— Дамблдор!!! — загрохотала профессор Спраут, заставив зазвенеть большую хрустальную люстру под потолком. Кое-где осыпалась штукатурка. Директор испуганно сверкнул очками.
— Кто-то применил к мистеру Поттеру Терракотус, — спокойно сказала профессор Макгонагал.
— Да ну, что за ерунда! — махнул рукой Флитвик. — Это же легенда!
Макгонагал повернулась к нему всем телом и стала в упор разглядывать. Флитвик явно смутился и кивнул.
— Да-да, — признал он. — Преподавателю заклинаний и декану факультета стыдно не знать своего предмета. Да, мне стыдно, а что?
— А при чём тут Снейп? — задала резонный вопрос профессор Спраут.
— Заклинание требует весьма специфических компонент для приготовления и большой практики зельеварения, — пояснила Макгонагал, избавляя меня от необходимости врать. — Очевидно, что Сириус, который по чьему-то указанию вынужденно мается от безделья, сумел разнюхать, кто закупал ингредиенты.
Спраут посмотрела на меня, ожидая подтверждения, а я в свою очередь посмотрел на Дамблдора.
— Почему профессор Снейп такой злой? — жалобно спросил я, позволив голосу предательски дрогнуть, скривился и часто-часто заморгал глазами.
— У него было тяжёлое детство, — по-отечески вздохнул он.
— Так это что, я когда вырасту, ещё злее буду? — запаниковал я и шмыгнул носом. — У меня же ни мамы нет, ни папы… И ни дедушки… И ни бабушки…
Профессор Спраут подошла ко мне и прижала к себе, гладя по голове:
— Не волнуйся, сиротка, мы тебя в обиду не дадим, — ласково сказала она, а потом повернулась к Дамблдору, резко поменяв тон: — Короче, Дамблдор, если ты не утихомиришь своего питомца, то, клянусь, я отправлю его вместе с госпожой инспектором в Лондон в одном купе поезда.
— Чему ты учишь ребёнка, Помона? — упрекнул её директор. — Он так и будет думать, что все проблемы можно решить насилием. Ваш долг, как преподавателей — учить его любви даже к своим врагам…
— Мистер Поттер очень любит Снейпа и силой своей любви помогает ему стать лучше, — возразила профессор Спраут, отпуская меня. — Я думаю, что нам с профессором Флитвиком тоже стоит встать на созидательный путь любви и помочь мистеру Поттеру спасти заблудшую душу нашего коллеги. Что скажешь, Филиус?
— Что скажу? Что скажу? Позор, вот что я скажу! — сердито выпалил профессор Флитвик.
— Э-э-э, — замялся я.
— Такой талантливый молодой человек, такой трудолюбивый, — продолжил он, — но мало того, что по какой-то причине всё время получает плохие оценки, так даже совершенно не может придумать какого-нибудь изощрённого колдовства, скатываясь до банальной пошлости!
— Но профессор… — попробовал вставить я.
— По вторникам в шесть вечера отдельные занятия у меня в кабинете! — рявкнул на меня Флитвик, надувшись и встав на цыпочки. — Я вас всех научу колдовать!
— Меня не надо, — быстро сказала профессор Макгонагал, делая шаг назад. — Но мистеру Поттеру по четвергам назначу в шесть дополнительный урок по трансфигурации. Тем более, что и оценки того требуют. Вы свободны, мистер Поттер.
— Но Минерва… — начал было Дамблдор.
— А мы пока обсудим всеразрушающую силу любви, — оборвала она его, подталкивая меня к выходу. — Идите же, мистер Поттер!
Чёрт, опять самое интересное без меня начинается! Выходя из зала, я вспомнил, что ещё когда Дамблдор меня поманил, я совершенно случайно оставил на столе одну из скрытых камер, повернув её в сторону преподавательского стола. Пока размышлял, не стоит ли её забрать, ноги сами по себе уже как-то вынесли меня наружу, и, притворив дверь, я со вздохом решил, что уж не судьба. Надеюсь, не забыл её включить.
— Ну ты даёшь, — в очередной раз недовольно скривилась Дафна, отворачиваясь в другую сторону, когда Снейп, шурша мантией, опять прошёл мимо стола, за которым мы с ней сидели на “зельеварении”. — Не ожидала, что ты опустишься до подобного… Может, хотя бы объяснишь мне, за что ты его так?
— Пока не могу, — покачал я головой. — Я даже маме не сказал.
— Мне можно, — надулась она.
— Нет, нельзя, — отрезал я. — Не хватало ещё, чтобы вы втроём начали строить ему пакости и попались на этом.
— Ты хочешь сказать, что ты не попадёшься? — с сарказмом в голосе спросила она.
— Я уже попался, — признался я. — Но мне это вроде как сошло с рук, не считая отработки у Флитвика и Макгонагал по вторникам и четвергам…
— Фу, как неприлично! — осуждающе протянула Дафна, прикрывая глаза от вновь открывшейся сцены.
Снейп как раз навис над несчастным Невиллом, который втянул голову в плечи, стараясь казаться по возможности незаметным, а Рон в это время пристально вглядывался в выставленное напоказ седалище профессора, сморщив лоб и шевеля губами.
— Что это он? — с отвращением спросила Дафна.
— Читает, — небрежно ответил я. — У Снейпа весь зад в татуировках. На копчике написано “Слизерин навсегда!”. На левой ягодице изображён портрет Волдеморта в профиль — ещё до того, как он убился — и подпись “Слышишь?” На правой — женское лицо и подпись “Лили”.
Рон как раз закончил читать и озадаченно повернулся ко мне, одними губами раз за разом повторяя имя матери Поттера. Я махнул на него рукой и закинул в котёл следующий ингредиент.
— Какая гадость! — пробормотала Дафна. — Интересно, что будет, когда он наконец заметит?
— Он не заметит, — ответил я. — Ему эту дыру не видно ни так, ни в зеркало. На ощупь для него там просто ткань мантии и того, что под ней. Это лишь иллюзия прозрачности для сторонних наблюдателей.
— Колдовство, — покачала головой Дафна и тоже продолжила смешивать зелье.
— Кто этот Викэм? — спросил я через несколько минут.
Она оторвалась от своего занятия, ложку палочку в котле самостоятельно помешивать зелье и внимательно посмотрела на меня.
— Прощелыга, — спокойно сказала она.
— Может, добавишь ещё несколько штрихов в этот лаконичный портрет? — поинтересовался я.
— Может, и добавлю, — пожала она плечами. — С виду приятный молодой человек, обходительный и учтивый… У него проблема с азартными играми. Как и у его отца, впрочем.
Она замолкла, и я решил её подбодрить:
— И что?
— Отец Викэма недавно проигрался в пух и прах, так что всё, что у сына сейчас есть — это то, что на нём надето, — продолжила Дафна. — И палочка, конечно.
— И?.. — снова поторопил я её.
— И тут он встречает приятную девушку с богатым приданым, — только что не зевая ответила она.
Внутри меня всё вскипело. Мало того, что она отказалась от меня, так ещё и попалась на крючок проходимцу, которого кроме денег в ней ничто не интересует.
— И ты только мне об этом рассказываешь? — возмутился я.
— А Панси и так в курсе, — пояснила она.
— И что? — сказал я чуть громче, чем стоило, и ближайшие к нам одноклассники начали оборачиваться.
— И ничего, — пожала плечами Дафна, а потом вдруг продолжила злым шёпотом: — А чего ты хотел? Тебе всё принесли и выложили на блюдечке. Две — две!!! — для убедительности она выставила передо мной два пальца, — замечательные красивые невесты без вредных привычек, которые к тому же оказались настолько влюблёнными дурами, что согласились терпеть наличие соперницы… Так нет, нам это всё показалось скучным! Мы решили, что стоит слегка усложнить себе жизнь. Вот. Усложнили. Наслаждайся теперь. Страданий хотел? Так страдай! Главное — молча, поскольку у меня твои страдания уже в печёнках сидят.
Вся дрожа от ярости, она вернулась к своему котлу, а я мысленно почесал затылок. Всегда такая спокойная, такая рассудительная Дафна… Я даже начал думать, что она просто неспособна сердиться, а тут такой взрыв эмоций! Допёк я её… Всё-таки, я бесчувственная свинья. Дафна права — воспринял, как должное. И действительно, если я уж главный герой, то мне только первых умниц и красавиц подавай, да побольше. Две, три — чем больше, тем лучше! Сценарий, кстати, готовил мне совершенно противоположную судьбу… Ну, да что там! Под столом я опустил руку ей на бедро и легонько сжал. Она вздрогнула, чудом не запоров работу, и широко распахнула глаза, глядя сквозь спину сидящей перед нами Салли-Энн.
— Ты уже написал завещание? — тихим голосом поинтересовалась она. В ответ я ещё раз сжал её бедро. — Понятно, — вздохнула она. — Экстремал. Просто подёргать тигра за усы тебе уже неинтересно.
— Именно, — прошептал я. — Гораздо интереснее хватать Дафну за коленки.
— Тише ты, — шикнула она, кладя свою руку поверх моей и сжимая её. — А то набегут завистницы, потребуют, чтобы ты и их хватал… Тебе же от них отбиваться, не мне…
Я со вздохом убрал руку, и она посмотрела на меня.
— Ладно уж, ты прощён. На этот раз. Лучше подумай, куда ты меня поведёшь на день святого Валентина, — напомнила она.
— Готовь сани летом, — согласился я. — Только вот не получится ничего — у меня же Рыдающая Чо по Сценарию…
— Ну, ты быстренько от неё избавься, и тогда… — предложила Дафна. — Луковицу ей дай понюхать, чтобы она быстрее свою норму по слезам выполнила…
— Отличная идея, — сказал я. — Ты только учитывай, что человек предполагает, а Сценарий располагает…
— Я, кстати, руку убирать не просила, — заметила она, снова отворачиваясь к своему котлу.
Снова дни полетели, словно кадры в кино. С первого же дня я подбил свой кружок рукоделия на то, чтобы не ходить на занятия у Амбридж. История с Дублёром меня научила тому, что на несокрушимую силу Сценария вполне можно полагаться, и в случае необходимости все мы обязательно оказались бы на каком-нибудь из уроков, которые были в нём прописаны. Поэтому с лёгким сердцем я повёл девушек и примкнувших к нам Краба с Гойлом — которые по-прежнему держались в нашем обществе так, словно происходящее их не касалось — на поиски свободного помещения для занятий настоящей защитой от Тёмных искусств.
Вечерами нечётных дней я ходил на истязания к Снейпу, и тот всё пытался пробиться сквозь защиту незаметной металлической сеточки, которую я неизменно надевал на наши с ним дружеские посиделки. Как кость собаке, я подсовывал ему образы различных унижений, которым в своей короткой жизни подвергался Поттер, и это приводило профессора в совершенно непонятное возбуждение. С блуждающей улыбкой и нездоровым блеском глаз он упивался картинами моих предполагаемых страданий, раз за разом крича “Легилименс”, чтобы получить очередную дозу кровавого бальзама на свою чёрную душу.
Мне же между делом пришла в голову идея, но как её осуществить, я пока не знал. Мысль была проста, как пять пенсов — если Снейп пересадил мне воспоминания Поттера, то вполне мог сохранить где-нибудь мои прежние. Шанс на это был не очень большой, но проверить всё-таки стоило. Сложность была в том, что осуществить это можно было только во время наших вечерних занятий, поскольку в другое время кабинет Снейпа всегда был закрыт. Помощью Гермионы я воспользоваться уже не мог — трусы Гриффиндора с треском проиграли битву за змеиное сердце Снейпа розовым фланелевым панталонам с начёсом. Бр-р! Иногда я настолько готов позволить Волдеморту залезть мне в черепушку, чтобы он стёр из моей головы это воспоминание, что даже готов рискнуть теми запретными знаниями, которые он там может подсмотреть…
Итак, Амбридж. Мне нужно было создать ситуацию, в которой она бы его на продолжительное время позвала из кабинета, а он бы пошёл за ней, оставив меня одного. Как ни странно, помочь вызвалась Нарцисса, которая смогла урвать для меня время, которое теперь она всё без остатка посвящала планированию побега из Азкабана своей немного тронувшейся сестры. И ещё десятка Пожирателей в придачу. Пожиратели шли паровозом, поскольку так было написано в Сценарии. Честно говоря, я радовался, что Сценарий не описывал именно процесс побега — с Жаклин Боулинг сталось бы умертвить по десятку человек с каждой стороны во время налёта.
План Нарциссы по проникновению в кабинет Снейпа был прост — она выпьет оборотного зелья, прикинется Амбридж и вызовет его из кабинета. Потом призванный на помощь Бродяга где-нибудь в тёмном месте оглушит его — причём, несколько я понял, он собирался надавать ему затрещин, не пользуясь Ступефаем — и сотрёт память о последних событиях. Я тем временем хорошенько осмотрюсь в поисках утерянной памяти и уйду, не дожидаясь возвращения Снейпа. На всякий случай Нарцисса принесла мне большую банку похожих на серебристых дождевых червей воспоминаний.
— Точно, он ведь может заметить пропажу, — спохватился я. О том, что нужно будет положить воспоминаний взамен, я не подумал. — А чьи это?
— Одного безвестного, но очень больного человека, — с доброй многообещающей улыбкой ответила Нарцисса.
Ну да, почему бы и нет. Хорошего человека вряд ли потянет просматривать воспоминания Алекса Паркинсона. Так пусть же он погуляет по тёмным тропам отравленного шизофренией сознания. Скатертью дорожка!
В последнюю среду января мы решились. В тот момент, когда я только попал в кабинет к Снейпу, и он как раз закончил выгружать не предназначенные для чужих — а особенно моих — глаз воспоминания, в дверь постучали.
— Кто там? — немного, на мой взгляд, грубо, спросил Снейп.
— Профессор Амбридж, — послышалось из-за двери. — Мне срочно нужен ваш совет.
Снейп только что не подпрыгнул на месте. Его плечи молодецки расправились, а мантия взметнулась сама собой, на мгновение превратив его в подобие Носферату.
— Отойдите от двери, профессор Амбридж, я сейчас выйду, — предупредил он. — А вы, Поттер, сядьте сюда и не подслушивайте, — раздражённо бросил он на ходу, устремляясь на выход.
Дверь закрылась, и глухой голос мнимой Амбридж начал его о чём-то уговаривать. Снейп пару раз для проформы возмутился, но всё удовольствие ему испортил смачный, как в индийском кино, звук удара. Потом послышались ещё удары и всё стихло. Снова послышались голоса, которые стали удаляться. Я подождал, пока они совсем стихнут, и выглянул в коридор, чтобы проверить. Пусто. Потом вернулся и встал по центру. У Снейпа при ближайшем рассмотрении оказался очень большой кабинет. Очень, очень большой кабинет, полный полок, шкафов, сундуков и прочих мест, куда потенциально можно спрятать склянку с воспоминаниями Алекса Паркинсона. Через полчаса, когда я уже самым внимательным образом осмотрел один из книжных шкафов, внимательно простукивая стенки на предмет потайных отделений, снаружи раздались шаги, и я молнией метнулся к стулу, на который мне указал Снейп перед уходом.
