— Впечатляет, — искренне восхитился я.
— Вы один из немногих, побывавших здесь... — бросил граф, усаживаясь за массивный, набитый всякой всячиной стол. — Прошу, садитесь.
— И с чего бы такая честь? — настороженно уточняю, попутно умащиваясь в удобном кресле напротив собеседника. Не успел я и глазом моргнуть, как в моей руке оказался стакан, наполненный превосходным виски. От протянутой сигары я вежливо отказался. Граф же не отказал себе в нескольких длительных затяжках. В спокойном, размеренном молчании протекло несколько минут. Неспешно смакую виски, а собеседник выдыхает дым в потолок, довольно щурясь. Похоже, бедняге начальнику нечасто удается урвать свободную минутку простой человеческой радости, и тот по-настоящему ценил золотые моменты спокойствия.
— Дело в том, — разорвал тишину граф, — что от меня ни в коем случае не может, да и не должно укрыться ничто, связанное с принцессой Айрой в частности, и королевской четой в целом. Я не просто начальник охраны, каким бы он мог быть, а напрямую ответственный за безопасность Короны.
— Принцесса поведала мне сие.
— Неосторожно с её стороны, — повел бровью граф. — Впрочем, это вновь подводит нас к вопросу её и вашей природы. Кто вы, мистер Поттер?
— Я не знаю, — совершенно искренне отвечаю, прихлебнув виски. — Неужели вопрос моей природы настолько важнее самого факта соотношения нашей иерархии?
— Вы правы. Именно это меня и волнует больше всего. В мире осталось не так много действительно могущественных покровителей, способных напрямую подчинять и приказывать так называемым... низшим, — Гранте скривился, то ли от презрения к последним, то ли от необходимости применять сей термин к принцессе.
— Не одобряете выбор короля?
— Я не смею одобрять или судить. Однако с точки зрения государственной безопасности... сей выбор излишне опрометчив. И, очевидно, замешан скорее на феромонах, чем здравом смысле.
— Короли — тоже люди, — философски изрек я.
— Не отрицаю. Но чего нам ждать от вас, мистер Поттер? — граф сощурившись изучал меня.
Несколько сложный вопрос вверг меня в невольный ступор. Чего от меня ждать? А что я планирую?
— Хотите ли вы навредить принцессе? — быстро переспросил Гранте.
— Нет конечно! — ответ вырвался прежде, чем я успел осмыслить хоть букву из слова. И тут же вскочил, в ярости отшвыривая стул и целясь палочкой в невозмутимое лицо служаки. Сыворотка правды! Вот так, без моего согласия, без решения суда, просто взять и опоить самого лорда! Черт побери, я совсем позабыл о гоблинской настойке, завалявшейся где-то на дне сумки. Когда я её последний раз принимал?! Два месяца назад? Три?
— Шутить удумали?! — прорычал я. Однако невозмутимое лицо собеседника не выражало ничего, кроме спокойствия и даже легкого... раскаяния?!
— Мистер Поттер... Гарольд, простите меня, сердечно прошу вас, — обескуражено поднял руки Джон. — Я надеюсь, вы понимаете, или когда-нибудь поймете мою позицию. Я сделаю все, чтобы уберечь Айру. Не только на войне все средства хороши. Но также они хороши в защите доверенных вам людей. Можете расценивать это как беспрерывную оборонительную войну. И я готов удовлетворить ваш вызов в любое удобное для вас время.
Из меня словно выпустили воздух. Гнев улетучился, и я по-новому взглянул на этого отважного человека, рисковавшего всем, начинаю от работы и до жизни ради совершенного спокойствия за судьбу подопечной. Поступил бы я также? Быть может... кто знает?
— Хорошо... — медленно проговорил я, не отрывая глаз от стального взгляда-де Гранте. И правой рукой, кончиками пальцев подтолкнул свой недопитый стакан вперед. Джон приподнял бровь.
— Вы хотите? ..
— Именно, — бесстрастно подтвердил я. — Такова цена моего прощения, и даже молчания.
Граф несколько долгих секунд неотрывно глядел на меня, а затем рывком схватил стакан и опрокинул в себя.
— У кого наибольшие шансы победить?
— Родольфус Лестрендж... Стефан МакГрэй... возможно вы. Есть ещё пара-тройка, как уж кость ляжет.
— Кто самый нежеланный для короны?
— Лестрендж, естественно.
— А самый желанный... для принцессы?
— Доподлинно неизвестно, — сухо ответил граф.
— Давайте не юлить? — широко ухмыляюсь, — наиболее вероятная кандидатура?
— МакГрэй, — мрачно процедил Джон. — Отличный боец и сильная личность. Дамский угодник и расхититель сердец. Смазливый блондин. И похоже, сердечко принцессы не осталось в стороне. По крайней мере жгучий интерес он уж точно вызвал.
Я с подозрением оглядел собеседника. Больно неприязненные отзывы о избраннике принцессы-то. Немного помолчали.
— Знаете граф, — наконец решился озвучить витавшую назойливой мухой непрошенную мысль, -, а почему вы здесь?
— Извините?
— У вас довольно-таки высокий титул. Однозначно свой удел, своя земля. Свои люди. И вместо того, чтобы править своей вотчиной вы занимаете, по сути должность обыкновенного, пусть и продвинувшегося, служаки. На которую скорее подошел бы бывший военный, или детектив, но отнюдь не титулованный аристократ. В чем причина граф?
Де Гранте долго смотрел на меня с непонятным выражением. Не перегнул ли я палку? Только сейчас я заметил, что за все время допросов-расспросов мы почали уже вторую бутылку виски.
— Причина в любви, — произнес граф, и тут-же сцепил зубы, как от сильнейшей зубной боли. Будто он сам себя ненавидит за подобные чувства.
— Простите...
— Вам не за что извиняться, — де Гранте явно захмелел. Видимо нечасто ему удавалось высказаться. — Это со мной судьба решила настолько зло пошутить.
— Отчего-же?
Джон поглядел куда-то вдаль, болезненно сощурившись. Будто бы сам стыдился подобных чувств, подобной ситуации, и безнадежно зависел от нее. Словно неизлечимый больной, стыдящийся продемонстрировать врачу свои язвы, и неспособный выпустить скопившийся яд.
— Когда юный, мечтательный двадцатилетний граф приехал ко двору в поисках пары и приключений... его там уже подстерегала смертельная опасность. В виде любви к вышеупомянутой принцессе Айре.
— Разве она тогда не была, ну... не в том возрасте?
— Бросьте, это лапша для иностранцев. Она старше меня на четыре года. Она волшебница и, к тому-же, полувейла. А юный наивный граф не умел ухаживать никак иначе, окромя цветов и пылких стишков. Пусть и очень даже неплохих. И после нескольких недель ухаживаний, полных несбыточных надежд, был жестко спущен с небес на землю. Однажды принцесса пришла на бал с иным ухажером, отправив в утиль целый месяц моих трудов. Со мной, мол, скучно и пусть даже хорошо общаться, но я не больше, чем юный мальчик-друг... Это сейчас, с высоты прожитых лет я понимаю, что произошедшее по сути не уникально и не смертельно. Даже более — заслуживает снисходительной усмешки. Но как я тогда разозлился и оскорбился! Сердце разбилось вдребезги. Мол, я недостаточно хорош для красавицы-принцессы?! Мне казалось, что все вокруг знают, как меня продинамила Айра, слышались смешки за спинами. А её внезапное охлаждение и внезапное безразличие... сказать, что я был уничтожен — ничего не сказать.
А затем я подумал — ну кто я? Обычный граф, один из многих аристократов, да -недурен собой, при деньгах, этого всего у неё ещё в большем избытке. И я решил стать личностью. Ведь кем я был? Обычным прожигателем, двадцатилетним 'никто', без особых званий, талантов и заслуг.
Вначале я поступил в военный корпус — реализовал давнюю детскую мечту. На горячую голову принимать сложные решения — раз плюнуть, и ничуть не жалею об этом. Спустя несколько лет — уехал на Дальний Восток, Китай, Тибет, Япония... иная магия и боевые искусства. Уверен, лучшие годы моей жизни. Дни, наполненные страданиями, болью и тренировками. Радостью побед и горечью поражений. Ощущением власти и могущества от успехов... и отрава первого убийства.
Вернулся я спустя долгих девять лет. Полностью другим человеком. Могущественным, взрослым и опытным. Вернулся даже более ради интереса. Когда-то неиссякаемая зазноба маячила неясным, полузабытым образом на периферии сознания. Но только лишь воротившись, я осознал — ещё ничего не кончено. Чувства, дремавшие мертвым змеем, ждали своего часа, дабы вырваться на свободу.
О-о, какой фурор я произвел при дворе! Преобразившийся граф! Впечатляющие победы на пяти дуэлях подряд! Фигура года! — Джон с отвращением фыркнул и вновь припал к стакану. — А затем я начал окучивать принцессу по всем правилам обольщения. Так и эдак. И ничего. С понимающей, с её, черт побери, фирменной понимающе-сочувствующей ухмылочкой принцесса сказала, что между нами все по-прежнему! Мне кажется, второй удар был ещё сильнее первого. Мол, как она посмела! Я настолько изменился ради неё! Столько совершил, и кем стал! Как она может отвергать меня после всего.
Во второй раз я не смог сбежать надолго. Ибо понял, что это навсегда. Не спасало ни вино, ни другие женщины... ничего. Что я только не перепробовал! И пил антидоты к любовным зельям, и ездил на сеансы терапии к другим вейлам, подозревая их природу..., но только лишь краткое забытье, а затем все по новой. И я смирился. Смирился с тем, что мне жить вот так, до конца своих дней. С мукой неувядающей неразделенной любви. И тогда я решил просто быть рядом. Поговорил по душам с королем, и получил эту должность. Просто посвятить жизнь, оберегая ту, кто тебе дорога... пусть ей это совсем и не нужно.
Сказать, что я был впечатлен — ничего не сказать. Невольно в голове возник образ фон-Брауна, влюбленного барончика из захолустья. Сразу вспомнились слухи о нем, и многие обстоятельства. Я снова взглянул на де Гранте. Разница налицо. С одной стороны — влюбленный барон, стенающий о своих чувствах, попытавший счастья на турнире и продолжающий надираться с горя в кабаках. А с другой — человек, посвятивший жизнь тому, чтобы стать ангелом-хранителем, пусть и косвенно, своей любимой.
Сколько мы так ещё сидели, на утро я так и не вспомнил. Помню лишь в самом конце, уже уходя развернулся, и спросил у понуро надирающегося Джона.
— Почему ты не участвуешь в турнире?
Граф дико посмотрел на меня, и я увидел, как стакан в его руке лопается, а на стол струйкой потекла кровь. Мне на миг показалось, что в меня швырнут осколками, но Джон как-то поник плечами, и всем телом... минута полнейшей тишины, а дальше глухо зазвучало:
— Когда объявили о турнире я стал самым счастливым человеком на земле. Мне казалось: вот она — судьба, вот оно — главное испытание, к которому я, совершенно не зря готовился всю жизнь. И несколько дней я парил, как птица на крыльях. Но мое счастливое состояние заприметила принцесса Айра, и отвела однажды в уголок.
— Джон, — мягко укорила она, — я знаю, отчего ты сияешь, и все знают. Ты способен выиграть турнир, ты сильный боец. Но я не люблю тебя, и не вижу тебя своим мужем. Если тебе действительно важно мое счастье и моя судьба — не участвуй в турнире...пожалуйста, ради меня...
— Убейте её, — выпалил я прежде, чем подумал.
— Я хотел, — расхохотался граф, — в минуты слабости. Прощайте, Лорд Гарри Поттер. Вы достойный человек, и я верю в вашу победу и ваш успех в грядущих битвах. И если выиграете турнир..., а вы очень даже способны... позаботьтесь о Айри. Вы первый кто услышал все это из моих уст.
Я твердо посмотрел в глаза самого достойного человека.
— Озвученное сегодня я сохраню навеки, клянусь Магией! — и яркая вспышка освидетельствовала клятву.
И повернулся, чтобы уйти.
— Прощай, Гарольд. Для меня честь, познакомиться с тобой.
— До свидания, — улыбнулся я.
— Нет, именно прощай, — покачал головой-де Гранте, — навряд-ли мы увидимся вновь.
*
— Понаехали эти всякие... претенденты, — беззлобно покритиковал Гарфилд, развалившись в шезлонге и попивая цветастый коктейль. Я копировал позу наставника в полуметре. Сегодня день отдыха для меня лично, и третий день всеобщих состязаний. Увлекательное шоу в первый день открытия затем превратились в рутинное столпотворение сотен и сотен претендентов, одновременно выясняющих отношения на стадионном поле. Приняв освежающий утренний душ, традиционно завершающий раннюю тренировку, я расслабленно наслаждался зрелищем попутно пытаясь выявить сильные и слабые стороны грядущих противников. Впрочем, скоро забросил сие неблагодарное занятие, ибо от количества натертых до блеска мечей, щитов и шлемов рябило в глазах. Зрители, как таковые, на стадионе отсутствовали. пустые трибуны, забитое толпящимися претендентами поле. Излишек последних развалился, подобно нам на пустующих сиденьях.
— Вот это разве нормально? — указываю кивком на несколько закованных с ног до головы личностей, скрывающих лицо за различными масками.
— Обычная практика, — пожал пречами Александр. — Многие не хотят светить своим инкогнито, пока не знают выиграют, иль проиграют. Да и различные дефекты на лице не стоит сбрасывать со счетов. А коль выиграешь — кому какая разница. Муж принцессы он и в Африке муж принцессы.
— А как же безопасность королевского рода?
Накануне я поведал учителю о произошедшем с начальником безопасности, умолчав лишь о веритасеруме и откровениях.
— Все равно о главных претендентах будут скрупулёзно собраны мельчайшие подробности.
Громкий крик оторвал нас от миролюбивого созерцания. Одна из 'масок', одетая в легкий, шитый явно на бойца доспех в восточном стиле небрежно вытирала клинки о лоскуток ткани. Оппонент 'япошки', как я мысленно окрестил сего воина развалился напротив вонючей кучей выпущенных кишок, с валявшейся неподалеку головой.
Подивившись столь бессмысленной жестокости я столкнулся взглядом с темными прорезями маски, и мурашки, пробежавшие по спине, явственно свидетельствовали о могуществе восточного гостя.
Несколько секунд молчаливого поединка взглядов и тот указывает мне клинком оружия напротив себя. На что я с ухмылкой качаю головой, и показываю пальцем на турнирную таблицу. Тот несколько секунд стоит, замерев, а затем разворачивается и уходит. Только сейчас я понял, что почти не дышал.
— Опасный противник, — негромко сказал Гарфилд. — Надейся, что его выбьют до встречи с тобой.
— И что какому-то япошке понадобилось от полувейлы?
— То же, что и всем, — съехидничал мастер.
Следующая неделя пролетела как в дыму. Нескончаемые тренировки, сменяющиеся нескончаемыми поединками. Александр требовал все большего, и не стесняясь использовал мою неутомимую вторую сущность. Даже додумался откопать ещё какого-то наставника, как он выразился 'узкоспециализированного специалиста'. Тот пинками и парочкой новых болевых заклятий подогревал утомленный интерес к новым аспектам воинского искусства.
Наконец — полуфинал! Вот уже сие помпезное событие удостоилось полных трибун, торжественных фанфар и королевского присутствия. Чересчур долгие, изнурительные дни подошли к концу, дабы подвести нас и народ к кульминации всего происходящего — финальному дню.
— Кольца приготовил? — полушутя — полусерьезно подколол Гарфилд. Церемония бракосочетания должна была состояться сразу же после окончания финального боя. Выйдет очаровательная принцесса и под ручку с победителем пойдет под венец. Я нисколечко не разделял оптимистичного настроя — противники остались опаснейшие.
