Нет, понятно, что союз с Португалией ему куда более выгоден, но и союзника ведь стоит уважать, а не ставить его перед свершившимся фактом. Вот и граф, похоже, что-то ведал об этом и теперь хмурился от осознания того, во что это может вылиться. Впрочем, это их дела. Руси пока что нет смысла столь глубоко влезать в европейскую политику. А вот лично ему стоило бы явно подумать о делах своих скорбных и скорректировать отдающие гигантизмом планы по колонизации, благо в походе ему, кроме бесед с графом, больше делать нечего.
Лёжа на койке в своей каюте, куда сквозь открытое окно поступал свежий морской воздух, а также залетали забортные звуки и иногда солёные брызги, Андрей начал приводить мысли в порядок.
По-хорошему ни Василию Ивановичу, ни боярам новые земли за океаном были пока что не нужны, так как они не видели в них возможностей получать удовлетворяющий их доход. И основной упор тут, как всегда, был на морские пути. В сознании русских управленцев, полностью сухопутном, море разъединяло земли, и поделать с этим было практически ничего нельзя. Только вырастить новое поколение управленцев. Но это время. А время работало против Руси. Это сейчас у неё была фора почти в век, чтобы укрепиться на американском побережье. Но с каждым годом эта фора только сокращалась. А управленцы растут не быстро.
И это ещё хорошо, что Русь не прошла этап петровской европеизации, а была той самой, посконно-кондовой, о которой даже в России знали очень мало, привычно примеряя на неё куда более поздние взгляды. А хорошо было по той причине, что тут правительству ещё не было дела до свободного объединения капиталов без участия правительства. Не видели они в этом предпосылок к "сепаратизьму и финансовой независимости". И оттого не лезли в уставы торговых сообществ, мотивируя свой интерес "пользой государственной". Ибо видели эту пользу в совсем иных материях.
А потому и того идиотизма, что произошёл в его прошлом-будущем с Российско-Американской компанией тут просто не могло произойти. Тут, коль государь отдал землицу на отуп купчишкам, то и знать ему не надобно, что они там делают и как, лишь бы Судебник не нарушали, да положенное в казну отчисляли. Вот только и купцы на Руси в подавляющей массе своей жили по принципу: купи дешевле — продай дороже. Колонизация? Производство? Мануфактуры? Да ну, что вы тут похабными словами бросаетесь. Это вон Аника-голодранец чёго-то там думает, вот к нему и обращайся. Так или именно так думало примерно 90% купцов.
Вот потому он и взвалил эту ношу на себя и плечи тех, кто готов был вложиться в небывалое предприятие. Но как бы ни был он богат — колонизация требует куда больших вложений, чем имелось у князя. И ладно деньги — но ведь нужны были и люди. Хотя бы по тысяче в год. В принципе, кораблей, чтобы перевозить такую ораву, он мог выделить уже в ближайшие пару лет. Но кроме людей нужно ведь везти ещё кучу вещей, столь нужных для существования колоний. А это вновь корабли и непредвиденные затраты. И ещё нужна хорошая база, откуда колонизация начнёт расползаться по материку. И скорей всего это будет не река Святого Лаврентия, а что-то южнее. То место, где земля может давать более богатый урожай, чем российская землица. А Канаду стоит, наверное, развивать по французскому принципу — города с очагом земледелия вокруг них и многочисленные торговые фактории. Хотя нет, тогда и конечный результат будет такой же. А ведь там, за Великими озёрами начинается знаменитый Стальной пояс Америки, сделавший США великой державой! И прибрать его к рукам для потомков нужно обязательно. А значит французский вариант хорош лишь для начала, а потом, по мере роста, надо обязательно развивать урбанизацию, впитывая в своё общество или изгоняя вовне его индейцев, проживавших на осваиваемых территориях. А это опять войны, и неизбежные потери. То есть вновь понадобятся люди. Но где их брать, коль через несколько лет начнётся мощный колонизационный поток на юг? Стоит только достроить Черту (о которой сам же и ратовал) и все те излишки крестьян, что образовались на Руси за эти жирные годы, будут просто вымыты с волжско-окского пятачка. И страна вновь столкнётся с проблемой нехватки рабочих рук, отчего затихшие было в последнее время мысли о крепостном праве по образу той же Литвы или Ливонии, вновь забродят в дворянских головах. И тут появится он со своим желанием изымать ежегодно по тысяче человек. Да его никакой клан не спасёт — сами затопчут, чтобы дурных мыслей в голову не лезло! Вот и выходит, что максимальный поток эмигрантов можно будет обеспечить в ближайшие шесть-восемь лет. Потом же он ужмётся сам собой.
Хотя оставался ещё один вариант получения колонистов — выкуп полоняников у турок и татар. Или освобождение их при налёте на то же крымское побережье. Эти люди уже были вырваны и замещены в экономике и перевоз их на другой материк будет воспринят куда менее болезненно. Вот только проблему женщин это никак не решит. А нам ведь мужеложцы в колониях не нужны. Хотя, был у него вариант быстрого решения и этой проблемы, но для его осуществления нужна была война. А все остальные упирались, как всегда в самую малость — в деньги!
Ну и опять же, раз Канада — это торговый форпост, то где делать тот центр, из которого пойдёт основной поток освоения нового материка? Может, стоит тот же Манхэттен захапать, пока до него никому дела нет? Или не стоит распыляться? Эх, полцарства бы отдал за компьютер с интернетом! Потому что собственных знаний для чёткого планирования явно не хватало.
Так, ломая сам себе проблемами голову, князь и плыл в сторону Испании...
Между тем посольские корабли шли ходко, словно торопясь. Да так оно, собственно, и было. Ведь лето уже на исход пошло, а штурмовать зимний Бискай опасались и в более продвинутые времена. Так что даже запланированный заход в Антверпен и посещение с "визитом вежливости" Брюсселя, исполнявшего роль столицы наместничества, пришлось безжалостно отбросить, ибо в этом случае точно пришлось бы уже зимовать в Нидерландах до начала следующего сезона. А так ещё оставался шанс проскочить. Потому-то, выйдя из устья Темзы, шхуны и взяли курс вдоль меловых берегов Дувра.
Ла-Манш пересекали в состоянии полной боевой готовности. Мало того, что сей пролив славился своим дурным норовом и частыми штормами, но помимо этого, по обеим его сторонам хватало любителей лёгкой наживы, охотящихся на проходящие купеческие корабли. Но Господь миловал, и погода держалась вполне приемлемая, а встреченные суда сами старались при виде чужого корабля отойти от греха подальше.
Впрочем, и после пролива расслабляться не следовало, ведь далее путь лежал вдоль побережья Франции, которая находилась с Испанией в состоянии войны, а французские пираты в эти времена были силой не менее известной и грозной, чем их английские коллеги в более поздний период. Другое дело, что французские "джентльмены удачи" не смогли "в пиар", отчего в далёком, давно покинутом Андреем будущем, про всяких там Дрейков, Морганов и прочих Тичей знают даже маленькие дети, а кто, скажите, помнит, ну, окромя самих французов, такие фамилии как Анго, Флери или Роберваль? И скажи кому, что это именно французы, а не англичане, долгое время были "грозой морей", так ещё и не поверят, а то и на смех поднимут.
А вот Бернар де Бьевиль был бы как раз очень удивлён, если б ему рассказали об Англии, как о "Владычице морей". И либо посмеялся бы, либо велел бы бросить такого вот сообщателя за борт, пускай, мол, акулам сказки рассказывает.
Родом он был из тех самозванных дворян, что стали наводнять Францию в последнее время и ничего, кроме рапиры и непомерной наглости, за спиной не имели. Впрочем, де Бьевилю и этого хватило, чтобы со временем попасть на капитанский мостик ходкой каравеллы, на котором он вот уже несколько лет и бороздил моря, горя желанием "подпалить броду" безбородому пока что императору. В его заветном сундучке лежало сразу две каперских грамоты — одна от короля Франциска, а вторая от купца Жана Анго. Король дозволял ему охотиться на корабли подданных своего врага — императора Карла, а Анго — на португальцев. Так что у хитрого француза всегда был выбор — кого атаковать, лишь бы чужой корабль оказался у него на виду. Да и госпожа Удача больше радовала Бернара, чем огорчала. Оттого уже через десять лет, после того, как он впервые ступил на палубу, он заимел собственный дом в Ля-Рошели и собственный отряд из двух каравелл.
Но вот именно сейчас эта вертихвостка видимо решила оставить де Бьевиля без своего внимания, так как за последний рейс он не набрёл ни на что стоящее. Ну не считать же за трофей португальскую каракку, в трюме которой не было ничего по настоящему ценного, кроме балласта, роль которого играли настоящие медные слитки Фуггера — самая качественная медь на свете! Идеальный балласт для корабля и весьма рентабельный товар — индийцы покупали их за хорошую цену, а расплачивались столь ценными пряностями и прочими дарами восточных земель. Но не сравнивать же цену, что можно выручить на рынке за эти слитки с ценой на индийские товары! Однако экипаж, ругаясь словно грузчики в порту, всё же перетаскал на своих плечах эти полусферические слитки в собственные трюмы, как и всё более-менее ценное, а каракку затопили, чтобы не стреноживала голодных охотников. Но, увы, с того дня горизонт перед его каравеллами, как на зло, был чист.
Потратив несколько недель на бесцельное крейсирование, де Бьевиль решил возвращаться домой, и вот на обратном пути Бискай и показал свой норов.
Сначала ветер за ночь усилился и достиг силы шторма, а потом и вовсе переменился на встречный, погнав корабли в сторону от Франции. Над заливом бушевал ураган, но госпожа Удача не бросила своего подопечного, ибо пучина и на этот раз не получила его в жертву. А спустя ещё пару дней шторм начал постепенно стихать и, хоть и пострадавшие от непогоды, но не сильно, и при этом, как ни удивительно, не потерявшие друг друга корабли, поставив все паруса, полетели по все ещё высокой после шторма волне в сторону дома.
Но госпожа Удача свой взгляд от де Бьевиля явно не отвела, иначе как объяснить, что буквально на следующий день им на глаза попалось довольно большое и грузно сидящее в воде нао? Оно, несомненно, было испанским, о чем свидетельствовал флаг Кастилии, развевавшийся на клотике грот-мачты, и неуклюже продвигалось левым галфиндом по направлению к испанскому побережью. Куда добраться ему, похоже, уже не светило, ибо, завидя этот поврежденный бурей корабль, французы повели себя как гончие при виде оленя.
Разойдясь, чтобы охватить испанца с двух сторон, каравеллы быстро пошли вдогон, с презрением наблюдая поднявшуюся на его палубе суматоху. Ловко предупредив неуклюжую попытку нао маневрировать, каравелла де Бьевиля приблизилась к его левому борту, мелкокалиберные пушки которого выплюнули во французов свой боезапас, не причинив никому вреда, но раздразнив пиратов. Раздался треск, тяжёлый удар, скрежет перепутавшегося такелажа, грохот падающих стеньг и стук абордажных кошек, впившихся в обшивку испанца. Французские молодцы с криком и улюлюканьем смело полезли на высокий борт. Вспыхнувшая сеча ненадолго прервалась, когда с другого борта приткнулась вторая каравелла, а потом продолжилась с новой силой. И с этого момента судьба испанца была решена.
Через десять минут после того, как нао был взят на абордаж, из его команды остались в живых только капитан дон Селестино де Рекехо и Рикон, да несколько матросов, в момент атаки сиганувших за борт. Их со смехом выловили и бросили в трюм обсыхать.
Осмотр показал, что Бьевиль ошибся в своих предположениях: судно шло не в Испанию, а из Испании, и везло товары испанского изготовления — вино, железо, шерсть и яркие шёлковые ткани — продукт умельцев из Толедо или Севильи. А за них в той же Ла-Рошели можно было выручить уже довольно хорошую сумму, так что настроение у француза поднялось, и он даже позволил себе продегустировать попавшее ему в руки вино. После, оставив на борту нао призовую команду и наспех устранив повреждения, охотники и приз повернули обратно. Двигались они теперь медленно, сказывались повреждения на испанском судне. Но до французского побережья идти было всего ничего, так что де Бьевиль уже подсчитывал в уме причитающиеся ему выплаты.
И тут, словно в искушение, вперёдсмотрящий оповестил, что видит парус. Имея на руках достаточно крупный, но тихоходный приз, де Бьевилю стоило бы пройти мимо, но вера в госпожу Удачу и жажда добычи заставила его дать отмашку второй каравелле. Её капитан понимающе кивнул и сделав крутой поворот, отправился выяснять, кого это бог принёс.
Как оказалось, бог принёс непонятную посудину, по виду похожую на шебеку, но с интересным парусным вооружением. Шарль Шакорнак не любил мусульман, но знал, что их шебеки довольно вёрткие посудины. Будь всё иначе, он предпочёл бы отойти к отряду, но встреченное судно явно сильно пострадало от шторма и представляло собой довольно лакомую добычу. Так что он решился...
Правду говорят: лучшее время переходить залив — с мая по сентябрь. В это время погода самая стабильная. А потом начинается полоса зимних штормов, когда пересекать залив идут или безумцы, или те, кому и без этого грозит смерть.
Обойдя Бретань, Святая эскадра вошла в Бискай в первых числах осени. Если бы пунктом назначения не был бы порт Бильбао, то Андрей, много слышавший о заливе от яхтсменов, но никогда тут не бывавший, предпочёл бы пойти прямой дорогой: Брест — Ла-Коруна. Но обстоятельства вынудили идти древним торговым путём, по которому ходили ещё галеры Древнего Рима: вдоль побережья. Но держась подальше от берега. Хорошо хоть волны в заливе двигались преимущественно с севера на юг и именно в таком направлении всегда было легче пересекать Бискай. Но ветра, формирующиеся в зонах перепадов низкого и высокого давления, в любое время суток были способны менять погоду за считанные минуты. Не избежали этого и посольские корабли, на хорошем ходу влетев в многодневный шторм. А по окончании оного обнаружилось, что одна из шхун пропала во время борьбы со стихией.
Поскольку всем командирам был заранее выдан маршрут и точки рандеву с наиболее точными портоланами, то искать пропавшего товарища русские не стали, взяв курс на юг. Ибо точкой рандеву был обозначен баскский берег Испании.
На рассвете после шторма корабли попали в полосу лёгкого тумана, который ограничивал видимость двумя-тремя милями, и на кораблях усилили наблюдение. Всё же французский берег был отсюда недалёк.
К обеду туман опал и корабли шли в бейдевинде при северо-западном ветре. Неожиданно до вахтенных начал доносится какой-то далёкий гул, который очень напоминал отдалённый шум прибоя. Но берег с кораблей был даже не виден, так что это было что-то явно иное. Неожиданно опытный и побывавший не в одном деле командир "Св. Евстафия" нахмурился и повернулся в сторону шезлонгов, где по-обычаю восседали князь и граф.
— Похоже, это пушки, адмирал, — уверенно сказал он. Впрочем, Андрей и сам был того же мнения.
— И кто же это сражается в этих водах? — задумчиво обратился он к графу.
