреть — все разумные существа в немом изумлении наблюдали, как раскаленный камень стекает по склонам...
Замок Эльдос
Утро 7 дня плена
Из дневника Вэрда:
— Сварос! — я поднял голову, чтобы посмотреть на брата, вошедшего в мой кабинет, окинув всю его поджарую фигуру недовольным взглядом. Разговор с моей ночной гостьей меня совершенно не обрадовал. К тому же, поразмыслив, я понял, что просто оставить ее в соседней комнате и пользоваться ее услугами время от времени, пока Мари не поддастся на мои уговоры, мне вряд ли удастся, так как по здравом размышлении становилось ясно, что если Мари узнает про девку, (а она узнает! Можно и не сомневаться, такие вещи всегда становятся известны всем... кому не надо, яркий пример тому — мой дорогой братец!), то ни о каком соблазнении после этого речь уже не будет идти в принципе...
С другой стороны, тело, словно разбуженное от долгой спячки, требовало своего, а точнее — залезть с дамочкой, оказавшейся роскошной брюнеткой с весьма аппетитными формами, на недельку — другую в постель и основательно изучить все, чему ее успели научить за ее жизнь.... Сама она была, судя по татуировкам жрицей какой-то богини из ушедших, и, судя по тому, что она упорно молчала и большинство информации мне пришлось добывать из ее головы... в коей были весьма примитивные мысли... она была с островов... (короче, рабыня!) с экзотическим именем — Джарфия...
И как мне было разобраться со всем этим? Лично я просто не представлял. И вот, вызвав брата для разговора, я пытался определить: то ли мне разгневаться и всыпать ему как следует... вот хоть новой рапирой... Или же поблагодарить его и смыться с девчонкой если не на недельку, то хотя бы на денек — другой в деревню... слышал там имеется неплохой трактир...
В общем, я был по уши в раздумьях и раздражении...
И дело было отнюдь не в том, что мне придется в случае отъезда прервать исследования. Многое мне было уже известно. Дело было в том, что на месте рабыни мне хотелось бы видеть в своей постели совершенно другую женщину... Пусть даже не столь неутомимую и не столь умелую...
И это меня пугало еще сильнее...
— Ты звал? — брат бухнулся на стул и нагло задрал ноги на мой стол. Я психанул, но вставать и обходить стол, чтобы сбросить их (сам стол был слишком приличных размеров, чтобы я просто так дотянулся до него) мне было лень. Усталое тело не желало двигать лишний раз даже просто рукой, чтобы решить проблему с помощью магии. Плюнув, я решил сделать вид, что не замечаю его выходки.
— Звал... — я мялся, соображая, как бы так его спросить... поделикатнее...
— Что? — усмехнулся Сварос. — Проняло?
— Что? — не понял я, погруженный в свои мысли и сомнения.
— Я говорю, смотрю, красотка так тебя впечатлила, что до сих пор пробирает? — уже откровенно загоготал братец. Выдохнув, что бы не разораться, что он лезет не в свое дело, я задал свой вопрос.
— Так это твой подарок? — вампир кивнул, весьма довольный собой. — Спасибо. Девица и вправду весьма... — князь пощелкал пальцами, подбирая слово. — весьма недурна. Меня же сейчас волнует лишь один вопрос: с чего это вдруг такая щедрость, братец? Насколько мне известно, женщин с Калахайсы, да еще и со знаком жрицы, практически нереально достать. Мне страшно подумать, сколько тебе... вернее, нам это стоило... — я замолчал, осознав, что это тоже может быть проблемой.
