Приподняв в легком удивлении брови, майор хмыкнул, сделав вид, что ему будто не интересен этот вопрос, но все же ответил, пожав плечами:
— Хм… Эрика?.. Нет, я ее не видел с того момента, когда ее привезли и второго раненого пернатого в госпиталь, — он снова хотел поцеловать радистку, но та мягко отстранила его.
— Тогда я должна навестить ее, Рих…
Одноглазый скорчил наигранно-обиженное лицо, а потом хитро улыбнулся, сильнее прижав Айзенбах к себе:
— Куда? — мурлыкнул он, — Может лучше уделишь время мне? Я так соскучился по тебе.
— Хорошо, милый, — проведя ладонью по щеке мужчины, Мария-Елена улыбнулась, — Как скажешь.
Вдруг краем своего единственного глаза, Штуббе заметил шедших двух огромных роботов, а впереди них — генерал. Нахмурив брови, Рихард отпустил девушку, встав рядом для приветствия Штрассе. Тот был не в самом лучшем расположении духа, поэтому майор решил не отпускать шуточки в адрес старшего по званию, пока тот не отошел на приличное расстояние.
— Слышал, — проговорил Рихард, провожая взглядом три фигуры, идущие по дороге в сторону компункта, — Что мы теперь должны охранять его, — сплюнув на землю, засунул руки в карманы, — Поэтому он здесь. У Курта с ним какие-то свои счеты.
Слушая его, Айзенбах повернула голову в сторону генерала. Почему-то этот человек внушал ей неприятные ощущения, и дело было совсем не во внешности и не в тех шрамах, что-то в нем было такое, что одновременно отталкивало ее и пугало.
Не зная, что предпринять, Курт прижал Эрику к себе, зовя ее и уговаривая очнуться. Приступы прошли, но теперь же девушка не подавала признаков жизни. Быстро взяв ее на руки, полковник дошел до кровати, куда опустил ношу. Найдя на шее сонную артерию, он прижал к ней два пальца, чувствуя, как кровь слабо бьется по венам. Что если Штрассе поспешил с ее выпиской?.. Но в глубине души Курт понимал, что Вильгельм скорее всего просто выгнал летчицу за дверь, вколов ей с что-то. Присев рядом на край кровати, мужчина провел кончиками пальцев по лбу Эрики, убирая пряди волос, закрывавшие ее лицо. Она еще слаба… А что, если она умрет прямо тут, прямо сейчас?..
— Вигман, твою мать! — заорал Герцог, поднимаясь.
Но сделав несколько шагов до двери, он остановился. А что если дать ей умереть? Если это решение всех проблем?.. Полковник обернулся в сторону кровати. Моргенштерн лежала там же, не шевелясь. С ее приходом стало легче спать, кошмары отступили, но в тоже время она приносит слишком много головной боли своим поведением. Задумавшись, Курт подвигал челюстью, не сводя ледяных глаз с лица девушки. Рука сама легла на кобуру. Внезапно дверь распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся Вигман. Жадно глотая ртом воздух, он мелкими шагами приблизился к полковнику.
— Герр оберфюрер, — хрипло, почти еле слышно спросил доктор, — С чего вдруг такая срочность?
Но не успел Карл закончить вопрос, как Герцог взял его за локоть, подводя к летчице, все еще лежавшей без сознания. Все еще ничего не понимая, Вигман прощупал пульс девушки, после чего обернулся к Курту, нависавшим над ним, как огромная скала:
— Что тут произошло? Почему Моргенштерн находится не в палате, как-то положено?
— Штрассе дал ей какое-то препарат, — пробежавшись взглядом по комнате, Герцог повернулся к Карлу, — Утром я сделал укол, и Эрика упала в судорогах. Я держал ее, чтобы она не ушиблась, — сняв фуражку, полковник отошел к столу, где и оставил ее, — Есть что-нибудь, что приведет ее в чувство?
— Я предупреждал, — нахмурился Вигман, смотря в глаза командира, — Что методы, которые использует герр обергруппенфюрер, мне не нравятся, и с точки зрения…
В этот момент доктор почувствовал какое-то шевеление рядом с собой. Опустив взгляд на летчицу, он заметил, как дрогнули ее веки, а буквально через мгновение девушка открыла глаза, которые излучали легкое голубоватое свечение. Несмотря на то, что в комнате было уже довольно светло, странный свет, исходивший из глаз Моргенштерн, был отчетливо виден. От неожиданности, Карл даже растерялся, тихо ляпнув:
— Мне кажется, мои лекарства уже не нужны.
Полковник так же видел чудесное оживление летчицы. Несколько долгих секунд они с Карлом смотрели на Эрику, не произнося ни слова, но потом Курт осторожно позвал ее, и не получив отклика, подошел ближе, вновь назвав ее имя. Наблюдая за тем, как Герцог наклоняется к блондинке и поворачивает ее лицо к себе, придерживая за подбородок, доктор открыл было рот, чтобы предупредить о легком излучении глаз, но тот и так все уже сам увидел. Сидящая на кровати не реагировала на присутствующих, ведя себя, словно без эмоциональная кукла.
— Что с ней? — голос Курта был сухим, но в то же время напряженным; повернув голову к Вигману, он нахмурился, — Что с ее глазами?
Переведя озадаченный взгляд с полковника на девушку, Карл внимательно всмотрелся в ее лицо, осмотрел глаза, еще раз проверил пульс, который к этому времени стал хорошо прощупываться. Общее состояние, если не считать свечения роговицы глаз, говорило о том, что летчица была здорова; но ее поведение в целом давало опасения.
— Вполне вероятно, — начал доктор свои размышления, — Это действие препарата, которое Вы вкололи Моргенштерн. Вам же его дал герр Штрассе?.. — Карл перевел взгляд на стоявшего рядом полковника, — Если так, то какие именно процессы были запущены благодаря этому, я не знаю…
Курт молчал. Он не знал, что ответить; в голове роились какие-то мысли, но стоило ему уцепиться хотя бы за одну, она тут же ускользала. Штрассе — он что-то сделал с Моргенштерн, и именно у него стоило узнать, что именно было в той ампуле, которую тот дал. Развернувшись, полковник прошел до двери, решив, что не стоит откладывать разговор с генералом, и что он сам пойдет к Вильгельму, но как только Герцог оказался на крыльце командирского пункта, как остановился, видя подходившего Штрассе. Так же сохраняя молчание, Курт открыл дверь, ожидая, пока генерал войдет в дом. Склонив голову один из убер-солдат кое-как протиснулся за своим хозяином, второй же остался на улице. Наблюдая за первым роботом, полковник пытался представить, что это чудовище подобие человека. Проследовав следом, Герцог закрыл дверь.
— И по какому же поводу меня оторвали от важных дел, связанных со строительством моего замка? — поправив монокль, Вильгельм с нескрываемым раздражением бросил, — Живее… пожалуйста, — хищно улыбнувшись, генерал сверкнул глазами, — У меня нет времени на всякие глупости.
— Глупости? — переспросил Курт, обходя генерала, чтобы пройти в смежную комнату, — Нет, это не глупости, — войдя, он показал рукой на все так же сидевшую неподвижно Эрику, — Что с ней? Я утром сделал укол вашего лекарства, после чего ее начало трясти… А сейчас она молчит и ни на что не реагирует.
Выслушав его, Штрассе поднял брови, вздохнув, словно преподаватель, уставший от неразумного студента. Взяв монокль, он протер его платком, который ранее достал из кармана. Движения генерала были плавными, не торопливыми, что еще больше раздражало Герцога.
— Что-то не так? — усмехнулся Вильгельм, — Вас что-то смущает?
— Меня смущает то, — прорычал Курт, начиная терять терпение, — Что она похожа на Вашего железного болвана! — махнув рукой в сторону стоявшего убер-солдата, полковник бросил на него короткий взгляд, вновь повернувшись к старшему по званию.
— Спокойнее, герр Герцог, — все тем же равнодушным тоном ответил Штрассе, — Держите себя в руках.
Еще раз посмотрев на летчицу, которая теперь не произносила ни слова, продолжая сидеть на кровати, генерал оскалился. Ему удалось смешать препараты в нужной консистенции, добившись именно того эффекта, которого и ожидал. Все же надо будет записать этот рецепт, чтобы воспользоваться им в будущем.
— КАКИХ ЧЕРТУ РУКАХ, ТВОЮ МАТЬ?!!! — проревел Курт, вставая перед Вильгельмом, нависая над ним, сжимая кулак прямо перед его лицом, — ЧТО ТЫ С НЕЙ СДЕЛАЛ?
Хищный оскал генерала стал еще более пугающим, но глаза потемнели от ярости. Свистнув, мужчина заложил руки за спину, смотря прямо на стоявшего перед ним, обращаясь к своему охраннику:
— Фридрих, подойди.
Захрустели половицы, прогибаясь под тяжелым весом убер-солдата, пока тот приближался к полковнику. Огромное человекоподобное чудовище ударило Курта по спине, свалив того на пол, глухо рыча. Потеряв опору от сильного удара, мужчина упал, но, намереваясь встать, был придавлен роботом, державшим его.
— Герр Герцог, — начал спокойным тоном Штрассе, смотря на Курта сверху вниз, — Вы, по-моему, забыли свое место и свои обязанности. Я сделал то, что должны были сделать Вы ранее. В Вашей части твориться беспредел, а Вы, позволив себе проявить слабость и бесхарактерность, поспособствовали этому. И теперь Ваша дивизия превратилась из самой лучшей в сборище баранов!.. — присев на корточки, Вильгельм улыбнулся, — Несмотря на то, что ты мой старый друг, незаменимых нет. И только попробуй что-нибудь сделать не то, — выждав паузу, генерал поднялся, кивнув убер-солдату, а когда тот отошел в сторону, продолжил, — С Вашей фройляйн все будет в порядке, — будто бы подтверждая свои слова, смотря уже на летчицу, — Встать! — словно под гипнозом Эрика поднялась, встав по стойке "смирно", — Видите? — уже более снисходительно спросил Штрассе, — Я дал Моргенштерн препарат, способный контролировать разум испытуемого, к сожалению временно… Эффект должен продлиться всего 3-4 дня. Испытуемый подчиняется любым командам беспрекословно.
— Это бесчеловечно, — наконец-то, подал голос до этого молчавший Вигман, стоявший чуть в стороне.
— Если мы хотим, чтобы Великий Рейх обрел настоящую силу, — надменно осмотрев доктора, генерал щелкнул пальцами, — Мы должны использовать все доступные и недоступные методы.
В этот момент Моргенштерн сделала несколько шагов вперед и, остановившись напротив Штрассе, подняла правую руку вверх, приветствуя его. Поднявшись, Герцог наблюдал за тем, что происходит; одна его часть кричала о том, что Карл прав, что все это бесчеловечно, тем более первой подопытной в страшных опытах генерала стала его женщина, и что он сам поспособствовал этому; но с другой стороны — Вильгельм был прав; с приходом этой особы Курт потерял контроль над подчиненными, превратив свою дивизию в солдафонов, которые целыми днями только и делают, что сидят в баре и в борделе.
— Герр Штрассе, — нарушил молчание полковник, не сводя глаз с летчицы, — Какие последствия могут быть у этого препарата?
— Герр Герцог, — возмутился Вигман.
— Последствий нет, — спокойно ответил генерал, заметив краем глаза, что Курт встал рядом с ним, — Останется пару дней свечение глаз, а так все будет в порядке.
Герцог задумался. То, что сделал Вильгельм, конечно, бесчеловечно, и Карл прав, но с другой стороны: периодически подкармливая этим препаратом Эрику, он может приструнить ее. Прекратить нарушения дисциплины среди солдат, восстановить свое влияние над ними. Но для начала надо будет проверить способна ли Эрика совершать полеты в таком состоянии.
— Мне нужно будет, — заговорил полковник, подходя к столу, где лежала его фуражка, — Чтобы Вы, герр Штрассе, еще раз снабдили меня этим препаратом.
— Я понимаю к чему Вы клоните, герр Герцог, — кивнул генерал, оскалившись, — Понимаю.
Проснувшись утром, Алекс долгое время лежал в кровати, прислушиваясь. Идти на зарядку не хотелось, и, когда о том напомнил ему его заряжающий, подполковник просто мысленно послал его, отвернувшись. Но все же какое-то странное предчувствие не давало покоя, то ли это из-за вчерашнего, то ли просто похмелье. Все же заставив себя подняться, умылся, а к тому времени, когда он оделся, вернулся экипаж, от которого Хартманн и узнал о том, что Герцога не было на зарядке. Это показалось странным, ладно бы Штуббе — тот никогда не приходил, но Курт — он не позволял себе даже опаздывать. Вероятно, что он был у летчицы… Вспомнив про подругу, парень подумал, что нужно бы все-таки заглянуть к ней в госпиталь, скорее всего она уже очнулась после операции. Но первым делом был завтрак!
На улице был противный мелкий дождик, что ухудшало больше настроение, но это было намного лучше, чем вчерашняя буря. Шлепая по грязи, Алекс мечтал о том, чтобы поскорее добраться до столовой и, наконец-то, поесть. Он уже так привык к этой жизни в прошлом, что не представлял себе, как будет жить, если вернется обратно в то время, в котором жил раньше. Несмотря на то, что он рисковал собой почти каждый день и был одной ногой на том свете, ему все это нравилось. Дойдя до заветной двери, подполковник остановился — надо было для начала покурить; жаль, что в столовой это было запрещено, но стоя под крышей, можно было оттянуть момент приема пищи на пару минут. Вдыхая аромат сигарет и запах дождя, парень осматривал улицу, спешивших солдат на завтрак, машины, собак, снующих под ногами, жителей, которые, казалось, уже свыклись с мыслью соседства с немцами. Заметив шедших Курта и Вильгельма, Хартманн нахмурился, у него не было желания разговаривать с ними, и только собираясь выбросить сигарету, чтобы поскорее зайти в столовую, он увидел Эрику, двигавшуюся, как тень, за Герцогом. Секундная радость при встрече с подругой сменилась легкой тревогой — все же она была после операции, но спустя короткое время, стало все понятно. Прищурившись от дыма, Алекс разглядел, что глаза у белобрысой светятся голубым; видимо и тут Штрассе приложил свою руку.
— Доброе утро, герр Хартманн, — улыбнулся генерал, чуть кивнув сыну.
Ответив таким же коротким кивком отцу, парень мельком глянул на полковника, тот, заложив руки за спину, ухмылялся. Давно же Курт не выглядел таким самодовольным. Быстро переведя взгляд обратно на генерала, подполковник недовольно проговорил:
— Хоть бы солнечные очки на нее одели, чтобы скрыть свечение, — и в этот момент Эрика, до этого смотревшая в пол, подняла глаза на Хартманна; покачав головой, он отвернулся, — А… дело ваше. Что с теми русскими?
— После завтрака я собираюсь расстрелять их, — после молчания ответил Герцог, не поворачивая головы, смотря на подполковника.
— Всего лишь расстрелять? — со злой усмешкой бросил тот.
— Что у тебя на уме, Хартманн? — нахмурился полковник, но тут же недобро рассмеялся, — Хочешь, чтобы я отпустил их?
Алекс еле сдержался, чтобы не послать Курта; сделав глубокий вдох, вместо этого парень сдержанным спокойным голосом ответил, чуть повернув голову к полковнику:
— Я хочу посадить их в старую технику с учебным боеприпасом и устроить показательный бой. Сказать, мол, победите, будете свободны, — переведя взгляд на отца, продолжил, увидев в глазах того заинтересованность, — Мы хотели же избавиться от старых танков, чтобы не списывать их…
— Мы? — перебил Герцог, — Старая техника все еще пригодна для боев.
— Неужели? — с наигранным удивлением переспросил Хартманн, — Большая часть Вашего автопарка подлежит списанию, а сейчас у нас… у Вас, — поправил он себя, произнеся это с ядом, — Появились новые машины. И если мы устроим бой с русскими, то можем как раз проверить новую технику, герр оберфюрер, — с этими словами Алекс хотел уйти побыстрее, но его остановили слова генерала.
