— Так о чем ты хотел поговорить со мной?
— А ты как думаешь? — ну вот, снова вспыхнула как спичка! Никогда не считал себя энергетическим вампиром, но чувствуя столь ярые эмоции на невинные подколки до боли хочется подкидывать дровишек в костер.
— Я думаю, — язвительно процедила женщина, — что твоей славе и карьере конец. Я думаю, что ты не осознаешь, в каком дерьме находишься! Я думаю, что ты дурак, слабак и просто везучий, несносный щенок, мой милый новоиспеченный муж!
Почему мне становится все веселее? А она, видя расползающуюся ухмылку беснуется все больше.
— Ты понимаешь, что шила в мешке не утаить?! Да Поттеры, как и Блэки с Лестренджами с половиной чистокровного Хогвартса в родне! Уже сегодняшним утром твои фанаты-поклонники, папеньки и маменьки маглолюбцы с удивлением обнаружат забавную ниточку на фамильном древе: Гарри Поттер и Беллатриса Блэк! Представляешь, как тебя встретят? Хаха! — она истерично расхохоталась. — И это после того, что я устроила в поезде!
Меня словно к стулу приморозило. В суматохе последних событий... я упустил многое.
— Что, пробрало? — Белла злорадно хохотнула. — Так это ещё не конец! На тебя набросятся все, кто до этого носил на руках! Твой мир рухнет! Уже рухнул! Твои друзья отвернутся от тебя, взявшего пожирателя в семью!
— Достаточно, — холодно прерываю. — Не может рухнуть то, чего нет.
И, видя, что она не прониклась — добиваю.
— Я — не Гарри Джеймс Поттер.
В образовавшейся тишине, казалось, можно кисель собирать. Вначале Белла не вникла, недоверчиво скривилась, а затем, осознав, что между супругами прямой лжи быть не может...
— ЧТО-О?!! — её лицо стоило видеть в этот момент!
— Проблемы со слухом? — улыбаюсь краем губ, и пригубливаю кофе из чашки. Её взор вмиг меняется, становиться колюче острым и очень-очень проницательным. Она словно заново увидела меня, и посмотрела новым, особенным взглядом. Осанку, выражение лица, речь. Затем, уставилась в пустоту, что-то припоминая и оценивая, забавно шевеля губами в процессе.
— И кто ты? — с глупым выражением лица переспросила Лестрендж.
— Демон! — гаркнул я, выпуская наружу немного гнева. Совсем чуть, подкрашивая кровью глаза и меняя оскал. Хватило с лихвой.
Молниеносной испуганной ланью Белла вначале отпрыгнула, затем отскочила, попробовала спрятаться за стол и, наконец, забилась в дальний уголок комнаты.
— Не подходи! — истерика близко.
— Да как бы и не планирую, — пожимаю плечами, отхлебывая напиток. И дальше вальяжно: — Меня вполне устраивает такой расклад. Я, во главе стола, а ты в уголке, на коленках...
Не успел я договорить, как фурия уже нависала надо мной, стиснув кулаки и сцепив зубы.
— Ты... ты...
— Да успокойся ты, — махаю рукой устало, — присядь. Расслабься. От жены не должно быть секретов, правда ведь? — невеселая ухмылка. — Тогда — слушай. Меня звали... Виктор...
Как давно это было. Старое имя всколыхнуло марево чувств. И я рассказываю историю свою, опуская несущественные подробности. Рассказал многое, если не все, начиная с попадания в сказочный мир, и завершая крушением поезда.
И осознал, внезапно, что говорю с упоением, в запои исповеди вываливая самые сокровенные эмоции и переживания. Кому? Сейчас неважно. Есть наболевшее, накипевшее на душе, есть молчаливый слушатель, что ещё нужно? Есть грешная до бесконечности, извращенная садистка и просто убийца — моя жена. Как же весело. Только почему в глазах щиплет?
И почему я могу только ей, без зазрения совести рассказать о своих эмоциях, пережитых с Асторией? О сделке с гоблинами. О многом другом.
Распалившись, я принялся ходить из угла в угол, продолжая изливать душу, рассказывать и нагнетать. Беллатриса молча, с непроницаемым выражением лица слушала, глядя в одну точку. Светлое, до белизны лицо нечитаемой маской оттенялось лучами утреннего солнца.
Скрежещущий треск и звон разбитого стекла перебили пламенную исповедь. Я осекся и, вздрогнув, взглянул на небольшую серую сову. Новоприбывшая посланница ринулась тотчас ко мне, с весьма явным агрессивным намереньем.
Поспешно развернув пергамент, углубляюсь в чтение. Затем перевожу взгляд на окаменевшую Лестрендж, и протягиваю письмо жене. Смысл теперь от нее что-то скрывать? Послание гласило:
'Негоже, Лорд Поттер, забывать о пергаменте связи, врученном вам. Лимит лояльности, завоеванный вашими достижениями высок, но не безграничен. Надеюсь, намек понят? Перехожу к сути:
Волшебный мир бурлит, словно вспенившийся котел. Наша славная выходка всколыхнула умы и сердца обывателей, и они жаждут крови. Вашей, мистер Поттер. Вы уже почти объявлены в розыск. Но, по счастью, выход есть. План следующий...'
— Это действительно может сработать, — скривила гримасу Белла. — 'Запертая в казематах тварь... под абсолютным контролем... ради укрепления позиций и правильного управления Визенгамотом...'. Они всерьез надеются, что никто не прознает о равноправном браке?
— Если ты не дашь повода.
— Если. Я. Не. Дам повода? — раздельно повторила Белла. И, откинув голову, безумно расхохоталась. — Только магл в прошлой жизни, смог бы без с таким упоением лизать гоблинский зад! Все вы ничтожные мрази! А теперь, думаешь, что я, чистокровная ведьма, буду идти с тобой рука об руку к краху магического мира?! Не дождешься... муженек! — последнее слово она буквально выплюнула, вскочив. — Вонючий магл, серенькое ничто, непонятно за какие заслуги заслужившее право попасть, подумать только, в полукровку! И тотчас, боясь за никчемную жизнь, продать волшебный мир, приютивший тебя, ради мелких, алчных уродцев! Ты должен ноги целовать каждому магу, за то, что можешь быть одним из нас!
Но и у меня есть границы терпения. Они иссякли.
Я редко терял контроль, даже в критических ситуациях. Всегда держал в узде чувства и эмоции, памятуя о Том, кто таится внутри. Ни на турнире, ни в поезде, ни где бы то ни было ещё. Памятуя об одной опасности, я помнил об иной. Стресс удерживал разум в рамках трезвости, напоминая и предостерегая.
А достаточно было всего лишь забыться на миг, в рассветной гостиной уютного дома. И злые, колкие речи довершили начатое давным давно.
И под конец, прежде чем гнев стал неотъемлемой частью меня, я понял.
Боятся было нечего. Я всего лишь стал собой. Навсегда.
Одним яростным всплеском Он прорвал рубежи, всколыхнув самую суть. Я поднялся, схватил её голову, и буквально прижался прожигающим взглядом в лицо Беллатрисы, вцепившись когтями в черные волосы.
— Ты, мерзкая мразь! Ты думаешь, что это продолжится вечно?! Ты ещё не знаешь, КТО я, и ЧТО я! Так или иначе, я стряхну проклятый поводок. Я УНИЧТОЖУ гоблинов, УНИЧТОЖУ Волан-де-Морта и всех его чистокровных псов. Затем, я УНИЧТОЖУ проклятое Министерство, и буду править. Всем! Навсегда! Как! Считаю! Нужным!
Буквально прорычав последние слова, отшвыриваю женщину на пол. Грудь раздирает кипящий яд. Вскричав, обрушиваю удар на стол, тотчас превратившийся в рухлядь. Гнев требует выхода.
Отбрасываю мешающие обломки и вбиваю кулак в пол. И снова. И снова.
Продолжаю крушить невинную поверхность. Куски бетона, камней и земли взлетают в воздух с каждым ударом, сотрясающим поместье до основания. Мои руки давно уже не мои. Громадные, обтянутые чешуей, когтистые лапы с костяными наростами выбивали каменное крошево.
Цельный каменный пласт отслоился под градом ударов. Ухватываюсь за него, и с силой швыряю в стену.
Гррах!
Стена подламывается, дом на Гриммо 12 содрогнулся, а с потолка сыпется каменное крошево.
— Виктор!!! — пронзительный голос в самом мозгу. И легкая, прохладная ладошка опускается на спину.
Из меня будто выпустили воздух. Я сдулся, как воздушный шарик, падая на пол. В груди что-то беззвучно клокотало.
Почему именно старое имя, которым меня больше никто не называл в новом мире, прошлось по сердцу холодным ливнем?
— Борись с ним. Если ты сдашься, всем нам конец!
С трудом перевернувшись на спину вижу бледную, перепуганную насмерть женщину. Беллу всю трясет, но она не отнимает руку. Её расширившиеся очи — черные омуты с нечитаемым выражением смотрят на меня.
Где-то внутри меня кто-то иронично удивился. Не испугалась подойти, надо же! Но там же, среди пылающих угольков зрело злорадное предвкушение: это всего лишь отсрочка...
*
Толпа, возбужденно клокоча, обступала со всех сторон.
— И все же!!!.. — возмущенный визг резанул уши.
— Как я и говорил, это была вынужденная мера. Разработанный план изъятия и похищения. Говорю откровенно всему магическому сообществу: Лорд Поттер не прощает своих врагов. И осенняя атака на родовое поместье, вкупе с вялой реакцией министерства стали последней каплей, убедившей меня в единственном — пора действовать!
— А ваша жена?.. — очередной возглас из толпы.
— Молю вас, — сердито хмурюсь — не называйте её так. Эта тварь заперта надежнее, чем в Азкабане. Единственное её предназначение — обеспечить уникальную доселе позицию в Совете Чародеев. Признаю — довольно жесткая и циничная мера. Но — идет война! — мой голос крепнет, набирая обороты. — Идет бойня, в которой Том Реддл, именуемый Лордом Волан-де-Мортом, перешел грань дозволенного! Он обрек себя на гибель давным-давно, ещё шестнадцать лет назад. Но Хогвартс-Экспресс — начало твоего конца, Реддл! Конец войны — вопрос времени, если мы объединимся, и встанем насмерть! А я, со своей стороны, обещаю, — холодно смотрю прямо в объектив камеры. — Я. Буду! Бороться!!!
И в оглушающей тишине, тут же разразившейся грохотом аплодисментов схожу с подиума. Иду спокойным шагом сквозь ревущую толпу, напялив на лицо маску решительного и непреклонного бойца.
Спектакль отыгран. Фигурки расставлены. Энергия толпы повернута в нужное русло. Я тихонько выдохнул, отойдя за угол. И врагу не пожелаешь переживать теледебаты. Сотни объективов и жадных к сенсации взглядов.
Ближе к вечеру, переодевшись и подобрав чемоданы, стою у камина в ожидании попутчика. Забегаловка Тома в очередной раз приютила меня на день. На дне фляги ещё плескались остатки Оборотного Зелья, наготовленного Гермионой, и соблюсти конспирацию удалось в полной мере.
Наконец, зеленая вспышка, и в камине проявилось осунувшееся, ещё более постаревшее лицо профессора МакГоннагал. Строгость оставалась ведущей в ансамбле эмоций печального лица, но в глубине глаз засела неистребимая тоска.
— Патронус-кошка, — сказал я, подойдя к преподавателю.
— Патронус-олень, — кивнула профессор. — Как... отдыхалось?
— Благодарю, вполне сносно, — интерес профессора, пусть и заслуженный, требует иной обстановки. — Директор у себя?
МакГоннагал молча кивнула. А затем, взмахнув палочкой, отправила пожитки по назначению.
Кабинет Дамблдора остался прежним. А чему здесь измениться? Все та же тысяча страннейших штуковин, и во главе — старик в звездном фиолетовом одеянии. Пронзительный взгляд испод очков половинок — рентген чистой воды. Что-то никогда не меняется.
— Мистер Поттер? — голос директора мертв. — Минерва, оставьте нас.
Декан, цокая каблуками, немедля покинула кабинет.
— Лимонную дольку? — я облегченно выдыхаю. Раз уж предлагают угощение — бить не будут.
Протягиваю руку и угощаюсь лакомством. Весьма недурственно, между прочим.
— Вы полны сюрпризов, мистер Поттер.
— Не без этого, — пожимаю плечами, усаживаясь поудобнее.
— Я так понял, бесполезно спрашивать кто именно надоумил вас на авантюру с... миссис Лестрендж?
— Ну почему же? — отчего-то не хотелось разочаровывать старика. — Все сказать не могу, но, уверяю, все произошло максимально спонтанно и неожиданно. В конечном итоге, это был единственный шанс посадить её на цепь, не прибегая к смертоубийству.
Дамблдору ответ явно понравился. Взор синих глаз прояснился, а очки-половинки сверкнули на солнце.
— Это о многом говорит. Случившееся в поезде известно досконально. Воспоминания многих учеников, пойманные пожиратели... что произошло после?
— Меня держали в плену. Некоторое время, — по моему лицу, вероятно, пробежала тень.
— Тебя пытали? — директор впился прожигающим взглядом.
— Ничего такого, что нельзя пережить, — я зябко поежился, и скупо усмехнулся. — Затем удалось спастись с помощью уловки... домового эльфа, Добби.
Брови Дамблдора изумленно взлетели вверх, а затем он резко выпрямился, просияв улыбкой.
— Браво, Гарри. Твой свежий взгляд явно демонстрирует узость мысли и закостенелость восприятия волшебников. Подумать только, домовой эльф... Пожалуй, никому из окружения Волан-де-Морта не пришло бы в голову подобное. Это, впрочем, также и дыра в защите Хогвартса. Домовики, безусловно, контролируются, но стоит принять меры.
— Затем кое-что, — а точнее кое-кто, — помешало переносу. Так или иначе, мне удалось выбраться и вот я перед вами... Школу сильно потрепало?
— А ты как думаешь? — от директора вновь повеяло стужей. — В отставку я уже подал.
— Вы что?! — едва не вскакиваю с места.
— Но от нее отмахнулись, как от мухи, — Альбус, прищурившись, тоскливо глядит за горизонт. — Ворох проблем разгрести больше некому, да и поезд, де факто, не входит в зону ответственности директора.
— Сколько? — самый тяжелый вопрос прозвучал.
— Двадцать два. На удивление мало, не правда ли?
— Что он творит?! — кулаки сжимаются сами собой. — За ним же никто не пойдет! Убийство детей... такого не прощают! Кем он будет править?
Дамблдор рывком поднялся и подошел к окну, заложив руки за спину. Протянул руку и цепко ухватил задвижку на окне, распахивая. Свежий воздух наполнил комнату, развевая длинную седую бороду.
— Видишь ли, Гарри. Том Реддл давно не считается с таким примитивным понятием слабаков как 'ценность жизни'. Ты ждешь пощады от человека, пришедшего в чужой дом для убийства ребенка?
— Но, с точки зрения логики...
— С точки зрения логики, ты слишком много насолил ему, Гарри. Чересчур. Только за этот год ты ушел от него на Турнире Трех Волшебников, продемонстрировав неизвестную магию. Избавился от двух верных пожирателей ещё летом. Он явно учуял, чьих это рук дело. Обставил на турнире претендентов и выжил при атаке на мэнор. Положив весь молодняк. Многие начинают роптать, что Темный Лорд испугался мальчишки! Ты уже не просто пункт в плане на пути к власти. Гарри Поттер — враг номер один.
— Я, конечно, догадывался о подобном, но...
— Если быть откровенным, я подумывал об отчислении, — Дамблдор отвернулся от окна и посмотрел прямо в глаза. — Том взбешен, как цепная собака, и слишком велик риск атаки на школу. Жертвовать детьми... только не снова.
— Ну да, лучше уж одним отделаться, — обиды нет. Я его понимаю.
— У меня были хорошие отметки по арифметике, Гарри. И один, это всегда меньше любого другого числа.
— Есть ещё ноль.
— Шанс на ноль был утерян давным-давно. В день, когда Том встал на путь гибели. Впрочем, зачем говорить? Я покажу тебе, — директор поднялся, показывая, что разговор окончен. — Приходи в понедельник в шесть часов вечера.
