— Да и пусть его, — вдруг сказал князь Михаил, что весь разговор молча просидел за столом, внимательно выслушивая всех. — То не нашего ума дело! Наше дело княжество себе в землях заморских обустроить, а что да как тут будет — то пусть у Василия голова болит.
— Слова не мальчика, но мужа, племяш, — хлопнул по столу ладонью князь Андрей. — На том и порешим пока. А жонке своей скажи, пущай попробует с Варькой задружиться. А через неё и с царицей, коли выйдет. Чую, Анна не Соломония — она куда большей заступой стать может.
— И всё же Соломония, как царица, куда милее бы была, — с грустью вздохнул князь Семён.
* * *
*
Сильвестр Малой, слегка постаревший за последние годы, но всё такой же крепкий, стремительно ворвался в приказную избу Руссо-Балта, впустив в хорошо протопленную комнату клубы морозного пара. В долгополой шубе с отложным воротом, стуча по полу сделанной из дерева и моржового зуба лучшими новгородскими мастерами тростью, он быстро прошагал по длинному коридору и вошёл в большую и достаточно светлую комнату, где подле аналоя, что стоял перед образом Спаса, сгорбившись, сидели на стульях за столами дьяки, да стоял возле хозяйской двери пожилой, но уверенный в своих силах казак.
Дьяки, подскочив, низко поклонились главному приказчику, набравшему в последние годы большую силу не только в Новгороде.
— Ну? — грозно спросил Малой.
— Всё по обычаю, — ответил ему старший из дьяков. — Лишь в Ладоге амбар с товарами погорел. Следаки туда уже поехали. Старшим дьяк Нечаев.
— Много погорело?
— Пока не ведомо. Опись ещё составляется. Будет со следующим гонцом.
— Хорошо, как будет всё известно, доложишь.
И Малой открыл дверцу, охраняемую казаком. За ней была видна лестница, что вела на второй этаж, где располагались кабинеты всех главных служащих компании.
Поднимаясь по ступеням, Сильвестр неслышно рассмеялся, вспомнив, как быстро прижилось это новое слово, пущенное в обиход князем: "следаки". Однако работа у этих самых следаков была очень даже нужная — они старательно выясняли, кто и как погубил тот или иной товар, а подчас и смертоубийствами занимались, помогая в том государевым людям. Ведь грабить себя ни Компания, ни товарищество позволять не собиралось.
Какое товарищество? Так известно какое — "добровольного страхования", что изобрёл князь. Задумка была интересной, но попервоначалу показалась Сильвестру малоперспективной. Однако, как оказалось, это была довольно известная практика в закатных странах, приносящая своим хозяевам довольно увесистый доход. Вот князь и ухватился за такой вид деятельности, благо пиратская добыча позволяла на первых порах выплачивать пострадавшим их страховые суммы. А со временем страховая касса стала пополняться куда быстрее, чем опустошалась разными выплатами. Ведь князь только начал с морских перевозок, а продолжил уже по самым разным направлениям. Так, его люди уговорили многих в Норовском застраховать свои дворы от пожара. Пять лет люди платили князю "ни за что", как смеялись их соседи. Но когда после вспыхнувшего от плохо затушенного костра пожара сгорела вся улица, смеялись уже те, кто успел застраховаться. И молва об очередном новшестве понеслась по русским землям, заставляя многих кряхтеть и чесать в затылке, ибо вроде и дурость ни за что деньги платить, а в другой раз и вовсе не дурость получается.
То же самое было и на море. Многие купцы до сей поры без покупки страховок на свой страх и риск ходили, но многие и поверили в начинание, тем более, когда с нечто подобным в закатных землях столкнулись. Ну и примеры перед глазами были, куда ж без них. Скольких купцов эта страховка от долговой ямы уберегла. Так что дело имущественного страхования с каждым годом лишь набирало обороты. И даже появились первые конкуренты. Те же Таракановы быстро поняли всю выгоду подобной деятельности и стали везде и всюду предлагать свои услуги. А князь не велел их давить, сказав, что монополия не всегда есть добро для нужного дела.
Поднявшись к себе, Малой скинул шубу и кафтан, оставшись в одной рубахе из тонкого льна, и, достав из железного сейфа бумаги, принялся за дела. А дел было очень много. Сейчас у Компании было ровно тридцать три торговых корабля грузоподъёмностью по шесть тысяч сто пудов, не считая старой мелочи от трёхсот до двух тысяч пудов вместимостью, которых было далеко за сотню, но которые дальше Балтики никуда не ходили. И каждый год Компания закупала по паре тройке новых лодий несмотря на то, что содержать корабль удовольствие довольно недешёвое. Однако товаров на рынке было пока что в достатке, так что куда расти Руссо-Балту было. Но вот хороших мореходов, а особенно кормщиков давно уже стало не хватать. Судовладельцы, дабы заманить к себе опытного кормщика шли на самые разные уступки и ухищрения. Но если простым купцам ещё пока хватало обученных по старинке, путём передачи опыта от отца к сыну судоводителей, то вот Компаниям требовались настоящие навигаторы, способные ориентироваться в любом море. Особенно это касалось Российско-американской компании, кораблям которой приходилось пересекать океан. Да, формально Руссо-Балт и РАК были разными структурами (с чем Сильвестр был до сей поры не согласен), но среди учредителей и главных пайщиков что там, что там были в основном одни и те же лица, так что проблемы что одной, что другой компании Сильвестр ведал хорошо.
Так вот, обоим им были нужны хорошо подготовленные кормщики. Вот только единственное училище, которое их готовило, давно уже не справлялось с требованиями времени. Да, в последние годы количество учеников в нём было довольно сильно расширенно, но пока ещё они дорастут до нужных кондиций. А тут ещё и создаваемый государем флот начал выкачивать и без того скудные кадры просто с ураганной силой. Так что в последние годы не редкостью стало то, что суда уходили в плавание сильно недоукомплектованные, когда людей на них едва хватало для работы с парусами. И если вариант с разбавлением команд вчерашними крестьянами, поток которых из центральных земель всё возрастал, подогреваемый слухами о хороших оплатах, ещё работал, то вот с командными кадрами было всё куда хуже. А князь, словно издеваясь, постоянно требовал и требовал людей для всё новых и новых экспедиций. С одним Гридей ушло столько парней, что их хватило бы укомплектовать десяток новых лодий. Да, через год они вернуться с таким опытом за плечами, что им можно будет доверить любое судно, но ведь до этого момента нужно было ещё дожить, а князь продолжал и продолжал фонтанировать идеями.
Впрочем, со многими из них Сильвестр был более чем согласен. Прочитав выборки из летописей про древнее новгородское мореплавание, он тоже считал, что вернуть былое главенство на Балтике сущая необходимость для русского флота. И ведь заменить собой Ганзу в качестве основного перевозчика было очень даже возможно. Ливонские города были уже фактически съедены, впрочем, из той же Риги в последние годы товары и так вывозились в основном судами Компании. А теперь ещё и порт Стокгольма стал доступен для русских купцов, ведь подписывая договор с Вазой, в него с подачи князя впихнули-таки практически все те же условия, что были прописаны в похеренном нынче русско-датском договоре о создании совместной торговой компании. И пусть ганзейцы были очень недовольны подобным решением шведского короля, но русским очень было нужно и шведское железо, и шведская медь, как, впрочем, и рыба, и зерно, и пенька с лесом, которые можно было с выгодой перепродать, а шведскому королю — признание русского государя, как одного из ведущих игроков в регионе и просто соседа по границе, так что они смогли настоять на своём. И теперь, действуя на пару с ганзейцами или даже в одиночестве, Компания могла с лёгкостью перехватить на себя все морские перевозки шведов, ведь её цены всегда будут ниже, чем цены на шведских судах, а у короля не было столько денег в казне, чтобы оказать помощь своим подданным в данном вопросе.
Что же касается германских городов, то многие из них давно уже не могли похвастаться большим торговым флотом и спокойно работали с другими купцами, привозящими всё необходимое для них. Правда, все чужаки на поверку выходили теми же ганзейцами, но опыт Штеттина показал, что при виде хорошей цены ганзейское единство быстро отходит на второй план. И тут главным было не спешить. Как говаривал князь, "если лягушку бросить в кипяток, то она выпрыгнет, а если воду с лягушкой нагревать медленно, то она сварится". Конечно, как образованный человек, Сильвестр понимал, что лягушка выпрыгнет в обоих случаях, но аллегорию уловил и был с нею согласен. Тихо и неспеша, дабы не привлекать внимания, откусывать кусок за куском, пока не окажется, что всё вокруг уже съедено, и съедено русичами. Да, рано или поздно немцы всё поймут и попытаются оспорить, а то и отыграть назад, и тут уже, опять же выражаясь словами князя, придётся действовать не только добрым словом, но и хорошей пушкой. Ибо так можно достичь куда большего, чем действуя лишь добрым словом. И если не трогать Гданьск и Любек, куда в основном и ходят подданные императора Карла, то даже с антверпенскими купцами проблем от русской экспансии не будет. Правда остаётся ещё Дания, но их торговцев и до сего дня было мал-мала-обчёлся, а с учётом той смуты, что окутала королевство, им и вовсе будет не до своего мореходства. Тем более что для датского короля главным были и остаются Зундские пошлины. А русские корабли пока что их исправно платили.
В общем, планы своего нанимателя Сильвестр поддерживал горячо и полностью, вот только на их пути подводными скалами вырастали две главных проблемы: люди и деньги. Компании хронически не хватало наличности, и выручало лишь то, что основные операции за рубежом осуществлялись через бартер. Но там, где требовалось серебро, Компания стыдливо уходила в тень или действовала очень осторожно, так как своих запасов благородного металла было катастрофически мало. Его, конечно, пополняли всеми правдами и неправдами, но серебро нужно было всем, включая самого царя, так что больших объёмов наличности накопить никак не удавалось. И оттого Сильвестр и его подчинённые, служившие торговыми представителями в закатных странах, постоянно ломали голову над тем, как свести дебет с кредитом и спланировать новые покупки без лишних затрат.
Вздохнув, Сильвестр отбросил в сторону грамотку, которую в последние полчаса пытался безуспешно прочитать и осмыслить, и, поднявшись из-за стола, прошёлся по кабинету.
Густав, несмотря на то, что носил корону, оказался тот ещё делец. В долгах, как в шелках, он буквально нутром почуял, откуда можно извлечь выгоду. А то Фалун работал нынче больше на Ганзу, как и железные рудники средней Швеции. А пшеницу шведская земля родила плохо. Зато на ней прекрасно росла конопля, из которой получалась весьма хорошая пенька. А поскольку из Руси нынче на продажу везли больше пеньковые изделия, то спрос на неё в германских землях значительно вырос. А с ним и цена.
Вот тут-то Густав, оценив сложившуюся на рынке конъюнктуру, и велел своим подданным немедленно и где только можно высаживать коноплю, решив тем самым стать видным поставщиком оказавшегося столь нужным сырья. И первые плоды его стараний уже сказались на рынке, снизив взлетевшую в небеса цену. Если так и дальше пойдёт, то Швеция в скором времени действительно станет опасным конкурентом, способным напитать европейский рынок дешёвой пенькой. А там и германские ремесленники голову поднимут. Так что захватить шведский рынок морских перевозок становилось для Руссо-Балта первостепенной задачей.
Вздохнув, Сильвестр вернулся за стол. Думы — думами, а работать вместо него никто не будет. Взяв в руки отброшенную грамотку, он вновь сосредоточился на чтении...
Глава 15
Потерпев страшный разгром, магистр Ливонского ордена не впал в отчаяние и не опустил рук. Наоборот, он с удвоенной силой принялся искать помощь и союзников против восточных схизматиков. Увы, но события, обрушившиеся на Орден, не позволили магистру Вальтеру стать рейхфюрстом, как это случилось в иной истории в 1526 году. В этот раз Карл, которому союз с Русью против османов был действительно нужен, воздержался от подобного шага, по крайней мере до тех пор, пока не разберётся в ситуации досконально. Но из-за подобного решения, скрыть которое всё же не получилось, желающих давать Ордену денег было не так уж и много. И оттого столкнувшись с хроническим безденежьем и стремясь раздобыть столь необходимые для продолжения войны средства, магистр решил пойти даже на крайние меры: на секуляризацию церковного имущества. Согласно акту, принятому спешно собранным лантагом, на территории Ливонии закрывались все монастыри, а их земли переходили под управление Ордена. И прежде всего это касалось владений пребывавшего нынче под арестом архиепископа Иоганна Бланкенфельда, который был объявлен главным виновником всех постигших страну несчастий.
К сожалению земли Дерптского епископства, как и добрая половина Рижского и Эзель-Викского, уже находились под властью московитов, но ещё оставалось Курзёмское епископство. Оно имело площадь в 4500 квадратных километров, и было разделено на три анклава, которые были отсечены друг от друга орденскими землями. Население этого лесисто-болотистого края составляло около двадцати тысяч человек, а вассалов у епископа было всего семьдесят семь, большинство из которых проживало в западной части, где у них и располагались родовые замки. Впрочем, замками их можно было назвать с большой натяжкой. В лучшем случае они представляли собой дворы, обнесённые каменными стенам. А многие не имели даже этого. Понятное дело, что в случае военного столкновения епископия не имела никаких сил для сопротивления, и была бы быстро захвачена даже незначительными силами. Но прошлым магистрам удалось добиться в Риме постановления, что епископом Курземе может быть только член Немецкого ордена, тем самым Курземское епископство политически было полностью подчинено ордену. Что, впрочем, не помешало покойному Генриху Базедову стать сторонником рижского смутьяна. Однако сейчас епископией руководил Герман Роннеберг, который в прошлом долгое время служил секретарём фон Плеттенберга, так что магистр надеялся на полюбовное решение вопроса с конфискацией церковных земель.
Так оно фактически и произошло: Роннеберг, хоть и неохотно, но без сопротивления согласился на присоединение к Ордену своей епископии, согласившись на финансовую компенсацию, правда, после окончания войны.
А вот в отличие от своего курляндского коллеги, владения эзель-викского епископа представляли собой сравнительно компактный массив, захватить который с наскока было нельзя. Ещё более надёжным щитом для Эзель-Вика служила изолированность Эстляндии от остальной Ливонии. И ранее этот регион отличался относительной автономией (по причине особого статуса местных дворян, получивших свои поместья из рук датских королей, а не орденских властей), а после захвата русскими Пернау, почти отрезавших Эстляндию от центральной части Ливонии, орденская власть там оказалась представлена всего лишь несколькими фогтами, каждый из которых, в ситуации затруднённой коммуникации с центральной властью, действовал самостоятельно, не желая признавать верховенство кого-то из своих собратьев. Попытка орденских властей хоть как-то объединить тамошний аппарат управления в нечто целое, путём введения должности протектора Эстляндии, на которую планировалось назначить вейсенштейнского фогта Отмара фон Галена, вызвала сопротивление остальных фогтов (прежде всего ревельского) и окончилась неудачей. Тогда Плеттенберг сменил тактику. На мартовском ландаге 1527 года в Вольмаре Герман фон Брюггеней был объявлен коадъютором (заместителем) магистра, и отправлен на север, где ему поручалось организовать оборону региона.
