Танки серии "Е" выстроились в ряд, готовые в любую минуту двинуться вперед по приказу Герцога. Командиры машин стояли в башнях, наблюдая, как противники медленно приближаются. Русские заняли выбранную технику, не подозревая о том, что шансов у них не было изначально: по приказу солдаты заминировали полигон по периметру, на тот случай, если пленные решат сбежать. В этот момент на полигон по тропинке прошли двое летчиков. Помогая идти прооперированному Гюнтеру, Отто все не мог понять, отчего же тому не лежалось в госпитале; почти всю дорогу Рихтер ругал друга, но все же довел его до скамьи, где помог сесть. Чудом выживший пилот был удостоен знака за ранение, поэтому после выздоровления он должен был отправиться в Берлин в отпуск, но для себя твердо решил, что вернется обратно в "Мертвую голову".
Громко отдав приказ, Герцог махнул рукой, давая сигнал ехать вперед, когда пленные приблизились, после чего захлопнул за собой люк, его примеру последовали и другие. Рыча, четыре танка новой модели начали движение. "Тигр Е" под управлением бывшего танкиста, потерявшего свой танк еще когда "Ме-262" обстреливал русских в Мелсвике, выстрелил в "Е-50", попав аккурат в борт, тут же отскочив в сторону, не причинив никакого вреда. Ошарашенные пленные не сразу сообразили, что вместо боевых снарядов, у них самые обыкновенные болванки. Танк Штуббе остановился, башня медленно повернулась в сторону бывшей машины. Всего лишь пара секунд и боевой снаряд пробил броню "Тигра". Заметив это, один из русских, что сидел на месте мехвода "PzKpfw II", выкрутил руль влево. Легкий танк резво развернулся, ломанувшись в сторону леса. Люк "Е-75" открылся, и в башне появился Хартманн, следя в бинокль за решившими убежать русскими. Рядовые, охранявшие периметр, двинулись было в сторону, но тут им махнул Алекс, останавливая. Подъехав к границе полигона, "PzKpfw II" наехал на одну из мин, взорвавшись. Заржав во все горло, одноглазый отдал приказ протаранить подбитый им его же бывший танк.
— Беру "Тигр" на себя, — предупредил подполковник по внутренней связи, кивнув Арно, что нужно начать движение, — Полный ход.
— Штуббе, мать твою, — рявкнул Курт, заметив в смотровую щель, как "Е-50" таранит "Тигр Е", — Я тебе бошку оторву, если с танком что-нибудь случиться!
— Да все ровно, шеф! — гоготнул тот.
— Заряжай! — прогремел Герцог, прицелившись в "Pz.Kpfw. 38 (t)", уже успевшему выстрелить по нему, но, как и ожидалось болванка не причинила никакого вреда.
Засунув снаряд в казенник, Эрика захлопнула его. Выстрел. Боевой снаряд прошелся по косой, разрывая броню легкого танка, добираясь до топливной системы. Взрыв. Пламя, вырвавшееся из топливного бака, куда попал снаряд, заживо сожгло пленных, находящихся в машине. Чуть нахмурив брови, Герцог наблюдал за тем, как горит легкий танк.
— Мощность на башню, — раздался приказ Хартманна, — Огонь на 3 часа.
Повернувшись в сторону "Tiger", башня "Е-75" замерла, выбирая подходящее место для выстрела. Секунды казались вечность для тех, кто находился в "Тигре". Не успев отдать приказ, Алекс резко выдохнул от удивления, когда увидел, как люк со стороны мехвода танка противника открылся, и через мгновение на землю спрыгнул русский, побежавший к одной из зениток, что так же стояли на охране полигона по периметру.
— Приказ не стрелять, — громко скомандовал подполковник, обращаясь к командирам зениток.
Выстрел "Е-75" оторвал башню "Тигра", в этот же миг объятого огнем.
— Фридрих, — прокричал Алекс своему радисту, — Огонь по ногам!
Пулеметная очередь прошлась по ногам убегавшего русского, повалив его на землю.
— Арно, полный ход, — холодно бросил Хартманн.
Поняв мысль командира, мехвод дал полный газ, направив танк на валявшегося на земле пленного. Рев мотора заглушал крики русского, пытавшегося отползти в сторону, лишь бы не попасть под гусеницы надвигавшегося на него "Е-75", но как бы тот ни старался, многотонная машина проехала прямо по нему, переламывая кости, смешивая плоть с землей. Догнав "PzKpfw III", "Е-25" пробил ему одну из гусениц. Застрявший танк, отданный пленным, начал крутиться вокруг оси, управляемый уже обезумевшими от ужаса русскими. Второй меткий выстрел, попавший в ходовую, заставил остановиться. И только Кристель хотела отдать приказ о готовности, как люк среднего танка открылся и оттуда вылез пленный, подняв руки. Но не успела командир "Е-25" среагировать, как вдруг "PzKpfw III" взорвался от снаряда, выпущенного из "Е-50М".
— Пленных не брать, — строго напомнил голос Герцога по внутренней связи.
Протаранив "Тигр Е", Штуббе протащил его вперед несколько метров, намереваясь толкнуть его в сторону мин. Сидевшие внутри пленные не могли выбраться, так как машину сильно трясло. Дотолкав "Tiger Е" до мин, одноглазый дал команду дать задний ход, одновременно доворачивая пушку к танку противника. Выстрел не заставил себя ждать. Снаряд пробил броню, и от удара по инерции "Тигр Е" проехал по земле до мины, тут же подорвавшись на ней. Заржав, Рихард чуть не упал с сиденья, когда его танк качнуло от взрывной волны.
Открыв люк, полковник огляделся и, убедившись, что все пленные казнены, поднял правую руку вверх, сжав пальцы в кулак, давая сигнал о том, что бой закончен.
Казаков, как и планировал вернулся на то самое место, которое заприметил ранее, и теперь молча смотрел в бинокль, рассматривая сначала рядовых немецких солдат: цвет униформы, оружие, примерное количество человек. После он осмотрел и самого Герцога, и его приближенных, а уже потом заинтересовался казнью. Шокировало ли увиденное его?.. Нет. Константин обратился к Петро Ткаченко, бывшим при Казакове старшиной:
— Старшина, посмотри-ка и ты, — протянув свой бинокль, капитан все еще смотрел в сторону базы.
Тот взял, посмотрел пару секунд и сказал на привычном для всех суржике:
— Ты б мэни якысь вареник или бабу голую показав, а не всех цых фрицив. Я цю немчуру набачився вже.
Константин улыбнулся и забрал бинокль. Достав блокнот с карандашом, он начал записывать все, что видел: от увиденных офицеров и солдат до малейших деталей, связанных с пленными. Во время записей сказал задумчивым голосом:
— Нам их всех не спасти, так что даже не смейте никто рисковать, они уже трупы, — и тут капитан тяжело вздохнул, — Эх, лучше бы они сами себе пулю в череп пустили, нежели унижались перед немцами.
Многие из тех, кто был с Казаковым в то время, так же наблюдавшие все происходящее, молча закивали головами, некоторые опустили головы, мысленно помянув умерших. Говорить далее не было никакого смысла, поэтому продолжили наблюдение, так же записывая все увиденное.
Эпилог.
Курт пробежался еще раз взглядом по бумаге, потом положил листок перед собой на стол и развернул его Эрике, сидевшей напротив на стуле, подняв глаза к ее лицу:
— Я знаю, что ты все понимаешь, — прохрипел он, — И знаю, что ты бы этого хотела, — взяв ручку, положил перед летчицей, — Это документ, благодаря которому мы станем мужем и женой, — сделав паузу, будто бы о чем-то задумался, но в голове на самом деле не было ни единой мысли, — Я хочу, чтобы ты его подписала.
На долю секунды глаза Моргенштерн расширились, а свечение стало чуть ярче. Что было, если бы в крови девушки не присутствовал тот самый препарат? Радовалась ли она? Волновало ли это Курта?.. Нет, его заботило лишь то, что она будет рядом.
Выйдя из дома, где жила Кристель, Алекс с довольной легкой улыбкой на губах закурил. Мысли рассеивались, как дым, тянувшийся от сигареты, поднимавшись вверх; в голове была легкость. За все то время, пока он тут — в этом времени, — не было ни одной девушки, с которой было так хорошо, как с Кристель. Что ж… К такой девушке стоит присмотреться.
Усмехнувшись, подполковник зашагал вдоль по улице, подумав, что можно было бы заглянуть в бар, выпить пару-тройку рюмок, но подходя к заведению, был перехвачен своим экипажем, на тот момент утащившим со склада три ящика русского конфискованного самогона. Арно, несший один из ящиков, сказал, что нужно обмыть новую технику для будущих побед, так как это считалась традицией. И под громкий хохот вся веселая компания двинулась в сторону ангаров.
Рихард сидел на скамеечке, а перед ним его любимый велосипед, который он вновь решил отремонтировать, лишь бы занять свои руки чем-нибудь. Прислонившись спиной к стене, одноглазый достал из кармана пачку сигарет, смотря на то, как солнце клониться к закату. На душе было спокойно. Первая затяжка приятно обожгла горло. Не глядя, Штуббе засунул руку в карман брюк, вытащив оттуда сложенный вдвое листок. Взяв сигарету губами, он прочитал еще раз письмо, полученное им пару часов назад. Говорилось, что первым самолетом одноглазый вылетает в Берлин, где получит долгожданное повышение; в конце значилась подпись Герцога.
— В ближайшее время сюда прилетит грузовой самолет, — проговорил Рихард, сидя на земле, прислонившись спиной к дереву и вытянув ноги, переведя взгляд с ночного неба на качавшуюся на качелях Марию-Елену, — Мне надо будет в Берлин. Мне дали повышение.
Резко остановившись, Айзенбах повернулась к одноглазому. Она так привыкла к тому, что Штуббе рядом, что не могла представить себе, как проведет все то время одна, пока его не будет. Заметив перемены в лице девушки, одноглазый протянул к ней руку, а когда та протянула ему свою, он потянул ее к себе.
— Но… Я очень рада, что ты поедешь, — ответила радистка, сев к мужчине боком на колени, — И я рада, что ты получишь повышение, — улыбнувшись, девушка провела ладонью по щеке Рихарда, — Очень рада, — не смотря на радостные нотки в голосе, в ее глаза была легкая печаль перед долгим расставанием, что не ушло от Штуббе.
— Но ты же едешь со мной, — с хитрой ухмылкой сказал одноглазый, погладив Марию-Елену по пояснице ладонью, — Сегодня получу разрешение у Курта, чтобы вывести тебя, и мы поедем к моим родителям.
— О, боже, Рихард! — воскликнула Айзенбах, тут же поцеловав его в щёку, и крепко обняла, радостно смеясь.
За окном уже была глубокая ночь, но в компункте горел свет. Отпустив Эрику спать, Курт сидел за столом, рассматривая ампулы, в которых было обезболивающее. Чуть ранее пришлось идти к Штрассе, чтобы взять их, иначе головная боль обещала вернуться, чего мужчина никак не хотел. Взяв одну из ампул, полковник поднес ее к глазам, рассматривая. Верить на слово Вильгельму о том, что это было именно лекарство, а не очередной эксперимент, было нельзя, тем более после того, что произошло с пернатой; генерал мог намешать туда все что угодно. Но в этот момент в голове застучало. Закрыв глаза на короткое время, Герцог нахмурился, подавляя подступающую боль. Нет, ждать больше нельзя. Набрав в шприц немного бесцветной жидкости, мужчина хотел было уже снять китель, чтобы сделать себе укол в плечо, как вдруг дверь распахнулась. К столу подлетел широко улыбающийся Штуббе.
— Шеф, — усевшись на стул, одноглазый закинул ноги на второй, стоявший напротив, перекрестив щиколотки, — Я тут подумал…
Смотря на него, Курт хотел уже отправить этого одноглазого придурка подальше от себя, но тут задумался, проверить препарат на нем.
— Ты как раз вовремя, — в привычной строгой манере перебил майора Герцог, поднимаясь, одновременно незаметно беря шприц со стола, — Я хочу, чтобы ты посмотрел карту и сказал, где лучше всего сделать укрепления охраны.
Ничего не подозревая, Рихард вопросительно глянул сначала на командира, а потом на карту, лежавшую на столе, но, чтобы увидеть ее лучше, ему пришлось встать.
— Странная у тебя просьба, — пробубнил одноглазый, рассматривая границы города, — Я не спец… но лучше всего вот тут, — он ткнул пальцем в карту.
Обойдя стол, Герцог приготовил шприц и, проходя мимо майора, воткнул острую игру ему в бедро, тут же сделав укол. Почувствовав боль, Штуббе отскочил в сторону, смотря ошарашенным глазом на Курта. Как ни в чем не бывало, полковник сел на свое место, демонстративно положив пустой шприц перед собой.
— Так что ты там хотел? — подняв брови, Герцог с невинным видом повернулся к майору, потирающему свой зад ладонью.
— Это… что? — кивнув в сторону шприца, Рихард посмотрел на полковника.
— Ты о чем? — опустив взгляд к часам, Курт отсчитал, примерно, сколько должно пройти времени, чтобы одноглазый должен впасть в припадок, если Штрассе подсунул не то, что нужно.
— Ты что мне… укол сделал?! — зачем-то майор осмотрел свою ладонь, которой он потирал место, куда вошла игра, а потом и штаны, прокрутившись на месте, видимо, надеясь увидеть что-нибудь.
— Рихард, — позвал его полковник, кашлянув, — Что тебе нужно?
— Я хотел, — все еще пытаясь понять, что сделал товарищ, Штуббе взял со стола пустой шприц, но тут заметил ампулы, — Взять с собой Айзенбах… Я же в Берлин еду. А ее с собой… — положив шприц, Рихард взял ампулу, которая как раз была не полная, — Что за... черт?!
— Теперь ты станешь еще одной моей карманной обезьянкой, — ответил Курт, отклонившись к спинке стула, скрестив руки на груди, — Ты видел, что стало с Эрикой?.. Так вот это новая разработка обергруппенфюрера Штрассе. Я уже устал от твоих выходок и пьянства, поэтому…
Герцог не успел даже договорить. Медленно опустив руку с ампулой, Рихард, положил ее на столешницу. Его лицо побледнело, а глаз расширился до такой степени, что можно было разглядеть мелкие прожилки на белке. Открыв рот, майор развернулся и кинулся на улицу, даже не закрыв дверь, под громкий гогот Курта.
