Что же, Каске умел признавать свои ошибки. А ганзейцы от драки не бегают!
* * *
*
В каюте флагманского корабля было жарко, не смотря на открытые окна и вечер, а потому Андрей, как и большинство его приближенных, сменил теплый форменный кафтан на льняную рубаху и просторные штаны, напоминающие панталоны, подсмотренные у испанцев из южных широт. На широком столе были разбросаны карты, схемы и прочие чертежи, а также стояли кувшины с охлаждённым вином (по принципу вагонного кондиционера, если кто помнит, ну а кто не помнит: мокрая ткань и ветер). Командиры кораблей и флагманы рассаживались вокруг этого стола, переговариваясь вполголоса и с интересом поглядывая на князя. А вот Андрей не знал, что и думать.
Бой они скорее выиграли, хотя по количеству потопленных кораблей и проиграли ганзейцам. Всё же чувствовалось, что недаром эти купчишки пару столетий владели морем. Воевать они умели и свою цену за поражение взяли. Да и дрались с остервенением, так что лишь наступившая ночь прекратила сражение. В результате на две потопленные каракки русские потеряли лодью-пынзар, каравеллу и пару шхун. Но особенно жаль было погибших мореходов, ибо это был по-прежнему через чур ценный ресурс, не смотря на все ухищрения Андрея. Зато торговый караван был спасён и без потерь (но лишь в корабельном составе) ушёл в сторону Норовского.
И вот теперь Андрею предстояло выработать дальнейший план. Точнее, увязать уже разработанный штабом с новыми хотелками. Какими? Так просто всё. После людей другим ценным ресурсом были пушки. А глубины тут были по меркам иных времён смешные, хотя для нынешних водолазов практически на грани. Каких водолазов? Так обычных. Был у Андрея своеобразный туз в рукаве: подводная служба ЕЦВФ (Его Царского Величества Флота — ну так в отместку англам поименовал своё детище попаданец).
А что? Стремление человека опуститься в глубины моря в военных и спасательных целях, для охоты и отдыха восходит к глубокой древности. Так в годы греко-персидских войн греческие ныряльщики отметились первой подводной диверсией — перерезали якорные канаты кораблей персидского царя, после чего те корабли и были выброшены штормом на берег. А Александр Македонский использовал ныряльщиков для устранения препятствий, образованных затонувшими предметами в порту города Тира, который он осаждал. И, кстати, мало кто знает, что в крупных портах римского периода существовала целая "служба" по подъему грузов с затонувших кораблей, которая была хорошо организована и имела утвержденную в законодательном порядке тарифную сетку, согласно которой оплата начислялась в соответствии с глубиной погружения.
Правда, древние водолазы — ныряльщики не могли погружаться на глубины более тридцати метров и оставаться под водой более двух — трёх минут. Но человек не был бы человеком, если бы не компенсировал свои природные слабости силой ума и технической смекалкой.
Так появилась особая техника погружения, которой ныряльщика учили с детства. Потом к нему для ускорения погружения и увеличения от того времени нахождения под водой стали в качестве груза привязывать плоские камни. А затем придумали ещё и обвязывать ныряльщика веревкой, чтобы страхующие могли быстро поднять его с большой глубины вместе с добытым со дна грузом. Ещё чуть позже для увеличения продолжительности пребывания под водой стали применять надутый воздухом пузырь, от которого шла ко рту ныряльщика трубка.
Даже в средние века человек не оставил своего желания покорить морскую пучину. А уж с началом Возрождения чего только не напридумывали. Тот же водолазный колокол, как известно, впервые был упомянут в иной истории в 1531 году, и с того времени он стал постоянно использоваться для проведения водолазных работ. Здесь же сие нехитрое устройство появилось уже давно (попаданец не остался в стороне), так что даже уже появились первые ветераны водолазной службы. Как и первые погибшие...
Ну и, разумеется, не забыл попаданец и про декомпрессию. Всё же водолазная подготовка у него в училище была, да и потом долгое время ещё имел водолазное свидетельство, держа в уме хорошо оплачиваемую работу водолазом в порту. И пару раз за время службы пришлось и нырнуть по служебным делам. Один раз в холодном море у берегов Камчатки, а второй — в Индийском океане. Тогда у корабля потёк сальник дейдвуда гребного вала, а штатный водолаз, как назло, не продлил разрешение (за что был с особым цинизмом отлюблен бычком пять, а того, за разгильдяйство, отлюбил уже командир). Правда, всё равно ныряли вдвоём — он и штатный водолаз, но в вахтенном журнале тогда запись сделали только про него.
Так что Андрей по памяти как мог накидал таблицу декомпрессии и пояснение, что это такое и почему. Мишук, кстати, от этих знаний выпал в осадок и долго потом ещё пытал князя на что-то подобное.
Правда, с теми глубинами и временем, что работали его люди под водой эта таблица была лишней, но ведь он-то закладывал основы на будущее. А зачем потом в русском флоте те проблемы, что были выявлены в его истории? Если кто не помнит, то первое описание декомпрессионной болезни дал в 1820 году врач Гомель, работавший тогда как раз в России. После выхода водолазов из воды он обнаруживал у них невралгии. А спустя сорок лет Леруа де Мерикур наблюдал у водолазов — ловцов губок, спускающихся в скафандрах на глубины сорок пять — пятьдесят пять метров, заболевание, при котором наступали параплегии, паралич мочевого пузыря и глухота, а половина из них и вовсе умирала после таких спусков. Нет, нам такой хоккей не нужен!
Зато попытку достать пушки нужно сделать. Тем более, что и целый начальник вспомогательного флота — Ерофей Попович (а потому как младший сынок деревенского попика, поменявший службу в церкви на службу в море) — на совете присутствует. Ему и работать, благо когг "Добрая Надежда" с водолазной командой тоже под рукой.
— Господа Совет, — Андрей наконец прервал затянувшееся молчание. — Какие будут предложения?
— Идти домой, — первым высказался мичман, назначенный командиром взятого на абордаж краера и потому приглашённый на большой совет. — Караван спасён, а время осеннее. Балтика скоро штормить будет.
— А что разведчик говорит? — это вне очереди спросил младший флагман Барбашин-второй.
Да, при эскадре теперь имелись и полноценные авизо. Малые, проворные кораблики, способные обгонять даже шхуны. Всё в них было подчинено единственному показателю — скорости. Даже пушки были только малые, вертлюжные. И имена имели соответствующие: "Вестник" и "Гонец".
Оба они сразу с утра убыли в сторону отхода вражеского флота и к вечеру "Вестник" вернулся с известием, что ганзейский флот встал на якоре у Рюгена. О чём его командир, поднявшись со скамьи, и поведал Совету.
Теперь со стороны командиров посыпались самые различные предложения. Они-то, в отличие от мичмана с прежним планом были ознакомлены, так что справедливо считали, что надобно исполнять то, что запланировали и уходить в родной порт до штормов и ледостава. Конец всем дебатам положил Андрей:
— Мы с Ганзой не воюем. Это они с нами воюют. Мы свой караван спасли, пора и честь знать. Однако и домой идти пока что рано. Адмирал Попович, что у нас с припасами?
— Полный порядок. Провиантские суда ещё даже на треть не выгружены.
— Добро. Усолец?
— Второй Невскоустьевский полк на кораблях, больных трое, остальные в строю. Норовской полк по вашему приказу оставлен в Балтийске.
— Помню. Что же, домой нам надо, но нужен и предмет для торга. Ибо негоже нам такая ситуация на море. А потому что там нам барометр обещает?
Взгляды командиров уставились на хитрую конструкцию, что лежала на шкафчике. Да уж, сколько Андрею пришлось с этим прибором помучиться, сколько материала перепортили, лучше и не вспоминать. Вот вроде и прост прибор, а пока рабочий экземпляр получили, сто потов с умельцев сошло. Одно время Андрей даже реально за штормгласс приняться думал. Благо стекло, нашатырь, камфора и селитра со спиртом ему были доступны. Но всё же не стал, и умельцы не подвели — заставили-таки прибор работать. И отградуировали по ртутному барометру, который Андрей ещё со школы помнил. Зато теперь быть внезапно застигнутым в море штормом русским капитанам не грозило. Едва барометр начинал своё падение, как они начинали штормовые приготовления или искали укромную бухту, если берег был рядом.
Ну и заодно и науку вперёд продвинули, и свой университет на всю Европу прорекламировали. Извини, конечно, старина Торричелли, но твой опыт теперь стал достоянием Московского университета и имел за собой вполне русскую фамилию. И уже даже книги на латинском были отпечатаны, доказывающие, что воздух весом и оказывает давление на все предметы, какие оказываются под его воздействием, и на человека в том числе. И чем выше от уровня моря, тем это давление меньше. Ну а что, бить так бить наотмашь!
Конечно, вряд ли европейцы вот так сразу поверят в атмосферное давление и вообще, что эти дикие рутены что-то там открыли (хотя спор по гелиоцентрической системе мира постепенно разгорался в научной среде), но описание опыта в книге прилагалось, а за опытом следовало и объяснение: сила тяжести, действующая на жидкость в трубке, уравновешивается давлением воздуха на ртуть в открытой чаше. А следом ещё и практическое использование шло. Ртутный барометр мог ведь и погоду предсказывать. Как известно, к дождю давление падает, а к сухой погоде поднимается. И когда европейцы проведут свои исследования, то отмахнуться от "русского" открытия им уже будет невозможно.
А вот барометр-анероид придётся пока в тайне похранить. Ртутный-то на кораблях сильно не повозишь, а преимущество, хоть и малое, над другими флотами иметь хотелось. Потому как про зрительные трубы чёртовы иноземцы уже прознали и в скором времени их придётся выбрасывать в свободную продажу, так как среди европейских головастиков обязательно найдётся тот, кто сможет это открытие повторить. А жаль. Он-то надеялся подольше похранить секрет столь нужного для флота прибора.
— Высокое, — бросил мичман, сидевший ближе всего к шкафу.
— Отлично. Тогда в месте сражения остаётся отряд конт-адмирала Барбашина-второго и контр-адмирала Поповича. Задача — попробовать достать пушки. Но сильно людьми не рискуй, Ерофей. Сам же флот пойдёт к Борнхольму. Пора показать ганзейцам, что зря они всё это затеяли.
На этом большой совет был окончен, и его участники были приглашены к столу, дабы отметить удачный прорыв конвоя.
* * *
*
Ганзейский город Любек буквально бурлил и кипел. Давно уже у Ганзы не было подобных щелчков по носу. И это сразу после того, как они столь успешно для себя вмешались в судьбы сразу двух королевских домов!
Так что чему удивляться, что на осенний Совет прибыли представители даже тех городов, что позволяли себе часто "прогуливать" подобные собрания. И все они с праведным гневом в очах взирали на представителя далёкой Московии, что прибыл на совет Ганзы с предложением мира и торговли. Именно так: мира и торговли. Будто бы это не они сожгли ганзейскую эскадру в бухте Ревеля, потопили два корабля из другого ганзейского флота, а потом ещё и нагло захватили Рённе — столичный город на острове Борнхольм, отданный датским королём вместе с островом Любеку на пятьдесят лет в качестве оплаты за долги. И словно мало того, быстрым набегом они захватили ещё и принадлежавшую Любеку часть острова Поэль, чем взяли под контроль вход в порт Висмара. И теперь кулуарно пообещали ратманам, что готовы рассмотреть вопрос о возвращении этих земель либо датскому королю, либо тому, кто больше заплатит, если, конечно, Любек от лица всей Ганзы не пойдёт на уступки. Разумеется, любекцы подобной оплеухи сносить не собирались, вот только московиты оставили на островах сильные гарнизоны, да ещё и договорились с герцогом Мекленбургским о том, что он возьмёт поэльский гарнизон на содержание, за что ему отсыпали хорошую сумму в звонкой монете. И вот это последнее известие заставило уже мэрию Висмара сильно напрячься, ведь ни для кого не было секретом, кто помог Померанским герцогам разобраться со Штеттином, и как к своим ганзейским городам относится герцог Альбрехт.
Так что представители Висмара, видя чужие войска практически возле своих стен, немедленно вступили в переговоры со своим сюзереном и по их результатам уже в следующем году строительство так вожделенного герцогом канала начнётся в полную силу. Причём половину финансирования проекта, как и хотел герцог, возьмёт на себя город.
А ещё до ушей ганзейских толстосумов всё чаще стали доходить слухи, что на востоке Балтики с упоением вспоминают времена лихих братьев витальеров, для усмирения которых понадобились объединённые силы Ганзы и Тевтонского ордена. И всем было понятно, что слухи эти родились не на пустом месте и имели весьма многозначительный подтекст.
В общем, страсти в Совете бурлили не шуточные. Сторонники войны били, пусть и словесно, сторонников мира и торговли, а те, в свою очередь, били сторонников войны. Впрочем, тех, кто стоял за войну было всё же больше. Ибо многие осознали, что дикие восточные варвары не просто сожгли ганзейский флот, они ещё и позволили себе то, чего не могли позволить себе многие короли и герцоги: разом по собственному хотению исключили из союза несколько городов, причём среди них были такие важные для его посреднической торговли центры, как Рига и Дерпт. Да, Ревель всё же остался свободен и верен купеческому союзу, но без ливонского леса и зерна он был более чем бесполезен. А если учесть, что и часть Финляндии нынче принадлежит восточным схизматикам, то как-то слишком много русских стало вдруг на Балтике. И уступить им сейчас, это показать слабость союза городов. А со слабыми никто не считается.
Вот только славные времена Аттердага давно прошли и потому на совете присутствовали и те, кто пытался остудить горячие головы. И главным их вопросом было: а как Ганза собирается помешать русским? Вновь введёт блокаду? Так русские лишь пожмут плечами и спокойно поплывут в Нидерланды сами. Господа ганзейцы как-то забыли, что на восточном побережье Балтийского моря нынче властвуют московиты, а не новгородцы, которые были куда более податливы на уговоры, а порой и на прямое давление. А раз блокада не выход, то что, атаковать теперь все русские конвои? Так ведь у русских есть свой флот, мощь которого уже испытали на себе не только гданьские каперы. И тут как бы не узреть их корабли у ганзейских портов, как это уже случилось с Рённе и Висмаром. Или кто-то хочет почувствовать на себе все прелести штеттинской осады? И не забывайте, что нынешний ливонский наместник сам любит и умеет играть в морских разбойников. Причём он в этой ипостаси может стать куда страшнее витальеров. Но даже не это главное. А то, что совету давно уже известно: часть своих товаров русские везут из такого города, как Холмогоры. А кто-нибудь ведает, где он находится? Так вот, нашлись люди, кто всё же побывал в тех северных землях и смог кое-что выяснить. Увы, но так получается, что на пути из Персии много проще и дешевле попасть в Северную Двину, на которой и лежит городок Холмогоры, чем в Норовское. А это значит, что, начав блокаду балтийского побережья, ганзейцы сами заставят русских изменить пути следования как индийских товаров, так и своих из центральных земель, и те просто наладят их доставку в Холмогоры, а оттуда спокойно повезут уже в Европу. Да, это будет дольше, чем из Норовского, но зато безопасней. Ведь русские не ходят каботажем, они давно вышли в океан, а значит и ловить их на том пути будет куда труднее, если вообще будет возможно. То есть, пока здесь на Балтике весь русский флот будет громить торговое судоходство союза, сами русские будут спокойно набивать свою мошну, торгуя через северный проход. И уважаемые купцы, видимо, забыли, что стало с теми, кто уже пожелал поохотиться на русских в тех водах? Вот-вот: их всех перевешали, не разбираясь, кто там простой матрос, а кто почтенный горожанин. Всех!
