— На всех сотниц и тысячниц наложено заклятье. Просрочишь — головные боли замучают. И жадность, и лень моментально проходят, когда голова начнет раскалываться на кусочки.

— И ты значит тоже...

— Да, один раз я нарушила сроки передачи денег и... — ее передернуло от воспоминаний. Больше такого я испытывать не хочу! От боли я только что по стенке не бегала, хотя и пыталась это проделать, убить всех вокруг хотелось ...

Я сочувственно сказал.

— Жуть какая! Я тебя хорошо понимаю. Вот помню, как-то раз у меня заболел зуб...

— Какой там зуб! Знаю я, что такое зубная боль и хочу тебе сказать, что она даже рядом не стояла с болью от заклятья.

Дальше мы прогуливались молча, думая каждый о своем.

"Понятно, всё понятно. Зацепили их знатно. Интересно, а снять это заклятье можно? Может и можно, вот только снимать его должен маг. А они мало за свои услуги не берут. Разденет и разует. Проще наверно отдать Изабелле ее половину, чем связываться с магами. А кроме того, обратившись к магу амазонка теряет все социальные бонусы после окончания своей военной карьеры. Как-то: имение, рабов, звание сеньоры..."

— Сабрина! — я отвлек погрузившуюся в свои мысли жену.

— Да, Марк, — Сабрина пришла в себя и попыталась снова обнять меня.

— Сабрина, потерпи до гостиницы. Скоро придем. А пока я хотел спросить тебя, как сочетается мой статус мужа вот с этим украшением на шее?

Я пощелкал по ошейнику на горле. Сабрина приняла виноватый вид.

-Я хочу переговорить с Марианной, то есть с Ее Светлостью... и убедить ее отпустить тебя на волю. В конце концов, ты убил замкового стражника в пьяной драке, можно уж тебя и простить. Предложу компенсацию деньгами Ее Светлости...

"Ах, какая ты дурашка! — подумал я, глядя на жену. — Марианна не снимет этот ошейник, вывали перед ней хоть гору золота, но пусть Сабрина попробует. Я от этого ничего не теряю".

* * *

Стойкое ощущение `дежа вю` преследовало меня. Лесная тропа, амазонки, Сабрина, Поль, тяжеленный мешок за спиной... Всё, как тогда. Были, конечно, и некоторые отличия. Сабрина опять была холодна, но не до такой степени, как раньше, Поль вообще теперь относился ко мне хорошо и улыбался... издали, поскольку близко я подойти не рисковал из-за сердитой на меня двух с половиной метровой Марии.

И помимо мешка с продуктами я тащил с собой еще и меч в ножнах. Обычный прямой обоюдоострый меч в потертых кожаных ножнах болтался на поясе и существенно осложнял мое движение. Я еще в Вилле-Котре потребовал от Сабрины купить мне меч.

— Лучше подстраховаться сейчас, а не бегать потом по лесам в поисках оружия. Из всей этой толпы для меня только ты одна ценна и я хочу, чтобы мы вместе вернулись в замок Ма...герцогини де Бофор. Я буду тебя прикрывать от разных случайностей!

Первая часть моей декларации: насчет ценности для меня Сабрины, возражений не вызвала. Наоборот была воспринята благосклонно. А вот вторая часть...

— Но, Марк! Я думала, что ты вместе с практиканткой и ее мужем будешь располагаться в арьергарде... Ты для меня слишком ценен, чтобы я рисковала тобой...

Я с шумом втянул носом воздух, уговаривая себя успокоиться.

— Сабрина, я неплохо умею обращаться с мечом, ничуть не хуже твоих... воительниц. И возможно, если бы ты не отправила меня тогда невесть зачем стеречь тропу, то возможно алисонцев мы успели бы покрошить до прихода основного отряда...

"А возможно и нет, — подумал я. — Всё-таки там был маг".

Но говорить о своих сомнениях я не стал, а упоминание о погибших подругах ожидаемо подействовало на Сабрину. Она не стала спорить, и меч был куплен. Но зато теперь этот меч колотился о мои ноги и всячески мешал движению.

К моему сожалению, даже тот факт, что я обзавелся мечом, не добавил мне ни авторитета, ни простого уважения среди подчиненных жены.

Когда десяток амазонок встретился еще в замке Изабеллы с другим десятком, переданным Сабрине в качестве компенсации потерь в схватке с алисонцами, то старослужащие быстренько просветили новичков относительно моего статуса раба, и даже то, что Сабрина во всеуслышание назвала меня своим мужем, не сильно изменило их отношение ко мне. Наверно причиной этому был ошейник, красующийся у меня на шее. Простые амазонки не слышали про мифрил (он очень редок) и считали, что это Сабрина подарила своему мужу-рабу такую красивую штучку на шею, вроде знака собственности, чтобы никто не покушался. Никто и не покушался на меня, но насмешек, подковырок было не счесть.

Поэтому, повесь я хоть два меча разом себе на пояс, ничего бы не изменилось. Общественное мнение относительно меня — раб или муж, еще более укрепилось в пользу раба, когда на первой же стоянке Сабрина, со смущенным видом, отведя меня в сторону, попросила.

— Марк, я помню, что ты не только мой муж, но еще и защитник, поскольку у тебя теперь имеется меч...

Я попытался поймать взгляд Сабрины, чтобы уяснить для себя: не насмехается ли она надо мной, но не преуспел в этом. Сабрина в глаза мне глядеть не желала, а смотрела куда-то вдаль, поверх моей головы, что при нашей разнице в росте сделать было проще простого.

Помявшись немного, она продолжила.

— Кому-то надо готовить еду. В обычных условиях это не проблема. Назначается двойка на день, затем ее сменяет другая... Но поскольку сейчас, в отряде имеются сразу двое мужчин, то назначать воительниц готовить обед будет...э-э-э...неправильно.

Сабрина на краткий миг опустила вниз глаза, видимо проверяя мою реакцию на ее разглагольствования и встретив мой мрачный взгляд, тут же, снова уставилась куда-то вверх.

— А что твои воительницы такие неумехи, что и солонину сварить не могут?

— Ну, что ты, Марк! — обиделась за своих подчиненных Сабрина. — Они ведь в прошлой жизни, то есть до инициации, все были крестьянками, кухарками и служанками и что-что, а готовить-то они умеют...

— Вот и пусть себе готовят...

— Но Марк, я прошу тебя, не упрямься, тебе же это нетрудно и готовил ты, насколько я помню, отлично. А мои воительницы, как и все в Кронберге уже привыкли к тому, что если имеется рядом мужчина, то именно он и должен готовить, стирать, шить, а воительницы только воюют... Ну, помоги мне! Я, конечно, могу приказать, и они будут готовить, но...сам понимаешь... Мой авторитет будет подмочен. Если уж я мужа (или любимого раба, как они думают) не могу заставить приготовить обед или ужин, то, как я могу командовать сотней?

— Мы не в Кронберге, а в нормальном мире, где мужчины воюют, а женщины готовят еду, стирают и прочее ... — сказал я хоть и сварливо, но вполне миролюбивым тоном. Мне было нетрудно приготовить еду, а авторитет Сабрины надо поддерживать на высоком уровне.

— К хорошему привыкаешь быстро, а отвыкнуть тяжело. Наверно это возможно, только если встретишь вдруг кого-то вроде тебя и будешь согласна на всё, лишь бы он остался с тобой...

— Хм... может быть...тебе виднее...

Сабрина почуяв, что дело налаживается, поспешила подсластить мне пилюлю.

— К тому же ты будешь не простым поваром, как в прошлый раз, а главным. У тебя будет помощник, муж нашей практикантки. Мне стоило немалых трудов уговорить ее, предоставить своего мужа в помощники тебе. Он ведь в отличие от тебя не имеет ошейника на шее и заставить его может только его жена. Из-за этого ошейника многие и не верят, что ты мой муж... — грустно добавила она.

Услышав, что мне выделяют Поля в качестве помощника, я не стал дальше упираться.

— Ладно, покормлю твоих зазнавшихся и прожорливых подчиненных.

Сабрина обрадовалась и сначала явно хотела схватить и от души потискать меня, но оглядевшись по сторонам и увидев многочисленные любопытствующие взгляды, валявшихся на травке подчиненных, ограничилась тем, что снисходительно потрепала меня по голове.

— Иди, готовь! Мои, вон уже голодными глазами на нас смотрят!

"На что только не пойдешь, ради авторитета жены. Может эта моя уступка, добавит ей энергичности и убедительности в переговорах с Марианной относительно этого треклятого ошейника".

* * *

Согласие согласием, но кухарить после того, как целый день тащил на своем горбу огромный мешок по извилистой и кочкастой лесной тропе удовольствие невеликое.

"И так устал, как собака! Сейчас бы по уму надо себе лежбище на ночь устраивать, а не кормить этих..."

Я огляделся. Я стоял в центре поляны где, как предполагалось, будет костер. Вокруг в живописных позах на прошлогодних листьях развалились амазонки и выжидающе глядели на меня.

Когда, дескать, этот раб начнет обслуживать их, достойных воительниц.

Раздражение наглыми амазонками начало резко расти. Чтобы успокоиться, я потрогал свой драгоценный ошейник, напоминая таким образом самому себе о своем незавидном положении. И недовольство заносчивыми амазонками легко трансформировалось в недовольство лично Марианной.

"Вот же нехорошая...девочка! Устроила мне такую пакость! Но ничего отольются этой вредной кошке слезы бедного котика! Так, а где мой помощник? Почему отсутствует? Я что один буду эти двадцать рыл кормить?! Ага! Вон он у кустиков лежит под бочком у своей любимой женушки..."

Поль лежал на огромной куче палой листвы. Мария своей могучей рукой заботливо обнимала Поля, прижимая его к своему не менее могучему телу. При такой разнице в росте Поль казался не мужем, а скорее сыном Марии. Глаза у Поля были закрыты. На лице была написана усталость

"А ведь он мешок не тащил, — подумал я. — Мария, словно слониха перла на себе и свой мешок, и мешок Поля, и оружие. А вот, поди ж ты устал... но может эта усталость имеет другие причины? Может такой большой женушки слишком много для нашего Поля? Может она его банально заездила?"

Но слишком долго разглядывать сладкую парочку мне не позволили.

— Тебе чего надо? — тихонько прорычала Мария, видимо не желая тревожить задремавшего мужа.

— Да уж не с тобой за жизнь поговорить! — хмыкнул я. Хорошо быть женатыми на начальницах. Можно безнаказанно дерзить даже таким слонихам, как Мария. Но всё же слишком уж злить слоних не следовало. Поэтому, когда Мария начала тихонько высвобождать руку, которой заботливо обнимала Поля, я поторопился уточнить.

— Хочу забрать своего помощника и озадачить его делом. А то воительницы голодные, а Поль тут дремлет. Непорядок.

Тут Поль все-таки открыл глаза и вопросительно уставился сначала на меня, а потом на жену.

— Ах, да, — как бы припомнила она. — Сабрина же попросила Поля помочь с приготовлением ужина...

— Ну, до ужина еще далеко, — хмыкнул я. — Пойдем Поль! Сначала дрова надо насобирать, пока не стемнело.

Поль дождался разрешающего кивка Марии и вскочил с лежанки.

— Пойдем, конечно я помогу...

— Не вздумай там всё свалить на мальчика! Если увижу, что он работает, а ты бездельничаешь, то не посмотрю на то, что ты любимый...муж нашей сотницы...

Под это воодушевляющее напутствие я и Поль отправились в лес за дровами.

— И чего она так на меня злится? Подумаешь стукнул разок. Тем более за дело. Всё уже давным-давно прошло... До чего же эти женщины бывают злопамятные! Просто ужас! — поделился я своей озабоченностью с Полем в основном для затравки разговора, когда мы бродили по лесу, собирая сушняк для костра.

— Просто она считает, что во всем произошедшем с нами виноват именно ты, — рассеянно сказал Поль, шаря глазами по земле в поисках валяющихся сучьев.

— Вот так ничего себе! — удивился я, пристраивая себе на плечо огромный дубовый сук. — А алисонцам вас тоже я сдал? Если бы не я, вы с Марией трудились бы сейчас на плантациях сахарного тростника, а может быть уже и не трудились бы. Там народ долго не задерживается. Мрут, как мухи.

— Я уж не раз говорил Марии, что ты хороший, но она меня не слушает. Она теперь такая упрямая, как стала воительницей, только командует. Поль туда, Поль сюда...

— А раньше ты командовал? Привык?

— Да не то, что командовал, но как-то странно. Теперь, даже когда она просит, я не могу возразить, а бегу выполнять ее просьбу, не раздумывая... раньше такого не было. Да и очень уж она большая стала... Забудется, может больно сделать...и вообще мне теперь временами кажется, что я маленький мальчик, а она моя мама... словно в детство вернулся... но она меня любит и я ее люблю, — поспешил добавить Поль, когда увидел, что я собрался что-то сказать.

Я ничего говорить не стал. Следовало кое-что уточнить, но не сейчас. Охапку сучьев я нес уже согнувшись. Поэтому все разговоры оставил на потом.

Пока Поль чистил корнеплоды для супа, я набрал воды из родника в здоровенный котел, покидал туда промытую солонину и пристроил его над костром. Всё! Теперь можно было расслабиться и присматривать за процессом варки супа не без лишних телодвижений.

Поль у меня выполнял всю нудную подготовительную работу к ужину. Я не убоялся возможных разборок с Марией и задействовал приданную мне единицу по полной программе.

На себя я взял самое ответственное дело: раздачу пищи. По поляне плыл вкусный запах мясного супа. Амазонки давно уже водили носами, но терпели, молчали и не пытались с помощью разных замечаний ускорить процесс.

И когда я объявил.

— Готово! Подходи по одной!

Ко мне выстроилась очередь из оголодавших воительниц. Дележка супа происходила просто. Черпак с мясом и черпак с бульоном в подставленную миску. Так было до того момента, когда подошла очередь Марии. Черпак сгрузил в миску Марии два великолепных, здоровенных мосла. Правда, на них каким-то странным образом не оказалось мяса. Совсем. Чистые, хорошо вываренные кости и бульон. Мария такому сочетанию нисколько не обрадовалась.

— Я что очень на собаку похожа, чтобы кости грызть? — прорычала она.

— Ну что ты? На собаку ты ничуть не похожа, — заверил я взбешенную Марию.

"А скорее на самку собаки", — подумал я, а вслух удивился.

— Что зачерпнулось, то и зачерпнулось. Я-то здесь причем? Или ты хочешь, чтобы я тебе персонально навалил в миску мяса, а госпоже десятнице, что стоит за тобой в очереди достались эти вкусные сахарные косточки? Спроси сама у нее и если она не против, то так и сделаем...

Десятнице Коре, демократично стоявшей в общей очереди, было далеко за тридцать. Судя по количеству шрамов на теле, нескольким отсутствующим зубам и татуировкам на бицепсах она воевала давным-давно и десятницей стала вполне заслуженно.

Мария, вместо того, чтобы молча и сразу отойти от раздачи оглянулась. Я-то понимал, что она не поверила мне насчет десятницы, но Кора-то этот взгляд расценила совсем по-другому.

— После ужина будешь тренироваться без оружия, отжимание, прыжки с места и всё такое прочее. В хорошем темпе! Затем в ночное охранение и дежуришь до утра! Ясно?

— Ясно, — убито ответила Мария и поволокла свою миску с костями подальше от костра, чтобы явно разозлившаяся десятница не придумала еще чего-нибудь плохого. Взгляд, которым Мария одарила меня на прощание, обещал мне очень многое, но мне было наплевать на ее намеки. Я слегка поквитался с Марией за всё то неуважение к моим заслугам, которое она демонстрировала на протяжении всего нашего похода. А вот не злите шеф-повара. Себе дороже станет!