Ну и как вишенка на торте прозвучало грустное изречение, что русский император, это не обычный циркумбалтийский правитель, и он даже не почешется от ганзейских уколов, ибо ливонский наместник его о том и не побеспокоит. А посадить на русский трон своего ставленника, как Ганза не раз делала с датчанами, шведами и другими прибрежными правителями, или надавить силой, как на английского короля — это просто неисполнимое желание. Всей мощи союза не хватит, чтобы отбить даже ливонские города, не то что идти на Москву. Ганзе нужны союзники, способные выставить сильную армию. И такой союзник есть — это Польша и её король. Вот только у польского короля нет денег, чтобы оплатить войну с русскими. Зато они есть у Ганзы, которой прямое противостояние с русскими не принесёт ничего, кроме лишних растрат. И потому нужно сейчас соглашаться на предлагаемый мир, тем более, что русские ничего не требуют взамен, а позже начать воевать с ними чужими руками.
Разумеется, подобные дебаты шли вне присутствия русского посланника, но тому и не было нужды на них присутствовать, чтобы всё знать. И тут даже не столько Мюллих снабжал русское посольство информацией, сколько сами купцы. Точнее их слуги, которые много слышат и любят деньги. За десять лет русская разведка сумела пустить в столице Ганзы крепкие корни и теперь просто пожинала плоды своих утомительных трудов. Ведь право же, кто заподозрит в простой булочной разведывательный центр, а в румяном и добродушном толстячке-пекаре русского резидента. А то, что он некоторым слугам продаёт свою выпечку со скидкой, так мало ли чудаков на земле. Крамольных речей не ведёт, против города и патрициата не выступает, печёт вкусно и налоги платит исправно. Да, приезжий, так и что, он один такой что ли? Любек любит тех, кто приезжает к нему со своими деньгами, и это касалось не только купцов. Тем более, что право стать горожанином ещё никто не отменял. А раз сумел договориться с городским цехом, то живи и радуйся новый гражданин вольного города Любек.
Так что русская разведка чувствовала себя в городе вполне вольготно, действуя осторожно и зачастую за гранью морали, а в случае ошибки просто и без затей физически устраняя излишне преданных патрициям слуг. Что ж поделать, если городские улицы не такие уж и спокойные бывают? Зато теперь информация текла к ней сама собой и из разных источников, позволяя создавать более-менее целостную и правдоподобную картину, которую и передавали посольским слугам вместе с закупаемым ими хлебом. Ведь тяжёлый для немецкого желудка русский ржаной каравай новый пекарь научился печь одним из первых в Любеке и начал это делать именно для обслуживания приходящих русских судов. Это была та самая ниша, куда он первым залез и где обустроился. Многие тогда считали, что булочник разорится и долгое время были правы — накопленных денег едва-едва хватило в первые годы. Пришлось и в кредит к ростовщикам залезть, прежде чем булочная начала приносить стабильный доход. Зато потом пекарь среди уличан и вес набрал и связями оброс, хотя до сих пор говорил с едва уловимым, и даже немного смешным акцентом.
Так что русский дьяк не сильно удивился, когда Совет решил принять русское предложение о восстановлении статуса кво между Русью и Ганзой. И не верил, хоть и делал вид, в многочисленные слова о дружбе, мире и торговле. Зато бойко обсуждал всевозможные инициативы и особенно старался сблизиться с представителем польского Гданьска, говоря, что времена непонимания между городом и Русью давно прошли и стоило бы расширить торговые связи между ними. Ведь два-три корабля в год для такого бойкого порта это ни о чём. И Руссо-Балт, чьи интересы он тут представляет, хотел бы более существенных торговых оборотов с польским городом, потому как зерно нужно ведь не только западным европейцам. В общем, договорился, что зимой в Гданьск прибудут представители компании для более предметного разговора.
Зачем? Это долгий вопрос. Гданьск ведь во многом являлся конкурентом русским товарам. Так традиционным и серьезным предметом экспорта через него были меха. Также постоянно рос спрос на древесину, ведь это было незаменимое сырье для постройки кораблей, и на смолу, при помощи которой можно было законопатить суда, на древесную золу, которая была незаменимой в ткачестве ну и естественно на крупный рогатый скот. На этом город и богател, да так, что его доходы не уступали доходам королевской казны.
И всё же главным предметом вывоза с каждым годом всё больше и больше становилось зерно. Только в этом году его отгрузили двенадцать тысяч двести ластов (при этом гданьский ласт пшеницы составлял две тысячи четыреста килограмм, а ржи — две тысячи сто девяносто). И это именно из-за него вдоль реки на целую версту протянулся "остров зернохранилищ" с сотней зданий, вместимостью от двухсот до двух тысяч метрических тонн. И этот "остров" продолжал расти и расширяться.
А Гданьск не унимался. Благодаря многочисленным торговым агентам в польских областях, массе контор и удобству путей сообщения ему удалось постепенно подгрести почти всю хлебную торговлю под себя и мало-помалу начать вытеснять из неё штеттинских купцов, через которых вела свой экспорт Великая Польша и Галиция. Так что разгром соперника герцогами Померанскими стали для Гданьска весьма приятной новостью.
Правда, ложкой дёгтя стала для гданьчан польская шляхта. Выбив себе привилегии на беспошлинный провоз, они стали сами свозить своё зерно в город (используя, разумеется для этого своих крепостных), отчего движение по Висле значительно возросло. Но город немедленно купировал и эту угрозу, приняв закон, что никто не может торговать в Гданьске с иностранцами, кроме самих гданьчан, чем заставил шляхту продавать зерно всё равно своим купцам, пусть и значительно дороже, чем это вышло бы у той же Варшавы или где в ином месте.
Так что город продолжал расцветать, имея торговый оборот более чем четыре миллиона талеров.
Ну и вернёмся к вопросу: зачем русским иметь дела с таким конкурентом?
А затем, что этот поток было пока что не в силах Руси остановить. Но, как известно: не можешь предотвратить — возглавь. В конце концов, торговля с врагом это не двадцатого века изобретение. Да и воевал с Русью только польский король, как великий князь Литовский, ну и многочисленные польские наёмники, а сама Польша придерживалась вполне мирных отношений.
Так вот, раз этот торговый поток было не остановить, то уж возглавить-то было просто необходимо. Ибо это были огромные деньги, которые уходили в карман Бургундских Нидерландов, чей рост торгового флота обычно связывают с сельдью, которая ушла из Балтики в Северное море. Но как-то забывают тот факт, что плодились будущие голландцы в те времена очень даже хорошо. Так ещё в 1430-м всё население Фландрии составляло примерно 130-140 тысяч человек. А к 1500 году оно практически удвоилось, достигнув 226 тысяч и продолжило расти, превратившись к 1580-м годам в миллион. А поскольку страна была через чур урбанизирована, то росло и её городское население. Тот же Антверпен в 1473 году насчитывал каких-то пятнадцать тысяч человек, в 1500 году — сорок три тысячи, и к 1570-м — достигнет ста тысяч. И всю эту прорву людей надо было кормить.
Справедливости ради заметим, что в части интенсификации земледелия Бургундские Нидерланды тоже не стояли на месте и благодаря сложной и трудоёмкой технологии обработки почвы иной раз достигались урожаи до 17 центнеров с гектара (нет, средние, конечно, были меньше, но тоже вполне себе приличные), что для Европы того времени не просто много, а ох... как много. И всё же населению банально не хватало земли. И как следствие — рост цен на продукты питания и угроза голода. А жить-то хотелось всем!
И вот тут на горизонте появилась Ганза, сделав Балтику настоящим спасением для бургундских земель. С тех пор много воды утекло. Давно уже погиб Карл Смелый, его владения перешли в руки Габсбургов, а балтийские земли всё так же снабжали Нидерланды зерном и сырьём. Причём со временем голландцы сообразили, что посредники в этой торговле им как бы и не нужны, и стали искать прямой выход на поставщиков. Так началось проникновение нижнеземельских кораблей в Балтийское море, особенно усилившееся в конце пятнадцатого столетия, когда Дания и нидерландские города заключили союз. И если Любек и западные города Ганзы активно сопротивлялись этому проникновению, то Гданьск, Рига и Ревель приветствовали новых контрагентов, став на долгие годы для них основными портами вывоза. Экспорт зерна в постоянно растущие Нидерланды с каждым годом только увеличивался — с десяти тысяч ласт в 1500-м году до семнадцати тысяч в 1530-м, и до восьмидесяти тысяч в 1560-м.
А в качестве оплаты голландцы везли в Польшу и Ливонию французские товары, английские товары, ткани собственного изготовления, как очень хорошего качества, так и дешевые, прежде всего хорошо отбеленное полотно. Везли изделия из металлов и оружие, которого всегда не хватает. Везли товары из района Средиземного моря (куда моряки из Гданьска ещё не проложили дорогу) и из Нового Света. И всё это налаженное действо требовало одного: постоянного увеличения тоннажа нидерландского флота.
Вот только и строить корабли в Нижних землях тоже было не из чего. С деревом плохо, с пенькой и льном тоже. А значит, нужно закупать и эти товары! Причём и здесь главные поставщики, это опять прибалтийские страны — Швеция, Норвегия, Польша и Ливония (через которую торговали и русские купцы). Таким образом, в иной истории увеличение вывоза зерна в Голландию спровоцировало не только резкий рост Балтийской торговли, но и резкий рост голландского флота. Оцените цифры: с девятнадцати тысяч метрических тонн в 1500-м году до шестидесяти трёх тысяч в 1560-м.
И что самое плохое, голландцы, быстро освоясь в циркумбалтийском политическом пространстве, уже в скором времени начали плести свои интриги. Сначала они нашли союзников в лице Дании, которая от транзита через Зунд получала свой барыш, и изначально поддерживали её в пику Ганзе. Однако боясь, что союзник чрезмерно усилится, они поддержали сепаратизм в Швеции, тем самым подыграв Ганзе, и создав постоянного конкурента для Дании. Недаром в последующие века Голландия будет участвовать во всех датско-шведских войнах, поддерживая то одну, то другую сторону. И им будет совсем не нужен ещё один сильный игрок в этой Балтийской луже. Конкуренты по поставкам были никому не нужны!
И именно из последней парадигмы вырастут ноги и "шведского великодержавия"! Шведы уже при сыне Густава Вазы смекнут, что если сесть в устьях всех балтийских рек, то весь профит от балтийской торговли получат именно они. И потому они так ополчатся на Ивана Грозного, что увидят в нём конкурента своим замыслам (и плевать им на то, что сам русский царь и не мыслил торговыми преференциями, ведь каждый мерит-то по себе).
И в результате на зерне из прибалтийских земель вырастут в промышленные центры голландские города, на сырье из прибалтийских земель вырастет голландская промышленность и флот, и это именно прибалтийские земли станут одним из основных рынком сбыта для голландских мануфактур, а на перевозке всего этого обучатся сотни капитанов и тысячи моряков, чтобы через каких-то полвека смело выйти в океан и создать одну из величайших колониальных республик, которой позавидует не только Венеция!
Ну а теперь представьте, если в эту реальность влезет Русь со своей альтернативой. Тут ведь, главное, не боятся, ведь это не Антверпен посылал свои корабли на Балтику. Антверпенским купцам было хорошо и у себя дома. Слали корабли другие, такие как Амстердам, Роттердам или Лейден, на чьи рынки русские ещё не вышли. Зато и поступать с ними можно было так, как они сами поступили с теми же ганзейцами: выиграть у них в конкурентной борьбе, которая по-голландски звучало как "флейт". Крепкий корабль с экипажем в торговом исполнении человек десять-двенадцать. В то время как на ганзейце в среднем было под сорок. Да, такой безоружный торговец лакомая добыча, но ведь в основном голландцы ходили конвоями, под прикрытием нескольких боевых кораблей. Зато это помогло значительно снизить цену за фрахт и наклепать куда больше единиц (при том же количестве моряков на один ганзейский когг приходилось минимум три флейта). А чем двухсоттонная гафельная шхуна не замена голландскому чуду? Или лодья новоманерная? Уступает в водоизмещении? Так это проблема легко решается. Главное — влезть в перевозки. Затем уронить цены, чтобы всё больше фрахтовали только наши корабли. И не сильно наглеть в Нидерландах. Голландцы, конечно, повозмущаются, но ведь в морскую практику они ударились не от хорошей жизни. То ганзейцы цены драли, да ещё и торговать стремились лишь в одном городе, то испанцы товары из Индии и Нового Света привозить прекратят. А ведь лес в Нидерландах удовольствие дорогое. Да, могут его и из Германии сплавлять, но если правильно построить политику, то желание голландцев иметь большой флот можно и отбить. Или направить в нужное русло. В конце концов, рыбакам тоже корабли нужны. А голландская селёдка — это бренд!
А потом сотни русских кораблей завалят Нидерланды зерном по самое не балуй. И даже часть их промышленных товаров смогут в Польшу возить, сделав последнюю истинной "житницей Европы". И не только Европы. Русским мануфактурам ведь тоже рынки сбыта потребны. Не всё же в Азию везти.
Но игра с Гданьском, это игра в долгую. Игра, в которой много раз придётся пройтись по краешку. Зато овчинка своей выделки точно стоила. Как и в иной реальности Гданьск превратит Польшу в сырьевой придаток европейского капитализма, сделав из опасного для всех соседа, с которым необходимо считаться, беззащитную игрушку. Но почему этот кусок должен достаться лишь Западной Европе? Русь тоже обязана откусить от него свой кусок. Пусть польский крестьянин кормит не только западноевропейского буржуа, но и русского капиталиста. Мир слишком огромен, чтобы в ближайшие пару столетий последний не смог найти для своих мануфактур рынка сбыта. Зато индустриальная Россия быстрее покончит с засильем Степи и вырвется на простор Евразии. А если ещё и рождение голландской республики можно будет отбросить хотя бы на полвека дальше, то это будет и вовсе прекрасным бонусом для всей планируемой геостратегической игры. Хотя Габсбургов и жаль. Иметь под властью самую БОГАТУЮ в Европе провинцию и не получать с неё ни гроша в карман это просто нонсенс! А ведь на содержание армии, что защищала Нидерланды, Карл тратил больше, чем получал с неё налогов. И всё потому, что голландцы на полном серьёзе верили, что, отдав кому-то свою корону, они уже сделали великое дело и платить теперь должны почему-то именно им.
Ну, это дела самих Габсбургов, а пока что, подытоживая события, можно было сказать, что съезд ганзейских городов согласился урегулировать вспыхнувший конфликт к обоюдному согласию. А то, что за пазухой у обоих договаривающихся сторон было по огромнейшему булыжнику, так что же, политика именно так и делается. Главное, что в ближайшие пару лет русской морской торговле никто угрожать не будет (ну, кроме пиратов, которые, впрочем, на русские конвои нападать не рисковали), и думцы со спокойной душой могли полностью переключиться на иные дела, которых и без бодания с Ганзой было просто невпроворот. Тут бы мира лет пяток, чтобы от войн отойти да жирок подкопить, но не тут-то было. Опять бурлила западная граница, слали тревожные вести крымские доброхоты, гремели бои за Камнем, и поднимал голову ослабевший было в последние годы восточный вопрос...
