— Ну, она же должна понимать, что вы разумный, цивилизованный, здравомыслящий и интеллигентный человек, уважающий её свободу и решения.
— Вот-вот, — кивнул Джон. — И самое главное, что важно лично для меня, я никогда не вторгнусь в чужую жизнь без приглашения... такой уж характер.
— М-да, от таких, как принцесса приглашения можно ждать до старости...
— Вот-вот! На словах все такие культурные, и невинные, словно бабочки, а сами только и ждут, чтоб через попону!
— Выпьем! — рывком поднимаю бокал. — За решимость и попону! И за счастье в вашем браке!
— И за доступные пониманию смертных намеки! — со взаимной ухмылкой опрокидываем. В голове приятно зашумело, а сам я просто растворился в атмосфере безопасности и благожелательности. — Гарольд, — де Гранте проникновенно заглянул в глаза, и вытащил палочку. — Я твой должник по гроб, за счастье, которое благодаря тебе свершилось. Клянусь отдать Долг Жизни по первому требованию!
И Магия вспыхнула, подтверждая сказанное.
— А теперь, за твой успех на любовном поприще! — провозгласил граф.
— Да бросьте граф! Куда мне в мои-то годы!
Просидели мы ещё недолго — новоиспеченный муженек умыкнул к ненаглядной суженой. Вот так и теряют бойцов наши ряды...
Ранний перелет — знакомое тягостное дельце. Тепло попрощавшись с графом и относительно теплым европейским климатом мы со скрипом и неохотой возвращались в продрогшую Англию. В голове родилось подозрение, что для Хогвартса не останутся тайной мои Рождественские каникулы, памятуя о популярности 'Пророка'.
Опасения подтвердились. Бросив на прилавок пару шиллингов, протянул руку за газетой, чтобы узреть огромный заголовок: 'Мальчик который выжил — серебряный призер баварского турнира!', и колдофото на разворот — я, со спокойствием убийцы и безразличным взглядом разящий Лестренджа напротив сердца.
— Вот же дерьмо! — в сердцах ругаюсь, теряя последнюю хрупкую надежду о, хотя бы, видимости тайны. Надежду на то, что не придется в замковых коридорах оглядываться на шепотки и тыканья пальцами. Хотя, не впервой... мне ли привыкать?
Первые стылые деньки по прибытии оказались тем ещё мучением: вначале скорые скитания по покрытому инеем Косому переулку, затем вызов на ковер к гоблинам с кратким отчетом. Благо, на сей раз список намерений относительно меня пустовал, так что отделался я скупыми неискренними поздравлениями с успешным участием, и отправился восвояси.
А Гарфилд внезапно затихарился. Поглядывал искоса, рассматривал задумчиво, думая, что я не ощущаю испытующий взгляд.
— Колитесь, учитель, — не выдержал я однажды вечером.
— Эх... — провел рукой по волосам мастер, — сегодня свершится то, чего я жду уже полгода.
— Свершится... что?
— Начало нашего небольшого приключения. Помнишь наш летний разговор? О Дамблдоре, падающем уровне волшебников и деградации? О необходимости третьей силы?
— И к старости вспомню, если доживу, — криво ухмыляюсь, — в тот день вы меня ещё чем-то здорово угостили, кажется Ледяным шариком?
— Сферу мы проходили позже. Но хочу спросить твердо, готов ли ты пойти с нами до конца? — Александр наклонился, заглянув в самую душу. — Готов ли дать Обет, взяв на себя грядущие тайны и обязательства?
Я твердо посмотрел в глаза мастеру.
— Кем бы я оставался без вас, учитель? Я в лодке. Что нужно делать?
— Спасибо тебе, мой лучший ученик. Сегодня состоится вечер откровений... на котором ты узнаешь много интересного. Да и 'гость', наконец-то, избавится от лишних дел и познакомится с тобой лично.
— Что за 'гость'?
— Всему свое время. Потерпи до вечера.
Стылые сумерки окутали тихий Лондон вязкой, тянущей пеленой. Словно сотни дементоров в одночасье вырвались на свободу, сея мрак и тоску на людской мир. Я стоял напротив окна в полутемной комнате, и всматривался в ливень, алмазными потоками стекавший по стеклу. Изо рта облачком вырывался пар, а тяжелые капли мерно выстукивали замысловатый ритм.
Ч-чирк! — Гарфилд, умостившись в кресле качалке раскурил трубку. Странно, не замечал за ним подобного ранее.
Бух! Бух-бух! — в дождливой симфонии прогремел явно условный стук. Вздрогнув, учитель поднял на меня странный взор, а затем рванул к двери, попутно выдохнув:
— Вот и все.
Я, невольно стиснув руки за спиной, деревянным шагом направился следом, дабы узреть в дверном проеме мрачную, укутанную в черный лоскутный плащ фигуру, абсолютно сухую, несмотря на бушующую извне стихию. Костлявая бледная ладонь стискивала древко магического посоха с изумрудным навершием. Фигура повернула голову и одновременно разряд молнии разорвался вдали напротив двери, ослепив, до рези в глазах, и высветив каждую черточку силуэта новоприбывшего...
— Ч-черт! Давай-ка без позерства! — ворчливо произнес Александр.
— Прости, не удержался, — хмыкнули испод капюшона приятным, низким голосом. Странно знакомым, между прочим.
Фигура шагнула в проем. Занавеси на окнах покачнулись, а пламя камина встрепенулось, перебирая лепестками.
— Может согреете старика? — прогнал тишину незнакомец, и направился в гостиную. Взмахом палочки ярко осветив комнату и одновременно поджигая пламя в камине, гость бесцеремонно уселся на кресло, минутой ранее занимаемое Гарфилдом. Тот, к слову, не моргнув глазом резким взмахом трансфигурировал копию, усевшись напротив. Я, повторяя незамысловатый маневр, усаживаюсь между ними, образовывая подобие треугольника. Неуловимый миг, и между нами появляется заваленный снедью и устеленный скатертью стол. Снова хлопок — яства, как из ведра изобилия образуются то тут, то там с негромким хлопком.
Пожав плечами приступаю в трапезе. И едва не выплевываю содержимое рта, повернувшись в сторону гостя. Оказывается, не такой уж и высокий рост. Блестящая лысина. Алхимик Роберт.
— Ро..? Профессор Доуз?
— Не совсем так, — ухмыльнулся в усы алхимик. И повернулся к Гарфилду: — Сколько ещё тебе?
— Минут пятнадцать.
— У меня чуть меньше десятка. Давайте пока насладимся ужином!
Ничего не оставалось, кроме как последовать прозвучавшему предложению, продолжая изредка бросать настороженные взгляды на неожиданного гостя. А в голове, тем временем, вертелись шестеренки, прокручивая и ставя на место кусочки паззла. Неспроста алхимик ещё летом направил меня именно к Гарфилду. Они однозначно работают в жесткой сцепке... предвидели ли остальное?
Роберт тем временем сладко разжевывал каждый отдельный кусочек мясного рагу. Очевидно моменты приема пищи стали для зельевара чем-то вроде особого ритуала свободного времени, насыщенного вкусной едой и полетом отдыхающей мысли. Я присоединился к сему священнодействию, попытавшись полностью сосредоточиться на обстановке.
Миг, когда лицо алхимика поплыло, видоизменяясь, остался незамеченным. Сочные французские улитки тому виной. Я, в шоке уставившись на зельевара безмолвно наблюдал, как растекался лоб, удлинились волосы и резким контрастом расправились плечи. Лопнула пахнущая пробирками рубашка на груди. Немолодой, с суровым властным лицом и длинными седыми волосами мужчина поежился, стряхивая огрызки одежды, и плотнее укутался в необъятный плащ. Затем, хмыкнув, трансфигурировал из остатков рубашки себе новую, по размеру, и шустро натянул.
— Позвольте представиться, — пронзительный черный взгляд впился в мои зрачки. — Сер Николас Фламель.
— Очень прия... что-о?!
Минута совершенного безмолвия. Я шокировано взглянул на учителя, но тот лишь довольно скалился. Мировой алхимик, который, по идее, должен уже несколько лет пребывать в мире ином, излучал волю к жизни и сосредоточенность на текущем моменте.
— Но разве Философский камень не уничтожен?! — наконец выпалил я.
Фламель усмехнулся краешком губ, совсем чуть, однако глубокий взор древнего существа оставался холоден и проницателен.
— Лишь наивный идеалист Дамблдор мог предположить, что я доверю бесценному сокровищу храниться в школе. Источник вечной жизни, мистер Поттер! Вы бы доверили столь необъятную разумом вещь хоть кому-нибудь?! — Николас хрипло рассмеялся, обнажив ряд белоснежных, здоровых зубов. — Не трудитесь отвечать, Гарольд, вы молоды и неопытны. Вот когда энергия молодых лет, несмотря на все ухищрения и труды смениться струйкой, утекающей в небытие, лишь тогда вы осознаете бесценность уникального скарба.
— Значит, в зеркале Еиналеж была подделка? — уточнил я.
— Естественно. Причем, я отдал Дамблдору зеркало уже с камнем внутри, и судя по отсутствию у того нареканий на хитрого друга, наш чистосердечный директор сам-то не смог бескорыстно изъять камушек.
Что-то не стыковалось.
— А-а... как же ограбление Гринготтса?
— Подделка подделки, не более того, — без веселья рассмеялся молодо выглядящий старик. — И, судя по тому, что ваш дражайший Лорд Волан-де-Морт клюнул на столь примитивную наживку... яблочко от яблони. Дамблдор даже Темного Лорда как следует воспитать не мог, а лезет мир улучшать, — удивительная логика. — Довольно отшельничества! Довольно смирения! Необходимо вылечить магическое сообщество раз и навсегда, как от чистокровного бреда Реддла, так и от маглолюбства Альбуса.
Я пристально взглянул на величайшего алхимика всех времен и народов.
— И вы считаете себя в праве судить наш мир?
Древний маг наклонился и заглянул мне в глаза. Несмотря на вспыхнувшие в глубине черных провалов опасные огоньки, голос Фламеля остался тверд и спокоен.
— Я, наидревшейний из ныне живущих, мальчик. Я повидал многое, очень многое. Стремительное развитие и беспощадный упадок. Возвышение государств и развал империй. Я бы мог, конечно, сейчас накричать на тебя, или, связав, высечь розгами, как в старые добрые времена. Однако... времена меняются. На третьем столетии жизни понимаешь, что нельзя судить людей современья мерками своей эпохи. Например, сразу видно, что ты не поротый, сытый с самого детства юноша, самым краешком прикоснувшийся к границам знания и могущества, однако нахватавшийся спеси и ложной самоуверенности. Горькая правда, что ни то, ни другое, ни третье не изменили твое незрелое нутро, из-за которого ты допускаешь те неприятности, что с тобой происходят. Однако... — Фламель пожевал губами, — я вижу в тебе зачатки истинного рационализма и поклонения логике. Поэтому соизволю объяснить все на пальцах, чтобы раз и навсегда отрезать вопросы и добиться беспрекословной веры в наше общее дело.
— Я весь внимание, — склоняю голову, внутренне поежившись. Этот раздавит и глазом не моргнет.
Однако древний мастер не спешил. Подняв фиал с незнакомым дымящимся отваром, отпил, сладко зажмурившись, и поцокал языком. Александр, тем временем сложил руки на столе, видимо приготовившись в очередной раз выслушивать знакомую как мир историю. Но неподдельное уважение на лице учителя мотивировало вслушиваться в слова алхимика. На лице учителя?!
Облик того, кого я более полугода считал своим наставником, мастером и просто другом потек, словно воск. Стирая все, что было правдой, все что было знакомым, принятым и, казалось бы, изученным до малейшей черточки.
Фигура словно удлинилась, хотя, казалось бы, куда больше. Чуть усохла в талии и плечах, скулы проступили резким изломом. Лицо постарело в одночасье лет на десять, вместо тридцатилетнего мужчины передо мной сидел человек чуть за сорок, с черными глазами и длинными волосами цвета вороньего крыла. Густые черные брови и орлиный нос с горбинкой довершали картину. А самое удивительное — я знал его. И воспоминания сии были нелицеприятными. Бывший пожиратель, разыскиваемый Темным Лордом, оставивший и предавший соратников, а по совместительству бывший директор Дурмстранга Игорь Каркаров сидел предо мной, как лист перед травой. Чтоб я провалился...
— Удивлен? — нарочито невинно спросил Каркаров.
— Скорее разочарован... — тихо проговорил я. — Хотя теперь очень многое встало на свои места. И умом-то я понимаю...
— А большего и не нужно, — жестко перебил Фламель. — Эмоции держи под контролем. Продолжим? Ты готов?
— Готов, — процедил я, опустив взор. Каркаров и Фламель. Бывший Пожиратель, как он сам говорил, ломавший Петтигрю, и древнейший, на данным момент, житель планеты Земля. Парочка, стремящаяся изменить существующее положение дел. Однако, парочка ли? Очень сомневаюсь. Но! Разве отменяет необходимая скрытность того, что пусть и со своими целями сделал для меня Гарфилд? Тьфу, то есть Каркаров? По-моему — ничуть.
— Отрадно слышать, — откинулся на кресле Фламель и, перекинув резной посох через ручки кресла оперся на него, как о кафедру. — Начну с того, как Игорь нашел меня. Вынужденный скрыться после воскрешения вашего Лорда он долгое время путешествовал, не задерживаясь на одном месте более недели, летал на самолетах и ходил судами, постоянно ускользая от поисковых групп Пожирателей смерти. Однако все попытки были заранее обречены на провал. Ни оборотные зелья, ни скрывающие чары, ни даже Заклинание Доверия не способны уберечь свободно принявшего Клеймо от своего Хозяина. Метка выдаст всегда. Нужен был либо более могущественный ритуал, более магически значимый, чтобы перебить приоритеты магии в Игоре, либо что-то ещё. Этим ещё и стал я.
Игорю повезло наткнуться на меня вскоре после побега. Нюансы нашей встречи, думаю, следует замолчать, — усмехнулся Николас, поведя бровью. Каркаров лишь опустил взгляд, смущенно улыбнувшись, и повел плечами мол, что было то было. Эмм, я не ослеп? Учитель... смущался?!
— Скажем так: поначалу, в запале полуночного пробуждения я принял его за посланного убить меня. Благо метка, раздраконенная возродившимся хозяином вопила, искажая пространство и колебля тончайшие магические потоки, являющиеся серьезным подспорьем для высшей алхимии. Неважно. Важно лишь то, что мы, обсудив сложившиеся реалии, решили действовать. Безумие Волан-де-Морта, любовь к маглам Альбуса, и шовинизм Британского министерства. Именно Англия сейчас находиться в положении кипящего котла, источника цепной реакции по всему миру.
— И что же вы решили предпринять? — не удержался я.
— Не перебивай меня! — прошипел, сузив взор, Фламель. Я тотчас же понял, что мастер из прошлого явно привык к древним патриархальным устоям и близко к сердцу принимал столь несущественные мелочи. Ладно, промолчим.
— Что мы решили предпринять? Две вещи — глобальную и множество по мелочи, — как ни в чем ни бывало продолжил алхимик. — В частности, довольно шустро и бесшумно устранили гнилую верхушку Лютного переулка, влились в Хогвартс... установили слежку за Мальчиком Который Выжил. И, как мы удивились, обнаружив рыльце гоблинов, проклятых жалких недоносков, опять взявшихся за старое! Хвала небесам, что с тобой ничего не произошло, и ты все тот-же Гарри Поттер, несмотря на все попытки алчных тварей заполучить тебя.
Я стрельнул глазами в Гарфилда, нынче Каркарова. Никак не могу свыкнуться с новой, шокирующей действительностью.
Тот быстро и отрицательно мотнул головой. Не знает. Значит — не нужно. Как ни крути, а мастеру я доверял железно. Больше просто некому. И плевать, кто там он. Хоть Каркаров, да хоть и Волан-де-Морт.
