Хлопок двери.
— Эй, шеф!
Вместе с этими словами в спальню влетел Штуббе, громко топая сапогами. Держа подмышкой вскрытый почтовый, деревянный ящик, а в другой — бутылку коньяка, одноглазый не самой твердой походкой добрел до стола, поставив на него ящик, обернулся, встряхнув бутылем.
— Посылка пришла! — радостно оскалился Рихард, но увидев обнаженную Эрику, сидящей верхом на Курте, облизнулся, смотря на нее сквозь легкую пелену опьянения, — Из Берлина.
Прищурив недобро глаза, летчица нахмурилась, прикрыла грудь руками, перекрестив их, повернув голову к майору, но все же ее щеки покраснели от стыда и негодования.
— Пошел вон! — прорычал Герцог, садясь, одной рукой обнимая девушку.
Закашлявшись, одноглазый попятился, но сделав пару шагов, развернулся и быстро скрылся за косяком двери. Переведя недовольный взгляд на Герцога, блондинка обняла его шею двумя руками, собираясь сказать что-нибудь, но тут вновь раздался радостный голос Штуббе.
— Курт!
От этого Эрика вздрогнула, сильнее прижавшись к полковнику, подумав, что настырный одноглазый опять стоит в дверях, но повернув голову туда, увидела лишь его руку, державшую ту самую бутылку коньяка. Сжав челюсть, Герцог был готов прямо сейчас кинуться на майора, если бы не сидящая на нем особа.
— Курт, я, собственно, что хотел... Я возьму? — он потряс рукой, показывая бутыль.
— Рихард, — полковник, отпуская летчицу, собирался уже подняться, — Если ты сейчас же не уберешься отсюда, я клянусь, что подойду и вобью эту бутылку тебе в глотку, — и, набрав немного воздуха в легкие, прорычал, — Алкаш ты одноглазый! Свалил отсюда! БЫСТРО!!!
Икнув, бутылка исчезла. Громко сопя, Курт перевел еще не остывший от гнева взгляд на Эрику. Ни о каком желании уже и речи быть не могло; в нем бушевала ярость, сметая все на своем пути. Дернув верхней губой, мужчина собрался убрать летчицу с колен, но та, к его неожиданности, положила ладони на его щеки, проведя большими пальцами по скулам.
— Курт, — позвала девушка, смотря немигающим взглядом в ледяные глаза полковника, будто смотрела в глаза обезумевшего зверя, намереваясь успокоить его, — Посмотри на меня, — но только тот хотел убрать ее руки, собираясь отвернуться, как летчица вновь поймала его взгляд, — Курт, — ее синие глаза не мигали, видимо, намереваясь загипнотизировать, — Я с тобой.
— Эрика, уйди, — прохрипел полковник.
— Все хорошо, — подавшись вперед, та нежно коснулась губ мужчины своими, смяв их.
39.
Пошатываясь на ногах, Рихард старался не производить ни звука, стоя у дверного проема, ведущего из кабинета в спальню, откуда доносился лишь тихий голос летчицы, правда слов он не мог разобрать, как ни старался, но среди них проскальзывало и рычание полковника. Неудачно он зашел. Штуббе усмехнулся; он и не мог припомнить, когда в последний раз видел Курта таким озлобленным. Погрозив сам себе указательным пальцем, одноглазый покачал головой. Нет, стоит уже завязать с этой пагубной привычкой — поднеся коньяк к лицу, криво ухмыльнулся, — но для начала нужно избавиться от искушения. Расстегнув пуговицу на нагрудном кармане, майор вцепился пальцами в пачку сигарет, но та выпала, как только мужчина потянул ее вверх.
— Сука, — прошептал Рихард, наклоняясь, но, поднимая сигареты, заметил валявшийся жетон на полу, — О-па, а он как тут оказался? — думая, что это его вещь, протянул руку и, взяв жетон, положил в карман, а после туда же отправил и пачку сигарет, — Странно, не помню, чтобы он выпадал, — пробубнил сам себе под нос, держа сигарету в зубах, но только Штуббе хотел подойти к двери, как вдруг вспомнил, что все еще держит коньяк в руке; хлопнув себя по лбу, майор мерзенько захихикал, а приблизившись к спальне, вновь показал бутыль, — Курт, ну я возьму!
Выходя из замка, Алекс отметил про себя, что в это утро погода стояла чудесная. Под голубым небом раскинулась пышная зелень деревьев, наполненные цветом листья шелестели от дуновения легкого теплого ветра. В воздухе так витали ароматы цветов, приносимые ветром с полей и лугов. Остановившись на ступени, парень улыбнулся. Ему казалось, что будущее уже предопределено — они сами его сделали, — пройдет еще немного времени и наступит долгожданная победа. Еще вчера Вильгельм Штрассе предложил ему перейти под его полное командование, на что Хартманн не раздумывая согласился, видя перед собой перспективы, а именно то, что с помощью генерала он сможет создать машины куда более улучшенные, чем те, которые были сейчас на вооружении у Рейха.
— Доброе утро, — послышался позади мелодичный голос, обернувшись на который подполковник увидел Кристель, — Как спалось?
— Доброе, — кивнул Алекс, приподняв в улыбке уголки губ, — Вполне, только рука немного болит, — и будто показывая ее, поднял правую руку, облаченную в перчатку, подвигав пальцами, а затем сжав и разжав их.
— Это временно, — ее голос был уже ближе, — Скоро ты перестанешь чувствовать боль и полностью привыкнешь к протезу, — девушка стояла в шаге, улыбаясь.
— Дело тренировок, — подтвердил подполковник, переведя взгляд с лица Кристель на руку.
Несколько минут они молча стояли рядом, не зная, как продолжить разговор, несмотря на то, что им обоим хотелось поговорить и не важно, о чем, но слова никак не хотели складываться в предложения, так и оставаясь мыслями. Но вот на дороге появилась черная блестящая машина, в которой они оба и должны были поехать на завод, сопровождаемая еще двумя — с охраной. Смотря на картеж, стоявший у ступеней замка, Хартманн усмехнулся, ему было приятно, что сейчас он стоит не последним человеком в Рейхе, и быть может в скором времени предстанет перед самим фюрером. Подойдя к машине, подполковник открыл дверцу левой рукой, так как еще не полностью овладел протезом, пропуская Кристель. Поблагодарив его, девушка села на мягкое кожаное сиденье. Сев рядом, парень захлопнул дверцу, сказав водителю ехать. Заурчав мотором, автомобиль тронулся с места, поведя за собой два.
На улицах было спокойно. Люди прогуливались по тротуарам, у некоторых были с собой небольшие собачки на поводках, две женщины весело щебетали, переходя через дорогу, а когда водитель автомобиля, в котором ехал подполковник, просигналил им, они быстро перебежали на другую часть тротуара, засмеявшись. Смотря на все это, Хартманн и не мог поверить в то, что сейчас военное время. Да, тут было очень много военных, но в воздухе витало какое-то умиротворение.
— Что-то не так? — вдруг нарушила тишину Кристель, заметив серьезность на лице Алекса.
— Нет, — повернув к ней голову, парень приподнял один уголок губ, — Задумался немного...
— О чем?
— Ни о чем, — не зная, что сказать, подполковник пожал плечами, улыбаясь, — Просто так.
Вскоре машина остановилась возле огромного здания, окруженного высоким забором с колючей проволокой. Встав у проходной, водитель открыл окно и быстро переговорил с охранником, показав ему документы, а потом охранник попросил документы подполковника и его спутницы, проверив их, после чего пожелал всего хорошего, крикнув сослуживцам: "Пропустить!" Как только шлагбаум поднялся, автомобиль проехал на территорию завода. Здание и правда было огромное, казалось, оно еще больше, чем замок Штрассе. Выйдя из машины, Алекс разглядывал завод, из которого доносились скрежещущие звуки, а также сильные удары чего-то металлического. А через минуту к нему подошел невысокий человек в толстых очках с редкими темными волосами, одетый в военную форму.
— Герр Хартманн? — прищурился незнакомец, но только Алекс собрался ответить, как он продолжил, — Меня зовут профессор Клаус Арцайхен, — не пожимая руки, повернулся и пошел обратно ко входу, — Прошу следовать за мной.
Они вошли в огромное помещение, заполненное машинами и людьми, создававшими военную технику. В центре стояло несколько незаконченных ходовых танков, вокруг которых суетились механики и инженеры, чуть дальше был конвейер, где можно было увидеть рабочих, собиравших более мелкие детали.
— Получив Ваши чертежи, — начал профессор, — Я должен был убедиться в том, что это никакой обман, — глянув мельком на шедшего позади подполковника, снова выпрямился, — В наше время никому не стоит доверять, даже самому себе, — он усмехнулся, — И тут Вы должны понять меня, — в голосе промелькнули нотки сарказма, которые быстро испарились, — Но изучив более детально то, что Вы предоставили, я принял предложение обергруппенфюрера Штрассе по созданию машин, и поэтому готов к более тесному сотрудничеству в ближайшем будущем.
— Да, — согласился Алекс, внимательно осматривая ходовую, возле которой они стояли, — Мне необходимо, чтобы эти машины пошли в серию и как можно быстрее. Необходимо снабдить нашу армию новой техникой.
— У Вас большие планы, герр Хартманн, — похвально кивнул Арцайхен, сверкнув глазами.
— Эти планы так и останутся планами, если мы будем стоять тут, а не заниматься работой, — холодно бросил парень, отвернувшись к технике, — Вы должны закончить первые машины к середине следующего месяца...
— Но это, — послышался недовольный голос профессора позади, — Слишком короткий срок...
— Поэтому увеличьте количество людей на заводе, пустите несколько смен, дайте работу для неработающих граждан, которые готовы трудиться на благо страны, — делая замечание, подполковник отметил про себя, что его слова сильно задели Арцайхена, — И первым делом Вы должны обеспечить нормальные условия работы для рабочих, а также повысьте зарплаты, насколько это возможно...
— Но...
— И никаких "но", — осадил Алекс, проведя левой рукой по поверхности будущего "Е-75", чувствуя приятный холодок от металла, — В ближайшее время я планирую снова проинспектировать завод, чтобы убедиться, что все условия соблюдены и правила не нарушены. И в Вашем случае лучше не нарушать их, — он резко обернулся, — Иначе об этом узнает наш фюрер. Вы поняли?
После еще одного посещения завода, где собирали снаряды, Хартманн вернулся в замок, обдумывая произошедшие события. Его не покидала мысль, что в ближайшие несколько месяцев тот ход событий, который был написан в учебниках по истории в его времени, уже будет кардинально изменен; немецкие войска на этот раз будут лучше укомплектованы, оснащены более модифицированным оружием, а также, благодаря генералу и его разработкам, медицина возрастет в разы. Уверенный в таком раскладе, Алекс поднимался по ступеням, ведущим в замок, намереваясь пообедать, а потом заняться упражнениями, чтобы привыкание к механическому протезу прошло куда быстрее, как его окликнул один из офицеров охраны, доложивший, что Штрассе желает видеть его.
— Что за срочность? — спросил подполковник, входя в кабинет Вильгельма после разрешения, — Я только приехал и хотел бы немного отдохнуть.
— Присядь, — генерал сидел в удобном кресле перед открытым балконом, наблюдая за природой, — Сегодня такая чудесная погода. Не правда ли? — он улыбнулся, наблюдая за тем, как парень обходит второе кресло и садится в него, — Как твоя поездка?
Почему-то такая забота со стороны генерала показалось Хартманну странной; тот спрашивал иногда о том, как обстоят дела с проектами, но их разговоры всегда касались только рабочих тем. Мельком бросив взгляд на столик, стоявший между креслами, на нем был расставлен красивый чайный набор из белого фарфора для двух персон, чайник, — Вильгельм не любил кофе, считая, что этот напиток слишком крепкий, — на тарелке небольшой торт, украшенный незамысловатыми цветами, парень поморщился, вспомнив, что давно не курил, а Штрассе был некурящим и всячески напоминал это, говоря, что сигаретный дым раздражает его.
— Я вполне доволен тем, что увидел, — ответил подполковник, поудобнее усаживаясь, и от предложенного чая не стал отказываться, — Дав несколько указаний, хочу быть уверен в том, что их исполнят...
— Про что именно? — взяв блюдечко с чашкой, генерал сделал небольшой глоток.
— Я хочу, чтобы первая партия танков была готова в ближайшее время, а именно к середине следующего месяца, — но заметив, что его собираются перебить, Алекс чуть повысил тон голоса, — Поэтому нужно обеспечить неработающих граждан условиями для работы на заводе, обучить их и предоставить рабочие места. Только в таких условиях возможна более качественная сборка тех же танков, — он серьезно посмотрел на собеседника, — И быстрая.
— Это похвально, — немного задумчиво протянул Вильгельм, смотря на чашку в руке, — Вы заботитесь не только о солдатах, но и о народе. Похвально.
— Мы должны стать сильной нацией не только на фронте, — продолжал мысль Хартманн, — Но и в тылу. Наша задача в том, чтобы защищать мирных жителей нашей страны, обеспечивать их, чтобы солдаты, уходя, знали, что их семьи под защитой. Но в то же время мы обязаны защищать и солдат, чтобы они вернулись живыми и невредимыми, а главное победителями.
— Я вижу, — улыбнулся Штрассе, поставив чашку с блюдечком на столик, — Вы одержимы идеями... Но я бы хотел Вам кое-о-чем напомнить...
Подполковник, в эту минуту державший чашку с чаем, вопросительно и с некоторой настороженностью, смотрел на генерала. Поднявшись, тот прошел к столу. Не смотря на свой возраст, мужчина двигался уверенно, с прямой спиной и расправленными плечами, — "еще один представитель "высшей расы", — вдруг промелькнуло в голове Алекса. Проведя ладонью над столом, что-то ища, Вильгельм взял бумагу, говоря, что это новость должна обрадовать, после чего, вернувшись в кресло, протянул ее парню. Так и не сделав глоток чая, тот вернул чашку на место, беря то, что дал ему генерал. Это была радиограмма. Пробежавшись по строчкам, парень ничего не понял, будто слова расплывались перед ним, а буквы плясали "польку", но проморгавшись, нахмурился от прочитанного. В радиограмме говорилось, что оберштурмбаннфюрер СС Алекс Хартманн переходит под полное командование обергруппенфюрера СС Вильгельма Штрассе, но это было полбеды, дальше говорилось о том, что Гитлер лично приказал перенести всю новую технику, как только та будет сделана, на Восточный фронт, а это значило лишь одно — новые танки, о которых так мечтал Алекс, не поступят в ближайшее время в Норвегию, а сам разработчик новой техники должен будет заняться разработкой и проверкой серии "Е" тут в Берлине. Еще раз пробежавшись взглядам по строчкам, парень сильно расстроился. Это значило только то, что он не увидит в ближайшее время друзей и не выполнит обещание, данное Штуббе перед отъездом. Это сильно подкосило Хартманна; все еще думая над прочитанным, он не сразу разобрал слова генерала о том, что это был личный приказ фюрера, а, значит, Алекс стал одной из важных фигур Рейха. Да будь он проклят этот приказ! Поднявшись, подполковник постарался более уважительно попрощаться с Вильгельмом, ляпнув про больную руку, голову, а еще что ему надо прогуляться, и больше ничего не объясняя, вышел из кабинета, желая только одного — вернуть время назад, чтобы не начинать разработку этих танков. Голова и правда начинала болеть, но не из-за ноющей руки, а из-за мыслей, роившихся в ней. Не помня как, Хартманн спустился на первый этаж, потом на улицу, жадно глотая жаркий летний воздух, тем казавшимся не таким уж и приятным, как раньше. Оглядевшись, он заметил стоявшую машину, ту, на которой они с Кристель ездили на завод. Махнув рукой, подполковник крикнул водителю немедленно отвезти его в город, в ближайший хороший паб, где можно было подумать о том, как лучше и быстрее выкрутиться из всей этой ситуации, вернуться в Норвегию и исполнить обещание.
