На свет вышел заспанный Коль-Кар.
— Ты лучше свой побереги!— парировал Альгой.
И эти два горячих парня, набычившись, встали в стойку друг напротив друга.
— Берите факелы, мы уходим отсюда,— сказал я, не узнав собственный голос.
Новые интонации отрезвляюще подействовали на забияк, и спустя минуту мы покинули жилище гномов.
Благодаря пометкам Кареоки, нам понадобилось немного времени, чтобы найти выход на новый уровень подземелья. И снова потянулись часы осмысленного блуждания по недрам Восточной шахты. Шли преимущественно молча, разве что Альгой время от времени разбавлял тишину своими неуместными комментариями. А Кареоке не говорили, но ее образ постоянно всплывал в моей памяти.
Забудь о ней!!!
Я беспощадно гнал прочь любые воспоминания о ней, не в силах признать, что это бесполезно. И лишь донесшиеся издалека звуки боя заставили меня на время позабыть сердечные переживания.
— Готов поставить на кон свою бесценную ступку — это наш Проклятый герой... или безумец,— сказал Альгой.
Думаю, он был прав, и мы ускорили шаг, ориентируясь на звон клинков.
Подобраться к месту сражения оказалось не так уж просто. Звуки боя то приближались, то снова начинали отдаляться. Мы метались по лабиринту ходов и вышли таки на место, когда бой подходил к концу.
В просторной пещере, усыпанной валунами, грозный гном сражался с ящероподобными кобольдами. Когда-то их было шестеро, но к этому времени гном одолел пятерых, и устало уклонялся от стремительного копья последнего. В одной руке он держал массивный топор с короткой рукоятью, а в другой круглый щит. Гному основательно досталось в этой схватке. Перекошенное от ярости лицо покрывали потеки крови, прочная кольчуга была порвана и пробита во многих местах, шишковидный шлем — промят, а щит истрепан так, что сквозь прорехи можно было свободно просунуть руку. Его противнику тоже приходилось не сладко. Кожаные доспехи со стальными нашивками были усеяны глубокими порезами, прочная чешуйчатая шкура изобиловала сочащимися зеленой кровью ранами, кобольд лишился доброй половины острых клыков, но тоже не хотел уступать в схватке. Он ловко уворачивался от молнией сверкавшего топора, тут же наносил удар копьем, а если он не достигал цели, плевался вязкой слюной, которая, попав на щит гнома, оставляла пористую прожженную дыру.
Наше появление сослужило добрую службу гному. Заметив нас, кобольд замешкался и пропустил смертельный удар топором, расколовший его вытянутую голову.
Но это было еще не все. "Ожил" один из "мертвецов", подхватил свой необычный с широким лезвием меч и попытался достать обидчика со спины. В желании помочь гному, я вскинул арбалет, а Альгой достал какую-то склянку, но коротышка заметил очнувшегося кобольда и крикнул нам:
— Не вмешивайтесь, он мой!
Звякнули, выбив искры, клинки, гном навалился щитом на неприятеля, сбил его с лап и тут же пробил ему топором грудину.
Бой был закончен.
Гном прошелся по исчезающим телам, собрал скудный лут и лишь после этого обратился к нам:
— Вы кто такие? Что делаете в Восточной шахте?
— Урсус?— спросил я.
— Ну да,— неохотно ответил гном.— А что?
— Мы пришли помочь тебе выбраться из шахты,— заговорил Альгой.
Гном... рассмеялся.
— Вы хотите мне помочь?! Ну, давайте, валяйте! Только хочу сразу вас предупредить: я — Проклятый... Что, страшно стало?
— Нет,— ответил я.— Я тоже Проклятый. А он,— я кивнул на Альгоя,— им был не так давно, и новое Проклятье ему не грозит. Поэтому нас и прислали, чтобы помочь тебе.
— Кто это вас прислал?
— Воевода Эрик.
— Ах, этот... Небось, за топор свой переживает. Так вот он,— гном грозно вскинул над головой свое оружие.— Если хотите, можете попробовать отнять его у меня.
Решимости в словах Урсуса было достаточно, чтобы отбить любое посягательство на его имущество.
— Шли бы вы отсюда, ребята,— проворчал он, опустив топор на землю.— А Эрику передайте, что топор у него хорош, но он его не получит. Мне он самому пригодится... Он хороший парень, этот Эрик, настоящий друг, хотя и жмот редкий. Просил же его: отдай топор по-хорошему, предлагал ему за него все, что у меня было. Так нет, уперся — не отдам. Вот и поплатился за несговорчивость.
— Мы хотели только помочь...— пробормотал уязвленный Альгой.
Совсем не такого приема мы ожидали от Проклятого гнома.
— Не нужна мне ваша помощь!— зарычал Урсус.— Я сам, по собственной воле ушел вглубь Восточной шахты, когда начал падать в уровнях. Что мне еще оставалось делать? Сменить перса? Хрен вам! Не для того я его прокачивал почти два года, чтобы вот так взять и начать все заново. Меня и пятьдесят седьмой уровень вполне устраивал — как-то скучно стало в последнее время играть, когда многого достиг, а достичь большего очень долго и трудно. Но две недели назад я начал терять по уровню в день. А это уже никуда не годится. Вот и пришлось уйти сюда, где добыча побогаче да мобы потолще.
— И как успехи?— поинтересовался я.
— Тружусь как пчелка, выработка как у бригады прокачанных рудокопов, так что опыт медленно, но капает. Приходится мобов долбить без продыху, правда, в последнее время что-то мало их стало.
— Мы заметили,— подал голос Альгой.
— Только напрасно все это,— вздохнул гном.— Не успеваю я поднимать экспу. За две недели поднялся только на четыре уровня, зато десять потерял.
— А не лучше ли было избавиться от Проклятия, выполнив требование обиженного Бога?— спросил Альгой.
— Я так бы и сделал, если бы это было так просто,— проскрипел гном.
— Что за задание ты получил?
— Какая разница? Теперь все равно поздно об этом говорить.
— Что, так и собираешься безвылазно торчать в этой шахте?
Гном ничего не ответил.
— Мы могли бы тебе помочь...— начал было я.
— Чем?!— взорвался Урсус.— В группу возьмете? А толку? Я же говорю, что мобов слишком мало стало, чтобы их еще на всю группу делить. Овчинка не стоит выделки. А из шахты я не уйду. Меня свои же заклюют.
— У нас есть предложение получше,— подмигнул я Альгою.— Дай ему эликсир.
Альгой протянул гному фиал, но тот поостерегся брать его в руки.
— Что это?— недоверчиво спросил он.
— Это эликсир, который на день тормозит падение в уровнях.
— Да ну нафиг!— не поверил Урсус, хитро прищурился, усмехнулся.— Травануть меня решили, чтобы, значит, топор отобрать у беспомощного гнома?
— Нет. Это на самом деле то, о чем я только что сказал. Альгой — талантливый алхимик. Ему удалось создать этот эликсир... Не без помощи Анриэль, конечно, но тем не менее. Он и мне помог, и... еще кое-кому,— невольно вспомнил я Кареоку.
На самом деле я до сих пор так и не опробовал зелье. Как-то не представилось случая. А может, я и сам в глубине души сомневался, что оно подействует, поэтому и не спешил разочаровываться раньше времени. Но фиал хранился в инвентаре, а до знаменательного момента, когда я начну падать в уровнях, осталось всего два дня...
— Ой, что-то мне не верится,— покачал головой Урсус, но эликсир все же взял.— А взамен что?
— Понимаешь, тут такое дело...— ответил Альгой.— У нас наверху возникли неприятности. Эрик пообещал разрулить, но взамен он хочет получить свой топор...
— Ага! Я же говорил, что все дело в топоре!— воскликнул гном и попятился назад.— Хрен вы его получите! Вот вам ваше зелье!
Он вскинул над головой фиал, собираясь разбить его о камни.
— Нет!— закричал Альгой.
И тут заверещал наш гоблин, предчувствуя надвигающуюся беду.
Замер гном, словно что-то услышав сквозь раскатывавшееся по пещере эхо. Мы с Альгоем тоже навострили уши, заскользили глазами по стенам, по чернеющим тьмой проходам...
...и увидели его, быстро приближающегося к нашей неугомонной четверке.
Существо перемещалось на четырех длинных широко расставленных конечностях, низко прижимаясь к земле, почти сливаясь с серой каменной поверхностью. Тощее, как сухая ветвь, но в то же время жилистое, чрезвычайно подвижное, с большими черными глазами, на плоской морде, мелкими острыми зубками и длинными когтями. Не могу похвастаться тем, что я был знаком с представителями всех рас, населявших Годвигул, но на тех, с кем мне все же приходилось встречаться, он был совершенно непохож.
— Берегись! Микренский ползун!— тревожно закричал Урсус, беря топор наизготовку.
Так это и есть тот самый ползун, о котором говорила Кареока?
Подозреваю, неспроста его опасалась магичка. Неспроста всполошился гном, только что в одиночку уложивший шестерых кобольдов.
Я вскинул арбалет и, не целясь, выстрелил в ползуна дротиком, пропитанным парализующим ядом. Однако за мгновение до попадания существо исчезло из виду и появилось в паре шагов от того места, куда угодил стремительный снаряд.
На Рывок это перемещение было непохоже — скорее уж экстренная телепортация.
Альгой не стал мешкать и запустил в ползуна склянкой, начиненной Жидким Огнем. Полыхнуло так, словно в пещере взошло солнце. На том месте, где только что появилось существо, вырос огненный шар, казалось бы, поглотивший шустрого моба. Но неугомонный гном завертел головой по сторонам, посмотрел вверх...
— Он на потолке!
Я лишь успел задрать голову и увидеть над нами невесть каким образом державшегося на ровной поверхности ползуна, когда он обрушился вниз. Стоило его лапам коснуться каменного пола, как нас окатило воздушной волной, сбившей с ног и разметавшей по сторонам.
Оскалив пасть, ползун тут же набросился на самого беззащитного из нас — на гоблина. Четыре длинных когтя впились в бок Коль-Кара. Запищав от боли, гоблин ответил ударом костяного ножа. Однако клинок пронзил лишь воздух, потому как ползун снова исчез...
...и появился уже рядом со мной. Я все еще лежал на полу, оглушенный плотной волной. Зато Урсус, чья выносливость была, наверняка, выше моей, уже вскочил на ноги, схватил камень и запустил его в ползуна. Существо телепортировалось в сторону, потом снова и снова, появляясь каждый раз в новом месте, хотя и недалеко от предыдущего, пока не возникло позади замершего в боевой стойке гнома. Урсус почувствовал его присутствие, ударил с разворота топором... Промахнулся. И тут же когти ползуна прошлись по его плечу, распоров стальную кольчугу.
Я лежа выстрелил в существо, но его снова не оказалось на прежнем месте. А мгновение спустя оно атаковало Альгоя, пытавшегося подняться с пола. Ползун запрыгнул ему на спину, несколько раз ударил когтями в незащищенный бок, а потом поднес лапу к горлу алхимика.
И снова на выручку пришел гном. На этот раз он метнул свой топор и попал. Удар пришелся обухом по хребту ползуна, он свалился со спины Альгоя на пол...
...и исчез.
— Что это было?— спросил алхимик, опустошив склянку с исцеляющим зельем.
— Микренский ползун, мать его,— проворчал гном.— Та еще тварь. Смотрите по сторонам, я уверен: он все еще где-то здесь.
Мы вертели головами, но нашего юркого противника и след простыл.
Вместо него в пещере снова появились кобольды. На этот раз их было четверо. Заглянули на шум, увидели противников и ринулись в атаку.
Гном тут же бросился к своему топору, я потянулся к выпавшему из руки ножу, а Альгой швырнул в ящеров очередную склянку с сюрпризом.
На этот раз была задействована какая-то гремучая смесь. Пещера вздрогнула, пол ушел у нас из-под ног, и мы полетели вниз, проклиная все на свете, и в первую очередь — незадачливого алхимика.
К счастью, провал оказался не бездонным, хотя падение выбило из меня не только дух, но и пару тысяч хитов. Наши факелы погасли, однако в новом помещении оказалось довольно светло благодаря какой-то мерцающей гадости, похожей на плесень, покрывавшей стены пещеры, в которой мы оказались.
Внешне она напоминала округлую арену с каменным полом и отвесными стенами. Над головой зияла огромная дыра, в которую мы провалились. Обрушившиеся куски потолка теперь устилали пол пещеры. В дальнем ее конце я различил огромные каменные ворота, запечатанные гномьей техномагией. Над воротами нависала конструкция, похожая на балкон. Но, скорее всего, это был небольшой бассейн, в который из стены сочилась вода, пробивавшаяся сквозь трещины в старой каменной кладке. Дальше вода стекала по двум желобам, протянувшимся вдоль стен к бездонному колодцу в противоположном конце пещеры. Самым примечательным было то, что и бассейн, и желоба были вырезаны...
...из розового мрамора.
О поручении Рыжей Бороды я не забывал ни на минуту, но до сих пор этот поделочный материал мне как-то не встречался. А тут его было столько, что хватило бы на целый монумент Богини Правосудия...
Правда, существовала одна серьезная проблема: мы оказались в замкнутом пространстве наедине с кобольдами, провалившимися в пещеру вместе с нами. Ящеры очухались первыми, подобрали оружие и решили добить нас, пока мы окончательно не пришли в себя. Один из них попытался прибить меня копьем к полу, но я откатился в сторону, вскочил на ноги и ушел от следующего выпада при помощи Рывка. Внезапно оказавшегося на моем пути кобольда я сшиб с лап, и на него тут же набросился вооружившийся двумя ножами гоблин. Он оседлал ящера и нанес несколько молниеносных ударов в грудь. Однако броня кобольда оказалась слишком прочной для костяных клинков, так что Коль-Кар не достиг успеха и тут же был отброшен в сторону мощным ударом передней лапы. Кобольд ловко вскочил с пола, но гоблин успел сбежать, и я оказался для него ближайшей целью.
Тем временем гном уворачивался от сыпавшихся на него ударов, прикрывался щитом и перемещался по пещере в поисках своего топора, до которого он так и не добрался. Его атаковали сразу два кобольда, посчитавшие гнома более серьезным противником, чем остальные.
Альгоя я не видел. Должно быть, он все еще не пришел в себя и лежал где-то среди камней. Так что за его проделку приходилось отдуваться нам троим.
Мой противник теснил меня назад. Я отступал, прекрасно понимая, что в открытом бою мне с ним не совладать. К сожалению, пещеру заливал ровный, хоть и не очень яркий свет, поэтому уйти в Тень не представлялось возможным. Да и не получилось бы, пока кобольд пялился на меня своими вертикальными зенками. Оставалось лишь одно: перемещаться, уклоняться от ударов и дожидаться подходящего момента для контратаки.
Но противник оказался достаточно опытен, чтобы провести его на мякине. Он был готов к моим ответным выпадам и успешно встречал легкими ударами, отнимавшими несколько сотен хитов. Владея лишь одной рукой, я не мог одновременно защищаться и лечиться. Поэтому оставалось надеяться лишь на то, что выпадет возможность добраться до целебного зелья.
Я отступал, пока не уперся в каменные края колодца. Позади что-то зашуршало, но я решил не отвлекаться, полностью сконцентрировавшись на своем противнике. Малейшая оплошность могла стать роковой. А теперь, когда и Урсус нашелся, и мрамора хоть дом строй — умирать не хотелось вдвойне.
Но атаковавший меня кобольд неожиданно остановился, задрал вверх морду и замер в благоговейном ступоре.
