Мысли о собственном возможном будущем были настолько грустными, что стало впору вешаться на веревке, скрученной из грязной простыни. Проклятье, пока я изучала местный аналог теории управления, совсем позабыла о грязном узле, дожидающемся меня на полу! Какие бы в дальнейшем наши отношения со Схаркром не были, все же он спас меня в Степи, да и до крепости взял... надо бы тут прибраться хоть из чисто человеческой благодарности, а эту книжку я еще успею почитать, вот и возьму-ка сейчас с собой. Постирушки надо где-то сушить, значит можно посидеть рядом и полистать сей труд, может, чего еще полезное найду...
Бродить по крепости с узлом грязного белья и книгой подмышкой — дело чрезвычайно неудобное. Толкаться по бесконечным коридорам я могла до бесконечности, если бы встреченная по дороге женщина не прихватила меня с собой.
— Каждый раз убеждаюсь, что наши офицеры в состоянии только о сражениях думать, а что касается жизни, так они становятся беспомощней младенцев! Неужели так было трудно показать, куда надо идти? — сокрушалась моя нежданная попутчица. У нее в корзине лежали смятые вещи и небольшой кувшинчик, заткнутый пробкой. — Эти мужчины могут сидеть всю ночь и слушать бесконечные россказни о подвигах, а когда настает утро и надо идти на заставу или заступать на дежурство здесь, они шатаются и не могут продрать глаза! Будь я комендантом, живо издала бы указ, чтобы все незанятые в охране ложились спать под страхом смертной казни! А то еще начинают под покровом темноты бегать по девкам...это вообще никуда не гоже! Я бы их розгами оттуда гнала, поганцев таких! Вот кто тебя послал с этим бельем? Пожимаешь плечами, а кому понесешь стираное-то? Как его зовут? Что, даже имени не назвал? Ох, дали бы мне розги, отходила бы я их, чтобы головой думали, а не тем местом, что ниже пояса! Заворачивай сюда...вон там бочка стоит, это мыло — коли ты для солдат и офицеров стираешь, так можешь брать. Ну, я пошла, мне еще на кухню зайти надо...
Стирали тут не в лоханях, а в больших каменных чашах, выбитых в огромных ступенях. Вода текла сверху на первую ступень, растекаясь по чашам, оттуда излишек стекал на вторую ступень с чашами и так далее. Всего было пять ярусов, наподобие террас в горах, а дальше вода уходила в темное отверстие в полу. На одной террасе женщины отбивали белье валиками, занимая почти все чаши и оттуда во все стороны брызгала грязная вода. Черпанув мыла дежурной миской, я вывалила всю грязь в чашу с водой, которая оказалась чуть теплой. Подземные источники, видимо...По поверхности тут же расплылись жирные круги, это щелок начал действовать. Ну, пусть полежит бельишко немного, я же посижу рядом, да послушаю, о чем тут говорят.
Женщины обсуждали достоинства новой ткани, которую недавно привезли в Барнард, потом переключились на осуждение некой Номары, которая сшила себе платье с таким декольте, что только слепой не мечтал туда заглянуть, так что уж говорить о мужской половине населения, особенно о тех, кто вернулся с прохода в Норию. Тем и без декольте глаза бесстыжие надо завязывать, а уж Номара постаралась и отбила нестойкого кавалера у своей подруги. Подруга же обозлилась и обещала сию шкодную Номару искупать прямо здесь, если только та придет стирать. Слушая краем уха бесконечную трепотню, я вяло крутила палкой вещи в чаше. Вроде и надо начинать их стирать, да жуть как неохота лезть руками в щелок. Женщины тем временем уже перестали болтать, приглядываясь ко мне исподтишка.
— Эй, а ты чье белье стираешь? — не выдержала самая любопытная, русоволосая крепкая бабенка с круглым румяным лицом. — Что-то я тебя раньше не видела...ты когда в крепость пришла?
— Вчера пришла. С капитаном Верденом.
— О-о, это ж они вчера еще арестованных разбойников привезли! — женщины тут же зашушукались между собой, выясняя подробности. — А ты с кем в отряде пришла? Или сама по себе, а тут хочешь найти кого-нибудь? Учти, если ты тут хочешь обосноваться, то надо вечером прийти в большой зал, там мы все собираемся, кто в крепости живет. Поговоришь, представишься, о себе расскажешь...а как тебя зовут-то? Меня вот Лайной кличут, это Викара и Варина, остальные потом сами представятся, все равно всех не упомнишь сразу. Мужчин тут много, но прежде чем с ними ходить, точно выясни, не перебежала ли ты кому дорогу! А то неровен час и за волосы оттаскают так, что и твой кавалер не спасет!
— Спасибо за предупреждение, учту, — я уже терла грязные рубашки, когда любопытная Лайна подошла ближе.
— Если ты вчера пришла, то где ночевала? И рубашки не солдатские...офицеры тоже таких не носят...
— Это моя рубашка, должна же я наконец отстирать грязь, собранную за время дороги! Тем более, что весь путь был проделан пешком..
— Эту я вижу, что твоя — маленькая по размеру для мужчины. И чего ты в мужскую одежду рядишься? Неужели в штанах да сапогах ходить удобней? — Лайна уже критически осматривала мой наряд. — Рубашку-то где шила? Хорошо на тебе сидит...на меня вот никогда такая не налезет! Зато в платье да если корсет потуже зашнуровать, то есть на что посмотреть, во! — Лайна покрутилась и я согласилась с ней, что для женщины у нее неоспоримые достоинства. — Платье-то у тебя есть? Как нету? Ну, на женщину в штанах никто и смотреть не будет, учти! — ужасно довольная, что я отпала, как конкурентка, девица уже повернулась, чтобы уйти, но опять прицепилась к рубашкам. — А вот это мужская...кто же в таких тут ходит...никак не вспомню...— она усиленно морщила лоб и ждала ответа. — Ой, да черные рубахи...и серые такие...я их ни на ком не видела! Да тут и простыни еще...ты их поотбивай, быстрее грязь отойдет!
— Чем отбивать, палкой?
— Ага, берешь и вот так...смотри, как быстро грязь отходит...да еще вода тут теплая, не то, что в обычной реке! Нет, чьи же это все-таки рубашки...— Лайна уже отошла, но вдруг ойкнула и закрыла себе рот ладонью, уставившись на меня круглыми от изумления глазами. — Так это...это...ой...— она быстрым шагом кинулась к женщинам и теперь они охая и ахая стали живо обсуждать потрясающую новость.
Пожав плечами, я продолжала стирку. Пусть обсуждают, сколько угодно, надеюсь, что я тут не на всю жизнь, и камнями здесь за это не побьют. А ведь вроде в королевстве все разумные расы равны...
На солнце и ветерке постиранные вещи сохли быстро. Деваться же мне от них было некуда и я пристроилась с книжкой на теплый камень, разбирая дальше хитрые обороты чужого языка. За этим занятием меня и застал Дорт собственной персоной, вылезший неизвестно откуда в этом царстве стираных простынь и подштанников. Присев рядом, дознаватель брезгливо поинтересовался, что это за ерунду я читаю, вместо того, чтобы заняться приличествующим порядочной женщине делом. Например, постирать или зашить порванные вещи. Тон был настолько неприятным, что даже не было желания отвечать, но этот человек тут обладал определенной властью и ссориться с ним не хотелось.
— Я уже постирала достаточно много вещей, потому и сижу тут, жду, пока они высохнут.
— А книгу где взяла? Кстати, что ты читаешь...дай-ка посмотреть...И что ты понимаешь тут...не женское это дело — читать...
— Конечно, вот стирать и убирать — женское дело. Готовить и шить тоже наше дело. Вас выхаживать, больных или раненых, тоже женщины должны, зато потом вы гордо уходите из дома в чистых и зашитых вещах, собираетесь в ближайшем трактире и долго рассказываете друг другу, какие женщины глупые и как они погрязли в этой домашней работе! Заодно можно пожаловаться, что говорить с женщинами не о чем...они ведь глупые гусыни и даже читать им вредно...еще много думать станут...
— Ишь ты, как заговорила! — Дорт неприязненно покосился на книгу. — Чего тут нашла интересного? Не женское это чтение...сказки бы лучше читала...
— Всю жизнь сказки не прочитаешь. Вокруг сказок мало, одни суровые будни, а управление всегда будет востребовано. Неважно, кем управлять — ротой солдат, селом или городом, главное — принцип везде один. Будет понятен в малом, можно и ...— тут я осеклась. Забыла, с кем говорю, настрочит еще донос какой и голову запросто снесут, сделает свои идиотские выводы...вон как шею вытянул, ждет, чего крамольного наговорю! Ну уж фигушки, при таком отношении лучше лишний раз промолчать. Книга не запрещена, а вот душевные разговоры с Дортом лучше прекратить.
— Чего замолчала? Продолжай, послушаю, что умная женщина скажет, — Дорт решил сделать комплимент или поехидничать, но вышло это на редкость язвительно.
— Когда женщине говорят, что она умная, значит, она абсолютная дура. Прошу меня извинить, но не вижу смысла продолжать этот разговор...да и белье уже подсохло...
— Для чего стараешься? Для него? — Дорт заметно разозлился и гримаса ненависти перекосила его и так неприязненное лицо. — Нужна ты ему, как же! Нормальная баба, а мозгов в голове нет...Что ты себе надумала? Других мужчин как будто нет...и куда вы смотрите только...
— Для чего я это делаю — мое дело. Надеюсь, что это не подпадает под какой-нибудь указ или эдикт. А с женщинами нельзя говорить с такой злостью...впрочем, со всеми так нельзя говорить, не только с женщинами. И надо почаще улыбаться...вы же симпатичный мужчина, чего злиться на весь мир? Непоправима только смерть, все остальное мы можем исправить, если захотим, конечно. Захотите, Дорт и уверяю вас, что вы увидите, как жизнь прекрасна, несмотря ни на что!
Дознаватель ощерился и мне показалось, что он сейчас в состоянии укусить, до чего искривилось его лицо. Сперва он вроде что-то хотел сказать, но потом плюнул и ушел быстрым шагом, не оглядываясь. Странный мужчина...зол на весь свет...и все ему платят тем же.
Солнце уже клонилось к закату, когда белье стало сухим. Куда с ним идти, было непонятно, в комнату Схаркра без него не попасть, сидеть на улице с кучей простыней тоже глупо, да и есть уже охота так, что гудит в животе. Сложив высохшие вещи, я решила пристроиться где-нибудь на видном месте, авось, увижу кого-то из знакомых, кто подскажет о порядках в крепости. Книга — вещь хорошая, но читать постоянно литературу такого рода невозможно, голова пухнет от вопросов и предположений. На каменной скамье недалеко от входа я и заняла выжидательную позицию, то читая очередной абзац, то посматривая по сторонам. Расчет оказался верным — арк все-таки появился до темноты, уж больно не хотелось сидеть под дверями в длиннющем коридоре, тем более, что нужную дверь я так и не запомнила.
— Все читаешь? — Схаркр присел рядом на скамью. — Что так привлекло твое внимание? А...понимаю...я уже несколько раз начинал и дошел лишь до середины. То времени нет, то другие дела отвлекают. Но интересно...не все понятно только...
— Слушай, а ты не в курсе, кто автор? И когда эта книга была написана?
— Написана она была Схимениусом, помощником придворного мага. А вот диктовал ее сам Великий Король Тигор.
— Король? Диктовал?
— Ну конечно диктовал, для этого при дворе и существуют писцы. Не думаешь же ты, что король сам будет писать что-то? Разве у вас правители пишут сами?
— Да...не подумала...конечно, у них есть секретари, которые этим и занимаются... а когда эта книга была...продиктована?
— Точно не знаю, но после окончания Великой Войны — точно. Возможно, где-нибудь и указан год, но я этим не интересовался. В Академии есть такой предмет наряду с прочими науками, но туда могут поступать лишь те, кто имеет хоть небольшие магические способности. Чаще всего это присуще людям, а в моей семье магов нет.
— Ты...жалеешь об этом? Ну, что ты не маг?
— Я не знаю, что такое быть магом. Я солдат и рассчитываю только на свой меч и свои силы, а маги учатся использовать не только свою внутреннюю силу, но еще и внешнее магическое поле. Бывало, что маги выкладывались в бою так, что гибли от внутреннего опустошения, исчерпав до дна свои резервы. Я бы не хотел такой смерти...У каждого своя судьба и глупо жалеть, что тебе не досталась чужая дорога. Ты ведь тоже не маг, верно? Ты жалеешь об этом?
— В какой-то мере — да. Я не могу ничего противопоставить чужой магии, и такое бессилие меня угнетает. Приходится идти на поклон к тем, кто владеет магической силой...просить их...а результат зачастую непредсказуем...
— Рина, но если ты не можешь защитить себя от более сильного противника, ты же нанимаешь охранника, верно? И он выступает с мечом против тех, кто сильнее тебя. Почему бы тут не быть тому же самому?
— Теоретически это возможно, но на деле...охраннику я заплачу и он будет защищать меня до той черты, пока у него хватит сил. Если он почувствует угрозу своей жизни, то запросто может развернуться и уйти. Скорее всего, маги в аналогичной ситуации могут запросить слишком много денег...или могут со временем признать себя более слабым противником и сложить оружие...да еще их запросто может размазать по стенке сильный противник... угроза собственной жизни дело нешуточное, никто не захочет складывать голову за чужие интересы...
— Ты меня совсем запутала! Охранник должен защищать своего хозяина до конца, иначе он потом будет проклят и признан предателем. А это уже бесчестье, что страшнее смерти.
— После смерти мне уже будет все равно, что обо мне подумают. К сожалению, это такая штука, которая многое списывает со счетов...
— А как же Суд Богов? — Схаркр явно не понимал, почему после смерти не надо ни о чем переживать. — Там спросят с каждого за все, что он совершил при жизни!
— Возможно, только вот еще никто оттуда не вернулся, чтобы подробно об этом рассказать живущим! Во всяком случае, дома я о таком не слышала.
— Подожди...ты хочешь сказать, что можно предавать доверившихся тебе, убивать беззащитных, помогать темным магам в их делах и спокойно встречать свою смерть, потому что там ничего нет? Бросать родных, разрушать построенное до тебя и все это будет безнаказанным там, за Гранью?
— У нас дома именно так и обстоит. Мертвым все хорошо и они сраму не имут. Но мы так устроены, что все хотим жить, любой ценой, это инстинкт, заложенный в любом живом существе. Вот представь, выжил такой человек, а в дуще у него постоянно крутятся воспоминания о том, что он сделал...предал или убил...И никуда от этих воспоминаний не деться, они будут мучить постоянно. Жить становится невмоготу от такого, понимаешь? У нас это называется совестью. Бывает даже, что люди кончают с собой, если не выдерживают угрызений совести. Есть и такие, которым понятие совести незнакомо... думаю, и здесь таких найдется немало. Но по бОльшей части люди...и нелюди все-таки поступают по совести, а не по инстинктам. Потому, наверное, мир еще и не рухнул...
Схаркр ничего не говорил и пауза затянулась. То ли я что-то лишнее наговорила, понесло опять не туда, куда бы надо...Как объяснять, что у нас уже давно плюют на все Божьи суды после смерти и на совесть смотрят, как на пережиток прошлого? Каждый выбирает для себя свой путь и того, кому он служит. Только сам, без оглядки на окружающих. Дьяволу служить или пророку каждый выбирает для себя...
— Схаркр... вопрос можно?
— Можно. О чем?
