— Данияр, может, все и правда, что ты говоришь, но вот сам подумай — жила я с мужчиной столько лет, а сейчас он в беду попал, и кроме меня никто ему не поможет. Вот представь, что была бы у тебя беда, в которой только жена может помочь, а она махнула рукой, да ушла к другому. Не понравится это никому, а ты мне такое предлагаешь сделать! Как я жить дальше буду, если к тебе приду, думая только о своей сытой жизни? Прости, не надо было мне этот разговор начинать, да назад уже не повернешь. Человек ты, видно, хороший, но у меня долг есть, и это сильнее, чем трудности предстоящего пути. Не скрою, я без денег почти, потому и пришла к тебе, но заработать пришла, а не задаром получить. Я и во Фрайме работала, чтобы оплатить свой проезд сюда, работы я не боюсь — дома со служанками не сидела. Обижать тебя не хочу, но остаться не могу никак. Мне уйти сразу?
— Складно говоришь...А если б я ...наполовину моложе был, осталась бы?
— Запрещенный прием! — я шутливо подняла руки кверху. — Не могу ответить на этот вопрос, потому что ответ всегда будет неправильный изначально. Данияр, в Харлахе я была у источника Ирхана, умывалась его водой, пила ее и оставила дар в нише. Попала я туда случайно, даже не знала о том, что есть такое место. И когда воду пила, и когда умывалась — думала, что просто уличный источник, куда за водой люди ходят, это потом мне уже рассказали, что за легенды вокруг него свиты и чем он знаменит. Руки там сделаны потрясающе, прямо как живые, особенно в сумерках. Так вот, когда мне рассказали о нем, я попросила дать мне Правильный путь и мой дар был принят сразу. Почему-то теперь я верю, что я стою на этом пути, а оставаться в Харлахе — неправильно. Какой бы ни был бог, но он жив, пока в него верит хоть один человек, это как надежда в людях, она умирает последней, вот и я живу этой надеждой...Ты умный человек, должен понять меня. Молодой бы не понял, а ты поймешь, о чем я говорю.
Ну да, не обломилось мужику, сочувствую, но оставаться у него — верх безумия! Раз они тут все верят в богов и магию, вот и будем на это упирать, что я успела уже получить чье-то благословение и теперь тот, кто на меня наедет, может и огрести по шапке. Боги они мстительны, читали мы мифы и сказания, грамотные...Когда у тебя есть могущество, то можно и милосердие проявить, а можно и обидеться, что кто-то посмел поперек дороги плюнуть. Кто его знает, что в этом мире правда, а что — игра воображения? Лучше лишний раз страху напустить, пусть боятся, зато палки в колеса ставить не будут...
— Отвертелась, да Ирханом прикрылась, — усмехнулся Данияр. — И про жену напомнила.... Твое счастье, что я уже не так молод, наплевал бы на все, да оставил тебя тут. Поплакала бы, да притерпелась, а я уж знал бы, как удержать...Если все так было у источника Ирхана, как сказала, то пусть твой путь будет прямым да светлым, я не могу стоять на нем. Только помни, если кто солжет, то боги сурово накажут лгуна...а даров в нише много лежит, не все Ирхан принимает...Засиделся я тут с тобой, — одним движением поднялся он на ноги. — Смеркается уже, Исем тебя проводит. Ты еще о деньгах хотела спросить, я правильно понял? Платье хочешь красивое купить, али из украшений что?
Пришлось пошаркать ножкой и повиниться, что позарез нужны сапоги в дорогу, а наличности не хватает на оплату. В подтверждение был показан драный ботинок и даже пришлось пошмыгать носом.
— Вай, и куда тебя гонит только? Тебе бы платья из шелка носить, да камни драгоценные, мужа радовать, а ты сапоги для долгого пути ищешь...Дуры вы, бабы, не там свое счастье ищете...У кого была из мастеров? А, у этого...Ну, хороший у него товар, есть за что платить. Можно было бы и еще к одному заглянуть...Да не маши руками, в дороге мало ли что случиться может....Когда забирать будешь? Через два дня? Ну, как раз я обоз отправлю, дам тебе заработанное...Исем, где ты, отродье шакала, бездельник такой! Марш с Риной до Файзата, пока не стемнело совсем! Да до ворот ее доведи, а то я тебя знаю — рукой махнул за поворот и побежал по девкам! Бери оружие, да топай побыстрее, она медленно не ходит, еще и тебя обгонит!
За вечерним столом у нас опять собрание, обозники хохочут так заразительно, что становится завидно — я целый день потрошила тряпки, а они развлекались, что ли?
— Рина, присаживайся, Лидда сегодня нам такого настоя сделала — закачаешься! Она сегодня добрая! — Хрол как всегда на высоте, самый первый откликается. А вот Торкеша не видно...или я не вижу...да что я о нем думаю-то до сих пор...
— Чего случилось-то, я уж думала — все спят, а вы тут веселитесь. Действительно, сегодня не отвар, а прямо асский чай, не оторваться!
— Это где ты асский чай пила? — брюзгливый голос Марта трудно не узнать.
— Потом расскажу, лучше поведайте, что с Лиддой произошло?
— Никогда не догадаешься! — засмеялся кто-то из темного угла. — Пошла наша Лидда сегодня на базар, прихватила Мареша с собой, чтоб тот корзинку с едой донес, а Галата осталась по кухне помогать...
Лидда сидела у края стола, добродушно кивая на каждое предложение. Надо же, а она еще и улыбается и даже симпатичная становится в этот момент!
— Так вот, — продолжал невидимый рассказчик, — на базаре она стала торговать у одной бабы приправы, чтоб, значит, повкуснее сготовить. А та ей мало того, что подсунула плохие стручки, да еще и обозвала. Лидда в долгу не осталась, поругалась от души, но это ж не то, сама понимаешь...Вот только отошла она от той бабы, как встретила Сайнира. Мальчишка хоть и шкодник, но за своих горой стоять будет, вот он расспросил Лидду, да обозлился, и позвал их, мол, подойдите да встаньте в сторонке, пока я с ней поговорю, с продавицей этой! А дальше он подходит, якобы купить перца острого, чтобы самый жгучий был, для соуса южного. Эта баба дает ему стручки, а он морщит нос и говорит, не то, дрянь а не перец! Баба визжит, что хороший он, а Сайнир возьми да откуси кусочек, пожевал и с унылой мордой говорит, что дрянь как есть, а она — обманщица и перец у нее не из Скирии, а год лежалый, не меньше. Баба посмотрела на его морду унылую, да как сунет себе в рот весь стручок и давай жевать со словами, что странно это и с утра еще...а потом ее и скрутило! Перец этот таков, что не просто жжется, а как огонь во рту горит, да еще и сводит язык до онемения! Вот все хохотали вокруг, а Сайнир больше всех и предупредил, чтоб она не смела честных людей обманывать, иначе этот перец у нее в животе застрянет! Так что Лидда сегодня довольна, та баба еще два дня будет язык отмывать, а говорить раньше вечера не начнет!
— Молодец, — подтвердила я, потянув к себе новую кружку, — А сам-то как вытерпел, когда откусывал?
— Да постарался, едва удалось сдержаться! — с другого конца стола откликнулся шкодник. — Зато у той бабы язык знаешь, как опух уже к полудню? Любо-дорого посмотреть!
Мужики опять захохотали, застучали кружками и загомонили каждый о своем. Джанира среди них не было. Спросить, что ли?
— А что Джанир решил, пойдет он в Пейвес или нет?
— Пока не слышали ничего, все решает. Да ты не переживай, как решится, куда пойдет, сразу скажет всем. Тут такая шумиха была из-за тех магов, что с тварями пожгли, что аж до Аргора дошло...Все пути сбили, поганцы...
Хуже нет, чем ждать и догонять. Мы ждем уже который день решения Джанира, а тот все колеблется, только ходит по базару и приценивается к тому, за сколько и что можно скупить, чтобы оправдать поездку. Если бы не моя занятость у Данияра, я сидела бы целый день на дворе у Файзата и сходила с ума в ожидании решения, хотя просто так сидеть на месте, меля попусту языком, я не могу, скорее всего, поперлась бы в город. Как оно дальше будет, не знаю, но раз представилась возможность, побродила бы по старинным улочкам, разглядывая местные достопримечательности, чтоб было о чем вспомнить потом.
Днем я умоталась, разматывая рулон тонкого полотна, похожего на ситец. По всему полю шли чуть заметные дырки, ткань не годилась ни на что приличное, но под пальцами не расползалась — значит, дело тут не в гнилых нитках, очень похоже, как будто моль поела. Подергав тряпочку туда-сюда, я решительно пошла искать Данияра.
— Уважаемый, просвети бедную чужестранку, что это за ткань?
Торговец посмотрел на просвет, потянул ее, помял в руках и выдал свой вердикт.
— Асский хлопок. Тонкая длинная нить, хорошо крученая, краска уже не поплывет, а вот дырки — червяк поел, скорее всего, везли под дождем, не накрыли хорошо, он в сухости не живет, а при малейшей влажности внутри начинает быстро расти и питается этими нитями. Плохо то, что один червяк может испортить целый рулон, прогрызаясь вовнутрь. А тут было их три, не меньше, судя по дыркам. Раскатай до конца...Видишь, вот две шкурки остались от них, надо третью найти...Вай, какая ткань погибла, и какой шакал засунул ее сюда?
— И что теперь с ней будет?
— На занавески пустить и то плохо, — расстроено махнул рукой Данияр. — Одни дырки друг за другом, Хоть нищим отдавай, убытку прилично получилось...
— Данияр, а если я попытаюсь восстановить ткань, ее можно будет продать?
— Рина, ты маг? Не мотай головой, тут даже магией не спрятать дырки, вай, как я, старый дурак, мог забыть про этот рулон...
— Данияр, если эту ткань ты собрался выкидывать, то отрежь мне небольшой кусок, я попробую кое-что сделать. А ты посмотришь, нужно ли горбатиться над всем рулоном...
Шила я все себе сама, и не только шила, но еще и вышивала, и вручную и на машине. Так почему бы не попробовать вышивкой забить эти дырки, например, в стиле английской глади? Не откладывая дело в долгий ящик, я отхватила квадрат с разрешения Данияра и отправилась с ним на базар. Иголки у меня уже были куплены, а вот с нитками тут была беда — для шитья они еще годились, а для вышивки были толстоваты. Я обошла весь базар, успела перешерстить все прилавки так, что продавцы стали шарахаться от меня, но это была тема, которую я знала лучше всех, живущих в этом городе, так что на обидные реплики мне было глубоко плевать. Тыкая всем в нос нежно-голубую ткань, я трясла закрома и прикладывала очередную катушку к ней — все не то, слишком толсто! От обиды, что задумка не удается, я разозлилась и отошла в сторону. Можно, конечно, распустить ткань, скручивать по две нитки и вышивать ими, но это страшно долго и себя не оправдывает. Чтобы такое придумать?
— Ты попробуй обратиться во-о-он туда, видишь, где вывеска и платье нарисовано? — продавец иголок тыкал пальцем во что-то страшное, намалеванное на листе железа над узкой дверью. — Там одежду шьют, у них можно найти такие нити, как тебе надо.
Подхватив свою тряпку, я пошлепала по указанному адресу. В лавке было сумрачно и прохладно, толстая тетка с невообразимым бюстом выплыла мне навстречу. Просить продать нитки просто так я на всякий случай не решилась, а вдруг из вредности откажет. Ну, пойдем другим путем, как говорила младшая дочка, прося цветочек аленький...
— Доброго дня вам, уважаемая, — заныла я тоном разнесчастной оборванки. — Горе у меня случилось, хозяйка моя платок свой любимый засунула куда-то, а я вот нашла его в грязи да пыли, постирала, а он весь в дырьях, — тут я всхлипнула для наглядности. — А она не верит, что червь дырки прогрыз, говорит, чтобы я как угодно, но от дырок избавилась. А что я могу сделать? Зашить только, и все...И ниток таких тонких нет у меня, вот люди и посоветовали к вам сходить, чтобы ниток похожих найти катушечку...весь базар обошла, ни у кого ничего не нашлось, только на вас надежда одна...— Я представила себя, поколачиваемую толстой наглой хозяйкой и от жалости выдавила слезу и шмыгнула носом.
Тетка презрительно осмотрела меня с ног до головы, по ее мнению ни на что путнее я не годилась и в конкуренты не набивалась — пришла какая-то убогая, по одежде так и вообще степнячка, заказывать не будет ничего, но и шить-вышивать явно не способна, чего ж такой не помочь...из милости...за денежку ниток не продать. Все равно она ничего приличного не изобразит, по ней и так все видно, что только полы мыть горазда, да метлой махать...
— Ой ты, милая, — снисходительно пропела толстуха, — Да найду я тебе, что просишь, лишь бы руки ты сама приложила...
Руки я спрятала под тряпкой, якобы стесняясь их, наружу торчали только обернутые псевдооберегами запястья.
— Приложу, приложу, благодетельница, ты уж помоги мне, ниточки подбери тонкие! Сколько я должна тебе, уважаемая?
Толстуха забрала мою тряпку, бросив через плечо о трех медяках и очень скоро вынесла катушку тонких шелковых ниток цветом чуть потемнее моей тряпицы. Деньги я приготовила заранее на прилавке, схватила тряпку, катушку и, раскланиваясь, убежала. Уже у Данияра я выбрала место посветлей, попросила у служанки ножницы и уселась за работу. Конечно, это были не те иголки, к которым я привыкла дома и не те нитки, но я старалась, как могла, обшивая дырочки по кругу, прокладывая рядом тоненькие стежки в виде петелек, опять обводя иглой дырочки и соединяя это все в абстрактный рисунок. К вечеру я уже подшила кромки и принесла Данияру получившийся у меня легкий голубой платок, весь изукрашенный полупрозрачными мелкими цветами с дырочками внутри.
Мужчина долго рассматривал его на свет и на руку, подергал во все стороны, осмотрел кромку...я с интересом наблюдала за его реакцией. Самое большое, на что я попала — это на три медяка за нитки, на базаре швейные стоили гораздо дешевле, но мне было интересно, выгорит ли моя овчинка?
— Если бы я своими глазами не видел, от чего ты отрезала этот кусок, то не поверил
бы ни за что...Это же дорогая работа, да и такую вышивку я вижу впервые! Значит, ты хочешь ту попорченную ткань вот так расшить?
— Ну да, только не так плотно, конечно, — скромно кивнула в ответ. — Мне еще нитки для вышивки надо, я их выпросила в одной лавке, там еще платье нарисовано над входом и толстая тетка с необъятным ... бюстом сидит. Одну катушку мне продали, а тут много надо...
— Нитки я тебе принесу, а вот если ты эту ткань вышьешь, хоть и не так сильно, как платок, то и заплачу хорошо. Руки у тебя хорошие, осталась бы тут — работа всегда была бы, такие вещи дорого ценятся, учти.
— Я знаю, дома я тоже и шила и вышивала.
Было бы время, я бы тебе тут такие кружева наделала, да не обязательно иголкой, крючком бы навязала — у здешних дам ничего подобного я не заметила, поле тут непаханое...но, глядишь, что-нибудь да успею сделать, если это пользуется спросом. А вообще-то крючок тут приобрести не мешает, может, хоть по пути буду вязать подзоры да кружавчики, благо пока на память не жалуюсь, а делать что-то надо для собственного прибытку. В голове завертелись мысли, что надо найти тонкую пряжу или купить здешних ниток — они не сильно крученые, для крючка как раз подойдут...
Данияр уже подхватил мой платок и исчез, солнце было еще высоко — я поймала Исема и заставила его вытащить рулончик погрызенного полотна на светлое место во дворе, принести туда низкий стол для ткани, жесткие подушки для сиденья и принялась за дело. К сумеркам уже был готов приличный кусок восстановленной ткани, служанка унесла его в дом, я же побежала к себе, довольная происшедшим.
