— Послушай, Гэрк, мне сказали, что сюда должен прийти Верден. Ты не видел его?
— Должен, не должен, но придет. У тебя к нему дело?
— Да. Хотела договориться с ним, чтобы взял меня с собой на север, оттуда я смогу быстрее добраться до Аргора.
— А что Схаркр тебе сказал, он разве не идет с Верденом?
— Не знаю, идет он или не идет с ним, но мне он сказал, чтобы я сама с ним говорила, мол, он командир отряда и только он решит, взять меня или нет.
— А почему ты решила, что Верден идет в Аргор? — Это уже седоватый заинтересовался. — Он идет в крепость Барнарда через Гномьи горы, это в стороне от Аргора.
— Вообще-то мне это Схаркр сказал...
— Вишь, Гэрк, а ты говорил, что он вообще собирался в Страйн возвращаться! Не поймешь его последнее время, как вы побывали там, в Степи за Харлахом, так он переменился. Я его перестал понимать, злой стал, слушать ничего не хочет. К Азиусу бегает каждый вечер, ладно бы доклад отправил и ладно, так нет же, ждет чего-то, сам не свой стал. Чего вон ей наговорил, когда это он в Аргор собирался? Ты уж прости, я не знаю, что произошло, — дядька уже объяснял мне свою позицию, — но другой он стал. Даже глаза цвет поменяли...
— Так я же тебе говорил, Крилл, что это у него после возвращения из-за Грани...Нас тогда темные накрыли, девятерых положили. Все, готовились их хоронить, да шаман арков не дал, с парнишкой своим вытянул из-за Грани пятерых, последним и был Схаркр. Тогда и цвет глаз у него поменялся.
— Простите, — вмешалась я, — а разве у него такие не от рождения? Первый раз слышу, что глаза меняют цвет!
Гэрк и Крилл засмеялись, оглядываясь по сторонам.
— У арков, — скрипуче начал гоблин, — никогда не бывает других глаз, кроме черных. Даже если рождаются дети от человеческих женщин, которых степняки крадут или отбивают у южан, все равно дети только с черными глазами. Волосы бывают посветлее, даже русые, но не глаза, а у Схаркра раньше тоже глаза были черные, как у всех. Шаман смотрел его, но сказал, что все с ним в порядке, а больше ничего. И еще он странные сны стал видеть, но не всегда...шаман смотрел, чтобы он не остался разумом в Садах Богов, но у него другие были сны, в Сады он не захаживал. А вот злой стал — точно Крилл сказал. И непонятный...А где он, ты не видела?
— Не знаю. У Норкхара спроси, они вместе стояли. Ладно, я поняла, что с Верденом мне говорить нечего. Надо искать других попутчиков...
— Точно так. Не понимаю, почему он тебя к Вердену послал?
— Вчера мне другое показалось...да ладно, проехали. Спасибо за компанию, бывайте!
Что тут еще можно сказать? Сотоварищи этого Схаркра не понимают, что там с ним произошло, что тогда обо мне говорить? Зря я надеялась, что удача мне улыбнулась, придется самой себя спасать и Андрея. Одной идти по стране — безумие, все-таки надо прибиваться к кому-нибудь, хоть на часть пути. Пойду-ка я за своими вещичками, заодно карту поизучаю да с людьми на становище поговорю, кто куда идет, может, и повезет. Деньги еще есть, если заплатить придется. Кружева повяжу, они тоже денег стоят...Надо занять голову свалившимися проблемами, чтобы не думать о...ну нет, еще только слез не хватало...и не плачу я вовсе...просто глаза от пыли слезятся. Посижу последний раз у костра с обозниками, а потом буду бродить как улитка со своими мешками, omnia mea mecum porto. Побыстрее идти надо, уже вечереет, хоть и много народу шляется по дороге, но лучше не общаться ни с кем, целее буду. Хорошо, что дорога темная и личности, идущие по ней, не успевают обращать внимание на всех проходящих мимо и помогает еще что я в штанах, а женщины в основном тут в широких юбках и видны издалека. Побыстрее только надо идти...
За сегодняшний день многие уже разъехались из становища, но добираться до обоза все равно было трудновато. Обозники собрались у костра, обсуждая завтрашнее отправление в обратный путь.
— Рина, ну наконец-то ты дошла до нас, — Галата заохала от костра, едва я подошла к почтенному обществу. — Присаживайся, мы завтра уже обратно отправляемся, знаешь?
— Да, Галата, я сегодня с Джаниром говорила, так что я за вещами пришла. Ну и переночевать, если тут еще место найдется.
— Найдется, чего не найтись! Есть будешь? — Галата треснула по чьей-то руке, пытавшейся из темноты нахально черпнуть миской прямо из котелка. — Пробегала весь день неизвестно где...
— Ложись, места вокруг много! — Карс уже поднабрался пивом и от него разило на метр. — Можешь вот ко мне прилечь...в телегах Джанир товар сложил, так что мы все вокруг будем спать...согрею, коль замерзнешь...
— Эк ты, охальник, греть собрался, все дни и ночи по девкам бегал, а теперь и тут откусить хочешь? — Галата погрозила охраннику черпаком. — Мало тебе было, что ли?
— Мало не мало, а девки от меня не бегали! — гордо выпятил грудь Карс.
— Конечно, я сама видела, как та, с косами, на тебя смотрела, глаза оторвать не могла! — чего не придумаешь, лишь бы избавиться от дурацких предложений, но для Карса это прозвучало, как подтверждение его талантам и теперь все слушали, как его ценили и любили.
— Рина, там твои мешки и одеяло в углу лежат, я сложил недалеко, только руку протяни. — Март тоже тянул пиво из большой кружки. — Но места для спанья нет, все вокруг ложимся. Только Галата в телеге будет спать...
— Спасибо, Март. У меня одеяло толстое, не замерзну.
Мешки и в самом деле были у края, даже шарить в темноте не пришлось. Таскать оттуда нечего, сапоги-нитки-тряпки на месте, шарик Катрины тоже попался под руку, пойду-ка я к колесу, все же спина защищена будет хоть немного. Дурацкая привычка — все время кажется, что за спиной что-то темное и стоит отвернуться, как оно ударит. Покрутившись у одного колеса, у второго, я все-таки пристроилась к бревну, на котором сидели у костра. Во-первых, здоровое, во-вторых, тут земля ровная, не то, что у телег. Завтра с утра попрощаюсь со всеми и пойду спрашивать людей, кто куда едет, за деньги подвезут, а там и дальше буду искать попутчиков. В конце концов и пешком могу пройтись, если не по дороге, а по лесу вдоль нее — и дорогу видно и на меня не нападут, поскольку выглядывают путников на тракте. Опять я на распутье...кому бы тут помолиться, чтобы вдохновили и наставили в нужном направлении? Ирхану? Тому, чью статую я видела в неизвестном храме? Может, суры Корана почитать, а что, я помню некоторые наизусть, вдруг поможет? Суры не помогли, память подвела и я запуталась в словах. В довершение ко всем неприятностям сегодняшнего дня вспомнился один мой день рождения, имевший место быть года четыре назад. Валерке было два года и по закону стервозности он заболел за день до этой даты. Пришлось отменять визиты подружек с мужьями и кавалерами, но Андрей клятвенно пообещал быть все же вечером дома. Я металась у постели сына, посматривая на часы, муж позвонил около десяти вечера, виновато объяснил, что был на другом конце города и шеф согласился отпустить его чуть ли не в середине дня и он "совсем ненадолго" забежал к своим знакомым, у которых частенько собирались компьютерщики с форума, где он зачастую подвисал. Квартира эта была в Девяткино, куда за просто так не доберешься, а тут оказия получилась, вот он и зашел, а ему там все так были рады и вообще он скоро приедет домой. Не дождавшись Андрея к полуночи, я начала звонить ему на трубку, услышала обещание, что он уже выходит...через полчаса повторился тот же ответ...в час ночи он сообщил, что метро уже закрыто, а такси встает почти в восемьсот рублей, и я согласилась, чтобы он остался там ночевать. В то время это были для нас слишком большие деньги... Обижаться долго не получилось — больной ребенок не давал застрять на собственных обидах, а муж последующие три дня приходил с работы не раньше одиннадцати вечера. Так и замяли это дело...
Сон не шел, несмотря на усталость за день, обиды и расстройство из-за рухнувших планов. Закрыла глаза и представила, что я дома, просто мы пошли в поход. "Почему над нами звездное небо, Холмс? Потому что у нас сперли палатку, Ватсон!" Хихикнула, представляя эту пару здесь, бродящую в торговых рядах рядом с гоблинами, причем мысленный гоблин все время пытался утащить у Холмса его знаменитую трубку. Уговоры не действовали, англичане уже давно лупили гоблина бейсбольной битой, а он уворачивался и сдергивал с Соломина клетчатый кепарик. Подоспевший Лестрейд свистел и обещал арестовать всех...
...Вокруг клубился зеленоватый туман, пронизанный теплым светом.
— Проходи, чего ты встала? — мужской голос с некоторым раздражением гулко прозвучал, казалось, в самой голове. — Иди побыстрее, граница хоть и стабильна, но не может долго выдержать при сильном внешнем воздействии, наложения полей внутри могут дать непредсказуемый резонанс, а мне бы этого не хотелось...
Шаг, другой и я вышла на опушку самого настоящего леса, из березок и осин. На симпатичной полянке с ярко-зеленой травой стоял бревенчатый домик с крытой галереей во весь торец, резные балясины между стойками были как братья-близнецы. Даже с края поляны было видно, что сделаны они на станке, а не вырезаны руками. С галереи на землю спускались три деревянные ступеньки, дверь в домик была приоткрыта. На полянке, на толстом спиле, мужчина с закрытыми глазами в темных штанах, заправленных в высокие сапоги, и светло-серой рубашке точил меч.
— Проходи, коли пришла, присаживайся, — хозяин равномерно шоркал точилом по блестящим граням, но звук не вызывал раздражения. — Садись, в ногах правды нет.
Сзади уже стоял точно такой же спил, на который я и присела. Жаль, спинки нет, откинулась бы...
— Зачем ты точишь свой меч? Он и так острый, даже блестит..
— Ты сама знаешь ответ, — усмехнулся он. — Мужчины не должны сидеть без дела, это делает их слабыми и безвольными. Я строил этот дом, отвоевывал землю у леса, устанавливал Границу, следил за состоянием напряженности поля снаружи и внутри, теперь я могу отложить свои дела и говорит с тобой. Разговор — это тоже труд.
— Открой, пожалуйста, глаза. Я не могу говорить, если не вижу глаз собеседника.
— Ты уверена, что хочешь этого? Не испугаешься?
— Да, хочу. Лучше прямо смотреть в лицо ситуации, чем прятать голову под крыло.
— Будь по-твоему, — мужчина расхохотался, воткнул наточенный меч в землю и положил на рукоять сцепленные пальцы. — Все-таки ты у меня гостья, а просьбы гостей надо уважать, хотя и не обязательно выполнять.
— Кто ты? — преодолев первый испуг, дальше было уже легче смотреть в темные провалы глаз незнакомца, где внутри вспыхивали красные искорки.
— Не догадываешься? — он коротко рассмеялся. — Вижу, что нет...Значит, твое время еще не пришло.
— Тогда скажи, как к тебе обращаться?
— Для тебя это так важно? Тогда зови Брайном...так звали меня очень давно, когда я еще был человеком.
— Почему ты живешь здесь?
— Это место не лучше и не хуже других. Кроме того, я тут имею возможность наблюдать со стороны за действиями людей...и нелюдей. Это бывает интересно.
— Наблюдать? Только наблюдать и не вмешиваться?
— А почему я должен вмешиваться в ваши дела? Вам дана свобода воли, вы вправе выбирать сами свои пути, вы этого добивались очень долго...во всех мирах люди одинаковы. Вы сами совершаете свои ошибки, сами за них расплачиваетесь.
— А если люди совершают ошибки, за которые потом расплачиваются собственной жизнью, жизнью своих родных и близких? Почему нельзя их остановить и предостеречь от этого?
— Люди платят не за ошибки, запомни. Они платят за нежелание думать и предвидеть пагубные последствия своих необдуманных действий. Тот, кто создал атомное оружие, не думал о последствиях его применения. Тот, кто сбрасывал атомные бомбы, тоже не задавался этим вопросом.
— Но там погибли люди, тысячи людей и детей!
— Зато вы теперь знаете цену вопроса и стараетесь не допустить повторения подобного.
— И ты не стал их останавливать...
— Кого? Жолио-Кюри? Лесли Гровса? Оппенгеймера? Пола Тиббетса и двенадцать человек экипажа? Или лично майора Фереби? Это не остановило бы безумцев, но урок люди в твоем мире получили.
— Значит, ты просто наблюдатель... и у тебя нет сил изменить ситуацию или вмешаться в нее, чтобы преломить ход.
— Женщины...как давно я с вами не имел дела и успел забыть, что вы из себя представляете... ты пытаешься узнать ответ раньше, чем услышишь вопрос. И взять меня на "слабо". Это забавно! — Брайн помолчал. — Имеющиеся у меня силы налагают определенные условия на их использование, ты же понимаешь, что такое ответственность за принятые решения. Чем больше возможностей получает тот или иной ...представитель разумной расы, тем бОльшую ответственность он начинает нести за использование этих возможностей. Любое вмешательство в ваши дела с моей стороны вносит неучитываемую поправку и система в один прекрасный момент становится неуправляемой. Стабилизация же раскачанной системы бывает попросту невозможна и мир гибнет. Ты этого хочешь?
— Нет. Но может быть в малых дозах...точечно...
— А ты хитрая и пытаешься применить все к своей ситуации. В этом все женщины одинаковы.
— Брайн, никогда не поверю, что ты не вмешивался в дела людей! Тебе интересно наблюдать за развитием событий, но ты не тянешь на стороннего наблюдателя, прежде чем вычислить точку приложения силы, ты наверняка всесторонне анализировал ситуацию, чтобы все выглядело естественно! Если ты знаешь что преступник должен убить, то можно на него воздействовать до совершения убийства — кирпич на голову, или неловкое падение...все выглядит естественно.
— Ерунда, пошлют нового. Надо искать заказчика. Поймала? — Брайн заулыбался. — Попался, сдаюсь!
— Значит, ты все-таки вмешиваешься...Хотя и локально...Кстати, а откуда ты знаешь эти термины — "стабилизация системы", имена Оппенгеймера и Фереби?
— Рина, Рина, ты заставляешь меня думать, что ты глупее, чем я себе представлял. Я общаюсь с тобой в терминах твоего мира и твоего разума, иначе бы мы не понимали друг друга. Ты же знаешь, что перед началом дискуссии необходимо определить содержание понятий и удостовериться, что у обоих собеседников оно одинаково. Я просканировал твой мозг...прости...но теперь я точно знаю, как с тобой говорить, чтобы мы чувствовали себя равными. Будь ты папуаской из Новой Гвинеи, разговор был бы совершенно другим. Ты согласна?
— Да, ты прав. Мне легко с тобой, хотя ты и неизмеримо выше меня по уровню развития. Ты — бог?
— Смотря кого считать богом. Ты называешь это более высшим уровнем развития материи, для других он дедушка на облаке, для третьих — сгусток энергии в межмировом пространстве. Имеющиеся колоссальные возможности — это не признак божественности, но на эту тему спорят много веков. Нам сейчас это надо? Я уже сказал, что когда-то я был человеком...все представители божественного пантеона были существами из плоти и крови. До поры до времени...Египтяне верили, что Осирис был богом и возрождается каждый день с Солнцем, даруя населению Египта разливы Нила и щедрые урожаи. На самом деле еще до египтян в долине Нила существовала другая цивилизация, остатки которой археологи изучают до сих пор, египтяне же боятся признаться в том, что они просто пришли и воспользовались достижениями этой цивилизации, а сами не создали ничего. Эта узость мышления будет им дорого стоить, страна, скрывающая от всего мира такую информацию, обречена на вымирание до тех пор, пока не найдутся люди, стоящие выше мелких амбиций. Прости, я отвлекся...хотел только привести пример из твоего мира, чтобы было понятней. Предупреждая твой вопрос, скажу, что мое могущество не беспредельно. Я не могу повернуть время вспять, надеюсь, что ты понимаешь — все рассказы о путешествиях во времени не имеют под собой реальной почвы и несостоятельны с точки зрения всех законов физики. Я могу только сделать реконструкцию событий и прокрутить их перед тобой, как в кино, но надо ли это тебе? Пережить еще раз боль и страдания от невозможности вмешаться и изменить ситуацию...подобный мазохизм мне непонятен.
