— Это мне решать,— проворчал гоблин.
— Конечно. Но если хочешь узнать мое мнение: Коль-Кар — смышленый гоблин и верный товарищ. Жаль, что мы расстались, даже толком не попрощавшись. Как он там? Удалось ли ему выбраться из Арсвида?
— А что с ним станется?— усмехнулся Пакин-Чак.— Он уже на полпути к стойбищу. С ним все будет хорошо.
Вы получили сообщение!
Я решил проигнорировать всплывший месседж, но Пакин-Чак придерживался иного мнения:
— Наш первый урок придется перенести на следующий раз.
— Но, учитель...
— Тебе пора. Теперь ты знаешь, где меня найти.
Фигура гоблина пошла рябью, и налетевший порыв ветра развеял ее словно дымку. А мгновением позже я очнулся в гостиничной комнате и открыл почту, собираясь прочитать полученное от Альгоя сообщение.
Но это был не алхимик.
Кареока...
"Ты где?"
Я ответил сразу:
"Мы с Альгоем в Вальведеране".
Но прежде чем отправить, добавил:
" Ты как? Почему не отвечала?"
Спустя минуту пришел ответ:
"Об этом потом. Нам нужно увидеться. Встретимся у северных ворот"
Кареока в Карнеолисе?!
Новость была приятной... и тревожной.
"Хорошо. Через час буду на месте"...
В отличие от меня Кареока не могла просто так войти в город, поэтому и назначила встречу снаружи. Я же, используя привычный мне путь верхнего яруса Вальведерана, добрался по крышам до крепостной стены, спрыгнул вниз и по окольной дороге добрался до северных ворот.
Девушка пряталась и вышла навстречу, как только я оказался на месте.
Я был рад снова ее увидеть. Как-то нехорошо мы расстались — я даже не успел ей всего объяснить. Впрочем, я и сам не был уверен, что задуманное удастся. А теперь неизвестно, как она все это воспримет.
Всю дорогу до Вальведерана я думал о ней. Гнал навязчивые мысли и снова возвращался к ее милому образу. Как-то странно у нас все складывалось. Но винить в этом я мог лишь себя самого, запутавшегося в собственной паутине проблем и комплексов. Очень трудно принять правильное решение, когда сердце и разум не в ладах.
— Привет,— робко пробормотал я.
Она посмотрела на меня пристально, с упреком. Осуждающе.
— Мог бы сразу сказать, что ты задумал,— проговорила она, наконец.
— Извини, не успел.
— Ладно, сама виновата: должна была додуматься, что это единственный выход... И спасибо тебе за то, что не дал меня на растерзание этим подонкам. Жаль только, что из-за этих козлов мы не завершили квест...
— Очень жаль,— вздохнул я огорченно.
Она точно скопировала выражение моего лица и... неожиданно улыбнулась:
— Да, ладно! У нас все получилось!
И с этими словами она протянула мне статуэтку Богини Смилион.
Она мало чем походила на предыдущую, но не узнать в изображении Светлоокую было невозможно.
— Как?!— это все, что удалось мне выдавить из себя, распираемого эмоциями.
Усевшись на пенек, Кареока поведала о событиях, произошедших после моего ухода. Сначала она обижалась на принятое мной решение. Ясно, что я решил принести себя в жертву ради того, чтобы избавить ЕЕ от грязных лап Волков. Но какой ценой?!
Ценой вечного Проклятья.
Потом, когда я устроил бучу в стане врага, и умер у всех на глазах, она поняла, что шанс не потерян. Девушка несколько раз в день навещала старого Снорфа, чтобы узнать, готова ли статуэтка, а параллельно давила на совесть гномов, которых мы избавили от Кристального Змея. Рыжая Борода упирался до последнего.
— Вас это не касается, милочка!— передразнила Кареока гнома.— Статуэтку получит человек, который ее заказывал.
Да и Хлодвик проявлял упрямство, сетуя на то, что город и без того понес большие убытки, да к тому же неизвестные похитили Сердце Защитника...
— Но я их всех достала!— не без гордости за себя отметила Кареока.
За нее поручился сначала Эрик, а потом уж, когда Снорф не прислушался к мнению воеводы, и сам царь. Рыжей Бороде пришлось отдать статуэтку после того, как девушка поклялась передать мне ее лично в руки. А Хлодвик надавил на торговцев, и они раскошелились на телепорт в Вальведеран.
— Ты умничка!— похвалил я ее.
Ей на самом деле удалось невозможное: Снорф ни при каких обстоятельствах не должен был отдавать статуэтку постороннему, в каких бы тот отношениях не находился с заказчиком. Да и телепорт в столицу, стоивший десятки тысяч, обычно за красивые глаза не дают.
— Ты ведь получила мое сообщение? Я отправил его несколько дней назад.
— Получила,— кивнула Кареока.— И удивлена, что оно было единственным.
Не хотелось говорить о том, что я был оскорблен и обижен, поэтому я пошел в атаку:
— Но ты ведь и на него не ответила!
— У меня как раз созрел план, побоялась сглазить. Да и сюрпризы никто не отменял.
Да уж, сюрприз удался...
— Кстати, что там насчет Сердца?— поинтересовался я.
— Глухо. Гномы в шоке, роют носом землю, пытаются выйти на след похитителей. Им удалось установить причастных. Это два гнома-торговца, которые даровали городу золотое зеркало. Наверное, они были уверены, что зеркало попадет в сокровищницу. Так и вышло. Правда, они исчезли из города еще до начала осады. Ищи их теперь.
— А осаду сняли?— прискорбно, но я не следил за последними новостями.
— Да, в тот же день,— ответила Кареока.— Оказывается, орки напали на крепости на левом берегу Курона, захватили шесть из них. Кланам понадобились все силы, чтобы попытаться отбить их назад. Пока что ничего у них не вышло... Эх, если бы мы узнали об этом чуть раньше или гномы не поспешили выдать Проклятых Волкам...
— Так или иначе, но все завершилось благополучно,— вздохнул я.
— Еще не завершилось. Осталось вернуть Богине статуэтку и избавить нас от Проклятия. Сегодня же!
— Да... да, конечно...— неуверенно пробормотал я.
От былого воодушевления не осталось и следа...
— Те чего такой кислый?— хлопнул меня Альгой по плечу, выведя из задумчивости.
Я снова был в Вальведеране. И Кареока тоже. Помог алхимик. Когда он узнал приятную весть, быстро сообразил, как нам с девушкой проникнуть в город. За скромную сумму он нанял телегу, полную сена, и под ним провез нас за ворота. Я лежал рядом с притихшей Кареокой. Пахло сеном, наши руки соприкасались... Романтика... А на душе было паскудно...
— Да так,— отмахнулся я.
— Странный ты какой-то. И квест, выполнил, и с Кареокой помирился, и вообще все здорово.
— Ага.
Квест я еще не выполнил: нужно было явиться в Храм Смилион и отдать Богине статуэтку. Но...
Вернулась Кареока, выходившая в реал.
— Готов?— спросила она меня.
Я сдержанно кивнул, не смея посмотреть девушке в глаза.
— Тогда идем.
И мы покинули портовую гостиницу.
На улице уже темнело, так что я, нацепив на голову капюшон новой куртки, мог не опасаться, что во мне признают Проклятого. Это если не лезть на рожон и держаться в стороне от людского столпотворения. Впрочем, таковое имело место лишь в центре города, который мы решили обойти окольными путями. Кстати, Кареоке тоже следовало опасаться разоблачения. Я случайно заметил в зеркале, как выбиваются из-под ее капюшона черные языки Проклятия.
— Не смотри!— воскликнула она, заметив, как я за ней наблюдаю.
Ей было неприятно, что я видел ее... такой.
А сам я выглядел, пожалуй, еще хуже. Но в данный момент меня мало пугал мой внешний облик. Куда страшнее была чернота, заполнившая мою душу...
Альгой шел впереди, предупреждая нас, если что. Мы с девушкой двигались вдоль домов, всякий раз ныряя в переулки, если навстречу появлялись прохожие. Лишь когда окончательно стемнело, мы пошли открыто, прячась лишь при встрече с городской стражей.
До эльфийского квартала мы добрались лишь ближе к полуночи. Альгой решил пройти через ворота, и его пропустили после того, как он упомянул имя какого-то эльфа, обитавшего в этом квартале. Нам же с Кареокой пришлось лезть через забор, с чем мы успешно справились и присоединились к алхимику.
С тех пор, как я побывал здесь в последний раз, ничего не изменилось. Эльфы вели размеренную, скучную жизнь и спать ложились раньше всех. Правда, и вставали с первыми лучами солнца. По знакомой дорожке мы добрались до храма. Первым вошел алхимик, огляделся, махнул нам рукой.
Внутри никого не было. Ровным светом горели эльфийские светильники, в конце колонного зала возвышалась огромная статуя Богини Правосудия.
— Иди,— подтолкнула меня в спину Кареока.
Я несмело шагнул в зал, пересек его и остановился у подножия статуи. Я не знал, что сказать, но, к счастью, система пришла на выручку, посветив незамысловатый текст:
— О, Великая Богиня, Мать эльфов и Защитница угнетенных. Мой путь раскаяния был долог и тернист. Но я прошел его, перенеся заслуженные невзгоды, и выполнил Твое поручение. Прими же в дар от недостойного эту статуэтку, как знак примирения, и сними с меня... и со Звездной Кареоки Проклятье, искупленное в долгих скитаниях и борьбе с именем твоим на устах.
Кареоки не было в тексте, так что это была чистая отсебятина. Зато от всего сердца.
Статуя Богини призывно сверкнула, по белому мрамору поползли языки светящегося тумана, который опустился на пол, приняв очертания женской фигуры. А еще мгновение спустя передо мной стояла сама Светлоокая во плоти и во всей своей божественной красе:
— ТЫ ВЫПОЛНИЛ МОЕ ПОРУЧЕНИЕ И ДОСТОИН ЗАСЛУЖЕННОЙ НАГРАДЫ. Я СНИМАЮ ОКОВЫ ПРОКЛЯТЬЯ С ТЕБЯ И... ХМ... ТВОЕЙ ПОДРУЖКИ. ЖИВИТЕ В МИРЕ И НЕ НАРУШАЙТЕ БОЛЕЕ ЗАПОВЕДИ БОГОВ... А ТЕПЕРЬ ДАЙ МНЕ СТАТУЭТКУ. Я САМА ВЕРНУ ЕЕ НА ПРЕЖНЕЕ МЕСТО.
Я достал мраморную фигурку. Прежде чем протянуть ее Богине, я обернулся, увидел замершего в почтении Альгоя, счастливую Кареоку...
— Будь ты проклят, Ветератор,— пробормотал я, и с размаху шарахнул статуэткой о пол.
Будь ты проклят...
Конец первой книги
