Лиса. Книга первая. Девять жизней бойцовой кошки.

Обложка с которой книга полностью выставлена на "Призрачных Мирах".

Лиса. Девять жизней бойцовой кошки.

Книга первая.

Глава первая. Сосновый бор

Детский дом "Сосновый бор" назывался так, потому что был расположен в вековом сосновом бору на берегу живописного озера. Но у самого озера сосны не росли, росли привычные для средней полосы берёзки, а у самой воды — ивы. В траве, достаточно высокой, чтоб скрыть там расположившегося, лежал один из воспитанников, коротко остриженные рыжие волосы могли принадлежать мальчику, по фигурке лежавшего нельзя было определить — мальчик это или девочка. Все воспитанники "Соснового бора" были одеты в одинаковые тевларовые комбинезоны, хотя девочки постарше (уже почти девушки) предпочитали юбки, но не всегда. На лежавшем были брюки и свободная рубашка, а лежал он на животе — лица видно не было. Но когда он перевернулся на спину, стало видно, что это девочка, скуластое лицо было всё же девичьим, да и бугорки формировавшейся груди, натянувшие рубашку, ясно указывали на пол. Девочка сорвала травинку, сунула её в рот и стала смотреть на небо, так обычно туда смотрят мечтатели и романтики. Но ничего не выражавшее лицо с большими зелёными глазами заставляло усомниться в романтическом настрое девочки, так смотрят люди, поставившие себе какую-то цель и теперь обдумывающие пути её достижения, при этом не обращающее внимание на окружающее. Девочка дожевала травинку и сорвала следующую, но в рот не сунула. Внимание лежавшей привлекли крики на берегу. Девочка ловко перевернулась на живот, но поскольку с этого места берега не было видно, то она поползла, делала она это так, словно была не человеком, а змеёй. Девочка ползла, не оставляя следа — не приминая траву, а как будто раздвигая её. Оставаясь невидимой, девочка, нахмурившись, разглядывала то, что творилось на берегу. Там испуганная группка малышни смотрела, как у их подружки высокий парень из старшей группы собирался отобрать что-то, очень похожее на шлёпанцы. Вырвав у заплакавшей девочки один (при этом вывернув ей ручку) он потянулся за вторым. Рыжая девочка не стала ждать продолжения, одним движением поднялась и прыгнула вперёд, оказавшись около обидчика и его жертвы.

— Ты зачем маленьких обижаешь? — спросила рыжая девочка, привлекая к себе внимание. Её звонкий голос отличался от голосов сверстниц, так как был более низкий и с заметной хрипотцой. Старшеклассник презрительно смерил взглядом неожиданно появившуюся защитницу. Та была на полголовы его ниже и в полтора раза тоньше, но что-то в её взгляде было такое, что он, кривя губы, ответил:

— Мне надо на тот берег. А времени сходить за исусками нет. А ты бы шла своей дорогой, не видишь? Я спешу!

Старшеклассник щёлкнул маленькую девочку по носу, та от неожиданности выпустила шлёпанец и заплакала сильнее. А захватчик чужих шлёпанцев, видно удовлетворенный полученным результатом, попытался щёлкнуть по носу и рыжую девочку, но оказался прижатый лицом к траве с вывернутыми за спину руками. От неожиданности он выронил шлёпанцы, которые были возвращены сразу повеселевшей владелице. А рыжая девочка несколько раз ткнула старшеклассника лицом в траву, при этом ещё больше выворачивая руки, причиняя боль. Старшеклассник застонал, а удовлетворённая девочка назидательно сказала:

— Маленьких обижать нельзя! Запомни и повтори: маленьких обижать нельзя! Три раза повтори! А потом извинись и скажи, что так больше делать не будешь.

После покаяния и извинений девочка легко подняла свою жертву за шиворот и ударом ноги в область ниже поясницы задала старшекласснику нужное направление, тот быстро побежал, но удалившись на безопасное расстояние, спрятался за деревьями, стал наблюдать за происходящим у озера.

— Спасибо, — поблагодарила маленькая девочка рыжую, та ответив: "Всегда пожалуйста", достала платок и стала вытирать малышке следы слёз. Закончив, спросила:

— А зачем тому дылде нужны были твои шлёпанцы? Он же на тот берег собрался?

— Ага! — кивнула девочка и стала объяснять: — Власу на тот берег зачем-то понадобилось, а обходить долго. Сходить в корпус за исусками лень, вот мои и хотел отобрать, а потом бы там бросил, а мне пришлось бы за ними вокруг озера идти!

Видно, девочка представила эту безрадостную картину — поход босиком вокруг озера по лесу и кустам, (только в этом месте был песчаный пляж, везде заросли подступали почти к самой воде) и снова всхлипнула. Рыжая девочка обняла малышку и сказала:

— Не плачь, твои шлёпанцы у тебя же и остались. Обидеть тебя я никому не позволю, тебя как зовут?

— Ёлочка, не смейся, меня так мама назвала — Ёла, — ответила и пояснила маленькая девочка и спросила у рыжей: — А тебя как зовут?

— Меня? — переспросила старшая девочка и, чему-то улыбнувшись (улыбка вышла какой-то кривоватой и невесёлой), ответила: — Сейчас меня зовут Алиса. Но ты меня можешь звать Лисичкой. Давай дружить!

— Ага! Давай дружить! — согласно кивнула Ёлочка, видно довольная тем, что у её новой подруги не возникло вопросов о её имени. Алиса, улыбнувшись, поинтересовалась:

— И всё же я не поняла, как тот дылда в твоих шлёпанцах перебрался бы на ту строну?

— Это не шлёпанцы, это исуски! — ответила Ёлочка и, натянув на босые ножки явно великоватые для неё шлёпанцы, прыгнула в озеро, но не погрузилась в воду, а осталась стоять на поверхности. Увидев удивление Алисы, девочка, словно по льду, заскользила по поверхности озера, выписывая круги и делая пируэты. Рыжая девочка быстро справилась со своим удивлением и захлопала в ладоши. Повернувшись к остальным детям, отбежавшим в сторону, когда она выворачивала руки Власу, а теперь осмелевшим и подошедшим ближе, спросила:

— А почему исуски?

— Это раньше был такой изобретатель, он их изобрёл и первым стал по воде ходить, — объяснила девочка поменьше Ёлочки. А потом, видно совсем осмелев, сама спросила: — А ты нас обижать не будешь?

— Нет, не буду, почему же я вас должна обижать? — удивилась Алиса, один из мальчиков, выглядевший в этой группе самым старшим, пояснил:

— Ты же сделала больно Власу! А потом его ещё и ударила! А так может поступать только агресс! Они всегда так поступают — хотят кого-то ударить и сделать больно!

— Видишь ли, он обижал Ёлочку, а обижая её, сделал больно. Она же плакала, вот я за неё и заступилась, а как же иначе? За тех, кого обижают, надо заступиться, ведь Ёлочка теперь не плачет. Её и вас обижать нельзя! А если кто это захочет сделать...

Рыжую девочку обняла Ёлочка, выбравшаяся на берег и теперь слушавшая вместе со всеми, видно, когда Алиса сказала о том, что она будет заступаться за тех, кого обижают, девочка решила поддержать свою заступницу, а может, так отблагодарила. Мальчик, внимательно выслушав Алису, сделал вывод, который тут же и высказал:

— Теперь понятно, ты не агресс, ты антиагресс! Ты обижаешь тех, кто сам обижает, ты заступаешься за тех, кого обижают, чтоб их не обидели!

Алиса, выслушав эти глубокомысленные рассуждения маленького философа, засмеялась, а Ёлочка, ревниво оттеснив того в сторону, спросила:

— Алиса, тебе понравилось, как у меня получается?

— Очень! Очень понравилось, как ты каталась!

— На исусках не катаются, на них ходят, — серьёзно поправила Ёлочка подругу и предложила: — А хочешь попробовать?

— Я не умею, я никогда на этих... исусках не ходила, даже не стояла.

— Да это просто, — начала Ёлочка остальные малыши её поддержали:

— Просто! Совсем просто! Мы тебе покажем как, мы тебя научим!

Ёлочка отдала свои шлёпанцы-исуски Алисе, ремешки на них подгонялись по ноге, а подошва была широкая и длинная, так чтоб эти шлёпанцы подходили под любой размер. Надеть эту обувь не составило труда, как и дойти в ней до воды. А потом начались проблемы — оказалось, что не то что ходить, даже стоять в исусках надо уметь! Любое движение и даже перенос тяжести с одной исуски на другую вызывали их скольжение. А когда Алиса попыталась шагнуть, привычно подняв ногу, вторая нога стремительно уехала в сторону, вызвав падение. Но упала-то Алиса не на землю, а в воду, сразу погрузившись с головой, оставив сверху только ноги, вдетые в злополучные исуски. Выбравшись на берег, Алиса повторила попытку пройтись по воде, ещё более неуклюжую, чем предыдущая. Бултыхнувшись в воду пятый раз, чем вызвала дружный смех малышни (поддерживающей и дающей советы), Алиса отдала исуски Ёлочке, заявив, что эти слишком маленькие.

— Завтра возьму на складе самые большие и тогда похожу по воде, а то эти всё время куда-то убежать пытаются.

— А исусок больше не бывает, они все одинаковые, — авторитетно заявил мальчик-философ, Алиса не растерялась и сказала, вызвав очередной взрыв смеха малышни:

— Тогда возьму на ноги и на руки, если упаду, то не уйду под воду, так и пойду: нога — рука, нога — рука!

Малыши не заметили, а Алиса не обратила внимания, что Влас не ушёл, а снимал все, что происходило на берегу на камеру своего телефона. А рыжая девочка сняла свою мокрую одежду, выкрутила её и, развесив на кустах сушиться, сама же осталась в трусиках, напоминающих шорты, и страной майке, белой с синими горизонтальными полосками и рукавами, закрывающими руки до локтей. Затем, сев на песок, девочка стала что-то рассказывать малышам. Вокруг этой группы возникла лёгкая белая дымка, сопровождающая ментальное воздействие. Увидев это, Влас злорадно хмыкнул, побежал к корпусам детского дома.

Арина Сергеевна, воспитательница младшей группы, собралась идти к озеру, куда после завтрака подались её подопечные. Занятий ещё не было, но дети уже съехались, не все ещё, но младшая группа уже собралась в полном составе. О безопасности детей воспитательница не беспокоилась — киберстражи, расставленные вокруг озера, не позволят случиться с детьми чему-нибудь такому — нехорошему. А детям надо давать некоторую самостоятельность, к тому же никаких сигналов о происшествиях не поступало, но всё же... Но выйти из здания она не успела, перед ней появился один из учеников старшей группы, который скороговоркой выпалил:

— Там, у озера, новенькая, я её раньше не видел, малышей обижает! Сначала исуски забрала и катать себя заставила, а потом зомбировать начала! Вот, ментальное воздействие, уж не знаю, какого уровня, мы такого ещё не проходили, вот!

Пока всё это говорил, парень демонстрировал запись со своего мобильника. Ничего такого там не было, одна из девочек сама отдала свои исуски новенькой старшегруппнице, а потом, прыгая на берегу, веселилась, глядя, как эта старшегруппница (видно, совсем исусками пользоваться не умеет) всё время падала в воду. Остальные дети тоже смеялись от души, помогая этой неумехе выбраться на берег. Увидев, что ничего не выходит, рыжая девочка выбралась на берег, отдала исуски владелице, а вот потом!.. Арина Сергеевна, поблагодарив старшегруппника, быстро пошла к озеру. Влас, хихикая и удовлетворённо потирая руки, направился к воспитателю старшей группы, пусть он тоже поучаствует, взбучка этой новенькой нахалке должна быть образцово-показательной!

Воспитатель старшей группы, выслушав Власа, посмотрев его запись и картинку, передаваемую с киберстражей, позвонил заведующему учебной частью, и обеспокоенные преподаватели направились к озеру. Влас внутренне ликовал — эта дура продолжала зомбировать детей, совсем не скрываясь. Интересно, кто это такая и почему попала в обычный, а не специализированный детский дом? Да и умеет она... Как она скрутила Власа, да ещё и стукнула! Явно не скрывая того, что она агресс, сам Влас это тщательно скрывал, не позволяя себе подобных выходок, только такие, которые можно оценить как детские шалости или неосторожность. Ведь могут отправить в специализированный детский дом, а там все такие, они спуску не дадут!

Воспитатель старшей группы и завуч почти бежали, группу малышей и полуодетую девушку они увидели издали и то, что она делала, тоже увидели! Но дорогу им заступила воспитатель младшей группы, показав жестом, чтоб не шумели. Воспитатели осторожно зашли со спины рыжей девушки (так та, увлечённая своим делом, не могла заметить тех, кто к ней приближался, а малыши тем более не заметили бы) и осторожно опустились на траву, словно боясь разрушить иллюзорный мир вокруг рассказчицы и её маленьких слушателей, что накладывался на реальность. Там, в том мире, по лесной тропинке бежал маленький симпатичный зверёк, очень чем-то напуганный. Добежав до хижины, с криком "Мама, мама" стал рассказывать зверьку постарше, завёрнутому во что-то типа сари, свои приключения. Как он дошёл до озера, но дальше его не пустил кто-то очень страшный, что там живёт! Он из озера скалил зубы, замахивался кулаком, а когда маленький зверёк погрозил палкой (в этом месте преподаватели нахмурились — в этом рассказе-иллюзии явно была пропаганда агрессии!), тот, кто живёт в озере, замахнулся палкой в ответ! Большой зверь всё это выслушал и послал маленького (похоже, это был его детёныш) обратно, посоветовав улыбнуться тому, кто живёт в озере. Как оказалось, это было отражение маленького зверька и, поулыбавшись друг другу, зверёк и его отражение расстались друзьями, о чем маленький зверёк и рассказал другому маленькому зверьку, повстречавшемуся на обратном пути.

Преподаватели переглянулись — это было не зомбирование, это была сказка! Удивительно добрая сказка, рассказанная с применением ментальных способностей (очень не слабых способностей!) рассказчицы. А рассказчица запела, её хрипловатый голос звучал удивительно мягко, да и пела она о улыбках и дружбе. Когда рыжая девочка допела, наваждения вызванное её ментальным воздействием пропало, она поднялась и сказала:

— На сегодня всё, идём к вашей воспитательнице, а то она волноваться будет! Ой, извините!

Девочка ойкнула увидев глядевших на неё воспитателей.

— Ничего, ничего, — улыбнулась Арина Сергеевна и, подавая девочке одежду, сказала: — Вот, оденься.

Малышня, обступив девочку, звала ту с собой. Та, улыбнувшись, возглавила группу малышей, выстроившихся парами, и снова запела про улыбку и дружбу, дети подхватили. А преподаватели, пристроившись сзади колонны малышей, тихо переговаривались.

— Кто она? — спросила Арина Сергеевна и добавила: — Я её раньше не видела, а должна была бы. Перевели к нам? А откуда?

— Алиса Таволич, направлена к нам высшим педагогическим советом, а вот откуда — не указано. Судя по тому, что она только что показала — это специализированная школа, но почему ничего об этом не сказано в сопроводительных документах? И почему эта девочка, имея такие способности, направлена к нам? Там указано только указано, что не надо ей подбирать специализацию, хотя по возрасту это надо было сделать ещё год назад.

— По-моему, выбор профессии у неё уже сделан, — выслушав заведующего учебной частью, улыбнулась Арина Сергеевна и, показав глазами на рыжую девочку, которую, сломав строй, окружила малышня, уверенно сказала: — Педагог, только непонятно кто — учитель, воспитатель?

— В личном деле о специализации не упоминается и рекомендовано, в очень категорической форме, так что скорее это не рекомендация, а указание, на выборе профессии не настаивать, вообще об этом не упоминать! — завуч ещё раз напомнил о записи в личном деле новенькой ученицы. Арина Сергеевна посмотрела на воспитателя старшей группы и спросила:

— А ты, Пал Гаврилыч, что думаешь?

— Она только утром сегодня приехала, пока никуда не распределял, подселю-ка я её к Татьяне Томита, думаю, у них будут общие интересы, — ответил воспитатель старшей группы, показывая глазами на шагающую впереди рыжую девочку, как раньше это сделала воспитательница младшей группы.

За малышнёй, буквально висевшей на рыжей незнакомке, из окна третьего этажа спального корпуса наблюдали две девочки-блондинки, одна из них, повернувшись к третьей девочке, сказала:

— Новенькая и, похоже, Тань, твоя конкурентка.

Поднявшись с кровати, на которой лёжа читала книгу, тёмно-русая девочка подошла к окну и глянула на малышей, не желающих расставаться с рыжей незнакомой. Эта девушка ничего не сказала, вместо неё это сделала одна из блондинок:

— Рыжая и ещё малолетка, куда её поселят? Наверное, к середнячкам.

Все три девочки выглядели лет на пятнадцать-шестнадцать, но если судить по начавшим округлятся формам, были скорее девушками. Вторая блондинка, глядя, как девочку уводит воспитатель их группы, уверенно заявила:

— В нашу группу возьмут, а подселят к нам. У нас и кровать свободная и, скорее всего, у новенькой специализации как у Танюшки, вот сюда и приведут!

Блондинка не ошиблась, вскоре в дверь раздался стук и на пороге появился воспитатель, за которым стояла рыжая девчонка. Воспитатель представил новенькую и сообщил, что она будет жить в этой комнате, а затем удалился. Девочка с чем-то похожим на маленький рюкзак, оглядела будущих соседок, с каким-то равнодушием оглядела, назвавшись, спросила:

— Какая койка у вас свободная?

— Что? — не поняла более высокая блондинка, а вторая, догадавшись, показала на кровать, стоящую рядом с кроватью Тани:

— Вот эта, — после чего спросила: — А что это у тебя за чудной рюкзак?

— Это не рюкзак, это вещмешок, — ответила новенькая, забрасывая свою ношу под кровать.

Утром Мирра мак Луви, воспитательница старшей группы заглянула в комнату девочек, куда поселили новенькую. Заглянула, чтоб разбудить, но девочки уже не спали обе блондинки — Линна и Вайлет смотрели в окно. Таня убирала постель, видно, она уже насмотрелась, а постель убирала потому, что стоявшая рядом кровать была уже аккуратно застелена без единой складочки, но что особенно поразило Мирру мак Луви — острые стрелки вдоль краёв одеяла, уложенного на матрас! Увидев удивление воспитателя, Татьяна Томита пояснила:

— Это она стульчиком, сказала, что табуреткой было бы сподручнее.

— Сумасшедшая! — обернувшись, Вайлет прокомментировала то ли странно застеленную кровать, то ли то, на что смотрели девушки. Мирра мак Луви подошла к окну. Там, на зелёной лужайке, танцевала новенькая, танцевала без музыки, но при этом, подчиняясь какому-то рваному ритму, заставляющему девушку совершать то плавные движения, то настолько быстрые, что худенькая фигурка словно размазывалась в воздухе! Да и сам танец был какой-то странный: и движения тела девушки (она неестественно прогибалась, время от времени делая сальто), и взмахи рук и ног — резкие и направленные в стороны, словно девочка хотела в кого-то попасть!

— Это зарядка у неё такая, она же сказала: "Пойду, разомнусь", — заступилась за свою новую подругу Татьяна, а удивлённая воспитательница спросила:

— Но как она вышла? В коридор она же не выходила и по лестнице не спускалась!

— В окно выпрыгнула, я же говорю — сумасшедшая, — пояснила Вайлет, воспитательница вздохнула, решив с новенькой поговорить позже: конечно, прыгать с третьего этажа — это как-то непривычно, даже, опасно! Но с другой стороны, эта девочка, спрыгнув с такой высоты, себе ничего не повредила, раз такое вытворяет! Видно, подобный способ выходить на улицу с третьего этажа для неё привычен. Поторопив обитательниц комнаты, чтоб побыстрее выходили на утреннюю зарядку, а то мастер Чен Ши будет недоволен, воспитательница вышла из комнаты.

Ученики старшей группы выбежали на полянку перед корпусом, там уже стоял учитель физкультуры Чен Ши и прекратившая свои прыжки Алиса. Многие из окон видели, что эта девочка здесь вытворяла, видел и учитель физкультуры и, видно, ему это понравилось, так как на его всегда бесстрастном лице светилась улыбка. Может, это послужило причиной того, что Чен Ши не отпускал своих обычных ехидных замечаний по поводу неуклюжести и медлительности в выполнении упражнений учениками. Алиса делала упражнения утренней зарядки со всеми, при этом было видно, что она нисколько не устала и что это ей доставляет какое-то удовольствие.

— Сумасшедшая, — Вайлет очередной раз оценила действия Алисы. Её слова услышал Влас, стоявший недалеко, презрительно кривя губы, парень тоже прокомментировал действия девушки:

— Мазохистка!

После утреней зарядки давалось время, чтоб привести себя в порядок, а потом был завтрак и занятия. В триста третьей комнате, куда поселили Алису (как и во всех остальных) был санблок, правда, душевая кабина там была одна. Девочки принимали душ по очереди, но по двое, чтоб быстрее было. Первой прибежала в комнату Алиса (кто бы сомневался, с её-то способностями — недовольно заметила Вайлет, прибежавшая последней), поэтому в душевую кабину она пошла первой, с ней туда зашла Таня. Обычно она мылась третьей и на это ей соседки оставляли очень мало времени. Когда Таня вошла, Алиса уже вовсю плескалась, но девочка не сразу присоединилась к подруге, а застыла, рассматривая странные рисунки, что были на теле её соседки. Правая рука, от локтя и до плеча, была покрыта замысловатым узором, заканчивающимся на плече и лопатке. На левом предплечье была нарисована кошачья голова, в оскаленной пасти которой были такие не маленькие зубы, прямо-таки клыки! Таких у кошек не бывает! Таня спросила:

— Что это?

— Не что, а кто, — ответила Алиса и пояснила: — Это пума. Я, как бойцовый кот, имела право на такую татуировку. Можно было и кошку, но вид не оговаривался, поэтому я выбрала пуму, хотя большинство накалывало ягуаров.

— Накалывала? Татуировку? — переспросила Таня, Алиса продолжила объяснять:

— Накалывала, татуировка — это такой рисунок на теле, который не рисуется, а накалывается специальными иголками, тогда его нельзя ни смыть, ни стереть. Вот так!

— А это что? Для красоты? — продолжила интересоваться Таня, показывая на узор, покрывающий правую руку Алисы, та усмехнулась:

— Нравится? Красиво? Но это не для красоты, это знак стрелка, такой был у Равви из Чёрной лагуны. Она была выдающимся стрелком, а я хотела быть на неё похожа.

— Стрелок — это тот, который стреляет? И ты стала похожа на эту... Равви? Научилась стрелять как она? — Таня засыпала подругу вопросами и пояснила, что она подразумевает, когда говорит — стрелять: — У нас в детском доме по стрельбе проводятся соревнования: стрельба из арбалетов и луков. По неподвижной и движущейся мишени! А из чего ты умеешь стрелять? Я из лука, даже приз один раз взяла!

— Из всего умею стрелять, — улыбнулась Алиса и уточнила: — Из арбалета — так точно, а вот из лука — не стреляла. Но думаю, научусь быстро. Но я не только стрелять умею, ножи метать тоже.

— А метать ножи — это как? — удивилась Таня и стала выяснять этот вопрос: — Я знаю, рыбы икру мечут. А ножи?.. Их же делают, а не мечут! Они ведь из металла! Как же их можно метать!

— Можно и икру метать, если ты рыба, — засмеялась Алиса и, став серьёзной, пояснила: — Нож метать — это значит так его бросить, чтоб он остриём воткнулся в цель, то есть туда, куда ты его бросила. Понятно?

— Но он же не острый! Как же он воткнётся? — ещё больше удивилась Таня. Девушка рассказала, что ножи не имеют острия, на конце они круглые. А там где острые — вдоль лезвия, воткнуться не могут, так как эта сторона длинная, как же она воткнётся? Если бросать, или метать — как сказала Алиса, то уж лучше вилки, у них зубчики острые. Это предложение Тани — метать вилки — развеселило Алису, но отсмеявшись, она сказала, что ей метать приходилось не только вилки, но и ложки. Ложка тоже грозное оружие, если попасть черенком в глаз. Это Алиса произнесла, выходя из душевой кабины, чем вызвала удивление Вайлет и Линны, но девушек больше заинтересовали татуировки Алисы, чем использование ложки как оружия, девочки решили, что их соседка по комнате так шутит. Оружие же бывает только у агрессов, а ложки у всех! Алисе пришлось ещё раз рассказывать о своих татуировках, в итоге к завтраку жительницы комнаты триста три пришли последними, что не помешало Алисе закончить раньше всех.

Это был первый учебный день, хотя он был первым, но от остальных он ничем не отличался, разве что появлением новенькой. Но в ней ничего такого не было, что привлекало бы внимание, скорее, наоборот, если бы не одно — эта девочка выглядела моложе своих лет. Если уж определили в старшую группу, то должно быть не меньше пятнадцати лет. В старшей группе были не только пятнадцатилетние, были те, кому уже исполнилось шестнадцать, а то и семнадцать. Группы формировались не столько по возрасту, сколько по знаниям и способностям, но всё же — к определенному возрасту уже накапливается багаж знаний и навыков, и этот возраст у всех примерно один. Конечно, бывают вундеркинды, но редко, а эта девочка, выглядевшая на четырнадцать лет, была далеко не вундеркинд. В некоторых предметах она показала глубокие знания, что оправдывало её пребывание в старшей группе, а в некоторых была откровенно слаба, а то и вовсе ничего не знала. Но это не мешало преподавателям терпеливо ей объяснять вещи известные ученикам средней группы. Так прошло семь дней, пришло время занятий по специализации, вот тут Алиса удивила всех одногруппников, она даже не имела представления, что это такое — специализация. Бывают случаи, когда направление своей будущей деятельности выбирают уже в старшей группе, но ничего об этом не знать?..

Алиса внимательно выслушала объяснения преподавателя и спросила у Тани, что выбрала та. Педагогику — ответила девушка и сообщила, что сейчас и идёт на эти занятия. Алиса посмотрела на Вайлет и Линну и поинтересовалась, кем те будут, когда закончат обучение?

— Системный программист, — ответила Вайлет.

— Прикладной программист, — ответила Линна.

Алиса заявила, что пойдёт на занятия с Таней. Преподаватель кивнул, словно этого и ожидал, ведь ни для кого уже не было секретом, что Алиса каждый вечер бегает к малышам, рассказывать сказки. Мало того, она как-то нашла подход к каждому из них, а те души не чают в этой рыжей девочке. Кроме Алисы и Тани в подгруппе, изучающей педагогические предметы, было ещё три парня: Клим Шахов, Глеб Кислицин и Дэн Саровски.

— Нашему полку прибыло! — приветствовал присоединение к этой группе Дэн, все заулыбались, а Алиса только подняла бровь, произнеся странную фразу:

— Не хватит личного состава на полк, разве что на неполное отделение или урезанную эскадрилью.

— Что читаем? — поинтересовалась Арина Сергеевна у Пал Гаврилыча и Джоан Гравви, воспитателей старшей группы, склонившимися над чьим-то личным делом. Улыбнувшись, воспитательница малышей предположила: — Изучаете биографию Алисы?

— Да вот смотрим и понять ничего не можем, — ответил мужчина-воспитатель, — у этой девочки, как будто нет прошлого.

— Какое прошлое может быть у ребёнка? — удивилась воспитательница младшей группы, её коллега старшей группы пояснила:

— Тут сказано, что она к нам переводится, а откуда? Не говорится! Странно это, где она была раньше? Почему из этого делается секрет? Ещё должна же быть характеристика, отзывы тех воспитателей, в чьих группах она была раньше: младшей группы и средней. Да и о её успеваемости должно быть сказано. Опять же, девочка направлена в старшую группу, значит должны быть рекомендации какую специализацию ей подсказать, а тут — прочерк! Ничего!

— Может она не проявляла желания что-либо выбрать. Ведь такое же бывает, а потом...

— У неё вдруг появилось желание возиться с малышами? Алиса с твоим воспитанниками проводит времени больше, чем со своими сверстниками и тратит на учёбу, это как объяснить? Ты у неё спрашивала, почему она так делает?

Пал Гаврилыч не дал досказать Арине Сергеевне, засыпав её вопросами. Та, почему-то смутившись, ответила:

— Спрашивала, знаете, что она мне ответила? Что её сверстники слишком глупые и с ними неинтересно, только с Татьяной Томита можно общаться.

— А с малышами общаться можно? Они обладают и знаниями, и опытом? — саркастически хмыкнул воспитатель старшей группы и добавил: — Танюша так же одержима малышнёй, как и Алиса, ведь она тоже с маленькими больше времени проводит, чем со своими сверстниками. Больше чем с соседками по комнате. Хотя у них-то должно быть что-то общее!

— Похоже, эта комната для Томита только комната — место, где она спит, и больше ничего, — на этот раз хмыкнула Джоан Гравви. Посмотрев на своих коллег, продолжила: — Но похоже, что у неё появилась соседка, с которой есть много общего, ведь они вместе с малышами возятся. Насколько я знаю — сказки им рассказывают, игры придумывают или на озеро ходят.

— Там тоже игры придумывают и, что самое интересное, меня тоже к этим играм привлекают. Я так подозреваю, что это инициатива Алисы. Она не пытается заменить меня или отодвинуть в сторону, у Тани такого тоже не было, но Таволич как бы подчёркивает мою главенствующую роль и очень деликатно это делает. У меня иногда складывается мнение, что Алиса не ученица старшей группы, а моя коллега, присланная мне на помощь, коллега уже имеющая немалый опыт.

Оба воспитателя старшей группы задумчиво кивнули, как бы соглашаясь со словами своей коллеги. Пал Гаврилыч добавил своё мнение к тому, что сказала Арина Сергеевна:

— У меня тоже такое чувство, что она не та, за кого себя выдаёт, или её выдают. Она многого не знает из того, что знают её сверстники, не знает самых обыденных вещей, но при этом... Вы знаете, Томита увлекается стрельбой из лука и привела на занятие свою новую подругу, та заявила, что из лука стрелять не умеет, но... Когда ей дали лук в руки, она попросила объяснить, как надо им пользоваться, Таня объяснила и показала. Первый выстрел был в молоко...

— Что же тут удивительного? — пожала плечами воспитательница младшей группы и сама же ответила: — Девочка первый раз взяла лук в руки.

— Первый, — согласился Пал Гаврилыч, но тут же разъяснил: — Когда берут лук первый раз в руки, то выстрелить толком не получается, а она в молоко попала. Дальше было интереснее: вторая стрела легла в круг мишени, а четыре последующих в девятку. Последняя в десятку! Я уверен, что если бы она ещё стреляла, а не отвлеклась, то все остальные стрелы были бы в десятке.

— А на что она отвлеклась? — поинтересовалась Арина Сергеевна. Джоан Гравви промолчала, видно, она это уже слышала и обсуждала со своим коллегой, тот только для воспитательницы младшей группы рассказывал дальше:

— Подошёл Стас с арбалетом, и Алиса спросила, можно ли пострелять? Арбалет не лук, но из него тоже нужно уметь стрелять, а какой результат показала Таволич, догадалась?

— Попала в мишень?

— Попала, Рина, попала. В десятку! Все десять стрел! Если бы одна, то это можно было бы посчитать случайностью, а то — десять! Да и стреляла она, почти не целясь! Кстати, она свою рубашку у тебя снимала?

— Снимала, — удивилась вопросу воспитательница младшей группы и пояснила, как это случилось: — Играла с малышами, и они облили её водой. Рубашку высушить надо было. А к чему этот вопрос?

— А что у неё под рубашкой видела?

— Майка такая с длинными рукавами в синюю полоску.

— А что на руках нарисовано, видела? — Пал Гаврилыч не отставал от Арины Сергеевны. Та, не понимая к чему эти вопросы, пожала плечами:

— Не видела, я же говорю — майка у неё, с рукавами по локоть.

— А на руках у этой девочки странные, несмывающиеся рисунки. Она называет их — татуировки. Если одна — это голова оскалившейся пумы, то на правой руке от локтя до плеча — замысловатый узор, — рассказала воспитательница старшей группы.

— Пума? Узор? — удивилась Арина Сергеевна, выслушав Джоан Гравви, после чего спросила: — Что это такое и зачем она не объясняла?

— Пума, как она говорит — это знак принадлежности к "бойцовым котам", кто эти коты, Алиса не рассказывала, а узор — это знак стрелка, — вместо Джоан ответил Пал Гаврилыч и многозначительно повторил: — Знак стрелка!

— Какая-то молодёжная группа — коты, стрелки. Такие неформальный объединения любят всякие тайные знаки, иногда даже на теле их рисуют. Но их всегда можно смыть, а так чтоб не смывалось — первый раз слышу.

— Это мне и кажется странным, — начал Пал Гаврилыч, выслушав удивившуюся Арину Сергеевну. Выслушав, стал высказывать свои предположения: — Чистое личное дело, знаки на теле, причём один указывающий или подтверждающий умение стрелять, само это умение (Тане она сказала, что умеет стрелять из всего), отрывочные знания, причём то, что знает, — знает очень хорошо, ни о чём вам не говорит?

Обе женщины отрицательно покачали головами, а мужчина продолжил:

— Таволич не училась раньше в школе, она получала домашнее образование. А жила она в одной из дальних колоний, может, на не очень подходящей для жизни планете. Я имею ввиду не неблагоприятные для жизни природные условия, а флору и фауну, именно фауну — этим можно объяснить её умение стрелять. Ну и знания — то, что могли ей дать родители, она получила и знает это очень хорошо, даже отлично, а то, что не посчитали нужным... Вы поняли? Да?

— Но почему её сразу не послали учиться в детский дом? А оставили в дальней колонии? Это же неправильно!

— Не знаю, Рина, не знаю. Может, не было возможности? А может, просто не хотели отпускать ребёнка от себя. Надо будет спросить у Александра Андриановича, он должен знать... — ответил воспитателю младшей группы Пал Гаврилыч, та задумчиво произнесла:

— Знаешь, он тоже не знает всего, хотя как завуч должен знать. Судя по тому, как он удивился, когда увидел Алису, рассказывающую сказку на берегу озера, да и то, что он потом сказал, для него ментальные способности Таволич тоже были неожиданностью.

Пал Гаврилыч кивнул, то ли соглашаясь, то ли принимая к сведению, Арина Сергеевна продолжила:

— Я не знала всего, то, что вы мне рассказали, для меня тоже неожиданность, но я уверена, что эта девочка не причинит вреда моим воспитанникам. После того случая на озере, я посмотрела её медицинскую карту. Она не агресс. В её ментограмме нет зубца Кухарченко-Риммана. Да и то, как она относится к малышам... Есть у неё что-то такое... Напоминает заботливую наседку...

Воспитательница младшей группы замолчала, не зная, как выразить то впечатление, что производила на неё Алиса. Воспитатели старшей синхронно группы улыбнулись, сравнение с наседкой было очень удачно и по отношению к самой Арине Сергеевне. Пал Гаврилыч хотел ещё что-то сказать, но не успел, в учительскую вбежали растрёпанные Вайлет Снот и Линна Загман. Девушки вместе закричали:

— Там! Там в спортзале! Там мастер Чен Ши с Алисой дерётся! Руками и ногами!

— Как дерётся? Почему руками и ногами? — невпопад спросила Арина Сергеевна, а воспитатели старшей группы, не тратя времени на расспросы, побежали в спортзал, за ними последовали Вайлет и Линна, замыкала эту группу Арина Сергеевна.

В спорт зале они увидели прижавшуюся к стене Таню, мастера Чен Ши и Алису. Девочка и преподаватель физкультуры и спорта, одетые в просторные белые штаны и рубаху, двигаясь по кругу, лицом друг к другу, исполняли какой-то танец, медленный и замысловатый.

— И где?.. — начал Пал Гаврилыч, но замолчал, Алиса, словно взорвавшись, начала наносить удары преподавателю. Но ни один удар не достиг цели — от некоторых Чен Ши уклонялся, некоторые принимал на подставленные руки и ноги. Всё происходило очень быстро, буквально на грани восприятия. Увлёкшись атакой (а как можно ещё назвать попытку ударить противника?), Алиса сама пропустила удар в грудь. Чен Ши нанёс его вроде небрежно, едва коснувшись девочки ногой, та при этом отлетела на добрых три метра. Прищурив раскосые глаза, что, вероятно, должно было означать улыбку, маленький (немного выше Алисы) Чен Ши сам перешёл в атаку, видно решив добить упавшую девочку. Но Алиса не упала, перекувырнувшись в обратном сальто, она встретила удары преподавателя физкультуры, подставляя под них руки и ноги так, как до этого делал её противник. То, что Чен Ши противник Алисы, никто уже не сомневался, ведь так бить друг друга друзья не могут! А они если не били, то усердно пытались это сделать. Пал Гаврилыч уже открыл рот, собираясь прекратить это безобразие, но Чен Ши что-то выкрикнул, и Алиса замерла в странной позе с поднятой ногой. А затем стала прямо, сложив руки лодочкой на груди, к удивлению всех за этим наблюдавших, Чен Ши сделал то же самое. А потом, ещё больше удивляя зрителей этой драки, ученица и преподаватель низко поклонились друг другу, обменявшись комплиментами (а как это ещё можно назвать?).

— Благодарю вас, мастер, я получила истинное удовольствие от встречи с вами! — сказала Алиса, очередной раз кланяясь, Чен Ши ей ответил:

— И вам спасибо за минуты счастья, что вы доставили мне! Вы достойный противник!

— Я благодарна вам за то наслаждение, что вы мне доставили, — продолжала кланяться Алиса.

— Ничего себе минуты счастья, он же её чуть не пришиб! — тихо произнесла Линна Вайлет, скривившись, добавила:

— Точно мазохистка! Её лупят, а она наслаждение испытывает! Ужас! Да ещё и благодарит за то, что её бьют!

Клим Шахов, Глеб Кислицин и Дэн Саровски тоже присутствующие в спортзале говорить ничего не стали, их взгляды были красноречивее всяких слов. А улыбающийся Чен Ши (жёлтое лицо, которого обычно ничего не выражало, а тут расплылось в широкой улыбке) предложил Алисе:

— Я приглашаю вас выпить чашечку чая, у меня есть травяной сбор с высокогорья. Прошу вас оказать мне честь, приняв моё предложение!

Если кто-то из присутствующих и хотел что-то сказать, то так и застыл с открытым ртом — всегда невозмутимо выглядевший преподаватель физкультуры и спорта никого не приглашал на чашечку чая, да ещё в такой сверхвежливой форме. Не удивилась только Алиса, она вежливо склонила голову и, прежде чем что-либо сказать, оглянулась на Таню, Чен Ши опередил ответ рыжей девочки, пригласив и её подругу. Алиса рассыпалась в благодарности, в витиеватости выражений не уступая Чен Ши, когда они ушли, убежали и ученики, о чём-то оживлённо переговариваясь между собой. Джоан Гравви посмотрела на коллег и спросила, больше обращаясь к Пал Гаврилычу:

— И что можно об этом сказать? Что вы думаете?

— Могу сказать, что Чен Ши не нанёс бы вреда Алисе, хоть в его ментограмме присутствует метка агресса, но он выдержанный и осторожный, не раз доказавший своё бережное отношение к воспитанникам нашего детского дома.

— А Алиса? У неё нет зубца Кухарченко-Риммана, она не агресс, но била-то она в полную силу! И била она не тренажёр, а живого человека! Как это объяснить? — задала вопрос Джоан, ответила Арина:

— Но все её удары не достигли цели! Она ни разу не попала!

— Да, но те удары, что попадали Чену по рукам, должны быть очень болезненны! Вы же слышали звук от этих ударов! Это были именно удары! Это ж настоящая драка! Они били друг друга! Сильно били! — начала возражать Джоан Гравви, Арина Сергеевна мягко возразила:

— А потом долго благодарили друг друга за доставленное удовольствие, вы же слышали, какие они комплименты говорили? Драка — это большая ссора, но даже после маленькой ссоры требуется время для примирения, а тут... Вы же сами видели — ссоры не было! А то, что они тут вытворяли... Не знаю, что это было, очень похоже на танец. Точно — танец! Потанцевали, а потом пошли пить чай. Чен так просто неизвестно кого не пригласит, а Алису пригласил, видно, ему очень понравилось, как она танцует, и он решил её расспросить, о чём?.. Может, о том — где она научилась так танцевать? Пал, если принять за основу твои догадки о том — откуда Алиса, то можно сделать вывод, что в той отдалённой колонии не такая уж и суровая жизнь, раз там учат таким танцам. Согласитесь, чтоб так танцевать — надо долго учиться. Да и эту танцевальную форму требуется поддерживать постоянно. Вы заметили, что этот танец очень напоминает то, что Алиса делает перед утренней зарядкой. Это можно назвать спортивными упражнениями, а ведь Алиса и от зарядки не увиливает, ведь так?

Оба воспитателя старшей группы дружно закивали, видно, слова коллеги из младшей группы их убедили (или они сделали вид, что убеждены Ариной Сергеевной), что это был танец. А Пал Гаврилыч задумчиво добавил:

— Арина, ты права, это был танец, ведь Чен пригласил Алису и Таню на чай, при этом обращался к Алисе на "вы"!

Таня впервые была в комнате, где жил преподаватель физкультуры и спорта. Эта комната была похожа на комнаты преподавателей и воспитателей "Соснового бора", но в то же время здесь что-то было очень отличающее её от остальных. Таня бывала у многих (иногда приходилось заходить по какому-нибудь вопросу к воспитателю или преподавателю), но у Чен Ши она не была, да тут мало кто был, вернее, никто из учеников не бывал! Особенно Таню удивил, даже поразил, пушистый ковёр на стене, на котором были развешаны всевозможные ножи разной формы — большие и маленькие. Пока Чен Ши священнодействовал над чайником, закипающем на вычурной горелке, установленной на маленьком красивом столике (рассмотреть его Таня решила позже, ведь все равно там они чай пить будут), русоволосая девушка спросила у своей рыжей подруги:

— Алиса, а зачем все эти ножи? Особенно вон тот длинный и немного изогнутый? Им же неудобно что-то делать, резать или чистить, уж очень длинный!

— Таня, это не нож, это катана, — ответила Алиса, ничего толком и не пояснив. Попросив разрешения у хозяина. Алиса сняла нож с ковра и сделала им несколько стремительных взмахов, сопровождаемых свистом рассекаемого воздуха, при этом девушка, выгибаясь, словно хотела быть похожей на этот странный нож, двигалась очень быстро. Чен Ши, оторвавшись от приготовления чая (он его готовил не как обычно, а каким-то особенным образом), одобрительно кивнул.

— А-а-а, это такой специальный нож — для танца, — сделала вывод Таня и, проведя рукой по боковой блестящей поверхности и осторожно попробовав пальцем остроту лезвия, недоуменно добавила: — А зачем он такой острый? Ведь можно очень сильно порезаться!

Чен Ши, ничего не сказав, только улыбнулся. Пояснила Алиса:

— Да, это нож для танца, такого специального и очень опасного танца. Древнего танца, этот танец всегда заканчивался порезами. Очень глубокими порезами.

Алиса хотела сказать — смертельными порезами, но решила не пугать подругу, которая смотрела на катану широко раскрытыми глазами. Придя к определённому выводу, Таня сказала:

— Древние танцы были очень опасными, недаром же их запретили и теперь не танцуют!

Алиса засмеялась, приобняв подругу, улыбнулся и Чен Ши, пригласив девочек к низенькому столу, на котором стояли маленькие чашечки и красивый фарфоровый чайник. Весь сервиз был очень оригинально сделан, словно это были драконы большой (чайник) и маленькие (чашки): ручки — причудливо переплетённые драконьи лапы, а сам чайник и чашки — драконьи тела и крылья. Таня, оценив чашечки и чайник, воскликнула:

— Ах, какая красота!

— Чайная церемония — красивый ритуал и требует соответствующего исполнения, — снова улыбнулся Чен Ши. Девочки оторвались от чашек и посмотрели на хозяина, тот продолжил: — Но чайная церемония — сложный ритуал, поэтому мы не будем ему следовать. А просто насладимся душистым чаем, созерцая красоту посуды.

Разлив душистый чай по драконьим чашкам, Чен Ши некоторое время молчал, давая девочкам насладится чаем, а потом, сказав, что такое чаепитие способствует дружеской беседе, спросил у Алисы:

— Вы продемонстрировали интересное смешение стилей — дракона, тигра и змеи. Но там было ещё что-то неизвестное мне. Это что-то делает вашу манеру ведения бо... Гм, — тут Чен Ши замолчал и, многозначительно глянув на Таню, закончил: — Очень похожей на танец.

— Это и есть отчасти танец, — ответила Алиса и стала объяснять: — Это танец — искусство ведения бо... Гм, называется капоэйра. Она сочетает в себе элементы танца, акробатики, игры и сопровождается национальной музыкой страны, где это искусство появилось. Вы знаете, мне так не хватает этой музыки, я не говорю для спарринга, для тренировки! Я искала такую музыку, но нигде не нашла.

— Очень любопытно, я так понимаю — ваша утренняя разминка-тренировка — именно этот стиль? Хотелось бы это увидеть под музыку. Я постараюсь вам помочь найти музыку.

— Алиса, а ты научишь меня этому танцу? — попросила Таня после обещания Чен Ши помочь найти нужную мелодию. Алиса и Чен Ши переглянулись, и рыжая девочка сказала:

— Почему бы и нет? Элементы танца и акробатики, а уда... выпады можно имитировать.

Элементы необычного для преподавателя физкультуры и спорта боевого искусства девочки разучивали по утрам, до утренней зарядки, вызвав ехидные смешки своих соседок по комнате.

— Тебе не хочется к ним присоединиться и там попрыгать? — ехидно спросила Вайлет у Линны, глядя из окна на Алису и Татьяну. Линна отрицательно покачала головой, а Вайлет продолжила ехидничать: — Боюсь, что скоро и мы там будем прыгать, похоже, это заразно! Таня раньше не спешила на зарядку, а сейчас... Нет, ты посмотри, что вытворяют!

Время после полдника до ужина считается свободным, воспитанники детского дома могли заниматься чем угодно, могли, вообще, ничего не делать, некоторые так и поступали, праздно слоняясь по территории, или сидели где-нибудь в укромном уголке. Но большинство это время использовало для посещения различных кружков и секций. Пал Гаврилыч и Джоан Гравви, как обычно, делали обход, наблюдая за тем, чем занимаются их воспитанники. Около спортзала они должны были разойтись: воспитатель мужчина направлялся туда, где в основном занимались мальчики, а воспитательница — к девочкам. Но ритмичная музыка, доносящаяся из спортзала, привлекла их внимание, переглянувшись, воспитатели направились туда. В спортзале было многолюдно, но это были зрители: младшая группа в полном составе, со своей воспитательницей, ученики старшей группы, специализирующиеся в педагогике, ученики средней группы и ещё несколько из старшей (среди них была Линна Загман). Все смотрели на танцующую пару. Одетые в одежду — просторные белые рубаху и штаны, танцевали Алиса Таволич и Татьяна Томита, танец был очень необычный с массой акробатических элементов. Чем-то этот танец напоминал то, что недавно показали Алиса и мастер Чен Ши, но теперь не было без тех движений, что воспитатели приняли за удары. Девочки, плавно двигаясь, сходились и, коснувшись (вернее, оттолкнувшись друг от друга), взрывались, исполняя каскад прыжков, переворотов и даже сальто! Или взявшись за руки, кружились, перекатываясь друг через друга, словно собираясь куда-то забросить своего партнёра.

— Всё-таки танец, — тихо, чтоб слышал только Пал Гаврилыч, произнесла Гравви. Воспитатель кивнул и ответил:

— Я и не сомневался, Чен не допустил бы драки и тем более не опустился бы до участия в ней, тем более с кем? С одной из учениц! Согласен, танец очень необычный, но раз им нравится — пусть танцуют. Я не удивлюсь, если к этим девочкам ещё кто-то присоединится.

Пал Гаврилыч не ошибся, через неделю перед корпусом прыгали и выгибались не только Алиса и Таня, к ним присоединилась Линна, Клим и Глеб. Было там ещё несколько ребят, той же специализации, что и Линна. Вайлет глядя на них из окна комнаты, пробурчала:

— Всё-таки заразно! Интересно, когда и я так запрыгаю? Пока не тянет.

Глава вторая. Поход в долину круглых камней

Учёба в детском доме "Сосновый бор" была похожа на учёбу во многих подобных заведениях: уроки по общим предметам, уроки по выбранной учениками специальности, дополнительные занятия, свободное время. А на уроках младшей группы (вся группа была разделена на несколько подгрупп, и в каждой уроки проводились по отдельности) иногда присутствовали учащиеся старшей группы (для них это и были дополнительные занятия), выбравшие специальность педагогика. Занятия, проводимые для малышей, совсем не были похожи на уроки, это была игра! Да и домашних заданий не задавали. Домашних заданий не задавали и в старшей группе (как было в средней Алиса не знала), а уроки были похожи на дружеские беседы преподавателя с учащимися. Вся старшая группа делилась на множество мелких групп, в каждой такой подгруппе было не больше семи человек (в подгруппе, где изучали педагогику, было пять учеников), и на каждую такую маленькую группку был свой преподаватель, а то и несколько. Общеобразовательные предметы исключением не были, их тоже читали каждой подгруппе по отдельности. Лишь иногда проводили совмещённые занятия, да и то — не для всей старшей группы. Алиса подозревала, что воспитателей и учителей в этом детском доме было не меньше, чем учеников. Как она выяснила, в других детских домах было так же. Об этом ей рассказал Дэн Саровски, переведенный в "Сосновый бор" из другого детского дома. Всё это было очень не похоже на тот учебный процесс, что знала Алиса. Хоть такая учёба и была необычна для Алисы, её успеваемость была не хуже, чем у остальных. Так прошёл почти год (учебный), Алиса, к удивлению своих товарищей и педагогов, по-прежнему выглядела четырнадцатилетней девочкой, в её-то возрасте дети растут быстро, её соседки по комнате уже выглядели вполне взрослыми девушками!

Известие о каком-то походе, взбудоражившее её соучеников, оставило Алису равнодушной. Экскурсии в музеи, природные заповедники (эти заповедники, ничем на отличающиеся от леса-парка вокруг детского дома, разве что наличием якобы диких зверей, берущих корм-угощение из рук посетителей) Алису не впечатлили. Да и посещения нескольких, почти полностью автоматизированных, стерильных производств не вызвали у девушки никаких эмоций, сообщившей, что это больше похоже на аптеку, чем на серьёзное предприятие. На вопрос Тани, что её подруга подразумевает под серьёзным производством, Алиса, пожав плечами, ответила, что там должны делать серьёзные вещи. После долгих и настойчивых расспросов Таня решила, что Алиса имеет в виду капитальное строительство или постройку космических кораблей, девушка попыталась объяснить:

— Так для строительства нужные блоки изготавливают в специальных карьерах, там добывают всё нужное для производства и фабрики там же. А корабли как межпланетные, так и внутрисистемные на орбите собирают, может, нам и туда экскурсию устроят, но что там интересного?

— Да-а-а, в музей проще сводить, он для таких посещений и предназначен, — хмыкнула Алиса, Таня, видя скептицизм подруги, попыталась возразить:

— Но там же интереснее!

Алиса не ответила, только пожала плечами. Вот теперь вся старшая группа пребывала в возбуждении от предстоящей экскурсии, как выяснила Алиса — не экскурсии, а чего-то вроде туристического похода. Клим Шахов, захлёбываясь от восторга, рассказывал:

— Это не просто экскурсия в заповедник, там совершенно дикий лес! Мы там будем семь дней! Будем идти пешком, ночевать в палатках! А в конце выйдем к старому бункеру!

Алиса в очередной раз скептически хмыкнула — вряд ли воспитанников детского дома, пусть и старшую группу, пустят в поход по совершенно дикому лесу. Даже если это нечто не совсем ухоженное, как окружающий "Сосновый бор" парк, учеников без присмотра не оставят, вернее не присмотра, а тщательной опеки! Действительность превзошла все ожидания Алисы. Утром того дня, когда старшая группа отправлялась в поход, учеников и четырёх воспитателей, погрузили на два пассажирских глайдера. Полёт длился довольно долго, что должно было означать, что залетели в дикую глушь. Об этом, вызвав очередную скептическую улыбку Алисы, таинственным шёпотом переговаривались ученики. Алиса, продолжая улыбаться, пыталась представить, что это за глухая местность, отправляясь в семидневный поход по которой, не взяли ни палаток, ни спальных мешков, да и съестными припасами рюкзаки отважных походников были загружены так, будто те собирались на однодневный пикник. А вот средства личной гигиены и запасная одежда, в том числе тёплая, были у всех. Алиса не смогла удержаться от едкого замечания, что, мол, один плотный завтрак и хорошо вычищенные зубы позволят семь дней шагать, не останавливаясь на ночлег и без еды. Таня поняла, на что намекает её подруга, и как опытный турист, ведь для неё это уже был третий поход, попыталась объяснить, что там, как в любом подобном походе, всё будет. Это объяснение вызвало очередную скептическую улыбку Алисы, но комментировать подобные походные трудности девочка не стала, её заинтересовало громкое перешёптывание ребят-программистов. Немного послушав, Алиса спросила у Тани:

— А что это за старый бункер? Ты о нём упоминала. Вот и Клим об этом говорил, причём с таким восторгом, будто это какое-то особенное место? Так что это такое — старый бункер?

— Почему такое название, я не знаю. Это развалины какого-то древнего сооружения, там ничего особо интересного нет, просто большие каменные плиты, вросшие в землю. По тому, как они глубоко вросли, видно, что эти развалины древние. Просто большие каменные прямоугольники и такие же круглые камни. Очень большие круглые камни, разбросанные на большой площади и почти скрывшиеся под землёй, — ответила Таня, видно, эти развалины и у неё не вызывали такого восторга, как у остальных.

— Так не бывает, — возразила Алиса, — если эти большие камни чьи-то развалины, то сами развалины должны быть ещё больше, и они так просто не исчезнут, оставив только эти камни. И много там этих камней?

— Десятка полтора-два, — вмешался в разговор подруг Саровски. Алиса, кивнув, принимая информацию к сведению, безапелляционно заявила:

— Значит, это не развалины. Такие, как вы говорите, большие камни не могут быть развалинами. Во-первых — они целые, а во-вторых — где всё остальное? Ведь если эти камни — часть развалин, то остальное тоже должно быть не меньше. Куда оно делось?

— Ну-у, там не только круглые камни, но ещё и квадратные есть, те побольше круглых будут, — это сказал Кислицин, вся пятёрка учеников специализирующаяся по педагогике, сидела в одном ряду. Алиса тут же задала очередной уточняющий вопрос:

— И много там таких квадратных камней?

Услышав, что всего три, с прежним ехидством поинтересовалась:

— И что же это такое было? Построенное из трёх квадратных камней и нескольких десятков круглых? Очень больших камней! Хотя... То, что оно развалилось — не удивительно, круглые камни просто раскатились и быстренько вросли в землю, наверное, чтоб их больше не трогали. Квадратные последовали примеру своих круглых товарищей.

— Вот когда придём к старому бункеру, сама увидишь! — немного обиделся Глеб. Алиса тут же спросила:

— А почему эти круглые развалины называются — старым бункером?

Девочка переводила вопросительный взгляд с одного из своих товарищей на другого, но те только пожимали плечами, показывая, что им неизвестно — откуда такое странное название этой местности. Клим Шахов, как самый старший, пояснил:

— Почему эта местность так называется, не знаю, но она так обозначена на всех картах. Кстати, там у нас будет ночёвка, так что можешь, Алиса, сама эти развалины осмотреть. После этого расскажешь, что об этом думаешь. Ведь что-то ты же сейчас думаешь?

— Странно было бы, если бы я не думала не только сейчас, а и всё остальное время. Такое уж человеческое свойство — думать о чём-нибудь, причём делать это постоянно. Или ты не согласен? Вот ты думаешь или нет? — под смешки остальных Алиса задала вопрос Глебу. Тот хотел резко ответить, но не стал этого делать, Алиса всегда находила, что сказать, и побеждала в любом споре, по крайней мере, последнее слово оставалось за ней. А она поняла, что толком ничего от своих соучеников не добьётся, и решила больше не задавать вопросов, рассудив, что на этот старый бункер посмотрит сама, ведь маршрут похода туда и ведёт.

Глайдеры, или как их ещё называли — аэрокраулеры, прибыли на место ближе к вечеру. Туристическая группа из "Соснового бора" после недолгого пешего похода (прошли метров четыреста) вышла на поляну, где уже были оборудованы места для костров и палаток. Вся трудность разбивки лагеря для ночлега заключалась в установке этих самых палаток, которые в сложенном виде лежали тут же. Ставить их помогали несколько лесников-обходчиков, как подозревала Алиса, это были воспитатели или преподаватели из другого детского дома, а возможно, инструкторы постоянно обслуживающие этот "туристический" маршрут. Разжечь костры они тоже помогали, да и продукты для ужина были тут же. Это были саморазогревающиеся консервы, свежий хлеб и упаковки с соком. В общем-то, костры не нужны были, они выполняли чисто декоративную функцию, создавали романтический антураж. Глядя на все эти походные "трудности", Алиса поинтересовалась у Джоан Гравви — зачем они брали с собой рюкзаки и продукты, что положили туда.

— Это сухой паёк, на непредвиденный случай, а вдруг мы заблудимся в лесу? — ответила Джоан, рыжая девочка, серьёзно глядя на воспитателя, согласилась:

— Действительно, а вдруг заблудимся? Сладкое печенье и компот помогут нам мужественно перенести лишения в этом ужасно страшном и очень дремучем лесу.

Гравви и мак Луви переглянулись, девочка была очень серьёзна, когда произносила эту фразу, а вот её смысл... Непонятно было, серьёзно ли это говорит Алиса или смеётся. Алиса с тем же серьёзным видом подошла к своей подруге, устраивавшейся у одного из трёх костров, там один из "лесников", что помогал ставить палатки, собирался играть на гитаре. Таня подвинулась, предлагая Алисе сесть рядом с ней, на лежащее полено. На таких импровизированных "стульях" сидело по двое-трое учеников, и только Таня сидела одна, стараясь занять всё полено. Алиса улыбнулась и поблагодарила подругу, ведь понятно для кого та заняла место.

— Смотри, обычная, не электро! Такой старомодный инструмент! — тихо сказала Таня, Алиса ничего не ответила, с интересом рассматривая не столько гитариста, сколько сам инструмент. Влас, пристроившийся на одном полене со Стасом Максимовым, презрительно хмыкнул:

— Могли бы что-нибудь и получше взять. Для электрогитары не так уж и много надо: усилитель и акустическую колонку.

— Ещё и батарею питания или какой другой источник надо. А кто акустику будет тащить? Ведь она, не такая уж и маленькая, в отличие от усилителя и батареи, — возразил Стас, его поддержал Клим:

— Хорошая акустика маленькой не бывает, можно, конечно, поставить компенсатор частот и эквалайзер, но это будет уже не то. До сих пор ничего лучше деревянного резонатора не придумали, а тут смотри! Сама гитара и есть резонатор, хоть и древний инструмент, но звучит на уровне!

— Это ещё и от исполнителя зависит, — вмешалась Линна, её поддержала сидящая рядом с ней Вайлет:

— Это да, сейчас увидим.

— Уровень лесной самодеятельности, — скривил губы Влас. Хоть этот разговор вёлся тихо, но, видно, гитарист его услышал и, подмигнув, заиграл на своём инструменте. После недолгого проигрыша, он ещё и запел красивым баритоном. Песни были обычные, какие поются в походе: о трудной дороге, о зелёном лесе, о привале у костра и, конечно, о дружбе. Ребята затихли и, затаив дыхание, слушали.

— Хорошо настроена, — сказала Алиса, когда гитарист закончил петь и играть. Тот, быстро взглянув на девочку, коротко спросил:

— Умеешь?

Алиса, молча, протянула руку и взяла предложенную гитару. Поудобнее устроившись (Тане пришлось подвинуться), рыжая девочка заиграла. Играла она хорошо, даже лучше чем мнимый лесник. Девочка не пела, только играла, но как! Казалось пела гитара, пела без слов. Начавшиеся разговоры стихли, раскрыв рты, воспитанники "Соснового бора" смотрели на девочку. Смотрели не только сидящие у этого костра, слушать Алису пришли и от других. Сидячих мест для этих слушателей не было, они стояли вокруг, стояли не только воспитанники, но и воспитатели и "лесники". Когда Алиса прекратила играть, "лесник"-гитарист тихо попросил:

— Спой.

Алиса не стала упираться и тихо запела. Казалось, что её хрипловатый голос звенел, словно колокольчик, дополняя мелодичный перебор гитарных струн. Песня у Алисы была какая-то странная и не потому, что очень старая — так уже не разговаривали, хотя понять можно было не только отдельные слова, но и уловить смысл.

— Шутит история — зло и бесчестье, мир в витражах, как в осколках событий... — слова песни Алисы вроде были вроде понятны, но не совсем. А девочка пела: ... — не оправдаться и не исправить, цену победы, скребущую память...

Непонятны некоторые слова, не совсем понятен смысл, но было в этой песне что-то такое, заставляющее в тоске сжиматься сердце, словно случилась потеря чего-то дорогого, которого уже не вернуть. Прозвучал последний аккорд, и повисла тишина. Такая осязаемая тишина, что казалось, её можно пощупать. Эту тишину никто не решался нарушить, будто боялись, что она со звоном рассыплется. Нарушила её Таня, прошептав:

— Ещё!

— Ветер треплет стремена, гонит время скакуна, как на гору не взбирайся — вся дорога не видна. Не умеешь, не берись, не умеешь, но дерись... — запела Алиса на том же языке. Почему надо драться, если не умеешь? И разве можно вообще драться?! Остальные слова и смысл были так же не совсем понятны и даже в чём-то, можно сказать, крамольны, но песня куда-то звала, волновала, будила какое-то неясное желание. Может, дело было не только в песне, но и в исполнителе? Вернее, в исполнении? И снова повисла тишина, когда замолчала Алиса, и опять её нарушила Таня, выдохнув:

— Ещё!

— Кто не помнит былого, тому отомстят перекошенным днём сегодняшним... — снова непонятная песня Алисы вызвала противоречивые чувства. Опять в этой песне была если не прямая пропаганда насилия, то явный намёк на него. Воспитатели переглянулись, но как поступить не знали — прекратить пение девочки? Это может вызвать недовольство учеников, которые чуть рты не пооткрывали, слушая Алису. Но ничего предпринимать не пришлось, к большому облегчению педагогических работников "Соснового бора", девочка после третьей песни молча передала гитару её владельцу. Тот, взяв инструмент, спросил:

— Эти песни... Слова откуда? Сама придумала? А мелодии?

— Это очень старые песни, — ответила Алиса, гитарист кивнул, ведь это было и так понятно, но девочка пела эти песни без всяких усилий, словно хорошо знала этот, хоть и понятный, но уже давно архаичный язык. Алиса продолжила объяснять: — Автор песен — Алькор. Она очень давно жила, как её звали, я не знаю. Алькор — это её псевдоним.

— А где ты так на гитаре научилась играть? — спросила Татьяна Томита, смотревшая на свою подругу восхищёнными глазами. Таню поддержала Линна:

— Чтоб так играть, надо долго учиться! Нужно очень много времени на это потратить, а ты...

Загман хотела сказать — когда же Алиса успела выучиться, ведь играет она виртуозно, а сама ещё совсем молодая, можно сказать — маленькая ещё! Рыжая девочка, улыбнувшись, пояснила:

— Времени было больше, чем достаточно, что делать после вахты? Всё равно сидеть в той тесной железной коробке...

— Зачем же сидеть, можно же куда-то сходить, просто погулять. Зачем же сидеть в железной коробке? Выйти же всегда можно и отправиться посмотреть... — предположила Линна. Но Алиса не дала ей досказать, продолжая улыбаться, ответила:

— Куда отправиться? Куда с подводной лодки денешься? А гулять только сначала интересно, хотя просто болтаться на привязи не очень интересная прогулка. Приедается. Тем более что космос быстро надоедает.

Мало кто что понял из ответа Алисы, уточнять не стали — пришло время ложиться спать, на что и указали воспитатели, ученики разошлись по палаткам. Устраиваясь спать рядом с подругой, Таня, выглянув из своего спального мешка, спросила:

— Алиса, а тебе не было там страшно?

— Где? — искренне удивилась рыжая девочка, Томита уточнила:

— Ну, там, в подводной лодке, вокруг которой был космос. Ты же говорила, что с неё некуда деться. А что это за лодка, да ещё подводная, если она в космос вышла? Это такой многоцелевой транспортный аппарат? Да? Наверное, страшно на подводной лодке в космос выходить, да?

Алиса тихонько засмеялась, но ответила очень серьёзно:

— В космос выходить? Нет не страшно, бояться я уже очень давно перестала. А почему подводная лодка?.. Это так говорится, когда сбежать откуда-то нельзя. А на самом деле это был патрульный фрегат третьего класса, это ещё хуже, чем подводная лодка, он вообще не предназначен для посадки на поверхность планеты, тем более для ныряния под воду. Это что-то среднее между кораблём и стационарной боевой станцией. Такие фрегаты предназначены для несения патрульной службы, выходит такой кораблик в определённую точку пространства и несколько месяцев там болтается, пока не сменят.

— А если не сменят? — спросила Линна, прислушивающаяся к разговору, Алиса тихо хмыкнула:

— А если не сменят, продолжает нести службу, то есть там же болтаться. Вот так я и болталась четыре смены подряд, всё в том же месте, тоска — смертная! Там любой чем угодно займётся, чтоб с ума не сойти. Вот я на гитаре и выучилась. Благо, учитель хороший был, и ему, и мне интересно было. Но хорошо, что на гитаре...

— А почему хорошо, что на гитаре? — тут же поинтересовалась Линна. — Хорошо, потому что красиво?

— Нет, — хмыкнула громче Алиса, — хорошо, потому что тихо, если бы на трубе, то нас обоих бы за борт выкинули с этой трубой, но без скафандров. Давайте спать, а то завтра очень тяжёлый переход по этому страшно дикому лесу.

Алиса демонстративно зевнула, показывая, что продолжать разговор не намерена. Девушки ещё немного пошушукались делясь впечатлениями от полученной информации, и заснули, а Алиса еще долго лежала в темноте с открытыми глазами, слушая то, что о ней говорили в палатке воспитателей, хоть до неё было довольно далеко, Алиса всё слышала.

— Всё-таки станция, а не колония на отдалённой планете. Но вполне может быть, что станция при такой колонии, только в очень дальних колониях, не имеющих постоянной связи с остальным миром, может сохраниться архаичный вариант языка, — говорил Пал Гаврилыч, Мирра мак Луви ему возразила:

— Такого не может быть, со всеми отдалёнными колониями есть регулярное сообщение, там просто не может развитие застыть на таком уровне, чтоб язык не менялся.

— А может, этот архаичный язык сохранился на бытовом уровне? — сделала предположение Джоан Гравви, её подержал воспитатель, что изображал "лесника"-гитариста:

— Судя по тому, как она пела, этот язык для неё не чужой. Могу сказать, что песню она не заучивала а вполне сознательно запомнила. Уверен, что эта девочка на этой архаике может свободно разговаривать.

— Вот! Разговорная практика у неё есть! Значит, она с кем-то разговаривала, не с зеркалом же! А её слова о вахтах и железной коробке? Вряд ли такое важное дело, как несение вахты, доверили девочке, но она могла быть рядом с дежурным. Такое может быть только на жилой станции, где люди живут постоянно, а не там где меняются смены! Это возможно, если станция очень удалена от колонии и находится над планетой, непригодной для жизни, или далеко в космосе. Пояс астероидов у звезды, не имеющей планет, или что-то подобное, — Пал Гаврилыч продолжал отстаивать свою версию того, что Алиса в детский дом попала с какой-то отдалённой станции. Ему возразил один из воспитателей, изображавших лесников:

— Странно, что на такой станции так долго ребёнок находился. Его сразу должны были направить в детский дом по достижению пятилетнего возраста, а не мариновать на станции. Вы же говорите, она недавно у вас. Маловероятно, что она была только на своей станции, пусть даже жила там довольно долго. Дети, впервые попадающие в коллектив, немного теряются, а она ведёт себя очень уверенно. Или так было не всегда?

— Да нет, она сразу так себя вела. При этом ни с кем особо не сближалась, но и не замыкалась в себе. Отношение к сверстникам у неё такое, как будто те намного младше её... — начала говорить Гравви, ей возразила мак Луви:

— А Татьяна Томита? По-моему, они очень дружны.

— Можно сказать — общий интерес, но доминирует в этой паре Таволич. Куда Алиса, туда и Татьяна, а ведь по возрасту Томита старше, ну так выглядит, но главенствующую роль в этой паре играет Таволич, — покачала головой Джоан. Один из местных педагогов с изумлением глянул на своих коллег из "Соснового бора", после чего спросил:

— Что значит выглядит? Разве в личном деле не указан возраст этих девочек?

— У Томита указан, к тому же она с семи лет у нас. А Таволич поступила год назад и в личном деле ничего нет о её возрасте, там вообще ничего нет кроме имени и фамилии! Только рекомендации: относиться к девочке крайне осторожно! Ещё медицинские данные: ментограмма, сведения о прививках, — усмехаясь, пояснил Пал Гаврилыч. Местные воспитатели на него с удивлением посмотрели, и один из них сделал предположение:

— Тайна рождения? Но и в этом случае возраст должен быть указан! А в ментограмме...

— Зубец Кухарченко-Риммана отсутствует, — сказала Джоан Гравви, на что один из местных воспитателей заметил:

— А её песни... Клинки, кровь... И это не вызывает у неё неприятия.

— Так и не у кого не вызвало, — возразил местный воспитатель, у которого Алиса брала гитару. Первый задумчиво произнёс:

— Смотря, как это преподнести, как об этом сказать, на этом акцент не делался, упомянуто было как бы вскользь, да и исполнение... Надо сказать — девочка талант, так всех заворожить и ментального воздействия не было. Кстати, у неё есть способности?

— Есть и немаленькие, — ответил Пал Гаврилыч и сообщил: — Но сейчас она их не применяла, я смотрел. А вообще-то, она их постоянно использует.

— А как она их применяет? Если её способности выявлены, значит она и раньше свои ментальные силы уже где-то использовала, вы говорите, и сейчас применяет, как и для чего? — быстро спросил местный воспитатель (не гитарист). Ответила Джоан Гравви:

— Сказки малышам рассказывает, очень добрые сказки. Не просто рассказывает, а ещё и показывает, как голофильм. Такое же качество. Вот так она использует свои немалые способности. Сначала это очень настораживало, а потом поняли, что малышам от этого вреда нет. Алиса своим подопечным вреда не причинит, здесь всё в порядке.

— Странная девочка... — начал говорить местный воспитатель, но Алиса его уже не слушала. Решив, что разговор воспитателей ей неинтересен, она повернулась на бок и заснула.

Утром, после побудки, была обязательная физзарядка, вот тут воспитанники "Соснового бора" (не все, только некоторые) удивили местных своими необычными акробатическими танцами. После зарядки — умывание, но место где это можно было сделать, оказалось очень узким (удобный спуск с обрывистого берега к довольно широкой и глубокой речке). Воспитанники выстроились в длинную очередь, мак Луви, пересчитав учеников, обнаружила отсутствие двоих. Стараясь не паниковать, она сообщила об этом местному воспитателю-инструктору:

— Нет двух девочек — Алисы Таволич и Татьяны Томита! Куда они делись? Даже не могу представить! К речке тут спуститься можно только в одном месте, неужели они в лес пошли!

Воспитатель-"лесник" (это был гитарист) внимательно осмотрел траву у палатки и поманил Мирру за собой. Пройдя метров триста вдоль берега речки, воспитатели вышли к месту, где берег перестал быть обрывистым, до воды было не больше полуметра. На берегу сидела Таня и смотрела на широко разлившуюся в этом месте речку, Мирра попыталась сказать, вернее, спросить — а где вторая девочка, но местный воспитатель приложил палец к губам, показав на реку. Там, почти на середине, из-под воды показалась рыжая голова Алисы. Девочка закричала:

— Тань, давай сюда! Вода только кажется холодной!

Татьяна поднялась и стала раздеваться, а Алиса, подплыв к берегу, резким движением выметнулась из воды и ухватилась за ветку, нависшую над гладью реки. Подтянувшись, девочка легко забралась на ветку повыше и, раскачавшись на ней, прыгнула в реку, сделав сальто в воздухе. Это было проделано так быстро, что обнажённое тело Алисы только мелькнуло над водой. Вслед за подругой в реку прыгнула Таня, прыгнула без затей, просто с берега, не делая сальто как Алиса. Если Таня плавала хорошо, то Алиса это делала очень хорошо. Девочки некоторое время поплескались и выбравшись на берег, стали обтираться заранее принесенными полотенцами, потом оделись и пошли к общему лагерю. Проходя мимо кустов, за которыми притаились воспитатели, Алиса повернула в ту сторону голову и громко произнесла:

— А подглядывать нехорошо! Могли бы и подойти, мы убегать не стали бы.

После этого замечания Алиса что-то тихо сказала Тане, и обе девочки захихикали, удаляясь в направлении лагеря. Воспитатели переглянулись, и покрасневший мужчина сказал:

— А ведь она нас заметила! Как это у неё получилось, не знаю, но она нас видела! Как только мы подошли, так и увидела!

— Так зачем же она?.. — начала мак Луви, мужчина вздохнул:

— Мне кажется, чтоб меня смутить. Вторая девочка не раздевалась, пока та рыжая, собираясь выбираться на берег, не сказала ей что-то, вот они обе и стали купаться нагишом. Думаю, что они это нарочно сделали, чтоб меня подразнить. А вы видели, как эта рыжая плавала? Выросшие в тесной железной коробке так плавать не умеют. Да, на современных станциях уже есть бассейны, но там так плавать не научишься, это можно сделать только на планете с нормальным водоёмом.

Мирра ничего не сказала, только кивнула: эта девочка преподносила всё новые и новые загадки. Получается, что она жила не только на какой-то из дальних орбитальных станций, но и на планете с нормальными условиями для жизни. Для того чтоб научиться так плавать, да и прыгать в воду, нужен соответствующий водоём, а не бассейн орбитальной станции.

Алиса, хоть они и шли впереди воспитателей, слышала разговор тех, слышала и улыбалась, представляя, какие догадки они строят о том, где и когда Алиса могла научиться всему тому, что умеет. Девочки успели на поляну, где был разбит лагерь, как раз к завтраку. Костры, на которых якобы был приготовлен завтрак, уже были потушены, а кашу (Алиса сказала Тане, что это не каша, а скорее — что-то напоминающее кулеш) на выданные детям тарелки накладывали из больших термосов.

— Когда мы с тобой уходили купаться, а остальные умываться, костёр ещё не был разложен. Его ещё надо было разжечь, а теперь скажи, сколько нужно времени, чтоб это сделать, сварить кашу и вскипятить воду для чая? — уплетая кашу, спросила Алиса у Тани. Та удивлённо подняла бровь, а рыжая девочка продолжила: — А потом это всё, зачем-то разложить по термосам?

— Наверное, для того, чтоб не остыло, — сделала предположения Таня, Алиса презрительно хмыкнула, а Джоан Гравви обеспокоенно спросила:

— Вам походный кулеш не нравится? Или уже остыло?

— Нравится, — ответила Алиса и, хитро глядя на воспитательницу, сделала замечание: — Только это не кулеш, это каша на него похожая, кулеш не так варится. Если хотите, я на следующей ночёвке сделаю. А что для него надо приготовить, могу сейчас сказать, чтоб успели к вечеру на место следующей ночёвки доставить.

— Интересно, — сказала Джоан и записала всё, что говорила Алиса, записала не на бумагу, а на портативное записывающее устройство. Алиса заметила, что флешкарту из этого устройства Гравви, передала одному из "лесников", оставшихся на месте ночёвки.

Воспитанники "Соснового бора" растянулись длинной цепочкой на тропинке, проходящей через этот дикий лес. Если бы тропинка была заасфальтирована или имела какое-либо другое покрытие, Алиса не удивилась бы. Тропинка была очень хорошо утоптана, и по ней, не далее как вчера, прошли люди, в количестве, не уступающем сегодняшнему. О чём девочка и поведала своей подруге, это услышал Влас, который, презрительно кривясь, стараясь привлечь внимание остальных учеников, громко спросил: — С чего это Алиса взяла, что здесь прошли люди? — К ним сразу подошёл Пал Гаврилыч, воспитатели, зная об отношениях Алисы и Власа, не хотели допустить конфликта. А рыжая девочка, не отвечая Власу, стала объяснять Тане и остальным заинтересовавшимся:

— Вот смотрите, на тропинке следов не видно, оно и понятно, по ней всё время топчутся, а вот тут с дороги сходили. Видите, две веточки сломанные, вернее, не сломанные, а чуть-чуть надломленные. Эту зацепили ногой, а эту плечом. А вот и следы, трава примята, вокруг ровная, а тут наклонена в одну сторону — вот туда и шли. Всего полдесятка шагов в том направлении.

Всё о чём говорила Алиса стало заметно только тогда, когда она об этом сказала, и не только сказала, но и показала. Девочка сама сошла с тропинки и двинулась в указанную ею сторону, идя вдоль едва видимой цепочки следов, но сама Алиса следов не оставляла! Она шла не приминая траву, будто её не касаясь. К этому привлёк внимание Пал Гаврилыча и Мирры мак Луви один из "лесников", подошедший вместе с ними, тихо сказав:

— Смотрите, шаг следопыта! Чтоб так ходить, долго учиться надо, она ставит ногу так, чтоб не приминать траву. Вернее, трава сразу распрямляется, когда эта девочка ногу убирает. Не совсем распрямляется, следы всё равно остаются. Так ходят только жители леса или долго живущие там.

— Но я её следов не вижу! — удивилась Мирра мак Луви, "лесник" улыбнулся и так же тихо, как и раньше, пояснил:

— Смотреть, чтоб увидеть, тоже надо уметь. Не удивлюсь, если эта девочка...

"Лесник" не договорил, Алиса наклонилась и показала надорванный стебель:

— Вот! Смотрите, эта девочка пошла сюда, чтоб сорвать этот цветок. Видите, место разрыва стебля ещё не засохло, значит, его сорвали недавно. Вряд ли это сделали ночью. А до нас сегодня здесь никто не проходил, следовательно, цветок сорвали вчера.

— Ну ты прямо следопыт "Верный глаз", — продолжая кривить губы, сказал Влас, остальным объяснения Алисы понравились, а Таня, восторженно глядя на подругу, показав на цветы, росшие на полянке, спросила:

— А мне можно такой цветок? Я тоже хочу!

Алиса, обратившая внимание на то, что все ученики дисциплинированно стоят на тропинке, не пытаясь с неё сойти, хмыкнула:

— В дремучем лесу по газонам не ходить, траву не топтать, цветы не рвать. Диких зверей не пугать и тем более не кусать!

Вопросительно глядя на "лесника", Алиса поинтересовалась — можно? На этого воспитателя умоляюще смотрели другие девочки, вздохнув, "лесник" разрешил:

— Можно! До привала нам совсем немного осталось, так почему бы не сделать его здесь?

Девушки, под снисходительными взглядами парней, разбрелись по полянке, собирая цветы. Алиса тоже собрала букет, а поскольку на полянку она вышла раньше всех, то её букет был самый большой. Потом девочки стали плести венки, свой букет Алиса отдала Тане, та, перед тем как принять подарок, спросила:

— А ты? Ты почему не хочешь сплести веночек? Или не умеешь? Я тебя научу!

— Умею, — ответила Алиса и, улыбаясь, пояснила: — Только боюсь, что не получится такой красивый, как у тебя. Давно я плела веночки, не думаю, что разучилась, но уже не так хорошо получится.

— Давно плела, — ехидно заметил Влас, подошедший к подругам. Глядя на Алису, с тем же ехидством спросил: — А как давно? Сколько тебе лет?.. Четырнадцать или меньше? На больше ты не выглядишь!

Спрашивая сколько лет Алисе, Влас хотел добавить — малявка, но вовремя остановился, вспомнив, какую трёпку девочка ему устроила. Оглянувшись на беседовавших воспитателей, Влас решил не задирать Алису, хоть воспитатели не дадут девочке снова его побить, но ведь она может едко ответить, в чём он уже не раз убеждался. Влас уже пожалел, что решил подколоть Алису.

— Сколько ни есть, все мои. Тебе не дам, недостоин! — улыбаясь, ответила Алиса, при этом показала язык. Но видно ей этого показалось мало, девочка свернула язык трубочкой, после чего ещё добавила: — Дылда!

— Обзываться нехорошо! Некрасиво и несолидно, — Влас попытался, хоть словесно, урезонить эту маленькую нахалку, а та, ещё раз показав язык, заявила:

— А мне можно! Я ещё маленькая! Солидно выглядеть мне необязательно!

Влас быстро отошёл от подруг, жалея, что связался — Алису всё равно не переспоришь, тем более какой может быть спор, когда в качестве главного аргумента показывают язык! А воспитатели, стоя в стороне, не вмешивались, хотя и говорили об Алисе.

— Трудно поверить, что эта девочка большую часть жизни жила на орбитальной станции. Так плавать, как она, да и навыкам следопыта, там невозможно научится, — говорил воспитатель-"лесник", который видел, как купались Алиса и Таня. Мирра мак Луви согласно кивнула, она ведь тоже смотрела, как плавала и ныряла рыжая девочка, а Джоан Гравви поинтересовалась, почему её местный коллега пришёл к такому выводу, тот продолжил пояснения: — Девочка чувствует себя в воде как рыба, такой результат в бассейне, тем более в бассейне орбитальной станции — недостижим! Но есть ещё её навыки следопыта, такому можно научиться в только лесу. Скажете — надо знать куда смотреть и быть внимательным? Этого мало, очень мало! Это надо чувствовать! А то, как она ходит? Обратили внимание? Там где она прошла, через полчаса следов не останется! Так ходить — надо талант иметь! Но одного таланта мало, нужно ещё этому учиться, ну и — долгая практика! Я не говорю, что такому на станции, как бы она не была хорошо оборудована системами жизнеобеспечения, имитирующими живую природу, не научишься!

— То, что Алиса долгое время жила на орбитальной станции, мы знаем только с её слов и то, невзначай обронённых, — задумчиво произнесла Гравви и добавила: — Девочка обещала сварить настоящий кулеш, на костре сварить! А этому на станции не научишься, готовка на костре и на электрической плите — совершенно разные вещи!

— Думаешь, Алиса говорит неправду? — задал вопрос Пал Гаврилыч, Джоан ответила:

— Не похоже, да и зачем это ей? Дети иногда обманывают, желая похвастаться, а Алиса просто вскользь упомянула и заметно, что эти воспоминания ей удовольствия не доставляют. Вряд ли это хвастовство.

— Но она это сделала же! Зачем это ей надо? — не успокаивался Пал Гаврилыч. — Если она о станции упомянула, хоть и в такой завуалированной форме, значит хотела, чтоб об этом узнали!

— Пал, не приписывай ребёнку хитрых замыслов! — возмутилась мак Луви. — Она ещё слишком мала для этого!

— Но когда она это всё успела? — не сдавался воспитатель, Джоан Гравви примиряющим тоном сказала:

— Не надо строить предположения, Александр Андрианович послал запрос в центральный педагогический совет о Алисе Таволич, думаю, к тому времени, когда вернёмся из похода, ответ уже придёт.

После привала поход продолжался, и на ночёвку остановились на поляне с оборудованными местами для палаток, но палатки ещё не были установлены, и дети этим занялись. Только Алиса не участвовала в этой суете, она подошла к большому котлу, гораздо большему, чем те, что были на месте первой ночёвки. Там уже стоял "лесник", оставшийся на прежнем месте (интересно как он сюда попал, не пешком же? Разве, что прилетел на глайдере), и ещё один незнакомый, сразу же спросивший у Алисы, как она собирается готовить кулеш и как долго это будет?

— Если у меня не получится, тогда можете достать свои термоса, — рыжая девочка кивнула в сторону ближайших кустов. Мужчина непроизвольно посмотрел в ту сторону, выдавая себя, Алиса улыбнувшись, поинтересовалась: — Вы же повар, а не воспитатель, хотя и оделись, как лесник.

"Лесник"-воспитатель смутился, а Алиса стала готовить кулеш, комментируя свои действия для повара:

— Это хорошо, что вы разожгли костёр и приготовили всё то, что я просила. Вот смотрите, берём котёл и ставим его на огонь.

— Без воды?! — изумился повар, Алиса согласно кивнула:

— Без воды, он должен хорошо прогреться. Затем мелко нарезанное сало кладём в котёл, теперь, когда сало обжарилось, добавляем тоже так порезанный лук. Смотрите-ка, он только что порезанный! Это вы сделали? — спросила Алиса у повара, тот подтвердил, а девочка продолжала процесс приготовления оригинальной пшённой каши, сопровождая его пояснениями. Поскольку всё уже было порезано (так как и просила Алиса), процесс приготовления кулеша не был долгим. Пока ставили палатки, всё уже было приготовлено. Как сказал повар (притворяющийся местным лесником) — блюдо удалось на славу! Он такого совсем не ожидал! Походный кулеш действительно удался. Это была не каша из термосов, а удивительное блюдо с дымком, приготовленное на костре. Все ели и хвалили, Алиса только улыбалась, не столько от похвал в свой адрес, сколько слушая вновь возникшее обсуждении воспитателями своей персоны: когда и где четырнадцатилетняя девочка научилась так готовить и не на электроплите, а на костре!

После ужина все снова сидели у костра, слушали игру на гитаре "лесника"-гитариста, слушали его песни и пели сами. Алиса больше не играла, а если пела, то вместе со всеми те песни, что обычно поются в таких походах. Три дня похода прошли без происшествий, можно сказать, однообразно — днём шли, а вечером пели под гитару у костра. Алиса больше не играла, хотя её просили — аргументировала отказ тем, что устала. Кулеш варили ещё раз, на этот раз варил повар-"лесник" (теперь под присмотром Алисы), который вместе со всеми не шёл, но вовремя оказался в нужном месте. Все были очень довольны, а Алисе было скучно, но вида она не показывала. На пятый день похода, по оживлению своих товарищей, Алиса поняла, что сегодня выйдут к старому бункеру с раскатившимися, а потом вросшими в землю камнями.

К этому месту вышли около полудня, там же собирались делать привал. Тропинка, перевалив через водораздел, вела в долину с пологим холмом в центре. На этом холме треугольником расположились три больших плоских камня (может, камни были и не плоские, но то, что выступало над землёй, напоминало стол), вокруг холма, словно скатились с него, лежали вросшие в землю круглые камни. Круглые они или нет определить было нельзя, но те небольшие полусферы, что торчали над землёй, были почти идеально круглыми. Эти круглые камни были двух размеров — большие и маленькие. Большие круглые камни, как и плоские, были одного размера: около двадцати метров в диаметре и возвышающиеся над землёй метра на два; малые — диаметром метров пять и, примерно метр высотой (видимая над землёй часть). Поросль между камнями была гораздо моложе чем остальной лес. Воспитанники "Соснового бора" с радостным гомоном устремились в долину со странными камнями. Около одного из крайних круглых валунов уже было приготовлено место для разбивки лагеря. Там же горел костёр, около которого священнодействовал повар, притворявшийся лесником. Его взгляд нашёл Алису (что было не трудно — из всех детей только она была рыжая), и повар помахал девочке рукой, а она, не разделявшая общего восторга, словно поражённая увиденным, застыла на тропинке, ведущей в эту долину необычных камней. Таня тоже остановилась рядом с подругой и удивлённо спросила:

— Алиса, ты чего? Мы же тебе про эти камни рассказывали!

— Интересно девки пляшут, — ответила Алиса непонятной фразой. Таня удивилась ещё больше:

— Какие девки? И почему пляшут? Здесь же их нет!

— Алиса, разве можно так грубо говорить, — сделала замечание мак Луви, тоже остановившаяся с девочками на тропинке. Алиса ничего не ответила, девочка выглядела серьёзней, чем обычно. Спустившись к будущему походному лагерю, она не стала принимать участие в общей суете или, как обычно, помогать в приготовлении кулеша, а внимательно наблюдала за группой ребят, у которых была специализация разные направления программирования. Те о чём-то с таинственным видом пошушукались, а потом направились к одному из больших квадратных камней, Алиса пошла за ними, Таня последовала за своей подругой. Воспитатели переглянулись, и Пал Гаврилыч поспешил за этими, что-то задумавшими учениками. Алиса подошла к Вайлет, наблюдавшей за действиями своих товарищей, та пояснила чем те занимаются:

— Прошлый раз от этого большого камня отвалился кусочек, а под ним оказалась железная пластина. Стас определил, что это не просто железка, а что-то вроде замка, ведь на ней были углубления для бесконтактных ключей и прозрачное окошко, правда, разобрать, что там, за бронестеклом, было невозможно, Стас сказал, что это похоже на дисплей запирающего устройства.

— С чего вы решили, что стекло бронированное? — спросила Алиса, Вайлет Снот ответила:

— А его не то что разбить, даже поцарапать не получалось!

Подтверждая слова Снот, Максимов приложил к выемке в камне (только вот в камне ли?) какой-то предмет, от которого к сумке Стаса тянулся жгут проводов. Быстро чем-то пощёлкав в сумке, мальчик, скорее, юноша победно улыбнулся, повернувшись к зрителям, но тут же полетел на них от сильного удара в спину, из зрителей тоже никто не устоял на ногах. От травм детей спасло только то, что обрушение одной стороны камня (как оказалось, валун был не цельным, с этой стороны была стена, прикрывающая металлическую плиту) произошло не на зрителей, а в сторону.

— Ложись! — закричала Алиса, только она и Таня устояли на ногах, так были дальше всех от обрушившейся стены и, повернувшись к Пал Гаврилычу, снова закричала: — Уводи всех из этой долины!

Алиса кричала воспитателю, прыгнув вперёд, подхватывая с земли два камня. Для чего она это сделала, сразу же стало ясно: из отверстий в стене высунулись две металлические трубки и плюнули огнём! Алиса с силой вбила камни в отверстия, заклинивая начавшие опускаться трубки. А они продолжали грохотать, выплёвывая новые порции огня и ещё чего-то, похожего на быстро летящих огненных пчёл, сбивавшего ветки над головой детей. Алиса подскочила к светящейся поверхности, что действительно оказалась замком и что-то там сделала, часть плиты между продолжавшими грохотать трубками стала подниматься, скорее, переворачиваться, открывая чёрную пустоту. Алиса нырнула туда, за ней последовала Таня, не отстававшая от подруги. Пал Гаврилыч отметил, хоть и начал кричать поднимающимся детям, чтоб бежали подальше от этих камней, что прыжки Алисы, да и Тани были очень похоже на элементы того странного танца, которым девочки занимались по утрам и в свободное время. А заклиненные Алисой трубки гремели, уже почти перебив деревья, которые оказались на пути огненных сгустков. Хоть Алиса и заклинила эти трубки, ограничив их вертикальное перемещение, но горизонтально они могли немного двигаться, что и делали, постепенно расшатывая камни их державшие. Пал Гаврилыч подгонял испуганных учеников, с ужасом ожидая, что камни вывалятся и трубки опустятся, тогда огненные пчёлы смогут достать детей! Добежав до лагеря, воспитатель поднял всех, заставил всё бросить и убегать из долины камней, или как её ещё называли — старого бункера. Возразил только повар-"лесник", уже почти доваривший кулеш, но разлетевшаяся часть ближайшего камня и поднявшаяся оттуда металлическая башня с трубкой, выпустившей огненную струю, заставила и его бежать. Но было поздно: огненные пчелы разорвали повара почти пополам, пробив котёл с кулешом насквозь. Огненные пчёлы из этой башни сумели достать и Пал Гаврилыча, бежавшего последним и не успевшим скрыться за гребнем водораздела, он упал и покатился вниз, хорошо хоть в ту сторону, куда убегали! А огненные пчёлы резали деревья, растущие на земляном гребне, за которым скрылись все участники этого злосчастного похода.

Оказавшись за преградой, которую огненные пчёлы не смогли преодолеть, один из "лесников" начал перевязывать ногу и руку Пал Гаврилыча, а второй по переговорному устройству стал кого-то вызывать. А Джоан Гравви, пересчитавшая подопечных, спросила:

— А где Томита и Таволич?

— Они там... Там где это... Остались! — всхлипнула Линна, прислушиваясь к грохоту, доносившемуся из долины. — Они там! И это их!..

Что их, было и так понятно. А грохот внезапно стих, словно, сделав своё дело, эти страшные огнедышащие трубки удовлетворённо замолчали. Загман, глянув на окровавленного Пал Гаврилыча, всхлипнула:

— Всё! Их... Там уже!..

Девушка заплакала, её многие поддержали, Максимов постарался утешить плачущих:

— Они успели там спрятаться, может, эти огненные комочки их и не достали!

— Куда спрятаться? — спросила мак Луви и тихонько сказала: — Там невозможно спрятаться, эти башни поднялись из всех больших куполов, а из квадратных вылезло по несколько!

— По четыре, некоторые больше тех, которые стреляли, там трубки толще, но они не стреляли. Это не пулемёты, а что-то другое, — с видом специалиста произнёс Влас. Глеб Кислицын спросил:

— А ты откуда знаешь, что это пулемёты и что они стреляют?

— Читал и на картинках видел — такая тонкая трубка, а из неё пули вылетают. Пули — это такие маленькие арбалетные болты, только не из пластика, а железные. И их сразу много вылетает. Да вы сами это видели.

Ученики повернулись к одному из "лесников", тот подтвердил, что да — это действительно пули и их выбрасывает пулемёт из тонкой металлической трубки, называемой стволом, а вот что за толстые стволы, которые видел Влас, он тоже не знает.

Что это за большие трубки стало ясно, когда прилетел глайдер, который вызвал один из "лесников". Снова раздался грохот, более громкий, чем от пулемётов, и к летающей машине потянулись огненные трассы, только толще тех, что были когда стреляли пулемёты. Огненные пчёлы, размером с кулак, рвали глайдер, и то, что от него осталось, рухнуло в долину. Джоан Гравви, глянув на так и не пришедшего в себя Пал Гаврилыча, с ужасом произнесла:

— Там всех, вот так... Убили!

"Лесник" снова что-то говорил по переговорному устройству, а потом, кривя губы, сообщил:

— Рекомендуют нам уйти назад по маршруту, как можно дальше. Надо сделать носилки, чтоб перенести...

Досказать "лесник" не успел, из его устройства раздался громкий голос человека, привыкшего командовать:

— Здесь полковник Йенсен, силы самообороны. Туристическая группа "Соснового бора" доложите обстановку! Докладывайте по существу, без лишних эмоций!

— Мы ушли за гребень, нам посоветовали уходить отсюда как можно дальше, но у нас раненый, серьёзно раненый. Чтоб его транспортировать, нужно сделать носилки. На это надо время. Отпустить учеников только с воспитательницами я боюсь. Что делать?! — произнёс "лесник" в переговорное устройство. Но несмотря на своё отчаяние, не смог удержаться от колкого замечания (высказанного не в свою миниатюрную рацию): — Полковник, силы самообороны, раскомандовался, агресс!

— Если вы вышли из зоны обстрела, оставайтесь на месте и... — послышалось из рации. Джоан Гравви, не дослушав, закричала:

— Там остались две девочки! Сделайте же что-нибудь!

— Ситуация под контролем, не надо волноваться... — спокойно начал отвечать голос полковника, но Джоан, не успокаиваясь, снова закричала, что в долине остались две ученицы. Полковник прежним размеренным голосом сообщил, что всё под контролем, девочки в безопасности.

— Чёртов агресс! В какой безопасности могут быть Таня и Алиса, когда только что уничтожили глайдер, что прилетел к нам на помощь! — не могла успокоиться Гравви. Её поддержала мак Луви.

— Есть там адекватные люди? — спросил полковник Йенсен усталым голосом (видно, ему надоело объяснять) и добавил: — Повторяю, ситуация под контролем, через пять минут у вас будет группа быстрого реагирования.

Опровергая слова полковника, пулемёты снова загрохотали как маленькие, так и большие, сшибая не только ветки, но и деревья, которые были видны из-за земляного бугра, отделявшего воспитанников "Соснового бора" от страшной долины. Эти пулемёты своими пулями не только срезали деревья, но и срыли верхний слой грунта с земляного гребня.

Глава третья. Бункера разного назначения

Таня непроизвольно прыгнула и побежала за Алисой, когда та стремительным броском заклинила подобранными камнями извергающие огонь трубки, не давая тем опуститься и направить свой огонь на ребят. Таня прижалась к каменной стене, стараясь не смотреть вверх на эти тонкие и страшные палочки, показавшиеся поначалу такими безобидными. Но испуг не помешал девушке внимательно наблюдать за действиями подруги, и когда та нырнула в темноту коридора, показавшегося за поднявшейся металлической плитой, Таня последовала за ней. Девушка ойкнула, осознав, что сделала, когда плита с лязгом опустилась, отсекая её от внешнего мира — зелёного леса, голубого неба и яркого солнца! Оглянувшаяся Алиса, бросив: — "Не отставай", побежала по серому коридору, вырубленному в толще камня. Хоть как Тане ни было страшно, она отметила, что стены коридора ровные, хотя и очень шероховатые — этот коридор, скорее, был построен, а не вырублен. В коридоре не было темно — расположенные на потолке через равные промежутки тусклые светильники слабо, но разгоняли мрак. Ещё был звук — тягучий и какой-то завывающий, словно это строение кому-то жаловалось на двух девочек, вторгшихся в него и теперь бегущих по коридорам. Коридорам, потому что тот коридор, по которому Алиса и Таня начали свой бег, раздваивался, а в некоторых местах таких ответвлений было три! Но Алиса бежала, как будто знала куда, бежала не только по коридору, но и по лестницам, уводящим куда-то вниз. Около одной из таких лестниц Татьяна завизжала, там, прислонившись спиной к стене, сидел человек! Вернее, скелет, обтянутый кожей, скалящийся на девочку зубастым, безгубым ртом и глядящий пустыми глазницами! Алисе пришлось вернуться и дёрнуть за руку подругу, выводя ту из ступора. После бега по этим страшным коридорам и лестницам (повстречались ещё три сидящих и два лежащих скелета в пятнистой одежде), показавшимся Тане вечностью, девочки подбежали к овальной металлической двери с круглым рулём. Дверь была приоткрыта, и Алиса с натугой её открыла так, чтоб можно было пройти. За дверью был большой зал с креслами, в которых сидели скелеты в такой же страной пятнистой одежде, как и встреченные в коридорах. Не просто скелеты, лица у них были обтянуты коричневой кожей, от этого эти мертвецы выглядели ещё страшнее! Алиса, всё так же стремительно двигаясь, подскочила к одному из кресел и рывком выкинув оттуда страшного мёртвого человека, села на его место и застучала по клавиатуре, вделанной в длинный стол. Таня заняла самое безопасное, с её точки зрения, место — за спиной подруги.

Экран перед Алисой засветился синим, и там побежали какие-то символы, это явно было какое-то сообщение. Что там было написано, Таня не поняла, но, похоже, поняла Алиса, девочка протянула руку и вытащила из-за экрана какую-то бумажку, хмыкнула, потом её пальцы быстро забегали по клавишам, вводя цифры и непонятные буквы, видно написанные на этой бумажке. Ещё пара касаний клавиш и надоедливый звук пропал, а полумрак сменился ярким светом, от которого стало ещё страшнее. Казалось, что давно неживые и коричневые, от этого освещения, люди, занимавшие соседние кресла, встанут со своих мест и потребуют ответа от нарушивших покой их мёртвого царства. А Алиса продолжала стучать по клавишам, и на экране появилось изображение долины круглых камней. Таня увидела, как прилетевший глайдер "лесников" был разорван на куски скрестившимися на нём огненными пунктирными линиями. Алиса прокомментировала увиденное такими словами, что у Тани покраснели не только уши, а всё, что могло покраснеть, хотя девочка и половины этих слов не знала, хватило тех, что были ей известны! Эти слова произносить было нельзя! Совсем нельзя! Об этом говорили воспитатели и преподаватели "Соснового бора", если вдруг слышали от ученика такое слово, то могли и очень строго наказать — не пустить на занятия! Алиса снова яростно застучала по клавишам, и из динамика над экраном послышался голос:

— Силы самообороны, оперативный дежурный.

— Полковник Таволич, в районе, именуемом старый бункер или долина круглых камней, нештатная ситуация, активировались защитные системы бункера планетарной обороны. В долине находится группа учеников детского дома "Сосновый бор"!

— Что?! — удивлённо произнёс динамик, Алиса повысила голос:

— Доложи начальству, придурок! Огнём пулемётов и пушек сбит глайдер местной группы контроля! Есть человеческие жертвы!

В динамике что-то забулькало, даже захрюкало, потом строгий голос произнёс:

— Региональный координатор сил самообороны полковник Йенсен, ваша фамилия, звание и позывной, доложите обстановку.

— Полковник Таволич, Лиса, — ответила Алиса, после чего сообщила этому строгому человеку многозначное число, потом коротко обрисовала сложившуюся ситуацию. Региональный координатор, к его чести, не стал задавать лишних вопросов, а после короткой паузы вышел на частоту переговорного устройства старшего группы сотрудников заповедника, где проходили походы, скорее, экскурсии учеников детских домов. Начальство заповедника, до этого пытавшееся давать советы-рекомендации своему сотруднику, замолчало, а может, уступило инициативу Йенсену, но, скорее всего, та линия связи была просто отключена. Попытавшись успокоить воспитателей детской группы, полковник снова обратился к Алисе (этот разговор был на другой частоте, и воспитатели его не слышали, хотя их переговоры с Йенсеном были доступны Алисе):

— Лиса, можете отключить средства огневой обороны? Высылаю группу быстрого реагирования.

— Это мерианский бункер, система мне знакома частично, — ответила Алиса и пообещала: — Постараюсь разобраться, если не получится, уничтожу пулемёты на том направлении, откуда будет идти ваша группа. Но на всякий случай возьмите мишени-обманки и пустите их первыми.

Алиса снова застучала по клавишам, и на экране стало видно, что пулемёты и скорострельные пушки словно взбесились, поливая огнём пространство перед собой. Алиса поморщилась, и после очередной пробежки её пальцев по клавиатуре стрельба прекратилась.

— Вот так, — удовлетворённо сказала Алиса и посетовала: — Жаль, что стволы расположены так, что исключают попадание в другую огневую точку, а то я бы их все перестреляла, но будем исходить из того, что имеем. До некоторых я добраться не могу, их переключили в автономный режим, а пароли доступа мне неизвестны. Ладно, будем надеяться, что самооборонщики догадаются мишени-обманки пустить вперёд.

Таня, опасливо косясь на мертвых, сидящих в соседних креслах, хотела что-то спросить у Алисы, но её опередил голос из динамика:

— Лиса, к вам высланы три аэрокраулера с сапёрами и группой поддержки, старший — капитан Гвоздиков, позывной — Гвоздь. Ему приказано оказать вам помощь в бункере и в эвакуации детей.

— Какие машины вы сюда направили? Не все стволы отключить удалось, возможен обстрел, желательно, чтоб эти машины были бронированные.

— Ротные десантные аэрокраулеры, — ответил Алисе полковник Йенсен. Девочка удовлетворённо кивнула и указала направление, с какого лучше заходить в долину круглых камней, и добавила, что для эвакуации группы детей будет достаточно одного аэрокраулера, проворчав — хорошо, что прислали такие большие и вместительные машины, с них сталось бы направить сюда бронированные штурмовики. Такие маленькие летающие машинки, хоть и хорошо вооруженные и отлично забронированные, но не предназначенные для перевозки десанта, а значит, непригодные для эвакуации большого количества людей, в данном случае — детей, почему-то Алиса сочла нужным это пояснить Тане.

— Алиса, а почему ты сказала, что ты полковник? — спросила Таня, Алиса со смешком ответила, кивнув в сторону динамика:

— Если бы я сказала, что генерал, он бы не поверил.

Тут же последовал вопрос Тани — а кто такой генерал? Алиса ответила, что генерал гораздо важнее полковника и обычно толще. Таня немедленно сделала неожиданный вывод:

— Ты потому не назвалась генералом, что такая худенькая, да? А полковники они все худые?

Алиса засмеялась, а её подруга задала ещё один вопрос:

— Ты сказала, что ты Лиса, потому, что тебя Алиса зовут, да?

— Нет, потому что рыжая. Сразу такой позывной дали, мне понравилось, и я потом уже не стала менять, использовала постоянно, — ответила Алиса, Татьяна не унималась:

— А когда ты сказала, что ты полковник, почему тот полковник тебе сразу поверил?

— Ну почему сразу? — пожала плечами Алиса. — Пробил по базе данных, есть ли такая Лиса и кто она на самом деле. Я же кроме позывного сообщила ему свой идентификационный код, вот он и проверил.

Задать следующий вопрос Татьяна не успела, динамик над экраном снова ожил, и другой голос произнёс:

— Здесь Гвоздь, вижу долину, Лиса, сообщите направление захода на десантирование.

— Здесь Лиса, — произнесла Алиса и быстро назвала несколько цифр, предупредив о том, что не все пулемёты отключены.

— Здесь Гвоздь, пушки? — коротко спросил динамик, Алиса ответила, что отключила все, что нашла, но посоветовала, перед тем как заходить в долину, запустить мишень-обманку, и лучше не одну. Ещё немного постучав по клавишам, Алиса поднялась с кресла, сообщив Тане, что они могут выходить из бункера и что внешняя дверь открыта. Снова длинные коридоры и лестницы, теперь ведущие наверх. Снова страшные мертвецы, провожающие девушек взглядом своих пустых глазниц. Теперь, когда Алиса не бежала, а неспешно шла, Таня норовила к ней прижаться. Рыжая девочка обняла подругу и, показав на сидящего у стены мертвеца, стала Таню успокаивать:

— Не надо бояться, они нам ничего не сделают. Они уже давно мёртвые.

Девочки подошли к двери, через которую вошли в бункер, плита, закрывающая эту дверь, не была поднята, Таня снова всхлипнула:

— Нам отсюда никогда не выбраться! Мы здесь умрём и будем как те, мёртвые, что там сидят!

— Спокойно, всё под контролем, — начала успокаивать подругу Алиса, показав на большой руль на одной из сторон двери, девочка добавила: — Вот смотри, сейчас эту штуку покрутим, дверца и откроется. Я отключила автоматику, чтоб снова какие-нибудь умники не воспользовались электронным ключом, он хоть и самоделка местных малолетних Кулибиных, но запросто смог справиться с этой пусть не древней, но достаточно старой электроникой.

Алиса с пыхтением начала крутить большое железное колесо, Таня стала ей помогать, поинтересовавшись:

— А кто такой Кулибин? Это тот, кто ключи к электронным замкам делает?

— Почти, такой непризнанный гений, что смастерил массу полезных и не очень вещей, — ответила довольная Алиса, довольная тем, что смогла отвлечь подругу от грустных, даже панических мыслей. Наконец дверь открылась и подруги вышли из бункера. Татьяна вздрогнула и опять уцепилась за Алису — перед дверью стояли люди, одетые в пятнистую форму, с лицами, измазанными чёрной краской! Алиса же, хмыкнув, язвительно произнесла:

— Раньше надо было штурмовать, там уже никого не осталось.

— Капитан Гвоздиков! — приложив руку к шлему произнёс один из чернолицых, Алиса ответила, но поскольку у неё не было головного убора, просто представилась:

— Полковник Таволич, здравствуйте, Гвоздь.

Грохот выстрелов прекратился так же внезапно, как и начался, в наступившей тишине послышалось басовитое зудение, совсем не похожее на звук издаваемый двигателями глайдеров, вскоре источники странного звука появились, но как же они отличались от привычных летающих машин! Большой угловатый корпус необычной жёлто-зелёной расцветки, торчащие в стороны короткие крылья, под которыми висели странные контейнеры. Что это за контейнеры стало понятно, когда эти жёлто-зелёные машины зависли немного, не долетая до изрытого пулями гребня водораздела. Из долины снова ударил пулемёт, но тут же в том направлении блеснул яркий луч из одного контейнера, и грохот пулемёта оборвался. Похоже, что пулемётные пули, порвавшие обычный глайдер, не причинили этой жёлто-зелёной летающей махине никакого вреда.

— Боевой лазер! — восторженно произнёс Влас и, глядя на висящие над головой угловатые корпуса, с тем же восторгом добавил: — Бронированные глайдеры!

А из бронированных машин вылетели длинные овальные то ли ракеты, то ли воздушные шары и медленно направились в долину. Словно обрадованные появлению таких медленных и уязвимых целей, снова заговорили пулемёты, но в гораздо меньшем количестве, чем раньше, а стрелявшие большими пулями молчали (Алисе удалось-таки отключить все пушки). Когда после удара лазеров замолчали все пулемёты, бронированные глайдеры двинулись вперёд. В долину по выброшенным из этих летающих монстров верёвкам стали спускаться странно одетые люди, мало того, что их одежда была такого же цвета как и машина, на которой они прилетели, так куртки и штаны были словно надутыми. Когда последний человек достиг земли (просто скрылся с глаз, ведь из-за бугра водораздела не видно: на земле человек или продолжает висеть на верёвке), продолжавшая всхлипывать, Джоан Гравви на четвереньках полезла вверх по склону. Мак Луви осталась с детьми, а "лесник" с переговорным устройством последовал за Джоан. Гравви с беспокойством оглядывала долину, почти лишившуюся деревьев и кустов, около большого квадратного камня, оказавшегося входом в настоящий бункер, собралось несколько человек, одетых в странную одежду, плита, закрывавшая вход, поползла вверх, и оттуда вышли Алиса и Татьяна, живые и невредимые! А произошедшее дальше очень удивило воспитателей, один из прибывших, одетых в странную одежду, приложил руку к своему круглому шлему и что-то сказал, после чего пожал руку Алисе!

— Что это он? — спросила успокоившаяся Джоан, ведь девочки были живы и с ними ничего плохого не случилось!

— Прикладывать руку к головному убору — это такое приветствие, принятое у агрессов, работающих в самообороне, они называют его воинским, — блеснул эрудицией "лесник", Гравви задала следующий вопрос:

— А почему они так приветствуют девочек? Вернее, он, это же их начальник? Ведь так? Остальные его же слушаются? Значит, это подчинённые этого начальника.

"Лесник" ничего не ответил, видно, сам не знал ответов на вопросы, заданные Джоан. А девочки в сопровождении начальника агрессов и двух его подчинённых (они же его слушались, так кто это ещё мог быть?) направились в ту сторону, куда убежали ученики из "Соснового бора". Когда они приблизились к воспитателям, то те услышали, что говорила Алиса начальнику отряда самообороны:

— Капитан, думаю, наилучшим выходом будет взорвать бункер. Не знаю, какой умник додумался залить не зачищенный до конца бункер пенобетоном, а потом замаскировать его под камень. Бетон, а не бункер. И почему сюда проложили маршрут детских экскурсий, именуемых походами, согласна, это не ваше дело, пускай с этим их высший педагогический совет разбирается. А вот ваша задача, капитан, полностью уничтожить бункер, и проверьте не осталось ли ракет в шахтах, я так и не смогла определить, есть ли они там. Требовался пароль оператора, а у меня, сами понимаете, его нет. Аэрокраулер, предназначенный для эвакуации детей, посадите за водоразделом. Вроде все пулемёты и скорострельные пушки подавили, но... Лучше подстраховаться.

Что говорила Алиса, уже было слышно воспитателям, снова спрятавшимся за земляной гребень. Перед тем как скатиться вниз, Джоан обратила внимание на то, как шли девочки и их сопровождающие. На людях из сил самообороны была одежда с какими-то толстыми вставками, как сказал лесник — бронежилеты, наколенники и налокотники. Эти так странно одетые люди старались собой прикрыть девочек, словно боялись, что те страшные пулемёты снова оживут, а Алиса продолжала командовать:

— При работе в бункере будьте осторожны, не исключаю минирование. Вряд ли это успела сделать штатная смена, судя по тому, как она погибла, бункер был внезапно атакован диверсионным отрядом, применившим отравляющее вещество. Там если это и поняли, то уже было поздно. Но мерианцы имели такую скверную привычку — минировать все важные объекты. Вполне возможно, что там тоже поработали подобным образом до того, как бункер был атакован. Если это так, то используйте для подрыва и эти мины, но, повторяю, проверьте — остались ли ракеты в шахтах, самопроизвольный запуск нам ни к чему!

— Алиса, какие шахты? — удивлённо спросила уже пришедшая в себя Таня. Алиса пояснила:

— Эти круглые камни — крышки ракетных шахт. Там, где маленькие крышки, стояли ракеты для стрельбы по орбитальным целям, а там, где большие...

— Большие ракеты, — догадалась Таня, Алиса кивнула:

— Да большие, предназначенные для стрельбы по целям, притаившимися за соседними планетами: космическим кораблям разного назначения — транспортам или ударным звездолётам. Судя по тому, как с этим бункером поступили, в некоторых шахтах ракеты остались! Если судить по тому, что мы там увидели, был не правильный штурм этого оборонного объекта, а быстрая атака диверсионного отряда. Их задача была — вывести из строя эту точку планетарной обороны, а не полностью уничтожить её, у них на это не было времени.

— Алиса, а почему эти, из самообороны, вымазали себе лицо? — задала следующий вопрос Таня, рассмотревшая, что на лицах одетых, хоть и в пятнистую форму (но не такую, как у тех в бункере) людей что-то наподобие чёрно-коричневой краски. Алиса улыбнулась:

— Это для маскировки, я так понимаю, они шли сюда на боевую операцию. Тоже мне — силы самообороны, да и название у них — самообороны! Будто они собрались сами себя оборонять от всех их окружающих!

— Гм, — подал голос капитан Гвоздиков, Алиса махнула рукой:

— Это не вам упрёк, а тем умникам, что такое придумали, к вам у меня претензий нет, вы всё сделали на высшем уровне.

Алиса и Таня в сопровождении командира отряда подошли к большому аэрокраулеру, выкрашенному в зелёный с жёлтыми пятнами цвет. Таня обратила внимание, что у тех в бункере пятна на одежде были круглые, а у людей из сил самообороны, такие же как на аэрокраулере — угловатые, состоящие из квадратиков.

— Пиксельный камуфляж, — ответила Алиса на вопрос Тани, ничего этим ответом не пояснив. Алиса, а значит, и Таня оставались снаружи, пока все ученики и воспитатели не погрузились в эту большую летающую машину, и только тогда, попрощавшись с Гвоздиковым, Алиса, пропустив Таню вперёд, забралась в аэрокраулер. Поднявшись по лесенке, Алиса втащила её внутрь большой кабины (совсем не похожей на кабины тех глайдеров, на которых привезли детей), потом закрепила её на стене и закрыла массивную дверь, закрутив рукоятки по её бокам. Все это рыжая девочка делала так, словно эти действия были для неё привычны. Привычны, как мытьё рук перед обедом. "Лесник" многозначительно посмотрел на мак Луви и Гравви, а человек в пятнистой одежде (видно, Алиса сделала то, что должен был сделать он) предложил девочке:

— Если у вас нет возражений, я бы хотел пригласить вас в кабину пилота.

Возражения были у воспитателей, но они промолчали, не решившись спорить с пятнистым. Алиса и следующая за ней по пятам Таня прошли через длинную общую кабину, где на скамейках вдоль стен без окон расположились воспитанники "Соснового бора", и, миновав почти такую же дверь, как наружная, вошли в просторную кабину. За девочками, до того как человек в пятнистой одежде закрыл дверь, успела проскользнуть мак Луви. Пятнистый предложил ей и Тане кресла у стены, Алису же пропустил вперёд к одному из кресел у переднего окна. Усевшись в это кресло, Алиса опустила руки на клавиатуру перед ней, и её пальцы, Мирра в этом могла поклясться, привычно забегали по кнопкам. Машина отозвалась нарастающим гулом, а потом, качнувшись, пошла вверх, да так пошла, что заложило уши! Мак Луви затаила дыхание, она думала, что пилот этой машины хочет сделать храбрым девочкам приятное, пригласив их в кабину, а он почему-то уступил своё место Алисе! И девочка пилотировала этот тяжёлый аэрокраулер сил самообороны, уверенно пилотировала! Делала это так, словно подобное было для неё привычным, обыденным делом! Мало того, она не спрашивала у пилота — куда лететь? Вряд ли она это знала, но ведь, скорее всего, вела эту тяжёлую машину куда надо! Вела ориентируясь по маленьким экранам, показывающим какие-то цифры. Догадка мак Луви переросла в уверенность, когда Алиса, не поворачивая головы, сказала пилоту:

— Через минуту выйдем в оживлённый район, общей трассой пользоваться не будем, у нас скорость выше, чем у гражданских, запросите коридор.

— Я борт двенадцать-двадцать пять, дайте коридор к объекту четыре-восемнадцать... — начал говорить пилот, но его перебил диспетчер, видно не совсем понявший, с кем имеет дело, и невпопад спросивший:

— Куда?

— Туда в твою... — пилот произнёс почти то, что говорила Алиса в бункере, а она, перещёлкнув что-то на приборной доске, произнесла:

— Коридор до детского дома "Сосновый бор", я, военный борт, везу эвакуированных детей и раненого, которому требуется медицинская помощь. Буду там через четыре минуты восемнадцать секунд, всё!

— Но... — растерянно начала мак Луви и так же растерянно продолжила: — Но если лететь так быстро, мы же можем в кого-то врезаться, а у нас дети... Авария... Жертвы...

— Я лечу выше транспортного коридора, а чтоб нам никто не мешал, должен позаботиться диспетчер. А если какому-то лихачу вздумается сюда забраться и он окажется у меня на пути, я его расстреляю, чтоб не мешал и не создавал аварийную обстановку, — спокойно сказала Алиса. Мирра замолчала и больше не пыталась что-то сказать, только с ужасом смотрела на девочку, сидящую в кресле перед пультом управления этого необычного глайдера (этот пульт был гораздо сложнее, чем те, что до сих пор видела Мирра). Мак Луви была так напугана, что не обратила внимания на ехидную ухмылку пилота.

Как пошёл вниз и как этот большой и, судя по всему, тяжёлый глайдер сел, мак Луви даже не заметила. Только по тому, что Алиса откинулась на спинку кресла и сообщила, что прилетели, Мирра поняла, что эта тяжёлая летающая машина уже стоит на земле. Летели, как и обещала Алиса, всего четыре минуты, а ведь на тех глайдерах, что были присланы для перевозки детей в тот лес, летели очень долго, понятно, что летели не по прямой, как это сделала Алиса, а по транспортным коридорам, и, может, не кратчайшей дорогой. Но мак Луви была уверена, что если бы эти глайдеры летели маршрутом, которым вела эту большую пятнистую машину Алиса, то на это ушло не меньше нескольких часов! Получается, что этот глайдер сил самообороны летел с огромной скоростью! Но этого не чувствовалось, как разгона (всё же уши заложило), так и торможения! А пилотировала-то Алиса! Получается, что она умеет это делать очень хорошо! Вот и возникает вопрос: где и когда она этому успела научиться? А девочка, подтверждая подозрения воспитательницы, с видимым сожалением покинула кресло пилота.

Когда мак Луви, девочки и пилот вышли в общую кабину, то мало кто удивился. Решили, что этот глайдер ведёт автопилот. А когда Алиса стала открывать дверь, послышались испуганные возгласы — ведь открывать дверь глайдера во время полёта — очень опасно!

— Спокойно! Мы уже на земле! — поднял руку пилот.

— Да, мы уже прилетели, — подтвердила мак Луви, вызвав общее удивление, в этот момент Алиса открыла дверь и опустила на землю лесенку, сделав приглашающий жест, мол, выходите. В открытую дверь было видно зелёную лужайку и часть одного из корпусов детского дома. Выглянув наружу, Алиса сказала, обращаясь к пилоту и воспитательницам:

— Медиков не видно, ещё не прилетели, думаю, не стоит трогать раненого до их появления.

Раненого Пал Гаврилыча положили на носилки, перед тем как погрузить в аэрокраулер самообороны, в этой машине были такие носилки и место, чтоб их закрепить. Там, в долине круглых камней, раненого на носилках занесли в кабину (и сделали это довольно легко) двое из самообороны, предварительно перевязав и сделав какой-то укол. Теперь Пал Гаврилыч спал, он потерял много крови, так как та перевязка, что ему сразу сделали воспитательницы, была не такая эффективная, как сделал медик (а может, и не медик) из самообороны.

Со времени злополучного похода прошло уже три недели. Начались каникулы, и почти все дети разъехались кто куда: кто к родителям, кто в оздоровительные учреждения к морю, кто на различные экскурсии, длительные и не очень. Уехала и младшая группа, не полным составом, а немного меньше половины своей численности. Уехала на Эдем, мир-заповедник со сказочной красоты природой и очень дружелюбной фауной (чего это стоило тем, кто занимался созданием такого заповедника из этой планеты — это совсем другая история). На обратной дороге к межпланетному космопорту паром-челнок должен был пройти около пояса астероидов этой системы, тоже очень красивого места, а уж потом большой космический паром должен был уйти в прыжок к Зане, планете, где находился "Сосновый бор". Вся эта поездка-экскурсия была рассчитана на два месяца. С младшей группой на эту экскурсию поехали и воспитанники старшей группы, выбравшие специальность педагогика.

Воспитатели старшей группы, в том числе и выздоровевший (аппараты восстановительных биованн способны творить чудеса, вылечивая любые болезни и восстанавливая организм, после самых тяжёлых ран) Пал Гаврилыч, собрались в учительской. Разговор вёлся о том, о сём, но как всегда переходил на обсуждение тайн Алисы Таволич. На запрос, посланный в высший педагогический совет, ответ так и не пришёл, что было довольно странно. Это и обсуждали: что это была за тайна, которую так тщательно скрывали? Да ещё на таком высоком уровне?

— Я думаю, что это как-то связано с тайной рождения, — говорила Джоан Гравви, ей возразил Пал Гаврилыч:

— Вполне может быть, но это никак не объясняет того, что эта девочка умеет. Если то, что она показала в походе, ещё как-то можно объяснить — хорошие наставники или что-то похожее, то потом... Что она делала в бункере? Томита не рассказывала, вернее, категорически отказывается это делать, можно предположить, что Алиса как-то её запугала. Таволич и до этого на Томиту имела большое влияние, а сейчас Татьяна хвостиком за своей подругой ходит, как бы ожидая одобрения Алисы любому своему поступку.

— Пал, мне кажется, ты преувеличиваешь, — возразила коллеге мак Луви. — Лично у меня сложилось такое впечатление, что Алиса опекает Таню, как старший товарищ младшего, при этом ни в чем не ограничивая, мало того, постоянно приходит на помощь. Последний спор Тани и Власа... Ну и малыши... Вам не кажется, что в отношении их Таволич очень похожа на Арину...

— Да, они обе напоминают наседок, готовых грудью заслонить своих цыплят от любой опасности. Но если Арина просто заслонит, а у неё есть чем это сделать, то Алиса...

— Пал! — укоризненно сказала Мирра мак Луви, мужчина, нисколько не смутившись, продолжил:

— То Таволич пустит в ход когти и зубы, в смысле, руки и ноги. Вы знаете, что это за танец, что так увлечённо танцуют наши воспитанники? Это древнее боевое искусство! Если остальные дети освоили только некоторые элементы, так сказать — танцевальную составляющую, то Алиса этим искусством владеет в совершенстве!

— Пал, откуда у тебя такие сведения? — поинтересовалась мак Луви, мужчина-воспитатель ответил:

— Чен рассказал, он в восторге от того, что ему показала эта скромница. И вы знаете, они когда вдвоём, то совсем не танцуют! Они дерутся! По-настоящему дерутся! Я сам видел: Чен увернулся, а Таволич, промахнувшись, сломала перекладину шведской стенки! Ребром ладони! Вы такое можете представить?! А когда попадают друг в друга? Удивляюсь, как они ничего при этом не ломают!

— Не может быть, если бы они так друг друга били, как ты говоришь, то оба ходили в синяках! — удивилась мак Луви. Гравви ей посоветовала:

— Мирра, спроси у Чена, как это у них получается. Не думаю, что он будет что-то скрывать. Кстати, как ты объяснишь умение Таволич управлять глайдером, не обычным, а сил самообороны! Ведь та летающая машина намного больше и тяжелее, чем обычные, даже пассажирские! Ну и та фраза, что Таволич сказала, когда объяснила, как поступит с теми, кто встретится на её пути. Ведь у этого аэрокраулера было оружие! Она что, готова была его применить?!

— Не знаю, я уже ничего не знаю! — ответила мак Луви, растерянно глядя на Пал Гаврилыча, тот ответил на не высказанный вопрос:

— Когти и зубы, когти и зубы, она готова была пустить их в ход чтоб защитить своих подопечных. Неважно, что это не руки и ноги, а боевые лазеры или пулемёты. Что там стоит на этих аэрокраулерах самооборонцев? Она его пилотировала, то есть везла воспитанников и, пусть они её сверстники, она взяла их под свою защиту. И готова была смести все препятствия, мешающие ей или ставящие под угрозу безопасность тех, кого взялась защищать или как там она решила. Мирра, сколько времени тогда понадобилось, чтоб долететь до "Соснового бора"? На такой скорости невозможно уклониться от внезапно возникшей преграды, а лихач на глайдере в коридоре, по которому вела аэрокраулер Алиса, именно такое препятствие. К тому же аэрокраулер самооборонцев — тяжёлая машина, для манёвра, чтоб обогнуть любого, кто возник на дороге, ей нужно время и место, а этого как раз и нет! Убрать помеху с дороги проще.

— А ведь она так спешила не только потому, что везла детей, везла ещё и раненого, которого надо было как можно быстрее передать медикам, — добавила Джоан, немного смутив Гаврилыча.

Мак Луви кивнула, видно, объяснения Гаврилыча и Гравви её удовлетворили, и добавила от себя:

— Мне тогда казалось, что я вижу не девочку, а взрослого человека. Человека, привыкшего к ответственности, способного принять решение и взять на себя его выполнение. Что-то в ней такое было... Именно такое есть, не даром же Томита так к ней тянется, у неё есть ментальные способности, пусть слабые, но есть, вот она...

— Ты думаешь, что Таня тянется к Алисе именно поэтому? Потому что и у той...

— Нет, Джоан, Таня чувствует в Алисе старшего товарища, способного помочь, защитить, — ответила Мирра, Пал Гаврилыч кивнул, видно, он был такого же мнения. Гравви задумчиво произнесла:

— А вот Влас Алису боится, очень боится. Не могу понять почему...

— Кстати, о Власе, — произнёс входящий в учительскую Александр Андрианович в сопровождении Чен Ши, — этот парень каким-то образом спровоцировал вашу Алису забраться в мемоскоп, и не он один, свои руки к этому приложили Снот и Максимов...

— Ну, последний понятно — он открыл дверь в бункер. А забралась туда Алиса, можно сказать, все лавры себе забрала, может, думал, что эти воспоминания будут самыми яркими? — произнесла мак Луви. Завуч кивнул, то ли соглашаясь с мнением воспитателя, то ли подразумевая что-то другое. Что, стало ясно из дальнейших слов Александра Андриановича:

— Вы знаете, там стоит блокиратор и если информация... — завуч многозначительно замолчал, все закивали, это было и так известно, своими словами Андрианович подогрел общий интерес. Гравви не выдержала и сделала предположение:

— Что-то запретное, как та игра у Власа? У него ведь тоже блокиратор сработал. Такая игра со стрельбой по живым мишеням. Тогда Влас прошёл повторную проверку, но зубца Кухарченко-Риммана в ментограмме не обнаружили.

— У Алисы об этом в личном деле тоже сказано, недавно она снова проходила проверку, после этого вашего танца, — Андрианович с укором кивнул Чен Ши, на лице того не дрогнул ни один мускул, словно это была маска, вырезанная из жёлтого дерева. Завуч продолжил: — Зубца Кухарченко-Риммана не обнаружили, даже бугорка, но... Смотрите сами.

Александр Андрианович вставил принесенную флешку в разъём, и на экране появилась картинка. Возможно, это была какая-то игра, но... В дешёвом варианте играющий видит не только картинку игры, но и экран, на котором всё происходит. Возможно, это был более дорогой вариант — шлем виртуальной реальности, уж очень всё выглядело реалистично, но и в этом случае такой достоверности не будет. Да и мемоскоп распознает — реальные ли это воспоминания или наведенные. Индикаторы достоверности показывали, что происходящее на экране — это реальные события! Вид из глаз ещё можно сымитировать, но тактильные ощущения и реакцию организма на окружающую среду не воссоздаст никакой виртуальный шлем! А это всё фиксирует мемоскоп, определяя реальные ли это воспоминания или наведенные (виртуальна компьютерная игра или голофильм, поразившие воображение). Все присутствующие в учительской, затаив дыхание, смотрели на то, что показывал большой экран, да изредка поглядывали на индикаторы достоверности.

Таволич плыла на какой-то лодке по морю, если не бушующему, то близкому к этому. В руках девушки был какой-то тяжелый металлический предмет. Вокруг были люди с такими же предметами. Алиса и ещё один человек, в отличие от остальных, находившихся в лодке и одетых в одежду, очень похожую на ту, что была на самооборонцах, были одеты в обтягивающие комбинезоны.

— Гидрокостюмы, видите ласты на ногах? — Чен обратил внимание остальных на ноги Алисы и пояснил: — Древние гидрокостюмы, грубые, таких уже давно не делают.

— Лиса и Ворон, ваш выход, — прозвучал чей-то голос с экрана (экран одновременно служил и звукопередающей мембраной). Алиса и второй человек в гидрокостюме соскользнули в воду. Гидрокостюмы были оборудованы специальными аппаратами с запасом воздуха (Чен был прав, современные устройства для подводного плавания позволяют не таскать с собой запас воздуха). В этом же аппарате, которым был оборудован костюм Алисы, запас воздуха быстро кончился, хорошо, что она успела доплыть до берега, правда, плыла она долго. Сбросив громоздкий аппарат для подводного плавания и ласты, Алиса и её напарник выбрались на берег, в момент когда девочка избавлялась от лишних устройств, она глянула на своё тело, это было тело не девочки, а взрослой женщины, что снова заставило присутствующих (не всех) предположить, что это какая-то очень реалистическая игра! Игра это или не игра, но дальнейшее повергло воспитателей в шок своей не столько реалистичностью, сколько жестокостью! Выбравшаяся на берег Алиса тенью скользнула в одну сторону, а её напарник — в другую. Беззвучно двигаясь, девочка (или женщина?) направилась к силуэту, стоящему на площадке, возвышающейся над морем. Силуэт оказался человеком, одетым в чёрную одежду, это стало видно, когда Алиса подкралась поближе. У этого человека в руках был железный предмет, очень похожий на тот, что был в руках Алисы, и который она оставила в лодке.

— Что это? — спросила Гравви, имея в виду этот предмет, ответил Чен Ши:

— Оружие, такое оружие.

Алиса, на мгновение замерев, метнулась к человеку в чёрной одежде, стоящему к ней спиной. Женщина схватила одной рукой этого человека за подбородок, а второй... В этой руке был нож! Вот этим ножом Алиса полоснула ничего не подозревающего человека по горлу! Немного подержав дёргающееся в агонии тело, так, чтоб кровь, бившая маленьким фонтанчиком из перерезанного горла, на неё не попала, женщина аккуратно опустила убитого на пол и двинулась по тропинке, ведущей вдоль высокой стены. Когда Алиса проделала это страшное действие четвёртый раз, мак Луви и Гравви не смогли справиться с рвотным рефлексом. Пал Гаврилыч, с трудом сдерживаясь, чтоб не присоединиться к своим коллегам, пересилив себя, выдохнул, обращаясь к бледному Александру Андриановичу:

— Какая реалистичная, а главное — жестокая игра! Выключите!

— Это не игра, смотрите дальше! — произнёс Чен Ши, на лице которого по-прежнему не было никаких эмоций.

Алиса обошла пол-острова (это оказался скалистый остров среди моря), продолжая резать людей в чёрной одежде, стоящих на площадках у тропинки, вглядывавшихся в бурное море и не подозревавших, что смерть подкрадывается к ним сзади. Встретив своего напарника, тот, видно, занимался тем же, что и Алиса, женщина, молча показала (сжимая ладонь и выбрасывая пальцы) скольких она зарезала, её напарник ответил тем же, после чего они вернулись к месту, где выбрались на берег, и мужчина несколько раз мигнул фонариком, направляя его свет в море. Через несколько минут к берегу начали подходить лодки, как та, на которой раньше была Алиса, оттуда выскакивали люди, в пятнистой одежде с оружием в руках. Эти люди быстро рассыпались по острову. Алиса побежала в глубокое ущелье, поведя за собой самую многочисленную группу высадившихся из лодок. В конце ущелья, в отвесной стене, это ущелье перегораживавшей, открылись два окна и оттуда начали высовываться стволы пулемётов, такие же, как в долине круглых камней. Алиса перекатом подскочила к одному такому окну и всунула под опускающийся ствол, какой-то цилиндрический предмет, а сама, отскочив в сторону, прижалась спиной к стене. Ствол пулемёта, которому мешал опуститься всунутый под него предмет, задёргался и начал стрелять, но прогремевший взрыв уничтожил пулемёт, разворотив часть стены. Со вторым пулемётом точно так же разобрался кто-то из прибежавших сюда вместе с Алисой.

— Она знала... Там, в долине круглых камней, она, увидев эти штуки, закричала, чтоб я уводил детей. Она знала, что это такое и как помещать этому оружию стрелять, — почти шёпотом произнёс Пал Гаврилыч. А события разворачивались дальше.

Взорвав большую дверь, напоминавшую ту, что закрывала вход в бункер в долине круглых камней, команда Алисы (уже стало понятно, что именно она командует всеми людьми, что последовали за ней) ворвалась в коридор. Группа Алисы шла по подземельям бункера, стараясь не сбавлять темп своего движения, всех встречных расстреливали из своего оружия, а тех, кто прятался за угол коридора или старался укрыться в боковой комнате, взрывали маленькими металлическими шариками, размером с кулак, которые давали яркую вспышку и острые осколки. Как пояснил Чен Ши — это были гранаты, почему такие опасные предметы называются как вкусный фрукт, никто не понял. А группа Алисы ворвалась в большой зал, где у операционного стола стояли люди в белых халатах.

— Это врачи! Люди, которые лечат. Их нельзя!.. — начала Гравви, но Алиса её не услышала (да как могла она услышать?), она первая начала стрелять, её поддержали товарищи. Они прекратили огонь только тогда, когда последний человек в белом халате (уже не белом, а в кровавых разводах) лежал на полу), воспитатели в ужасе застыли — убивать врачей — это было неслыханно! Но почему Алиса это сделала, стало ясно позднее. На операционном столе лежал ребёнок, вернее, то, что от него осталось. А то, что с ним должно было произойти, воспитатели увидели, когда Алиса обвела взглядом помещение: вдоль стен стояли прозрачные цилиндрические ёмкости, заполненные бесцветной жидкостью, в которой плавали маленькие тела и их фрагменты. Вот тут никто из преподавателей не смог сдержать рвоты, только бесстрастное лицо Чена потемнело.

А команда Алисы двинулась дальше, люди в чёрной одежде и белых халатах больше не попадались. В соседнем помещении стояли клетки-загончики, в которых теснились дети! В основном маленькие, были и взрослые, но только женщины, в основном беременные.

— Вывести всех наверх и погрузить в лодки! — распорядилась Алиса, откидывая засов на одной из клеток. Дети испуганно от неё шарахнулись, но женщина, ласково заговорив, их успокоила. Ей в этом помогли беременные женщины, которые сразу поняли, что их освобождают.

Алиса стояла на уступе скалы и смотрела, как её товарищи, стоя в воде, аккуратно передают детей с берега в лодки. Заметив знак, подданный одним из тех, кто в этой погрузки участия не принимал, женщина спустилась вниз. На камне перед этим человеком стоял раскрытый старинный переносной компьютер, у которого экран и клавиатура были отдельно. Ну а сам этот ноутбук напоминал плоский чемоданчик. Человек, пригласив Алису взглянуть на экран, сообщил:

— Информация со спутника: от берега отошли быстроходные катера. Мы не успеем уйти, тем более что погрузку не закончили.

— Сколько их? — спросила Алиса, человек так же лаконично ответил:

— Шесть, первая волна. Остальные подоспеют позже, но нам и этих хватит.

— Их задача — выяснить, что с лабораторией, попытаться спасти то, что можно, а не гоняться за уходящими лодками, — ответила Алиса. Повернувшись к людям в пятнистой одежде, громко сказала: — Надо задержать файтов, отвлечь их внимание. Я остаюсь, кто со мной?

Вокруг Алисы быстро собралась группа людей, а женщина сказала человеку у ноутбука:

— Майор, оставьте нам базуки, половину, с собой тоже возьмите, вдруг кто-то всё же за вами погонится, думаю, одного выстрела будет достаточно, больше вам сделать не дадут.

Человек, которого Алиса назвала майором, приложил руку к своему шлему и произнёс:

— Удачи вам, капитан!

Алиса так же приложила руку, только не к шлему, а к капюшону своего обтягивающего костюма. Повторив жест майора, женщина ничего не сказала, только стянула с головы капюшон и, увидев устремлённые на ней детские глаза, улыбнулась и помахала рукой.

Потом был бой, неравный бой. До него, по приказу Алисы, заминировали всё, на что хватило взрывчатки (как объяснил Чен — это была взрывчатка, потому что она должна была взорвать то, куда её положили). Команда Алисы уничтожила первые шесть катеров, остальные уже не помышляли о преследовании беглецов, а стремились разобраться с диверсантами, захватившими бункер на острове. Катера сновали между берегом и островом, подвозя всё больше и больше людей в чёрной форме. А в команде Алисы людей оставалось всё меньше и меньше, заканчивались патроны (как снова объяснил Чен: патроны — это то, чем заряжается оружие). Алиса и её люди отступали все дальше и дальше вглубь бункера, а когда оказались в зале с мёртвыми врачами, подорвали все заряды, что ранее заложили. Понятно, что весь бункер взорвать не могли, взорвали: энергетическую установку, все лаборатории, склады и некоторые коридоры.

— Какая страшная игра! — выдохнула мак Луви, когда после яркой вспышки экран погас. Гравви её поддержала:

— Страшная и реалистическая! Как будто это всё было на самом деле!

— Индикаторы реальности показывали, что это была реальность, — произнёс Александр Андрианович. Гаврилыч возразил:

— Индикаторы реальности могут ошибиться, если погружение в игровой процесс было очень глубоким. Здесь, похоже, именно тот случай. Я, правда, не знаю, что может такое обеспечить, возможно, какая-то новая, даже не приставка, а установка имитирующая реальность. Скорее всего, Таволич участвовала в её испытаниях.

— Такие вещи надо запретить! — возмущенно заявила Гравви и пояснила, почему так считает: — Это почти реальность! Убийства, кровь! Нет, это надо обязательно запретить! Немедленно написать об этом в высший педагогический совет! Эти дельцы от игровой индустрии перешли всякие границы, такая игра калечит психику! Я не понимаю, как после этого Алиса осталась нормальной и не спятила!

— Некоторые отклонения от стандартного стереотипа у Таволич есть, это вы должны признать! — добавил Пал Гаврилыч.

— Это не игра! — подал голос Чен Ши. — Это реальные события! Остров Саллас-Фалл, там у одной из воюющих сторон была секретная лаборатория! Там разрабатывалось биологическое и генетическое оружие!

— Война? Последняя война? Последняя война на планете? Но это же было пятьсот лет назад! Эта война была на Земле! — удивился Александр Андрианович и добавил, обращаясь к Чену: — Вы об этом мне не говорили, когда мы обнаружили эту запись.

— Мы не просматривали её полностью, решив, что это лучше сделать с коллегами, — возразил Чен Ши. Чуть прикрыв глаза, он начал рассказывать: — На острове Саллас-Фалл, во время войны у файтов, о их государстве постарались полностью стереть всякую память, была секретная лаборатория. Там была моя прапрапрабабушка, ребёнком была. Но не несмышлёнышем. Она понимала, для чего её привезли на этот остров и что с нею будет, она готова была умереть. Но их спасли, всех, кто ещё был жив. Спасла женщина с огненно-рыжими волосами. Она осталась на острове, чтоб остальные смогли уйти. Когда лодки со спасёнными уходили от острова, женщина сняла капюшон своего костюма и её огненные волосы рассыпались по плечам. Откуда я это знаю? Рассказ об этом, ставший легендой, передаётся в моей семье из поколение в поколение.

— Алиса? — задумчиво произнёс Александр Андрианович. — Откуда она может всё это знать? Не просто знать, помнить! Да ещё так ярко! Если это правда, а не верить вам, Чен, у меня нет причин, а то, как спасся тот, кто сохранил эти воспоминания, непонятно. Ведь там все погибли! Да и не упоминалось ни разу ни имя, ни фамилия этой женщины. Женщины! Мы же это ясно видели! А Таволич девочка! Как это всё можно сложить?

— Меня волнует совсем другое, — произнесла Гравви, поджав губы, — всё, что мы видели, как ясно из этой записи, неважно игра это или реальные воспоминания, не вызывает у Алисы неприятия. А там смерть, кровь! Убийства! Не взгляд на них со стороны, а она сама это делает! А она выбрала специальность — педагогика, то есть работа с детьми! Как она может работать с детьми... Вы меня поняли! Кроме того, Таволич сейчас сопровождает младшую группу! О её нездоровых наклонностях надо немедленно поставить в известность высший педагогический совет, ведь по их рекомендации она направлена к нам. Сейчас я сомневаюсь, место ли этой девочке в нашем детском доме! Её должны были направить в специализированное учреждение, в специальную школу!

— Но у неё же нет в ментограмме зубца... — попыталась заступится за Алису мак Луви, Джоан Гравви не дала ей договорить:

— Скорее всего, проглядели или неправильно сделали! Наш долг — информировать высший педагогический совет о том, что мы узнали, а они пусть там разбираются!

Глава четвёртая. Прошлое, пятьсот лет назад. Диверсантка

Что-то булькало, хлюпало и чавкало, название этому звуку Алиса затруднялась подобрать. К тому же ужасно болела голова, и не только она, болело всё тело! Алиса пошевелила руками, резкой боли, возникающей при переломе или проникающем ранении, не было, а была какая-то тягучая, такая, которая возникает после больших физических нагрузок. Но эта боль была многократно сильнее! Как могла возникнуть такая боль? Она не была похожа на привычную боль при ранении или возникшую при сдавливании. Темнота вокруг была признаком того, что та пещера, где Алиса отстреливалась от файтов, давая возможность своим бойцам заминировать лабораторию, отрезана от внешнего мира, то есть — завалена. Очевидно, после взрыва зарядов лаборатория и коридор обрушились, а сейчас Алиса находилась в уцелевшей части бункера. Почему эта часть подземелья устояла? Потому что эта часть лаборатории была вырублена прямо в скале. Алиса попыталась встать на четвереньки, ожидая, что её спина упрётся в камень, но этого не произошло. Она села, достала фонарик и включила его. Как ни странно, он работал, хотя почему он не должен работать? Алиса поёжилась и постаралась отодвинуться от потока жидкости, лившегося на неё тоненькой струйкой. Мало того, что что-то текло сверху, так оно ещё и собралось на полу в большую и глубокую лужу, в которой женщина всё это время лежала! Алиса поморщилась, вспомнила те прозрачные ёмкости, в которых плавали результаты экспериментов местных "врачей". Но эти емкости были намного дальше — в глубине этого зала-пещеры, да и наклон пола был в ту сторону. Алиса понюхала мокрую руку и снова поморщилась — запах был не то что неприятный, какой-то очень уж медицинский! Эта жидкость не только облила женщину, но и попала на её раны, явно и в кровь попала! Алиса выругалась, звук собственного голоса её успокоил. Если голос есть, значит, ещё не всё пропало, по крайней мере, она соображает и может говорить! Осмотрев себя, женщина заметила одну странность — те раны, что были от пуль противника, а она точно помнила, что в неё несколько раз попали, не болели! Болело всё тело, но не раны! Алиса повернула голову следом за лучом фонарика и, увидев трещину в скале, направилась к ней. Подойдя (в полный рост идти не получалось, двигаться пришлось на четвереньках), женщина принюхалась — из трещины чуть заметно пахло морем! Совершенно ясно — этот лаз ведёт наружу! А вот можно ли им воспользоваться? Алиса с сожалением посмотрела на эту щель, слишком узкая, чтоб женщина её комплекции смогла тут пролезть! Но надежда умирает последней и попытка не пытка, Алиса усмехнулась, вспомнив эти банальные истины. Чтоб протиснуться в эту узкую трещину, необходимо избавиться от всего лишнего, хотя что может быть лишнего в обтягивающем комбинезоне для подводного плавания? Разве что сам комбинезон, но он не помешает попытаться застрять в этой каменной щели. Но это уже не комбинезон, а свободно свисающие с тела лохмотья! Лохмотья не лохмотья, но ткань прочная, если за что-то зацепится, то... Алиса произнесла это вслух, избавляясь от остатков комбинезона. С собой женщина решила взять только нож, даже фонарик оставила — куда там светить в этой узкой норе? А рука будет занята, ведь надо же держать фонарик! А куда ползти? Это и так ясно — навстречу тому слабому запаху моря. Алиса, втянув как можно больше и так впалый живот, решительно полезла в эту узкую щель в скале.

К удивлению Алисы, она довольно легко смогла ползти по этому лазу. Но всё же в нескольких местах кожу с живота и спины содрала. Метров через пятнадцать эта узкая трещина вывела Алису к солнцу и ветру. Женщина зажмурилась и вдохнула такой сладкий воздух полной грудью, но счастливо смеяться, как на её месте поступил бы кто-то другой, Алиса не стала. Она даже на ноги не поднялась, а осталась лежать. Женщина осторожно подползла к краю скалы и посмотрела вниз. Там, у самого берега, стояло с десяток катеров, а на берегу копошились люди как в чёрной форме, так и в гражданской одежде. Человек форме что-то говорил остальным, почтительно его слушавшим, видно, это был не только командир военных, но и начальник штатских. Алиса прислушалась, хоть до говорившего было далеко, женщина разбирала каждое слово, почему так, Алиса не стала задумываться, сейчас не это важно! Главное, что она слышит, о чём там говорят! А язык файтов она знала в совершенстве.

— Вот господа, — говорил военный, — лаборатория не просто была захвачена, но ещё и взорвана! Очень грамотно взорвана! Так что, господа, если диверсанты не вывезли всё оттуда, то гарантированно уничтожили! Посмотрите туда, — военный указал в сторону Алисы, и она быстро спрятала голову, но слышать, что говорят внизу, не перестала. А военный продолжал: — Видите, скала просела и вся в трещинах, а это значит, что в пещере-лаборатории всё раздавило камнем! Разбирать завал от входа бесполезно — слишком долго добираться до лаборатории. Если кто-то желает убедиться в том, что я прав, может подняться наверх и попытаться проникнуть в глубь скалы по трещинам, но это вряд ли получится, трещины там очень узкие. Завтра, с утра, можете попробовать поискать широкую. Но предупреждаю, господа, больше чем два дня, мой отряд здесь находиться не будет. Как показала практика, даже удалённость от театра военных действий — не гарантия от подобной диверсии! В данном случае погоня за секретностью, господа, сыграла с вами злую шутку! А учитывая, что с момента нападения на лабораторию прошло больше месяца, навряд ли кто-то там выжил, даже если во время нападения он смог отсидеться в каком-нибудь отдалённом помещении. Но это вряд ли, повторюсь — здесь работали профессионалы, а подобных промахов они не допускают. Там никто не уцелел!

— Но, бригаденфанер, исследования имели очень важное значение, они были на контроле у самого... — кого самого возразивший военному гражданский не сказал, но, видно, это была очень важная шишка. После мгновения почтительного молчания гражданский, указав на потрескавшуюся скалу, продолжал: — Последний отчёт, сделанный как раз перед этим печальным событием, свидетельствует, что работы были близки к завершению! Секретность должна была быть обеспечена статусом обычной экспериментальной лаборатории, где работают с человеческим материалом, ставят опыты...

— Обычная лаборатория, где работают с человеческим материалом — ставят опыты над детьми, — прошептала Алиса, военный как будто её услышал и попенял гражданскому:

— Ваш обычный статус и привлёк внимание противника. Вы же знаете их щепетильность. Там каким-то образом узнали, что подопытные в этой лаборатории дети. Цель операции по разгрому вашей сверхсекретной лаборатории они не скрывают — спасение детей! Кинокадры результатов ваших обеспечивающих секретность экспериментов демонстрируются не только во всех массмедиа стран противостоящей нам коалиции, но и в нейтральных! Эти чистоплюи организовали нападение для спасения детей, заодно и уничтожили результаты всех ваших сверхсекретных исследований!

— Но как они узнали, что... — начал гражданский (с военным говорил он один, остальные молчали), но сказать ему не дал бригаденфанер:

— Видно, слишком уж прикрывались и не учли, что наш противник способен на такую операцию только ради спасения малолетних сопляков. А вы слишком уж малолеток для своих опытов собрали, вот и пожинаете теперь плоды!

Военный развернулся, показывая, что не намерен дальше продолжать разговор. Он и остальные люди в форме направились к катерам. Второй гражданский спросил у первого:

— Так что теперь делать? Может, действительно обследуем скалу? Сегодня день и завтра у нас есть.

Первому, видно, было страшно лазить по скалам без охраны. Бригаденфанер выставил часовых только у катеров, не собираясь выделять солдат для охраны, как поняла Алиса, этих учёных-живодёров (не потому, что осуждал их, а, скорее, из вредности), о чём первый гражданский сказал второму. Гражданские некоторое время ещё поспорили, но, видно, лезть на скалы никому не хотелось, хотя сторонник проверки упирал на то, что уже прошло больше месяца после нападения, да и сразу на остров были направлены значительные силы для ликвидации диверсантов. Вряд ли кто из штурмовавших остров уцелел и сейчас помешает поисковой группе. Но Алиса уже не слушала, она думала, как выбраться с этого острова, ведь когда эти файты уплывут, она останется одна на острове без еды и воды. Ну ладно, воду-то ещё как-то можно найти, а вот без еды долго ли она протянет, тем более что помощи ждать неоткуда. И тут до Алисы дошло, о каком сроке, прошедшем после нападения, говорили эти файты: месяц! Даже больше! Получается, что она в пещере в той луже пролежала больше месяца! Без еды! Пусть там и была вода, но Алиса бы её точно не пила, да и теперь и не стала бы это делать, даже под страхом смерти! А сейчас... В животе Алисы забурчало, словно он вспомнил о том, что неплохо бы подкрепиться, но голода не было! Алиса крепче сжала нож, при этом посмотрела на свои руки. Вот тут женщине стало страшно — это были не её руки! Узкие и тонкие, без тех бугров мышц, что должны были быть! Алиса развернула руку и посмотрела на запястье — родинка была на месте, глянула на руку выше локтя татуировка была на месте! Но сами руки! Такие у неё были ещё в юности, до того как пошла на армейскую службу. Алиса, сделав глубокий вдох и выдох, стала себя рассматривать: то, что могла увидеть, благо одежды на ней не было. Исчезли кубики пресса, исчезли мышцы на ногах, грудь стала меньше и более упругой, раньше у Алисы грудь была такая, какой положено быть у сорокачетырёхлетней женщины. В тренажёрном зале груди как-то мало внимания уделяется, вернее, совсем не уделяется. Алиса задумчиво произнесла, проведя рукой по своим ягодицам:

— Интересно было бы на свою задницу посмотреть, какие там изменения? Судя по ощущению — нежнее стала. Ещё бы проверить — вернулась ли девственность? Если да, то поверю в чудо и там, ну кому положено, свечку поставлю. Но это потом. Первоочередная задача — как бы отсюда слинять? Самый лучший катер у этого "бригадного фраера", не думаю, что там много охраны, вокруг же катера с солдатами. А если туда забраться, да пулемётом по другим... Дырочек наделаю, чтоб быстро плыть не смогли. Часовые не спят, но не думаю, что они сразу в своё начальство стрелять будут, сначала решат, что их главный фраер спятил, развлекается так. Решено — как все уснут, нанесу визит. Заодно и посмотрю, что у него на завтрак, даже если он весь свой ужин не съел, доедать объедки за всякими — это не для порядочной девушки. А то, что я снова девушка — факт! Как это получилось, можно будет и потом разобраться, сейчас есть более важные задачи!

Алиса отползла от края скалы и постаралась уйти в такое место, где бы она гарантировано была в безопасности. Хотя сейчас все места на этом острове, которые не были в пределах видимости с катеров, могли считаться безопасными — солдаты вряд ли будут прочёсывать остров без приказа того "бригаденфраера", а он такие действия считал бесполезными: кого ловить на этом острове? Здесь месяц никого не было! Береговые наблюдательные посты сообщили бы, если сюда кто-то попытался приблизиться, после диверсии по разгрому секретной лаборатории теми диверсантами, что они проморгали, этим горе служакам хорошо хвосты накрутили, и не только хвосты, а и кое-какие головы полетели! В этом Алиса не сомневалась, армейские порядки везде одинаковы — принимать строгие, даже очень строгие меры, после того как. Гражданские тоже не будут ходить по острову, во-первых, без охраны страшно, во-вторых, по скалам лазить трудно. Забравшись в безопасное, по её мнению, место, Алиса первым делом проверила — что она умеет, ведь как она помнила, та молодая девушка мало что могла, не то что нынешняя Алиса. Девушка хмыкнула — это очень интересно: какая она нынешняя Алиса? Как оказалось, несмотря на вроде как вернувшуюся молодость, навыки спецназовца отряда "бойцовых котов" сохранились в полном объёме! Мало того, физические кондиции тоже! Алиса в этом убедилась, поочерёдно подтянувшись на правой, а потом и на левой руке по десятку раз. Раньше она такого не могла, а сейчас... Может, это потому, что она стала легче? Ведь та гора мышц, что была, немало весит, но тогда почему хиленькие с виду мускулы этой молодой девушки работают так же, как хорошо тренированные бицепсы (и остальные -цепсы) бойца спецназа? Вопрос интересный, но на данный момент не актуальный.

Алиса решила подобраться к катеру главного "фраера" со стороны моря. Если на берегу были часовые, хоть и сонно клевавшие носом, то в сторону моря никто не смотрел. А дремлющие часовые были в пределах прямой видимости друг друга, и кто-нибудь из них поднял бы тревогу, когда Алиса начала бы их резать. Проплыв с добрый километр, девушка тенью скользнула на палубу катера, на которой, как она и ожидала, никого не было. Быстро пробежавшись по катеру, девушка обнаружила — в каютах тоже никого не было! Причина безлюдности здесь стала понятна, когда на соседнем катере (размерами не уступавшему этому, а может, его превосходившему) открылась дверь в надстройке и оттуда вывалилась какая-то тень, сразу перегнувшаяся через борт. Натужные горловые звуки этого бедолаги, да и пьяные выкрики, доносившиеся из каюты, многое пояснили. Алиса быстро проверила двигатель, в ходовой рубке повернула все ключи так, чтоб запустить дизель и скользнула к пулемёту. Хлопки двигателя стартера слились с выстрелами пулемёта. Алиса стреляла так, чтоб наделать в катерах как можно больше дырок в районе ватерлинии. Перебегая от пулемёта в ходовую рубку, Алиса улыбнулась, услышав выкрики:

— Ганс, пьяная свинья! Если ты решил покататься, то зачем остальных дырявить?!

— По прибытию на базу — неделю, нет! Месяц гауптвахты! — заревел хоть и пьяный, но явно командный голос. Алиса узнала голос бригаденфанера, что тот ещё кричал, девушка не слушала, дав полный газ, она направила катер прочь от острова.

Лесенка из ходовой рубки вела в коридор, куда выходили двери кают. Алиса краем глаза заметила, как открылась последняя дверь, она была заперта, когда девушка проверяла каюты, да и находилась та дверь почти у самого борта, там не могла быть полноценная каюта, скорее всего, какая-то кладовка. Алиса тихонько выругалась, оказывается, там был гальюн! А этот штатский (Алиса узнала его — он один разговаривал с бригаденфанером, остальные-то молчали) всё это время там сидел! Девушка заклинив руль, скользнула к человеку, удивлённо распахнувшему глаза, и коротким тычком лишила его сознания. Алиса поискала в каютах во что бы одеться, тот штатский ничего не предпринял (хотя даже если бы и хотел что-то сделать, то всё равно не успел бы), увидев перед собой голую девушку. Выбирая одежду, Алиса остановилась на новой пижаме бригаденфанера (точно — фраер, даже в такую короткую поездку взять несколько комплектов пижамы!), разорвав упаковку, девушка надела эту пижаму и, затащив штатского в рубку, стала ждать, пока тот очнётся.

Мужчина застонал, а потом, проморгавшись, уставился на девушку у штурвала. Вроде на катере не должно быть особ женского пола, но вот она стоит! Причём сначала голышом разгуливала по катеру, а теперь управляет им, одетая в пижаму бригаденфанера! Мужчина усмехнулся, ему показалось, что он понял в чём дело. Какая девушка может ходить здесь голышом? Это может быть одна из тех, кто доставляет удовольствия за определенную плату, в пижаму своего, гм... заказчика такая девушка вполне может быть одета. Но эта ещё и катером управляет! А это может быть... Мужчина спросил:

— А где?..

— А то вы не знаете? — ответила вопросом на вопрос Алиса, она на языке файтов говорила без акцента. Все сомнения и догадки были буквально написаны на лице мужчины, и Алиса решила подтолкнуть этого гражданского к правильному выводу, правильному, с его точки зрения. Поэтому она добавила: — Все в таком состоянии, что никто не способен стоять на ногах, вот мне и пришлось взять выполнение приказания бригаденфанера на себя.

— Какого приказания? — растерялся мужчина, Алиса пояснила:

— Мы возвращаемся на базу.

Мужчина, наморщив лоб, попытался осмыслить ответ девушки, но, наткнувшись на её решительный взгляд, понял, что она выполнит приказ своего начальства и ничто ей не сможет помешать это сделать! Эта девушка хоть и доставляла удовольствие своему начальнику, но была не из тех. Скорее всего, она из отряда женского эскорта, специально тренированных и обученных "подруг", уж очень уверено она управляет катером. Мужчина начал жаловаться:

— Бригаденфанер обещал нам день на осмотр острова и почему-то поменял решение.

— Экселенцу виднее, — изобразив на лице предельную суровость, ответила Алиса и пояснила такое решение якобы своего начальства: — Бригаденфанер пришёл к выводу, что на острове нечего искать, лаборатория и весь её персонал уничтожены. Заниматься раскопками нет смысла, да и людей у нас для этого слишком мало!

— Вы знаете, что было на острове? — удивился гражданский, Алиса снисходительно улыбнулась:

— Знала, даже бывала внутри.

— Но секретность... Это же нарушение всех... — растерянно начал мужчина, девушка с прежней снисходительностью пояснила:

— Почему же нарушение? Все необходимые допуски у меня есть. А вы так волнуетесь, потому что имели какое-то отношение к этому проекту?

— Какое-то, — скривился в саркастической улыбке мужчина. Его предположения полностью подтвердились — эта девушка — "подруга", причём не из рядовых, если у неё есть допуск для посещения столь секретных объектов! Штатский специалист с гордостью, сказал: — Я один из руководителей проекта "Кровь дракона Фафнира"! Это сверхсекретные исследования, позволяющие, да что я вам рассказываю, вы должны знать! Вы же видели материал, на котором ставились опыты!

— В такие тонкости я не вникала, я как раз была одним из поставщиков материала. Меня немного удивляло, почему это дети и беременные женщины, — ответила Алиса, лицо её при этом потемнело, а глаза превратились в щёлочки, но мужчина этого не заметил, он продолжил увлечённо рассказывать:

— Проект "Кровь дракона Фафнира" — это прорыв в генетике! Вы, скорее всего, не знаете, что строение человеческого организма закладывается ещё в утробе матери. То есть формируются те гены, что отвечают за внешний вид, то есть: строение тела, умственные способности и многие другие качества, как-то: острый слух, способность видеть в темноте, не теряя при этом цветового восприятия. Все эти качества можно получить и в зрелом возрасте, если изменить гены человека, для этого надо как бы запустить те процессы, что происходят с организмом в утробе матери. Не только там, как известно, ребёнок в отличие от взрослого человека растёт, меняется. Если этот механизм запустить, то...

— Зачем вам надо, чтоб взрослый человек рос? Или вы хотели вывести породу гигантов? — поинтересовалась Алиса, сжав штурвал так, что побелели пальцы. Мужчина, не замечая состояние девушки, вдохновенно продолжал:

— Вы не так поняли. Рост организма означает не только его увеличение в размерах. Это, скорее, его обновление. Понимаете? Обновление взрослого организма, как бы возвращает его в молодость! Если найти способ запустить этот механизм, то такое вполне возможно! У детей этот механизм запущен, и они растут, меняются, обновляя свой организм. Мы выяснили, что есть два пути достижения этого результата — запуска обновления взрослого организма! Первый — это изучение того, что заставляет этот механизм работать изначально, то есть изучения процессов роста зародыша в утробе матери, второй путь — прямое выделение из детского организма фермента, влияющего на этот механизм — как бы внешнее включение, вот для этого нам и нужен был материал. Материал для работы по этим двум направлениям, много его, поскольку расход был большой! Сами понимаете, закапывать такое количество уже отработанного материала нерационально, да и вызовет подозрение не только у местного населения, но и у противника — как не прячься, со спутника можно засечь такую активность и заинтересоваться. Сжигать в крематории?.. Большой расход газа, да и постоянно работающий крематорий может вызвать такие же подозрения. Остров в этом смысле был удобен тем, что использованный материал было легко утилизировать. Здесь проходит течение, что уносило...

Алиса не дослушала, шагнув к говорящему мужчине, она коротко, без замаха ударила того в челюсть. Голова штатского с громким хрустом неестественно запрокинулась, и он кулем опустился на палубу. Алиса покачала головой, глядя на свой маленький кулачок:

— Вроде и не сильно ударила... Но он меня разозлил! Очень разозлил! Туда ему и дорога! Как он говорил — течение унесёт? Так пускай уносит!

Алиса легко подхватила мужчину, он не был большим, скорее, наоборот, вытащила из рубки и выкинула за борт. Став к рулю, девушка машинально глянула на светящийся столбик индикатора расхода топлива, хмыкнула и задумалась.

Линейный крейсер "Адмирал Лосев" выполнял обычное патрулирование. Выполнял не один, линейный крейсер слишком ценная боевая единица, чтоб отпускать его без охранения. Кроме "Адмирала Лосева" в боевом отряде было два тяжёлых и четыре лёгких крейсера и десяток эсминцев. Капитан крейсера, как ему и положено — суровый морской волк, доложил не менее суровому адмиралу о только что полученной шифрорадиограмме:

— С "Бойкого" сообщают — обнаружен легкий катер файтов.

— Так пускай утопят, — поморщился адмирал, которого отвлекли от очень важного дела — осматривания горизонта в мощный бинокль. Можно, конечно, это делать, глядя на экран радара, но в бинокль — интереснее. Капитан продолжил докладывать:

— Катер не бронированный, скорее, посыльной. Непонятно, зачем так далеко забрался в открытое море. Здесь нейтральная полоса, мы её контролируем только тогда, когда здесь присутствуем. О файтах можно сказать то же самое. Командир эсминца докладывает, что катер не предназначен для наблюдения.

— Так зачем он так далеко в море забрался? — удивился адмирал и, поморщившись, добавил: — Экипаж снять, катер утопить! Мне что, надо учить этих бестолочей таким простым вещам?

— На катере экипажа нет, там только одна девушка, в пижаме, — невозмутимо продолжил докладывать капитан. Адмирал удивился:

— Что она там делала, да ещё в пижаме? Ладно, девушку доставить на крейсер и передать в особый отдел, пусть они с пижамой разбираются, катер утопить!

Молодой лейтенант со знаками различия в петлицах, а не на погонах (у особистов в отличие от армейцев и моряков погон не было) смотрел на молодую женщину, стоявшую перед ним. На вид она была, может, чуть старше, чем он сам, лет двадцать пять, тот возраст, когда о женщине ещё можно сказать — девушка. Эта женщина-девушка, одетая в явно большую для неё пижаму, смотрела на особиста без страха, даже с некоторым превосходством. Это нервировало лейтенанта, он уже привык, что на него, недавнего выпускника высшей особой школы, смотрят с некоторым страхом, даже полковники! Лейтенант нахмурил брови и грозно, как ему казалось, спросил:

— Ну что? Будем запираться или признаваться?

— Может, вы предложите мне сесть? — спросила женщина, ехидно улыбнувшись, добавила: — Если не хотите, чтоб я сидела, тогда встаньте сами. Неужели вас не учили, что сидеть в присутствии дамы, когда она стоит, невежливо?

— Ты у меня сядешь, надолго сядешь! Там и сгниёшь! — прошипел разозлённый лейтенант, женщина пожала плечами:

— Интересная постановка вопроса, — женщина снова улыбнулась, ещё более ехидно, чем первый раз. Улыбнулась и спросила: — И куда же вы меня собрались тут посадить? Да ещё так, чтоб я там сгнила? Не думаю, что флотское начальство обрадуется, когда на их корабле что-то начнёт гнить.

— Да ты у меня, да я тебя!.. — задохнулся от возмущения лейтенант-особист, женщина, продолжая улыбаться, чем ещё больше злила пытавшегося её допрашивать, дополнила:

— Да мы с тобой. Нет, парень, с тобой я не согласна, нет у тебя фантазии, даже пугать как следует ты не умеешь.

Увидев ухмылки матросов-конвоиров (а как же без конвоя допрашиваемой, вернее, без охраны допрашивающего, мало ли что взбредёт в голову этой девице), особист решил не усугублять своё положение и приказал увести эту наглую девку. Словесную дуэль он ей проигрывал, а применять иные методы воздействия... Он не в своём ведомстве, а на корабле, флотское начальство и так недолюбливает особый отдел, а если дать повод, то они могут и наперекор требованиям безопасности поступить. К примеру, разрешить этой нахалке свободное передвижение по кораблю, а она может тут диверсию провести, вплоть до того, что корабль взорвёт! Лейтенанту-особисту не то что жалко было корабль, жалко было себя, ведь он тоже может утонуть вместе с кораблём! Как эта девушка (или всё-таки женщина), у которой была только пижама, надетая на неё (нож сразу отобрали), взорвёт корабль, особист не подумал.

На капитанском мостике корабля адмирал оторвался от бинокля и спросил у командира крейсера:

— Ну что там рассказала эта диверсантка в пижаме?

— Издевается над нашим молчи-молчи, похоже, она совершенно не боится его грозного вида, — усмехаясь, ответил капитан. Адмирал тоже улыбнулся, этого молодого лейтенанта-особиста на "Адмирале Лосеве" сразу невзлюбили. Только что назначенный особист рьяно взялся за поиски врагов, и где? На боевом корабле! Причём не просто начал этих врагов искать, а для начала попытался завербовать нескольких матросов, и даже одного офицера! Естественно, об этом стало известно всем, начальству в первую очередь. Теперь к этому ретивцу относились с плохо скрываемым презрением, не пугало даже то, что он напишет кляузу в свою контору. Капитан продолжил: — Решил посадить её в карцер и держать там до прибытия в порт. Пришлось объяснить — что это невозможно, карцер на капитальном ремонте, его поставили в сухой док, перед этим откачав всю воду, поэтому никого туда ни посадить, не положить нельзя! Выделили девушке каюту, так он потребовал выставить у той каюты вооружённую охрану.

Адмирал свою заинтересованность этой информацией выразил поднятием брови, капитан, этим поощрённый, продолжил рассказывать:

— Ну где я ему возьму для этого людей? Штатным расписанием охрана пассажиров не предусмотрена, после того как я это ему сказал, он сам у той каюты дежурит с пистолетом наизготовку. Только ночью пост снимает — спать уходит, хотя, ему посоветовали — спать на коврике перед дверью, а то вдруг эта шпиёнка сбежит, пока её не охраняют? Сбежит, за борт прыгнет и уплывёт? Оставив на память упустившему её стражу свою пижаму, как он будет тогда перед начальством оправдываться? Мол, пытался обезвредить диверсантку, но она выскользнула из пижамы, уйдя на недосягаемую глубину?

Адмирал и капитан посмеялись, представив такой неблагоприятный исход дела для особиста.

Из адмиралтейства пришёл приказ — крейсеру подойти к причальной стенке, а не становиться на рейде. Причина этого стала понятна, когда выполнили все необходимые манёвры, — на пристани ждали три чёрных автомобиля безопасников, один из которых был бронированный фургон. Группа захвата, иначе их никак не назовёшь (автоматы с укороченным стволом, бронежилеты, шлемы и маски на лицах), прошла к каюте, где содержалась девушка в пижаме, и её так в пижаме вывели, загрузили в фургон и под вой сирен увезли. Адмирал и капитан корабля удивлённо переглянулись — кем может быть эта молодая женщина, если приняты такие меры по её встрече? Особо опасным преступником или президентом союзной державы?

Алиса смотрела на добродушное лицо следователя, подводившего итоги двухнедельных допросов:

— Я хотел бы вам поверить, но факты... Как говорится, факты — упрямая вещь! Очень упрямая! И какие факты мы имеем? Вы утверждаете, что вы Алиса Таволич, капитан спецподразделения "бойцовых котов". Нами был послан запрос, и знаете, что нам ответили? Капитан Алиса Таволич геройски погибла в спецоперации, погибла два месяца назад. Вас же подобрали в море почти месяц назад. Даже если допустить, что вы чудесным образом спаслись, возникает вопрос — где вы были этот месяц? Катались по морю на том катере? Но запасы продуктов, да и горючего, полагающиеся по штату этим судёнышкам, не позволяют этого сделать. Вопрос второй — капитану Таволич исполнилось сорок четыре года, а вам?.. Если честно, сколько вам лет? Двадцать? Двадцать пять? На тридцать вы не выглядите, согласен, специальная подготовка и тренировки позволяют сохранять форму, но не вид молодой женщины, очень молодой. Ваша татуировка ещё ни о чём не говорит, её можно легко сделать, а вот шрамы... Как от давних ранений, так и те, что Таволич получила во время последней операции "бойцовых котов", даже не шрамы, а ранения! За месяц их невозможно вылечить так, чтоб не осталось следов, даже в госпитале, оборудованном всем необходимым, а уж на безлюдном острове или на катере в океане...

Следователь ещё что-то говорил, но Алиса его не слушала. Она поняла, что пришло время "злого" следователя, и сейчас ею займутся всерьёз. Так и вышло, вошли четыре конвоира, которые, схватив девушку за руки, привязали к стулу, добродушный толстячок вздохнул и вышел, его место занял худой, со злым, как и положено, лицом, затем вошли ещё два человека в белых халатах, у одного был типичный "докторский" чемоданчик. Злой следователь угрожающе проговорил:

— Не хотела по-хорошему, будет по-плохому. Сейчас тебе вколют сыворотку "правды" и ты ответишь на все вопросы, расскажешь всё, что знаешь! Но это уже не будет признанием, смягчающим твою вину! Скорее, наоборот! Приступайте!

Последнее слово этого следователя было адресовано врачам и охранникам, те, сорвав пижамную рубаху Алисы (ей так и не сменили одежду, видно, экономили, а может, пижама того "бригаденфраера" была похожа на тюремную робу?), обвешав девушку датчиками, сделали ей четыре укола. Алиса поняла, что церемониться с ней не собираются, и провалилась в черноту.

Придя в себя, Алиса не подала виду, что очнулась. К своему удивлению, она услышала следующий разговор. Говорил один из врачей:

— Удивительно, она никак не отреагировала на инъекцию! Просто заснула! Не обращая внимания не то что на вопросы, но и даже на внешние раздражители!

— Вы дали ей полную дозу? — спросил следователь, врач ответил:

— Вы же видели — несколько полных шприцов сразу, а потом ещё несколько, когда не последовало реакции на вопросы! Она должна была вспомнить и рассказать всё! Не просто рассказать, а кричать обо всём, о чём её спрашивали! А он заснула! И продолжает спать!

— Коллега, а не допускаете ли вы, что у неё стоит биоблокада? — спросил другой врач (раз назвал того, что говорил первым коллегой, значит — тоже врач, сделала вывод Алиса).

— Нет, коллега, если бы это было, то показания датчиков были бы другие. А так... Вы же сами видите — стандартная реакция.

— Но она же молчит! — в один голос произнесли врач и следователь. Следователь добавил:

— Почему она молчит? Чем вы это можете объяснить?

Последовала пауза в разговоре, видно, врачи пожимали плечами, показывая, что не знают ответа на этот вопрос. Алиса почувствовала, как с неё снимают датчики и отвязывают от стула. Потом врачи ушли, девушка определила это по удаляющимся шагам, значит, остался следователь и четыре его подручных. Что они собираются делать дальше, не трудно было догадаться, так как следователь сказал:

— Ну что ж, если современные научные методы дознания бессильны, то применим традиционные!

Хлёсткий удар по лицу заставил голову девушки сильно дёрнуться. Удар, нанесенный отрытой ладонью, был очень силён. Дальше изображать спящую Алиса не посчитала нужным. Руки и ноги у неё были развязаны, а то, что ей противостояло пять человек, девушку не смущало, это хоть и были здоровые мужики, но не бойцы — костоломы, привыкшие бить беззащитных жертв. А следователь, гаденько улыбаясь, сообщил девушке:

— Не хотела по-хорошему, будет по-плохому. Медицинская комиссия определила, что ты девственница, вот сейчас мы лишим тебя этой привилегии, все, по очереди. Девственницу бить как-то нехорошо, вроде не за что, а вот когда этого нет... Приготовьте её!

По команде следователя с Алисы стащили штаны (рубаху сняли раньше), потом положили на стол. Как сказал один из костоломов — так удобнее, нагибаться не надо. Двое держали Алису за руки, ещё двое широко развели ноги. Следователь продолжая улыбаться своей гаденькой улыбкой, расстегнул и спустил штаны. Замершая, будто в ужасе, Алиса подождала, пока он приблизится на нужное расстояние, резко согнув ноги, выдернула их из рук охранников. После чего еще шире развела их в стороны, затем, резко сведя, ударила так ничего не понявшего следователя, пятками по ушам. Не давая костоломам опомниться, Алиса сделала кувырок назад, вырывая свои руки из захватов. Делая кувырок назад, девушка мазнула ногами по носам тех охранников, что до этого держали её ноги. Несильно ударила, но этого хватило, чтоб свернуть обоим носы набок. Освободившимися руками ударила по носам оставшихся двух костоломов. Вроде и не сильно била, но обоим сломала носы. Человек, получивший такой удар, на какое-то время (иногда довольно значительное) теряет ориентацию. Этого Алисе хватило, чтоб окончательно всех вырубить. Окончательно вытряхнув следователя из штанов, Алиса сняла с него и рубашку. Китель мужчина снял заранее, Алиса надела и эту часть одежды и, быстро проверив карманы неудавшихся насильников, девушка забрала деньги и оружие. Спрятав волосы под фуражку, Алиса выскочила в коридор и побежала к окну. Завыла сирена, видно, в том кабинете, где собирались пытать Алису, стояли камеры наблюдения, и тот, кто следил или собирался следить за этим процессом, поднял тревогу. Группе солдат, бегущей навстречу, Алиса указала направление в боковой коридор и, сделав страшные глаза, закричала:

— Там! Туда! Быстро! Он вооружён!

Солдаты, увидев форму (в петлицах были кубики, что свидетельствовало о высоком ранге владельца этой формы), не обращая внимания на лицо, бросились выполнять приказ. Алиса, подбежав к окну, раскрыла его и выпрыгнула с третьего этажа. Это был внутренний двор, здесь тоже были люди. Были и различные машины, девушка перекатом подскочив к мотоциклисту, только что приехавшему и не успевшему заглушить мотор, вышибла его из седла. Заняв место этого так и ничего не понявшего бедолаги, Алиса устремилась к воротам, которые ещё не успели закрыть. То, что ворота открыты, девушка видела, подбегая к окну, поэтому решила уходить этим путём.

Трое мужчин в военной форме (погоны были только у одного, у других знаки различия были на петлицах), третий раз просматривали запись. Когда экран погас, один с большими кубиками на петлицах спросил у того, что с погонами:

— Что скажете?

— Подготовка на уровне, двигалась она быстро, да и прыжок её не задержал, — ответил военный и пояснил: — Не всякий спецназовец так может, а то, как она отделала вашего следователя и его, гм... Это не армейский спецназ — это "коты", единственное подразделение бойцов, которых готовят действовать самостоятельно при самых необычных условиях.

— То есть диверсанты-профессионалы, — сделал вывод особист, военный кивнул. Другой особист повторил за своим товарищем:

— Диверсант-профессионал, только вот чей? Наш или?..

— Похоже, что не наш, — ответил первый особист и добавил: — Только вот способ заброски, очень уж надуманный.

— Если принять во внимание подготовку этой... То вполне нормальный, хотя... У файтов этим занимаются не полные идиоты, рассчитывать, что эта девица сбежит из здания госбезопасности, очень уж... — второй особист говорил, словно думал вслух, — они там могли пойти на такую авантюру. Пойти, непонятно на что рассчитывая, ведь мы её поймаем, рано или поздно поймаем. План "Перехват" никогда не подводил. Это очень густая сеть! Обложим со всех сторон и никакая подготовка ей не поможет!

Первый особист вывел на экран изображение обнажённой девушки и стал его поворачивать, увеличив татуировку на руке, спросил у военного:

— Это у всех "бойцовых котов" есть? И не боятся, что их по этой картинке вычислят, если в плен попадут?

— Ещё не было ни одного такого случая, чтоб "кота" в плен взяли. Они не сдаются, это элита элит и у них своя гордость.

— Если допустить, что эта девица вражеский агент, то кого-то, а именно настоящую Таволич таки взяли в плен, а может — она сама сдалась, — произнёс особист, внимательно глядя на военного. Тот возразил:

— Татуировку можно скопировать с мёртвого тела, даже с фрагмента. Скажем — рука уцелела.

— Но надо знать, что такая татуировка обозначает. Если эти ваши "коты" в плен не сдаются и своей принадлежностью к элите элит не хвастаются, то мало кто об этой татуировке знает. И всё же, что скажете о этой девице, это может быть капитан Таволич или нет?

— Я не был с ней знаком лично, так, несколько раз видел, — ответил военный на вопрос особиста. Тот кивнул и задал следующий вопрос:

— Эта девица уж очень молодо выглядит, чем это можно объяснить?

Военный усмехнулся:

— Всё, что касается женщин — трудно объяснить. А уж определить по внешнему виду их возраст... Тут я вам не помощник, хотя... Есть способ определить она это или нет.

— Какой? — этот вопрос особисты задали одновременно, военный усмехнулся:

— Если вы её поймаете — это не она. А если нет, тогда это точно капитан Таволич.

Мотоцикл Алисы мчался по городу, не сбавляя скорость даже на светофорах. Девушке уступали дорогу, кто ж захочет иметь дело с курьером "особого отдела"? А кем ещё может быть бешено мчащийся по городу мотоциклист в форме госбезопасности? То, что чин у курьера немаленький, на такой скорости не разглядишь. Кто на петлицы смотреть будет, как и на то, что курьер босой. Алиса, завернув в тёмный переулок начинающегося припортового района, сбросила скорость — незачем тут грохотать мотоциклом, привлекая внимание. Тут ещё не порт, но пирсы уже есть, и глубина там порядочная — а вдруг в порту места не хватит, а груз срочный? Вот тут корабль и пришвартуют. Алиса выключила двигатель и тихо покатила к самому краю одного такого пирса. Быстро раздевшись, взяв только узелок с деньгами и пистолет, девушка примотала одежду к мотоциклу и столкнула "железного коня" в воду. Оглядевшись и убедившись, что никого поблизости нет, Алиса скользнула вслед за мотоциклом. Доплыв до набережной, на которую выходили двери многочисленных кабаков, девушка осторожно приблизилась к берегу и стала высматривать себе жертву. Нет, она не собиралась кого-то убивать, ей нужен был мертвецки пьяный, сходной с ней комплекции. Найдя подходящего моряка, лежащего набережной далеко от фонаря, девушка тихо выбралась на берег и оттащила пьяного в совсем тёмное место. Вытащив у моряка складной нож (моряк без ножа — не моряк), Алиса обрезала свои и так короткие волосы и быстро переоделась в снятую с моряка одежду. Исподнего решила не брать, во-первых, не очень чистое, во-вторых, кто ж грабит, снимая всю одежду? Такого даже бомжи и бичи не делают, а Алиса хотела, чтоб этот пьяница, проснувшись, подумал, что его ограбили. В этих местах — обычное дело, возможно, если бы Алиса им не занялась, то, точно бы ограбили, да ещё бы пристукнули, чтоб не дёргался, а так... Все заинтересованные видят, что с человеком уже поработали и взять с него больше нечего, пусть лежит и дальше отдыхает.

На набережной в припортовом районе были не только питейные заведения, но и лавки, торгующие всякой всячиной — мало ли что понадобится матросу в последний момент, перед отходом корабля в плавание. В одну из таких лавок зашёл молодой парень, судя по виду, да и по выговору — только что из деревни, видно, приехал в город на заработки. Молодой ещё, чтоб уже бичом быть, но это быстро пройдёт: или вольётся в местную жизнь, или под причалом окажется. Хотя не исключено, что домой уедет, хорошо если целый, не покалеченный. Эти свои мысли и озвучил владелец лавки вошедшему молодому парню, тот, робко покивав, пообещал, что уедет домой, вот только одежду новую купит, а то старая, ну совсем... Старик-владелец лавки осуждающе покачал головой, одежда у паренька была явно с чужого плеча, рваная и грязная, видать, уже раздели: добротную одежду забрали, а дали какие-то обноски (Алиса хорошо поработала над своей одеждой, чтоб так выглядеть). Парень выбрал недорогую, но добротную одежду, лавочник ему ещё и скидку сделал. Спросив, можно ли здесь переодеться, паренёк зашёл в каморку, отделенную от остальной лавки только ширмой, быстро там сменил свой нехитрый наряд и вышел из-за ширмы, такой, словно его там ударили, какой-то растерянный. Ушёл, правда, не забыв попрощаться и связав свою старую одежду в узелок.

Алиса была просто ошарашена, когда увидела себя в треснутом и грязном зеркале. Если на крейсере, разглядывая себя в зеркале в тесной ванной, видела девушку лет двадцати пяти, даже двадцати семи, то теперь на неё смотрела совсем молоденькая девушка с маленькой грудью! Алиса долго себя не рассматривала — надо было торопиться, особисты, скорее всего, ввели в действие план "перехват", но они будут искать девушку, почти женщину, а не молоденькую девушку или молодого парня, но ведь татуировка-то никуда не делась! По ней могут если не узнать, то заподозрить, а заподозрив, уже не выпустят. Всё тело Алисы молодело уже второй раз, исчезли шрамы а вот татуировка никуда не делась! А её девушка наколола, когда была старше, чем выглядела сейчас. Мало того, что Алиса стала моложе, так у неё ещё и рост уменьшился! Девушка вспомнила необычный дискомфорт и даже ломоту в теле, когда ехала на мотоцикле. Но тогда некогда было разбираться со своими ощущениями. Неужели это продолжает действовать это генетическое снадобье, в котором она почти месяц пролежала на Саллас-Фалле! Если это будет продолжаться и дальше, что произойдёт — она станет младенцем, что ли? Решив с этим разбираться потом, Алиса быстрым шагом направилась в порт, она успела туда войти ещё до того, как его оцепили особисты. Целеустремлённо двигаясь, Алиса увидела корабль под флагом Анарики, собирающийся отчаливать, швартовы были уже убраны, и с буксира подан конец. Став в тени корпуса, девушка подождала, пока корабль развернут и когда тень от кормы накроет причал. Девушка разбежалась и прыгнула, до корабля было не меньше пятнадцати метров, но Алиса была уверена, что допрыгнет. Девушка уцепилась за фальшборт и, легко через него перекинув своё удивительно лёгкое тело, спряталась за какой-то надстройкой. Бесшумно двигаясь, Алиса тенью пробежалась по палубе и нырнула в открытый люк трюма.

Глава пятая. Прошлое, из пятисот в двести

Трюм был полупустым, заполненным едва ли на треть. Какие-то ящики, мешки, уложенные на поддоны и там увязанные. Проверять что это за груз Алисе совсем не хотелось, она и так могла представить — что там. Корабль привёз какие-то грузы военной помощи в воюющую Равалию, ясно, что в порт он пришёл полностью загружен, а что везти обратно? Ничего такого, что представляло бы интерес для богатой Анарики, уже с десяток лет воюющая Равалия предложить не могла. Вот капитан этого судна и постарался взять хоть что-то, чтоб не идти через океан пустым. Алиса пристроилась между двух таких поддонов и задумалась, а что ещё делать, как не обдумать хорошенько всё, что произошло в последнее время? Тем более что есть возможность и время. Показаться экипажу Алиса решила, когда корабль будет далеко от берега, она не опасалась, что её высадят — не в море же. Не боялась и того, что ради неё корабль вернётся в порт. Как говорили жители Анарики: время — деньги! А потерять время — это значит потерять деньги, на такое никакой здравомыслящий анариканец не пойдёт!

Алиса сидела, прикрыв глаза, и думала о том, что могло произойти на острове Саллас-Фалл, ведь именно там что-то дало начало странным изменениям в её организме: сорокачетырёхлетняя женщина превратилась в двадцатипятилетнюю, ну там — плюс-минус два года. Мечта любого человека, а женщины тем более — вернуть себе молодость. Алиса улыбнулась, а потом поморщилась: как оказалось, в этом были и отрицательные стороны, став моложе, она перестала быть прежней Алисой. Вернее, для себя она-то не перестала, а вот для окружающих... Кто в этой молоденькой девчонке признает капитана "бойцовых котов" Алису Таволич? Кстати, о молоденькой девчонке, Алиса пощупала свою грудь и усмехнулась, то, что там находилось не шло ни в какое сравнение с тем, что было раньше! Алиса собиралась выдать себя за парня, даже купила у того торговца простое полотенце (довольно большое), чтоб перебинтовать грудь, но, похоже, этого не надо будет делать, достаточно просторной рубахи. Но грудь Алиса перебинтовала, пусть она и маленькая, но всё же не такая как у парней, разве что у очень толстых. Перебинтовав грудь, Алиса вернулась к своим размышлениям — сейчас она выглядела моложе, чем тогда, когда её допрашивали. Получается, что процесс омоложения организма продолжается! И как это долго будет происходить? Чем это ей грозит? Полным превращением в младенца, а потом и до состояния эмбриона? Алиса вздохнула — надо было того файта-врача расспросить подробнее, по крайней мере знала бы, что её ожидает. Но с другой стороны — поделать с этим Алиса ничего не может, так зачем этим заморачиваться?

Алиса отвлеклась от размышлений, над головой раздался какой-то шум, голоса, а потом заработал двигатель судна, если судить по звуку — дизель. Судно было очень старым, такие двигатели давно не применялись в судостроении, а шум — крики и топот над головой — это, скорее всего, отдавали буксировочный конец. Буксир ушёл, и эта лохань продолжила плавание самостоятельно. Современные корабли пересекали океан за трое суток, а сколько потребуется этому... Но может, это и к лучшему, будет время всё хорошенько обдумать и составить план своих дальнейших действий, а пока... Вернёмся к тому, что произошло, решила Алиса и стала вспоминать, девушка не помнила своих ощущений на острове, которые сопровождали изменения организма, хотя... Боль! Сильная боль во всём теле! Похоже, эту боль вызвало изменение строения мышц. Ведь они стали меньше, но не стали слабее. А вот кости, вернее скелет остался тем же, ведь размеры Алисы тогда не поменялись. Они поменялись сейчас, во время второго изменения тела, а когда это произошло? Девушка усмехнулась — прыжок из окна! После того как она выпрыгнула, одежда, которую она позаимствовала у особиста, вроде как стала больше! Штаны и рукава она сразу подвернула, ещё в кабинете, чтоб их длина в глаза не бросалась, тем, кто будет на неё смотреть, да и чтоб самой было удобно двигаться, а когда бежала к мотоциклу, чуть не упала — штанины как будто длиннее стали! Но ведь не раскатались же! Алиса это проверила, когда ехала по городу, скорость не помешала ей это сделать. А вот на боль в мышцах и ломоту в суставах девушка внимания не обратила, не до того было. Алиса прислушалась к своим ощущениям — вроде нигде не болело и ничего уже не ломило. Вытянув руку, девушка пошевелила пальцами — длинные и тонкие, пальцы девушки, которая уже не девочка, но ещё не женщина! Алиса чуть приподнялась и протянула руку, прихватила двумя пальчиками доску одного из ящиков и начала её сжимать. Доска затрещала, а потом тот кусочек, что девушка ухватила, отломился. Раньше Алиса так не могла! Девушка посмотрела на свою маленькую и такую с виду нежную руку и покачала головой.

— Сколько же мне сейчас лет? — тихо произнесла Алиса, вслушиваясь в звук своего голоса. Он был прежним, низковатым и хрипловатым, голосом сорокалетней женщины, привыкшей не обращать внимания на то, как он звучит, главное, чтоб громко было! Чтоб слышали, как она командует. Алиса хмыкнула и продолжила рассуждать вслух: — Сорок четыре, это я помню, это реальный возраст, а вот, как говорят, какой биологический? Изменения начались ещё там, в здании госбезопасности, почему именно тогда? Я ведь там долго была, а изменяться начала, когда по коридору бежала. Не могла ли такие изменения спровоцировать физическая нагрузка? Хотя что то за нагрузка была, так... Но если даже такая нагрузка заставляет меняться мой организм, то что же это получается? Мне двигаться и волноваться нельзя?! Что это за жизнь будет? Хотя... Стоп! Сыворотка правды! Сколько мне её тогда вкололи? Когда я очнулась... Нет, ещё ничего не болело, но ощущения уже неприятные были! Интересно... А вообще-то надо попробовать, что произойдёт, может, завтра младенцем проснусь?

Алиса встала и энергично замахала руками и ногами, выполняя физические упражнения. После двадцати минут такой интенсивной разминки, девушка с удивлением отметила, что даже не вспотела. Решив, что для проверки одной из догадок о причинах вызывающих изменения организма достаточно, Алиса забралась обратно, в пространство между поддонами, и, зевнув, уснула.

Алиса проспала почти сутки (может и нет, но ощущение было именно такое), девушка привычно глянула на запястье и криво улыбнулась, часов-то не было, как-то она не позаботилась о приобретении столь нужного предмета. Решив довериться своему чутью, девушка стала пробираться к люку, ведущему из трюма, понятно, что большие палубные створки были закрыты, а вот небольшой люк вряд ли на замке. Можно, конечно, выбраться прямо на палубу, но вот хватит ли сил раздвинуть большие створки, к тому же они могут быть застопорены. Алиса подошла к люку и покрутила колесо замка, к счастью, оно было не заклинено (замок не был закрыт). Алиса выбралась в узкую шахту, расположенную между большими трюмами и ведущую на палубу. Такие шахты использовались для контроля груза в трюме, не открывать же для этого большие палубные створки, когда корабль в море, это неудобно, а во время даже не шторма, а непогоды — опасно! Алиса быстро поднималась по скобам лестницы, не задумываясь, как её встретят на палубе, не выбросят же за борт, а если и попробуют, то окажутся там сами, сколько бы их ни было. Девушка откинула люк и, выбравшись на палубу, сразу услышала вопрос:

— Эй, парень, ты откуда?

— Оттуда, — коротко ответила Алиса, показав на люк межтрюмной шахты, из которой выбралась. Следующий вопрос был такой же как первый:

— А что ты там делал?

— Спал, — столь коротко на и первый вопрос, но при этом абсолютно честно ответила Алиса. Следующий вопрос поражал глубиной мысли, намного больше чем первые два:

— А зачем?

— Ну как зачем? — удивилась Алиса и пояснила: — Очень спать хотелось.

— Том, не задавай глупые вопросы. Не демонстрируй глубину своего ума, все и так знают, что там — как у нас сейчас под килем, — насмешливо произнёс второй матрос, он, как и первый, смотрел на Алису, а она смотрела на них, при этом весело улыбалась, именно весело, а не дружелюбно. Такая улыбка бывает у тех, кто чувствует своё превосходство над собеседником, неоспоримое превосходство. Второй матрос, в отличие от первого, это почувствовал и, перестав скалиться, произнёс:

— Пошли к капитану, парень, пусть он решает, что с тобой делать.

Капитан, насмешливо посмотрев на Алису, задал то же вопрос, что и матрос, но задал скорее, себе:

— И что мне с тобой делать?

— Есть два пути, довести до Анарики или выкинуть за борт, — ответила Алиса и, посмотрев на капитана точно так, как тот смотрел до этого на девушку, спокойно произнесла: — Во втором случае я буду возражать, очень возражать.

Улыбка сползла со сразу побледневшего лица капитана, у него был знакомый, зарабатывающий себе на жизнь, как он сам говорил — работой с клиентами. Только этих клиентов после работы этого человека всегда хоронили! У этого молодого рыжего паренька был такой же взгляд! Капитан сглотнул и произнёс:

— Хорошо, я довезу тебя до Анарики, но сам понимаешь...

— Это денег стоит, — согласно кивнул паренёк и словно оправдываясь, произнёс: — У меня только равалийские, но я могу в качестве оплаты предложить...

Капитан хотел ответить, мол, на что мне те деревянные, но увидев, что предлагает за свой проезд, этот паренёк, снова сглотнул. Алиса, когда обыскивала особистов, забрала деньги (часть из которых потратила, покупая одежду) и их оружие. Но если у подручных следователя были обычные "назаровы" местного производства, которые девушка выбросила ещё в порту, то у их старшего был многозарядный пистолет производства известной фирмы Анарики. Дорогой и очень хороший пистолет, со специальным креплением для глушителя. Таким оружием обычно пользовались определённые личности, и капитан, увидев этот большой чёрный пистолет, снова сглотнул и тихо сказал:

— Оставь свою пушку себе, парень. Думаю, будет достаточно твоих денег, в конце концов, мы не последний раз ходим в Равалию, там эти деревянные и пригодятся, а то тамошние власти меняют их на наши толары по безобразно грабительскому курсу.

Свидетелями этого разговора были многие матросы, но никто из них не заметил переглядывания капитана и рыжего юнца. Но все видели, как этот парень предлагал капитану в уплату за проезд свой пистолет. Жители Анарики любили (не все) и ценили (наверное, все) хорошее оружие, не исключением были матросы, обступившие Алису, один из них, с пиратской наружностью, спросил:

— Парень, а ты умеешь с этой машинкой обращаться? По-моему, она слишком хороша для тебя!

— Умею, — коротко ответила Алиса, раззадоривая матроса. Тот с издевательской ухмылочкой хотел ещё что-то спросить, оскал, который он считал такой улыбкой, развеселил Алису, и она улыбнулась в ответ, улыбка Алисы вызвала у этого "пирата" плохо скрываемое раздражение. Он, уже не скрывая своего пренебрежения к этому юнцу, заявил:

— Такое оружие должно быть у настоящего мужчины, а не у сопляка, который...

— А сам-то ты стрелять умеешь? Или только языком размахивать? А? Настоящий мужчина? Пистолет у тебя есть или нет? Ну раз ты настоящий, а не трепло? — с сарказмом поинтересовалась Алиса. Вопрос Алисы вызвал смешки остальных матросов, быстро стихшие, так как "настоящий мужчина с пистолетом" предложил:

— Предлагаю пари! Стреляем в подброшенную тарелку, если попаду я, а ты нет, то отдашь мне свою пушку.

— Идёт, а если я попаду, ты оплачиваешь капитану мою кормёжку за весь рейс, — улыбнулась Алиса и, облизнувшись, добавила: — Что-то кушать захотелось.

Заявление Алисы вызвало новые смешки, видно, этого настоящего задиру с пистолетом не очень любили. И то, что он проигрывал словесную дуэль, матросов забавляло. "Пират" наморщил лоб, соображая, и возразил:

— Если мы оба попадём, то будет ничья. Почему я должен платить? Предлагаю ужесточить пари, стреляем три раза, если и тогда будет ничья, то до первого промаха!

Алиса согласно кивнула и спросила, куда становиться и куда стрелять. Ей указали место на носу, тарелочку, вернее, пустую консервную банку взялся подбрасывать из-за надстройки (чтоб в него случайно не попали) один из матросов. Капитан, которому тоже было интересно, но виду он не показывал, строго предупредил, что если кто из спорящих попадёт в надстройку, ущерб у него вычтут (что за ущерб и как его будут вычитать, капитан не пояснил). Шесть раз взлетала банка и шесть раз падала пробитая пулей, когда первую банку сменили, Алиса, обнаружившая, что у неё кончаются патроны (кто проиграет в этом случае, в условиях пари не оговаривалось, но девушка была уверена, что укажут на неё), поэтому, когда сменили банку, она заявила:

— Мы так до темноты не выясним, кто стреляет лучше. Предлагаю усложнить условия, я стреляю первым. А ты повтори, если сможешь. Бросай!

Матрос по команде Алисы подбросил банку, и девушка, не целясь, как раньше, а от бедра выстрелила три раза. Тройное звяканье показал, что все три выстрела были удачны, а банка улетела за борт. Пират проводил её глазами, спрятал пистолет и развёл руками, признавая поражение. После чего произнёс, обращаясь к Алисе:

— Ну парень, ты даёшь! Я такое только у одного ковбоя видел, да и то у него не всегда получалось! А уговор дороже денег, идём! Я угощаю!

— Если банку повыше подбросить, я и пять раз могу, — пожала плечами Алиса. Когда-то она пробовала такое делать, один раз у неё даже получилось. Раньше такое испытание для себя девушка остереглась бы предлагать, но сейчас она была уверена, что всё получится, откуда такая уверенность, Алиса и сама не понимала, но эта уверенность была! Предложение Алисы, конечно, же было принято, и девушка сделала пять выстрелов, расходуя последние патроны, и под общий восторженный рёв пробитая пять раз банка улетела за борт.

На этом корабле не было кают-компаниии как таковой, возможно, строители посчитали это анахронизмом, оставшимся от парусного флота, а может, просто место экономили. Зато не было общего кубрика, были отдельные каюты, правда, на двоих, но они все были уже заняты. Алисе выделили крохотную каморку рядом с гальюном, хотя это была крохотная каюта, но с умывальником! А то, что не было соседа, было очень хорошо, как бы в таком случае Алиса скрывала, что она девушка? Алиса сидела в большой каюте, называемой столовой (эта каюта и была вместо кают-компани), это помещение носило такое имя, потому что в стене было большое окно на камбуз, откуда подавали еду. Здесь ещё стояло два больших стола, за которыми сидели во время еды. Сейчас тут было несколько матросов (свободных от вахты или тех, кому был интересен этот рыжий парень), был и стрелок с внешностью пирата. Из них никто не ел, ела только Алиса, у которой проснулся аппетит. Когда девушка доела третью порцию и откинулась на спинку лавки, один из матросов сочувственно произнёс:

— Ну и изголодался же ты, парень! И как тебя в Равалию занесло?

Алиса на языке Анарики говорила без акцента, и её сразу приняли за свою, а умение стрелять это только подтвердило. Алиса не опровергала сложившееся мнение у команды этого корабля (его названия девушка не знала, да и не интересовалась). Второй матрос, не дожидаясь ответа на вопрос своего товарища, тоже спросил:

— И где это ты так научился стрелять?

— Жизнь у меня такая, — ответила Алиса, сказав правду. Матрос, что спорил с Алисой, намекая на её пистолет, многозначительно произнёс:

— К такой машинке глушак полагается...

— Полагается, — согласно кивнула Алиса и, решив подыграть, также многозначительно добавила: — Машинка — сама по себе улика, а с глушаком — повод для обвинения. Глушак мелочь, а пистолетик жалко. Понимаю, что сгореть можно, но жалко.

— На работу ездил? — с тем же многозначительным видом спросил пират, Алиса не ответила, только чуть подняла бровь, словно показывая, что и так уже много сказано. "Пират" понимающе кивнул и протянув руку, представился:

— Джон, прозвище — Стрелок.

— Элис, прозвище Рыжий, — ответила Алиса.

— А почему не Элвис? — поинтересовался один из матросов, девушка, которую принимали за парня, пожав плечами и вызвав улыбки, ответила:

— Претензии не ко мне, а к родителям, они называли. Но думаю, потому не Элвис, что петь и на гитаре играть не умею, а то неудобно было бы — Элвис и без гитары.

— Ну что к парню пристали? — оттеснил остальных от Алисы Джон, которому самому хотелось поговорить с этим рыжим парнем. Может, этот матрос и имел когда-то прозвище Стрелок, сейчас товарищи называли его по имени, хотя за глаза прилепили кличку Задира (за склочность характера, за постоянную готовность пустить в ход кулаки, о чём Алису тихо предупредили), почувствовал в Алисе родственную душу. Как гласит пословица, и вполне справедливо: рыбак рыбака видит издалека, а хулиган хулигана отыщет и среди океана. Вокруг и был океан, а тут появился тот, с кем можно отвести душу, поговорить об оружии, ведь умеющий так стрелять обязательно должен в оружии разбираться! На этой почве девушка и корабельный забияка даже сдружились, если это можно назвать дружбой. Они подолгу беседовали друг с другом о разных видах пистолетов и винтовок (об автоматах и пулемётах тоже). Беседовали не только к удовольствию друг друга, но и всех остальных (особенно капитана), Задире стало неинтересно устраивать ссоры и драки. Надо отдать должное Джону, об оружии он знал очень много, как и Алиса. Но о своём прошлом, не распространялся (вообще не говорил), но некоторым признакам девушка определила, что этот уже не молодой мужчина, бывший наёмник, или как их ещё называют — "дикий гусь".

— Джон, одолжи мне старую робу, а? Вернее совсем отдай, но такую, какую не жалко. Если она грязная, не беда, я постираю. Штаны тоже, — попросила Алиса во время одной такой беседы, третьей по счёту. Матрос очень удивился — зачем парню старая роба? Вроде у него есть одежда, а работать, как остальным матросам, ему не надо. Джон хоть и удивился, но выполнил странную просьбу этого паренька. Алиса выстирала старую одежду, заштопала и даже повторно зашила в тех местах, где могло разорваться. Алиса решила устроить себе тренировку, но комплект одежды у неё, пусть хорошей, добротной, был только один. Можно, конечно, раздеться до исподнего, но тогда станет видно, что она не парень. А просторная моряцкая одежда (на два, а то и на три размера больше, чем у Алисы) вполне могла заменить тренировочное кимоно. Главное, эта одежда была просторная и разглядеть под ней особенности фигуры невозможно.

На пятый день плавания, одетая в широкую робу и такие же штаны, Алиса вышла на палубу и начала разминку, чем сразу привлекла к себе внимание. На корабле мало развлечений, особенно на грузовом. А тут такое зрелище: рыжий парень энергично машет руками и ногами (выбрасывая последние выше головы), кувыркается, делает сальто! Ну прямо цирк какой-то! О чём не преминули высказаться некоторые из матросов, отпуская по этому поводу шуточки. Алиса продолжала, не обращая внимания на шутников, серьёзным оставался только Джон, раньше никогда не упускавший случая позубоскалить.

— Что, Джон, опасаешься обидеть своего дружка? Боишься, что он с тобой не будет больше говорить о твоих любимых пистолетиках? — поинтересовался один из матросов у сохранявшего невозмутимый вид "задиры". Желая ещё больше уколоть того, добавил: — А то и сам пойди, попрыгай рядом. А мы посмотрим, может, и поддержим.

— Этот паренёк уделает вас всех, и меня в том числе, не запыхавшись при этом, — ответил Джон, продолжая сохранять серьёзность и пояснил, почему он не разделяет общего веселья: — Каждый такой взмах — это смертельный удар! Я такое видел только один раз, инструктор-рукопашник морской пехоты демонстрировал! Примерно так, но не столь быстро. Вы и половины движений не видите, да и я не все вижу! Если бы Элис схлестнулся с тем инструктором, то ставлю толар против сента, тот бы и тридцати секунд не выстоял! Так могут только "морские котики" или другие такие, о которых мы и не знаем. Это элита!

Остальные матросы замолчали, таким серьёзным Джона они не видели, замолчать их заставил даже не вид товарища, а его слова. А Джон спросил у Алисы уже во время обеда:

— Элис, ты так молодо выглядишь, а умеешь так много, причём такого, чему надо долго учиться. Стрелять, ладно, это ещё понятно, а вот рукопашный бой... Я так понимаю, ты сегодня не просто разминался, ведь так?

Алиса чуть усмехнулась, они с Джоном сидели за столом только вдвоём. Как такового времени для обеда не было, здесь, как и на многих судах заокеанских компаний, кормёжка не была бесплатной, каждый платил за себя сам. Камбуз больше напоминал буфет, горячее тоже там было, но вот оно-то и подавалось в определённое время, а если хочешь просто перекусить — то заходи в любое время (ночью эта столовая не работала). Алиса усмехнулась, выслушав Джона, она уже просчитала этого мужчину, который думал, что тоже просчитал этого паренька, но сегодня... Показанное Алисой поставило бывшего "дикого гуся" в тупик. Хотя почему бывшего? Наёмники бывшими не бывают! Алиса, перестав улыбаться, спросила сама:

— Ты почему ушёл? Нелады с законом или командира пристрелил? Возвращаться-то думаешь?

— Откуда ты?... Идём на палубу! — оглянувшись быстро сказал Джон. Забравшись в такое место, чтоб их не подслушали и незамеченными к ним не подошли, Алиса и Джон продолжили разговор. Насупившийся Джон поинтересовался, как Элис догадался и кто он сам такой? Выглядит молокососом, а сам умеет столько, словно давно спецназовец, да ещё и с боевым опытом. Про боевой опыт Джон ничего не знал, но упомянул, чтоб показать, что он тоже о многом догадывается. Алиса, немного помолчав, стала закатывать рукав рубашки и, показав татуировку, спросила:

— Знаешь, что это такое?

Мужчина побледнел и прошептал:

— Бойцовый кот! Спецназ Равалии! Не видел, только слышал, но о вас рассказывают такое... — а потом таким же шёпотом растерянно продолжил скороговоркой: — Но как? Ты такой молодой, а уже... А это... Разве кто осмелится... Наши "котики", если кто такую картинку наколет... Такую как у них... От такого самозванца... Только картинка и останется... На абажур, чтоб другим неповадно было! А ты... Вряд ли самозванец, уж очень много... А так молодо выглядишь, очень это...

Алиса улыбнулась и прервала бессвязное словоизлияние Джона:

— Давай по порядку, а то ты так много наговорил всего, что не знаю с чего и начать. Хотя начнём с того, что тебя удивляет больше всего. Можно молодо выглядеть, но быть гораздо старше, это редко кому удаётся, но удаётся. Могу добавить, настолько редко, что очень многие в такое не верят. Но так бывает, пример перед тобой. Теперь, что касается татуировки, я не самозванец, я действительно "бойцовый кот", но... Я недаром тебя спросил, что заставило тебя наняться матросом, на это корыто, это очень удобное место от кого-то прятаться, ведь так? А почему я сбежал? Ведь по-другому это назвать нельзя, так? Слишком хорошо выполнил приказ, что и поставили в вину. Пришлось немедленно уходить, хотя вины за мной нет.

Алиса замолчала и посмотрела на Джона, тот кивнул и задумался. Видно, что-то похожее на то, что она рассказала, было и с ним. Девушка кивнула, похоже, она не ошиблась в своих предположениях, и продолжила говорить:

— Мне пришлось уйти, а куда, как не в Анарику? Только туда, но в полный рост встаёт вопрос: а что мне там делать? В смысле на что жить? Что я умею? Да я умею очень многое, ты же видел, но эти умения очень специфичны. Вот, надеюсь, ты мне поможешь, сведёшь со своими старыми друзьями, ты ведь надеешься вернуться? Почему при возвращении не рекомендовать хорошего специалиста? А?

Джон ещё раз кивнул и поинтересовался:

— Элис, скорее всего, это твоё не настоящее имя, а какое твоё звание, ведь, ты не рядовой. Рядовому уйти, как ушёл ты, просто невозможно. Так какое твоё звание? Имя и фамилию я не спрашиваю, у "гусей" такими мелочами не интересуются.

— Капитан, — усмехнулась Алиса, Джон недоверчиво хмыкнул, многозначительно посмотрев на маленькие руки девушки, та широко улыбнулась и напомнила, сделав упор на последних словах: — Я тебе уже об этом говорил, внешность обманчива, всегда обманчива. Я не прошу тебя помочь мне пройти пограничный контроль, разобраться со службой эмиграции, это я сделаю сам. Просто скажи, куда мне прийти, там... Понял? По рукам?

Алиса протянула руку, и Джон её пожал, удивившись очередной раз тому, как не соответствует внешность внутреннему содержанию — рукопожатие этого юноши, почти мальчика, было удивительно крепким!

Алиса и Джон (в этот момент свободный от своих обязанностей матроса) стояли у фальшборта и вели обычную беседу об оружии, на этот раз не о пистолетах, а о пулемётах. Говорила Алиса, рассказывая о пехотных пулемётах файтов:

— МГ-80, его ещё называют пилой дьявола, пятьсот двадцать выстрелов в минуту, ленточная подача патронов из ранца за спиной. А там их до трёх тысяч, тяжеловато, конечно, но в этом случае пулемётчику не нужен второй номер. Скажешь, у вас есть и более скорострельные, согласен, но у них скорострельность достигается вращением стволов. А это вес и немалый, где ж тут нести боезапас. Сам понимаешь, два человека, не один и скрытности не достигнешь, и если подстрелить одного из этих двух, то считай, вывел из... Джон, а что это за цвет моря такой странный? — Алиса задала вопрос, прервав свой рассказ, посмотрев на поверхность океана. Действительно, цвет воды разом изменился, словно корабль пересёк какую-то невидимую границу. Мужчина усмехнулся и ответил:

— Термудский треугольник, говорят, самое опасное место на планете, все корабли его обходят, хотя через него самый короткий путь с одного континента на другой. Ещё, из за этого цветастого участка океана на берегах Анарики за ним нет больших портов, а следовательно...

— Там и нет столь строгого таможенного контроля, — усмехнулась в ответ Алиса и, слегка подняв бровь, спросила: — Контрабанда? А я-то думала, что это капитан так легко согласился везти безбилетного пассажира.

— Догадался, что ты очень непростой юноша с пистолетиком, и решил, что ты сам разберёшься с таможней. Думал, что ты из этих... — Джон сделал паузу и многозначительно добавил: — Ездил на тот берег, работать по специальности, своим пистолетиком. Хорошо поработал, поэтому так быстро уносишь ноги в родную гавань.

— А вы тут постоянно плаваете так? Не боитесь тут ходить, потому что сюда боятся заходить те, кого вы боитесь? — скаламбурив, Алиса засмеялась, Джон её поддержал:

— Да, тут корабли иногда пропадают, говорят, что даже чаще чем иногда. Но наш капитан сколько тут ходит и ещё не разу не пропал!

— В смысле, не попался, — предположила Алиса, продолжая смеяться. Смеялся и Джон, в этот момент корабль накрыло белым, словно сметана, облаком, таким густым, что Алиса и Джон, стоящие рядом, друг друга не видели. Смеяться они сразу же перестали, послышались испуганные крики матросов, такие, словно раздавались издалека, так этот туман глушил звуки. Заревела корабельная сирена, но и её звук гасил туман. Гасил, будто сирену накрыли большой подушкой и всё больше и больше эту подушку прижимали.

— Похоже, пришёл черёд пропасть и нашему капитану, нам вместе с ним, — спокойно произнесла Алиса, Джон стараясь скрыть в голосе дрожь, спросил:

— Думаешь?

Алиса и Джон стояли рядом, а их голоса звучали так, словно между ними был слой ваты. Мужчина испугавшись схватил девушку за руку, та с прежней невозмутимостью ответила, стараясь скрыть свою нервозность:

— Точно сказать не могу, пока ведь не пропали, а пока не пропадём, то не выясним, произошло это или нет. Сделать-то мы всё равно ничего не можем, если бы было в кого, я б уже стрелял, а так... Ждём. Терпеливо ждём!

Туман, видно решив не дать возможность девушке показать своё терпение, исчез. А корабль, продолжая реветь своей сиреной, почему-то оказался огражденный большими красными буйками, Алиса спокойно продолжила комментировать:

— Похоже, вашего капитана таки поймали и нас вместе с ним. Но как-то странно, огородили буйками, словно волка флажками. У вас, что? Тут так принято? И если за буйки выплывешь, пристрелят? А ваш капитан, похоже, собирается именно это и сделать, и не просто за буйки выплыть, а ещё и протаранить ту дуру. Хотя... Может он и прав, я не вижу, чем тот гигант будет в нас стрелять. А может, он просто ждёт, именно этого и ждёт, когда наш кораблик в него врежется и размажется об его борт.

Пока Алиса комментировала происходящие события, кораблик, продолжая истошно завывать сиреной, миновав буйки, продолжал двигаться в сторону белого корабля-гиганта. Стало понятно, что столкновение не входит в намерения капитана, бегавшего по мостику. Было видно, как он что-то кричит рулевому и в переговорную трубу (что этот корабль очень старый, Алиса поняла дано, но такой способ передачи команд в машинное отделение её очень удивил), но все попытки избежать столкновения оказались тщетны. Хоть самого столкновения, как такового не было, произошло только касание, но и этого маленькому древнему кораблику вполне хватило. Большой корабль сыграл роль айсберга, вспоров борт маленькому кораблю, сам при этом, подобно тому айсбергу, никаких видимых повреждений не получил.

— Спускайте шлюпки! — надрывался с мостика капитан. Алиса, указав Джону на то, что их корабль перестал крениться и погружаться в воду, спокойно сказала:

— Похоже, утонуть нам не дадут, не знаю, как они это сделали, но процесс нашего утопления откладывается.

Алиса ошиблась, кораблик таки утонул, но экипаж с него снять успели.

Корабль с названием "Открытие" можно было бы назвать плавучим научно-исследовательским институтом. Водоизмещением больше ста тысяч тонн, этот корабль был последним достижением техники и передовой научной мысли, но не множество лабораторий и не размеры делали этот корабль уникальным, на борту этого гиганта находилась экспериментальная установка, успешные испытания которой ознаменовали бы новую ступень в развитии всего человечества! Человечества, которое давно уже вышло из планетарных пелёнок, освоило свою систему и устремилось к звёздам, таким манящим, но недостижимым. Хотя почему недостижимым? Звёздные корабли уже достигли ближайших звёзд, но... Эти корабли двигались со скоростью в несколько раз превышающей скорость света, так что ни о каком сне в анабиозе, о чём писали фантасты, речи и не было. Всё время полёта экипажи таких кораблей бодрствовали. Но даже такие скорости были недостаточны, для межзвёздных перелётов, разве что — до ближайших солнечных систем. Над решением этой задачи уже давно бились лучшие умы человечества, и вот успех был близок. Чтоб преодолеть огромные расстояния, нужен был не полёт, а прыжок! Полёт, даже самого быстрого корабля, происходил по поверхности пространства. Это напоминало то, как букашка ползёт по поверхности простыни, смятой простыни (как известно, пространство не однородно, там есть свои пики, где даже время ускоряется, а есть и ямы, где его течение становится медленнее). Но ползущая букашка или экипаж корабля, летящего в обычном пространстве, этого не замечает, следуя всем изгибам этой простыни или пространства. Казалось, ничего с этим поделать нельзя — законы природы незыблемы, но человечество часто меняет эти законы, которые само же и придумывает. Как известно, природа, в частности, или мироздание, в общем, многогранны и человечество, видя только одну грань, объявляет о невозможности что-то изменить, объявляя эту невозможность незыблемым законом природы, но появляется кто-то, кому удаётся увидеть следующую грань, и законы природы пересматриваются, при этом люди удивляются — как же мы раньше без этого жили, ведь всё так просто!

Корабль "Открытие" был таким огромным не только потому, что здесь было много разнообразных лабораторий, ещё здесь была смонтирована та самая экспериментальная установка по проколу пространства. Что такое прокол обычного пространства? Это если из точки "А" в точку "В" двигаться не обычным путём, повторяя все изгибы пространства, а совершить прямой прокол из одной точки в другую, то есть не следовать по простыне путём букашки, а проколоть её иглой! Но в отличие от прокола простыни прокол пространства мог вывести к любой точке реальности как близкой, так и самой далёкой. Всё это были теоретические выкладки, для их проверки и был построен корабль "Открытие", экспериментальная установка была немаленькая (как любая подобная конструкция). Почему не проделать этот эксперимент в космосе? Собрать там такую установку и доставить необходимое оборудование требовало огромных затрат, такое было не под силу даже самой богатой стране, международное сотрудничество тоже не было выходом, остальные страны были намного беднее, да отношения между ними... Вряд ли такое сотрудничество было осуществимо. К тому же расстояние, на которое будет произведен "прокол" не имело значения, важен сам факт осуществления такого эксперимента — удастся ли он! Для чистоты эксперимента выбрали расстояние в двадцать миль. Объект переноса — четырёхсоттонный контейнер со всевозможной аппаратурой, плавающий в море на расстоянии несколько сотен метров от "Открытия". Мишенью, вернее, приёмником, куда будет доставлен контейнер, было исследовательское судно "Поиск", гораздо меньших размеров, чем "Открытие". Контейнер будет доставлен не на само судно, а отгороженный буйками участок моря, рядом с "Поиском".

В зале управления установкой пространственного прокола повисла напряжённая тишина. Руководитель проекта, глянув на группу учёных, напряжённо следивших за его руками, ободряюще улыбнулся и повернул оба ключа. Мигнул свет, видно, мощности энергетической установки этого корабля гиганта не хватило для полного питания устройства прокола пространства и нужные мегаватты были отобраны у других агрегатов "Открытия". Взоры всех присутствующих в зале были направлены на экран. Оранжевый контейнер, покачивающийся на волнах, исчез! Это вызвало довольно радостные крики и попытки аплодисментов. Подавляя зарождающийся восторг, руководитель проекта поднял руку и указал на большой экран, где была картинка, передаваемая с "Поиска", на водной поверхности, окружённой буйками, ничего не появилось! Вернее, там плавала какая-то чайка! Повисло молчание, нарушенное чьим-то голосом:

— А это круто! Контейнер с аппаратурой, почти в миллиард толларов, превратить в птичку! А для этого использовать оборудование стоимостью в несколько миллиардов!

— Запросите "Поиск", что показали их приборы слежения! Надо выяснить — что произошло, не было ли ошибки в определении координат! — произнёс руководитель проекта, стараясь из всех сил, чтоб его голос не дрожал.

— Ошибка была в самой теории этого пространственного прокола, — заявил один из солидных людей, стоящих в сторонке (научное светило, выступившее оппонентом этой революционной теории). С ним сразу же начали спорить другие солидные люди, доказывая, что сама теория правильна, а ошибка если и была, то, скорее всего, незначительная, приведшая к искажению координат точки выхода, а возможно, не хватило мощности энергетической установки корабля. Другой солидный человек, тоже учёный, оппонирующий этому проекту, перекрикивая остальных, высказал своё мнение: — Если не хватило мощности для этого вашего — прокола, то какая же она должна быть, чтоб он произошёл? Нужны все ресурсы планеты? И ещё специальное место, где такую установку ставить? Ведь недаром же выбрали именно этот участок океана! Как вы утверждаете, здесь наиболее благоприятные условия. Получается, что одни миллиарды толларов будут тратиться для того, чтоб другие миллиарды топить в Термудском треугольнике? С чего вы взяли, что ваш контейнер ушёл в подпространство или куда-там ещё? Может, он просто утонул, получив гигаватный удар!

Этому учёному пытались возражать, но делали это как-то вяло, других аргументов, кроме теоретических выкладок, не было. Всем уже стало понятно, что эксперимент не удался, поэтому никто уже и не следил за экранами и поэтому на возглас с одного из них, это был наблюдатель с "Поиска", не обратили сразу внимания. Только тогда, когда наблюдатель витиевато выругался, попытались разобраться — что же там, у второго корабля, происходит? Через огороженный буйками участок моря (полностью туда заплыв) на "Поиск" шёл неизвестный корабль, странный корабль, у него была труба! Не просто труба, а из неё ещё и дым шёл, правда, не густой и чёрный, как у совсем древних кораблей (изображения которых некоторые из присутствующих в зале видели на старинных картинах и гравюрах), а лёгкий синеватый дымок. Кто-то из присутствующих в зале авторитетно заявил, что такой дым указывает на двигатель внутреннего сгорания на этом корабле и добавил, мол, какой анахронизм! Как оказалось, довольно шустрый анахронизм, "Поиску с трудом удалось избежать столкновения, хотя касание произошло, и если второй корабль, участвовавший в эксперименте отделался царапинами, то у корабля-анахронизма сорвало значительный кусок обшивки, образовав большую пробоину, куда сразу начала заливаться вода. Судно начало тонуть, и на его палубе бестолково забегали люди. Руководитель проекта приказал снять экипаж с тонущего корабля и выяснить, как это корыто там оказалось. Пока "Поиск" занимался спасением бедолаг с утонувшего корабля, научная дискуссия в зале контроля разгорелась с новой силой. К неудовольствию спорщиков она была прервана громким "Что? Откуда?" руководителя проекта, выслушавшего доклад со второго экспедиционного корабля. Этот возглас был настолько громким, что перекрыл все разговоры и привлёк к себе всеобщее внимание. А руководитель проекта растерянно, чего с ним раньше никогда не бывало, сообщил:

— Господа, моряки с того корабля утверждают, что находятся в плавании восемь дней, но если судить по году, когда было начато их плавание, то они вышли из порта триста лет назад!

Глава шестая. Прошлое, двести лет назад. Работа по специальности

Эта кафешка совсем не напоминала кабаки припортового района, здесь всё было очень добропорядочно, по крайней мере — внешне. Здесь продавали различные напитки, в том числе и кофе, был здесь и алкогольные как совсем простые, так и очень элитные, соответственно — дорогие. Здесь можно было купить кокаин или что серьёзнее, в общем, здесь можно было купить всё, даже патроны к пистолету Алисы, что девушка и сделала. Денег у неё было совсем немного, так что приходилось экономить. После гибели корабля, на котором Алиса плыла в Анарику, её, да и весь экипаж, долго донимали различными вопросами, как учёные с большого белого корабля, так и местные власти по прибытию в порт. Алиса затерялась среди команды (документы мало у кого были, у большинства они утонули вместе с кораблём, да и мало они интересовали местные власти), заявив, что она юнга-стажёр. Проверять это утверждение (спрашивать у капитана и остальных членов команды так ли это, никто не стал), поэтому ей, как и остальным членам команды, была выплачена денежная компенсация и назначено пособие по безработице. Как выяснила Алиса, это пособие назначалось на какое-то время, а потом... Или устраивайся на работу, или иди умирать от голода под мост (как объяснил ей один из получавших такое пособие в последний раз).

Эта страна, к удивлению Алисы, называлась не Анарика, а её объединённые штаты. Да и те страны, что остались за океаном уже носили совсем другие названия, не такие, какие знала Алиса. Не все, но большинство. Но язык был один и тот же, вернее, языки. Если и были какие-то различия, то Алиса их не заметила. Это уже и само по себе было хорошо. Законы здесь были такие же, как и там, откуда она сюда попала, возможно, даже жёстче. Какие порядки в стране, где она жила раньше (в отличие от многих других Равалия название сохранила), девушка не знала. Позже выяснилось, что там ещё хуже, поэтому обратно Алиса решила не спешить, для начала хорошо осмотреться. Была возможность остаться в том научном учреждении, чей большой белый корабль утопил суденышко, на котором плыла Алиса, остаться в качестве подопытного кролика (большинство из команды так и поступило), но они с Джоном сбежали при первой же возможности.

На деньги, полученные в качестве компенсации за утопленный корабль (не очень большие деньги, скорее, наоборот), Алиса купила себе одежду, мужскую, решив пока не открывать своей половой принадлежности, и сняла небольшую комнатку в местной гостинице для моряков. Недорогой гостинице, маленькой и не очень чистой. На эти же деньги купила патроны к пистолету. Но всё имеет свойство заканчиваться, а деньги это делают очень быстро! Алиса сидела, пила кофе, ела пирожное и размышляла на тему — чем бы заняться? Как зарабатывать себе на жизнь? Что она умеет? Стрелять и драться? Куда податься с такими умениями? Разве что пойти в телохранители или охранники? Но это тоже надо уметь, да и кто доверит свою драгоценную жизнь молодому пареньку? Не имеющему ни послужного списка, ни рекомендаций? Была ещё одна возможность, в своё время Алиса получила неплохое техническое образование, но эти знания устарели настолько, что пришлось бы учиться заново. Алиса училась очень хорошо, но то, что она изучила тогда, сейчас было базовыми знаниями, пригодными, разве что, для поступления в местное высшее учебное заведение. Но чтоб туда поступить надо иметь документы о начальном или среднем образовании (как оно здесь называлось Алиса не знала), а их-то и не было! Алиса вздохнула и посмотрела на подсевшую за её столик Сюзанну, местную путану, в данный момент скучающую, так как время завтрака прошло, а до обеда ещё было далеко — не самое подходящее время для любовных утех.

— Не самая подходящая еда для настоящего мужчины, хотя о тебе такого и не скажешь, — произнесла бледная девушка, расположившаяся напротив Алисы, невозмутимо доедающей пирожное. Сюзанна "работала" в этой гостинице для моряков, к Алисе она и не пробовала подкатываться, сразу определив каким-то своим чутьём платежеспособность, вернее, полную неплатежеспособность этого паренька, а ради удовольствия?.. Слишком уж молодо выглядел этот парень, чтоб что-то уметь. Но вот так поговорить не отказывалась, особенно, когда не было настоящих клиентов. Алиса доела пирожное и подняла глаза на Сюзанну, та, поддавшись минутному чувству жалости, спросила:

— А хочешь, я тебе ещё одно пирожное закажу?

— Закажи, — быстро ответила Алиса, к своему стыду испугавшись, что эта девушка передумает. В этот момент в кафе ввалился здоровенный детина, словно дракон огнём, дохнув тяжёлым перегаром, который не смог заглушить едкий запах давно немытого тела. Увидев Сюзанну, он заорал на всё кафе:

— Эй, шлюха! Обслужи меня!

— Клиент? — поинтересовалась Алиса и брезгливо добавила: — Но уж очень он... Вонюч!

— Ой! — бледное лицо Сюзанны (бледное, потому что без косметики, видно, девушка не собиралась "работать" с утра, потому и не нанесла "боевую раскраску") побледнело ещё больше. Девушка страдальчески скривилась: — Какой клиент?! Ни сента не заплатит, ещё и побить может! А потом полдня отмываться придётся!

Детина двинулся к столику, за которым сидели Сюзанна и Алиса, легко отбросив в сторону местного вышибалу. Алиса, решившая заступиться за Сюзанну (та же угостила пирожным), неуловимым движением поднялась со своего места. Обратив внимание на неизвестно как оказавшегося на его дороге щуплого паренька, немытый тип угрожающе заревел:

— С дороги, сопляк! Когда настоящему мужчине хочется...

Что хочется настоящему мужчине, никто не услышал. Детина протянул руку, намереваясь отбросить с дороги хилую преграду, судя по всему — вместе со стулом отбросить и ещё чем-нибудь, но сам отлетел в строну. Издав ещё более громкий и уж совсем нечленораздельный рёв, вонючий детина двинулся на снова непонятно как оказавшуюся на его пути Алису. Что произошло дальше, Сюзанна не поняла, и не только она одна, не поняли все, кто был в этот момент в кафе. Алиса одновременно взмахнула руками и ногами, превращаясь в бешено вращающуюся мельницу. Рёв перешёл в визг и оборвался. Детина неподвижно лежал под дальней стенкой, но его "аромат" не пропал, даже несколько усилился!

— Фу! — брезгливо сморщилась Алиса, подойдя к стойке (как любое другое кафе в Анарике, это было ещё и баром), взяла влажные салфетки и стала вытирать руки, сообщив оцепеневшему бармену (уж очень всё быстро произошло): — Убирать это я не буду, а то потом, действительно, полдня отмываться придётся! Вот пусть он и убирает, раз пустил это сюда!

Алиса показала в сторону очнувшегося и начавшего подниматься на ноги вышибалу. Тут до бармена дошло, что же произошло, и он угодливо начал говорить:

— Как скажете, сэр. Может, желаете выпить, сэр!

— У меня столько денег нет, — ответила Алиса, глядя, как рука бармена потянулась за бутылкой "элитного" алкоголя. Бармен тем же заискивающим голосом продолжал говорить:

— Ну что вы, сэр! Это за счёт заведения! Как оценка ваших заслуг, сэр!

— Если как оценка заслуг, — улыбнулась Алиса и кивнула в сторону столика, где сидела только начавшая приходить в себя Сюзанна, — кофе и пирожное. Нет, два кофе и два пирожных! Мне и Сюзанне.

Алиса села на своё место и замерла в ожидании, когда принесут ею заказанное. А вот Сюзанну прорвало, из обилия восторженных высказываний местной путаны Алиса поняла, что та не просто готова, а очень не против переспать с таким отважным, а главное, умелым юношей, так готова, что не возьмет за это ни сента! И вообще, готова это делать регулярно, если Элис будет рядом, когда у Сюзанны другие клиенты. Алиса молча слушала и ела пирожное, её совсем не интересовали заманчивые, с точки зрения Сюзанны, предложения — обеспечить силовую поддержку, или скорее, охрану нелёгкой работы местной жрицы любви. Алиса слушала Сюзанну краем уха лишь для того, чтоб не ответить невпопад, когда та что-нибудь спросит. Интерес Алисы вызвали двое хорошо одетых посетителей, что забрели в это кафе в столь неурочный час. Выждав момент, когда Сюзанна замолчит, Алиса повернулась в ту сторону и позвала:

— Джон, присоединяйся!

Когда мужчины пересели за её столик, Алиса посмотрела на бокалы, которые те с собой захватили, на тёмно-коричневую жидкость в этих широких бокалах и произнесла:

— Вы уж извините, но шетлендским, — начала Алиса и поправилась, — или как оно теперь здесь называется, я вас угостить не могу. Даже пирожным, не потому, что жадная, средства не позволяют.

— Но патроны ты купил, — хохотнул Джон, показывая, что осведомлён о том, что делала Алиса последнее время, та кивнула и пояснила:

— Виски — это роскошь, пирожные — еда, мне сейчас доступная, а пистолет... Джон, ты же знаешь, я предпочту остаться голым и голодным, но не с разряженным пистолетом.

— Видишь, Тони, как он ставит вопрос? Не с пистолетом или без, о том, что без, и речи быть не может! Только с пистолетом и только с заряженным! Пусть при этом останется голым и голодным! — похохатывая, произнёс Джон. Его спутник, с ярко выраженной внешностью южанина, вежливо улыбнулся. У Сюзанны, слушавшей это разговор, отвисла челюсть. Оказывается, этот скромный мальчик совсем не прост! Мало того, что он умеет драться, как никто другой, так у него ещё и пистолет есть, который всегда заряжен. А эти двое... Явно гангстеры! Одеты соответствующе — тёмные костюмы. Тёмные рубашки и шляпы, которые они так и не сняли, не просто гангстеры, а "солдаты" одной из "семей"! И по крайней мере одного из них Элис знает! Да и не боится он их, хотя все остальные посетители кафе своего страха, гораздо большего, чем при появлении вонючего громилы, совсем не скрывают! А тот, кого Элис называл Джоном, обратил внимание на Сюзанну:

— Девочка, иди погуляй, нам с твоим приятелем серьёзно поговорить надо.

Сюзанну как ветром сдуло, не только из-за столика, а вообще из кафе. Такими словами люди так одетые, как этот Джон, начинали серьёзный разговор, всегда оканчивающийся стрельбой. А на то, что так и будет, ясно указывали намёки этого опасного типа на пистолет Элиса! Жалко парня, похоже, его пристрелят, даже всегда заряженный пистолет не поможет!

Мужчины проводили удалившуюся путану взглядом, и Джон попытался насмешливо высказаться, мол, извини, что помешали. Алиса пожала плечами:

— Скорее, спасли, не я снимал, снять пытались меня, так сказать, на долговременной основе. Но ваши извинения будут приняты, если ещё пирожных закажете.

— Каково?! — захохотал Джон, оглядывая опустевшее кафе, даже бармен спрятался под стойку, делая вид, что усиленно там что-то ищет. У вышибалы, вынесшего вонючего громилу и заглянувшего в зал, на улице сразу появились важные дела. А Джон продолжал хохотать: — Один он не боится!

— Джон, а чего мне тебя боятся? Если бы ты хотел выстрелить, то давно это сделал бы, а не заводил со мной беседу. Да ещё такую — с танцами вокруг да около. Ты ещё о погоде поговори. А вот твой молчаливый спутник, судя по оценивающим взглядам, хочет предложить мне работу. Мистер Тони, я прав?

— Ваша проницательность, мистер Элис, может сравниться только с умением драться. Признаюсь честно, я такого ещё не видел, хотя знаком со многими мастерами единоборств. Ну а если ваше умение стрелять не уступает другим вашим умениям, я действительно хотел бы предложить вам работу, — изобразил поклон спутник Джона, а тот снова хохотнул:

— Не уступает, Тони, не уступает. Я такого стрелка не видел, а то, что он мне рассказал... В общем, Элис, этот разговор надо продолжить в другом месте, если, конечно, не возражаешь. Обещаю не только пирожные, но и полноценный торт. Хотя не понимаю, чего это тебя так на сладкое потянуло? Другой бы предпочёл бифштекс! Да ещё с кровью!

— Если торт со взбитыми сливками, я согласен, а бифштекс... Там видно будет, а кровь я не люблю, — ответила Алиса, поднимаясь. Можно было бы зайти наверх, за вещами, но Алиса решила этого не делать, пусть местная публика думает, что паренька, по имени Элис, насильно увезли, и его труп, с грузом на ногах, раскачивается где-нибудь под дальним пирсом.

Машина, в которой приехали Тони и Джон, если Алису и удивила, то только своими размерами, а не отсутствием колёс. На такую мелочь девушка раньше внимания не обращала, думая, что колёса всё же есть, но маленькие и закрытые внешними панелями. Теперь Алиса с интересом разглядывала местные транспортные средства. Большинство местных машин — скользили над самой дорогой, но некоторые и поднимались в воздух, подобно самолётам и вертолётам из воспоминаний Алисы. Так легко скользить местным машинам позволяли антигравитационные генераторы, а не воздушная подушка, как думала Алиса вначале. Впрочем, колёсные машины ещё остались, но это были трактора или полуроботы, выполняющие функции уборщиков. Салон в машине был просторным и отделённым от водителя (если там таковой был, но скорее всего, был, вряд ли такой человек, как Тони, доверит свою жизнь автоматике) непрозрачным стеклом. Джон сразу же полез в бар, вызвав чуть заметную улыбку Алисы, не укрывшуюся от Тони, тот понимающе кивнул девушке, как равному. Замашки Джона были замашками слуги, которого хозяин поднял до своего уровня, пусть даже временно поднял, а тот наслаждается сложившимся положением, совсем не думая, что смешон. Джон достал бутылку виски и три бокала, Алиса, а вслед за ней и Тони, отрицательно покачали головами. Джон со словами "Ну как знаете" щедро плеснул себе в широкий бокал почти на три пальца. Свое действие он успел повторить три раза, пока ехали до большого дома за городом. Там машина, не останавливаясь, заехала в подземный гараж. Не поднимаясь оттуда, Тони повёл всех в тир, там предложил Алисе продемонстрировать своё умение. Алиса посмотрела на разложенное оружие, это были не пневматические пистолеты и не с магнитным разгоном. Вполне обычные, но все оснащённые глушителями, Алиса, взяв один из них, постучала ногтем по глушителю, при этом многозначительно улыбнувшись, чем снова вызвала улыбку Тони, стрельба из пистолета с глушителем немного отличается от стрельбы из обычного. И Алиса показала, что знает об этом. За одной из стен, непрозрачной из тира, но позволяющей наблюдать с другой стороны, стояло несколько человек, которые, увидев жест Алисы, многозначительно переглянулись. Этого невозможно было увидеть из тира, но девушка как-то это разглядела, как и людей, там находящихся, это было не обычное зрение, а что-то сродни шестому чувству, только более сильное. Алиса взяла два пистолета и предложила:

— У вас здесь должны быть мишени разного уровня сложности, бегущие или как-то по-иному двигающиеся. Давайте сразу с них и начнём, запускайте все сразу!

Тони ничего не сказал, усмехнувшись, стал нажимать какие-то кнопки и поворачивать рычаги. Дальняя стена тира будто взорвалась разноцветными красками, столько мишеней там появилось, они то появлялись, то исчезали. Некоторые были просто смутными колеблющимися тенями, часть которых медленно, а часть — стремительно начали двигаться в сторону Алисы, делая при этом зигзаги или прижимаясь к стенам и укрываясь там за невидимыми выступами. Алиса стреляла с обеих рук, мишеней было столько, что не хватило патронов в обоймах пистолетов, девушка их три раза быстро перезаряжала, делая это поочередно, не переставала при этом стрелять. В итоге мишени, исчезавшие при попадании пули в определённый сегмент (небольшую чёрную точку, квадрат или тонкую полосу), кончились. Алиса подняла пистолеты, которые успела перезарядить, стволами вверх и посмотрела на Тони и Джона. Если Тони старался не подавать виду, что он очень удивлён, то отвисшая челюсть Джона свидетельствовала о крайнем изумлении того, хоть и ожидавшего чего-то подобного, но не такого же! Алиса улыбнулась, отметив оживление за непрозрачной стеной-перегородкой, хоть туда и не смотрела. Девушка молчала, ожидая, что первыми заговорят мужчины.

— Ну, парень, ты даёшь! — эмоционально высказался Джон. Тони задумчиво произнёс:

— Пожалуй, не стоит сразу... Надо бы на полигоне посмотреть, но думаю, и там будет результат не хуже. Но это завтра, сейчас тебе объяснят...

Алиса улыбнулась и отрицательно покачала головой, удивлённый Тони замолчал, тогда девушка кивнула и, крутанув пистолеты на пальцах, снова подняла их столами вверх. Теперь кивнул Тони:

— Если всё ясно, пошли, подпишем договор, вернее, оговорим условия, договор — это условность, так сказать, дань традициям. На самом деле всё держится на взаимной выгоде.

Из тира поднялись на лифте на третий этаж, Джон туда не поехал, а по просьбе Тони, больше напоминающей приказ, вышел на первом. Алиса чуть заметно усмехнулась, эта усмешка не укрылась от Тони, внимательно наблюдавшим за этим молодым, но умеющим так стрелять и уже много знающим парнем. Алиса усмехнулась, потому что подтвердилась её догадка — Джон, несмотря на своё развязное поведение, до статуса хозяина не поднялся, оставшись в шестёрках. Но надо отдать должное старому "дикому гусю", он быстро тут нашёл тех, кому понадобятся специфические услуги. Не просто нашёл, но и доказал, что может быть полезным, пусть и в малой мере, порекомендовав Алису, как потенциального исполнителя. Что надо будет делать, девушка уже давно догадалась.

Помещение на третьем этаже напоминало заурядный офис или, как привыкла называть Алиса — контору. Не хватало только серых служащих, неопределенного пола, настолько всё вокруг было невзрачным. Мужчина предложил Алисе сесть на жёсткий стул, а сам открыл большой сейф и достал оттуда чемодан, обычный чемодан! И выложил оттуда пачку денег и несколько кредитных карт, посмотрев на Алису, начал инструктаж:

— Вы догадались, какие услуги от вас потребуются. Я не буду вас ни о чём расспрашивать, того, что увидел, и того, что рассказал о вас Джон, вполне достаточно. Он, кстати, теперь носит совсем другое имя и, встретив его на улице, вы не то что не должны, обязаны его не узнать! Это нужно для вашей же безопасности. Так вот, всё, что нам о вас известно, вполне достаточно для того, чтоб принять вас на работу. Куда? А нужно ли вам это знание? Главное, чтоб вовремя платили. А это мы гарантируем. Для начала, вот вам аванс и на обустройство, — Тони (как уже догадалась Алиса, его зовут совсем не Тони) пододвинул к девушке пачку денег. Потом, точно так же пододвинув кредитные карты, продолжил: — В дальнейшем деньги получать будете на эти карты, как ими пользоваться, надеюсь, вы знаете. Если нет, то в офисе на втором этаже вам покажут, там же вам и документы сделают. Несколько комплектов, это вполне надёжные документы, конечно, не заграничный паспорт (если понадобится, то вы и его получите), но для внутреннего пользования вполне годятся. Для Кавады и Мехики тоже годятся, да и для всей южной Анарики вполне подойдут. Далее, об оружии, которым выполнять заказ, вам сообщат, где его взять, а как выполнять — на ваше усмотрение, если это не оговорено. Но заказ должен быть выполнен в срок! Об этом будет отдельный инструктаж, там же, на втором этаже. Если всё понятно — желаю удачи, подождите!

Тони попросил Алису подождать, увидев её растерянность, она не знала, куда всё положить — пачка банкнот, что ей дал мужчина, была довольно толстая и в карман не поместилась бы. Тони вышел и вернулся с небольшой сумкой, которую отдал Алисе, затем проводил девушку на второй этаж. Там в офисе, бывшем полной противоположностью тому, что на третьем этаже, Алису приняли щебечущие девушки. Алиса с помощью компьютера (то, что это компьютер, можно было догадаться только по "мышке", а как им пользоваться, показала девушка из этого офиса) сделала себе несколько комплектов документов как на мужское имя, так и на женское. Получив нужные адреса и пароли (для доступа во всемирную сеть), Алиса отправилась искать себе ночлег. Место жительства не оговаривалось, а о его безопасности, как поняла девушка, надо было заботиться самой.

На старое место Алиса возвращаться не собиралась, но и в какую-нибудь приличную гостиницу девушка идти не хотела, слишком уж бедно она одета. Её туда пустили бы, особенно если бы она заплатила наперёд, но это могло привлечь внимание (большие деньги у бедно одетого юноши), поэтому Алиса после долгих поисков нашла небольшой частный пансионат на окраине города. Покупку одежды, компьютера и остального Алиса отложила на утро, но некоторые нужные вещи, как-то: спортивный костюм, пижаму — девушка купила. Но утром за покупками она не смогла отправиться, так как ночью её попытались ограбить, вернее, не только ограбить.

Алиса проснулась, услышав шаги в коридоре. Мало ли кто может ходить по коридору? Но эти шаги девушку насторожили. Она встала с кровати и свернула одеяло так, будто под ним кто-то лежит, а сама встала около двери и стала ждать. Дверь осторожно открыли, и вошедший направился прямо к кровати, он двигался, особо не скрываясь, но очень быстро. Алиса поняла, почему этот человек не скрывается, удар, нанесённый дубинкой по голове, вернее, по тому месту, где должна была быть голова, не давал шансов спящему оказать хоть какое-то сопротивление.

— Готово? Можно начинать? — спросил кто-то в коридоре, второй голос оттуда тоже задал вопрос:

— А ты его не убил? Нам с ним ещё поговорить надо.

— Нет, не убил, вот смотри, — ответил человек с дубинкой, одёргивая одеяло с головы своей жертвы. Отдёрнул и на мгновение замер — там никого не было! Мужчина повернулся и упёрся взглядом в Алису, одетую в просторную пижаму, а вдруг надо будет выйти в коридор, а времени нормально одеться не будет? А такая пижама полностью скрывает фигуру. Алиса улыбнулась и сообщила:

— Здесь я!

После чего лишила человека с дубинкой сознания, затем втащила к себе в комнату двоих из коридора, тоже уже пребывающих без сознания (с ними девушка разобралась раньше), закрыв дверь в коридор, похлопала одного из пленников по щекам. Когда он пришёл в сознание, упёрла ему что-то острое в подбородок, не давая закричать. При этом вежливо улыбаясь, сообщила:

— Крикнуть не успеешь, я тебе горло перережу раньше. Сколько вас? Ну?

— Пять, — прохрипел пленный, девушка задала следующий вопрос:

— Остальные?

— Внизу в холле, — выдавил из себя мужчина, всё-таки трудно говорить, когда в горло упирается что-то очень острое, сказал и снова отправился в беспамятство. Алиса аккуратно положила на место нож для разрезки склеившихся листов книги и тихо произнесла:

— Пожалуй, этой штукой мне зарезать этого типа не удалось бы. Хотя... Если просто воткнуть в шею... Нет, плохо, всё равно завизжал бы, финкой резать лучше.

В холле скучали два громилы, понятно, что для выполнения деликатной работы они не годятся, а вот не пускать, если кто захочет войти, пока специалисты заняты этой самой работой, как раз для таких шкафов. Алиса это отметила, просто спускаясь по лестнице.

Связанная хозяйка с заклеенным скотчем ртом, состояние которой зевающий паренёк, спускающийся по лестнице, никак не мог не заметить, делала этому недотёпе предостерегающие знаки выпученными глазами. Алиса, продолжая спускаться, растерянно (так казалось всем, кто смотрел на девушку в большой мужской пижаме) спросила:

— Что здесь происходит?! Ах, какой я неловкий! — это Алиса выкрикнула, падая с лестницы. Смотревшие на это громилы и хозяйка поняли, что этот неуклюжий паренёк запутался в штанинах своей широкой и длинной пижамы и упал-таки с лестницы. Только вот упал он как-то странно, далеко вперёд, прямо на двух громил. Они тоже упали и больше не поднялись, хозяйка, которую ненароком задела Алиса, тоже потеряла сознание. Алиса убедилась, что те, кого она ударила, не скоро очнутся, поднялась в свою комнату. Там снова привела в чувство, как казалось, главного этих налётчиков, быстро его допросила и позвонила по выданному ей телефончику, вернее, многофункциональному переговорному устройству. Ей сразу же ответили, девушка быстро сказала:

— Здесь Лиса, нападение, цель — я. Все пятеро обезврежены, жду указаний. Рекомендация — прислать усиленный наряд полиции. Всё.

— Вас понял, Лиса. Наряд выезжает. Ждите.

Алиса усмехнулась, её собеседник даже не спросил её адрес. Да и эти пятеро точно знали, где она, даже не обыскивали этот пансионат, а сразу направились в нужную комнату. Получается, что её вели от самой той конторы, где нанимали. Если это так, то это явно конкурирующая фирма. Если нет, то банальная проверка. Что же, это выяснится, когда "полицейские" приедут. Алиса быстро сменила пижаму на спортивный костюм, а уже сверху на него надела пижаму, после чего перетащила троих налётчиков, что пытались ворваться в её комнату, вниз, в общий холл, к тем двум и замерла в ожидании.

Прошло не более пяти минут, как прибыл усиленный полицейский наряд. Алиса улыбнулась, в одном из полицейских она узнала Тони, тот ей чуть заметно кивнул. Только тогда Алиса начала развязывать хозяйку, приводя её в чувство и попутно ей рассказывая:

— Я вот спускаюсь вниз, а тут бандиты, я так испугался, так испугался, хорошо, что господа полицейские появились и сразу схватили этих грабителей. Проверьте, у вас всё цело, они ничего забрать не успели? Если что-то взяли, скажите полицейскому офицеру, что это ваше, и вам всё вернут!

Пока Алиса занималась хозяйкой, "полицейские" надели на налётчиков наручники и, особо не церемонясь, вытащили тех на улицу. Тони, обратившись к одному из "полицейских", приказал тому побеседовать с хозяйкой (именно так и сказал — побеседовать), после чего предложил Алисе:

— А с вами, молодой человек, наше начальство хотело бы поговорить отдельно. Если у вас нет возражений, то я хотел, чтоб вы проехали с нами. Не беспокойтесь, вас потом привезут обратно.

Алиса согласилась и так, как и была, в пижаме вышла на улицу. Уже в машине Тони, косясь на эту пижаму, сообщил, что нападение — дело рук конкурентов — и это нельзя так оставить. Сейчас неудавшимся налётчикам будет введена сыворотка правды, и они всё расскажут. Действительно, через двадцать минут стал известен адрес штаб-квартиры конкурирующей организации и было принято решение нанести туда визит. Тони, немного смутившись (хоть он это и пытался скрыть, но Алиса заметила), попросил Алису принять участие в налёте на конкурентов:

— Насколько мне известно, вы говорили о том, что вы капитан спецназа. Не могли бы вы принять участие в этой операции, к сожалению, наши люди имеют несколько иную специализацию, и боюсь, что она не будет иметь должного эффекта в таком деле, поэтому возможны потери, а этого очень хотелось бы избежать.

Алиса понимающе кивнула: и хочется, и колется, но сил для полноценной зачистки офиса конкурентов не хватает, к тому же профессиональные киллеры — не бойцы, а узкие, пускай и очень хорошие специалисты, да и терять кого-то из них не хочется. А вот Алиса человек новый, по полученным о ней сведениям именно такими вещами в прошлом занималась, ну а если погибнет, то не такая уж и большая потеря, то что о ней известно — лишь рассказы, в деле она ещё не проверена. Тони продолжил оправдываться:

— Бластеры, которыми вооружена наша охрана и оперативный отряд, засекаются детекторами на достаточно большом расстоянии. Вот поэтому наш визит для той стороны не будет неожиданностью, там увидят приближение вооруженных людей и успеют принять меры, — Тони ещё что-то говорил, но Алиса его уже не слушала, только делала вид и кивала в нужных местах. Для неё стало понятным: и смущение этого босса киллеров, и почему напали именно на неё. А Тони, продолжая говорить, сказал то, о чём Алиса уже догадалась сама:

— В результате допроса, вы понимаете, что когда введена сыворотка правды рассказывают всё, стало известно, почему именно на вас было организовано нападение. Вас приняли за хорошо законспирированного агента, которого вызвали для проведения важной операции. К тому же детекторы показали, что вы безоружны, бластера-то у вас нет.

Алиса в этом месте рассказа Тони хмыкнула и непроизвольно улыбнулась, здесь всё, что не бластер, оружием не считается, потому-то так и ценятся хорошие стрелки именно из оружия, стреляющего пулями, а её финка в ножнах, пристёгнутых к голени, — это, наверное, что-то совсем безобидное — вроде ложки. А Тони продолжал:

— Вот они и решили узнать, что мы задумали. Да и сорвать наши планы. У их старшего был наркотик, полностью подавляющий волю, делающий человека марионеткой. Вам хотели его ввести. Потом бы вы выполняли их приказы...

— А не ваши, — снова хмыкнула Алиса и злорадно добавила: — Очень ребята просчитались, просчитались не только потому, что не сумели провернуть задуманное. А ещё потому, что у меня появился веский повод для визита в их контору. Нет, о мести речь не идёт, просто не хочу, чтоб оставшись безнаказанными, они не попытались повторить то, что не удалось в первый раз, но уже подготовившись намного лучше. Что ж, согласна с вами, посетить контору ваших конкурентов надо, обязательно надо, и чем быстрее, тем лучше. И если хотите знать моё мнение, то охрану вашего офиса задействовать не надо, пусть занимаются своим делом — охраняют. Я хочу посмотреть на ваших бойцов оперативной группы, думаю, их будет вполне достаточно, так сказать, для тяжёлой работы.

Тони не смог скрыть удивления, почему Алиса не советует задействовать большие силы (бойцов оперативной группы не так уж и много), но предстоит какая-то работа, которую этот юноша назвал тяжёлой. Алиса чуть заметно улыбнувшись, пояснила, что тяжёлая работа — это что-нибудь сломать или кого-нибудь перетащить.

Продолжающий удивляться Тони, повел Алису в подвал, в тир. По дороге он сообщил Алисе о том, что ей выплачено вознаграждение, и не маленькое, за удачно проведенную операцию по разоблачению коварных планов конкурентов. Тони об этом говорил очень серьёзно, а Алиса не могла сдержать хихикания, чем вызвала ещё большее удивление своего босса (в том, что Тони не простой сотрудник этой конторы, а один из её руководителей, Алиса уже не сомневалась). В помещении, рядом с тиром, стояло пять человек, одетые во что-то похожее на бронежилеты и щитки, закрывающие руки и ноги. Вся эта экипировка ярко сверкала, так как была зеркальной!

— Это что за маскарад? — удивилась Алиса, ей пояснили:

— Это броня, защищающая от выстрелов боевого лазера и частично гасящая попадания из бластера.

Алиса пощупала эти "доспехи" и очередной раз хмыкнула, эта "броня" не то что от пули не защитит, для ножа — не преграда! Поинтересовавшись — охранники тоже в такой, мягко говоря, броне? И услышав положительный ответ, девушка приказала снять этот карнавальный костюм! Старший этой блестящей группы возмущённо заявил:

— Но как же без брони?! Мы же будем уязвимы...

— Мало того, что без брони, — оборвала сверкающего бойца Алиса и, показав на большие кобуры с бластерами, сказала: — Без этих штук тоже! Вы же сами говорите, что эти ваши пушки обнаруживаются с большого расстояния. Получается, что нас обнаружат и близко не подпустят, а вы под гарантированное поражение не полезете. Вот так и выйдет: подъедем, покрасуемся, посверкаем и восвояси уберёмся — и все при своих останутся. Поэтому снимайте, всё снимайте!

Алиса раздела бравых бойцов спецотряда до шерстяных поддоспешников, потом одела в принесенные спортивные костюмы. Сама тоже переоделась, сняла пижаму и надела тоже принесенный ей спортивный костюм, сверху на тот, что уже был на ней. Из обуви ничего брать не стала, сняла шлёпанцы, в которых приехала из пансионата, оставшись босиком. Улицы здесь были похожи на коридоры в помещениях, такие чистые и гладкие. Что уже говорить о коридорах? Из оружия себе Алиса взяла пистолет с глушителем, а бойцам спецотряда дала без, сказав, что когда дойдёт до стрельбы (Алиса была уверена, что не дойдёт), стрелять в сторону противника, не стараясь в кого-то попасть, просто создавать шум и видимость, остальное всё, что надо, она возьмёт на себя, при этом Алиса категорически заявила, что командование этой операцией она тоже берёт на себя. Тони попытался возразить, но, видно подумав, с этим согласился. Девушка поняла, почему здесь умение драться и стрельба из пулевого оружия на таком низком уровне. Из бластера не надо целиться, а просто направить его в сторону противника, и если тот уже в зоне поражения, то о нём сразу можно и забыть. Доспехи не спасали от выстрела с близкого расстояния, разве что цель стоит немного сбоку или далеко. Выстрел с расстояние в пятьдесят метров (для того, кто без этих специальных доспехов) был гарантированно смертельным. Да и для тех, кто в доспехах — тридцать метров относительно безопасная дистанция, если ближе, то никакие доспехи не спасали.

К офису конкурентов или кто они там доехали быстро. Этот офис был не на окраине, как в организации, в которой состояла Алиса, а почти в центре города. Замаскировали эту "контору" под обычную торговую фирму. По просьбе Алисы заехали в круглосуточное торговое заведение и взяли там несколько больших коробок с большими круглыми коржами, посыпанными колбасой, сыром и многим другим. Эта оригинальная еда называлась пиццей, вообще-то, как уже знала Алиса, эта еда не была тут оригинальной и была одним из любимых местных кушаний.

Как и ожидала Алиса, паренёк с коробками пиццы подозрений у "блестящего" охранника не вызвал, скорее, наоборот. Да и в переговорное устройство посыльный из пиццерии назвал именно этот адрес (девушке его сообщил Тони).

Вообще-то делать подобные заказы во время дежурства запрещено, но если кто-то из охранников совершил такое нарушение, то пусть с ним разбирается старший смены. А пицца... Не пропадать же добру! Тем более что, как сказал этот паренёк, заказ уже оплачен! Большой беды от того, что охранник откроет дверь на несколько секунд, не будет, детекторы молчат, значит поблизости никого с бластерами нет! А всего остального опасаться нечего, да и паренёк, переминающийся с ноги на ногу, видно хочет побыстрее обратно убраться, ночью-то по улицам ездить и на скутере не безопасно, а ходить — тем более! Примерно так мог думать охранник, открывавший дверь и снимавший защиту с входа. Улыбка мужчины застыла на его лице не потому, что он чего-то испугался, когда Алиса передавала ему коробки, а потому, что это была его последняя в жизни улыбка. Девушка переступила босыми ногами через тело, заблокировала входную дверь, чтоб её нельзя было закрыть с центрального пульта, и быстро пошла по коридору. Три охранника, чьи посты были в коридоре и которые увидели паренька с коробками пиццы, так ничего и не успели сделать. Вернее, успели — рот открыть, чтоб спросить... Что они хотели спросить, так и осталось их тайной, потому что упали мёртвые на пол. Каждому из них девятимиллиметровая пуля вошла в глаз. А рот они успевали открыть, потому что первым выстрелом Алиса разбивала камеру слежения. Три человека, находившиеся в пультовой охраны, всё же забеспокоились, они видели, что в поле зрения камеры появляется паренёк с коробками пиццы, после чего изображение на экране гаснет. А наружные камеры продолжают работать, показывая пустые прилегающие улицы, молчат и мощные детекторы, показывая, что поблизости нигде нет бластерных батарей, соответственно, бластеров или подобных устройств.

— Что за чёрт! Похоже, камеры вышли из строя! — произнёс человек в блестящих доспехах, щёлкая переключателями на пульте управления следящим камерами. Часть камер работала, передавая изображение пустых коридоров, датчики движения молчали, показывая там отсутствие даже малейшего шевеления, датчики в коридорах, где погасли камеры, тоже молчали, хотя перед этим фиксировали перемещение какого-то не очень большого предмета, это и понятно — там же шёл паренёк с коробками, а как от туда попал? Человек попытался вызвать пост у дверей, но там никто не отвечал. Дежурный у пульта произнёс, обращаясь к своим коллегам, сидящим на диванчике у стенки:

— Наружная дверь открыта! И камеры с того направления погасли, надо вам пойти проверить. А я подам сигнал тревоги, надо заблокировать периметр!

Поднять руку, чтоб нажать на большую красную кнопку, человек не успел — дверной замок с треском разлетелся, а дверь распахнулась. В проёме стоял улыбающийся паренёк с коробками пиццы. Это было последнее, что увидел человек, так и не успевший поднять руку. Его товарищи прожили мгновением дольше — кто остался сидеть на диване, а кто сполз на пол. У всех этих людей одинаково изменилась внешность — левый глаз заменила чёрная дыра, быстро наполняющаяся кровью. Алиса подошла к пульту и поставила коробки на его край, при этом стало видно, что в одной руке у неё пистолет с длинным стволом. Девушка засунула пистолет за пояс, наклонилась к пульту охранной сигнализации, чем-то там пощёлкала и уселась в кресло дежурного, потянув к себе одну коробку.

Тони и люди специального отряда стояли далеко от конторы конкурентов, но им было видно, как паренёк, нагруженный коробками с пиццей вошёл в здание. Минуты три ничего не происходило, один из бойцов тихонько спросил у Тони:

— И что дальше?

— Ждём, — коротко ответил босс и хотел ещё что-то сказать, как свет, освещавший фойе, мигнул, Тони скомандовал: — Вперёд!

Бойцы — это не технические специалисты, они пробежали расстояние от места их ожидания до двери в офис конкурентов за десяток секунд. Пистолеты они держали наготове, это, конечно, не бластеры, но всё же какое-никакое оружие. Но и этого оружия в ход пускать не пришлось. Первый охранник лежал у дверей без видимых следов насилия, только на лице его застыла улыбка. Остальные лежали на своих постах, и вокруг головы каждого растекалась лужа крови! Такие же лужи были и под головами тех, кто лежал в пультовой. А парень, устроивший эту бойню, сидел и спокойно ел пиццу! Тони побледнел, а два бойца, вбежавшие вместе с ним (остальные проверяли коридоры), с трудом сдержали рвотный позыв.

— Угощайтесь, не пропадать же добру, — Алиса указала на ещё не распечатанные коробки. Командир спецотряда сказал, с укором глядя на Алису:

— Ну, парень, ты и зверь! Просто какой-то дикарь, как ты можешь тут...

— Ну почему же дикарь, — девушка сделала вид, что обиделась, — скальпы не снимал, уши не отрезал, носы у этих тоже целые. Дырочки маленькие, аккуратные. Ты считаешь, что если бы эти ребята были бы зажарены вашими бластерами, то это было бы эстетичнее?

Командир сдержался. А вот его подчинённый после слов Алисы вывернул свой ужин на пол. Девушка спокойно прокомментировала увиденное:

— А вот это напрасно, я имею в виду — наедаться перед боем. В этом случае любое ранение в живот — смертельно.

Теперь не выдержал и командир. Алиса прихватила пиццу и, выходя из комнаты, сказала бледному Тони (тот всё-таки сумел сдержаться), показывая на оставшиеся коробки с пиццей:

— Эти ребята, вознамерились испортить мне аппетит. Из зависти, наверное, или от жадности. Но это напрасно, вот же ещё пицца есть!

Пришедший в себя командир спецотряда спросил у Тони:

— Босс, где вы нашли этого зверя! С виду сущий ребёнок, а такое тут сотворил. Да и потом...

— Он утверждает, что был капитаном спецназа, честно говоря, я в это не очень верил. Но теперь... Я в этом убедился. Парень не врёт, то, что он продемонстрировал... Этому надо долго учиться, у дилетанта так не получится, да и его выдержка... — Тони говорил, не столько отвечая своему подчинённому, сколько размышляя вслух. Командир отряда молча покачал головой, а его подчинённый, с ужасом глядя на коробку с пиццей, будто оттуда могло что-то выскочить и укусить, запинаясь, произнёс:

— Я верю, что он бывший спецназовец, и если мне скажут, что этот парень не только капитан, а полковник или то, что он после боя ещё и поедал своих врагов, я и в это поверю!

Тони привёз Алису в пансионат уже под утро. Девушка с улыбкой посмотрела на хозяйку с увлечением дающую "показания" зевающему "полицейскому". Увидев своего босса, тот искренне обрадовался, вскочил и со словами "Спасибо вам мисс, всё, что вы рассказали очень ценно" устремился к выходу. Алиса, так и не переодевшаяся и босиком (свою пижаму она надеть успела), заняла место этого якобы служителя закона и попросила хозяйку сделать ей кофе. Не то что бы Алиса хотела спать и решила взбодриться, просто ей захотелось что-нибудь выпить после съеденной пиццы. Почему бы и не кофе, тем более что уже начало светать. Алиса, поймав взгляд хозяйки, поняла, на что та намекает, выложила перед ней купюру. Хозяйка засуетилась, предлагая ещё и булочки, но Алиса отказалась, ей надо было подумать обо всём, что произошло, а под кофе очень хорошо думается, а вот сладкие булочки — отвлекают.

Тони, когда вёз её обратно, рассказал, что ей выплачена премия, и немалая, за участие в разгроме штаб-квартиры конкурентов. Алиса видела, что вслед за отрядом специального назначения её конторы (как называется организация, нанявшая её на работу, Алисе так и не сказали, поэтому она решила её называть — контора) в офис фирмы-конкурента зашли технические специалисты, принявшиеся потрошить компьютеры и другую подобную технику. От Алисы уже ничего не скрывали, но девушка понимала, что увиденное ею — мелочи, основного о своей конторе она всё равно не узнает. Потом в том офисе заложили термитные шашки, которые выжгли там всё. Очень аккуратно выжгли, пожара не случилось, но при этом сгорело всё ценное. Алиса, отхлёбывая кофе и почти не слушая хозяйку, продолжавшую увлечённо давать "показания" улыбнулась. Структура подобных фирм ей уже была понятна: небольшое ядро, владеющее информацией, и сеть исполнителей, получавших задания по телефону (особо доверенные) или через всемирную паутину. Алиса улыбнулась шире, получается, что если ей дали телефон, по которому она могла связаться с руководством конторы, конкретно с Тони, то её сразу записали в доверенные кадры, может, и не в доверенные, но в особо ценные. А после сегодняшней ночи её ценность как "специалиста" неизмеримо возросла. Тони когда сообщал о выплате премии, даже голос понизил. Значит, премия не маленькая, интересно будет узнать, сколько же ей выплатили? Алисе пришлось немного откинуться назад, так как хозяйка, принявшая улыбку своей собеседницы, за особое одобрение, принялась не просто рассказывать, а ещё и помогать себе руками, энергично ими размахивая. Алиса улыбаться перестала, продолжая вежливо кивать, думала о структуре своей конторы и ей подобных. Получается, что исполнителям, по большому счёту, всё равно от кого получать задания, главное, чтоб платили, если задание пришло привычным путём. А если при этом работодатель решил сменить форму связи, пароли и так далее? Что в этом странного, ведь контора занимается очень специфичным бизнесом (Алиса внешне оставаясь серьёзной, внутренне улыбнулась, она уже начинает употреблять местные понятия, по крайней мере, слова их обозначающие), то в таком изменении ничего странного нет. Вот тут Алиса не удержалась и снова улыбнулась — ай да Тони или кто там у них за настоящего босса? Разгромив штаб-квартиру конкурентов, он подмял под себя всю сеть исполнителей! Тем-то, главное, чтоб деньги вовремя платили, а от кого получать задания на выполнение "работы"... Надо будет намекнуть Тони, чтоб усилил охрану конторы. Могут попасться ушлые ребята, которые провернут нечто подобное в отношении конторы Алисы, но при этом обрубят все концы! Значит, надо найти какую-то легальную работу, даже не столько для прикрытия, сколько как страховку на случай потери основной работы. Ну и прикрытие не помешает, не лежать же на кровати в ожидании заказа из конторы, плюя в потолок. Лежать и ждать можно долго, а такое ничегонеделание вызовет подозрения, обязательно вызовет! Алиса, приняв решение, улыбнулась очередной раз.

— Это Йоно Фанута, очень порядочная девушка, только ей последнее время не везёт, — пояснила хозяйка, решив, что улыбку сидящего напротив паренька вызвало появление молодой постоялицы, спускавшейся по лестнице. Маленькая девушка, явно асиатской внешности (Асия — так назывался большой восточный континент), посмотрела на кофе жадными глазами. Такой взгляд у Алисы был совсем недавно, когда она сама выпрашивала пирожное у Сюзанны (пирожное — это еще куда ни шло, выпрашивание бифштекса выглядело бы более чем странно). Алиса выложила перед хозяйкой ещё одну купюру (хорошо, что она догадалась взять с собой немного наличных, кредитные карточки тоже взяла, мало ли что?) и попросила сделать ещё кофе и на этот раз захватить булочки, для неё и для девушки, спустившейся в холл. Хозяйка понимающе усмехнулась — молодой человек ищет повод, чтоб познакомиться с приглянувшейся ему девушкой.

Глава седьмая. Прошлое, двести лет назад. Работа, работа и ещё раз работа

Поймать объект, на перекрестье прицела, задержать дыхание и медленно потянуть за спусковой крючок. Что тут такого сложного? Но специалистом, способным это сделать, была только Алиса. Не просто выстрелить, а ещё и попасть в цель с расстояния в два километра, или, как здесь говорят, полторы мили. Слабый хлопок, будто кто-то цокнул языком, сильный толчок в плечо, и пуля ушла в цель, сильный толчок, потому что пуля — двенадцать и семь десятых миллиметров в диаметре. Вот такой калибр винтовочки, хорошей машинки, мощной и надёжной! Да и глушитель сделан по уму, умеют и здесь делать, если хотят. Алиса быстро разобрала снайперскую винтовку и сложила в футляр, внешне напоминавший футляр скрипки, только большой. Алиса не знала, для какого музыкального инструмента предназначен этот футляр, в этом она не разбиралась. Вообще-то, надо было оставить винтовку здесь, ведь это улика, и очень опасная, но бросать такой великолепный инструмент жалко! То, что винтовка не будет оставлена на месте преступления, было оговорено заранее. Спускаясь вниз по лестнице, Алиса непроизвольно хмыкнула, конечно, что убили сенатора — это преступление, но что считать его местом? Говорят — преступник возвращается на место преступления, но от того места, где пуля разнесла голову кандидата в президенты, до того места, откуда стреляли... Можно сказать — площадь преступления и весьма обширная! Алиса поставила футляр у двери, а сама затаилась этажом выше, если по-хорошему, то надо было сразу уходить, но и убедиться надо, что машинку заберут. В подъезд зашла девочка лет двенадцати с большими бантиками, оглядевшись, схватила футляр и выбежала на улицу. Алиса смотрела в окно, пока девочка не скрылась за углом (ну прямо ученица музыкальной школы, возвращающаяся с занятий), потом не спеша спустилась по лестнице, вышла из дома и быстро шагая, направилась в сторону, где колыхалась толпа собравшихся на предвыборный митинг. Девочка с футляром музыкального инструмента успела убежать до того, как полиция выставила кордон, отсекая место предвыборного митинга и прилегающие кварталы от остального города. Затесавшись толпу, Алиса стала энергично проталкиваться к сцене, где суетилось несколько десятков людей. Слышались полицейские сирены, хотя прибывшие отряды полиции уже оцепили площадь, никого не выпуская. Алиса поморщилась — зачем нужен этот шум? Разве что — показать своё служебное рвение? Как Алиса и ожидала, она оказалась среди тех, кого задержала полиция. Пока полиция рьяно занималась своим важным делом — оцеплением площади с целью выявления и поимки неизвестного злоумышленника, Алиса слушала, что говорили её соседи, или товарищи по несчастью, ведь их отпустят только после снятия свидетельских показаний.

— Я видел! Видел! — говорил высокий парень, конечно, с таким-то ростом и не увидеть? Только вот чтоб видеть, надо знать, куда смотреть. А парень продолжал возбуждённо говорить: — Не успел сенатор поднести микрофон ко рту, как его голова лопнула! Это был взрыв! В микрофоне была бомба! Охрана проглядела — и вот!..

— Балда! Микрофон-то целый! Вон как стоял на подставке, так и стоит! Какая бомба? — возразил парню чей-то голос, но это не смутило долговязого, у него была следующая версия случившегося:

— Но голова сенатора-то лопнула, я же видел! Это могла быть только бомба, значит, её каким-то образом заложили прямо в голову сенатору, а потом активировали!

Кто-то поддержал эту версию, кто-то высказывал свою, мнения о случившемся были самые разнообразные. Как разлетелась на куски голова начавшего выступать кандидата в президенты, можно сказать — фактически президента, потому что соперника у него уже не было, видели многие. И вспомнили, что точно так же лопнула голова и у того! Тут же была высказана мысль, что это может быть такая болезнь:

— Это болезнь президентов — голова лопается от усиленного думания, все, кто идёт... ну, хочет стать президентом заражаются этой болезнью и... Такой вот печальный конец!

— Но у нашего президента голова-то целая! — последовало возражение, на что был получен глубокомысленный ответ:

— А разве наш президент думает? Вот поэтому у него и целая голова, пока. А если задумается...

Если найдётся тот, кто заплатит за президента, то и у него голова лопнет, — могла бы сказать Алиса, но промолчала. А в споре появилась версия близкая к реальной:

— Застрелили его! Если из бластера попасть в голову, то она вот так и разлетится! Точно вам говорю — это был бластер!

— Какой бластер! Смотри сколько охраны! И у всех детекторы, они бы точно обнаружили, если кто с бластером подобрался! — зашикали на знатока. Но он не сдавался:

— Так и у охраны же бластеры! А там тоже батареи, вот они и фонят. Кто-то этим воспользовался и...

— Балда, — другой знаток был очень категоричен в оценке умственных способностей первого. Этот знаток объяснил, почему посторонний с бластером не смог бы подобраться на расстояние выстрела: — Детектор не просто определяет, есть ли поблизости источник излучения, он запоминает его! Отслеживает перемещения, кроме того, есть такое понятие: свой-чужой, детектор различает где дружественное оружие, а где чужое.

Алиса усмехнулась, все нюансы, связанные с детекторами, обнаруживающими батареи оружия и не только оружия, она выяснила давно, это были не просто детекторы, а довольно сложные приборы, можно сказать — миникомпьютеры. Такой детектор обмануть было невозможно. Эти приборы действительно распознавали, запоминая, характеристики так называемого дружественного оружия, но при этом, если это оружие будет направлено на охраняемый объект (неважно, что это будет — человек, средство передвижения, здание), сразу подаётся сигнал тревоги. В некоторых случаях, такое практиковалось в группах телохранителей, такое оружие ещё и блокируется. А знаток продолжал просвещать "темный" народ:

— Кроме того, что у каждого охранника есть детектор, вон у сцены, видите? Это стационарные детекторы, они обнаружат, что кто-то подбирается с бластером или лазером за три мили! Понятно? Так кто мог подобраться на расстояние выстрела? А?

— Но голова-то разлетелась, — возразил первый спорщик и сделал вполне ожидаемый вывод: — Значит, в неё стрельнули! А чем так можно стрельнуть?

Обмен мнениями в том же духе продолжался довольно долго, делать-то всё равно нечего было, за полицейский кордон не выпустят, пока не опросят, а это не скоро будет. До Алисы очередь дошла только во втором часу ночи, зевающий следователь посмотрел на сонного юнца (Алиса успела даже вздремнуть) и грозно спросил:

— Что вы можете сказать?

— В своё оправдание? — переспросила Алиса, следователь вытаращил глаза — почему этот сопляк собрался оправдываться? Выглядел он совсем не так, как человек, собравшийся в чём-то покаяться, скорее, наоборот. Алиса, продолжила: — Могу честно признаться, я ничего не видел, но у меня есть смягчающее мою вину обстоятельство — маленький рост! Из-за спин собравшихся высоких и широкоплечих сторонников сенатора что-то увидеть не было никакой возможности!

— Так зачем же ты припёрся?! — вспылил следователь. Алиса пожала плечами:

— Вот и я думаю — зачем? Самого интересного я так и не увидел, такое событие бывает только раз в жизни, а я не видел, — расстроенно произнесла Алиса и, шмыгнув носом, плаксиво добавила: — Когда ещё такая удача выпадет!

— Какая удача? — не понял полицейский, девушка пояснила: — Ну когда ещё кандидата в президенты... Я даже не знаю, что с ним случилось. Говорят — голова лопнула, наверное, это от обещаний. Наобещал много, и вот... Когда я ещё такое увижу? Чтоб голова у того, кто много обещает, лопнула!

Следователь показал пальцем на наглого юнца стоящему тут же полицейскому и скомандовал:

— Этого вон! Немедленно с глаз моих!

Надо отдать должное выдержке полицейского, он просто вывел Алису за оцепление и показал рукой направление, куда бежать. Ни подзатыльника, ни пинка не последовало, Алиса, благодарно помахав рукой, скрылась в переулке. Полицейский, пробурчав что-то вроде — до чего наглая молодёжь пошла, пошёл за следующим свидетелем.

Алиса не спеша шла по ночному городу, грабителей она не боялась, поэтому не спешила. Зайдя в круглосуточно работающее отделение банка, проверила поступление денег на свой счёт. Уже под утро, вернувшись в пансионат, застала в холле Йоно с красными глазами, видно, девушка не спала всю ночь, ожидая своего компаньона.

— Элиот, где ты так долго был? — Йоно бросилась к Алисе на шею, Элиот Занхен — это было имя, под которым Алису знали в этом пансионате. Алиса обняла Йоно и стала утешать, лихорадочно соображая, как разобраться с этой проблемой, похоже, эта маленькая асиатка влюбилась в невысокого, щуплого, но такого решительного парня. Говорят, от любви до ненависти один шаг. А такое вполне возможно, если Алиса-Элиот будет игнорировать чувства Йоно, а если та узнает, что предмет её неожиданно вспыхнувшей любви тоже девушка? Как себя поведёт эта, с виду такая сдержанная, но, как оказалось, такая пылкая натура? А Йоно всё теснее и теснее прижималась к Алисе, подставляя губы, явно намекая на поцелуй. Положение спасла хозяйка пансионата, поинтересовавшись, действительно, где это молодой человек провёл ночь? Алиса с деланным сожалением отпустила Фануту и сообщила:

— На допросе, у полицейского следователя.

— Как? Что? — удивилась хозяйка и с недоверием спросила: — Вы были в полиции? За что же вас туда?..

Хозяйка пансионата не договорила, пытаясь представить, что же такое натворил этот скромный юноша, что его забрали в полицию. Алиса с облегчением, что на некоторое время она избавлена от попыток Йоно пообниматься, стала рассказывать, что произошло на митинге кандидата в президенты и почему ею заинтересовалась полиция. Хозяйка внимательно слушала, не забыв при этом вставить, что об этом уже сообщили в вечерних новостях, но одно дело узнать новости из головидения, совсем другое — узнать от очевидца. Алиса объяснила, что толком так и ничего не увидела, так как стояла далеко, да и на тот митинг-встречу кандидата с избирателями попала совершенно случайно, просто мимо проходила, но попала в число тех, кого прихватила полиция. Алиса многословно рассказывала, а сама лихорадочно соображала, как разобраться в ситуации с Йоно.

Тогда, утром после налёта (и первого дела в конторе, нанявшей нового исполнителя) Алиса, поддавшись минутному чувству жалости, угостила маленькую асиатку кофе и булочками. А та в благодарность (а может, сработал эффект попутчика, когда незнакомому человеку, увиденному впервые, очень многое рассказываешь) поведала о своих бедах. Закончившая с отличием колледж, Фанута некоторое время работала на большую рекламную компанию. Отличный дизайнер и художник, Фанута была на хорошем счету и быстро продвигалась по служебной лестнице. Может, этот успех вскружил голову молодой девушке, а может, ещё было желание работать самостоятельно и только на себя, в итоге она ушла из той компании и основала свою фирму. Но, как оказалось, таланта художника мало для ведения успешного бизнеса, и дела девушки шли всё хуже и хуже, она экономила на всём, но в итоге фирма разорилась. А сама девушка осталась без гроша. А этот день был днём выплаты по кредитам, и если девушка не заплатит, то опишут имущество её маленького офиса. Да и за проживание в пансионате у неё уже платить нечем, придётся уйти, а вот куда? Хозяйка тогда повздыхала, ничего не сказав, но было видно, что она согласна с девушкой — нечем платить — уходи! Фанута допила кофе, доела булочку и, понурив голову, пошла в свой офис, благо он был неподалёку и ехать туда не надо было. Алиса увязалась за девушкой, просто пошла, ничего не предлагая. В офисе Йоно уже ждали: хозяин здания, где арендовала помещение Фанута, толстый кредитор (почему-то кредиторы всегда толстые и злые, хотя полные люди должны быть добрыми, может, это деньги их так портят?) и худой адвокат, который сразу представился и сообщил, что он будет оформлять передачу как материальных ценностей, так и интеллектуальной собственности новому владельцу, присутствующему здесь...

— Постойте, — остановила адвоката Алиса и, повернувшись к владельцу здания, спросила, много ли ему должна Фанута. Узнав — сколько, Алиса достала пачку денег и отсчитала требуемую сумму, потом заплатила ещё за полгода вперёд. Владелец помещения, кланяясь, удалился (чего ему ещё желать?), а Алиса поинтересовалась, какую сумму должна Фанута кредитору. Сумма была большая, но у Алисы было больше, правда, чтоб рассчитаться пришлось спуститься в отделение банка, расположенное в этом же здание, и перевести деньги с кредитной карточки. Алиса придержала адвоката, и тот оформил договор, по которому Алиса стала младшим партнёром в рекламной компании "Хризантема Фануты".

— Зачем? Зачем вы это сделали? — тихо спросила Йоно, молча выполнявшая все, что от неё требовала Алиса, и до этого не проронившая ни слова. Подняв на Алису полные слёз глаза, девушка также робко поинтересовалась: — Вы хотите забрать себе всё?.. Тогда зачем вы оставили меня владелицей "Хризантемы"?

— У каждого человека появляется дело всей его жизни. Рано или поздно, но это происходит. Если рано, то это большое счастье, а если поздно... Тогда человек просто не успевает сделать то, что хотел. Я посмотрела твои работы, — Алиса показала рукой на рисунки и эскизы, висящие на стенах. Положив свою руку на руку девушки, Алиса продолжила: — Я не знаю, что там у тебя в компьютерах, но недаром же этот толстяк хотел наложить лапу и на твою интеллектуальную собственность. Ты талант! Гений! Ты должна творить! Творить, не отвлекаясь на мелочи, ими, всякими кредиторами и другими подобными типами займусь я! И горе им, если они тебя обидят!

— Вы... — попыталась сказать Йоно, но не смогла — девушку душили слёзы, Алиса улыбнулась и предложила:

— Давай на "ты", хорошо? Мы же теперь партнёры, причём я младший. Это я должен говорить тебе "вы", кланяться и при обращении добавлять — экселенц.

Алиса достала платок, вытерла девушке слёзы и снова предложила:

— А давай отпразднуем начало нашей совместной деятельности? Закажем сюда пиццу? Пиццу и торт! Большой торт со взбитыми сливками! А?

С момента, заключения договора о партнёрстве прошёл месяц, все счета оплачивала Алиса, она же улаживала другие дела. Йоко самозабвенно творила, такого подъёма у неё ещё не было, только иногда девушка поглядывала на Элиота, изредка появляющегося в студии (так теперь Йоко называла свой офис) и мотавшегося по каким-то своим делам. Волновало Фануту ещё то, что не было заказчиков, ведь жили пока на деньги Элиота, но он обещал, что заказчики скоро появятся и их будет много, столько, что придётся отбиваться.

В один из таких дней, когда Элиот отсутствовал, в студию ввалились пять мордоворотов, один из них, видно, главный, оттопырив губу, спросил, кто тут Фанута, после чего сообщил, что они охрана и им надо за это платить, а то это всё, громила указал на эскизы, порвётся, а компьютеры сломаются. А чтоб девочка поняла, что с ней не шутят, сейчас... Громила протянул руку к одному из рисунков, но ничего сделать не успел.

— Сколько? — раздался голос от двери, Йоно с облегчением вздохнула, там стоял Элиот. Громила ухмыльнулся и, продолжая тянуть руку к рисунку, заявил, что урок должен быть полным, чтоб не повадно было обращаться к другим...

— Например, в полицию, я понял. Не трогай, плачу вдвое, — улыбаясь, произнёс Элиот, но эта была не его обычная улыбка, добрая и приветливая, глядя на своего младшего партнёра, Йоно захотелось закричать и спрятаться под стол. Но громилы восприняли слова Элиота с одобрением, что подтвердило их похохатывание. Юноша кивнул на дверь и вышел первым, Фанута услышала, как Элиот сказал:

— Я обещал вдвое, значит, и получите вдвое. Жалеть не буду.

Дверь закрылась, а через десять минут Элиот вернулся, удивительно спокойный, и уверенно заявил:

— Они больше не вернутся, я обещаю.

Тогда Йоно впервые прижалась к юноше, он её не оттолкнул, обнял и стал гладить по голове, как мать гладит ребёнка, успокаивая того. Эти объятия юноши не были похожи на те, когда мужчина обнимает женщину, это были именно материнские объятия. Йоно показалось, что она вернулась в детство и мама снова её обнимает, защищая от всего этого такого жестокого мира. А потом были сирены полиции и скорой помощи, тех защитников-вымогателей, выносили на медицинских носилках. Этих здоровых мужчин кто-то избил, очень сильно избил. Элиот и продолжавшая к нему прижиматься Йоно смотрели в окно, как этих пятерых выносили, юноша произнёс странную, даже непонятную фразу:

— Вдвойне, как и было обещано.

— Ты им заплатил? — спросила Йоно, Алиса серьёзно ответила:

— Заплатил, сполна. Они были полностью удовлетворены, больше сюда не придут.

Из больницы эти горе охранники вышли только через полтора месяца и на каждом углу угрожали, что с кем-то рассчитаются. А через неделю их нашли мёртвыми в одном из тёмных переулков, не только тех пятерых, а ещё и двоих, что тоже подрабатывали "охранниками". Судя по всему, они там кого-то ждали, но видно банда конкурентов оказалась сильнее, но победители себя никак не проявили. Больше никто не ходил по маленьким офисам и магазинчикам и не предлагал свою "охрану". А у рекламной компании "Хризантема Фануты" появились клиенты, пока это были окрестные магазинчики и фирмочки, что арендовали помещения в том же здании, что и Фанута. Их хозяева, делая заказы, низко кланялись и благодарили улыбающегося господина Занхена.

— Вот видишь, а ты боялась, лиха беда начало, — улыбаясь, говорил Элиот, который Йоно нравился всё больше и больше.

И вот сейчас Алиса не знала, что предпринять, ответить на любовь Йоно (пускай это не любовь — привязанность, симпатия или что-то другое, но всё равно довольно сильное чувство) она не могла, вернее, могла, но как девушка. А как-то попытаться уйти в сторону, значило отказать, а отказ... Понятно, отвергнутая девушка способна на многое, на любой непредсказуемый поступок. Конечно, можно бросить всё и исчезнуть, но Йоно пропадёт без поддержки Алисы, к тому же Алиса и сама привязалась к этой наивной асиатке (хотя почему асиатке, родом Йоно была из Анарики), да и не хотелось ломать уже налаженный быт. Вопрос выбора всегда труден, и Алиса, сама не признаваясь себе, смалодушничала, предоставив принять решение Йоно, этой маленькой девушке, почти девочке. Многозначительно глянув на хозяйку пансионата, та сделала вид, что увлечена новостями, передаваемыми по головизору, Алиса, чуть приобняв задохнувшуюся от счастья Йоно, увлекла её наверх. В коридоре Йоно не то что проявила характер, просто потянула Алису к себе в комнату (она была гораздо ближе, чем жильё Алисы). Комната маленькой асиатской девушки напоминала беседку в садах её родины (Алиса видела несколько таких рисунков, сделанных Йоно), но наряду с рисунками выполненными в традиционном асиатском стиле было несколько очень, можно сказать, фривольных картинок, видно, Йоно фантазировала и на эту тему. Алиса если и удивилась, то ничем этого удивления не выдала, просто отметила, что в этой маленькой, робкой и такой с виду скромной девочке могут бушевать нешуточные страсти! И Йоно это подтвердила, решительно впившись в губы Алисы. Так они целовались некоторое время.

В этой жизни у Алисы ещё не было мужчин, как-то не до того было, да и снимать маску юноши не то что не хотелось, одно из шестых чувств, никогда не подводивших опытного бойца, подсказывало, что это не то что рано, опасно! Но вот в прошлой жизни (Алиса чуть улыбнулась — о том, что раньше было, она уже думает как о прошлой жизни), она не была монашкой. Всё-таки красивая, пусть и сорокачетырёхлетняя женщина не может не привлекать к себе мужское внимание, а в молодости Алиса была очень красива, это и сейчас видно, хоть она и старается это скрыть.

Алиса, отстранившись от Йоно, посмотрела той в глаза и тихо сказала:

— Ты умеешь хранить тайны, то, что ты сейчас узнаешь, никто не должен знать!

Заглянув в широко раскрытые глаза девушки, Алиса решила не объяснять (это может быть долго, да и не поверит Йоно сразу), Алиса начала раздеваться. Не так, как это делают стриптизёрши — медленно и с ужимками. Но и не срывая быстро одежду, как будто испытывая страсть. Алиса делала это, можно сказать, обыденно, аккуратно складывая одежду. Это для того, если придётся быстро одеваться, а одеться Алиса могла за несколько секунд. Алиса сложила одежду и подняла глаза, ожидая увидеть разочарование этой наивной девушки, ведь тот, к кому она испытывает столь сильные чувства, сам оказался женщиной, но... Йоно тоже успела раздеться, совсем раздеться, и теперь, шагнув к Алисе, обняла её, прошептав при этом:

— Я тебя люблю!

— Постой, постой, — Алиса взяла девушку за плечи и, немного отодвинув, спросила: — Ты что? Не видишь, кто я? Я ведь тоже женщина, как и ты! Как же ты...

— Я тебя люблю! — упрямо повторила Йоно, снова прижимаясь к Алисе.

Утром Алиса, глядя в потолок, чуть поглаживая доверчиво прижавшуюся к ней Йоно, думала о том, что произошло. О том, что такие взаимоотношения бывают между женщинами, Алиса знала и не считала это чем-то предосудительным, но сама к этому никакой тяги не испытывала. Но то, что произошло минувшим днём и этой ночью... Алисе не было так хорошо ни с одним из мужчин, каким бы не был он опытным и умелым в этих делах. Сначала, когда Йоно только начала, Алисе это показалось только забавным, но потом... День и ночь пролетели как один миг! Заснули в объятиях друг друга девушки только под утро. Алиса не могла даже представить, что эта почти девочка может такое... Знает столько... Почувствовав изменившееся дыхание лежащей рядом девушки, Йоно проснулась, но не показывала этого, Алиса погладила её по голове и спросила:

— Проснулась уже? Маленькая моя. И где ты такому научилась?

— Тебе не понравилось? — казалось, Йоно вот-вот заплачет, Алиса снова погладила девушку по голове и стала утешать:

— Понравилось, очень понравилось, так хорошо, как с тобой, мне ни с кем не было, с мужчинами, женщинами я не интересовалась. А спросила я... Просто интересно.

Йоно теснее прижалась к Алисе и стала рассказывать. Девочку, рано оставшуюся без родителей, определили в закрытую школу, женскую закрытую школу, с очень строгими правилами поведения и с ответствующим воспитанием. Алиса понимающе хмыкнула, уверенно заявив, что чем строже правила, тем чаще и охотнее их нарушают. Так и было в той школе — внешняя чопорность и строгость правил поведения, доведенные почти до абсолюта, и постоянное нарушение этих правил как ученицами, так и некоторыми преподавательницами, обучающими своих подопечных совсем не тому, что должны. А старшие охотно делились своим знаниями с младшими, становясь ведущей в паре девочек, занимавшимися изощрёнными любовными утехами. Закончила Йоно свой рассказ, снова прижавшись к Алисе и признавшись:

— Мне нравятся девушки и совсем не нравятся мужчины.

— А я? — удивилась Алиса. — Ведь я же изображала мужчину, пусть молодого, но мужчину же!

— Очень красивого юношу, — подтвердила Йоно и, улыбнувшись, провела рукой по щеке Алисы, — очень нежного, который не бреется! Я за тобой понаблюдала и поняла — ты девушка! Красивая девушка — и я тебя люблю!

— Да, это проблема, — согласилась Алиса и поправилась: — Проблема не то, что ты меня любишь, а то, что я так выгляжу. Шрам на морде себе, что ли, нарисовать?

Алиса не начала бриться, но стала демонстративно намыливаться, словно собиралась с лица соскребать щетину (которой не существовало). За этим занятием её несколько раз застала хозяйка пансионата и несколько жильцов. А то, что молодой и красивый парень и симпатичная девушка стали жить вместе, вопросов ни у кого не вызвало. Пара как пара, правда, парень хоть и красивый, выглядевший несколько женственно и щуплый с виду, такие обычно женщинам не очень нравятся, но и девушка была маленькая, как и положено быть асиаткам. Довольной осталась и хозяйка пансионата, эта парочка не стала жить в одной комнате и не переехала в другое место, а сняла довольно приличные (лучшие в этом пансионате) апартаменты, выплачивая за аренду сумму большую, чем стоили две отдельные комнаты, ранее занимаемые молодыми людьми.

Алиса прочитала сообщение на мониторе своего портативного компьютера и задумалась. Потом запросила дополнительную информацию, которая ей была тут же предоставлена, видно, этой просьбы от неё ждали. Девушка чуть улыбнулась — судя по тому, что эта информация о новом "клиенте" не была сразу ей передана, в "конторе" ожидали, что она откажется. Видно, работу с этим объектом предлагали не ей первой. Вполне возможно, что в "конторе" считают кого-то лучшим исполнителем, чем она, и это дело было сразу ему предложено, а он отказался. Может, поэтому и не сообщили сразу всего, видно, решили, что Алиса за это тоже не возьмется. Чем больше Алиса вникала в то, что послушно появлялось на экране, тем серьёзнее становилась. С кандидатами в президенты работать было легче. Кстати, эти ушлые ребята заказали друг друга "конторе" Алисы и даже авансом оплатили работу. Выполнение обоих заказов поручили Алисе, что она с блеском и сделала, в смысле — попала и в одного, затем и в другого, на радость вторым номерам предвыборной гонки. А эти ребята, которые, скорее всего, были в курсе того, что планировали их боссы, решили к подобным методам борьбы с конкурентом не прибегать. Ну и правильно, а то так и некого в президенты выбирать будет: кандидаты быстро кончатся. Алиса непроизвольно улыбнулась, но сразу же снова стала серьёзной — последняя работа, те оба заказа, была сложной, но этот... Это клиента охраняли лучше чем президента, оно и понятно. Кто такой президент? Пусть высший менеджер, но временный, а это хозяин... В том числе и президентов! Подобраться к нему... Даже на расстояние выстрела из мощной снайперской винтовки проблематично, да и вряд ли это поможет, он всегда прикрыт не только охраной с бластерами и детекторами, но и бронестеклом! А то и просто бронёй, которую и из пушки не прошибёшь, куда уж там — из винтовки. Алиса продолжила просматривать информацию, выводимую на маленький экран, лежащий на ладони, при этом девушка хмурилась всё больше и больше.

— Эли, какие-то дурные вести? — поинтересовалась Йоно. Алиса не стала открывать своего настоящего имени, даже ей, сказав, что к имени Элиот привыкла, но Йоно звала подругу — Эли. Впрочем, других это ласковое имя в устах Йоно не удивляло, все знали, что маленькая асиатка по уши влюблена в этого паренька. Теперь девушка с беспокойством смотрела на хмурящуюся Алису. Она знала, что у её подруги есть источник дохода помимо их совместного дела, и хороший источник. Алиса это объяснила тем, что подрабатывает биржевым маклером, а свои отлучки — поездками для заключения сделок. Вот Йоно, глядя на хмурящуюся Алису, и сделала предположение: — На бирже неприятности?

— Некоторые котировки грозятся совсем упасть, — ответила Алиса и озабоченно добавила: — Для недопущения этого требуется моё присутствие. Некоторое время меня не будет, справишься сама?

Девушка энергично закивала, а у Алисы, глядевшей на свою подругу, появился план. Любая, даже самая изощренная защита имеет изъян, очень часто это не брешь в оборонительных построениях, а тот, кого защищают. Его страсти, наклонности, привычки, наконец, желания! А что может желать хозяин всего? У которого всё есть, абсолютно всё! Вот как Йоно, её подруги обучили такому, за что любая гейша отдала бы самое дорогое (Алиса улыбнулась, неплохой каламбур получился — гейша отдаёт самое дорогое, чтоб этим дорогим научиться умело пользоваться), но не это сейчас важно! Этот хозяин жизни хочет, чтоб его признали своим те, кто ему давно не ровня. Многое потерявшие, но сохранившие, по их мнению, самое главное — аристократизм! Раньше их называли дворянами, хотя само это слово происходит от понятия — двор, дворня, те есть слуги. Бабушку Алисы, аристократку в бог знает каком поколении, очень расстроило это высказывание внучки, которой она старалась привить, даже не манеры, а истинный аристократизм. Эх бабушка, знала бы ты, кем стала твоя внучка! Но сейчас наука бабушки как нельзя кстати! Если нельзя подобраться к объекту, то надо оказаться в том месте, куда объект сам придёт, вернее, его привезут под тщательной охраной, но это уже мелочи. Как говорил один из великих полководцев древности — главное, ввязаться в бой, а там по обстоятельствам. А уж как повернуть эти обстоятельства в свою пользу... Это тоже будет решено на месте. Глядя на повеселевшую подругу, повеселела и Йоно, знала бы эта маленькая девочка, что за биржевая сделка требует присутствия Алисы.

Алиса быстро ввела и отправила сообщение, где указала всё, что ей требуется для выполнения задания. А вот про одежду не упомянула, даже её работодателям незачем знать, что она собралась делать и в чём. Среди почти десятка запрошенных документов было несколько пустых бланков, один из них Алиса тщательно заполнила, ехидно улыбаясь. После чего заказала билет в соседний город.

Сэр Рэджинальд, граф Стадфрод пятнадцатый, наслаждаясь утренним кофе с коньяком, лениво просматривал прессу. Его интересовала только светская хроника, в этом году дворянское собрание должен был посетить сам... Нет не президент, президенту до него далеко. Хотя этот важный посетитель, несмотря на своё богатство и положение, плебей (был плебеем, плебеем и останется!), но пышность этого аристократического мероприятия обеспечивает именно его взнос! Остальные взносы (настоящие аристократы, к сожалению, много дать не в состоянии) позволяют организовать так — небольшой раут, совсем не соответствующий ежегодному собранию аристократов всей страны! Но если появилась такая возможность, то он, сэр Реджинальд, не может её упустить! В глаза главного аристократа страны (только так и никак иначе) бросилась небольшая заметка. В город приехала наследная герцогиня Виндорская, Азилия-Марианнэтта, де ла Круа, фон дер Зиген, княгиня Замостецкая! Прибыла со старого континента, остановилась в отеле Кринтон, в шикарном номере. Но при этом совсем не афиширует своего прибытия, если бы не ушлые репортёры, то никто и не узнал бы о приезде такой знатной особы! Граф Стадфрод пятнадцатый в аристократическом жесте поднял бровь — если бы это была самозванка, то о её приезде трубили бы все газеты, проходимцы любят популярность и стараются себя прорекламировать при любом удобном случае, а эта... Сэр Рэджинальд заглянул в газету, уж очень было заковыристое имя, прибыла, не афишируясь, если бы не эти любители жареных новостей... Но, видно, даже ушлый корреспондент не смог что-то значительное узнать об этой аристократке, ни слова о её драгоценностях, ни то, как она выглядит, только имя и сообщение о прибытии. Но имя можно было и у гостиничного портье узнать, эта аристократка приехала не инкогнито и своего имени не скрывает. Граф задумался, как бы посмотреть на эту герцогиню и княгиню в одном лице? Судя по титулу, она имеет отношение ко многим аристократическим домам старого континента, а то, что сэр Рэджинальд до сих пор не встречал это имя, то, скорее всего, эта аристократка не любит показываться на публике. Если это так, то ещё и интересно, зачем она сюда приехала? Позвав дворецкого, велев подать экипаж (на самом деле это был обычный гравимобиль), одевшись с помощью того же дворецкого (что поделаешь, даже сэр Рэджинальд граф Стадфрод пятнадцатый не может содержать много слуг) соответствующим образом, предводитель местных аристократов направился в Кринтон.

Алиса стояла перед зеркалом в роскошной ванной (номер тоже был роскошным и дорогим, но что поделаешь, дорогой клиент требует и соответствующих расходов) и разглядывала себя, вернее, своё обнажённое тело. В последнее время (может, это Йоно так влияет?) Алиса будто повзрослела — стала выше ростом, округлилась в некоторых местах, да и грудь увеличилась так, что её стало трудно прятать как раньше — приходилось очень туго бинтовать. Алиса ещё раз внимательно себя осмотрела, сделала стойку на руках и так несколько раз отжалась, оставшись довольна своей физической формой, девушка приняла душ (можно было и ванну, но это долго, а эффект тот же), потом оделась и стала ждать. Приблизительно через три часа позвонил портье и сказал, что госпожу (Алиса просила при обращении к ней не называть титулов) хочет видеть сэр Рэджинальд граф Стадфрод пятнадцатый. Алиса разрешила его к себе проводить.

Сэра Рэджинальда немного покоробило, что о нём докладывал простой портье, он же и проводил его до лифта, а на этаже встретил простой коридорный! Аристократ должен общаться с миром (по крайней мере, в начале) через дворецкого, который должен доложить о госте или о том, что принесли газету! А коридорный постучал в дверь (сэра Рэджинальда немного примирила с таким нарушением этикета обстановка на этом этаже, похоже — номера здесь были дорогие) и после разрешения открыл дверь, просто сказав:

— Госпожа, к вам гости.

Навстречу чопорному аристократу из кресла поднялась молодая коротко остриженная белокурая девушка (Алиса волосы покрасила, ведь парик может слететь), посмотрев на гостя серыми глазами (чтоб скрыть свои зелёные глаза, Алиса уже давно носила специальные линзы), вежливо поздоровалась. Сэр Рэджинальд хотел спросить, а где знатная дама? Но слова застряли у него в горле, эта девушка ею и была! Так держать себя может только аристократка, за спиной которой поколения предков! Всего одна фраза приветствия, простая фраза. Но как сказанная! Жесты! Даже поворот головы! Такому, конечно, можно научиться, но это придётся делать очень долго и всё равно — будет не то! А тут! Сэр Рэджинальд не верил такой удаче — эта молодая аристократка может стать украшением ежегодного собрания, а именно — собрания этого года! Эта девушка может стать той изюминкой, которой можно будет поразить... Стадфрод пятнадцатый осторожно, чтоб не спугнуть такую удачу, после обязательного комплимента этой девушке поинтересовался целью её приезда. Цель была обычна и проста — молодая герцогиня собиралась поступить в один из колледжей, чтоб получить техническое образование. Подумать только — техническое! Падению нравов в Анарике сэр Рэджинальд уже давно не удивлялся, но на старом континенте! А молодая княгиня, очень аристократично смущаясь, поведала о том, что стать инженером-конструктором космических кораблей — её давняя мечта. Сэр Рэджинальд, внутренне посетовав на падение нравов среди молодёжи (подумать только, аристократка мечтает стать инженером!), продолжая сыпать комплиментами, пригласил молодую герцогиню на ежегодное дворянское собрание. Та, немного смутившись, сообщила, что она тут, можно сказать, неофициально и не хотела бы, чтоб её имя мелькало в светской хронике. Графу Стадфроду пришлось приложить титанические усилия, чтоб уговорить молодую аристократку принять его предложение, в итоге он добился своего — получил согласие.

— Герцогиня Виндорская, Азилия-Марианнэтта, де ла Круа, фон дер Зиген, княгиня Замостецкая! — торжественно объявил распорядитель дворянского собрания, вообще-то, он должен называться мажордомом. Но где найдёшь в Анарике человека, согласного исполнять роль мажордома, да ещё с нужным для этого голосом? Уже само, названное этим псевдомажордомом, имя привлекло к себе внимание и титулами, и тем, что было незнакомо присутствующим. Особенно заинтересовались молодящиеся светские львицы, в роскошных потёртых вечерних платьях и с потускневшими гроздьями бриллиантов. Вошедшая девушка очень от них отличалась, в лучшую сторону. На ней было, как и положено в таких случаях, вечернее платье, но более чем скромное, и полное отсутствие всяких украшений. Презрительные гримасы светских львиц сменились на завистливые, когда девушка была приглашена на танец промышленным магнатом, единственным не аристократом среди присутствующих. Неумение танцевать этого выскочки-плебея молодая аристократка полностью компенсировала грациозностью и умением сглаживать ошибки своего партнёра. Как говорится — породу видно и под рубищем, а это был именно тот случай! Девушка приковала к себе всеобщее внимание: восторженное — мужчин и завистливое — женщин. Она настолько завладела всеобщим вниманием, что присутствующие перестали замечать "зеркальных" охранников выскочки-нувориша, которые неотступно за ним следовали, разве что не танцевали вместе с ним. Но визит этого прекрасного создания длился недолго, вскоре молодая герцогиня стала прощаться, как и положено воспитанной девушке (младшей по возрасту), она всех удостоила своим вниманием, в том числе и "светских львиц", не скрывавших своей радости от этого печального события. Дольше всех с молодой герцогиней прощался промышленный магнат, державший её за руку (нет, чтоб поцеловать, как положено, так он как будто эту руку пожимал!) и долго о чём-то говоривший. Но это не вызвало у девушки неприятия, она благосклонно кивнула и что-то сказала в ответ, видно, очень приятное или обрадовавшее этого хама. Молодая герцогиня ушла, но разговоры о ней ещё долго продолжались. Магнат, видно считавший себя хозяином жизни и здесь, удалился в сопровождении своей охраны, постоянно за ним таскавшейся, в комнату отдыха, при этом один из охранников, застывший у дверей, туда никого не пускал! Естественно, что туда никто войти не мог, но и от туда долго никто не выходил. Через некоторое время охранник заглянул в комнату отдыха (может, его позвали, а может, проявил инициативу), заглянул и застыл на пороге, а потом что-то начал быстро говорить в переговорное устройство. Сэру Рэджинальду, крутившемуся неподалёку, удалось заглянуть через плечо охранника. Важный гость и вся его охрана лежали на полу! Вряд ли они таким образом отдыхали!

Алиса была довольна, ей удалось пленить своей красотой (девушка продолжала удивляться почти скачкообразному изменению своей внешности — за последние два месяца она повзрослела почти на три года!) и своими аристократическими манерами (спасибо бабушке, мучившей внучку своими причудами) этого нувориша. Но не это была важно, ей удалось установить тесный контакт с клиентом. Прощаясь, он пригласил молодую герцогиню, вернее, Алису в самый дорогой ресторан, с целью продолжить приятное общение. Но сославшись на нежелание вызвать лишние пересуды, девушка сказала, что сейчас уходит, назначив встречу в городе. После чего уехала на вызванном для неё такси. Такси было без водителя, как и все здесь подобные машины, в автопилот задаётся соответствующий маршрут, и гравимобиль, двигаясь по специальному транспортному коридору, доставляет пассажира в нужную точку. Открыть дверь, немного отъехав, Алисе труда не составило, открыть так, чтоб бортовой компьютер гравитакси не заметил этого. Скорость движения ещё была не большая, а три метра — это не высота. Алиса, отстегнувшая длинную юбку, тенью скользнула обратно в особняк, где продолжалось веселье. Охранные системы Алису не заметили: уже давно никто не пробирался в здания, тем более в приоткрытое окно на третьем этаже, вот так — без технических приспособлений, а следовательно, без батарей их питающих. Того, чего не видели и не чувствовали датчики, как бы не существовало! В комнате отдыха было приоткрыто окно, потому что там ещё и курили (эту вредную привычку как у мужчин, так и у женщин не могли изжить никакие запреты и предупреждения о скорой смерти от этого занятия). Конечно, есть ещё и вентиляционная система с кондиционированием, но особый шик покурить в открытое окно, тем более что автоматизированная система очистки воздуха — это не человеческие лёгкие — и подобного издевательства не выносит, она от табачного дыма выходила из строя гораздо быстрее, и в самый неподходящий момент. В комнате были люди, но скользнувшую за штору Алису они так и не заметили. Через некоторое время их попросили выйти, попросил охранник промышленного магната, собиравшегося скоро уходить, а пока решившего немного привести в порядок свой костюм и причёску, всё-таки вскоре предстояло романтическое свидание с той замечательной девушкой. То, что свидание будет романтическим, мужчина собирался позаботиться, сделав по телефону соответствующие распоряжения (вот для этого он и уединился, охранники не в счёт). Появление девушки, да ещё без платья, было очень приятной неожиданностью, но толком приятно удивиться магнат не успел, как не успели это сделать и его охранники, ещё успевшие увидеть, что из глаза их босса торчит что-то длинное. Такие же предметы появились в правом глазу и у каждого из них (на них хоть и были защитные костюмы, но щитки шлемов были подняты). Алиса собрала пластиковые спицы и покинула помещение так же, как и вошла. Быстро пробежав полквартала, она достала из большого мусорного бака пакет (мусор оттуда вынимают только по утрам), спрятавшись за эти баком, быстро переоделась. Одежду и спицы, сложив в тот же пакет, забросила в бак, и молодой парень быстрым шагом направился к остановке монорельса. Вспышка небольшого пиропатрона сожгла пакет и его содержимое. Лёгкий дымок над мусорным баком ничьего внимания не привлёк, да и не было поблизости никого.

В вагоне монорельса никого не было, кроме целующейся парочки в дальнем конце вагона. Алиса села, плотнее завернувшись в длинный плащ и надвинув шляпу на самые глаза, если потом кто-то и заинтересуется ею, просматривая запись камер слежения, то увидит только эту большую шляпу. А то, что такие просмотры будут, и очень тщательные, Алиса не сомневалась. Будут просматривать записи не только камер слежения, но и детекторов энергетических объектов в радиусе трёх миль, а может, и больше от особняка, где произошло убийство, а уж как этих аристократов трясти будут! Алиса улыбнулась, представив, как будут искать "герцогиню". Даже если Алису обнаружат в женском обличье, всё равно не узнают — умело наложенный, даже не грим, макияж, делает женщину неузнаваемой. Алиса потянулась — сумма премиальных за эту "биржевую операцию" была более чем солидная, надо будет купить Йоно подарок, но что бы такое выбрать, чтоб девушке понравилось? О подарке для своей подружки Алиса думала, подходя к зданию, где был офис "Хризантемы Фануты", дорога к пансионату, где жили компаньонки-владелицы этой фирмы, проходила мимо этого дома. Увидев в окнах свет, Алиса решила зайти, видно, Йоно засиделась за работой. Поднявшись к своему офису, Алиса открыла дверь и провалилась во тьму.

Очнувшись Алиса поняла, что её раздели, не совсем, а только до пояса: плащ сняли, а свитер и рубашку просто разорвали. Бинт, скрывавший грудь, размотали, и теперь на неё пялились, но не все присутствующие в комнате. Двое, судя по усилию и захвату, держали Алису за руки, такие здоровые ребята, сразу вырваться не удастся, а ещё раз получать по голове девушке не хотелось. К тому же стоящий перед ней человек держал её на прицеле бластера. А то, что он выстрелит, если она попытается что-то предпринять, Алиса не сомневалась. Выстрелит, даже если при этом поджарит своих товарищей.

— Что, Джон, страшно? Боишься, что укушу? — насмешливо спросила девушка и, увидев, как дёрнулся её старый знакомый, продолжая насмехаться, добавила: — Двое держат слабую девушку, а ты собрался в меня стрелять. Ведь и их зажаришь! Что, парни, не боитесь, что у этого придурка рука дрогнет?

— Оказывается ты, Элис, баба. Но это дела не меняет, как ты порвала охранников, я видел, а они здоровые ребята были и ничего сделать не смогли! — облизнув губы, произнёс Джон, по прозвищу Стрелок, было видно, что он очень боится. Он хотел что-то ещё сказать, но ему не дал сказать стоявший рядом с ним человек:

— Потом будешь с ней любезничать, время не терпит, вколите ей...

Алиса посмотрела на этого человека и увидела за ним лежащее маленькое тело, то, что Йоно мертва, было видно по неестественно повёрнутой голове, Алиса втянула воздух и, глядя на свою подругу, прошипела:

— Напрасно вы тронули Йоно, умирать будете долго и больно! Я вам это обе...

Договорить Алиса не смогла, ей в руку всадили иглу шприца и быстро его опорожнили. Девушка обмякла и потеряла сознание. Но состояние беспамятства длилось недолго, она быстро пришла в себя, но никак этого не показала. Только почувствовала, что её перестали держать, а зачем это делать? Когда воля подавлена.

— Ты не перестарался с дозой? — спросил голос человека, приказавшего сделать ей укол. Второй голос ответил:

— Нет, стандартная доза, сейчас проснётся и запоёт, всё расскажет. Да убери ты свою пушку!

Последние слова человек произнёс раздражённым голосом, видно, его нервировал ствол бластера, направленный на Алису, а следовательно, и на него. Алиса открыла глаза и стала медленно подымать вверх руки, выгибая спину. Те, кто стоял перед ней, зачарованно смотрели на её поднимающуюся грудь, а девушка закинула руки за голову и воркующим голосом произнесла:

— Мальчики!

Это было последним, что услышал Джон, в его правый глаз вошла спица, которую Алиса выдернула из спинки высокого стула, на который её усадили. Спица была больше и тяжелее, чем те, что девушка использовала в здании собрания аристократов. Такие спицы были в спинках всех стульев (иногда — паранойя, очень полезная штука!). Спица была ещё в воздухе, когда Алиса прыгнула вперёд, девушка успела не только подхватить выпавший из руки Джона бластер, но и ударить стоявшего рядом с ним человека. Те двое, что держали Алису за руки, человек со шприцем и ещё один, там стоящий, успели только сделать движение в сторону Алисы, как их накрыл выстрел бластера. Выстрел не полной мощности, регулятор стоял на минимальной отметке. С такого расстояния импульс не был смертельным, он сжёг сетчатку глаз, обуглил кожу на открытых участках тела и повредил гортань, обожженные и ослеплённые люди могли только хрипеть.

— Долго не получится, но больно будет, — произнесла Алиса, засовывая ствол бластера в рот хрипевшему рядом с ней человеку. Когда Алиса нажала на спусковой крючок, тот перестал хрипеть, глаза у него вылезли из орбит, после чего голова почернела. Алиса проделала это и с остальными, после чего обыскала их, забирая только деньги, документы только просмотрела. Алиса подошла к неподвижно лежащему телу у стены и, встав на колени, поцеловала девушку в губы, после чего со словами "Прости меня моя маленькая" подняла Йоно и посадила её в рабочее кресло, а трупы с сожженными головами выложила в ряд у дверей. Замотав бинтом грудь и надев новый свитер, закрепив узелок с вещами на спине, Алиса вышла из помещения, но не через дверь, а через окно, то, что это пятый этаж, её не смутило.

Тёмная тень ползла по стене приближаясь к людям, стоящим у большого гравикара. На эту машину и на людей, стоящих там, Алиса не обратила внимания, когда спешила в свой офис, а зря, может, была бы осторожнее. Люди в тёмных плащах, стоявшие у входа в здание, непременно заметили бы Алису, если бы посмотрели вверх. Но они смотрели по сторонам и на индикаторы обнаружения энергетических источников. Алиса обрушилась на них сверху, сразу погибли не все, некоторые были просто обездвижены. Проделав с этими всеми людьми то же самое, что и с теми в офисе, Алиса села за руль гравимобиля и стремительно стартовала.

В большом кабинете стояли два человека в строгих, деловых костюмах. Они смотрели в окно на ночной город и вели неторопливую беседу.

— И так, что мы имеем? — медленно говорил один. — Этот киллер, убравший обоих кандидатов в президенты, теперь убрал и президента, правда, не страны, а самой большой компании, выполняющей правительственный заказ!

— Заказ от этого не пострадает, просто у компании сменится президент, он же владелец. Кстати, очень ушлый малый, он же и заказал своего босса. Но к сожалению, прямых улик, что это сделал именно он, у нас нет, — так же размеренно произнёс второй мужчина. — Ну а кандидаты в президенты... туда им и дорога, эти глупцы сами накликали на себя беду. Они заказали друг друга у одной и той самой фирмы, оказывающей услуги по... Гм.

— Устранению конкурентов, попросту говоря, занимающейся заказными убийствами. И вот какая ирония, их обоих убрал один специалист. Тот самый, что и президента компании "Космическое строительство". Информацию об этом мы получили слишком поздно.

— Это ваше упущение, Аллен, — произнёс мужчина, видимо начальник первого, потому как тот ничего не возразил на это упрёк, а лишь покаянно склонил голову. Первый продолжил говорить: — Надеюсь, вы приняли меры. Этого "специалиста" надо обязательно взять, такие люди опасны...

В это время у мужчины, по имени Аллен, зазвонил телефон, судя по красному индикатору, это была экстренная связь, мужчина сразу ответил и стал слушать, его лицо вытянулось, и он закричал:

— Экселенц! Уходим быстро!

Мужчин спасло только то, что они успели пробежать по коридору вглубь здания довольно далеко. Мощный взрыв разворотил фасад помпезного здания Главного Управления Государственного Агентства Безопасности.

Уже не в таком большом кабинете окнами во двор стояли эти же мужчины, в тех же, но уже помятых костюмах, продолжая так же неторопливо беседовать. Аллен, у которого рука была на перевязи, докладывал последнее, что ему сообщили:

— Вся группа захвата, а это больше десятка опытных агентов, уничтожена. Он их не просто перестрелял, а предварительно обездвижил, после чего хладнокровно сжёг головы. Словно хотел продемонстрировать, что его невозможно остановить! Завладев оружием и служебным гравикаром, а это мощная машина, он каким-то образом снял блокировку с батарей машины и бластеров, вот потому-то взрыв и был такой сильный. Он направил гравикар в наше здание, давая именно нам понять, что знает, кто убил его подружку. Думаю, там, скорее всего, был несчастный случай, парни перестарались.

— За что и поплатились, очень жестоко поплатились, и не только они, сколько погибло наших сотрудников? Больше пятидесяти? Почему этого сумасшедшего пропустила охрана? И внешнее кольцо и внутреннее?

— Гравикар имел отметку — "свой". То есть, подъезжая, он не вызывал подозрений, а тот парень начал стрелять, не доезжая до контрольной черты. Перестреляв внешнюю охрану, он развил полную скорость и то же самое проделал с внутренней, перестрелял всех! Проделал это из движущегося на большой скорости гравикара! Хорошо, что здесь стоит блокировка от высотных перемещений и машина могла двигаться только у самой земли.

— Внешнюю с предельного расстояния! Контрольная черта расположена так, что оттуда нельзя вести прицельный огонь, оттуда вообще стрельба неэффективна! — поразился начальник Аллена, тот пояснил:

— Этот малый стрелял не из бластера, а из пулевого оружия, из похожего были убиты оба эти идиота, кандидата в президенты.

— Этот парень большой специалист, из такого оружия надо уметь стрелять. Это не бластер с его мощным импульсом, маленькой пулей надо ещё так попасть, чтоб гарантированно убить! А президента "Космического строительства" тоже из такого оружия уложили?

— Нет, его и всю его охрану положили ударами чего-то, типа острой спицы, били в правый глаз, — пояснил Аллен, его собеседник очень удивился:

— Они, что? Вот так стояли и ждали, пока этот парень им по очереди протыкал глаз?

— Не знаю, парня там никто не видел, была девушка, но она уехала задолго до убийства. Какая-то аристократка со старого континента, непонятно как появилась, остановилась в Кринтоне и исчезла так, как и появилась.

— Как исчезла?

— Села в такси и исчезла, как — непонятно, в розыск её объявили. Но, думаю, это бесполезно, скорее всего, это была подсадная утка, отвлекавшая внимание, пока убийца подбирался к президенту "Космического строительства". Вполне возможно, что это неизвестная нам аферистка, которую использовали втёмную, она может ничего и не знать. Но если попадёт в поле зрения, обязательно возьмём!

— Возьмите, — кивнул начальник ГУГАБ, — обязательно возьмите. Знаете, Аллен, мне даже жаль, что этот парень погиб. Жалко, когда гибнет специалист такого класса, даже если он играет не на нашей стороне.

— Мне кажется, экселенц, мы ещё услышим об этом "специалисте", — задумчиво произнёс Аллен, его начальник в знак удивления поднял бровь и сказал:

— Но взрыв!.. Он же управлял гравикаром, когда тот врезался... Он же перестрелял охрану, а потом... Он бы не сумел так точно сориентировать машину, чтоб она попала в здание, если он её покинул. Да и куда он мог деться? Тут же сразу все окрестности обыскали...

— Чутьё, экселенц, оно ещё ни разу меня не подводило, — ответил Аллен и добавил: — Этот парень обыскал убитых им агентов и забрал все деньги. А так не поступают, когда собираются совершить самоубийство. У него довольно большой счёт в банке, но он понимал, что мы заблокируем и этот счёт, и все остальные, поэтому он и забрал деньги. Моё чутьё подсказывает, что об этом "специалисте" мы ещё услышим!

Глава восьмая. Прошлое, двести лет назад. Бандитка или опекунша?

Сидящая на лавочке девушка с интересом наблюдала за суетой около частично взорванного здания Главного Управления Государственного Агентства Безопасности, там суетились какие-то люди, звучали сирены подъезжающих гравикаров скорой помощи, были и большие пожарные машины. Люди суетились не только там, мимо девушки сначала пробегали, а потом и быстро прошли военные патрули (люди в сверкающей броне), затем появились гражданские — озабоченные и вроде как праздно шатающиеся. К девушке подсел один из таких "гуляющих", немного помолчав, он задал привычный, даже несколько банальный, вопрос:

— Девушка, а как вас зовут?

— Если будете приставать, я пожалуюсь! — также привычно ответила девушка, правда не сказав, кому будет жаловаться. Мужчина вздохнул и достал удостоверение сотрудника Агентства Безопасности, после чего снова спросил:

— И кому же вы пожалуетесь?

— Вот вам и пожалуюсь, — ответила девушка и сама задала вопрос: — Или вы не при исполнении? Ну, раз к незнакомым девушкам пристаёте! Все вы мужики одинаковы! Пока исполняете, так вроде и ничего, а как перестаёте это делать, так уже и всё!

Девушка высказалась, а то, что это у неё очень двусмысленно получилось, она не заметила. А вот мужчина, глядя на сидящую рядом на скамейке личность женского пола, несколько обиженно (а может, и победно, кто их этих женщин разберёт?) надувшуюся, несколько опешил, даже растерялся. Чтоб скрыть своё смущение, мужчина сделал строгое лицо и внимательно посмотрел на девушку: тёмно-каштановые волосы, карие глаза, простенькое платье, из которого эта девушка явно выросла, ну и выражение лица. Такое бывает, если обидеть девочку и она вот-вот заплачет, но эта уже была вроде как взрослая, лет двадцать пять, хотя... Можно и лет двадцать дать, в этом возрасте женщины ещё не стараются выглядеть моложе, их возраст определяется не столько внешним видом, сколько поведением. А эта... В общем ничего особенного, уже красивая, но ещё глупая, что очень хорошо заметно. Но эта девушка могла что-то приметить, чего никто не видел, мужчина вздохнул, представляя, какая перед ним нелёгкая задача, и сразу взял быка за рога:

— Я бы хотел узнать, вы здесь давно сидите, не видели ли чего-то такого? Особенного?

— А как же, видела большой взрыв! Обломки полетели, люди забегали, потом гравикаров понаехало — пожарные и скорая помощь. Ещё солдаты оттуда побежали, быстро так побежали, — подробно объясняющая девушка показала на разрушенную часть здания и, понизив голос, поинтересовалась: — Побежали, потому что боятся? Что там может снова взорваться? Так взорвалось, что даже солдаты испугались и убежали, да? А вот мне совсем не страшно, до меня же не долетит! В первый раз я толком ничего не разглядела, может, сейчас увижу, как взрываться будет. А если взрыв будет такой сильный, что досюда достанет? Как вы думаете, может, лучше уйти? Вы же должны знать, раз вы из Агентства Безопасности, это же вы там взрываете, раз это ваше здание. Так мне ждать или нет? Вы ещё раз будете взрывать?

Мужчина вздохнул, толку от этой девицы не дождёшься, но всё же задал ей ещё один вопрос, чисто формальный:

— А что вы тут делаете в такую рань?

— Ой! — спохватилась девушка. — Мне же на вокзал нужно! А я тут взрыва жду! Могу опоздать! Я пораньше вышла, можно такси заказать, но надо экономить, у меня и так мало денег, а мне ещё ехать и ехать. А билеты на магнитоплан такие дорогие! Может, лучше на междугородний монорельс? Но тогда пересадку делать придётся, при этом можно ошибиться, не на то направление попасть, возвращаться придётся, а это опять расходы! А денег у меня мало, может не хватить! Так что вы посоветуете? Магнитоплан или монорельс?

Сотрудник Агентства Безопасности очередной раз вздохнул — нет, этой девчонке, точно восемнадцать, а может, ещё и нет, девочки растут быстро, по фигуре не определишь — уже взрослая или ещё нет. А эта слишком бестолковая, чтоб быть старше, да и платье... Слишком маленькое для такой фигуры, все прелести так и лезут наружу. Нормальная девушка такого не наденет, только та, что на такие мелочи ещё не обращает внимания. А девушка продолжала говорить, начиная всхлипывать:

— А если я опоздаю, то отчим на меня рассердится. Он меня отправил к тёте Хлое, сказал, что хватит дармоедничать, пора каким-нибудь делом заняться, вот она пусть тебя и научит! А я не уеду, потому что опоздаю-у-у-у...

Девушка совсем по-девчоночьи начала подвывать, что было первым признаком начинающегося рёва. Точно, ещё девчонка, вместо того чтоб на вокзал идти (видно, этот отчим скряга, раз выставил девчонку, не дав ей достаточно денег), эта дурёха здесь уши развесила в ожидании взрыва, зрелищ ей захотелось, видите ли. Агент подозвал курьера, собирающегося куда-то ехать на скутере, и приказал эту девицу подвезти до вокзала.

— Фиделфитского, — подсказала девушка. Легко подхватив свой рюкзачок, она уселась на скутер позади курьера, свою грудь, вываливающуюся из тесного платья, почти положив тому на плечи. Мужчина, увидев, как покраснел парень, подмигнул и махнул рукой, скутер покатил, не останавливаясь у выставленных постов. Девушка свой рюкзак забросила себе на спину, накинув лямки на обе руки, если бы мужчина знал, сколько весит этот рюкзак, а тем более — что в нём лежит, эту девушку он бы не отпускал, а уже вёл бы под прицелом бластера в здание Агентства.

Расправившись с безопасниками и захватив их гравикар, Алиса не бросилась сразу мстить, месть — это такое блюдо, которое надо употреблять холодным, но и надолго откладывать нельзя — может скиснуть. Девушка это вспомнила, когда подъехала к своему тайнику. Забрала оттуда деньги и ещё кое-что, всё брать было нельзя, слишком много, да и метки "конторы" могут стоять. А вот из тайника в офисе фирмы "Хризантема Фануты" она забрала всё, там было мало вещей, но это были её вещи, к ним "контора" отношения не имела. В этом тайнике Алиса хранила деньги и свои пистолеты, что-то более ценное или то, что может вызвать ненужные вопросы, Алиса там не хранила. Ещё была её одежда в шкафу, в том числе и женская (Йоно же была девушка, одежда в шкафу не должна была вызвать подозрение). А в тайнике, вне офиса и жилья, Алиса хранила документы и оружие, хорошее оружие. Документы девушка решила не брать, они были изготовлены в "конторе", вот на них, скорее всего, и стояли метки известные безопасникам. Переодеваясь, Алиса отметила — платье оказалось маленьким, она этому не очень удивилась, девушка отметила свои увеличившиеся пропорции ещё в Кринтоне, когда заказывала вечернее платье (под мужской одеждой, в которой ходила Алиса, этих изменений не было заметно — та одежда была большая и просторная). Алиса забрала из тайника все пистолеты, хоть это оружие и было только "конторским", его-то она собиралась использовать в скором времени и сделать это намеревалась только один раз. Эти пистолеты Алиса не стала прятать в рюкзак, а положила рядом с собой на сидение гравикара.

Всё вышло так, как девушка и предполагала, она сумела подъехать к внешней линии охраны беспрепятственно и сразу открыла огонь, для этого первыми выстрелами вышибла лобовое стекло, чтоб стрелять прямо из-за руля. Перестрелять не ожидавших именно такого нападения охранников внешней линии не составило труда (детекторы-то молчали), на второй линии охраны тоже ничего не поняли и погибли от пуль, блестящие доспехи, в отличие от бронежилета, от пистолетных пуль не защищали, тем более что Алиса стреляла из мощных крупнокалиберных пистолетов с длинными стволами, у них дульная энергия побольше, чем у обычных. Доехав до второй линии охраны, где уже никого не было, Алиса кувырком выскочила из гравикара, рюкзак она надела уже давно, а то, что платье помялось — ничего страшного, ну, неаккуратная девушка и за собой не очень следит. Ещё у тайника она поменяла линзы на глазах и вылила себе на голову, а потом растёрла флакон краски (руки протёрла влажной салфеткой уже в машине). Перед тем как выпрыгнуть из гравикара, одним пистолетом заклинила руль, а вторым — рычаг ускорителя. Выпрыгнув, сразу легла, прижавшись к земле, а уж после взрыва, когда поднятая пыль мешала из здания Главного Управления Государственного Агентства Безопасности рассмотреть, что делается у первой и второй линий охраны, обежала подальше, отряхнулась и села на скамеечку, наблюдая за суетой у взорванной части здания. Девушка не убегала, даже, наоборот, активно рассматривала, что происходит, время от времени вставала на скамейку ногами и вытягивала шею, чтоб лучше разглядеть, что же там делают эти суетящиеся люди. Обычно обращают внимание на убегающего, а тут, наоборот, девушка несколько раз пыталась подойти поближе, но её отгоняли. Вот так она и дождалась, пока на неё не обратил внимание сотрудник разыскивающий хоть какого-то свидетеля, видевшего, как к зданию прорывался гравикар. В итоге Алису довезли до вокзала, где она купила себе билет в другой город на магнитоплан. На вокзале уже вовсю работали сотрудники Агентства Безопасности, останавливая и досматривая всех подозрительных, но на эту растрёпу, которую к тому же привёз курьер агентства, внимания не обратили. Алиса немного построила глазки одному из сотрудников, но тот (он и ещё два его товарища) решил с этой девицей не связываться, недаром же курьер, её привезший, рванул на повышенной скорости, едва ссадив эту растрёпу.

Алиса зашла в маленькое купе (магнитоплан достаточно дорогое средство передвижения, и здесь только купе, в отличие от общего вагона поезда монорельса), Алиса, покупая билет, попросила самое дешёвое место. Такое место было, потому что около туалета, потому и дешёвое. Купе очень маленькое, раза в четыре меньше обычного, но зато в нём всего одно место, что и надо было Алисе. Девушка закрылась, не раздеваясь, улеглась на полку-кровать, немного поворочалась, всё-таки платье было маленькое и довольно сильно жало. Но, несмотря на испытываемые неудобства, девушка уснула, хотя и беспокойно ворочалась во сне.

Проснувшись утром, Алиса обнаружила, что не испытывает того дискомфорта, что вечером, глянув в зеркало на двери, девушка поняла в чём дело: платье больше не было для неё маленьким! Оно было в самый раз, да и сама Алиса как бы помолодела! Теперь она не выглядела взрослой девушкой, но и подростком не выглядела, что-то среднее. Алиса села и стала смотреть в окно на проносящиеся мимо пригороды Фиделфии, большого города, намного большего чем столица Анарики, откуда пришлось быстро уехать. Девушка думала о том, что с ней произошло, если оставить в стороне тот перенос во времени, неудачный эксперимент местных учёных. Но почему местных? Как узнала Алиса, в этой работе в той или иной мере принимали участие учёные всего Содружества. А это ещё не единое государство, а что-то вроде тесного союза Анарики (или как называлась эта страна — Объединённые штаты Анарики) и большинства государств старого континента, в том числе Равалии и, как ни странно, Файтании! Но этот эксперимент никак не мог влиять на изменения, происходящие с телом Алисы. Она, как и положено любому человеку в её возрасте (не истинном, ведь сейчас Алисе около пятидесяти лет, а биологическом), росла. Но опять же это произошло как-то скачкообразно, от той девчонки, выглядевшей лет на семнадцать-восемнадцать до вида молодой женщины, лет двадцати пяти-семи, она, можно сказать, пробежала за полгода! А теперь вот... Снова почти подросток! Алиса провела рукой по своей груди и усмехнулась — пожалуй, если снова притворится парнем, то и бинтовать не надо. Но парнем сейчас становиться опасно, ведь его же ищут! Алиса сходила в туалет (благо он был рядом) и смыла краску с волос, но чтоб не было заметно такое резкое изменение их цвета, прикрыла голову косынкой, да и линзы убрала, всё-таки с ними морока. Девушка очередной раз посмотрела в зеркало и решила — её настоящий вид сейчас лучшая маскировка, опять же, не надо следить, чтоб не выдать себя каким-нибудь мелким нарушением в своём облике. Алиса подхватила свой рюкзак и направилась к выходу из вагона, магнитоплан уже остановился у перрона.

Вокзал ничем не отличался от тех, что были в те времена, когда Алисе было уже сорок лет, даже здание было старым. Приехавшие быстро разбежались. Да и что делать на вокзале в столь ранний час? Алиса не то что растерялась, просто ей спешить было некуда, вот она, миновав входные вокзальные турникеты, остановилась на площади, рассматривая старинную архитектуру зданий. Девушка не только этим занималась, она решала, куда бы направиться — жить-то где-то надо. Но без документов её не возьмут ни в одну гостиницу или пансионат. Те документы, сделанные ей в "конторе", сразу навели бы на неё полицию или безопасников. Алиса была уверена, что эти документы меченые и по этим меткам уже разосланы ориентировки. Можно, конечно, назваться каким-нибудь вымышленным именем, но в таком случае пустят на пару дней, а потом всё равно потребуют документы или сообщат в полицию. Поэтому вариант с гостиницей или частным пансионатом Алиса отмела, как опасный. Оставалась частная квартира, где хозяином или хозяйкой кто-нибудь настолько любящий деньги, что не будет задавать лишние вопросы. Но в этом случае нужны деньги, и не мало. Не то чтобы их у Алисы не было, но рано или поздно надо будет пополнять их запасы, а вот как это делать, мыслей не было.

— Тётенька, дай монетку! — кто-то подёргал Алису сзади за платье, довольно бесцеремонно подёргал. Обернувшись, девушка увидела мальчика лет двенадцати, возглавлявшего ватагу ребят, младшему на вид было не больше семи, а кто это, мальчик или девочка, определить было трудно. Все дети были нестрижены и одеты в обноски с чужого плеча. Алиса, игнорируя остальных, опустилась на корточки перед самым младшим, рыжим и с большими зелёными глазами. Заглянув в эти не по-детски серьёзные омуты, девушка поинтересовалась:

— Зелёные глазки, тебя как звать?

— Алиса, — ответил этот рыжий ребёнок и сообщил: — Я кушать хочу! Очень хочу!

— Алиса, — медленно произнесла девушка и погладила такие же рыжие, как у неё самой волосы, после чего с той же задумчивостью сказала: — Тебя помыть надо.

— Я кушать хочу! Очень, очень! — напомнила о своём сокровенном желании девочка. Алиса поднялась, взяла девочку за руку и решительно сказала:

— Идём, все идём!

Алиса повела детей в ближайшее кафе, вернее, площадку пищевого самообслуживания, здесь не было официанток, посетители сами себе накладывали, а потом на кассе расплачивались. Грязных и оборванных детей к линии раздачи не пустили. Заполнять подносы Алисе пришлось самой, расплатившись, она раздала детям еду и стала наблюдать, как жадно те едят. Когда голод был утолён, девушка поинтересовалась у старшего мальчика — где живёт эта компания? На что тот рассказал:

— А у реки, под мостом. Там такое узкое место, что больше там никто не хочет жить, вот нас оттуда не прогоняют, только приходится платить дань Хозяину реки, так что нам всё равно придётся ещё монетки просить, а то он и побить может.

— Кому? — удивилась Алиса, но внятного ответа не получила, только описание этого "хозяина": большой, сильный и злой! Сразу, когда Алиса увидела этих, явно бездомных детей, у неё возникла идея, как решить проблему с жильём. Надо присоединиться к одной из уличных банд, лучше всего молодёжной. То, что там её примут, девушка не сомневалась, а не будут принимать, так можно и заставить это сделать. Но сейчас, глядя на этих детей, особенно на маленькую Алису, Алиса старшая, поняла, что не сможет их бросить, не сможет так вот просто взять и уйти от своей тёзки. Алиса узнала, что под мостом остались Виси и Муйля, что они тоже голодные. Девушка купила ещё еды, сложила в пакет и попросила отвести её под мост, проводить её вызвалась вся компания. Место, где жили эти малыши, с точки зрения взрослого, было очень неудобным (может, поэтому никто детей отсюда не прогонял), узкие и низкие ниши в береговой опоре моста, вернее, в защитной конструкции, её окружающей, выходили на узкую площадку, расположенную довольно высоко над рекой, чуть ниже был пологий спуск к воде.

Виси оказалась девочкой, одного возраста с Алисой маленькой, а Муйля — маленьким мальчиком, очень бледным и малоподвижным, даже при виде еды он не оживился. Ниши были заполнены старым тряпьём, в котором кишели насекомые. Алиса посмотрела на это, сказала: "Так" и отправилась обратно в город, для этого далеко идти не надо было, просто подняться на набережную. Но Алиса ещё и на вокзал сходила, где в камере хранения спрятала свой рюкзак, всё-таки там было оружие и другие ценные вещи, под мостом такое нельзя хранить. Потом девушка купила различную детскую одежду (себе тоже) и с десяток туристических наборов: кариматы и спальные мешки. А ещё Алиса приобрела большой пакет средств гигиены. Вернувшись под мост, девушка принялась там хозяйничать: выбросила из ниш-пещерок всё тряпьё и залила их средством от насекомых. После этого погнала возмущённых ребятишек к реке, где заставила раздеться и выбросить старую одежду, не просто выбросить, а забросить далеко в воду так, чтоб её унесло течением и ни у кого не возникло соблазна снова её надеть. Плюнув на стыдливость, Алиса тоже разделась, поступив со своим платьем (туда забрались насекомые, когда она чистила ниши в опоре моста) так же, как и с одеждой детей, после чего раздала всем мыло и приказала вымыться. А сама принялась мыть свою тёзку, впрочем, не только её, ещё трёх девочек.

— А ты, совсем не взрослая, а ведёшь себя как они, — сказал Грим, старший мальчик, внимательно глядя на Алису, вернее, на то место, которое отличает девочек от мальчиков. Алиса, проследив его взгляд, обнаружила, что волосы там только начинают расти! Она на это сразу внимания не обратила, так как была занята малышками, а сама мыться собиралась потом.

— Посмотрел? — спросила Алиса и, поигрывая ножом, неизвестно как появившимся у неё в руке, приказала: — А теперь иди сюда!

— Зачем?! — перетрусил мальчик, девушка ласково улыбнулась:

— Стричь тебя буду, брить вроде пока нечего, а то, видишь, какую гриву отрастил, как девчонка!

Алиса обрезала длинные волосы не только Гриму, но и всем мальчикам, хоть не ровно, но коротко, девочкам не стала, только хорошо вымыла волосы. А мальчишки мыли сами. У Муйли Алиса обнаружила на животе два свежих шрама, а у Виси один. Когда поинтересовалась, откуда это? Дети пояснили, что их забирал Гардн, а потом вернул уже со шрамами, забирал всего шестерых. Но четверо не вернулись. Этот Гардн очень злой, его даже Хозяин реки боится. Сказал, что скоро приедет и возьмёт Алису и Симу (девочку немного старше Алисы маленькой). У Алисы, старшей, потемнело лицо и она, покачав головой, произнесла: — Та-а-ак. — Сквозь зубы произнесла, почти прошипела.

Когда помывка была закончена, дети оделись в новую одежду, которая им очень понравилась. Потом поднялись к своим нишам-пещеркам и стали там обустраивать спальные места. Алиса сидела на камне, расчёсывала свою маленькую тёзку, это занятие не мешало ей пытаться понять, что же с ней происходит? В вагон магнитоплана она села вполне взрослой девушкой, вышла ещё девушкой, но уже очень молодой, а сейчас?.. Девочка-подросток? Ну, может, чуть старше. Что же происходит с организмом, почему такие скачки, отчего началось это очередное омоложение? Первое произошло там, на острове, после того как Алиса месяц (месяц!) пролежала в луже какой-то гадости, второе произошло... Стоп, сказала себе Алиса — сыворотка правды! Вот тот спусковой крючок, что заставляет начинать работать механизм, что меняет её организм. Ведь на неё этот препарат, заставляющий других выкладывать всё, не действует, последний раз она и сознание потеряла всего на мгновение. И ещё, при последних изменениях Алиса не чувствовала той ломоты и слабости, что первый раз, может, потому что она спала?

Алиса подняла голову и посмотрела на парня, стоящего перед ней. Его и ещё троих, сейчас с интересом рассматривающих детей и их обновки, девушка заметила давно, но своего занятие не прерывала. Подняв Алису маленькую со своих колен и подтолкнув её нише-пещерке, старшая Алиса, не вставая с камня, стала рассматривать стоящего перед ней парня. Длинный, с претензией на широкоплечесть, с оттопыренной губой, к которой прилип окурок (нормальные люди такое уже выбрасывают, а этот продолжал, даже не курить — жевать!) да ещё улыбочка, такую называют — гадливой, наверное, потому что во рту гадость. Парень ждал, что первой заговорит Алиса, но она продолжала молчать, не выдержав, он начал первым:

— Я вижу, ты тут с комфортом устроилась, а за комфорт надо платить! Раньше было десять монет, то теперь надо десять толларов, но я добрый, разрешаю — пять! Это в день, если ты не поняла.

Десять монет — это толлар или сто сентов — хмыкнула Алиса, этот долговязый просто обдирал детей, заставляя их попрошайничать. Девушка глянула на стоявшего перед ней и спокойно поинтересовалась:

— Кому платить и почему?

— Мне! — гордо подбоченился парень и пояснил: — Мне, потому что я здесь хозяин. Этой части реки!

Алиса презрительно прищурившись, посмотрела на долговязого парня и сказала:

— Хозяин реки — это большая рыба, крупная рыба, а ты головастик, ты можешь быть хозяином лужи, да и то, не всей, а только её части. Топай отсюда, хозяин кусочка лужи, быстро топай!

— Что! — взревел фальцетом Хозяин реки или всё-таки лужи? Уж очень пронзительным был его голос. Взревел и тем же фальцетом продолжил: — Да я!.. Я!..

— Пойдёшь утопишься? — ещё с большим ехидством чем раньше поинтересовалась Алиса и добавила: — А не выйдет, дерьмо не тонет!

Парень бросился на сидящую девушку и растянулся на земле. Как Алиса увернулась от удара сверху вниз, да ещё повалила этого здоровяка на землю, никто не понял. Девушка презрительно пнула пытающегося подняться Хозяина, снова повалив его на землю. Тот таки сумел встать, скорее всего, девушка ему это просто позволила сделать, но взбешённый Хозяин этого не понял и, выхватив нож, бросился на обидчицу.

— Хороший нож, — сообщила Алиса, вертя в руке ножом, отобранным у долговязого парня. Сказала, почти опередив плюх, что издал Хозяин реки, свалившись в свои владения. Но полюбоваться трофеем Алисе не дали, два подручных напали на девушку, выхватив свои ножи. Теперь Алиса вертела в руках три ножа. Последний из пришедших парней пребывал в растерянности, только что его товарищи напали на эту девчонку, да они должны были её на ленточки порезать! Но она почему-то стоит и улыбается, а ножи главаря и двух её подручных у неё! А судя по звуку, она их просто забросила в реку, даже не дралась! А девчонка, глядя на растерявшегося парня, поинтересовалась:

— А у тебя ножик есть?

— Они же утонут! — вместо ответа парень показал на край парапета, за которым скрылись его товарищи. С расширенными от ужаса глазами, продолжил: — Тут же мост!.. Течение! Водовороты!

— Если он Хозяин реки, то выплывет, если же нет... — девушка пожала плечами и добавила: — Значит, самозванец. А утонет — туда ему и дорога! Рыбам тоже кушать надо. Так есть у тебя ножик или нет? — обратилась девушка к перепуганному парню. Тот замотал головой, сначала из стороны в сторону, а потом сверху вниз. Алиса прокомментировала эти действия, а потом предложила, указав за парапет: — Очень содержательно. Предлагаю два выхода: первый — отдаёшь мне свой ножик и сам туда прыгаешь или быстро-быстро отсюда убегаешь и больше сюда не приходишь. Но ножик всё равно отдай! И расскажешь другим "хозяевам" что им здесь не рады, могут не только ножики забрать.

Посмотреть на улепётывающего подручного Хозяина реки из своих "норок" выбрались все дети, выбрались и наперебой начали жаловаться, что этот "хозяин" отбирал все деньги, а не десять даймов, как сказал Алисе. Да ещё и бил, если ему мало приносили, а мог и так просто так побить, ради развлечения. Не выбрался со своего места только Муйля, продолжавший там лежать. Алиса обеспокоенно посмотрела в сторону этого мальчика, но её отвлёк вопрос Грима:

— Послушай, а как тебя зовут? Ты так и не сказала.

— Алиса, — ответила девушка. Она почему-то не могла солгать этим малышам, назвавшись вымышленным именем. Девушка посмотрела на удивлённых ребят, прижала к себе ластящуюся к ней тёзку и повторила: — Алиса.

— Ты наверное её сестра, — сделал вывод Грим и пояснил, почему он так думает: — Вы ведь так похожи — обе рыжие и глаза у вас зелёные, ты её искала, а теперь нашла. Теперь ты ей помогаешь.

— Наверное, вы все мои родственники, — засмеялась Алиса, — ведь я помогаю вам всем.

А утром на одного ребёнка, которым помогала Алиса, стало меньше — Муйля перестал дышать. Алиса в сопровождении всех детей отнесла маленькое тельце к реке и опустила его в воду, при этом девушка была очень серьёзная. Когда тело мальчика исчезло под водой, те, кто на неё смотрели, увидели, как у Алисы побелели пальцы, так она сжала кулаки.

Алиса уже прожила с детьми три дня, она их кормила, поэтому ходить к вокзалу попрошайничать они перестали. Преобразования, случившиеся с этой маленькой детской компанией под мостом, не остались незамеченными остальными жителями набережной и трущоб, продолжением которых была эта набережная, но безжалостная расправа с Хозяином реки, об этом рассказал уцелевший его прихлебатель, заставляла всех держатся подальше от Алисы и её подопечных. На третий день Алиса увидела, как к тому месту, где дорога под мост сужается до состояния тропинки, подъехал гравикар. Не такой большой, как у безопасников или в "конторе", где раньше работала Алиса, довольно потрепанный, но с претензией на роскошь. Оттуда выбрался детина побольше уплывшего в сторону моря Хозяина реки и заорал, глядя в сторону ниш-пешерок, облюбованных детьми:

— Рыжая! И ты вторая, я за вами! Спуститесь сами, получите по конфете, а если нет, то задам трёпку!

— Это Гардн! — прошептала Алиса-маленькая и, задрожав, стала плакать: — Он меня увезёт. Совсем увезёт! А если вернёт, то я буду как Муйля, а потом...

— Не плачь, маленькая, — Алиса погладила по голове свою тёзку, стараясь успокоить, потом сказала: — Не бойся. Ты с ним не поедешь, я поеду!

— Тогда ты не вернёшься! — зарыдала девочка. Алиса улыбнулась, но эта улыбка была похожа на угрожающий оскал хищного зверя:

— Я вернусь, а этот Гардн больше сюда никогда не придёт!

Гардн уже начал терять терпение, когда к нему сверху спустилась рыжая, но не девочка, а почти девушка. Посмотрев на громилу без того страха, который внушал его вид, спросила:

— Звал? Я пришла, чего удивляешься? Ты же кричал "Рыжая" или передумал?

Детина некоторое время оторопело смотрел на девушку, затем пробурчав, мол, сама пришла, а тех соплячек можно будет и позже забрать, кивнул в сторону гравикара, показывая, чтоб девушка туда садилась. Алиса послушно забралась в машину, но не на заднее сиденье, а на переднее. Гардн, может, и хотел что-то сказать по этому поводу, но Алиса ему не дала этого сделать, заявив:

— Давай езжай побыстрее, я люблю, чтоб с ветерком!

Громила только хмыкнул, видно, эта дурёха не знала, куда её отвезут, но, может, это и к лучшему. Девка, вроде здоровая, а не задохлики малявки, из неё много взять можно, тем больше будут премиальные, надо будет намекнуть "хирургу", чтоб её вообще разобрали. Раз она тут под мостом оказалась, то её точно искать никто не будет. Гравикар немного покрутился по улицам, Алиса города не знала, сказать, что это за район не могла, но судя по виду — трущобы ещё похлеще, чем у моста, тот всё-таки близко к вокзалу, а это приличная (относительно) часть города. Машина остановилась у стены здания, четырёхметровой высоты и без окон. Гардн и Алиса вышли из машины, которая почти вплотную подъехала к высокой железной двери. Громила, ухватив девушку за руку, видно, боялся, что та может испугаться и убежать в последний момент, позвонил в звонок. Охраннику с бластером, открывшему дверь, сказал, кивнув в сторону машины:

— Присмотри, я свежее мясо Хирургу привёз.

— Таксу знаешь, — ответил охранник, вынимая бластер из кобуры (Алиса отметила, что пушка старой модели), Гардн кивнул и, сильнее сжав руку Алисы, потащил её по пустому коридору внутрь здания. Девушка молчала, а громила, расценив, это как испуг, издал звук, похожий на похохатывание, как раз в тот момент, когда они подошли к открывающейся двери. Гардн начал говорить, обращаясь к человеку в синем хирургическом халате:

— Вот, Хирург, я тебе свежее мя...

— Послушай, Гардн! А чем это ты издал последний звук. Такой характерный звук, ртом такое трудно изобразить, да и зачем? К тому же вонь... Признайся, ты это от страха, да? — насмешливо произнесла Алиса, не давая договорить громиле, держащему её за руку. Тот задохнулся от возмущения и попытался... Понятно, что хотел проучить эту рыжую нахалку, но не успел ничего предпринять, так как, закатив глаза, сполз вниз по стенке, Алиса обратилась к человеку в синем халате:

— Слышь ты, "хирург", у тебя сыворотка правды есть? Мне надо будет кое-что по-быстрому узнать у этого придурка. Можно применить традиционные методы дознания, но это долго, а я спешу.

Человек, которого звали — Хирургом, не успел ничего сказать, как его скрутило от боли и нагнуло к земле какой-то силой. В таком полусогнутом состоянии он и вошёл в большой зал, где вдоль стен стояли холодильники уже с готовым товаром, а в центре был большой хирургический стол, вокруг которого копошились люди в синих халатах. Вошёл и упал без дыхания, Алиса сразу свернула ему шею, а затем занялась остальными. Ярость, накатившая на девушку, когда та увидела, что лежало в контейнере для "биологических отходов", не была слепым безумием, застилавшим глаза красной пеленой. Девушка хладнокровно убивала этих людей, со спокойствием, удивившим её саму. При этом жалея только об одном: не успела узнать — где лежит сыворотка правды. Без сожаления посмотрев на дело своих рук и ног, Алиса втащила в зал Гардна и привела его в чувство. Тот, увидев изломанные тела в синих халатах, пришёл в ужас, но не от того, что увидел, а от неизбежного гнева главного босса:

— Это люди мистера Сивра, а он так это не оставит!

— Во-первых, это не люди, во-вторых, кто такой Сивр и много у него этих... Нелюдей? — поинтересовалась Алиса, прижимая болевую точку, но делая это так, чтоб Гардн не закричал. Тот не стал запираться. Назвал адреса ещё двух подобных "лабораторий" и, сообщив, что Сивр очень уважаемый человек в городе, мало того, что помощник мэра, так ещё и обладающий огромным богатством, дающим ему власть, побольше чем у самого мера! Алиса кивнула и коротким тычком избавила Гардна от неизбежного наказания.

Вернувшись к удивившемуся охраннику, тот ожидал, что вернётся Гардн, но никак не эта рыжая, Алиса сообщила, что довольна тем, как тот охранял её гравикар от местной шпаны, но, к сожалению, ей свидетели не нужны.

Гравикар Гардна вернулся к мосту на следующий день к обеду. Как оказалось, на этой машине приехал не тот злой дядька, что забирал неизвестно куда детей, а Алиса. Девушка приехала не одна, а в сопровождении небольшого фургона. Алиса поднялась к месту ночлега своих подопечных и обнаружила, что перепуганные дети боятся даже выглянуть из своих пещерок. Только убедившись, что это действительно Алиса, обступившая её малышня устроила дружный рёв, и не только малышня, носом шмыгали и ребята постарше во главе с Гримом.

— Алиса, мы так боялись, так боялись, думали, что ты уже не вернёшься! — Алиса маленькая вцепилась в Алису большую с явным намерением больше не отпускать ту, о чём девочка во всеуслышание заявила. Старшая Алиса с улыбкой посмотрела на детей и сообщила:

— Мы здесь больше жить не будем, здесь сыро и холодно, сколько одеял не возьми, чтоб укрываться. Ну, сейчас ещё не холодно, но вот зимой... В общем, взяли спальники, коврики и айда за мной!

Хоть детям и непонятен был замысел Алисы, но ослушаться свою рыжую предводительницу они не посмели. Алиса отвела детей к месту за мостом, где начинаются трущобы, и там под её руководством двое рабочих из фургона (вернее, рабочий и водитель) начали ставить две палатки. Очень хорошие палатки, такие устанавливают не туристы, устраивающие краткосрочный привал, а те, кто собирается долго жить в походно-полевых условиях. Это были экспедиционные палатки, для северных широт, в них кроме двойных стен с утепляющим наполнителем были ещё и обогревательные панели. Пол, как и стены, был двойной и тоже с утеплителем. Когда палатки были установлены и фургон уехал, дети разместились в одной из них. Грим спросил у Алисы:

— А зачем вторая? Мы все в одной поместимся.

— Тут ещё есть дети, вот мы их к себе и возьмём, — ответила Алиса. Но этой палатки ещё и не хватило, пришлось ставить ещё одну — кроме ребятни к этому импровизированному детскому дому прибилось ещё несколько женщин с маленькими детьми. Они не только за своими детками смотрели, но и за остальными (ведь не все были такими большими, как Грим), кроме того, они готовили еду, потому что всех кормить из кафе-столовой было довольно дорого. Несмотря на то, что Алиса пополнила свои денежные запасы во время своего рейда по лабораториям чёрных трансплантологов (девушка тогда побывала ещё в одном месте, имеющем к лабораториям косвенное отношение, где разжилась довольно значительной суммой), запасы были не бесконечны и подходили к концу. Девушка сидела у одной из палаток, самой крайней, и думала, где взять ещё денег, когда её внимание привлекли семеро мужчин. Алиса насторожилась, она уже разбиралась в социальной структуре этих трущоб на окраине Фиделфии: этот неблагополучный район был поделён на сферы влияния различными группировками, одна такая, где главарём был Хозяин реки, контролировала территорию у реки до моста (соответственно, под мостом тоже). Эта часть трущоб осталась как бы свободной, Алиса на неё не претендовала, хотела только, чтоб не трогали её, но, свято место пусто не бывает, сейчас в её сторону направлялся очередной "хозяин" в сопровождении шестерых своих подручных. Часть банды прежнего "хозяина" влилась в ряды другой банды и, видно, рассказала о судьбе своего вожака, поэтому нынешний главарь решил не рисковать и в разговоре с девушкой обеспечить себе подавляющее численное преимущество. Алиса, увидев направляющихся к ней, улыбнулась и отошла в сторону от палаток так, чтоб оттуда уже не было видно, что она будет делать. Бандиты последовали за ней, а девушка, отойдя подальше, остановилась и задала вопрос:

— Ну?

— Что, ну? — растерялся главарь, Алиса пояснила:

— Ты же хотел мне что-то сказать или передумал, решил просто низко поклониться и убраться отсюда, разве нет? Если сразу свалить не хочешь, можешь мне ещё ноги поцеловать.

Ответ этого закипевшего от злости "хозяина" свёлся к тому, что раз Алиса на его территории, то должна платить! А чтоб эта рыжая невежа это поняла и не прыгала на кого не надо, её сейчас проучат. Слегка порежут, личико попортив тоже. Четверо бандитов, вытащив ножи, двинулись на Алису, намереваясь выполнить угрозу своего главаря. Ещё двое приближались, небрежно помахивая битами. Судя по всему, девушку жалеть не собирались, намереваясь не просто её порезать, а серьёзно искалечить. Алиса криво улыбнулась, похоже, тут полумерами не обойтись, если сейчас они вшестером собрались разбираться с девушкой, почти девочкой, то завтра придут большим числом, если сегодня не получится. Да и напасть могут исподтишка. Не обязательно завтра, но возможность такого нападения будет держать Алису в постоянном напряжение, а могут ещё... И снова холодная ярость нахлынула на девушку, они ведь могут напасть на кого-то из её подопечных, скорее всего, так и будет. Кого-то покалечат, надеясь повтором такого действия шантажировать Алису, добиваясь своего. Главарь бандитов увидел, как спокойно стоящая девушка словно размазалась в воздухе и снова появилась, но уже за спинами его парней, а они медленно оседали на землю, у двоих была неестественно вывернута голова, что не оставляло сомнений в том, что с ними сделала эта девка! Скорее всего, с остальными случилось то же самое. Главарь дрожащими руками выхватил бластер (ему казалось, что выхватил) и сделал два выстрела, даже не в девушку, а в ту сторону и, получив удар по горлу, упал. Его задёргавшиеся конечности ясно показали, что этот мускулистый парень больше никогда не поднимется. Алиса оглядела "поле боя", вернее то, что на нём лежало, и услышала голос:

— Хочешь отвезти к реке и сбросить туда? В твой шикарный гравикар вряд ли все поместятся, да и запачкать салон могут. Могу посодействовать, совершенно бескорыстно, так сказать, как знак восхищения.

Алиса давно заметила этого человека, но он стоял сбоку, сразу выставив руки пустыми ладонями вперёд, показывая, что без оружия и в драку вмешиваться не намерен. Алиса посмотрела на этого высокого парня и спросила:

— А не боишься присоединиться, так сказать, как восхищённый, но нежелательный свидетель. Ведь зачем-то ты подглядывал?

— Если бы я хотел тебя сдать полиции, то сделал бы это тогда, когда ты унаследовала гравикар Гардна, он, как я понимаю, претензий уже не предъявит? Да и сейчас... Предугадать результаты их визита не трудно было, — парень широким жестом указал на лежащие тела и повторил, скорее, не как вопрос, а как утверждение: — Так я помогу?

— Помоги, — усмехнулась Алиса, хорошо разглядевшая этого добровольного помощника. Молодой, хорошо одетый парень, да ещё и красивый. Красивый той мужественной мужской красотой, что так нравится женщинам. Гравикар у этого парня, действительно, оказался большой, почти грузовой фургон. Погрузив туда убитых, отвезли их к реке и сбросили их в воду. На обратном пути Алиса, рассматривая отобранный бластер, спросила у парня:

— Послушай, как тебя зовут?

— Макс, — ответил тот и, предвосхищая следующий вопрос, добавил: — Почему я тебе помогаю? Есть у меня интерес, Алиса. Видишь ли, я ли я являюсь руководителем одной из здешних команд...

— "Хозяин" района? — нахмурилась Алиса, парень согласно кивнул:

— Можно сказать и так. Поскольку оба прежних "хозяина" этой территории уже не "хозяева", поскольку не жильцы, то я её унаследую, со всеми вытекающими из этого... — скосив глаза в сторону Алисы и увидев, что та нахмурилась больше, быстро произнёс: — Нет, нет! Плату за проживание с тебя я не буду требовать! Не потому, что очень уж наглядный урок я увидел. У меня к тебе деловое предложение.

— Тридцать процентов, — усмехнувшись, ответила девушка. Макс не понял, Алиса пояснила: — Я согласна, но только за тридцать процентов от того, что ты получишь.

— Но это же грабёж! — возмутился парень, девушка залюбовалась им, настолько он был красив, даже в гневе, при этом заявив:

— Ты думаешь, что на бластер кто-то ещё согласится идти? Вряд ли, даже за пятьдесят процентов никого не найдёшь, поэтому сорок!

— Ну почему сорок! Ты же говорила тридцать!

— Да, действительно, почему сорок, — пожала плечами Алиса и, улыбаясь, сообщила: — Сорок пять, это же, согласись, не пятьдесят!

— Но ты же не знаешь, что я хочу тебе предложить! А начинаешь торговаться! — парень попытался зайти с другой стороны, девушка, ласково улыбаясь, пояснила, своё поведение:

— Видишь ли, твоё предложение не было неожиданным. Сначала ты, не вмешиваясь, смотришь, как я уложила шестерых придурков. Но тебя интересовали не они, ты знал, что их главарь вытащит бластер, даже не догадывался, знал! Ведь он, как и Хозяин реки, был твоим соперником. При прямом столкновении тебе бы пришлось их убить, ведь эти отморозки, не задумываясь, пустили бы в ход оружие. Как на это отреагировали бы их подручные? А тут... Появляется девица, которая ещё больший отморозок, чем эти придурки. Если драка между бандами и главаря убили, то в угаре не задумываются, как это было сделано и кем? Продолжают драться, а вот когда есть время подумать, то возникает мысль — а не последую ли я за своим боссом? Может, лучше присоединиться, если не к победителю, то к тому, кто остался, и с отморозком, ухайдакавшего другого отморозка, не ссориться. Я права? Банда Хозяина реки к тебе почти полным составом перебежала, не так ли? Да и этого тоже твоя будет, он же с собой самых преданных, надёжных взял, не так ли? Каждый из них подумал бы: а стоит под тебя ложиться или самому боссом стать. Так ведь?

Парень улыбнулся и кивнул, эта рыжая девчонка ему всё больше и больше нравилась. Макс не был обделён женским вниманием, его было даже слишком много, а это несколько утомляло. К тому же большинство красивых девок были удивительно глупы или умело скрывали свои умственные способности, а эта рыжая... Мало того, что драться умеет, как никто другой (и где только так научилась, ведь с виду — сущая соплячка), но и соображает быстро и в правильном направлении! А рыжая, видно, догадалась, о чём думает парень, и подмигнула. Макс тоже подмигнул и, протягивая ладонь, сказал:

— Тридцать процентов, слово!

Алиса, улыбаясь, хлопнула по протянутой руке — источник денежного дохода был найден, правда, неизвестно, насколько обильный и регулярный, но это станет ясно в ближайшее время.

— Всего восемь, двое ходят, а шестеро в караульном помещении, или как там оно у них называется. Видно, кто-то отдыхает, а кто-то у пульта управления системой безопасности дежурит. Все охранники и все с бластерами, мало того, они все с ручными детекторами, а в их караулке ещё и стационарный стоит, если подъехать на гравикаре, это их наверняка насторожит. А вот камер видеонаблюдения я не заметила, скорее всего, визуального наблюдения нет. Возможно — датчики движения или ещё что-то, — Алиса лежала на траве и рассказывала о своих наблюдениях жующему травинку Максу. Тот внимательно слушал девушку, ведь от того, что она там увидела и насколько точно оценила тамошнюю обстановку, зависел успех дела. Это было пятое дело, в котором Алиса принимала участие. Четыре первых прошли без неожиданностей. Первый склад банда Макса, или как они сами себя называли — "ночные тени", взяла очень легко. Там было всего два сторожа-охранника, один охранял, второй спал. Подкрасться к бодрствующему и оглушить его, для Алисы проблем не составило, а уж связать спящего... Склад был обчищен меньше чем за час. Правда, среди ночных теней возник ропот, когда Макс объявил, что тридцать процентов от добытого в результате этого налёта, получает смуглая, черноволосая девушка (Алиса покрасила волосы, ещё и загримировалась, изменив разрез глаз и сделав лицо менее скуластым). Вместо хранившей молчание Алисы ответ дал Макс, предложив желающим получить такой процент, следующий раз самим разобраться с охраной. Возражений не последовало, налёт, совершённый ранее не удался — охранник пустил бластер в ход, и те двое, что вызвались нейтрализовать сторожа, там и остались, остальным пришлось в спешке уходить. А эта черноволосая девушка легко обезвреживала охрану. Последний объект — отделение банка был оборудован несколькими датчиками движения, Алиса их сумела обмануть, катнув в сторону большой шар (лёгкий, но достаточно объёмный, чтоб датчики на него сработали). Пока отслеживалось движение этой обманки, девушка проскользнула в пультовую, понятно, что странный катящийся предмет уже больше никого не интересовал. После той добычи, что там взяли, уже никто не возражал, что этой постоянно молчащей девушке Макс отдаёт тридцать процентов. Многие считали, что это так не только потому, что она нейтрализует охрану, но и потому, что Лиса, так её называл Красавчик (так Макса называли в его банде, мало кто знал его настоящее имя), любовница босса. Этим слухам способствовало ещё то, что они надолго уединялись, планируя очередную операцию, так было и на этот раз, фургон Макса вывез его и Алису за город, в один из близлежащих лесов-парков.

Макс, продолжая жевать травинку, произнёс (Алиса почувствовала в его голосе обеспокоенность):

— Меня волнуют эти датчики движения, я знаю, у тебя нет ничего, что могло бы быть обнаружено с помощью детектора, но... Датчиков движения может быть несколько и настроены они будут на разный объём и разные направления, то есть одни отвлекутся на твою обманку, а другие нет. Вот это меня и беспокоит.

— Ты, что? Волнуешься? Из-за меня? — делано удивилась Алиса, но то, что сказал Макс, ей было приятно. Тот повернулся к лежащей рядом на траве девушке и признался:

— Знаешь, я не был обделён женским вниманием, скорее, наоборот. Я не хвастаюсь, просто констатирую факт. Но ни одна не цепляла, как-то проходили мимо, а среди них были очень красивые. Но ты... Ты красивее всех, мало того, у тебя есть качества, которых нет ни у кого!

Умение снять часового и набить морду любому мужику и даже нескольким, как бы они не были могучи, хотела сказать Алиса, но вместо этого произнесла совсем другие слова:

— Макс, это что? Признание в любви? Ты ещё поцелуй меня!

Алиса произносила эту фразу, стараясь, чтоб она прозвучала как насмешка, а получилось как требование. Парень наклонился и поцеловал девушку в губы, та ответила, обняв его за шею. Так они, забыв обо всём, некоторое время целовались, а потом Алиса начала расстёгивать у Макса рубаху, тот, легко приподняв девушку, понёс её в фургон. Ни парень, ни девушка не заметили, что за ними наблюдают, правда, делают это издали и с помощью бинокля. Обычного бинокля, без усиления, поэтому мощный детектор, установленный в фургоне Макса, ничего не засёк. Наблюдавший, увидев, как начал раскачиваться фургон, не оставляя никакого сомнения в том, чем там занимается эта парочка, столь самозабвенно целовавшаяся. Наблюдатель вскочил, его капюшон упал с головы, и стало видно, что это молодая блондинка. Девушка, глотая слёзы, побежала прочь. Она увидела подтверждение слухов о том, что Красавчик очень не равнодушен к этой брюнетке.

А налёт на банк был спланирован и выполнен идеально, "ночные тени" взяли очень большой куш, в несколько раз больший, чем вся их добыча до этого. Но успех вызывает зависть, мало того, этим дерзким ограблением занялись лучшие полицейские сыщики Фиделфии.

Рыжую девушку Алису, содержавшую на свои деньги ею же и созданный детский приют в замостных трущобах, никто не связывал с черноволосой девушкой, новой пассией Красавчика, самым опасным и умелым из его боевиков. Эта девушка, ходившая в маске, неизвестно откуда появлялась перед очередным "делом", и сразу же исчезала, получив свою долю. То, что Красавчик заходит к рыжей Алисе в импровизированном детском приюте, никого не удивляло: приют-то на его территории. Вряд ли он сумел заставить её платить "дань", уж очень показательны были её расправы с бывшими хозяевами этой территории. Скорее всего, он сам ей что-то подкидывал, потому что ходили слухи, что Красавчик и с этой рыжей крутит любовь. Он часто увозил эту девушку на своём фургоне за город или ещё куда. Помогал ей решать некоторые вопросы, в том числе и с закупкой разных вещей и продовольствия для её приюта. Кое-кто из азартных жителей трущоб заключал пари — что будет, когда эти две крайне решительные и опасные девицы узнают друг о друге. Кто из них выйдет победителем в неизбежной схватке и что победительница сделает с Красавчиком. А то, что такая драка неизбежна, уже никто не сомневался. Уверенность в это добавил случай после дела с банком. Красавчик, как всегда, поехал отвозить своего лучшего бойца — черноволосую пассию. Естественно, её доля была с ней, Алиса все деньги, что получала в виде доли за дела "ночных теней", вносила на свой счёт, но не от своего имени, а как от неизвестного. Потом она переодевалась и уже возвращалась как Алиса (перед этим уехавшая в город по каким-то делам). Кто-то из банды Красавчика настучал его конкурентам, что он сам и его черноволосая пассия отправятся в город, имея при себе большую сумму (Макс часть своих денег переводил на счёт Алисы). На пути из трущоб гравикар Макса уже ждали бойцы из конкурирующей банды. Гравикар Красавчика должны были остановить выстрелом из бластера, но то, что по машине готовятся стрелять, Макс определил по детектору и затормозил раньше. Макс и Алиса увидели быстро приближающиеся полтора десятка гравибайков, не возникало сомнения (детектор это подтвердил), что седоки вооружены бластерами и откроют огонь с дальней дистанции. Понятно, что с гравибайков будут стрелять не прицельно, но сидящий за спиной водителя может стрелять с двух рук (видно, свой бластер и водителя), тем самым создавая плотность огня и не давая Максу прицелиться, в итоге тем, кто в гравикаре придётся сдаться или оказаться зажаренным. Макс виновато посмотрел на Алису и произнёс:

— Уйти не сможем, развернуться не успеем, прорваться тоже не получится. Сдаваться я не намерен. Да и не пожалеют они, если сдамся. Прости, что потянул тебя с собой!

— Меня тоже не пожалеют, жаль, с пистолетами придётся расстаться, всё таки улика. Но они для такого случая и предназначены! — улыбнулась Алиса, вставая ногами на сиденье и высовываясь в люк на потолке. Макс с удивлением смотрел на то, как девушка выхватила из-под мышек, как оказалось, у неё там были закреплены кобуры, пистолеты. Старое, архаичное оружие, разве оно может сравниться с бластером! Но байки начали переворачиваться, Алиса в первую очередь выбивала водителей. Макс не сразу связал с этим глухие хлопки, но когда последний гравибайк перевернулся, двинул свою машину вперёд, сразу разогнавшись до максимальной скорости. Алиса успела сесть и спрятать свои пистолеты, сообщив при этом:

— Не люблю шума, поэтому и с глушителями. Жалко их выбрасывать, хорошие машинки, на мосту через реку, притормози и держись ближе к перилам.

— Ты как Равви из "Чёрной лагуны", нет, ты лучше! — восхищённо произнёс Макс, Алиса стала выяснять, кто такая Равви и что такое эта чёрная лагуна. Макс засмеялся и пояснил, что "Чёрная лагуна" — это коммерческая компания, занимающаяся почти тем самым, что и "ночные тени", а Равви — это стрелок из такого оружия, как у Алисы. А вообще это старый, даже не голофильм, а фильм на плоском экране. Алиса заинтересовалась и нашла этот фильм, как оказалось, это рисованный фильм, и сделала себе на правой руке такой же узор-наколку, как у стрелка из "Чёрной лагуны", сказав при этом:

— Мы очень похожи. Как она сказала — мы давно мёртвые... Не могу сказать о себе то же самое, но я давно должна была умереть и неоднократно. Пусть это будет моим оберегом, а у "ночных теней" будет свой стрелок.

— У меня будет свой стрелок, — ответил Макс, целуя Алису.

Как оказалось, это была не просто татуировка, а знак, которым отмечались некоторые умения обладателя такого рисунка. В криминальном мире каждая татуировка несёт определённую информацию о своём владельце, такой рисунок так просто не накалывается, его надо заслужить! А рисунок, что обнаружился у стрелка банды Красавчика, указывал на её умение великолепно стрелять! Этот знак без такого умения мог привести к гибели самозванца, как известно, законы криминального мира более суровы, чем законы юридические и, в большинстве случаев, за нарушение воровского закона наказание одно — смерть!

А слух о том случае (некоторые "вторые номера" на байках уцелели и рассказали о расправе, что учинила черноволосая пассия Красавчика) быстро разошёлся по трущобам, подтвердив её право носить такой рисунок. А вот татуировку Алисы, когда её увидели, многие восприняли как вызов сопернице. Ведь никто не видел рыжую девушку с пистолетом или бластером.

Макс стал в открытую ходить к Алисе, принося подарки ей и её подопечным. Снова стали заключаться пари, когда черноволосая застрелит рыжую и какова на это будет реакция Красавчика. Ведь понятно, что успеху последних "дел" Красавчик обязан черноволосой, а предпочтение явно отдаёт рыжей.

Глава девятая. Прошлое, двести лет назад. Заботы и потери.

Женщины, сидящие напротив Алисы, были чем-то похожи, хотя одеты были совершенно по-разному. Обе пожилые, но в том возрасте, который ещё не старит женщину, скорее, добавляет изюминку, делая её особенно привлекательной. Одна в форме офицера полиции, вторая в черном одеянии монашки, но с белоснежными манжетами, таким же воротником и белым головным убором, одновременно напоминающим чепец и косынку. Все трое сидели в шестой палатке Алисы (расширившей свой лагерь), используемой как кухня-столовая. Завтрак уже окончился, а обед готовить ещё было рано, поэтому палатка была пустая, относительно пустая. Кроме Алисы и двух её собеседниц, здесь была дюжина девочек во главе с Алисой младшей. Девочки старались прижаться к рыжей девушке (Алиса маленькая сидела у неё на коленях). Разговор был не то что неприятным для Алисы, но заставлял её задуматься, что она и делала, демонстративно морща лоб. Алиса была не в платье, а в просторном комбинезоне, в котором обычно ходила, скрывавшем её фигуру, снова начавшую округляться.

— Вы делаете благородное и богоугодное дело, дав кров и пищу маленьким обездоленным детям, но не только пища для поддержания жизни им нужна, но и духовная тоже! Если маленькие дети ещё как-то защищены от влияния той клоаки, что вокруг них, то те, которые постарше, готовы вступить на путь порока! Посмотри, дитя моё, вокруг множество соблазнов, что могут увести... — говорила монашка, глядя на кивающую её словам Алису. Девушка только слушала, даже не пытаясь возражать, что только раззадоривало женщину в рясе, она уже свои нравоучительные доводы выкладывала по третьему кругу. Многое, если не всё, из того, что говорила эта монашка, было верным. Алиса и сама видела, что старшие дети (младшие старались находиться всё время около палаток, где им была обеспечено не только питание и жильё, но и зашита), одетые и накормленные, ищут себе занятие, а какое занятие могут предложить здешние трущобы? Алиса и сама понимала, что надо что-то делать, но вот что? Уже несколько мальчиков влились в молодёжные банды, во взрослые их ещё не брали, а вот в такие... Один паренёк даже совсем ушёл. А эти молодёжные банды доставляли немало хлопот полиции в прилегающих к трущобам районах. В трущобы полиция заходить опасалась, а у Алисы, в её детском лагере, вроде как ещё не трущобы были, поэтому сюда наряды с проверкой часто наведывались. Бравые блюстители порядка, так сказать, показывали служебное рвение, при этом особо не рискуя. Алиса посмотрела монахине в глаза и, обрывая её на полуслове, спросила:

— А кто вы и кого представляете? У вас ведь есть конкретное предложение. Иначе бы вы сюда не пришли. Так?

Надо отдать ей должное, хотя её довольно невежливо оборвали, монахиня не растерялась и, не подавая виду, что как-то огорчена или раздосадована невежливостью рыжей девушки, ответила:

— Я назначена настоятельницей монастыря Святой Матери Терезы, но пока ещё сестра Мария. Мэр города обещал выделить под монастырь школу, здания для неё и землю для всего остального. Пока мы обосновались у парка, на противоположной отсюда окраине. Наше служение — не только молитва, но и помощь страждущим. При монастыре кроме школы будет ещё и госпиталь.

— Значит, монастыря ещё нет, школы тоже, но учеников уже набираете. А как с больными? Для вашего несуществующего госпиталя? Уже нашли? — прищурившись, поинтересовалась Алиса, женщина-полицейский неодобрительно покачала головой. Рыжая девушка теперь обратила внимание на неё:

— А вы кто? Я вижу, что полицейский, вы пришли меня арестовать? Так вроде пока не за что.

— Старший инспектор, начальник четвёртого департамента управления полиции города Фиделфии, Элира Бренк.

— Впечатляет, — насмешливо произнесла Алиса и поинтересовалась: — А чем занимается ваш четвёртый департамент, если не секрет? Судя по тому, что он только четвёртый, то расследований серьёзных преступлений вам не доверяют.

— Не то что не доверяют — это не наша задача, — в ответ на колкое замечание рыжей девушки улыбнулась женщина в форме. Дружелюбно улыбаясь, женщина-полицейский стала объяснять: — Карманные кражи и другие мелкие правонарушения опасны для общества не менее, чем серьёзные преступления. Ведь преступник, совершивший что-то значительное, начинал с малого и если бы он был остановлен ещё тогда... Нет, не обязательно поймать и сажать в тюрьму, надо просто не допустить, предупредить такое противоправное деяние. Обычно такие мелкие проступки совершают ещё несовершеннолетние, и наша задача пресечь попытку такого действия. А у вас, Алиса, ведь вас так зовут, здесь собраны, можно сказать, потенциальные правонарушители. Трущобы способствуют именно такому развитию событий. Что я вам об этом говорю, вы и сами это прекрасно видите. Дети подрастают, и вы не сможете их постоянно опекать.

— Дети должны учиться, только достойное образование может обеспечить будущее и отвратить от совершения преступлений! Госпожа Бренк об этом правильно сказала! — добавила монашка.

Алиса кивнула и задумалась, похоже, эти двое познакомились перед тем, как идти к ней, а может, раньше были знакомы. В словах обеих есть доля правды, да, что там — доля, всё правда! Алиса не сможет вечно заботиться о своих подопечных. Дети растут, к тому же есть более насущная проблема, чем взросление детворы — скоро зима! Хоть здесь зимы и мягкие, но и холода бывают, что хорошо чувствуется в последнее время. Не давая снова начать монахине свои уговоры, Алиса решительно сказала:

— Завтра или послезавтра я перемещаю палатки в указанное вами место. Или там уже есть здание, куда можно переселить детей? Вы же там где-то живёте? Да и школа — это тоже должно быть какое-то помещение.

— Да, нам выделили помещения, должны передать ещё несколько зданий, расположенных рядом, мэр нам обещал, но... — начала настоятельница будущего монастыря, но Алиса снова не дала ей закончить, обращаясь к начальнице четвёртого департамента, спросила:

— Так в чём дело? Почему ваш департамент так плохо работает? Тут, можно сказать, собраны потенциальные преступники, в будущем активно нарушающие правопорядок, а вы не принимаете мер! Завтра мы с вами идём к мэру, надеюсь, вы будете убедительны, я со своей стороны обещаю, что со мной придут все здесь живущие!

— Алиса, а куда мы завтра пойдём? — подала голос Алиса маленькая. Рыжая девушка погладила такую же, как она, рыжую девочку по голове и, посмотрев на сидящих перед ней женщин, повторила вопрос малышки:

— Так куда мы завтра пойдём?

Старший инспектор и настоятельница монастыря смутились — получается, что они тут два часа уговаривали эту рыжую девушку переселить свой детский приют в другое место. А когда она согласилась и готова приступить к выполнению того, о чём ей говорили (немедленному выполнению!), они сами вынуждены дать задний ход, ссылаясь на невозможность немедленного исполнения всего, что они предлагали. Монашка так и сказала:

— Ни завтра, ни послезавтра не получится, необходимо разрешение мэра на присоединение к монастырю здания бывшей фабрики, её общежитий, их переоборудования...

— Здание — под школу, а общежития — под жильё? Да? — приподняла бровь Алиса и предложила: — Тогда подготовьте место, куда можно переместить отсюда палатки. И готовьте проект переоборудования... А-а-а, он у вас уже есть, это хорошо, значит, дело за малым — требуется разрешение. Так в чём дело?

Вопрос был задан госпоже Бренк, та ответила:

— Дело в том, что на эти здания, вернее, на то место есть ещё один претендент. Он собирается там всё снести и построить торговый комплекс, боюсь, что именно ему будет отдано предпочтение.

— Так чего вы тут передо мной распинались! Уговаривали меня перевезти детей! Если у вас некуда! — возмутилась Алиса и произнеся странную фразу (старший инспектор о ней вспомнит позже): — Хотя... Всё решаемо... Нет человека, нет проблемы. Госпожа Бренк, вы можете записаться на приём к мэру? Скажем, послезавтра? Я пойду с вами. Зачем? Мы ему объясним, что если предложение сестры... Извиняюсь, матери Марии не будет принято, город захлестнёт волна детской преступности, с которой полиции ой как непросто будет справиться!

От взгляда этой девушки у обеих — и монашки, и полицейского инспектора — по спине побежали мурашки. А она, снова погладив сидящую на коленях у неё девочку, сказала той:

— Алиса, послезавтра мы пойдём в гости к одному дяде, очень важному господину, и попросим его... Хорошо попросим. Убедительно попросим, помочь матери Марии в её нелёгком деле.

— А чья она мама? — спросила рыжая малышка, девушка посмотрела на монашку и с нажимом произнесла:

— Наша мама, теперь наша мама!

Алиса не просто так собиралась на приём к мэру, она надеялась пустить в ход свои способности, о которых никому не рассказывала, раньше они ей не очень помогали, просто были, Алиса даже стала забывать о том, что она унаследовала от бабки. Не той, которая дворянка, а той, что из глухой деревни, где маленькая Алиса проводила лето. Надо сказать, что бабушки не терпели друг друга! Если первая учила Алису хорошим манерам, танцам и, как она говорила, держаться с достоинством, подобающим её происхождению, то вторая... Вторая в своей деревне слыла колдуньей, даже ведьмой, но всё равно шли к ней, если одолевала какая-нибудь хворь. Эта бабка Алисы лучше любого доктора ставила диагноз и знала, как такую болезнь лечить. Лечила она травами, утверждая, что лучшего лекарства чем то, что даёт природа — нет! Но кроме того, что эта бабушка знала какую болезнь какой травой лечить, она могла заговорить зубную боль, остановить кровь, правда, из небольшой раны, слегка поглаживая место вокруг неё. Будучи девочкой, Алиса воспринимала всё, что ей рассказывала и показывала эта бабушка, как увлекательную игру. Но уже позже, будучи взрослой, уже "бойцовым котом", Алиса сумела остановить кровь своему товарищу в таком месте, где жгут наложить нельзя, предприняв попытку это сделать от отчаяния. Парень умер бы от кровопотери, не дождавшись медицинской помощи. Алиса не заговаривала кровь, просто приложила руки и захотела, очень захотела, чтоб кровь остановилась. После этого случая девушка (тогда уже тридцатилетняя женщина) задумалась — чему же научила её деревенская бабушка. То, что у неё получается очень многое (другие тоже так могли, но после долгого обучения и тренировок) и очень легко, Алиса заметила очень давно. Ещё обучаясь в институте, девушка пошла в секцию единоборств только потому, что это было на то время повальное увлечение. Но уже в секции тренер её выделил и не потому, что у Алисы многое получалось сразу, а потому, что она как бы чувствовала соперника, читала его, словно открытую книгу, могла предвосхитить его действия. Как сказал тренер — это качества настоящего бойца. Тренер старался развить в Алисе эти качества, к тому же девушка была быстрее всех своих сверстниц. Но единоборства — это было просто увлечение, которое так бы увлечением и осталось, если бы не поворот судьбы.

Когда Алиса окончила институт, с отличием, началась война и её, как многих других, призвали в армию и, в отличие от многих других, послали на передовую, почти. Алиса была оператором контрбатарейного радара. Эта установка находилась не на передовой, а в близком тылу, там, где стоят батареи тяжёлых орудий, стреляющих по тем целям, что определяются с помощью такого радара. Надо ли говорить, что такая техника очень досаждает противнику и он старается её уничтожить любым способом, соответственно и тех, кто её обслуживает. Вот так на радарную установку Алисы и вышла вражеская диверсионно-разведывательная группа. Вырезав охранение, группа должна была сделать тоже самое и с обслуживающим персоналом, а аппаратуру — взорвать. Но на их пути встала проснувшаяся Алиса, понимающая, что убежать не удастся. А проснулась девушка, повинуясь какому-то шестому чувству, и на вражеских диверсантов, не ожидавших этого, напала первой. Понятно, что силы были неравны и девушка была обречена, если бы на перехват той группы, обнаруженной с беспилотника (его инфракрасные датчики показали скрытное перемещение неопознанных объектов), не вышло отделение "бойцовых котов". Они успели вовремя, диверсанты были обезврежены, а девушку заметил командир "котов", и Алиса была переведена в это элитное подразделение, понятно, что только для того, чтоб выяснить — подходит ли она? Военный человек не выбирает, где служить, и после соответствующих проверок сержант технической службы стала рядовым спецподразделения.

К сорока годам, наивная (относительно) девушка стала опытным воином, капитаном особого спецназа — "бойцовых котов". О своих необычных (как о них говорят — паранормальных) способностях, Алиса задумывалась, но редко. Просто пользовалась тем, что ей дано природой. Не бездумно пользовалась, иногда стараясь разобраться — что же она может, но только тогда, когда появлялось свободное время, а это было очень редко. Но чаще всего просто старалась развить те способности, что позволяли успешно выполнять её служебные обязанности (понятно — какие).

Вот и сейчас, расчищая дорогу банде Красавчика, Алиса не разбиралась с охранниками как раньше с вражескими часовыми, а оглушала, предварительно поймав взгляд своей жертвы. После этого человек не помнил, кого он видел и что с ним произошло. Как потом эти стражи рассказывали — стоял на посту, никого не видел, потерял сознание, упал, очнулся — шишка на голове. Оружие не пропало, а грабитель, тем более убийца, бластером завладел бы в первую очередь. Тут можно было бы добавить — охранник цел и при оружии, а товара на складе или денег в сейфе — нет! Просто чудеса! Но эти чудеса имели имя, и полиция начала подозревать, что имя этого чуда — Лиса, так звали черноволосую девушку (известно было только это имя и весьма противоречивые описания), появившуюся больше полугода назад в банде Красавчика. Именно так докладывали информаторы, не только штатные, но и добровольные, недавно появившиеся в шайке этого криминального авторитета из трущоб.

Деловой человек может иногда расслабиться, особенно когда успешно реализовано задуманное, ну, ещё не совсем реализовано, но уже близко к этому. Проект, по которому должен быть построен большой торгово-развлекательный центр, лежал в гравикаре, как и документы на выделение под него земли. На эту землю, вернее на те строения, что на ней, претендовал ещё какой-то монастырь, но разве могут сравниться его возможности с возможностями такого уважаемого делового человека, как мистер Вираш? На месте этих старых (ещё не старых и довольно крепких) строений будет суперсовременный торговый центр, правда, рядом расположенный монастырь мешает, но это временно. Торговый центр будет расширен, а монастырь исчезнет. Вираш, перед тем как войти в свой офис, посмотрел на своих охранников: из четырех больших гравикаров высыпало больше полусотни человек в блестящей броне, отсекая своего босса от остальной улицы. Внешний круг стоял в пятидесяти метрах, даже если кто вознамерится оттуда выстрелить — не достанет до своей цели. К тому же детекторы молчат как в гравикаре, так и у охранников, да и индивидуальный у Вираша. Деловой человек удовлетворённо улыбнулся. Это было последнее, что он сделал перед тем, как лишиться головы. Охранники даже не успели понять, что случилось. Потом взорвался гравикар, разбрасывая тех, кто стоял ближе. Те, кого не достало взрывом, суетливо забегали, пытаясь найти виновника или виновников случившегося. Но кто и как это всё совершил, было совершенно непонятно, ведь детекторы молчали! На расстоянии выстрела никого и ничего не было! Можно было подумать, что это мина, подложенная под гравикар босса или заложенная прямо в машину! Но что случилось с головой хозяина?! Неужели туда тоже кто-то сумел заложить мину?! Полицейские сирены завыли только через десять минут: надо же время, чтоб прийти в себя и вызвать полицию, а полицейским, чтоб доехать. Ближайшие кварталы были оцеплены, но это ничего не дало, только два эксперта многозначительно переглянулись, но ни с кем не стали делиться своим догадками.

Алиса поймала голову человека, вышедшего из машины, в перекрестье прицела, далековато для выстрела, но лучше не рисковать, подбираясь ближе. В мощную оптику лицо этого человека можно было хорошо разглядеть, именно он претендовал на землю и здания, где должна была быть школа при монастыре Святой Матери Терезы, скорее всего, он получит то, что хотел, если уже не получил. Девушка улыбнулась получившему каламбуру — если не получит, то получит, что хотел, а вот хотел ли он именно этого, видно хотел. Алиса плавно потянула за спусковой крючок, после чего быстро перезарядила винтовку, на этот раз пуля была с красным ободком и тяжелее, чем у предыдущего заряда, но и цель была больше. Зажигательная пуля через ещё открытую дверь влетела в салон гравикара и там взорвалась, вызвав детонацию батарей машины. Алиса быстро, но без спешки разобрала свою снайперскую винтовку и уложила её в футляр большого музыкального инструмента. Хорошая машинка, недаром тогда, в столице, Алиса её перепрятала из одного тайника в другой, а потом за ней съездила. Конечно, это след, но не нынешней Алисы, пускай ищут того исполнителя из "конторы" и ломают голову, как он остался жив. А такой профессионал в городе, где удачно поработал с клиентом, не останется. Так что этот след к Алисе не приведёт. А машинка... Ляжет в тайник у моста, там её никто не найдёт.

Алиса, никем не замеченная, ушла из того района, где был так дерзко убит самый богатый человек города. Ну кто обратит внимание на пожилую женщину с музыкальным инструментом? Типичный "синий чулок", да ещё некрасивый — длинный нос никого не красит и является той приметой, которую запоминают, не обращая внимания на всё остальное. Несколько раз сменив внешность, Алиса добралась до своего тайника и опустила туда водонепроницаемый футляр, глубина там — больше метра. Потёртый чехол не просто погрузился под воду, а ещё и скользнул в сторону по кривой трубе.

Элира Бренк хмурилась, примет ли её мэр? Резонансное убийство, совершенное вчера вечером, всколыхнуло весь город! На завтра было назначено совещание всех начальников департаментов управления полиции города Фиделфии. День дали экспертам, чтоб они могли сделать выводы, которые и доложат на совещании.

Через переговорное устройство дежурный сообщил, что приёма ожидают девушка и девочка, и обе рыжие. Элира не стала их приглашать к себе в кабинет, а вышла в приёмную сама, там сказала внимательно глядевшей на неё рыжей девушке:

— Алиса, сегодня вряд ли получится попасть к мэру на приём, ты знаешь, что произошло?

— Большая удача, кокнули того негодяя, что хотел забрать землю у монастыря, — ответила заулыбавшаяся девушка. Элира Бренк осуждающе покачала головой и таким же осуждающим тоном произнесла:

— Алиса! Как ты так можешь говорить!

— А разве это неправда? — удивилась рыжая девушка и пояснила, почему не испытывает сожаления: — Если хотел забрать землю у монастыря, где должна быть школа и общежития для детей, значит негодяй. И разве его не кокнули? Вот же заметка — мистер Вираш лишился головы при загадочных обстоятельствах, полиция теряется в предположениях!

Алиса достала планшет и вывела на экран какую-то картинку, туда сразу же заглянула рыжая девочка и спросила:

— А почему у этого дяди совсем нет головы? Его её лишили, а как? Оторвали и унесли?

— Трудно определить по этой фотографии, — глубокомысленно произнесла Алиса и сделала предположение: — Возможно, отгрызли и съели.

— Алиса! Чему ты учишь ребёнка! Не уподобляйся этим корреспондентам, гоняющимися за жареными фактами и готовыми ради этого сморозить любую глупость. Лишь бы поднять тираж свой газеты! — укоризненно произнесла начальник департамента, но её замечания вызвало новые вопросы рыжей малышки:

— Ух ты! Так это корреспонденты за ним гонялись, отгрызли голову, но сразу не ели, а сначала поджарили! А когда голова становится фактом, когда её поджарят? Да? Или нет? А если, вместо того чтоб поджарить, её заморозят, то это будет уже не голова, а глупость? Ты же сама сказала — морозить глупость!

— Алиса! Чему ты учишь ребёнка! Какие корреспонденты, причём здесь они! — возмутилась Элира Бренк, снова повторив свой вопрос и с ещё большим осуждением глядя на Алису. Та тоже возмутилась:

— Я-а-а-а? Да я про корреспондентов ничего не говорила!

Алиса не столько возмущалась, сколько показывала, что это так, при этом хитро глядя на начальника департамента, которому по штату полагалась секретарша, и которая тут и сидела (весь этот разговор происходил не в приёмной начальника четвёртого департамента, а в общей, секретарша сопровождала свою начальницу). Эта молоденькая девушка не выдержала и захихикала. Старший инспектор изобразила грозный вид, но сразу поняла, что её никто не испугался, махнула рукой:

— Ну что мне с вами делать?

— Помочь, как и обещали, — серьёзно ответила Алиса старшая, младшая её поддержала:

— Да, сестра сказала, что вы поможете нам переехать на новое хорошее место!

— Машины для перевозки палаток и другого имущества, автобусы для детей я уже заказала. Пока не будут готовы общежития, дети поживут в палатках, установленных на территории монастыря. Ремонт общежитий и школы мать Мария обещала начать в ближайшее время, рабочие наняты и материалы закуплены, — заявила Алиса, Элира ей начала возражать:

— Но... Земля ещё не выделена, вернее, она выделена была господину Вирашу. Да, он мёртв, но у него есть наследники, которые могут...

— Наследники откажутся от прав на эту землю, они же за неё не платили, да и этот Вираш не платил, ему земля просто выделена, даже не сдана в аренду, а это муниципальная земля! Поэтому я настаиваю на встрече с мэром. Очень настаиваю!

— Но кто оплатит ваш переезд и ремонт, вернее, переделку зданий? Ведь у монастыря нет таких денег! Кредит мать Мария взять не может, а тех денег, что дают благотворители, очень мало! — уже не возражала, а только попыталась это сделать Элира Бренк. Именно попыталась, потому что если заказаны машины и автобусы для перевозок, наняты рабочие, то необходимо заплатить хотя бы аванс, а уж если материалы закуплены, то уплачена полная их стоимость! Алиса посмотрела на старшего инспектора (та поразилась произошедшей на её глазах перемене, только что это была шалящая почти девочка, а теперь перед ней была взрослая женщина!) и пояснила ситуацию:

— За всё заплатил монастырь, а деньги дала я! Вот такая благотворительность, могу я ею заняться или нет?

— Но наследники... Они могут предъявить свои права на...

— Никто ничего не предъявит, они откажутся, если уже не отказались, — уверенно заявила Алиса и поднялась, показывая, что собирается уйти, но при этом напомнила: — За вами встреча с мэром. Надо всё оформить как надо, чтоб ни у кого и мысли не возникло, снова попытаться забрать землю и здания у монастыря. Я на вас надеюсь, очень надеюсь!

Элира Бренк некоторое время смотрела на дверь, закрывшуюся за Алисами, большой и маленькой. Несомненно, эта девушка что-то знает о том, что произошло с господином Вирашем, причём знает не из газет (газеты продолжали выходить, как же без них?). Но это уже были виртуальные газеты, которые подписчики или покупатели читали на своих планшетах. Конечно, корреспонденты, ушлые ребята, могут и голову отгрызть, реально вряд ли, а вот виртуально... Но вряд ли кто-то из них мог узнать, что наследники Вираша (все наследники!) откажутся от реализации такого заманчивого проекта. Конечно, осуществление замысла покойного миллиардера стоит больших денег, но они вместе с проектом перейдут по наследству. Получается, что Алиса знает что-то такое, чего не знает ещё никто! Что это за информация и как она попала к девушке? С кем она связана? Подозрения руководителя четвёртого департамента получили подтверждения, когда она, сидя на совещании, слушала начальника фиделфийского полицейского управления. Тот говорил:

— Итак, господа, криминальная обстановка в нашем городе не просто усложнилась, она, если так можно сказать, достигла своего максимума! За последние полгода убиты самые богатые люди нашего города: Сивр и Вираш! Убиты неизвестными и эти убийства не раскрыты! Даже более-менее, правдоподобных версий нет! Что скажете, Лемстер?

Начальник первого департамента не спеша поднялся, в отличие от своего шефа, нервно бегающего по большому кабинету, Лемстер был абсолютно спокоен, его ответ был даже несколько флегматичен:

— Убийство Сивра больше похоже на криминальные разборки, а вот Вираша — похоже на заказ. Очень похоже, хотя должен признаться, что в обоих случаях действовал профессионал, не оставляющий следов. К тому же господин Вираш был убит третьего дня. Эксперты ещё работают, что-то конкретное можно будет сказать только после их совместного доклада.

— Почему совместного? Кто с ними ещё работает? — удивился начальник третьего департамента. Лемстер пояснил:

— С нашими экспертами работают специалисты из ГУГАБ, это убийство поставлено на контроль... — старший инспектор сделал многозначительную паузу и обратился к незнакомому человеку в сером костюме, который тоже присутствовал на этом совещании: — Не скажете ли, почему ваше ведомство так заинтересовалось этим случаем? И почему наших экспертов почти отстранили от этого дела?

— Почерк, — коротко ответил тот и пояснил: — Вы помните о том, как устранили кандидатов в президенты? Как нам удалось выяснить, это сделал один человек. Да, да, не удивляйтесь, один и тот же, профессионал высочайшей квалификации, хоть сам был относительно молод. Но, скорее всего, это не так, чтоб так стрелять, надо долго учиться и практиковаться, а этот человек был невысоким и худым, может, потому его и принимали за юношу. Кроме доказанных этих двух случаев был ещё третий, если помните — загадочное убийство президента и владельца компании Локид-Махол на ежегодном собрании аристократов Анарики. Тот случай очень похож на убийство вашего Сивра. Никто не видел того, кто это сделал, как он там появился и как исчез. Была на этом собрании никому не известная герцогиня, появившаяся ниоткуда и туда же скрывшаяся. Похоже, эту авантюристку использовали как прикрытие и только, поскольку она покинула то сборище надутых индюков гораздо раньше, чем произошло убийство. Но вернёмся к господину Вирашу, как нам удалось установить, он был претендентом на контрольный пакет акций Локид-Махол и устранение президента этой компании было ему очень выгодно. Всё указывало на то, что заказчиком того убийства был именно он, вы понимаете — это не только домыслы, у нас были уже неопровержимые факты, как вдруг...

— Вряд ли это месть, у президента компании Локид-Махол не было наследников. Он был частым гостем в нашем городе, промзона, где находятся основные заводы компании, здесь. Скорее всего, появился кто-то третий, — подал голос начальник первого департамента. Представитель ГУГАБ просто пожал плечами, а Лемстер спросил (если бы не его флегматичный вид, можно было бы решить, что его вопрос — скрытая издёвка): — Так вы того великолепного специалиста взять так и не смогли?

— Не смогли, — развёл руками сотрудник ГУГАБ и пояснил: — Всё указывало на то, что этот специалист погиб. Но недавно из тайника пропало его оружие, я не удивлюсь, что оно всплыло именно здесь. Экспертиза покажет. Об этом парне известно только то, что он был рыжим.

При этих словах Бренк вздрогнула, что не укрылось от её соседа, который, обращая на себя внимание, громко спросил:

— К вам сегодня приходили две такие рыжие...

Сотрудник Главного Управления Государственного Агентства Безопасности обернулся к женщине и попросил подробнее рассказать о том, кто к ней сегодня приходил.

— Вы намекаете, что "специалист", которого разыскивает ГУГАБ это одна из этих девочек? Которую вы подозреваете? Старшую или младшую? — ехидно поинтересовалась начальник четвёртого департамента. Но представителя спецслужбы это не смутило, он сообщил, что должны быть проверены все подозрительные, чьи приметы совпадают с разыскиваемым, чем вызвал ещё одно ехидное замечание:

— Вы подозреваете всех рыжих? Да? Независимо от их пола и возраста, тогда на вашем месте я обратила бы внимание на младшую, старшая серьёзная девушка. Фактически она содержит больше полусотни малышей, ей просто некогда прыгать по крышам и высматривать наших нечистых на руку толстосумов!

Произнося конец фразы, Элира Бренк смотрела на своего начальника, тот смутился. С той же укоризной она глянула на сотрудника ГУГАБ, но тот быстро задал вопрос:

— А откуда вам известно, что стреляли с крыши?

Женщина-полицейский вздохнула и с жалостью посмотрела на спрашивающего. После чего, развернув свой планшет, показала снимок убитого, который успел сделать один из корреспондентов электронных газет, до того как его оттеснили полицейские. Послышались смешки присутствующих, в полиции не любят спецслужбы, считая их чистоплюями, опять же, деньги, выделяемые на содержание полиции и ГУГАБ, несопоставимы! Элира, стараясь быть как можно более язвительной, прокомментировала этот снимок:

— Даже по этому снимку можно определить, какова была траектория пули. Ведь стреляли не из бластера, а из пулевого оружия. Уж очень характерны последствия попадания большой и тяжёлой пули. Не знаю, что это было: пневматическое ружьё большой мощности или магнитный ускоритель, (свидетели, которых мы успели опросить, утверждают, что звука выстрела не слышали), а это тяжёлые и очень громоздкие штуки. Вряд ли такую тяжесть мог таскать ваш невысокий и худой "профессионал", а уж девушка...

— Это огнестрельное оружие, пуля выталкивается пороховым зарядом. Такое оружие намного легче пневматического и электромагнитного такой же мощности, стреляет оно дальше и точнее. Кстати, таким же оружием пользуется и женщина-стрелок из банды некоего Красавчика...

— Тоже рыжая? — прервала агента безопасности Элира Бренк и попеняла: — Если бы вы сообщали нам всё, что узнали, я не говорю совсем всё, а то, что представляет интерес для полиции, было бы намного проще работать и нам, и вам. А вы скрываете даже очевидные факты!

Женщина указала на свой планшет, по-прежнему раскрытый на странице с фотографией убитого миллиардера. Безопасник пожал плечами, видно, его ничем смутить нельзя было, пожал и сообщил:

— Я, вернее, моё ведомство, в качестве шага по сотрудничеству предлагает совместную операцию по ликвидации банды этого Красавчика. Как нами было установлено, за последние полгода этой бандой было совершено более десяти дерзких ограблений, это благодаря женщине-стрелку, хотя нейтрализуя охрану, она не допустила ни одного смертельного случая. Но при попытке нападения на неё и её дружка безжалостно расстреляла пытавшихся их остановить и забрать деньги. Спросите — откуда такие сведения? Работаем.

— То есть она защищалась, а не нападала сама. То есть она начала убивать только тогда, когда появилась угроза для её жизни. И сколько было тех налётчиков? — поинтересовался начальник третьего департамента. Сотрудник ГУГАБ назвал цифру, тогда у него поинтересовались, сколько было убито?

— Около двадцати, эта женщина-стрелок убивала только водителей, но понятно, если убить водителя быстро едущего байка, то и у пассажира мало шансов остаться целым. А как рассказали уцелевшие, оружие этой женщины стреляло беззвучно, но оно слишком маленькое, чтоб быть мощным пневматом или электромагнитным ускорителем. Можно сделать вывод — это были пистолеты с глушителем, оружие столь любимое тем мастером-киллером. Кстати, его позывной был Лиса, точно такое же имя у этой женщины.

— А вы не допускаете совпадения? — спросила Бренк и пояснила свой вопрос: — Строить рабочую версию на таких мелочах крайне неосмотрительно. Я не защищаю бандитов, но в этом эпизоде этой женщине-стрелку можно инкриминировать только превышение допустимых пределов самообороны. Но в той ситуации, когда нападающих было больше трёх десятков (я не ошиблась?), это не является такой уж провинностью, её оправдает любой суд присяжных.

— А как же участие в ограблениях? Это что? Тоже не такая большая провинность? — поинтересовался агент безопасности, Элира пожала плечами:

— Прямых доказательств нет, а свидетельство каких-то бандитов против показаний обвиняемого... Сами понимаете, сомнения трактуются в пользу того, кого бездоказательно обвиняют. Вряд ли она согласится на допрос под инъекцией сыворотки правды, а без решения суда насильно такого допроса проводить не будут. А для положительного решения суда нужны убедительные доказательства. Очень убедительные доказательства. Я об этом уже говорила.

— Доказательства будут, самые убедительные. Когда возьмут с поличным не только её, а всю банду этого Красавчика, думаю, любой суд даст разрешение на допрос под инъекцией сыворотки правды. Тогда мы и узнаем, имеет ли отношение эта женщина-стрелок к тому киллеру, а если и имеет, в чём я нисколько не сомневаюсь, то, что это за связь, насколько она тесная!

— Вы надеетесь, что эта женщина-стрелок и есть ваш загадочный киллер? — спросила Элира Бренк у сотрудника ГУГУАБ, но не получила ответа.

Когда совещание закончилось, она тихо сказала идущему рядом с ней Лемстеру:

— Насколько я поняла, инициатором этой операции по обезвреживанию банды Красавчика являются люди из ГУГАБ и их цель не помочь нам обезвредить опасную банду, а поймать этого загадочного стрелка.

— Какая бы ни была цель их участия, отказываться не стоит, основную работу по подготовке засады проделали они, да и участие спецназа безопасников... Сама понимаешь, это не наши оперативники, да и приказ о сотрудничестве в этом деле пришёл сверху, так что, как говорится...

— Расслабимся и получим удовольствие, — криво усмехнулась начальник четвёртого департамента.

— Знаешь, Макс, мне это совсем не нравится, — сказала Алиса, переодеваясь. Маску такого же чёрного цвета, как и её волосы, она уже надела и теперь надевала комбинезон. Красавчик, любуясь полуобнажённым телом своей подруги, поинтересовался:

— А вот почему ты сначала надеваешь маску, а потом всё остальное? Почему у тебя под комбинезоном ничего нет?

— Ну почему ничего? — переспросила девушка и опровергла замечание свое дружка: — Трусы же я не снимала, а остальное... Оно мешает двигаться, я бы и комбинезон не надевала, но это будет выглядеть слишком уж вызывающе. Зачем выделяться, все должны выглядеть аккуратно и однообразно.

— А ты, случайно, в армии не служила, уж очень твоё замечание похоже на то, что говорит капрал новобранцам, — засмеялся Макс и, шагнув к Алисе, положил руку ей на грудь. Алиса не стала возражать, только спросила, улыбнувшись — нравится ли? Макс, положив и вторую руку, ответил, что очень нравится! Что грудь у Алисы стала очень красивая и привлекательная. Девушка улыбнулась комплименту, она и сама заметила, что в последнее время её комбинезон стал не таким просторным и уже не скрывает соблазнительные женские выпуклости, появившееся на её теле, мало того, Алиса стала как будто выше ростом. Все эти изменения произошли за последние месяцы и как-то скачкообразно, такого просто не может быть вследствие естественного роста. Не то что Алиса не была рада этому, наоборот! Ей уже самой надоело выглядеть девочкой-подростком, такое с ней произошло (резкое взросление) перед тем делом в собрании аристократов. Настораживало именно это совпадение, ведь потом она снова стала девочкой-подростком. То омоложение Алиса связала с очередным уколом сыворотки правды, что-то в том препарате было запускающее механизм, так изменяющий её организм. Причём это состояние держалось довольно долго — тело было девчоночье, а потом скачком взрослело! Если причина омоложения была понятна — какой-то препарат, входящий в сыворотку правды, то что же могло вызвать такое резкое взросление? Ведь должно было пройти не меньше восьми лет, чтоб та четырнадцатилетняя девочка, что вышла из вагона магнитоплана на вокзале Фиделфиии стала выглядеть так, как Алиса выглядит сейчас! А прошло-то чуть больше года! Алиса посмотрела на замершего Макса и сказала тому:

— Может, ты отпустишь мою грудь и дашь мне одеться?

Мужчина нехотя отошёл от девушки и снова спросил:

— Алиса, почему ты сразу надеваешь маску, а уже потом всё остальное, а если кто увидит?

— Если кто увидит моё лицо без маски и грима, то может потом узнать, а вот если кто увидит мою грудь... Вряд ли узнает, и где ты видел или хотя бы слышал, что в полиции проводят опознание по грудям? — ответила Алиса и, застёгивая комбинезон, вернулась к прежней теме: — Всё же мне не нравится это тухлое дело, очень не нравится!

— Это, как ты говоришь — тухлое дело, принесёт нам денег больше чем всё, что было до этого! Можно будет надолго залечь на дно, а ты разберёшься со своим приютом. Что тебя настораживает?

Алиса так и не смогла объяснить, что же вызывает у неё опасения, а деньги ей были нужны. Ремонт и оборудование зданий под общежития и школу совсем истощил её запасы, и теперь очень нужны были деньги. Поэтому она не стала объяснять, что ей не нравится, ведь интуиция или даже предчувствие — не аргумент.

Здание банка было в деловом квартале, к нему подъехали с центрального входа сразу несколько гравибайков, на одном из них сидела Алиса. Несколько человек не насторожили охрану, оружия у них нет, да и к входу направился только один человек в байкерском комбинезоне (то ли парень, то ли девушка), неспешно расстегивая ремень шлема. Этим снятым шлемом он (или она) и оглушил охранника, с остальными тоже справился быстро, после чего подал знак и к банку подъехало несколько фургонов. Время было уже позднее, но банк ещё не был закрыт, а соответственно — не поставлен на полицейскую охрану. Ворвавшимися людьми в масках несколько поздних посетителей были уложены лицом на пол вместе с сотрудниками банка. Эти же люди ключами, что забрали у перепуганных служащих банка, быстро открыли сейфы (те сейфы, к которым не было ключей, вскрыли пиропатронами) и опустошили их. Но вынести свою добычу не успели, здание банка было атаковано по всем правилам антитеррористической операции. Люди, одетые в броню (не только сверкающую), ворвались через двери и, разбивая стёкла, через окна. Над банком висело несколько тяжёлых гравикаров, которые могут подыматься в воздух, а не только скользить над дорогой. Такие же тяжёлые машины заблокировали фургоны, из этих машин тоже выскочили люди, очень похожие на солдат, но гораздо лучше экипированные. Вооружённые бластерами, похожими на армейские, но имеющими немного другой вид, эти люди направили своё оружие на налётчиков, показывая, что готовы пустить его в ход при малейшем намёке на сопротивление. Один из налётчиков выкрикнул:

— Это безопасники! Спецназ! Прости меня, Лисёнок! Беги, если сможешь!

После чего приложил неиспользованный пиропатрон к груди. Прогремел взрыв, на мгновение ослепив всех своей вспышкой. Всё лишь на мгновение, но его хватило одному их налётчиков, чтоб уйти. О том, что кто-то ушел, показывало пустое окно (до этого там маячила фигура одного из спецназовцев) и пять тел безопасников, видно, они оказались на пути у беглеца. Сразу же взревел форсированный мотор одного из гравибайков, раздались крики:

— Не дайте ему уйти! Живьём брать!

Вспышек не было, значит бластеры не применяли, но были слышны в большом количестве хлопки пневматов.

— Иглами со снотворным стреляют, ей не уйти! — удовлетворённо сказал один из налётчиков, стаскивая с себя маску. Но потом взгляд этой белокурой девушки остановился на трупе предводителя и она заплакала, выкрикнув: — Будь ты проклята, Лиса!

Форсированный двигатель гравибайка позволял не только сразу набрать большую скорость, но и подпрыгнуть высоко в воздух, что Алиса и проделала, перепрыгнув гравикар безопасников, перегораживающий дорогу. Алиса прорывалась именно к тому окну, под которым стоял этот гравибайк с форсированным двигателем. Уже в воздухе девушка почувствовала, как в её спину вонзилось четыре иглы. Алиса закусила губу, понимая, что за этим последует. Девушка, не желая попадать в руки безопасников живой, направила набравший бешеную скорость гравибайк в стену в конце улицы, столкновения с которой сумела избежать в последний момент, свернув в сторону, беспамятство так и не наступило! Гравибайк несся по городу, петляя по улицам и переулкам, в одном из таких переулков Алиса сбросила скорость и, из бешеного наездника превратившись в добропорядочного водителя, направила своего железного коня к реке, где его и утопила. Утопила и свою одежду, переоделась, достав из тайника другую. Алиса делала это не задумываясь, как во сне: по её щекам катились слёзы, не давая разглядеть, что делается вокруг. Но руки, ноги и всё остальное и без участия головы знали своё дело, и через полчаса Алиса была в своей палатке, уже перевезенной в монастырский двор. Алиса лежала в кровати и плакала, только под утро, когда к ней прижалось маленькое тельце и рыжие волосы переплелись, девушка забылась в тяжёлом сне. Но ей не долго позволили спать.

В полицейском управлении вообще не спали, там разбирали только что проделанную операцию. Если полицейские были довольны — банда Красавчика, последние полгода успешно грабившая банки, магазины и склады, взята в полном составе. Ну почти в полном, один из налётчиков ушёл, но его пусть ловят безопасники, поскольку именно он их интересует. И это совсем без потерь! Со стороны полиции без потерь, то, что убиты семеро безопасников, и не простых, а бойцов спецподразделения, это забота чинов ГУГАБ. Пусть лучше тренируют своих людей и тщательнее планируют свои операции, ведь знали же, с кем придётся иметь дело! Поэтому три сотрудника ГУГАБ сидели хмурые, цель, ради которой осуществлена эта операция — не достигнута, то есть — полный провал!

— Да-а-а-а, я верю, что это суперагент или супербоец, такое под силу только имеющему специальную подготовку, а то, что она ушла... Вы же не будете отрицать, что это она? Хоть эта налётчица и была в комбинезоне, но он не мог скрыть того, что это женщина, пусть и хорошо тренированная, но женщина! — начальник первого отдела произнёс это с плохо скрываемым восхищением, чем вызвал недовольство одного из безопасников, жёлчно высказавшего свой упрёк:

— Я не понимаю, чему вы радуетесь? Эта супербаба на свободе и примется за старое, будет продолжать портить вам статистику!

— Но это вряд ли, она этим занималась ради развлечения, с её-то возможностями она сразу может ограбить федеральное хранилище и унести оттуда весь золотой запас! Который вы же и охраняете! — Лемстер засмеялся, уже не скрывая своего отношения к произошедшему и к этим опростоволосившимся агентам Главного Управления Государственного Агентства Безопасности. А один из сотрудников этого грозного ведомства посмотрел на Элиру Бренк:

— У нас осталась последняя ниточка, это ваша рыжая подопечная. Она была как-то связана с этим Красавчиком, по нашим сведениям даже была его любовницей, как и эта супербаба, что с лёгкостью положила семерых наших парней, перед тем как уйти. Кроме тех, что в здании, уложила ещё двоих на улице! Как ей удалось сбежать, я не могу понять, в неё ведь попало не меньше четырёх игл с парализующим препаратом. Четырёх! Одна такая игла сразу валит с ног мужчину могучей комплекции! А тут женщина! Пусть и хорошо обученная и тренированная, но это не поможет, если попадёт такая игла! А судя по этой записи, что мы только что просмотрели, на ней никакой брони не было! Если что-то было, то она не смогла бы так быстро двигаться. Да и видно было — насколько глубоко иглы вошли ей в спину!

— То, что Алиса была любовницей этого криминального авторитета, ещё ни о чём не говорит. Её импровизированный приют был на границе городских трущоб, а вы должны знать, какие там царят нравы! — Элира Бренк попыталась заступиться за Алису, но безопасник, ехидно улыбнувшись, показал свою осведомлённость:

— А знаете ли вы, что содержание такого "приюта" недёшево стоит? Где эта рыжая брала на это деньги? Не исключено, что это были деньги, получаемые от налётов банды Красавчика! Вряд ли он платил столько за любовные утехи. А как мне известно, эта женщина-стрелок получала тридцать процентов от добычи! Рыжая содержательница приюта недостатка в деньгах не испытывала, а последние траты ею сделанные? Возможность связи стрелка и рыжей мы обязаны проверить! Обязательно проверить!

— Допрос под воздействием препарата правды? Но для этого требуется решение суда, а чем вы обоснуете...

— Интересы безопасности государства и не только нашего, а всего содружества иногда требуют отступления от общепринятых правил! — напыщенно произнёс один из сотрудников ГУГАБ, остальные согласно закивали. Бренк поняла, что этот вопрос решён и допроса Алисе не избежать. Конечно, девочка может многое рассказать, но старший следователь не думала, что это будет что-то важное. Но вот деньги! Откуда Алиса брала деньги? Не исключено, что догадки этого агента верны, и та загадочная женщина и Алиса как-то связаны. Они обе были любовницами Красавчика, но конфликта между ними не возникло! Несомненно, тут какая-то тайна! А если безопасники установят хоть малейший намёк на связь между той женщиной и рыжей девушкой, то... Алису они из своих лап они не выпустят! Бренк симпатизировала этой отважной девушке, не побоявшейся бросить вызов трущобам, их порядкам и нравам. Не побоялась даже замазаться в ту грязь (несколько, пусть недоказанных убийств криминальных авторитетов и любовная связь с одним из них), и это ради детей, ведь она сумела вытащить малышей, и не только их, из того ада! Поэтому начальник четвёртого департамента решительно сказала:

— К Алисе я пойду с вами! И буду присутствовать на допросе!

— Хорошо, — ухмыльнулся безопасник и с той же ехидной улыбкой, добавил: — Сами убедитесь, что если мы в чём-то не придерживаемся буквы закона, то это более чем оправдано!

Алиса проснулась от того, что на неё кто-то смотрел. Такого с ней ещё никогда не было. Она всегда чувствовала приближение чужого и просыпалась, не давая застать себя врасплох. Но этой ночью она почти не спала — ей было очень плохо. Девушку то бил озноб как от сильного холода, то бросало жар. Болело всё тело, словно его засунули в мясорубку и тщательно перемалывали! Болела голова, словно по ней долго били чем-то тяжёлым, звенело в ушах и плыло перед глазами. Если бы не Алиса маленькая, обнимавшая свою старшую названную сестру, то девушка сошла бы с ума, только близость этого маленького комочка, о котором надо заботиться (ведь малышка пропадёт без неё!), поддерживала Алису. И вот у её койки стоят три незнакомых человека и начальница четвёртого полицейского департамента. Алиса теснее прижала к себе свою маленькую тёзку и хрипло спросила:

— Вы из полиции? Что вам надо?

— Не отдам! — решительно заявила рыжая малышка и объяснила свою непреклонность в этом вопросе: — Алисе плохо! Она заболела! Всю ночь не спала, дрожала! У неё был жар! Уходите!

— А когда она легла спать? Когда у неё жар начался? — быстро спросил один из мужчин, Бренк решительно заявила:

— Показания ребёнка не имеют юридической силы, к тому же такие вопросы можно задавать только в присутствии опекуна!

— Насколько я понял, эта девушка является опекуном этой девочки, — безопасник поочерёдно указал на обеих Алис, старшую и младшую. После чего с серьёзным видом добавил: — Таким образом, юридические формальности соблюдены.

Алиса маленькая ничего не поняла из этой дискуссии, но чувствовала какую-то угрозу своей сестре, поэтому, стараясь ту защитить, громко закричала:

— Алиса заботится, чтоб нам было где жить и чтоб у нас была школа. Она постоянно ездит по важным делам, а вчера заболела. А вы пришли и мешаете ей выздоравливать! Уходите немедленно!

— Эти не уйдут, — устало сказала Алиса и, посмотрев на мужчин, спросила: — Может, вы выйдете? Или будете смотреть, как я одеваюсь? Боитесь, что я завернусь в простыню и убегу?

— Мы выйдем, одевайтесь, — разрешил один из безопасников, но при этом, многозначительно посмотрев на Элиру Бренк, добавил: — Госпожа Бренк останется. Она женщина, и вряд ли вы будете её стесняться.

Алиса кивнула, и когда безопасники вышли, встала с постели и стянула с себя ночную рубашку, решив, что если полицейская и увидит следы от вчерашних приключений, хуже не будет (иглы девушка вытащила ещё у реки, но ранки должны были остаться, что неминуемо вызвало бы вопросы). Избавившись от рубашки, Алиса повернулась спиной к полицейской, но та ничего не сказала, ещё девушка с удивлением обнаружила, что грудь, которой вчера восхищался Макс, исчезла! Остались маленькие бугорки, да и остальное... Алиса снова выглядела как четырнадцатилетняя девочка! Увидев удивление Элиры, Алиса, пожав плечами, начала одеваться, взяла она не просторный комбинезон, а своё старое платье, которое снова было ей в пору. Старший полицейский инспектор, увидев в шкафу предметы женского туалета, в том числе и лифчик, который Алиса не стала надевать за ненадобностью, сделала соответствующие выводы:

— А лифчик ты надевала, предварительно туда что-то положив? Ты хотела казаться старше? Для этого и татуировки сделала? Бедная девочка! Столько на себя взвалила!

Алиса не стала возражать, ей очень хотелось посмотреть на себя — какой она стала, но зеркала в палатке не было, шкаф, в котором она хранила одежду, напоминал большой сундук, поставленный на торец. По тому, как он для неё визуально увеличился, девушка поняла, что она стала меньше ростом, это отметила и старший инспектор, но опять же, выводы сделала совсем другие. Бренк увидела на дне шкафа ботинки, на толстой подошве, в которых всегда ходила Алиса (вообще-то в них Алиса не ходила, ботинки, похожие на те, в шкафу, в которых она действительно ходила, стояли под кроватью). Алиса достала ботинок из шкафа и покрутила в руках, словно раздумывая, надевать их или нет. Элира увидела, что в этом ботинке не только подошва толстая, но ещё что-то лежит на стельке, делая её толще. Снова кивнув своим мыслям, женщина спросила:

— Алиса, а у тебя что? Другой обуви нет?

— Есть, — ответила Алиса и достала мягкие тапочки с большими помпонами и, повертев их в руках, надела. В простом платье, не прикрывающем её коленки и мягких тапочках, выглядевших совершенно по-детски, девушка вышла к сотрудникам ГУГАБ, кроме них там было ещё восемь охранников (оперативников местного отделения ГУГАБ), в полной броне и с бластерами наизготовку, рассредоточившихся вокруг палатки, чтоб не допустить побега опасной преступницы. Агенты никак не высказали своего удивления, Алису они уже видели, а оперативники... Им было сообщено, что они едут брать опасную преступницу, а полицейский инспектор вывела к ним двух девочек, одну лет четырнадцати, другую совсем малышку! Неужели все эти меры предосторожности, о которых им так долго говорили на инструктаже перед этой "операцией", попытка оправдать свою неудачу ночью. Ведь не для кого из местных безопасников не секрет, что столичные приехали, чтоб взять одного единственного человека! Женщину! И что их тщательно подготовленная (а может, и нет) операция с треском провалилась! Местные оперативники были во внешнем оцеплении, а штурмовали здание приезжие. Те, вместо того чтоб организовать тихую засаду, устроили образцово-показательный штурм, при этом подвергая опасности жизни случайных посетителей! Да и со штурмом они, если сказать грубо, полностью облажались! Взгляды, которыми удостоилось столичное начальство, были более чем красноречивы, а когда обе девочки расплакались, прощаясь друг с другом, оперативники демонстративно спрятали в свои бластеры, да ещё и застегнули кобуры. Старшая девочка (девушкой её назвать, язык не поворачивался) безропотно забралась в специальную машину-клетку и там затихла. Алису, несмотря на протест Элиры Бренк, посадили в специальную машину для перевозки особо опасных заключённых.

Кортеж группы, ездившей брать опасного преступника (именно так обставили дело приезжие сотрудники ГУГАБ), въехал во двор большого здания полицейского управления, в этом же здании располагалось и фиделфийское отделение безопасников. Встречать приехавших вышли многие сотрудники полицейского управления и все приезжие оперативники (очень хотелось посмотреть на подельника той, от рук которой погибли их товарищи), но когда заплаканную "преступницу" выпустили из бронированного фургона, то многие не могли сдержать возгласов удивления.

— Элира, кого вы привезли? Эти ребята от своей безнаказанности что, совсем спятили? — поинтересовался Лемстер у своей коллеги, красноречиво намекая на безопасников. Когда Бренк пояснила, с какой целью привезли эту девочку, начальник первого управления (и не только он) возмутился и выразил своё желание присутствовать на допросе: — Эта, несомненно, очень опасная преступница может знать обо всех преступлениях совершённых в Фидельфии за последние десять лет! Нет, двадцать лет! Поэтому моё присутствие не просто желательно, а необходимо!

Лемстера поддержали многие его коллеги, никто из них и не сомневался, что эта девочка ничего не знает, но как очередной раз сядут в лужу столичные зазнайки, посмотреть хотели все.

Алису привели в большую комнату, явно не предназначенную для допросов, но в те помещения не поместились бы все желающие присутствовать при дознании. Девочку усадили на обычный стул (без полагающихся зажимов, к тому же её никто не держал), обвешали датчиками детектора лжи, сотрудники ГУГАБ решили подстраховаться и быть уверенными, что Алиса ничего не скроет. Бренк перечислила все её права и спросила:

— Алиса Таволич, согласны ли вы на допрос при введении сыворотки правды? Добровольно ли принято вами это решение? Ещё раз напоминаю вам, что подобный допрос, если он проводится без согласия допрашиваемого, является незаконным. Такое дознание можно проводить только по решению суда.

— Чего уж там, допрашивайте, — ответила Алиса, шмыгнув носом, она решила не скрываться, поэтому назвала свою настоящую фамилию, а с другой стороны — кто её здесь знает? Закатав рукав рубашки, девочке сделали укол. Алиса привычно провалилась в темноту, но тут же пришла в себя, ей ужасно захотелось показать язык этим непонятно чего ожидающим следователям из ГУГАБ. После обычных вопросов: имя, фамилия, место проживания, был задан вопрос о возрасте, на который Алиса честно ответила, что не знает (на вопрос о месте рождения, она ответила так же), такой ответ вызвал удивление безопасников, но начальник первого департамента снисходительно пояснил:

— Девочка из трущоб, там и родилась, а тамошние жители не заморачиваются такими мелочами, как общение с муниципальными чиновниками на предмет регистрации рождения ребёнка. Многие жители трущоб, там родившиеся, даты своего рождения не помнят, вернее, не знают.

— В каких отношениях вы были с неким Красавчиком? — спросил безопасник, переходя к настоящему допросу. Алиса честно ответила:

— Я его люблю!

— А он вас?

— И он меня!

— А знали ли вы его подругу, известную как Стрелок? — безопасник добрался до наиболее интересующихся его вопросов. Алиса на мгновенье задумалась и честно ответила:

— Я её видела много раз.

Безопасники переглянулись, детектор лжи показывал, что девочка говорит правду. А оно так и было, она себя видела много раз, в зеркале. Последовал следующий вопрос:

— Вы общались? О чём-то говорили?

— Нет, — опять честно ответила Алиса, со своим отражением в зеркале никто не разговаривает, разве что полные идиоты. Об этом Алиса, очень удивив допрашивающих, и сказала: — Я что, идиотка? С ней разговаривать?

Лемстер, глядя на экран детектора лжи, прокомментировал ответ Алисы:

— Ответ абсолютно правдивый. Если она не разговаривала с преступницей, то поведение девочки можно назвать более чем предусмотрительным.

— Вы знали, что та женщина была любовницей Красавчика? — безопасник попытался вызвать у Алисы гнев, но та спокойно ответила:

— Да знала, он её любил.

— А она его?

— Тоже любила.

— А вы? Вы его любили? — растерявшийся сотрудник ГУГАБ повторил ранее задаваемый вопрос, ответ был обескураживающим:

— Я его любила, он любил меня. Она его любила, а он любил её.

— Какой-то очень запутанный любовный треугольник, он её, она его, ну и так далее, — усмехнулся начальник первого департамента. И добавил под хихикание своих коллег: — Чтоб выяснить этот архиважный вопрос — кто кого любил, надо было обязательно провести этот допрос с применением...

Лемстер широким жестом указал на детектор лжи и врача, вводившего Алисе вторую ампулу сыворотки правды, по приказанию безопасника. Который со словами "Сейчас она всё расскажет" задал основной, с его точки зрения, вопрос:

— Ты знала, чем занимается Красавчик и его любовница Стрелок?

— Да, знала, он любит её, а она его. Они... — невозмутимо ответила Алиса и стала подробно описывать, чем и как занимаются мужчина и женщина, когда любят друг друга. Безопасник растерянно оглянулся на уже откровенно смеющихся полицейских. Их насмешки его разозлили, и он закричал, чтоб Алисе ввели ещё одну ампулу, но этому воспротивилась Элира Бренк:

— Что вы хотите ещё узнать? Или вам показались неполными описания тех подробностей, о которых вам рассказала эта девочка? Кстати, на вопрос занималась ли она этим с Красавчиком отвечу я. Перед допросом Алиса прошла медицинское экспресс-обследование, надо же было выяснить, не противопоказано ли ей введение этого препарата, — Бренк показала на пустые ампулы, лежащие на столе рядом со стулом, на котором сидела Алиса. Указующий жест начальника четвёртого департамента переместился на обмякшую девочку: — Она вам больше ничего не скажет, а вы, добиваясь очередного ответа, можете её убить! Мы не можем воспрепятствовать вашим действиям, но последствия... Сами понимаете, чем это вам грозит. Ну и о том, спала ли она с Красавчиком, хоть обследование было проведено быстро, но выяснить, что Алиса ещё девственница, нам удалось. Это во многом поясняет отсутствие её конфликта с женщиной-стрелком банды Красавчика. Та женщина не ревновала девочку, обожавшую её любовника. Так как эта любовь была чисто платоническая. Вы удовлетворены?

Сотрудник ГУГАБ растерянно кивнул, он уже сам увидел, что от девочки узнать больше ничего не получится, как и обвинить её в чём-то. Бренк и Лемстер подошли к девочке, и мужчина, взяв её на руки, вышел из комнаты, женщина последовала за ним. Они же и отвезли девочку в монастырь. Уже в полицейском фургоне Лемстер, глядя на так и не пришедшую в себя Алису, сказал:

— И всё же в её биографии много неясного. Её можно обвинить в нескольких убийствах, есть улики. Хотя и косвенные. Например — гравикар некоего Гардна, он поставлял детей из трущоб чёрным трансплантологам. Очень осторожный был, его не могли никак в этом уличить.

— Скажи — у него очень влиятельный покровитель был, — хмыкнула Бренк, Лемстер чуть улыбнулся и кивнул:

— Был. Но когда появилась эта девочка, появилась под мостом, а до этого о ней не слышно было, Гардн исчез. Подпольные клиники, куда он отвозил детей из трущоб, сгорели. Судя по экспертизе, сгорели вместе с персоналом, а господин Сивр найден в своём кабинете со свёрнутой шеей! И это несмотря на то, что его особняк охранялся, очень хорошо охранялся!

— Хозяин мёртв, а сейф выпотрошен, — снова хмыкнула Бренк, а Лемстер опять кивнул:

— Да, выпотрошен, но оттуда не так уже и много взяли, если сравнивать с тем, что имел Сивр. Какая-то неуклюжая попытка сымитировать ограбление, я бы сказал — наивная попытка. Как-то не соответствует квалификации убийцы.

— Ты думаешь — это она? — показала на девочку женщина, мужчина покачал головой:

— Она умеет мастерски драться, может постоять за себя и за детей, или, как она говорит, за своих подопечных. Но этого мало, чтоб сделать то, о чём я рассказывал. Я думаю, что та женщина-стрелок как-то связана с этой девочкой. Не напрямую, на допросе это бы выяснилось. Эта рыжая — подопечная Стрелка, и та её очень плотно опекает. Девочка об этом может и не знать, но... Откуда у этой малышки такие деньги? Как мы выяснили, она получала большие переводы от неизвестного, мне кажется, я знаю, кто этот неизвестный. Стрелок получала тридцать процентов от всей добычи банды Красавчика, и мне кажется, что большая часть этих денег уходила этой рыжей. Да и их любовные отношения...

— Ты думаешь, Стрелок не любила Красавчика, а с ним спала только потому, что Алиса...

— Стоп, — поднял руку начальник первого департамента, прерывая свою коллегу, — я ничего не думаю по этому поводу, не думаю, потому что не хочу разбираться в их отношениях. Думаю, совсем другое, если кто попытается обидеть эту Алису... Пуля — вот что он получит, сразу получит.

— Так убийство Вираша...

— Вряд ли это дело рук той женщины-стрелка, скорее совпадение, — пожал плечами Лемстер, — обычно те, кто грабит банки, такими делами не занимаются, да и слишком быстро это произошло, конфликт между Вирашем и монастырём не успел разгореться, хотя... Если бы это произошло, то результат был бы тот же самый. Точно, тот же самый, только Вирашу свернули бы шею или применили пистолет, тоже пулевое оружие, в своих предпочтениях Стрелок и киллер, убравший миллиардера, очень похожи, но оружие всё же предпочитают разное. Кстати, ты спрашивала, как шикарный гравикар Гардна оказался у этой девочки?

— Спрашивала, — кивнула Бренк и рассказала, что ей ответила Алиса: — Он подарил свою шикарную машину этой девочке, сказав, что у той красивые глаза. Подарил и строго настрого приказал беречь машину. Может, намекал, что он ещё вернётся и заберёт свой гравикар обратно?

Глава десятая. Прошлое, двести лет назад. Сделка с дьяволом или путёвка в новую жизнь,

В кабинете начальника четвёртого департамента кроме неё ещё присутствовали её коллега, начальник первого департамента, и один из приезжих, вернее, уже местных сотрудников Главного Управления Государственного Агентства Безопасности, так как он получил приказ остаться в Фиделфии. Разговор начал именно он, сообщив:

— Случилось чрезвычайное происшествие! На вокзале убиты два наших сотрудника, которые прибыли со мной из столицы. Убиты из огнестрельного оружия — это пистолет! Пистолет с глушителем, никто ничего не слышал!

— Потому вы отдали приказ своим оперативникам оцепить вокзал? Вы думаете, что сможете поймать того, кто ликвидировал ваших коллег? — поинтересовался Лемстер. В это время зазвонил телефон безопасника, он ответил и замолчал, слушая, что ему говорили, при этом побледнел до состояния листа мелованной бумаги, закончив разговор, вернее слушать, растерянно посмотрел на полицейских. Посмотрел и так же растерянно сказал:

— Группа специального назначения, что прибыла из столицы, направленная на вокзал, уничтожена! Погибли все!

— Подробнее, пожалуйста, — попросил начальник первого департамента, выразив своё удивление: — Кто мог уничтожить ваших бойцов? По-моему, в нашем городе никто не в состоянии такое сделать, разве что подтянуть армейскую часть, раз в пять превосходящую по численности.

— Взорваны все три гравикара на которых оперативная группа направлялась к вокзалу! Это она! Больше некому! — ещё больше побледнел безопасник (хотя уже был такой бледный, что дальше бледнеть некуда) и почти шепотом добавил: — Она мстит, всем нам мстит и не успокоится, пока всех не убьёт!

— За свою жизнь можете не опасаться, — попыталась успокоить перепуганного сотрудника ГУГАБ начальник четвёртого департамента. Тот с надеждой посмотрел на женщину, и она пояснила:

— Не исключено, что это та женщина-стрелок, а скорее — это именно она. Нападать на служащих в вашей конторе никому нет смысла, ведь ГУГАБ будет искать тех, кто уничтожил его сотрудников, а такого счастья никому не надо. А почему вы можете не бояться за свою жизнь? Потому что до сих пор живы, если бы она хотела вас убить, то уже давно бы это сделала. И мой вам совет, ищите эту женщину, но не трогайте Алису. Вряд ли девочка что-то знает, а Стрелка вы разозлите, очень разозлите.

— Но почему эта женщина-стрелок устроила эту бойню? Неужели она не боится, что её будут искать. А мы не просто будем искать, а приложим все силы, чтоб найти! — высказался приободрённый безопасник, вместо своего коллеги ответил начальник первого департамента:

— Она показала вам, что совершенно вас не боится и готова продолжать свою вендетту, успешно продолжать. Взрыв ваших бронированных гравикаров со спецназом это ясно показал. А ведь эти машины стояли не на улице, а во дворе нашего и вашего управления, в охраняемом дворе стояли! Тогда, в операции по ликвидации банды Красавчика, участвовало несколько полицейских машин, но были заминированы именно те, на которых ваш спецназ направился к месту ликвидации ваших же сотрудников. Таким образом — она уже уничтожила всех, кто принимал участие в той операции.

— Но как она узнала?.. — начал безопасник и, осенённый внезапной догадкой, произнёс: — Она заминировала все наши машины и взорвала те, которая направилась к месту преступления! Надо немедленно...

Безопасник достал телефон и приказал проверить все гравикары, на предмет заложенной в них взрывчатки, потом извинившись, выбежал из кабинета. Бренк и Лемстер переглянулись, и начальник первого департамента поинтересовался:

— Это твоя Алиса! Не знаю, как эта рыжая сообщила Стрелку, но этого парня та пощадила только потому, что он был против введения девочке сыворотки правды и не дал сделать ей третий укол. Ты тоже протестовала, но твой протест оставили бы без внимания, если бы они были единодушны в вопросе — колоть ли третий раз. Не знаю, как эта девочка смогла об этом узнать, разве что...

— Я ей об этом не говорила, — отмела подозрения коллеги начальник четвёртого департамента и высказала предположение: — Почему ты не допускаешь, что Алиса слышала тот спор? Ведь вопросы она же слышала! Не только слышала, но и понимала, о чём её спрашивают, значит, могла и остальное понять, не просто понять, но ещё и запомнить, а она девочка не глупая и сделала соответствующие выводы...

— И всё рассказала Стрелку, а та тоже сделала соответствующие выводы, очень соответствующие... Имеем кучу трупов и одного уцелевшего, вернее, того, кого пожалели и...

— Что ж тут удивительного? Он пожалел, а потом его пожалели, — теперь начальник четвёртого департамента прервала своего коллегу. Тот, хмыкнув, добавил:

— Классический пример, как вовремя проявленная жалость может спасти жизнь. Меня утешает то, что расследование убийств на вокзале и взрывов транспортных гравикаров ГУГАБ взяло на себя. Их...

Сильные взрывы во дворе заставили Лемстера замолчать, взглянув в окно (окна кабинета выходили во двор и были закрыты), он прокомментировал увиденное:

— А безопасник был прав, она заминировала все их машины! Теперь я понимаю, что поставить бронированные стёкла на окнах, выходящих во двор, это не паранойя, а простая предусмотрительность!

Алиса сидела на уроке и думала совсем не о том, что рассказывал преподаватель. Девочка думала — где раздобыть деньги? Акция возмездия потребовала некоторых затрат, и теперь у Алисы даже сента не осталось, вообще-то, так говорится, было несколько сотен толларов — и всё! Монастырь взял все расходы по содержанию детей на себя, в том числе выплачивал зарплату преподавателям. Школа, вопреки опасениям Алисы, была настоящей школой, а не такой, какой бывают при монастырях. Здесь были нормальные преподаватели, да и сам приют так только назывался, на самом деле это был обычный детский дом, вернее, не обычный, а гораздо лучше. Но... Он содержался не только на деньги монастыря Святой Матери Терезы, но и на деньги Алисы, а вот теперь... Девочка видела, какие усилия прилагала мать Мария, чтоб содержать детей на прежнем уровне, а не скатиться до обычного муниципального приюта для самых бедных.

— Таволич, ты опять витаешь в облаках, мало того, что ты пропустила несколько занятий, так ты очень невнимательно слушаешь! — сделала замечание Алисе строгая учительница. Вообще-то она была довольна этой рыжей девочкой, и это несмотря на то, что Алиса пропустила не несколько занятий, а довольно много. Рыжая ученица прекрасно знала предмет (ещё бы не знала математику выпускница института, с отличием его закончившая). Алиса изобразила раскаяние, покаяние и ещё продемонстрировала несколько подобных чувств, вернее, гримас. А потом, как и остальные ученики, рванула на перемену, но не потому, что ей хотелось, как им, бегать и шалить, девочка увидела в окно людей, направляющихся в здание, где был кабинет-келья матери-настоятельницы. Людей с очень характерной внешностью. Алиса очень спешила и не заметила, как за ней увязалась её маленькая тёзка (перемена была и у старшего класса, и у младшего).

У кабинета настоятельницы, словно часовые, замерли два дюжих мужчины, преградивших путь трём монашкам, хотевшим пройти в кабинет. Когда Алиса подошла, то дверь открылась, и мужской голос приказал:

— Поймайте мне парочку соплячек, думаю, эта святоша станет сговорчивее, когда поймёт, что я не шучу!

Подошедшую Алису схватил один из охранявших кабинет парней и втащил в кабинет. Алиса не стала сопротивляться, поскольку это соответствовало её намерениям — войти в кабинет матери Марии. Там были ещё два таких мордоворота и франт, очень похожий на "хозяев" из трущоб, но явно не оттуда. Алиса почувствовала лёгкое прикосновение к горлу металла. Вернее не к горлу. А к подбородку, обычно так пугают, а не собираются зарезать. Слова франта подтвердили догадку Алисы.

— Чтоб вы, уважаемая, поняли, что я не шучу, мои люди сейчас слегка попортят внешний вид этих соплячек. Но если вы будете благоразумны и согласитесь ежемесячно выплачивать названную мной незначительную сумму, как налог на пребывание вашего почтенного заведения на этой земле, то мы разойдёмся миром.

— Но у обители нет таких денег, — тихо произнесла мать Мария. Франт кивнул, словно соглашаясь и повернулся к детине, что держал Алису, и сделал жест рукой, словно что-то разрешал. Детина сделал широкий жест рукой с ножом, скорее всего он хотел сделать порез на лице девочки, но никак не зарезать её. Алиса отстранённо наблюдала за действиями этого могучего придурка, руки своей предполагаемой жертве он оставил свободными, и та могла легко перехватить его широкий замах и спокойно забрать нож, что девочка и собиралась сделать. Но раздавшийся немного сзади крик привлёк внимание Алисы и вынудил её обернуться, и то, что она увидела, заставило девочку действовать быстро и жестко. Второй подручный этого франтоватого криминального авторитета тоже схватил в коридоре первую попавшуюся девочку, это оказалась Алиса маленькая, последовавшая за своей тёзкой. Второй бандит точно так же замахнулся ножом, и испугавшаяся девочка попыталась вырваться. Рывок был настолько неожиданным и сильным, что этому могучему детине, чтоб удержать девочку, пришлось схватить её и второй рукой, но нож он при этом не выпустил. Может, случайно, а может, потому что не хотел выпускать и нож, и руки девочки, гангстер ударил её этим ножом. Не сильно ударил, скорее вскользь мазнул, но этого оказалось достаточно, из глубокой раны хлынула кровь, окрашивая платьице в красный цвет. Маленькая Алиса вскрикнула и обмякла, опускаясь на пол. Боясь запачкаться, бандит оттолкнул девочку от себя.

Ярость затопила Алису, но это была не холодная ярость, позволяющая действовать, не теряя самообладания. Это была горячая ярость, застилающая глаза красным туманом, ярость, оставляющая только одно желание — убивать! Нечто подобное Алиса испытала, когда покончил с собой Макс и сделал это ради Алисы, он понимал, что если его возьмут живым, то на допросе под воздействием сыворотки правды он расскажет всё, и о Алисе тоже.

Алиса не забирала нож из рук державшего её гангстера, просто её сломала, при этом зашипев:

— Вы за всё заплатите, сполна заплатите!

Девочка одним ударом в шею убила громилу, уже не пытавшегося её удержать, точно так же она убила и того, кто ударил маленькую Алису. Франтоватый главарь только начал понимать, что происходит. А вот его подручные, те двое бандитов, что тоже находились в комнате, соображали и действовали быстрее, выхватить бластеры они успели. Только выхватить и всё. На звук падающих тел и ругань своих товарищей, ну не умеют бандиты стрелять молча, перед тем как, даже не стрелять, а просто доставая оружие им надо громко сказать несколько слов (понятно, что все эти слова не совсем приличные), двое, что были в коридоре, ворвались в комнату и растянулись на полу. Лежали на животе, а смотрели в потолок. Пока это всё происходило, франт достал свой бластер и теперь лихорадочно нажимал на спусковой крючок, вернее, думал, что нажимает, лихорадочно дёргая пальцем. Дуло его бластера, непонятно как оказавшегося у Алисы, смотрело ему в лоб.

— Алиса! Не надо! — закричала мать Мария, подхватившая Алису маленькую на руки, пытаясь остановить той кровь. Ей помогала ещё одна монашка, непонятно как оказавшаяся в кабинете, третья монашка вызывала скорую помощь и полицию. Гангстер-франт в последней попытке спасти свою жизнь поднял руки и закричал:

— Не надо! Я заплачу! Всё заплачу! Сполна заплачу! Всё, что у меня есть!

Алиса замешкалась, а главарь-гангстер, расценив это как согласие, достал пачку кредитных карт. Алиса бластером указала на считывающее устройство, стоявшее на столе матери Марии (многие жертвовали монастырю именно таким образом), и свистящим шёпотом, прозвучавшим для перепуганного мужчины как гром, выдохнула:

— Плати!

— Сколько? — выдохнул франт, ещё не верящий своему счастью (дуло бластера продолжало смотреть ему в переносицу). Алиса тем же страшным шёпотом сказала:

— Всё!

Перепуганный босс гангстеров начал вставлять карты в прорезь, Алиса аккуратно обтёрла бластер носовым платком и сунула оружие под рубашку одному из лежащих на полу. После чего посмотрела на свою тёзку, около которой хлопотали две монашки (рядом стояла раскрытая медицинская сумка), затем глянув на дисплей считывающего устройства, тем же страшным (страшным для перепуганного бандита) голосом произнесла:

— Мало!

— Я, я всё отдал! Всё! — закричал гангстер, в этот момент в комнату вошли врач, два санитара бригады скорой помощи и двое полицейских. Алиса, не обращая внимания на полицейских, закричала, обращаясь к медикам:

— Её ранили, её срочно надо в больницу! Быстрее! Осторожно! Осторожно!

Врач, пожилая женщина, глянув на лежащих мужчин, сразу поняла всё и, больше не обращая на них внимания, сделала раненой девочке укол, после чего приказала своим подчиненным подготовить её к транспортировке, сделав это максимально осторожно. Санитары вышли с носилками, на которых лежала маленькая девочка, девочка постарше, у которой по щекам катились слёзы, суетилась вокруг несущих носилки, упрашивая тех быть осторожней. Карета скорой помощи умчалась, увозя обеих девочек, старшая ни за что не захотела расставаться с младшей.

Полицейский, глядя в окно, проводил взглядом быстро уехавший гравикар скорой помощи, строго спросил, обращаясь одновременно ко всем:

— Что здесь произошло?

— Меня ограбили! — завизжал гангстер. — Сначала убили, а потом ограбили! Угрожала убить! Та девчонка! А потом!..

— Стоп, — рявкнул полицейский, пытаясь, прекратит истерику мужчины, как-то разом утратившего всю свою франтоватость. Но тот не унимался, продолжая бессвязно выкрикивать:

— Она в меня... Из бластера! Убить хотела!

Пока один полицейский пытался понять, что хотели сделать с этим мужчиной, второй быстро говорил в переговорное устройство, видно докладывая, что он и его товарищ обнаружили. Мать Мария, не глядя на дисплей считывателя, быстро его выключила, а та сестра, что пришла с медицинской сумкой, осмотрела мужчин, лежащих на полу, и, подняв глаза на полицейского, сообщила:

— Они все мертвы, врачу скорой помощи, чтоб это определить, хватило одного взгляда.

— Вот что значит опыт! — важно кивнул полицейский, явно одобряя действия врача скорой помощи. Взглянув на лежащих на полу, невозмутимо добавил: — Сразу всё увидела и определила — кому надо оказывать помощь, а кто без неё уже обойдётся.

— Я!.. Меня!.. Она хотела убить... Ограбить а потом ограбила... — продолжал вопить мужчина, утративший весь свой франтоватый вид. Полицейский, что с одобрением отзывался о враче скорой помощи, поморщившись, произнёс:

— Ограбила, а потом убила или наоборот? Мы уже это слышали! Джо, надень на него наручники и уведи в машину.

Конец фразы полицейский адресовал своему напарнику. Тот охотно сделал то, что сказал ему коллега, предварительно ткнув шокером в гангстера, продолжавшего бессвязно кричать, но уже начавшего делать это агрессивно.

— Что здесь произошло? — задала вопрос вошедшая в комнату женщина в полицейской форме. Оба служителя закона вытянулись, но ничего сказать не успели, их опередила мать Мария, показавшая на одного из лежащих ганстеров:

— Элира, вот тот ранил Алису маленькую, её забрала скорая, Алиса старшая поехала с ней в больницу.

Бренк посмотрела на разбросанных по полу, её взгляд задержался на том, что лежал на животе, а мёртвый взгляд был направлен в потолок, потом снова повернулась к настоятельнице, та продолжила объяснения, кивнув в сторону булькающего уже не франта, которого собирались увести:

— Этот господин начал предъявлять нам какие-то претензии, а вон тот ударил Алису маленькую ножом... — мать Мария указала на ожного из лежащих.

— Алиса при этом присутствовала, так? — это был не вопрос, а скорее утверждение. Потом госпожа Бренк посмотрела на считыватель кредитных карт, стоящий на столе, и задала матери Марии ещё один вопрос: — Кто здесь ещё был, кроме Алисы?

Настоятельница ничего не ответила, только склонила голову, показывая, что отвечать на этот вопрос не будет. Начальник четвёртого департамента приказала прибывшим с нею полицейским убрать трупы, а сама поехала в больницу.

В госпитале "Доброй Самаритянки" принимали всех. Тех, кто мог заплатить за лечение, и тех, кто это сделать не мог. Лечили всех, но понятно, что отношение было разное. За раненую девочку заплатил монастырь, мать Мария не видела, сколько поступило денег на счёт обители, но без сожаления перечислила, как она считала, последние деньги. Когда начальник четвёртого полицейского департамента сообщила, к кому приехала, к ней вышел главный врач и осведомился, что интересует старшего инспектора? Услышав, что недавно привезенные рыжие девочки, стал рассказывать:

— У младшей девочки проникающее ножевое ранение, она потеряла очень много крови. Даже были сомнения — выживет ли она? К тому же у неё очень редкая группа крови, в нашем банке такой крови не оказалось, а найти подходящего донора за столь короткое время... Сами понимаете. Но, к счастью, с ней была сестра... Вы знаете этих девочек? Да? Они очень похожи, да и старшая... Плакала и просила спасти её сестрёнку, говорила, что больше никого у неё не осталось. Так переживать можно, если человек очень близок. Ну и кровь старшей идеально подошла, но она сама ещё ребёнок, а сколько можно взять у ребёнка? Но эта девочка... Даже не знаю, как вам сказать... Мы не имеем права подвергать жизнь риску, любую жизнь, тем более жизнь донора. Но эта девочка... Она настояла на том, чтоб у неё взяли крови столько, сколько нужно. Я при этом присутствовал, и когда она это сказала, то я испугался. Испугался не за девочек, а испугался не сделать то, что просила старшая. Что-то такое было в её взгляде, голосе... Не только мне стало страшно, но и всем остальным кто там был.

— Вы сделали то, что просила Алиса? Как она сейчас? — первый вопрос Бренк был скорее утверждением, врач, вздохнув, продолжил:

— Так её Алиса зовут, как и младшую, странно, что сестёр назвали одинаково. Во время переливания старшая несколько раз теряла сознание, приходила в себя, плакала и просила младшую не умирать, обещала, что её спасёт. Мы поняли, что Алиса, так и зовут младшую, сейчас вне опасности, а вот её старшая сестра... После такой кровопотери, неважно, чем она вызвана, не выживают. А крови чтоб... Ну да, я об этом уже говорил. Её поместили под капельницу, ну сами понимаете, это не заменит переливание, может только оттянуть неизбежный конец. Очень самоотверженная девочка, она сознательно пошла на это, чтоб спасти свою младшую сестру. Я очень сожалею, но...

— Где она? Я хочу её видеть! — решительно заявила начальник четвёртого департамента. Врач пожал плечами:

— Она не сможет ответить не ваши вопросы, если вы хотите от неё что-то узнать. Она без сознания, вы сможете на неё только посмотреть, и только. Что-либо пытаться...

— Проведите меня к ней! — приказала Бренк, не слушая возражений врача. Тот снова пожал плечами и повёл накинувшую белый халат старшего инспектора в палату к Алисе.

Рыжие волосы ярким пятном выделялись на белом фоне: лицо Алисы было такого же цвета, как и наволочка подушки, на которой лежала голова девочки. В обе её руки, помещенные в специальные зажимы-подставки, тянулись трубки капельниц. Кроме этих трубок к девочке тянулись провода от каких-то медицинских приборов, моргавших индикаторами в углу небольшой палаты. Врач сразу направился туда, Алиса широко открыла глаза и тут же их закрыла. Элира Бренк подождала, пока врач закончит колдовать у стойки приборов, и когда тот обернулся, начав говорить, что всё без изменений, сказала:

— Оставьте нас!

— Но...

— Я ясно сказала: выйдите в коридор!

Когда врач вышел, Алиса открыла глаза и пошептала:

— Почему? Почему все, кого я люблю, кто мне дорог, уходят? Почему так происходит? За что?

— Мать Мария сказала бы: по делам воздастся. Но я... — что сказала бы по этому поводу полицейский инспектор, она озвучить не успела, бешено замигали огоньки на аппаратуре в углу, и палату ворвался врач. Он укоризненно посмотрел на начальника четвёртого департамента, намекая на то, чтоб та покинула палату. Приказать он не мог, но его взгляд был очень красноречив. Элира Бренк не стала возражать, глянув в большие зелёные глаза, наполненные слезами, вышла в коридор.

Через неделю старший полицейский инспектор снова посетила больницу. Она уже знала, что Алиса маленькая пошла на поправку, а её старшая сестра уже ходит по коридору. Встретил Элиру Бренк другой доктор, назвавшийся лечащим врачом рыжих сестёр. Начал этот врач с того, что рассказал то, что Бренк и так уже знала, при этом то и дело то ли восхищаясь, то ли сожалея, что старшая из сестёр выжила, вопреки всем авторитетным прогнозам. Старший полицейский инспектор прошла в двухместную палату, где разместили сестёр, и застала их за очень важным делом, старшая Алиса рассказывала младшей сказку. Очень необычную сказку, о парне, который разговаривал со щукой, а потом ездил на печке необычной конструкции, на этой печке можно было лежать! Бренк не стала отвлекать девочек и, только когда Алиса старшая закончила, а младшая заснула, позвала старшую в коридор, поговорить. Алиса молчала, ожидая, что скажет или спросит полицейская. Элира не стала ничего спрашивать, просто начала рассказывать сама:

— Алиса, я знаю, что в кабинете, когда к матери Марии пришёл Франт (да, такова у этого гангстера кличка), была только ты.

— Там были ещё четверо подручных этого Франта, — поправила старшего инспектора Алиса, а та, кивнув, продолжила:

— Именно были, а потом их не стало. Остались: до смерти перепуганный Франт, мать Мария и ты...

— Была ещё Алиса, — вставила девочка, Брент кивнула и продолжила:

— Да, была ещё Алиса, которую на свою беду тронули подручные Франта. Потом у него со счетов пропали все деньги, вместе с карточками (Алиса серьёзно кивнула, но ничего не сказала, кредитные карточки Франта она унесла с собой и тут, в больнице, бросила в утилизатор), а эти деньги были "воровской общак", не мне тебе рассказывать, что это такое, как и то, что бывает с тем, кто его не уберёг или присвоил. Сама знаешь, какие нравы у... — полицейский инспектор замолчала, внимательно глядя на Алису, но та тоже молчала, глядя на собеседницу. Элира Брент усмехнулась и продолжила: — Нам предъявить Франту было нечего, поэтому его выпустили из полицейского участка. Он ушёл, вернее, его забрали его друзья, что дальше было нам неизвестно, да и не интересно, если одним криминальным авторитетом стало меньше, то это можно только приветствовать. Ну а деньги, что он хранил... Вряд ли будут искать, о том, что случается с тем, кто становится на пути Стрелка из группировки Красавчика, хорошо известно. А один из уцелевших бандитов, он не заходил в кабинет, утверждает, что слышал голос Стрелка! Ему не поверили, но... Кто-то же напугал Франта так, что тот...

— Где тот, кто слышал голос? Кому, кроме вас он ещё успел об этом рассказать? — быстро спросила Алиса.

— Никому, этот парень убит при попытке к бегству, — чуть кивнув, ответила Брент и быстро спросила: — Алиса, Стрелок — это ты?

Алиса с деланным удивлением посмотрела на старшего инспектора, а потом бросила быстрый взгляд на палату, где спала Алиса маленькая, Брент чуть заметно улыбнулась и сказала:

— Алиса, моя догадка — это только моя догадка, не больше, и я ни с кем не собираюсь ею делиться, я просто хочу, чтоб Стрелок перестала убивать.

— Хорошо, я передам ей ваши слова, — серьёзно кивнула Алиса и добавила: — Но она может это пообещать, если не будут трогать монастырь Святой Матери Терезы, школу и тех, кто там учится, в противном случае Стрелок обещать ничего не будет. Ловить её бесполезно, вы, конечно, можете попытаться арестовать меня, но вряд ли это получится, а вот Стрелок рассердится, очень рассердится. Если данное ей обещание будет нарушено, то и она будет считать себя свободной от всех обязательств. Это касается не только вас, я имею в виду — полиции, но и безопасников, если они, пытаясь спровоцировать ответные действия, предпримут что-то... Вы поняли, что и где. Пощады не будет, погибнут все!

Начальник четвёртого департамента, понимая, какие обязательства на себя берёт, протянула руку этой девочке-подростку как равной. Её ладонь стиснула маленькая ладошка, крепко стиснула! Алиса улыбнулась и совсем по-детски спросила:

— Так я пойду? Можно уже?

Элира Брент кивнула, и девочка убежала. Сквозь приоткрытую дверь палаты женщина увидела, как Алиса поправляет одеяло своей сестре, в том, что эти две рыжие девочки сёстры, сомнений не было: очень уж они похожи друг на друга, да уникальная (как сказал врач, а зачем ему врать?) группа крови... Это может, конечно, быть совпадением, но такие совпадения бывают очень редко, да и то, что старшая, фактически, решила пожертвовать жизнью ради младшей, тоже говорит о многом. Трудно поверить, что эта девочка — тот самый Стрелок, но... Элира вспомнила — ботинки на платформе, лифчик, абсолютно ненужный этой девочке (надевая этот предмет женского туалета, девочка явно туда что-то подкладывала), всё это делало девочку как бы старше. У стрелка были тёмные волосы, но их можно покрасить, или парик надеть. А с другой стороны, эти слухи о том, стрелок спала с Красавчиком? Ведь Алиса ещё девственница! Но почему любить друг друга должны только любовники? Ведь Алиса была готова, да что готова! Она почти отдала жизнь, чтоб спасти свою маленькую сестрёнку! Может, потому Алису и не трогали в трущобах, что её опекал Красавчик, хотя... Как знала Брент, Алиса совсем не беззащитна, как кажется с первого взгляда, и вполне может за себя (и не только за себя) постоять, последние события яркий тому пример. Элира покачала головой, вряд ли эти тайны когда-нибудь будут разгаданы, но с другой стороны — зачем их ворошить? Договор заключён, и если его соблюдать, то Стрелок больше не появится. Вот на этом и надо сосредоточиться.

Ванная комната в школьном общежитии была поменьше и попроще, чем в пансионате, где раньше жила Алиса, вспомнив пансионат, девушка погрустнела, бедная наивная Йоно, она стала первой невольной жертвой Алисы. Её убили, потому что хотели добраться именно до неё, до Алисы. А Макс? Чем ему угрожала поимка, сроком, но не смертью же! А он убил себя, чтоб не выдать её, Алису! А Алиса маленькая?.. Вроде этот смертельный круг разорван, девочка будет жить! Но... Как сказал тот доктор — редкая, уникальная группа крови, встречающаяся у одного из ста тысяч, если не из миллиона. А у Алисы всегда была самая обычная, первая. Это экспресс обследование, что сделали ей в полицейском управлении, ничего же такого, уникального не показало! Кровь там же брали! Получается, что Алиса подстроилась под свою маленькую тёзку, не та же под неё, но как такое могло произойти? А ведь произошло! Алиса очень хотела, чтоб её названая сестрёнка осталась жива, и организм откликнулся на это желание, но как он узнал? Хотя... Когда девочку везли в больницу, она лежала на носилках, а её голову поддерживала Алиса, и не только голову. Кровь малышки попала на руки и ещё... И этого оказалось достаточно, чтоб опять в организме Алисы запустились какие-то процессы по его изменению! То же самое произошло, когда Алиса и Макс... Тогда тело Алисы повзрослело, и хорошо повзрослело, буквально за полгода! Но тогда не было никаких внешних раздражителей, никаких препаратов не кололи! А недавний допрос? Тогда влили два полных шприца сыворотки правды — и ничего! Хотя... Алиса посмотрела на себя в зеркало, девчонка как девчонка, но... вроде бёдра стали чуть уже, а плечи шире. Неужели?.. Очень интересно! А пол так сменить можно? Алиса напряглась и представила себя мальчиком, но ничего не произошло, только в носу зачесалось. Алиса чихнула, оделась и отправилась на последний экзамен, все предыдущие она сдала на отлично. Вообще-то, до настоящих экзаменов было ещё далеко, к тому же Алиса сдавала не за учебный год, а за весь курс, и не только школьным преподавателям, а и приглашённым со стороны. Мать Мария очень удивилась, когда девочка выразила желание получить аттестат о школьном образовании. Алиса могла учиться ещё два года, и по достижению нужного возраста... А какой возраст считать нужным? Какой вообще у неё возраст? Алиса рассмеялась и, совсем как четырнадцатилетняя девчонка, вприпрыжку побежала по коридору.

Это всё Алиса затеяла потому что, недавно просматривая новости, наткнулась на объявление, её заинтересовавшее. Просмотрев его, а потом и внимательно прочитав, Алиса задумалась, что там предлагалось, вернее, условия, там изложенные, были не для девушек в принципе, но... Трудности давно не пугали Алису, а то, что трудности будут — это несомненно, а с другой стороны... Закончит она монастырскую школу с отличием, поступит в колледж, и? Кем она станет, когда осуществит свою мечту ещё из той жизни? Инженером-строителем космических кораблей? В принципе, Алиса была не против такого варианта, но... После всего того, чему девушка научилась и что пережила, это уже не казалось таким привлекательным, даже скучным! А тут... Вот Алиса и решила попробовать, а вдруг получится? Но почему вдруг? Обязательно получится!

Алиса вышла из аудитории в прекрасном настроении, последний экзамен был сдан, и сдан на отлично! Хотя по-другому и быть не могло, всё-таки у Алисы было высшее образование! Девочка улыбнулась и решила не откладывать вторую часть своего плана. Выйдя из здания школы, она направилась к воротам в монастырской ограде, там, на лавочке, у сторожки скучали двое полицейских и двое штатских (усиленно делающих вид, что читают одну газету на двоих), а на самом деле все четверо развлекались тем, что пускали своими наладонниками солнечные зайчики.

Когда-то полицейские и агенты в штатском так себя не вели, если полицейские бдительно несли службу (или это изображали), то агенты в штатском внимательно следили за входом в монастырь, как будто нельзя было перелезть через ограду вне их поля зрения. Тогда Алиса подошла прямо к этой группе (безопасники стояли немного в стороне, и девочка поманила их к себе жестом, ещё и приложив палец к губам, будто собираясь сообщить что-то важное). Полицейские проявили вполне понятный интерес, оживились и безопасники, на инструктаже им было сообщено, что эта рыжая девочка, возможно, контактирует со Стрелком и за ней требуется установить плотное наблюдение. Но она в первый же день же заметила за собой "хвост" и теперь сделала агентам предложение, что должно было облегчить их нелёгкий труд:

— Ребята (взрослых мужчин намного покоробило от такого обращения к ним этой малолетки), вы за мной собрались следить? Да? Я не возражаю, мне сейчас нужно в город, мать Мария просила заехать в магазин за книгами, потом в офис нашему поставщику продуктов, я с ним знакома ещё с тех времён, когда мои палатки стояли в трущобах у реки. Это честный человек, он меня ни разу не обманывал, и я его рекомендовала матери Марии.

— Ещё бы ему не быть честным, — буркнул один из безопасников и совсем тихо добавил: — Стрелка боится.

— Ага, — согласилась Алиса и, улыбаясь, добавила: — В трущобах её все боялись, а ещё боялись, что я ей нажалуюсь. Вот!

— Так ты с ней как-то связана? — быстро спросил один из безопасников и, хитро глядя на такую наивную девочку, спросил: — А как вы общались?

— О, у нас была целая система сигналов, я выходила на берег реки и свистела Стрелку на тот берег, вот так фью-фью, это значит всё в порядке, а если так фи-и-фи-и, то это значит, надо пристрелить того, кто ко мне пристаёт! Ну, рядом стоит.

Безопасник, задавший Алисе вопросы, стал пугливо оглядываться, второй постарался отодвинуться от своего коллеги подальше, чем вызвал улыбки полицейских, один из которых, покровительственно похлопав по плечу безопасника, сказал:

— Не боись, Стрелок на то и стрелок, чтоб стрелять метко и не путать цели. Ты же не рядом стоял.

— Ты больше так не свисти, — на всякий случай предупредил девочку побледневший безопасник, ранее задававший вопросы.

— Ладно, не буду, — пообещала Алиса и спросила: — Так подвезёте меня? А то мне всё там обойти, долго получится, да и книги нести тяжело, а у вас машина даром простаивает. Вы же всё равно должны за мной наблюдать. Вам, наверное, сказали — глаз с неё не спускать! А если я буду у вас в машине, то буду всё время на виду, а если ещё и мою сумку возьмёте, то точно никуда не денусь.

Безопасники растерянно переглянулись, они действительно получили приказ — скрытно наблюдать за девочкой. Скрытно! А если она сидит рядом в машине, то о какой скрытности может идти речь? Полицейских сложившаяся ситуация развеселила, и они стали сотрудникам ГУГАБ давать советы:

— Если на сидящего рядом смотреть краем глаза, то это можно считать скрытным наблюдением.

— А самый лучший способ не потерять объект тайного за ним наблюдения, это нести сумку того, за кем следишь. И чтоб не спугнуть объект наблюдения — не надо громко топать!

— Да! И кряхтеть громко не надо! Сумка не очень тяжёлая будет? А то, сама понимаешь, без кряхтения не обойдётся, и выдадут себя наши доблестные безопасники! — произнёс полицейский, обращаясь к Алисе, он и его товарищ ещё долго подобным образом насмехались над агентами ГУГАБ, довольные тем, что им не приказано наблюдать непосредственно за Алисой. Безопасники не раздумывали долго, посовещавшись, они решили, что один из них будет наблюдать за монастырём, а второй, скрытно следить за Алисой, катая её по городу на служебной машине. Обрадовавшаяся девочка предложила незаметно записывать разговоры, что она будет вести со всеми, с кем будет встречаться. Безопасник так и поступил. В этих разговорах ничего интересного не было: о чём таком секретном можно говорить с поставщиками продуктов, с продавцом в книжном магазина и в библиотеке? Секретного не было, но сама запись была высшего качества, ведь микрофон, хотя и незаметный, был размещён непосредственно перед говорящим. Такого редко, да что там редко, никогда не удаётся добиться при оперативной работе, а именно скрытой слежке. После прослушивания начальством этих записей оба агента были удостоены похвалы и премированы за отличную работу. С тех пор эти агенты катали Алису по городу, ведя за ней скрытое наблюдение и производя тайную запись её разговоров. Ещё Алиса упросила мать Марию пустить агентов ГУГАБ (полицейских тоже), в сторожку при въезде в монастырь, ведь уже была осень и на улице стало холодно. Вот так агенты с полицейскими и осуществляли тайное наблюдение за монастырём и Алисой. Начальник четвёртого полицейского департамента об этом знала, но виду не подавала. Догадывался (а может, тоже знал) и начальник первого, только шеф агентов ГУГАБ оставался в неведении, продолжая восхищаться умелой работой своих сотрудников. От местного (и не только местного) криминалитета не укрылся полицейский пост у монастыря Святой Матери Терезы, да и поездки Алисы тоже. Были сделаны соответствующие выводы: монастырь и школа при нём находятся не только под опекой Стрелка, но и полиции со спецслужбой, а с ними связываться — себе дороже! Кроме того, многие решили, что девочка завербована полицией, а то и всесильной ГУГАБ, получается, что тронуть её — обратить на себя внимание этих служб. Поэтому Алису тронуть боялись, хотя и подозревали, что она как-то связана с исчезновением воровского общака.

— Привет! — привычно поздоровалась девочка с полицейскими, те немного оживились в предвкушении разговора, хоть какое-то развлечение. Алиса была очень начитанной и интересовалась не только книжными детективами, но и различными случаями из жизни полиции, была очень внимательной слушательницей, да и сама могла рассказать из прочитанного такое! Рассказывала так, словно сама в этом принимала участие. Безопасники спрятали наладонники и аккуратно свернули газету, тоже желая принять участие в интересном разговоре. Скорее всего, девочке захотелось поболтать, в город она ездила в другое время. Но Алиса обратилась к одному из агентов ГУГАБ с просьбой отвезти её в город. Тот подошёл к служебному гравимобилю и, распахнув дверцу, поинтересовался:

— Карета подана, куда изволите ехать? Как всегда, или будут другие пожелания?

— Другие, — ответила Алиса и огорошила сказанным: — Отвезите меня в полицейское управление!

— А зачем? — поинтересовался безопасник, второй попытался поддеть девочку:

— Сдаваться собралась, это похвально! Чистосердечное признание очень облегчает душу!

— Но зато значительно увеличивает тюремный срок! — ответила Алиса и показала язык, после чего с очень серьёзным видом сообщила: — На работу собираюсь устраиваться, как вы думаете, меня возьмут?

Сразу после того, как обеих Алис выписали из больницы, в кабинете начальника четвёртого департамента собрались начальник первого и безопасник, присланный из столицы, но так и оставшийся в Фиделфии. Такие совещания, или посиделки, стали почти традиционными с того времени, когда Бренк сообщила, что Стрелок прекращает всякие действия. Лемстер только хмыкнул, а безопасник попытался выяснить, откуда у Элиры такие сведения? Бренк сообщила, что получила послание и что условием своего отказа от активности Стрелок выдвинул всего одно требование — не трогать монастырь Святой Матери Терезы и школу при нём. Безопасник сразу загорелся идеей спровоцировать Стрелка на активные действия, то есть выманить его и...

— Гунанд, — проникновенно произнёс Лемстер, положив безопаснику руку на плечо, — вспомни, почему ты здесь задержался и какова судьба твоих товарищей, да и всего отряда спецназа, что был вам придан. Поверь мне, лучше быть живым здесь, в Фиделфии, чем оказаться на кладбище, пытаясь вернуться в столицу. К тому же здание у нас одно, а Стрелок не будет разбираться, где тут кто, взорвёт всех. Взорвёт точно так, как ваше центральное управление, ах, он не до конца его разрушил, ну, будем надеяться, что взлетит в воздух только ваше крыло, я на это очень надеюсь. Гравикары вашей службы находились здесь во дворе, хорошо охраняемом дворе — и что? Это помешало Стрелку их все заминировать, чтоб гарантированно взорвать отряд вашего спецназа? А потом, видно, чтоб вы прочувствовали свою беззащитность перед ней, она взорвала остальные машины. Заметь, машины ГУГАБ, полицейские не тронула, хотя те рядом стояли. Мне кажется, что она так выборочно минировала, давая понять, что знает, кто, где и что. При желании она достанет всех.

— Ты её не достанешь, а вот она тебя... Не знаю, как Стрелок добывает информацию, но она будет знать, кто задумал такую провокацию, и примет меры, чтоб подобного больше не произошло. Мой тебе совет — продолжай искать, но монастырь не трогай. Согласитесь — мне в голову пришла замечательная мысль, выставить скрытый полицейский пост у монастыря, ты тоже очень удачно послал туда парочку агентов, и они теперь успешно стерегут...

— Кого стерегут? Что ты имеешь в виду? — с подозрением спросил безопасник Элиру Бренк, он и начальники первого и четвёртого департамента даже немного сдружились и перешли на "ты". А послать тайно к монастырю для наблюдения за ним и рыжей девочкой своих агентов, это была целиком его идея. Об этом никто не должен был знать, кроме него самого и исполнителей, кстати, очень успешно осуществлявших слежку! Бренк, улыбаясь, ответила:

— Монастырь стерегут от всяких нежелательных визитов.

В этот весенний день, у начальника четвёртого департамента собрались те же, что и обычно. Разговор, начавшийся с некоторых профессиональных вопросов, привычно вернулся к обсуждению рыжей девочки.

— Мои агенты работают отлично, за ней установлено плотное наблюдение, все её действия вне монастыря мне известны во всех подробностях! — похвастался безопасник, начальники первого и четвёртого отдела одновременно улыбнулись, но постарались сделать это незаметно. После чего Бренк задала вопрос:

— Гунанд, а ты уверен, что в стенах монастыря Алиса не занимается чем-то предосудительным?

— А что, есть сигналы? Она что-то готовит? — забеспокоился безопасник и постарался успокоить сам себя: — Мои люди докладывают о каждом её шаге, не только о том, что она делает вне монастыря, но и о том что...

— В стенах, — улыбнулась Бренк и поинтересовалась: — Источник информации надёжный?

— Мои агенты утверждают, что более чем надёжный. Им удалось завербовать одну из учащихся школы, очень близко знающую подозреваемую.

— И как её имя, тебе сообщили? Ты её видел, говорил с ней? — продолжила спрашивать Элира, Гунанд, пытаясь скрыть смущение, ответил:

— Её, как и объект, за которым ведётся наблюдение, зовут Алиса, но она поставила условие своего сотрудничества, она хочет общаться только с агентом, её завербовавшим. В противном случае грозится прекратить сотрудничество, а мне не хочется терять такой ценный источник информации, очень не хочется!

— Гунанд, ты поступил правильно, проявив деликатность и не настаивая на встрече, — похвалила безопасника старший инспектор. Она знала, что в школе всего две Алисы, и вряд ли агент ГУГАБ завербовал маленькую, да и если бы завербовал, что она могла бы сообщить? Хмыканье начальника первого департамента, стоящего у окна во двор, показало, что он всё понял и разделяет мнение своей коллеги. Продолжая смотреть в окно, он произнёс, не давая безопаснику ещё что-то сказать:

— Гунанд, посмотри, это не твой сотрудник, который должен дежурить у монастыря, сам приехал и ещё привёз кого-то.

— Где?! — воскликнул безопасник, бросаясь к окну, но приехавшие уже вошли в здание. Меньше чем через полминуты засветился экран внутренней связи и секретарша доложила:

— Шеф, к вам посетительница с сопровождающим из Управления Государственного Агентства Безопасности.

Бренк приказала пропустить их в кабинет, она, как и её коллега, уже догадались, кто это. Вошла Алиса в сопровождении безопасника, осуществлявшего за ней слежку, того самого завербовавшего девочку по имени Алиса, хорошо знающую ту, за кем следили. Гунанд грозно вытаращил глаза на своего подчинённого, но девочка опередила грозное высказывание:

— Не сердитесь на него, он же должен меня сопровождать, даже если я еду в полицейское управление, а вдруг я что-то худое задумала?

— А что ты задумала? — спросила Элира Бренк, Алиса подошла и протянула ей свой планшет с открытой страницей. Гунанд шарахнулся в сторону, словно ожидая, что планшет взорвётся, а вот Лемстер подошёл и тоже посмотрел на маленький экран. Оба полицейских, прочитав всё то, что там было написано, вопросительно посмотрели на Алису, девочка пояснила:

— Я хочу туда поступить!

— Но это невозможно! В принципе невозможно! Вообще не возможно! — удивился Лемстер, теперь и Гунанд, всё больше приподымая брови, читал, что там написано. Бренк не была столь категорична, как её коллега:

— Алиса, как это ты собираешься осуществить?

— Дайте мне рекомендацию, очень прошу! — жалобно произнесла Алиса, ответил Лемстер:

— Но чем тебе это поможет, ты же девочка! Ещё маленькая девочка!

— Девушка, мне уже семнадцать лет. Просто я так молодо выгляжу, но по возрасту я подхожу! А имя? Не надо дописывать одну букву и буду я Алис Таволич.

— Странное имя для юноши, и потом, это же нарушение закона! А за этим последует неотвратимое наказание! — теперь возразил Гунанд. Алиса, прищурившись, посмотрела на мужчину, у которого от этого взгляда по спине побежали мурашки. Продолжая смотреть этим страшным взглядом, девушка ответила:

— А проводить допрос несовершеннолетней, вводя ей удвоенную дозу сыворотки правды, — это не нарушения закона? Разве закон за это наказал? Даже не попробовал! Этим пришлось заняться другим. Получается, что вы сильней закона, по крайней мере, так считаете! Но как оказалось, есть некоторые, которые сильнее вас.

Бледный Гунанд даже не пытался что-то сказать, только хватал ртом воздух, его подчинённый тоже побледнел. Лемстер внимательно смотрел на Алису, сжав кулаки. Обстановку разрядила Бренк, улыбнувшись, она сказала:

— Думаю, не будет таким уж большим нарушением закона, если девочка осуществит свою заветную мечту, Алиса, ведь это так? Я напишу рекомендацию, думаю, что там не только моя подпись будет. Не так ли, коллеги?

Алиса, подняв брови, умоляюще смотрела на присутствующих, перед мужчинами сейчас стоял совсем другой человек, в нём не было ничего угрожающего. Бренк вызвала свою секретаршу и быстро продиктовала ей текст. Когда рекомендация была готова и на ней появились соответствующие подписи, Алиса заявила, что хочет успеть на вечерний магнитоплан и попросила безопасника (того, что её привёз) отвезти её в монастырь, а потом на вокзал. Уже уходя, она глянула на Элиру Бренк, та произнесла так, словно давала клятву:

— Алиса, я обещаю тебе, что монастырь и школа при нём будут под надёжной охраной!

— Спасибо, Элира! — ответила Алиса и, подбежав к женщине, чмокнула её в щеку и так же быстро выбежала из комнаты, безопасник последовал за ней.

Лемстер, глядя в окно, с облегчением произнёс:

— Уехали, — после чего со вздохом добавил: — У меня такое чувство, что мы заключили сделку с дьяволом, выгодную сделку — мы от него избавились! Я так понимаю, стрелок последует за этой рыжей. Если только...

— Это она?! — со снова накатившим ужасом, от страшной догадки, спросил Гунанд и, заикаясь, выпалил: — Её надо было... Обязательно... Ещё можно успеть... Если поднять...

— Гунанд, ты что? Так хочешь умереть? — поинтересовалась Бренк и добавила: — Стрелок держит слово, и о ней мы больше не услышим, если выполним то, что обещали.

— А что мы обещали? — быстро спросил Лемстер, Бренк ответила:

— Всего лишь — охранять монастырь. Всего лишь. Не надо будить, как ты, Лемстер, сказал, дьявола, он уснул, будем надеяться, что не проснётся! А девочка решила начать новую жизнь, пожелаем ей удачи!

Глава одиннадцатая. Прошлое, двести лет назад. В стенах Академии и вне их.

Пятизвёздочный генерал Джонсон вошёл в большой зал, где уже собралась приёмная комиссия. Вообще-то, его присутствие было не обязательно, комиссия может работать и без него, но сегодня был первый день и Джонсон хотел показать, что ему не безразлична работа его подчинённых. Приём только начался, а перед столом комиссии уже стоял первый соискатель. Судя по всему, этот щуплый паренёк ночевал под дверями, хотя по его виду этого не скажешь — выглаженные штаны и рубашка, короткая причёска всё это должно было радовать взгляд военного. Но глядя на лица офицеров, сидящих за столом, можно было сказать, что они не очень рады, вернее, не рады вообще. Да, паренёк был щуплый. Да ещё и рыжий, но это не повод так открыто демонстрировать к нему свою неприязнь. Причину такого отношения к этому соискателю генерал понял, когда подошёл к столу, и полковник Зуран, после отмашки своего начальства, мол, сидите, протянул Джонсону документы рыжего парня. Мало того, что это был выпускник монастырской школы (всем же известно, какое образование там получают) так ещё и рекомендация была из полиции! Подписана не только полицейскими, но ещё и сотрудником фиделфийского Управления Государственного Агентства Безопасности! Все остальные документы, в том числе и медицинские справки были в полном порядке, придраться было не к чему! Джонсон посмотрел на парня, а вот его внешность очень настораживала, уж очень тот молодо выглядел, да и в облике этого соискателя было что-то женственное: большие зелёные глаза и пушистые ресницы! У настоящего бойца должен быть непреклонный взгляд стальных глаз или хотя бы серых, как у самого Джонсона. А у этих зелёных глаз был взгляд... Генерал даже не знал, как охарактеризовать такой взгляд — наивный, что ли, но взгляд — это ещё куда ни шло, но эти взмахи ресниц! Можно было подумать, что парень кокетничает! Видно, полковник Зуран был такого же мнения, но указать именно это как причину отказа, было нельзя, в уставах нигде не регламентировалась длина ресниц. Но полковник нашёл выход, сразу предложив:

— Ну что ж, вам юноша, как самому первому соискателю, будут предоставлены льготы при поступлении. Вам предстоит пройти вступительные тесты на центрифуге, если вы с ними справитесь, то будете приняты в нашу академию! Желаю вам удачи!

Генерал внутренне усмехнулся, а некоторые члены комиссии заулыбались открыто. Такое испытание не входило в перечень вступительных, центрифуга хоть и была в перечне обязательных тестов, но при этом определялась только степень физической пригодности соискателя, никаких задач решать не требовалось. Часть комиссии, с генералом во главе, увязалась за группой, занимающейся тестированием. Рыжего паренька, продолжавшего наивно хлопать ресницами (видно, бедолага не представлял, что ему предстоит), усадили, вернее, уложили в кресло, зафиксировали и запустили центрифугу.

— Дайте четыре же, — скомандовал Зуран и кивнул экзаменаторам, один из которых задал первый вопрос. К удивлению присутствующих, вместо хрипов послышался бодрый ответ! Полковник включил видеосвязь и застыл в изумлении — паренёк улыбался, правда, ресницами уже не хлопал, только этим выдавая, что ему не так уже и легко. Нагрузку подняли до пяти же и засыпали рыжего парня вопросами, он отвечал обстоятельно и подробно, почти не задумываясь. По его ответам не видно было, что он испытывает какие-либо трудности, разве что только голос стал более низким и хриплым. Когда вопросы кончились, центрифугу остановили. У выбравшегося из неё парня был такой вид, словно он катался на трамвае, а не подвергался перегрузкам. Его взгляд, уже не такой наивный, как это сразу показалось, остановился на полковнике Зуране, тот, вздохнув, сообщил парню:

— Испытание вы прошли на "отлично"! Вы приняты! Дальнейшие инструкции получите у вашего непосредственного куратора, майора Зиберта. Если вас не затруднит, ответьте мне на один вопрос, в ваших документах сказано, что вы окончили школу при монастыре Святой Матери Терезы, но выпускные экзамены вы сдавали приглашённым преподавателям, чем это вызвано?

— Наша школа отличается от подобных, она не совсем монастырская, вернее совсем не монастырская, просто при монастыре расположена. Как вы убедились, учат там очень хорошо. Но признайтесь, когда вы узнали, что я окончил монастырскую школу, то первая ваша мысль была о крайне низком уровне моих знаний как выпускника такой школы. Вот поэтому я и настоял о независимой оценке.

Зуран почувствовал нечто похожее на стыд, он именно так и подумал, когда прочёл, что школа монастырская, а вот заглянуть в документы дальше не удосужился. Чтоб скрыть свою неловкость, он задал следующий вопрос:

— Рекомендацию вам дали в полицейском управлении и в местном отделении УГАБ, эти ведомства несколько... гм. Вы имеете к ним какое-то отношение? Как известно, подобными рекомендациями они не разбрасываются.

— Стали бы вы со мной разговаривать, если бы мне рекомендацию дал монастырь? Сюда ведь всех, кто захочет, не принимают. А моё отношение к полиции и фиделфийскому отделению УГАБ... — улыбнулся парень. Полковник хотел сделать ему замечание о недопустимости такого тона к преподавателям академии, но так и застыл с открытым ртом, услышав, что дальше сказал такой нежный с виду паренёк:

— Мне дали там рекомендацию, чтоб от меня избавиться. Ведь я уехал из Фиделфии и вряд ли туда вернусь, если закончу академию. А если и вернусь, то не в прежнем качестве.

— Избавиться? Если хотели так избавиться, то почему просто не арестовали? — удивился один из офицеров, членов приёмной комиссии. Ответ паренька обескуражил всех. Тот, улыбнувшись, теперь это была не прежняя наивная улыбка, объяснил, почему столь авторитетные организации хотели избавиться, но не могли это сделать привычным образом:

— Меня не могли поймать, для ареста предъявить нечего было.

Майор Зиберт увёл рыжего паренька, а Зуран сказал Джонсону:

— У меня уверенность, что с этим парнем, так похожим на воспитанницу института благородных девиц, будут очень большие проблемы! Да и имя у него!..

— Что тебе не нравится в этом парне, — улыбнулся генерал, ему понравилось, как этот соискатель со странным именем выдержал испытание. Не все курсанты, уже готовившиеся к выпуску, могли показать подобные результаты, а ведь они проходили специальную подготовку, больше похожую на подобные испытания! Это делалось для проверки профессиональной пригодности выпускников академии! Генерал, улыбаясь, продолжил: — А имя? Зак, чем тебе не нравится имя Алис? Имена, как и фамилии, выбираем не мы, нам они даются при рождении. Алис, пусть необычное, но короткое и запоминающееся имя, сокращать, как твоё, не надо, согласись — Изаккия звучит немного старомодно, да и для оперативных переговоров не совсем удобно.

После того как рыжий парень получил на складе форму, майор Зиберт решил вернуться к комиссии, отправив парня в общежитие, рассказав, как туда идти:

— Выйдешь на улицу, зайдёшь в следующий корпус, скажешь коменданту, чтоб поселил тебя в блок "С". Если всё понятно, то выполняй.

— Есть! — чётко ответил парень, вытягиваясь по стойке смирно. Майор, чуть подняв бровь, сказал:

— Так отвечают в армии Равалии, у нас принято говорить "Так точно" или "Да", но при этом обязательно добавлять — "сэр", понятно?

— Так точно, сэр! — ещё больше вытянулся паренёк, Зиберт улыбнулся и скомандовал:

— Кругом, шагом марш!

— Да, сэр! — выкрикнул парень и, чётко развернувшись, зашагал в указанном направлении, зашагал не парадным строевым шагом, но так, как положено по уставу!

Вернувшись к экзаменационной комиссии Зиберт, сказал Зурану:

— Готов поспорить на своё месячное жалование — этот парень знаком с воинской службой. Выглядит слишком молодо, но есть вещи, по которым можно определить — служил ли человек и как долго. У меня такое впечатление, что парень уже где-то служил!

Общежитие курсантов академии не было похоже на обычные студенческие, не было оно похоже на казармы в военных училищах, пусть и разделённых на отдельные комнаты. Отличия начинались уже с коридоров, они были узкие! Туда выходили овальные двери с высокими порогами, а сами помещения напоминали отсеки космического корабля: в маленький и узкий коридорчик, соединяющий входную дверь с санитарным блоком, выходили две двери, маленьких комнат-кают, расположенных напротив друг друга, в каждой из которых была двухъярусная кровать.

Стоя у зеркала в санитарном блоке, Алиса рассматривала своё снова изменившееся тело. Мало того, что бёдра стали уже, а плечи шире (не намного, но сам силуэт поменялся), так ещё грудь уменьшилась, можно сказать, что совсем исчезла! Конечно, есть такие девушки, которых называют за глаза (или дразнят) — доской, но Алиса никогда такой не была, а сейчас именно так и выглядела! С другой стороны, если бы на складе ей пришлось примерять все обновки, в том числе и майки, то её перебинтованная грудь вызвала бы вопросы. Но там обошлось, особенно когда майор Зиберт, обращаясь к интенданту-капралу, выдал дежурную шутку — воруешь понемногу, чернильная душа! Капрал страдальчески посмотрел на Алису, видно, эта шутка ему порядком надоела, но не начинать же спорить со старшим по званию, а отшутиться бедолага интендант просто не умел. Алисе стало жалко этого пожилого человека, и она выдала фразу, не раз слыханную (ещё в той жизни) от ушлого старшины:

— Воровать не только можно, но и нужно! Но не больше чем на дисциплинарное взыскание!

— Вот! Устами младенца глаголет сама истина! — обрадовался такому ответу-находке капрал, после чего Алисе было выдано всё, что полагается, и нужного размера, как потом девушка заметила, не многим так повезло. Алиса улыбнулась, вспомнив реакцию каптенармуса на это изречение своего коллеги, жившего триста лет назад и в другой стране, натянула фланелевую нижнюю рубаху, грудь бинтовать девушка не стала. Ещё раз глянув на себя в зеркало, девушка осталась довольна тем, что почти ничем не отличается от парней, по крайней мере — выше пояса. В санблоке были две закрывающиеся кабинки туалета, так что с этим было всё в порядке, душевая кабина отделялась от остального помещения стеклянной дверью, но матовой, позволяющей увидеть, что там кто-то есть, но и только. А вот крючки для одежды были снаружи, из кабины надо будет выходить в том, в чём принимался душ, хотя... Можно обмотаться полотенцем, пусть оно даже будет мокрым, значит, и эта проблема решена. Остаётся сосед по комнате, вот ему придётся открыться, возможно, не ему одному, а и соседям в комнате напротив. Значит, вопрос соседей нельзя пускать на самотёк. Алиса оделась и вышла в коридор, встречать вновь прибывающих. Девушка из узкого коридора вышла в общий вестибюль и, увидев худенького юношу, по виду — типичного "ботаника" (Алиса выбрала этого паренька не потому, что ей понравился его внешний вид, а потому что об этом буквально кричал внутренний голос!), решительно ухватила его за рукав, поинтересовавшись:

— Парень, а как тебя зовут?

— Альберт Панирс, — ответил растерявшийся юноша, своим видом, и не только им (ещё чем-то таким, что девушка объяснить не могла), подтвердив правильность выбора Алисы. Девушка улыбнулась и тоже представилась, сразу предложив: — Меня — Алис Таволич. Как ты смотришь на то, чтоб быть моим соседом по комнате?

Кивок оторопелого парня непонятно что означал, то ли просто приветствие, то ли согласие, Алиса не стала разбираться, что его смущает. Ухватив опешившего Альберта Панирса, потащила того за собой, не заметив как два других парня, атлетической комплекции, переглянулись и пошли за ней. Войдя в отсек и втолкнув Панирса в комнату, Алиса указала на нижнюю кровать:

— Вот тут будешь спать, моя койка верхняя.

— Слышь, Тоб, вот тут мы будем жить. Тесновата комнатёнка, но ничего, — раздался звучный голос из коридорчика, и в комнату к Алисе и Альберту сразу заглянул широкоплечий парень. Криво усмехнувшись, он сообщил:

— Старшим по этом кубрику я назначаю себя. Уборщиками назначаю вас, как распределите обязанности — ваше дело, но убирать будете не только места общего пользования, но и нашу каюту. Возражения есть? Возражений нет! Вот и...

Договорить парень не успел, Алиса, схватив его за нос, резко стала поднимать этому наглецу голову вверх. Потом подставив подножку, опрокинула нахала на спину. Тот вскочил и, наклонив голову, словно собирался Алису забодать, двинулся на девушку.

— Ну, что там у нас случилось? — поинтересовался генерал Джонсон, поднимая голову от бумаг. Ему было достаточно одного взгляда на вошедшего, чтоб понять, что уже произошло какое-то чрезвычайное происшествие. Растерянный вид Зурана говорил красноречивее всяких слов. Кивнув своему подчинённому на стул, намекая, что не стоит рапортовать официально, генерал произнёс: — Рассказывай, Зак, что тебя так взволновало?

— Этот парень, Алис Таволич, избил Вираша и Горста! Избил на глазах у всего курса! Сначала гонял их по коридору, а потом, когда те выбежали, вернее, выползли в общий вестибюль, ещё и повозил носами по полу!

— Да? И?.. — не смог скрыть своего удивления генерал, полковник пояснил:

— Оба курсанта в лазарете и утверждают, что Таволич на них напал первым, когда они вошли в кубрик.

— Свидетели начала этой драки есть? Должна же быть какая-то причина, чтоб этот субтильный парень набросился на таких здоровяков! И как он только не побоялся?

— Судя по результатам этой драки, вернее, избиения, Таволич был абсолютно уверен в исходе этого столкновения. Свидетелей больше чем достаточно, но начало видел лишь Панирс, говорит, что его и его товарища оскорбили, очень оскорбили, — ответил Зуран, Джонсон вздохнул, показывая свою озабоченность:

— Час от часу не легче, а Панирс как там оказался?

— Он сосед курсанта Таволич по кубрику, и судя по всему, эти ребята уже подружились.

— Неудивительно, земляки ведь, оба из Фиделфии. Может, там как-то пересекались, хотя... Теперь я понимаю, почему полиция хотела от этого парня избавиться любым способом! Кстати, я сделал запрос в полицейское управление Фиделфии, ответ уже пришёл. Этот Таволич очень интересная штучка. Он вырос в трущобах, но как-то сумел выбиться в тамошние боссы, что контролируют определенные районы. Об этом прямо ничего не сказано, но этот парень, когда у него появились деньги, организовал что-то типа детского приюта, где собрал детей из трущоб, не всех, но многих.

— Очень благородно с его стороны, — кивнул Зуран и поинтересовался: — Почему же полиция захотела избавиться от такой положительной личности?

— В тех трущобах волчьи законы, нет, даже хуже! Там очень большая конкуренция за территорию, на этого парня должны были наехать местные авторитеты, это неизбежно. Они и наехали, а потом бесследно исчезли. То ли этот парень сам их того, то ли кто-то ему помог, полиция этого не выяснила. Спросишь, откуда я знаю такие подробности о трущобах. Ну-у-у, Зак, ты же должен помнить, откуда я родом. Мой отец был не такой уж богатый человек, ему приходилось платить местному авторитету за "охрану", я это хорошо помню, — генерал, отвечая полковнику, чуть прикрыл глаза и скривился, видно, те воспоминания не вызывали у него добрых чувств, какие бывают у людей, вспоминающих своё детство.

Зуран кивнул, он и Джонсон были давними друзьями, затем, глянув на своего друга, поинтересовался:

— Так что будем делать? Если бы не Панирс, то я бы рекомендовал отчислить этого выходца из трущоб. В отличие от избитых им, влиятельных родственников у него нет. А рекомендации фиделфийских УГАБ и полицейского управления... Понятна причина их выдачи. Кстати, кто тебе ответил, судя по развёрнутому ответу, это была не простая отписка.

— Начальник четвёртого департамента полицейского управления Фиделфии, — начал генерал и, заглянув в бумагу, прочитал фамилию: — Бренк. Если такой чин нашел время и сразу ответил на мой запрос, то они там очень заинтересованы, чтоб парень к ним не вернулся. Сам же знаешь нашу взаимную любовь, и если выпадает возможность потянуть кота за хвост, то мы это непременно сделаем! Они поступят так же.

— Так что же нам делать? — снова поинтересовался полковник, генерал нашёл чисто армейское решение проблемы:

— Как обычно, всех участников драки — на губу! Чтоб впредь неповадно было!

— Но Вираш и Горст в лазарете, а Панирс только смотрел! Что скажет его отец, если...

— Он поймёт, — перебил Зурана Джонсон и повторил: — Он поймёт. Дисциплину нельзя нарушать! Вираш и Горст в драке участие принимали? Принимали, пусть и пассивное, а Панирс смотрел, даже не пытаясь пресечь это злостное нарушение дисциплины. Поэтому всех на гауптвахту! Этих двоих друзей из Фиделфии сразу, а тех двоих как только выйдут из лазарета, и надо их развести, чтоб подобного не повторилось. Хотя нет, негоже учёбу в нашей славной академии начинать с губы, замени внеочередными нарядами. Думаю, десяти хватит. А адмирал поймёт, я ему сам об этом скажу.

— Ал, когда учёба начинается с двойки, а служба — с губы или нарядов вне очереди, то это говорит о высоком уровне того, кого так наказали, — заявила Алиса, орудуя шваброй, Панирс попытался возразить:

— Лис, но если двойка — это же плохо!

— Когда незаслуженная двойка, то это не плохо, это говорит о разногласиях того, кто поставил, и того, кому поставили. Просто у того, кто ставит, нет аргументов, чтоб победить в споре, вот он и применяет свой последний аргумент — власть. А это свидетельствует о том, что тот, кого наказали — прав! Согласен?

Парень, молча, слушал философствующую Алису, и не только он, посмотреть, как проштрафившиеся драят пол собралось довольно много курсантов. Они собрались не столько посмотреть, сколько послушать этого худенького паренька, легко избившего двух здоровяков, но не только из-за этого. О том, что показал этот с виду задохлик сегодня на занятии по рукопашному бою, уже ходили легенды. Алиса остановилась и сказала Панирсу:

— Ал, не налегай так на швабру, как будто ты собрался проткнуть ею пол, этим инструментом надо двигать нежно, вот так: туда-сюда, туда-сюда. Тогда и не устанешь, и на полу таких разводов не будет, как за тобой остаются.

— Лис, откуда ты это всё знаешь? — спросил тоже остановившийся парень. Алиса с улыбкой ответила:

— Жизненный опыт, а это самое бесценное, что у нас есть! Он приобретается не только кровью, но и потом...

— При мытье полов, — попытался подколоть рыжего паренька один из зрителей. Алиса без смущения ответила:

— Пот, он всегда результат приобретения бесценного опыта, не важно, где он пролит: на тренажёре, при рытье окопа или мытье полов. Ал, и не сопи так обиженно, и не оглядывайся на этих зубоскалов. Армия, да и флот, на этом держится: ловля попавшихся, наказание невиновных и поощрение не участвовавших.

— Что-то я не понял, Лис, что ты имеешь в виду? — поинтересовался один из зрителей, Алиса пояснила:

— Ловят не того, кого надо, а того, кто попадётся, то есть не успел спрятаться. Наказывают обычно не того, кого поймали, а первого подвернувшегося под руку. Ну а поощрение не участвовавших... Это точно про вас, смотрите на нас и злорадствуете, а вполне вероятно, что завтра мы местами поменяемся.

— Слушай, Лис, а где ты так драться научился? — спросил один из многочисленных зрителей, Алиса улыбнулась, собираясь ответить, но ещё один зритель тоже задал вопрос:

— Лис, а где ты так хорошо научился мыть пол? Со шваброй ты управляешься не хуже, чем с пистолетом.

— Эти науки — стрельба из пистолета, навыки рукопашного боя и виртуозное владение шваброй — неразрывно связаны, — серьёзно ответила Алиса. Хитро прищурившись, добавила: — Владение шваброй — приоритетно! Не научившись хорошо мыть пол, не освоишь и остального!

Ответ Алисы, вроде шуточный, заставил задуматься всех без исключения зрителей. Этим двум паренькам, похожим чем-то друг на друга, перед общим строем было объявлено неудовольствие командования, в том же приказе и назначено взыскание — десять нарядов по уборке общих коридоров, но Таволич и Панирс от занятий не освободили.

Первые занятия были такие же, как в любом военном училище. Строевая, уставы, огневая и физическая подготовка. Физическая подготовка — это была совсем не физкультура, а азы рукопашного боя. Казалось бы, зачем будущим пилотам уметь драться врукопашную, но как сказал инструктор, он же преподаватель этого предмета, что перед ним стоит задача не столько научить курсантов драться, сколько развить в них быстроту реакции, а этому очень способствует желание увернуться, когда тебя собираются ударить по морде. Присутствующий на занятие майор Зиберт добавил:

— Для пилота истребителя, офицера, члена экипажа эсминца или крейсера — умение драться и стрелять из личного оружия кажется анахронизмом. Но это не так, весь личный состав двадцать пятой эскадрильи был вырезан диверсионной группой Мерианского союза. Да, официальной войны между Федерацией и Союзом нет, на Земле сохраняется нейтралитет, но в космосе... они нам гадят, где только могут. База в поясе астероидов была внезапно атакована, диверсионная группа к ней подобралась, используя реактивные ранцы на сжатом воздухе. Да, согласен, такой способ передвижения — это билет в один конец. Те диверсанты были обречены, так как вернуться обратно уже не могли, на обратную дорогу воздуха бы не хватило, их, в конце концов, уничтожили бы, но... Обнаружить их не смогли, и они, взломав наружную обшивку, прорвались в кольцевой коридор в районе кубриков пилотов и просто тех вырезали, сделав это без особых усилий! Вот этот печальный случай и заставил командование обратить внимание на индивидуальную подготовку лётного и технического состава. Вас будут учить стрелять, а вот техников-инженеров ещё и драться, используя подручные материалы!

— Гаечные ключи, что ли? — хохотнул кто-то из курсантов, майор серьёзно ответил:

— Всё, что будет под рукой, гаечный ключ в умелых руках тоже может быть грозным оружием. А вы, курсант, сейчас убедитесь... Хотя, нет, у нас другой кандидат на демонстрацию своих умений. Таволич, два шага вперёд! Продемонстрируйте ваши способности драчуна.

Алиса вышла из строя и замерла, инструктор сделал приглашающий жест, он был одет в широкие штаны и рубаху, на Алисе же была форма курсанта, не совсем удобная для поединков. Инструктор, продолжая улыбаться, предложил:

— Нападайте, вам предоставляется право первого удара.

Алиса нарочито медленно замахнулась, что произошло дальше, никто не понял — два тела на мгновенье сплелись в клубок рук и ног, а потом... Инструктор лежал на мягком ковре, а курсант сидел на нём сверху, прижав руку и шею, не давая своей жертве шевельнуться. Вообще-то Алиса и не думала удерживать инструктора, только показав, что тот в её власти, сразу отпустила. Подобное повторилось три раза, теперь нападала не только Алиса, это делал и инструктор, и только на четвёртый раз ему удалось прижать девушку к ковру. Подавая руку, как равному, инструктор спросил:

— Где вы этому научились, курсант? Я многое знаю, но ваша манера... Да и скорость, я не говорю о отточенности движений, я бы с удовольствием с вами позанимался, но не для того, чтоб обучить, а самому кое-чему подучиться!

Но тогда Алиса не ответила, пообещав, что расскажет позже, всё-таки это время занятия, другие курсанты ждут своей очереди. При этих словах девушки инструктор улыбнулся, а потом по очереди повалял по ковру всю группу. Но на индивидуальные занятия, как и на обстоятельный разговор, у Алисы не оказалось времени, график занятий был очень плотный.

Следующее занятие была огневая подготовка, майор Зиберт отвёл группу в подвал, где сдал на руки следующему инструктору, но сам тоже остался в тире. Естественно, курсантам выдали не бластеры и даже не огнестрельное оружие, стреляющее пулями, выдали пневматы. Как сказал один из курсантов (видно, разбирающийся в таком оружии), что это устаревшая модель, сейчас делают более лёгкие и дальнобойные, на что инструктор по стрелковому делу ответил:

— Эти пневматы по весу и размеру очень похожи на штатные бластеры пилотов. Кстати, в отличие от армейских — ваше оружие будет гораздо слабее. Спросите, почему? Отвечу — если вам и придётся из них стрелять, то это будет в отсеках корабля или станции, а там, в закрытом пространстве, мощный импульс будет опасен как для того, в кого стреляют, так и для того, кто стреляет. Поэтому импульс у ваших штатных бластеров короткий и узконаправленный, очень похожий на иглу. Вот поэтому вам надо уметь стрелять точно. А дальность этим учебным игольникам не нужна, видите у противоположной стены мишени с кругами? Для начала попробуйте в неё просто попасть, просто в мишень, не в круг.

Инструктор и майор-куратор переглянулись, скрывая усмешку. Игольники, из которых предстояло стрелять курсантам, были утяжелены и отрегулированы так, чтоб давать ощутимую отдачу. А мощность накопителя была такова, что все пять игл могли вылететь, если прижать спусковой крючок и некоторое время не отпускать. С первой четвёркой курсантов так и случилось. Неожиданная отдача привела к тому, что палец стреляющего утопил спусковой крючок и давил до тех пор, пока игольник не перестал дёргаться. У этих курсантов все иглы даже в мишень за пределами круга не попали. Майор Зиберт тут же устроил разборку действий, сказав, что следующая четвёрка должна сделать вывод из ошибок товарищей. Курсанты, стрелявшие следующими, старались делать короткие нажатия, чтоб выстрелы были одиночными, но делали это так энергично, что иглы уходили в потолок. В следующей четвёрке была Алиса, инструктор напомнил:

— Подымаете игольник до уровня глаз, при этом рука должна быть прямая! Нажимаете на спусковой крючок плавно. Понятно? Плавно, а не дёргаете, нажимаете и тут же отпускаете.

— А зачем? Сэр! — спросила Алиса, инструктор не понял:

— Что — зачем?

— Зачем подымать, да ещё держать на вытянутой руке? Сэр! Противник не будет ждать, пока я проделаю все эти манипуляции. Стрелять надо вот так!

— Курсант Таволич! Подобные манипуляции нужны для того... — поучающее начал майор Зиберт, собираясь достойно ответить этому не в меру нахальному (или самоуверенному, что в принципе одно и то же) курсанту. Но замолчал, замерев с открытым ртом — Алиса взяла со стола-стойки игольник и, не поднимая его, так от бедра и выпустила все иглы. Инструктор покачал головой, собираясь сказать что-то весьма едкое. Но тоже замер с открытым ртом, глядя на мишень. Там, в центральном чёрном кружочке, размером с большую монету, торчали все пять игл, образуя правильный пятиугольник!

— Звёздочка, уважаемые сэры, — сообщила Алиса и предложила: — Могу ещё выложить прямоугольник с точкой посредине, могу перевёрнутую звёздочку. Тут, действительно, расстояние до мишени никакое, можно стрелять не целясь.

Высказавшись, Алиса положила игольник на стойку и, вытянувшись, отрапортовала:

— Курсант Таволич стрельбу закончил! Сэр!

— А-а-а... Гм... Агм... — отреагировал инструктор непонятно на что: на стрельбу рыжего курсанта или его рапорт. А Зиберт, усмехнувшись, поинтересовался:

— Курсант Таволич! Вы, случайно, не начинали учёбу в войсковом училище? Не на снайпера учились? До поступления в нашу академию? Уж очень у вас замашки, гм... Армейские. Достаточно было положить игольник перед собой и сделать два шага назад, а вы... Этот рапорт... Так учились ли вы ещё где-то или, может, проходили службу?

— Никак нет! Сэр! — вытянулась Алиса, при этом ещё и громко щёлкнула каблуками, на что Зиберт так отреагировал:

— Эффектно, если бы у вас были шпоры, то они бы зазвенели. И если бы кавалерия, как род войск, ещё существовала, то можно было бы подумать, что вы именно там служили. Вы, случайно, палашом не владеете? Ну, там, рубка лозы на скаку или ещё что-то в этом роде?

Замечание майора вызвало смешки курсантов, а Алиса серьёзно ответила:

— Никак нет, сэр! В кавалерии я не служил, но с холодным оружием обращаться умею, с любым. Думаю, что и с палашом у меня получится, хотя я не пробовал.

Ответ рыжего курсанта несколько обескуражил майора Зиберта, и тот ничего не стал говорить, только покачал головой. Уже в преподавательской, когда просматривали запись видеокамер, Зиберт сказал:

— А ведь он не хвастается. Как делал бы любой парень его возраста. Я уверен, что с палашом у него тоже получится. Фехтовать таким оружием он не умеет, это точно, иначе об этом сказал бы, но если сойдётся с опытным фехтовальщиком... Вроде результат должен быть ясен, но я поставил бы на этого рыжего паренька.

— Думаю, Зиго, ты не прогадал бы, — кивнул Зуран и задумчиво проговорил: — Не уверен, что он где-то учился, но то, что он служил, это точно. Как он тебе тогда ответил? "Есть!" Да? Ответ на команду принятый в армии Равалиии. Вот только кем он там был? Уж очень разносторонний у него талант — рукопашник, стрелок...

— Не удивлюсь, если выяснится, что он ещё и кавалерист, — улыбнулся молча слушавший до этого генерал Джонсон. Посмотрев на своих подчинённых, он сообщил причину своего визита: — Я только что из канцелярии, Вираш и Горст подали рапорта на увольнение.

— Не могу сказать, что чрезвычайно опечален, — произнёс Зиберт и пояснил почему: — Уж очень ребята заносчивые. С Таволич у них не получилось, так попытались отыграться на своих новых соседях, а те пригрозили, что рыжему пожалуются. Ну и посмотреть, как эти представители золотой молодёжи моют пол, весь курс сбежался, разве что Панирс и Таволич не было, удивительно, эти двое используют своё свободное время, которого у них не так уж и много, для походов в библиотеку, изучают об истребителях всё, что под руку попадает. Удивительная целеустремлённость!

— И Таволич заводила, а Панирс старается не отставать, не так ли? — улыбнулся генерал. Майор согласно кивнул и досказал о курсантах, мывших полы:

— Вираш и Горст — белоручки, для них помыть пол — унижение, а Таволич и Панирс, я бы сказал, делали это с огоньком. Естественно, шутники, готовые посмеяться над чем угодно, всегда найдутся, смеялись и над первой парой, но...

— Не испугались, что Таволич затаит злобу, а потом разберётся с насмешниками? — поинтересовался генерал, майор не ответил, просто поставил другую запись. С экрана послышался голос рыжего курсанта, рассказывавшего про армейские порядки. Генерал некоторое время смотрел, а потом рассмеялся:

— Ну каков?! А? Как будто его не наказали, а поощрили, поручив мытьё полов! Он повернул это так, словно награду получил и убедил в этом Панирса!

— А вот Вираш и его дружок Горст восприняли это как личное оскорбление, одним словом, мажоры, не привыкшие марать свои белые ручки. То, что они подали рапорта — к лучшему, с ними были бы одни проблемы, которые нам рано или поздно пришлось бы решать! — высказал Зиберт своё мнение. Полковник Зуран усмехнулся в ответ:

— Тебя, Зиго, послушать так мы должны быть благодарны этому рыжему, что он нас избавил от проблем, которые могут возникнуть. Но как бы он сам не оказался большой проблемой, с которой мы столкнемся, и не знаю, сможем ли мы её решить!

Курсанты первой группы перед этим занятием пребывали в необычном возбуждении. И не потому, что это были танцы, совершенно необычное занятие, а потому, что в нём примут участие курсистки Академии Медицинских сестёр. Алиса, когда об этом услышала, рассмеялась:

— А не слишком ли много академий, для такого малого пространства?

— Раньше это были просто курсы медицинских сестёр, но поскольку, эти курсы находятся под патронатом первой леди — жены президента, то они не могут быть просто курсами, должны же они отличаться от подобных учебных заведений, разбросанных по стране. Вот они и стали академией, но поскольку курсы и академия — это разные вещи, то там готовят уже не медсестёр, а докторов, — пояснил Панирс. Алиса задала следующий вопрос:

— А у нас? Мы-то вроде ни у кого под обстрелом не находимся, в смысле под патронатом, или сам президент?..

— Нет, — засмеялся парень и пояснил: — Наша Академия Воздушно-космических сил раньше была просто лётным училищем, таких ещё три в Анарике и три за океаном, то есть всего шесть по содружеству. Но сам понимаешь, не может быть у нас такое рядовое учебное заведение, вот и было решено преобразовать это училище в академию, здесь готовят не простых пилотов, а будущие командные кадры: капитанов кораблей, в том числе и линкоров, а в дальнейшем и адмиралов. Мы будем первым выпуском академии! Ты же сам видишь, что нам не только читают то, что мы должны знать как пилоты, и на тренажёрах гоняют, но вдалбливают такие предметы, как тактика эскадренного боя, общая стратегия.

— Вот здорово! Я-то думал, что буду обычным пилотом, но теперь знаю — если хорошо учиться, то сразу адмирала присвоят! Или нет? Что там ещё надо такое учудить, чтоб адмирала дали? А? — изобразила заинтересованность Алиса, а потом засмеялась, её сосед по комнате присоединился. Продолжая смеяться, девушка добавила: — Теперь понятно, для чего нам изучать танцы — вот стану адмиралом, встречу противника и станцую перед ним, он и...

— Так впечатлится, что сразу сдастся! — развеселился Панирс, Алиса с серьёзным видом поправила парня:

— Нет, Ал, коварный враг помрёт со смеху, тем самым лишив меня славы честного победителя!

Одетые в одинаковые голубые платья, похожие на форму, девушки ожидали своих кавалеров в спортивном зале, превращённом в бальный. Тут же стоял незнакомый мужчина, оказавшийся учителем танцев. Всем курсантам девушек не хватило, поэтому они стояли в сторонке и наблюдали, ожидая своей очереди. Альберт танцевал, вернее, неуклюже пытался это делать с невысокой русой девушкой, когда по команде учителя танцев дамы сменили кавалеров, то эту девушку, опередив остальных, подхватила Алиса. Танцевала Алиса великолепно, но танцевала как девушка, раньше за кавалера ей это делать не приходилось. Вот поэтому Алиса стояла у стенки и наблюдала, как это делают парни, теперь она пыталась это повторить. Если другие курсанты пытались ещё и поговорить со своими партнёршами, то Алиса кружилась молча и очень сосредоточенно. Девушка, с которой она танцевала, начала разговор первой, тихо спросив:

— Я чувствую, что вы можете танцевать намного лучше, но почему-то притворяетесь, что этого не умеете делать. Иногда мы танцуем, когда есть свободное время, но в нашей академии только девушки, партнёров мужчин нет и мы танцуем друг с другом. Не обижайтесь, но у меня такое ощущение, что я танцую с девушкой, у вас движения, да и грация, именно девушки!

— Да-а, танец это не драка, это намного сложнее, — произнесла Алиса и, улыбнувшись, спросила: — А вы умеете хранить тайны? По-настоящему хранить?

Девушка из Академии Медицинских сестёр удивлённо посмотрела на своего партнёра, а Алиса задала следующий вопрос:

— Вам нравится парень, с которым вы танцевали до меня?

Будущая медсестра так смутилась, что сбилась с ритма, Алиса улыбнулась:

— Вижу, что нравится. У нас в следующую субботу намечается увольнительная, если вы не возражаете, то мы могли бы встретиться, вы, я и Альберт. Его кстати Альбертом зовут, меня Алис, а вас?

— Какое у вас странное имя, — удивилась девушка и назвалась: — Я Диана, только не надо называть меня охотница! Мне это не нравится!

— Не буду, — пообещала Алиса и предложила: — При нашей следующей встрече я вам расскажу, почему меня так зовут и ещё кое-что. Но это тайна, вот поэтому я вас и спросила — умеете ли вы хранить тайны?

Вечером, забравшись на свою койку, Алиса спросила у копошившегося внизу Панирса:

— Ал, а тебе Диана понравилась? Только не говори, что нет. Кто это? А та девушка, с которой ты танцевал и которой на ногу наступил, но она на тебя не сердится. В субботу у нас с ней свидание.

— Лис, ты, ты... — растерялся парень и гневно выпалил: — Ты издеваешься надо мной! Ты её пригласил, а теперь дразнишь этим меня!

— Я сказал свидание у нас, туда идём мы с тобой вместе, понял? — спокойно произнесла Алиса и, спрыгнув с койки, как была в трусах и майке, сказала: — Ты один ничего не замечаешь, наши соседи напротив уже догадались и пытаются за мной подглядывать. Думаю, надо самому всё пояснить, а не пускать дело на самотёк. Идём!

Соседи по отсеку только начали укладываться, но раздеться уже успели и несколько смутились, когда Алиса со словами "Джок, Снайк, вы ещё не спите, мы к вам" распахнула дверь. Алиса повернулась к Альберту и, кивнув в сторону переминающихся с ноги на ногу парней, сказала:

— Вот видишь, они давно уже догадались или подсмотрели, давно или недавно? Только честно!

— Да уже месяца три как, — ответил покрасневший Джок. Алиса сделала вывод:

— Значит, подглядывали, а я-то думала — почему, когда в душе моюсь, вы так долго и усердно зубы чистите, неужели они у вас такие гнилые? А ну покажите, не стёрли? Жертвы любопытства!

— Но ты же... Тебя к мужчинам должно... Тебе же без них... Все же знают, что женщина долго не может без этого... Неужели не тянет попробовать? Я... Мы... Готовы... Никто, ничего не узнает! Мы... — произнёс Снайк, не зная, как подойти к такой скользкой теме. Алиса, улыбнувшись, его перебила:

— А вот не тянет, совсем не тянет! Ни капельки! А вам об этом не советую даже думать! Потому что вы, мальчики, можете ими перестать быть. Сами понимаете, мальчики без этого, которое у вас сейчас оттопырилось, уже не мальчики, мало того — мужчинами уже не станут. И больше не подглядывайте, а то как рассержусь и... Сделаю очень больно! А обратно уже не пришьете!

— Лис, ты о чём? — ничего не понимающий Панирс переводил взгляд с Алисы на смущённых парней, Джок удивлённо посмотрел на Альберта и спросил:

— Ал, так ты с ней не... Совсем?! Ни разу?! Даже не знал?! Да посмотри ей на трусы, там же ничего нет!

— Хорошо хоть не в трусы, — улыбнулась Алиса, от этой улыбки Джоку и Снайку захотелось залезть под койку. Девушка, продолжая улыбаться, медленно произнесла: — Меня зовут Алис, я такой же, как вы парень, если кто-нибудь из вас даже не скажет, подумает, что это не так, то у того в трусах ничего не останется, совсем ничего. Я сказал, вы услышали и всё поняли, больше повторять не буду! Идём, Ал.

Алиса и Альберт вышли, Джок и Снайк переглянулись и одновременно выдохнули. Они, пока Алиса говорила, даже дышать боялись. Затем парни одновременно кивнули, не став ничего говорить, всё и так было ясно: можно про эту девушку кому-нибудь рассказать, но что она потом сделает!.. Даже представить страшно!

Альберт молча последовал за Алисой и только тогда, когда они зашли в свою комнату, спросил:

— Лис, что это значит? Ты на самом деле?..

— Тсс, — приложила палец к губам Алиса и заговорщицким тоном произнесла: — Пусть всё останется по-прежнему, я твой товарищ, боевой товарищ! А то, что тебе нравится Диана. Это хорошо, для меня хорошо, не возникнет лишних проблем. Разве что она станет ревновать меня к тебе. Кстати, ты ей тоже нравишься. Вот и пойдём на свидание, что там буду делать я?.. Постою в сторонке, посмотрю, чтоб вам никто не мешал.

Алиса с улыбкой смотрела на удивлённого Альберта, парень только растерянно хлопал глазами пытаясь понять девушку, вернее осознать, что его товарищ и сосед по комнате не парень, а девушка! Алиса же, глядя на Альберта, в свою очередь, пыталась разобраться, почему парень до сих пор не понял — кто его сосед. Ведь Снайк и Джок это давно это увидели, а они-то живут в комнате напротив, а не рядом с Алисой. Девушка забралась на свой ярус кровати и, послушав, как Панирс копошится внизу, мысленно того позвала. Тут же взлохмаченная голова появилась рядом с кроватью Алисы, невысокому парню, чтоб заглянуть на спальное место девушки, надо было привстать на цыпочки. Альберт удивлённо глянул на Алису и спросил:

— Что-то случилось? Ты зва... ла, звал?

— Ал, а ты никогда не думал обо мне, как о девушке? Ведь ты же не мог не заметить, что я не парень, — поинтересовалась Алиса, Альберт ответил:

— Мне такое даже в голову не приходило!

— Ага, не приходило, вопреки тому, что ты видел. А видел ты, как я переодеваюсь, когда из душа в полотенце на бёдрах прихожу, мне же его снять надо, чтоб одеться. Специально не смотрел, но пару раз было, видел всё, всё-таки каютка у нас тесная. Но даже в голову не приходило спросить — почему у меня... Ну да, я поняла! Я собиралась тебе рассказать, что и как, но как-то повода всё не было. А ты просто ждал, уверенный, что всё правильно, я парень, просто очень странный. А думал так, потому что я этого хотел, — улыбнулась Алиса. Глядя на почему-то покрасневшего парня, продолжила говорить: — А я почувствовал, что тебе очень нравится Диана, потому всех от неё и оттёр, хотя она стояла дальше чем другие, и мне пришлось к ней пробираться. А сделал я это потому, что... я понял!

— И что же ты понял? — продолжая хмуриться, спросил Панирс, Алиса улыбнулась и пояснила:

— Истребители всегда действуют парами. А мы с тобой — идеальная пара! Мы понимаем друг друга без слов, не всегда, но в большинстве случаев. В экстремальных случаях! — поправилась Алиса и добавила: — А бой и есть тот самый экстремальный случай.

— Но ты мне совсем не нравишься, какой же парой мы можем быть?.. — начал Альберт и, смутившись, стал оправдываться: — Нет, нравишься как парень, а не как девушка...

Алиса захихикала, до Панирса дошло, что он сказал, и парень окончательно смутился. Алиса похлопала его по плечу и, продолжая улыбаться, сообщила:

— Ты мне тоже как парень не нравишься, как девушка тем более, а вот как друг... Очень! Думаю и я тебе тоже именно так нравлюсь, да?

— Вот, именно так, — вздохнул с облегчением парень, а Алиса, подмигнув, спросила:

— Так возьмёшь меня на свидание с Дианой, не будешь бояться, что отобью твою девушку?

Диана Кробут-Зайен сидела за столиком в небольшом кафе, на бульваре, именно сюда должны были прийти понравившиеся ей курсанты Академии Воздушно-космических сил, вернее, один курсант — Альберт Панирс, именно он ей понравился. А второй или вторая? В том, что это не парень Диана была уверена, но почему тогда она (или всё же он?) учится в военной академии? Увидеть эту загадочную личность девушке хотелось не меньше, чем Альберта. Вообще-то, девушке не годится первой приходить на свидания, но Диане пришлось это сделать, дома она сказала, что пошла в библиотеку, а как по-другому можно вырваться из-под присмотра мамы. Мама у Дианы хорошая, но уж очень опекает дочь. Даже в академии это чувствуется, тем более что Элен Кробут-Зайен преподаёт в этом учебном заведении, являясь активным членом совета попечительниц Академии Медицинских сестёр. Диана нервно оглянулась, словно что-то почувствовав, но ничего подозрительного не заметила. Не заметила она и свою маму, устроившуюся за дальним столиком и, в лучших традициях детективных романов, прикрывшуюся газетой. Не заметила девушка и трёх маминых, и двух своих охранников, притаившихся за пределами открытой площадки кафе.

Элен, незаметно (так ей казалось) выглядывая из-за газеты, наблюдала за дочерью, девочка явно кого-то ждала. Утренняя спешка дочери и то, как она прихорашивалась, просто кричали, что девочка собралась не в библиотеку. Ну и то, что девочка отпустила своих охранников, сообщив, что никуда не пойдёт, очень насторожило Элен (охранники сразу же доложили об этом своей хозяйке, понятно, что хозяйкой была не Диана), и она решила, хоть на вторую половину дня у неё был намечен большой светский приём, последовать за дочерью, естественно, в сопровождении охраны. Как и ожидалось, девочка пошла не в библиотеку, а в противоположную сторону и вот теперь сидит в этом уличном кафе, кого-то ожидая, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения! А вот и они! Те, кого ждёт дочь! Два курсанта в хорошо отутюженной форме Академии Воздушно-космических сил. Юноши подошли к дочери и поздоровались, один, как и положено поцеловал руку, а второй... Рыжий невежа! Просто пожал. Но этот второй чем-то насторожил опытного медицинского работника (Элен Кробут-Зайен была не только опытным врачом, она была ещё и диагностом, о которых говорят — специалист от Бога!), что-то в этом парне было не так! Нет, он не был больным, болезнь Элен распознала бы сразу, просто в этом юноше было что-то не правильно, но вот что? А юноши сели за столик дочери, заказали кофе и мороженое, и вся троица стала о чём-то беседовать.

— Алис, я продолжаю удивляться тому, какое у вас странное имя, вы обещали, что при нашей следующей встрече расскажете, почему вас так зовут, я просто сгораю от любопытства, — Диана, наплевав на приличия, начала разговор первой.

— Все девушки любопытны, некоторые даже очень, — засмеялась Алиса и, не давая своей собеседнице возмутиться, назвала своё настоящее имя. Диана удивилась:

— Но ведь это же женское имя! А вы...

— Женщина, а если уж быть точным, девушка.

Как следует удивиться этому заявлению Алисы, Диане не позволил грохот гравибайков. Вообще-то, гравиибайки, как и гравикары, двигаются почти беззвучно, но некоторые наездники (по-другому их назвать нельзя, уж очень они лихо гоняют) прикручивают к своим байкам трещотки, издающие громкий грохот, якобы имитирующий рёв древних и очень мощных двигателей. Грохочущая группа из двадцати пяти байков подкатила к открытой площадке кафе. Толпа парней, одетых в чёрную и блестящую (что должно показывать, что она кожаная) одежду с массой металлических деталей (заклёпки, вставки и так далее), вывалила на площадку кафе. Самый здоровый парень уселся за столик рядом с тем, что занимали Алиса, Диана и Альберт. Парень закинул ноги на стол и громко закричал, требуя пива. Потом, когда его взгляд упал на соседний столик, выкрикнул:

— Эту девку ко мне! А этих молокососов — выкинуть!

Шестеро кожано-металлических парней бросились выполнять команду своего главаря. Элен сделала знак охранникам, но те были слишком далеко, да и численный перевес был на стороне приехавших на байках, вряд ли охранники сумели бы пробиться к столику Дианы, не говоря уже о том, чтоб её защитить. Элен с ужасом смотрела, как хулиганы в заклёпках развязной походкой, но при этом быстро приближаются к столику её дочери. А байкеры, приблизившись к столику, почему-то не остановились, а, ускорившись, продолжили движение, при этом издавая визг. Два байкера улетели за ограждение площадки, а четыре, уже перестав визжать, повисли на перилах. Элен только сейчас обратила внимание на сразу показавшегося ей странным рыжего парня, уже не сидевшего за столиком, а стоявшего рядом. Этот парень улыбался, словно его что-то очень развеселило, хотя ничего смешного не было, к нему направлялись ещё шесть байкеров, собираясь его взять в полукольцо. Видно, эти лбы поняли, что случилось с их товарищами. Худенький и невысокий парень спокойно стоял, глядя, как к нему идут громилы, вооружённые кто битой, а кто и ножом. Видно, это спокойствие несколько озадачило нападающих, и они остановились, затем двое, размахивая ножами, с угрожающим рёвом бросились на юношу. Тот каким-то образом увернулся от ударов, а громилы продолжили своё движение к перилам площадки, но уже с визгом, похожим на тот, каким визжали их товарищи, первыми подходившие к столику, где сидела Диана. Если судить по мельканию ног, бежали они очень быстро, а может, боялись упасть, потому и двигали ногами так энергично. У края площадки эти двое, не замедляя свой стремительный бег, перевернулись через перила и скрылись с глаз. А рыжий паренёк разглядывал ножи, неизвестно как оказавшиеся у него в руках. Подняв глаза на стоящих перед ним оставшихся громил, сказал:

— Дрянь ножики, сталь плохая, — после чего, сломав оба лезвия, спокойно добавил: — Свои палочки сами сломаете? Или мне об ваши головы их поломать?

Громилы с битами задержались, может, боялись нападать, но как оказалось — ждали подкрепления. К этим двоим присоединилось ещё десять, и они всем скопом набросились на паренька. Казалось, что эти кожаные (или псевдокожаные) здоровяки задавили курсанта Академии Воздушно-космических сил. Но эта куча не распалась, оставив лежать паренька на полу, как должно было быть, а двигалась к столику предводителя байкеров, теряя тела, её составляющие, но все эти тела были в чёрной коже. У столика главаря остановился только курсант, там же уронив два последних тела. Продолжая движение, парень перевернул столик, вместе с положившим на него ноги. Два оставшихся байкера, что замерли за своим предводителем, пытавшемся подняться, со страхом смотрели на паренька, вернее, на то, что открыли оборванные рукава его куртки и рубашки.

— Стрелок! — выдохнул один из байкеров, и они оба бросились наутёк, оставив своего главаря лежать на полу, в этот момент подоспели охранники Элен и Дианы. Поскольку защищать хозяек уже не надо было, они заломили руки за спину лежащему на полу, а один из охранников попытался это проделать и с Алисой, после чего улетел за перила площадки.

— Стойте! Не трогайте! — закричала Диана, хватая за руку Альберта, то же самое выкрикнула и Элен, видевшая, что этот рыжий паренёк защищал её дочь (охранники этого не разглядели, так как спешили к своим хозяйкам, а может, пытались продемонстрировать служебное рвение). Алиса посмотрела на охранника, выбирающегося из кустов (росших в том месте, куда он был заброшен), и виновато произнесла:

— Я извиняюсь, но меня очень расстроило... — девушка показала разорванные рукава и жалобно спросила: — Что мне теперь делать? Взыскания за порчу имущества не избежать, и в увольнение долго пускать не будут! А это было моё первое... За весь год!

— Это не беда, я имею в виду вашу порванную форму, — произнесла Элен, прижимая к себе дочь (так и не выпустившую руки Альберта), — вы очень храбрый юноша! Вы встали на защиту моей дочери и достойны награды, мой маленький подарок наградой не будет, только признанием вашей отваги!

Элен, предварительно спросив у Алисы размер её одежды, поручила одному из охранников съездить в военный магазин и сделать нужные покупки. Потом, представившись сама, поинтересовалась именами курсантов.

— Альберт Панирс, Алис Таволич, — представились курсанты, Элен удивлённо подняла бровь:

— Алис? Какое необычное имя! Я вас приглашаю, вам же нужно будет где-то переодеться, да и нашивки на форме перешить. Мои служанки сделают это в лучшем виде. Вас, Альберт, тоже приглашаю, вы же не бросите своего друга? К тому же вас ожидает сюрприз.

Элен видела отношение своей дочери к этому курсанту и была совсем не против того, чтоб это переросло в нечто более серьёзное (она знала Альберта Панирса по рассказом его отца). А вот неизвестный рыжий паренёк... Он её очень заинтересовал, даже заинтриговал, и Элен очень захотелось поговорить с ним с глазу на глаз, а тут подвернулся такой случай!

Пока шёл разговор с курсантами, громко завывая сиренами (Алиса, услышав эти сирены, поморщилась, что не укрылось от внимательно наблюдавшей за ней Элен), подъехала полиция. Полицейские, которым передали захваченных байкеров (их главаря и тех, что охранники матери и дочери Кробут-Зайен вытащили из кустов), быстро составили протокол. А погрузившиеся в большой и шикарный гравикар Элен, её дочь и курсанты, приглашённые в гости, уехали.

Дом семейства Кробут-Зайен больше напоминал дворец и был расположен в том районе столицы, где находилось то строение, в котором проходило собрание аристократов Анарики. Из чего Алиса сделала вывод (фамилия тоже об этом говорила), что Кробут-Зайен являются одной из знатных семей страны, но на том собрании аристократов никого из них не было. Об этом Алиса и спросила у Элен, когда подъезжали к дому. Та удивлённо посмотрела на курсанта, мол, откуда ему известно, ладно, о собраниях, но о том, что никого из Кробут-Зайен там не было? Удивлённо посмотрела, но всё же ответила:

— На те собрания истинные аристократы давно не ходят, а только мнящие себя таковыми, наподобие Стадфрода, надутого индюка, ничего из себя не представляющего. Ведёт полунищенскую жизнь, относительно полунищенскую, но работать не хочет. Живёт, проматывая наследство, что досталось ему от деда по матери, совсем не аристократа, кстати.

— Так пятнадцатый же, — засмеялась Алиса и замолчала, перехватив удивлённый взгляд Элен.

Пройти в будуар хозяйки дома, Алиса не захотела, сказав, что переоденется в одной из гостиных, тем более что совсем раздеваться не надо, достаточно только снять куртку и рубашку, что девушка и сделала, оставшись майке. Алиса не стала стесняться находившихся здесь же Элен и Дианы. А у них татуировки Алисы вызвали большой интерес.

— А почему тот хулиган, увидев этот узор, так испугался? — спросила Диана, прикоснувшись к руке Алисы, та ответила:

— Потому что это татуировка стрелка в определённых кругах, носить такую могут только те, кто имеет на это право. Кроме того, такая татуировка подразумевает наличия оружия. А это, я имею в виду оружие и умение им владеть, очень пугает.

— В определённых кругах, — многозначительно сказала Элен и медленно добавила: — Человек из этих кругов, имеющий такое отличие, до дрожи в коленях пугает обычных хулиганов, пытающихся корчить из себя крутых авторитетов. Кажется, так называют важных людей в тех "определённых кругах"? Алис, кто вы? Вы достаточно молоды, чтоб быть этим самым "авторитетом", но такую татуировку может носить только "авторитет". Самозванцу такая картинка может стоить жизни! Или я ошибаюсь?

Альберт посмотрел на Алису с удивлением, этот узор он много раз видел, но даже не представлял — что это такое! Удивилась и Диана, ведь эта татуировка была у девушки! Диана хотела что-то сказать, но Алиса её остановила, посмотрев на Элен, тихо сказала:

— Ваша дочь, сказала, что умеет хранить тайны, вы, надеюсь, тоже.

Элен ничего не ответила, только склонила голову, показывая, что сохранит доверенную тайну, а потом быстро посмотрела на Диану и Альберта. Алиса улыбнулась:

— Они это знают, меня зовут Алиса, я девушка. Я долгое время жила в трущобах Фиделфии, а там, знаете ли, свои законы и жизнь совсем не похожа на здешнюю.

— Постойте, постойте! — Удивлённо подняла брови старшая Кробут-Зайен. — Вы Алиса Таволич? Рыжая девушка из трущоб, которая там организовала детский дом? Мне об этом писала Мария Шаринта, моя близкая подруга, сейчас она настоятельница монастыря Святой Матери Терезы! Вы знаете её?

— Мать Мария, — снова улыбнулась Алиса и добавила: — Я оставила своих подопечных в школе при монастыре, мать Мария обещала заботиться о них. Она сделала для меня очень много, в том числе документы на имя парня и медосмотр, чтоб я могла поступить в Академию Воздушно-космических сил, моя мечта — летать! Летать на истребителях!

Это было сказано с таким жаром, что Элен заулыбалась:

— Узнаю Марию, она готова многое нарушить, чтоб чье-то сокровенное желание воплотилось в жизнь. Желание достойного человека, по её мнению. А вы — достойный человек, раз Мария вам помогла. Мой фонд помогал Марии, но последний год она не просит помощи. Вы, случайно, не знаете, с чем это связанно?

— Случайно, знаю, — кивнула Алиса и пояснила: — Воровской общак. Весь воровской общак перечислен монастырю как благотворительный взнос.

— Но как? Как такое могло быть? Разве гангстеры способны на такое?

— Я была очень убедительна, — Алиса показала на рисунок на своей руке, Альберт не смог удержаться от замечания:

— Алис великолепно стреляет, даже лучше чем великолепно!

— И вы их всех... — одновременно поразились мать с дочерью, Алиса пожала плечами:

— Только некоторых, остальных это убедило. Очень убедило. Каяться они не пришли, но деньги отдали. Надеюсь, мать Мария в средствах недостатка не испытывает. А гангстеры... Кроме того, что они меня боятся, монастырь охраняет полиция и агенты фиделфийского Управления Национальной Безопасности.

— Алис, а ты что? И с ними как-то связан? — удивился Альберт. Он ни разу не слышал, чтоб его друг когда-нибудь об этом говорил. Алиса засмеялась и пояснила:

— Они долго за мной гонялись, в итоге пришли к выводу, что лучше меня оставить в покое. Сплавить меня в армию — показалось им лучшим выходом.

Ответить Алисе никто не успел, распахнулась дверь и громкий голос произнёс:

— Элен, здравствуйте! Мы пораньше приехали и нигде вас найти не смогли, а вы, вот вы где, с кем это здесь секрет...

Говоривший поперхнулся, а Алиса с Альбертом вскочили, по-уставному приветствуя вошедших: пятизвёздочных генерала и адмирала, ещё военного в незнакомой форме, но судя по трём большим звёздам на погонах тоже в немалом чине.

— Э-э-э, — растерянно произнёс адмирал (он же первым и здоровался с хозяйкой дома) и, глядя на Альберта, спросил: — Сын, а как ты здесь оказался?

— Курсант, что у вас за вид? Почему одеты не по форме? — сделал замечание вытянувшейся Алисе генерал. Военный в незнакомой форме ничего не сказал, только пристально смотрел на руку Алисы, не ту, где был знак стрелка, а на рисунок головы пумы, скалящей клыки. Поднявшаяся навстречу гостям Элен вместо приветствия сказала:

— Мальчиков я пригласила, и не ругайте Алиса, одежду ему порвали хулиганы, когда он заступился за Диану. Я заказала привезти новую, а старую отдала зашить, но, видно, ни то, ни другое сделать ещё не успели.

— Драка — это нехорошо, но заступится за даму — это благородно! — то ли осудил поведение своего курсанта, то ли похвалил генерал Джонсон. С улыбкой глядя на Алису, продолжавшую есть глазами начальство, вернее, неотрывно смотревшую на военного в незнакомой форме, поинтересовался:

— И сколько было хулиганов? А почему Диану и Вас Элен, ведь вы присутствовали при этой стычке с самого начала, не защитила охрана?

— Охрана была слишком далеко, — начала хозяйка дома (генерал понимающе усмехнулся, мол, мама пыталась проследить за дочкой, поэтому охрана и не успевала) и немного смущённо продолжила: — Вот потому Алису и пришлось вмешаться.

Адмирал удивлённо приподнял брови и посмотрел на сына, как бы спрашивая — а ты где в это время был? Элен заступилась за младшего Панирса:

— Всё произошло настолько быстро, что Альберт не успел даже со стула встать. А хулиганов было больше двадцати!

— Понятно, — хмыкнул Джонсон и поинтересовался: — Скольким из них удалось уйти?

— Двоим, тем кто не нападал на Алиса, остальных, когда их привели в чувство, забрала полиция, — снова объяснила хозяйка дома, генерал хохотнул:

— Наша полиция, как всегда, на высоте, появляется в самый ответственный момент — когда надо привести в чувство, а потом забрать! И скольких же забрала полиция?

— Двадцать два, нет двадцать три, главаря той банды тоже.

— А ещё Алис забросил в кусты одного маминого охранника, что хотел на него напасть! — вмешалась в разговор старших Диана, генерал удивился:

— Элен, ваши охранники плохо тренированы или такие неумехи, что не смогли справиться с этим юношей?

— Разрешите сообщить, сэр! — ещё больше вытянулась Алиса. — Охранник был один! Остальные не нападали!

— Испугались, наверное, уж очень вы курсант грозно выглядите, — улыбнулся адмирал, показывая глазами на татуировку разъяренного зверя на плече Алисы. Генерал тоже улыбнулся, как бы оценив шутку своего товарища, не улыбался только незнакомый военный, он хрипло спросил у Алисы:

— Парень, ты знаешь, что означает этот рисунок?

— Да, действительно, Таволич, что означают ваши татуировки, давно хотел вас спросить, да как-то не получалось, — поинтересовался генерал, военный в незнакомой форме поднял брови в крайнем изумлении:

— Таволич?!

— Знаю, что означает, товарищ генерал-полковник, или Вас уже надо господин? — ответила Алиса военному в незнакомой форме, прищурившись и напрягшись, словно готовясь к нападению. Генерал-полковник ещё больше удивился, Алиса это сказала на равалийском, сказала без акцента, свойственного жителям Анарики. Девушка гордо добавила: — Знаю, и эта татуировка мною заслужена!

— Таволич Алиса, капитан "бойцовых котов", её имя навсегда записано в списки подразделения, записано золотыми буквами! Она геройски погибла на...

— Она не погибла на Салас-Фалл, ей удалось уйти, уйти тогда, когда вышли все сроки, отведенные на возвращение. Но ей не поверили, что это она, и она снова ушла, на этот раз из лап госбезопасности.

— Девушку, что выдавала себя за капитана Таволич, не смогли найти, она исчезла. Это была именно она, потому что безопасники не смогли её отыскать. Это нигде документально не отражено. Это устная легенда, передающаяся бойцами от старших младшим. Я теперь вижу, что это не легенда. Она действительно ушла, сюда ушла. Но осталась "боевым котом"! Сохранила традиции своего подразделения, передала потомкам свои умения, а главное сохранила... — генерал-полковник указал на татуировку Алисы и сделал предположение: — У вас этот знак передаётся из поколение в поколение? И язык вы сохранили, это совсем не похоже на обычных эмигрантов! Так она завещала?

Алиса улыбнулась и кивнула. Время раскрывать тайны ещё не пришло, а такая версия её устраивала как нельзя лучше. Весь этот разговор вёлся на равалийском, непонятном остальным, кроме адмирала Панирса и его сына, но и они не всё разобрали, а равалийский генерал-полковник поинтересовался у начальника Академии Воздушно-космических сил, как успехи курсанта Таволич? Генерал улыбнулся и начал рассказывать, предварительно погрозив Алисе пальцем, мол, не зазнавайся! Слушая Джонсона, равалийский генерал удовлетворённо кивал, словно именно это и ожидал. Генерал, начальник академии, рассказывал:

— Алис Таволич, теперь я понимаю, откуда это странное имя, оно равалийское? Так вот, это паренёк один из лучших наших курсантов, это по основным дисциплинам. По рукопашному бою, неизвестно, кто у кого учится: этот парень у инструктора или инструктор у него. Стреляет он... Куратор их курса говорит, что так стрелять не может никто! Кстати, Ваш сын, — обратился Джонсон к Панирсу старшему, — ни в чём своему другу не уступает, по основным предметам. Великолепная пара пилотов будет. Молодые люди, не зазнавайтесь, вам до звания "лейтенант" ещё дорасти надо.

Глава двенадцатая. Прошлое, меньше чем двести лет назад. Верные факты, и как неправильно сделать из них выводы

Двигатели орбитального челнока натужно заревели, шатл (как здесь называли внутрисистемные челноки) выходил на орбиту. Взлетел челнок, используя антигравы, но чем дальше от планеты, тем слабее гравитация, следовательно, и сила ей противодействующая, поэтому и запустили двигатели, использующие реактивную тягу. Алиса посмотрела в иллюминатор и улыбнулась, вспомнив свой первый серьёзный разговор с Элен.

Когда они уединились, оставив генералов и адмирала в гостиной вести беседу на интересующую только их тему, а Альберта увела Диана показывать свои рисунки. Элен, привела девушку в небольшую и уютную комнату, где усадила на мягкий диван и пристально посмотрела на Алису, а та отрицательно покачала головой:

— Не получится, хоть вы гораздо сильнее бабушки, а она была сильнее меня, но принудить меня к чему-то, в данном случае — рассказать о себе, у вас не получится.

— У тебя есть способности, — ещё более внимательно посмотрела хозяйка дома на свою гостью. Посмотрела и стала объяснять: — Раньше таких, как мы, называли ведьмами. За наши способности так называли, умение внушить что-нибудь, глаза отвести...

— Кровь заговорить, в смысле остановить, — кивнула Алиса и пояснила: — Так умела моя бабушка, но наговор у неё был только как дополнение к траве, которую она прикладывала к ране. Она умела лечить много болезней, но делала это с помощью трав. Хотя... Всегда что-то шептала при этом, и что странно, болезнь всегда уходила, больной выздоравливал, даже самый тяжёлый, от которого отказалась официальная медицина. Её называли ведьмой, но что тут ведьминского? Она ж лечила и всегда успешно! А её...

— Если бы она жила на лет шестьсот-семьсот раньше, то её бы сожгли на костре. Неважно, вредила ли она людям или помогала. Люди не любят тех, кто от них отличается, — грустно улыбнулась Элен Кробут-Зайен, опытный врач-диагност, ведущий специалист и один из совладельцев клиники "Доброй Самаритянки" (довольно крупного медицинского учреждения, филиалы которого были разбросаны по всей стране), но в то же время женщина, обладающая способностями, которые называют паранормальными.

— Триста или двести лет назад, но не от этого времени, а от того, в котором жила моя бабушка, и в котором жила капитан "бойцовых котов" Алиса Таволич, — улыбнулась девушка. Алиса поняла, что не стоит скрываться от этой женщины, она не выдаст, не сделает это потому, что сама не такая, как другие. Алиса глубоко вдохнула и начала подробно рассказывать свою историю с детства, с того времени как гостила у деревенской бабушки. Мало того, Алиса раскрылась перед Элен, а та, ничего не спрашивая, внимательно слушала, прощупывая ментальные способности девушки. Слушала и только кивала, иногда хмурилась, когда Алиса рассказывала о своих "подвигах". Закончив рассказ, Алиса почувствовала облегчение, такое, какое бывает, когда выговоришься, выплёскивая то, что лежит очень глубоко, недаром говорят, что подобной исповедью, неважно перед кем, можно облегчить душу. Некоторое время Элен молчала, прикрыв глаза, когда же открыла, Алиса ожидала слов осуждения, понимая, что они будут справедливы, но женщина тихо произнесла:

— Бедная девочка, как же тебе досталось! Ты давно должна была сгореть! Твой дар надо развивать, иначе... Однажды ты просто сойдёшь с ума, и тогда... С твоими умениями тебя будет очень трудно остановить, если вообще удастся это сделать, ты, как ураган — страшная, но слепая сила, будешь сеять смерть и разрушения! И что самое страшное — будешь делать это расчётливо и хладнокровно! Я тебе покажу, как развивать свои способности и как их контролировать.

Летом у курсантов Академии Воздушно-космических сил каникул не было, занятия продолжались, причём их интенсивность возросла настолько, словно за лето требовалось пройти второй учебный курс. Единственным послаблением, показывающим, что это лето — время отдыха, были ежевоскресные увольнения. Надо ли говорить, что Алиса и Альберт их проводили в доме Кробут-Зайен. Альберт с Дианой, а Алиса... Пожалуй, эта учёба была труднее чем в академии и более жёсткая, Элен оказалась очень требовательным преподавателем, но Алиса занималась со старшей Кробут-Зайен с удовольствием, хотя и очень уставала, девушка похудела, и у неё появились круги под глазами. Это заметил майор Зиберт и предложил переутомившемуся курсанту обратиться к врачу. С тем, чтоб освободить юношу от занятий, на что Алиса сказала:

— Освободить от занятий, а это значит, я их пропущу, следовательно, не буду допущен к занятиям следующего семестра, может, и буду, но к тем, что изучают будущие технические специалисты. Но не пилоты. Ведь следующий курс обучение будет в космосе, а я туда могу не попасть!

— Но, Таволич, ваше состояние свидетельствует о том, что вы крайне истощены! Я не могу рисковать. Допуская слушателя в таком...

Алиса не дала майору договорить, девушка поймала его взгляд, и Зиберт остановился, не досказав то, что хотел, а стал отвечать на вопрос Алисы — к чему такая спешка в обучении? Ведь к полётам в космосе курсанты должны были приступить только в следующем году! Майор начал обстоятельно объяснять курсанту, почему так происходит, хотя совсем не должен был это делать. Алиса узнала, что, в связи с обострившейся международной обстановкой, на высшем уровне решено ускорить выпуск пилотов с присвоением им звания — младший лейтенант, для этого и были отменены летние каникулы. Начитка необходимого теоретического материала закончена, и наступает период практических занятий. А какие могут быть практические занятия у пилотов космических истребителей? Только полёты и только в космосе, хотя в атмосфере тоже будут, ведь академия выпускает пилотов-универсалов. Взгляд Алисы изменился, теперь это был обычный взгляд курсанта, поедающего глазами начальство. А майор Зиберт попытался вспомнить, зачем же он этого курсанта остановил? Так и не вспомнив, Зиберт махнул рукой, мол, свободен. Алиса, печатая шаг, удалилась, ушёл и майор, пожав плечами, мало того, он доложил полковнику Зурану, что с курсантом Таволич полный порядок, он вполне здоров, просто был неосторожен на тренировке, где и получил синяк под глаз.

— Смотри, красота какая! — Альберт толкнул в бок Алису, прерывая её воспоминания и привлекая её внимание к виду планеты в иллюминаторе, челнок уже вышел в космос. В большой кабине, можно сказать пассажирской (так как здесь рядами стояли удобные кресла), находились не только курсанты анариканской Академии Воздушно-космических сил, здесь были курсанты высшего Ейского военного воздушно-космического училища и нескольких других расположенных на старом континенте. К удивлению Алисы, она слышала не только равалийскую речь, но и файтанскую. Выходит, союз этих ранее непримиримых врагов, более чем тесный! Командовал слушателями Ейского училища уже знакомый Алисе генерал-полковник Потапов. Столкнувшись с ним при посадке в челнок, девушка улыбнулась и, вытянувшись, отдала честь. Потапов улыбнулся в ответ, тоже козырнул и, к удивлению всех курсантов, протянул руку, здороваясь с Таволич как с равным. Удивились не только курсанты, но и полковник Зуран, старший группы анариканцев. Потапов потом объяснил ему и Зиберту, что курсантов Таволич и Панирс ему представили генерал Джонсон и адмирал Панирс на приёме у Кробут-Зайен. Зуран и Зиберт многозначительно переглянулись, выходит, Таволич тоже не из простых, если был на том мероприятии. Полковник так и сказал майору, напомнив при этом:

— Вспомни, Зиго, кто дал рекомендацию этому юноше, не простые полицейские, а начальники отделов! И как быстро пришёл ответ на запрос, это очень нехарактерно для полиции, когда к ней из армии или флота обращаются!

— Если мне не изменяет память, то кроме полицейских там ещё была ещё подпись какого-то чина из Управления Государственного Агентства Безопасности! Может, они не столько от этого паренька хотели избавиться, сколько оказывали протекцию. К тому же его очень специфические умения...

— Зиго, ты думаешь — он там служил? Вряд ли, слишком молод, — высказал сомнения Зуран, на что Зиберт ответил:

— Служил — вряд ли, а вот соответствующее обучение... Вполне мог проходить в одной из тех контор. Натаскивался с детства, с раннего детства! Чтоб так овладеть такими специфическими навыками, надо долго учиться. Вот только не понимаю, кому это надо было и зачем? К чему готовили парня, а когда подготовили, то почему-то решили к нам отправить.

Полковник и майор многозначительно переглянулись и отправились к ряду кресел, где уже сидели их равалийские коллеги, у одного из которых (а именно у генерал-полковника Потапова) было совсем другое мнение о специфических умениях Алисы. К нему и к майору Фрадкину (куратору объединённой группы курсантов лётных училищ старого континента) присоединились анариканские офицеры. У них сразу завязался разговор на профессиональные темы, в этом разговоре не участвовал пятый офицер, майор Стретенсон, которого остальные не то что демонстративно игнорировали, но старались по возможности не общаться. Форма на этом офицере сидела так, что сразу было видно, что он к ней непривычен, да и на курсантов он смотрел с некоторым недоверием, словно подозревая их в чём-то нехорошем. Пробегая взглядом по рядам, где сидели курсанты, этот майор старался не задерживать его на Алисе, хотя непроизвольно это делал. Девушка не могла не заметить такой повышенный интерес к своей особе, но решила на этого слабо маскирующегося сотрудника ГУГАБ внимания не обращать, пока не обращать. Этот повышенный интерес к одному из курсантов заметили все офицеры и многозначительно переглянулись. Полковник Зуран удивлённо поинтересовался, конкретно ни к кому не обращаясь:

— Интересно, чем вызван такой неприкрытый интерес спецслужбы к курсанту Таволич?

— Может, не к нему, а кому-то другому, просто этот сотрудник безопасности не хочет показывать, кто его на самом деле интересует, и демонстративно обращает внимание именно на этого курсанта.

— У меня такое впечатление, что этот бравый агент опасается, что ваш курсант может на него напасть, — улыбнулся майор Фрадкин, на что Потапов, тоже улыбаясь, уверенно заявил:

— Тебе в наблюдательности не откажешь. Думаю... Нет, я просто в этом уверен, что так оно и есть.

— Вы что-то об этом знаете? Или это догадки? — поинтересовался Зиберт у Потапова, на что генерал, не переставая улыбаться, ответил, что это просто предположение. Алиса, не подозревая, что её особа вызывает такое повышенное внимание, продолжала любоваться удаляющейся планетой.

Когда Алиса уже перевезла свой детский дом в монастырь Святой Матери Терезы, в большом кабинете в здании Главного Управления Государственного Агентства Безопасности, окнами выходившего во двор, сидели трое мужчин в строгих костюмах, двое слушали то, что говорил, вернее, докладывал третий:

— Элиот Занхен или человек, так себя называющий, бесследно пропал. Есть вероятность, хотя и очень малая, что он погиб во время той безумной атаки на здание нашего управления. А то, что это был он, уже нет сомнения, именно на него была устроена засада в офисе фирмы "Хризантема Фануты", совладельцем которой он был. Известно, что он и Фанута не просто были любовниками, а жили вместе как семейная пара. Попытка задержать этого молодого человека провалилась...

— Вот только молодого ли? Слишком уж профессиональными были все его действия, это говорит не только о хорошей подготовке, но и о большом опыте. Молодой человек, за которого выдавал себя этот Занхен, такими умениями и опытом обладать не может! — вмешался один из слушавших доклад.

— Да, этот вывод напрашивается, этот Занхен ни разу раньше нигде не появлялся, хотя человек с такими умениями обязательно где-то что-то должен был делать, следовательно, заинтересовать одну из наших служб, полицию, наконец. Но о нём ничего не было слышно, он возник словно ниоткуда. Как удалось выяснить — так оно и есть, он один из членов экипажа "корабля из прошлого", результата того неудавшегося эксперимента наших яйцеголовых. Этот малый, в отличие от остальных членов экипажа, оставшихся на иждивении научного института, сразу постарался исчезнуть. Он и ещё один, тот сразу вышел на одну из фирм, занимающихся заказными убийствами, он же и привлёк этого Элиота Захена. Скорее всего имя и фамилия вымышленные, потому что тот второй человек называл его Эллис. Кстати, основные сведения об том наёмном убийце мы получили от этого моряка. Он был в группе, что должна была взять Захена и полностью погибла. Так вот, Элиот Захен, пока буду называть его этим именем, служил в элитном равалийском подразделении "бойцовых котов" и дослужился до звания капитана, что уже говорит о немалом возрасте. А как ему удавалось выглядеть таким молодым, почти юношей? Хорошая физическая форма, грим, косметика, в конце концов. Но, повторюсь, молодой парень не смог бы делать то, что делал этот Захен. Хотя бы его первое дело в той фирме, что его наняла, он в одиночку сумел взять хорошо охраняемый офис конкурентов своих нанимателей Такое может сделать только настоящий профессионал, но никак не юноша!

— Это всё хорошо, но вся эта информация не имеет цены, ведь вы так и не смогли выйти на его след, — подал голос один из слушавших, судя по всему — самый главный в этой троице. Докладчик кивнул и продолжил:

— Это так, Захен исчез. То, что его не было в гравикаре, таранившем наше управление — установленный факт. Его поиски продолжаются, очень интенсивные поиски. Результатом стала одна ниточка, но не исключено, что это пустышка. Сразу после исчезновения Захена в Фиделфии появилась рыжая девушка с такой же татуировкой "бойцового кота", очень решительная девушка... Хотя, скорее, девочка, а не девушка и такая же рыжая, как Захен.

— Вы что, решили развлечь нас рассказом из области фантастики? — удивился один из слушавших. — Вы хотите нас убедить, что этот суперубийца, который в одиночку смог расправиться с охраной офиса наёмных убийц, превратился в девочку, омолодившись при этом? Сколько лет той рыжей девчонке? И точно она девчонка?

— Было лет тринадцать-пятнадцать, в этом возрасте трудно определить сколько ей лет. И это точно девчонка, в этом сомнений нет, потому что было позже проверено, — ответил докладчик, заслужив колкое замечание:

— Итак, мужчина-профессионал, бывший спецназовец, дослужившийся до звания капитана в течение... скажем — недели, не только меняет пол, но ещё и омолаживается до состояния подростка! В смену пола, ещё можно поверить, если отбросить то, что на такую операцию и восстановление после неё нужно время! Немалое время! Но омоложение!.. Да, выглядеть юношей — можно, если очень постараться, но девчонкой! Зачем вы нам это всё рассказываете? Ах да, татуировка! Супербоец сменил пол, омолодился, но про татуировку забыл! Или сохранил, потому что она дорога ему как память о минувших подвигах, так? Что вы нам ещё такого занимательного расскажете?

— Буквально сразу после появления этой девочки стали пропадать криминальные авторитеты, если одного и его подручных она просто утопила, сбросив в реку, то второго...

— Тоже утопила? — ехидно поинтересовался, второй мужчина, постоянно делавший замечания. Первый, самый главный, молчал, только слушал. По его виду нельзя было определить — знает ли он уже о том, что говорит его подчинённый.

— Она забрала у него гравикар, а владелец машины сгорел в одной из подпольных клиник, где изымали органы для пересадки, вы же знаете, что вырастить такой орган гораздо дороже, а тут можно взять бесплатно. Это очень прибыльное дело, особенно для того, кто подмял его под себя, устранив всех конкурентов. В городе было три таких клиники, принадлежавшие одному хозяину, и в тот день, вернее, ночь они все, как и первая, сгорели, со всем медицинским персоналом и охраной. Соответственно — свидетелей нет. В эту же ночь был убит один из членов городского совета, настоящий владелец этих клинок. Убит при очень загадочных обстоятельствах: его утром нашли мёртвым в своём кабинете, и это в хорошо охраняемом особняке! Нашли со свёрнутой шеей! Полиция решила, что это ограбление — из сейфа пропала довольно крупная сумма. Но по сравнению со всеми его активами — сущая мелочь.

— Полиция? — коротко бросил второй мужчина и получил ответ, что та долго искала, отрабатывая разные версии, но всё безрезультатно. Мужчина, хмыкнув, пренебрежительно сказал, что полиция, как всегда, на высоте, активно ищут, но не там. В первую очередь надо выяснить, кому эта смерть выгодна, а из сейфа деньги взяли исключительно для отвода глаз, что, скорее всего, в этом замешана охрана, которая бдительно охраняла, но при этом ничего не видела и не слышала. Надо было сразу трясти наследников, но кто же теперь тронет тех, кто уже уважаемые и богатые люди, вот полиция и ищет, демонстрируя служебное рвение, но не там, где надо. Напоследок заявив, что это дело полиции, а не спецслужбы, мужчина спросил — зачем об этом рассказано? Рассказчик, пояснив, что самое интересное или главное впереди, продолжил:

— Эта девочка оказалась очень деятельной и организовала в трущобах нечто вроде детского дома. Насколько местных рэкетиров, попытавшихся обложить данью этот детский дом, вернее, разбогатевшую (или сразу богатую) рыжую девочку, бесследно исчезли. Это желание местного криминалитета было понятно, эта, казалось, беззащитная малолетняя меценатка, содержала свой детский дом на свои же деньги, а на это уходило достаточно много, значит, деньги у неё были и немалые, а вот где она брала эти деньги? Полиция этим интересовалась постольку-поскольку, тем более что благодаря этой деятельной малолетке резко снизилась детская преступность. Банды малолеток бывают опаснее, чем более старшие преступники, если те уже не совершенные отморозки. Выяснить, откуда берутся деньги на содержание этого приюта, удалось достаточно просто: на счёт этой рыжей благодетельнице регулярно переводились крупные суммы от неизвестных, переводились после налётов, надо сказать, удачных и профессионально подготовленных, совершаемой одной из местных банд. Вот эта банда и заинтересовала полицию, уж очень активно она действовала. А один из наших сотрудников, ознакомившись с полицейским рапортом, обратил внимание на некоего стрелка, с появлением которого в этой банде повысилась её активность и удачливость: за полгода больше двух десятков ограблений и ни единой неудачи! Этот стрелок, как и Занхен, отдаёт предпочтение огнестрельному оружию, стреляющему пулями.

— А вот об этом подробнее, что удалось выяснить об этом стрелке? — оживились слушатели, начальник ГУГАБ, а один из слушавших доклад именно им и был, приказал: — А теперь подробнее, пожалуйста. Не имеет ли отношения этот стрелок из той удачливой банды к убийству мистера Вираша, уж очень почерк похож на Лиса, кажется, у Занхена такой позывной был?

— Этого стрелка тоже называют Лисой. Но это, скорее всего, совпадение, дело в том, что эта Лиса — женщина. Да, она умет великолепно стрелять, отменно драться, но это женщина. Кстати, рыжая девчонка тоже дерётся как никто, и у этих двух особ женского пола на руке такая же татуировка, как и у Занхена. То, что стрелок — женщина, выяснено, к тому же — это молодая женщина, поскольку главарь той банды крутит с ней любовь, вернее, крутил. Это, кстати, нам очень помогло, отвергнутая пассия главаря пошла с нами на сотрудничество, не ради выгоды, а именно из ревности! Понятно, что такого бы не случилось, если бы главарь не бросил ее, предпочтя другую.

— Помогло, да не очень, операция провалилась, Лису взять не сумели, мало того, весь отряд спецназа, задействованный в той операции, и два наших сотрудника уничтожены! Не будете же вы утверждать, что это сделала женщина-стрелок? Один человек на такое не способен, — скривился заместитель начальника ГУГАБ, а начальник, показывая свою осведомлённость, добавил:

— Только не говорите, что ей помогала та рыжая малолетняя содержательница приюта. И вам очень повезло, что эта девчонка не стала распространяться о допросе, что устроили сотрудники вашего отдела. Я не говорю, что идиоты, о покойниках или хорошо, или ничего. Представляете, какой бы вой подняли в прессе — допрос под сывороткой правды, без решения суда, да ещё и малолетки! Это было бы оправдано, если бы это необдуманное рискованное действие принесло бы какие-нибудь результаты, а не это, — мужчина взял со стола листок бумаги и прочитал, после чего с сарказмом добавил: — Она любит его, а он любит меня, её тоже, а я люблю его. Очень содержательная информация, а главное, абсолютно достоверная, так как получена в результате допроса с применением сыворотки правды и подтверждённая показаниями детектора лжи!

— Но, экселенц, связь между этой рыжей девочкой и стрелком существует! Она её неоднократно видела! — попытался возразить начальник отдела, что вёл разработку этого дела. Начальник ГУГАБ помахал в воздухе листом бумаге и с тем же сарказмом сказал:

— Допрос показал, что они ни разу не разговаривали, ни разу! А если подозревать всех, кто видел эту стрелка, то... Наши сотрудники её тоже видели, пусть в маске, но видели же. Может, за это их и убили? За нескромные взгляды, брошенные на тех, кто по кругу любит друг друга? А? Мол, нечего подглядывать!

— Но Гунанд же не был убит! А он тоже участвовал в операции по задержанию стрелка.

— И что мы имеем? Стрелок ушла, операция провалена, все убиты, а Гунанд остался. Можно сказать — повезло. Вот пусть он останется в Фиделфии и займётся этим любовным треугольником. Раз такой везучий, может, что-то и накопает, — посоветовал второй мужчина, на что начальник ГУГАБ кивнул, придавая предложению своего подчинённого силу приказа:

— Вы правы, Аллен, пусть Гунанд останется в Фиделфии и, я не говорю, доведёт начатое до конца, хотя бы попытается разобраться с тем, что там произошло: кем может быть та женщина-стрелок и причастна ли она к убийству Вираша, если нет, то кто это сделал или мог сделать!

Новое совещание, вернее, доклад начальника одного из отделов состоялся в том же кабинете, когда Алиса поступала в Академию Воздушно-космических сил.

— Несмотря на все усилия и принятые меры, на след убийцы мистера Вираша выйти не удалось. План "Перехват" ничего не дал, все уезжающие из Фиделфии за последние полгода проверены самым тщательным образом, все гостиницы, частные пансионаты и те, кто сдавал внаём квартиры, взяты под контроль, как и их жильцы, но всё безрезультатно. Убийца как будто растворился в воздухе. Правда, был один след, вернее, намёк на след, но он оказался пустышкой. Наследники Вираша, все как один, получили по почте послание, где было сказано, что продолжать претендовать на тот участок земли, где строится монастырская школа, опасно для жизни.

— Уж очень грубо, больше похоже на блеф. Посылающий такое предупреждение должен знать, что его рано или поздно найдут. Выяснили, откуда отправили эти письма? И кто это сделал? — поинтересовался начальник ГУГАБ, докладчик склонил голову:

— Да, экселенц, письма были отправлены с сервера полицейского управления, а сделала это со своего планшета наша рыжая подопечная. Сделала это сразу, как прочитала информационное сообщение об убийстве Вираша. Она была в управлении с одной из воспитанниц своего приюта, ожидала начальника четвёртого управления, чтоб с ней поехать к мэру, вот и...

— Её проверили? — быстро спросил Аллен, докладывающий удивился:

— Кого? Начальника четвёртого управления?

— Да нет, эту рыжую, — поморщился Аллен и высказал своё предположение: — Я не берусь утверждать, Занхен, который тоже рыжий, и эта девчонка одно лицо, но на наличие связи надо было проверить обязательно! Хотя... Я снимаю свой упрёк, в протоколе допроса были такие вопросы, но о том, что наследникам Вираша были разосланы предупреждения, вы тогда не докладывали!

— Не посчитал нужным, — пожал плечами начальник отдела, занимающийся этими расследованиями, — обычное хулиганство. Девчонка увидела газетное сообщение и, надо отдать ей должное, быстро сориентировалась. А поскольку монастырь тоже претендовал на эту землю, рыжая девчонка быстренько послала свои сообщения, на которых стояли отметки, откуда они посланы. Профессионал, да что профессионал, просто осторожный человек такого не сделает. А вот малолетка, не думающая о последствиях — запросто. Начальник четвёртого полицейского управления, когда это было обнаружено, её отругала, хорошо отругала. Но дело было сделано — наследники Вираша получили предупреждение. И откуда?! Из полиции! Поэтому решили с монастырём не связываться, тем более что тот проект был инициативой их усопшего родственника. Насильственно усыплённого!

— Отругать — этого мало, надо было ещё и выпороть! — буркнул Аллен, начальник управления усмехнулся и, сказав, что девица весьма инициативная, этого у неё не отнимешь, поинтересовался о том, какие меры были приняты.

— За рыжей и монастырём установили плотное наблюдение, ничего не давшее. Хотя... Был один инцидент, когда была ранена младшая сестра нашей подопечной. Рэкетиры, что приехали в монастырь, были убиты, кроме одного, который клялся, что слышал голос женщины-стрелка, но кроме показаний этого бандита, больше никто ничего не видел. Но шесть трупов здоровых и вооруженных мужчин... Да и их главарь, напуганный до состояния помешательства...

— Всё-таки рыжая, — утвердительно кивнул Аллен, начальник отдела ведущего это дело возразил:

— Не думаю, она рыдала над своей раненой младшей сестрой, вряд ли эта сопливая малолетка смогла бы хладнокровно расправиться с шестью здоровыми мужиками. Кроме неё там была мать-настоятельница, она вне подозрений, и несколько монахинь. Скорее всего, эта женщина-стрелок скрывается в монастыре, под видом монахини, поэтому, хоть рыжая и уехала из Фиделфии, за монастырём продолжается наблюдение. Более плотное, чем раньше, я одобрил эту инициативу Гунанда.

— Уехала? — удивился начальник ГУГАБ и поинтересовался: — Куда уехала? Почему вы об этом раньше не доложили? Надеюсь, вы её не потеряли?

— Уехала сюда, в столицу. А приехала она, чтоб поступить в Академию Воздушно-космических сил.

— Как она собирается это сделать? Она в своём уме? Туда ведь принимают только мужчин! — в один голос удивились начальник Главного Управления Государственного Агентства Безопасности и его заместитель. Докладывающий, доставая из папки какой-то документ, заглянул туда и пояснил:

— Она выдаёт себя за юношу, фамилию оставила прежнюю, по ней не определишь, какого пола её владелец, а имя сократила на одну букву. Теперь она не Алиса, а Алис. Да туда надо кроме свидетельства об окончании школы ещё и рекомендацию. Ведь в академию кого попало не берут, рекомендация должна быть от солидного поручителя. В свидетельстве у неё только отличные оценки, а рекомендацию ей дали в полицейском управлении Фиделфии. Подписали её два начальника отдела и Гунанд! Похоже, он задумал некую комбинацию, как он объяснил — цель, разъединить эту парочку — рыжая девчонка и стрелок. В этом что-то есть, вот потому я ему приказал с монастыря наблюдения не снимать, даже усилить его. Была мысль устроить провокацию, чтоб как-то выманить стрелка. Но я с этим решил повременить, как выяснилось, настоятельница этого монастыря — близкая подруга Кробут-Зайен, а с ней без особой надобности лучше не ссориться. Пока наблюдаем.

— Правильное решение, — одобрил начальник ГУГАБ и с усмешкой добавил: — А рыжей мешать не будем, это хорошая шутка — поступить девчонке в Академию Воздушно-космических сил! Посмотрим на реакцию этих снобов из воздушно-космических сил, когда станет известно, что в их самом элитном учебном заведении учится девчонка! Нет, право, я жалею, что не мы это ей подсказали, а эта рыжая авантюристка до такого додумалась сама!

Третий раз эта группа собралась тогда, когда шатл, увозящий Алису в космос, оторвался от Земли. Начальник отдела снова докладывал своему начальству:

— Таволич проучилась в академии уже больше года, но до сих пор не разоблачена. То, что она показала во время учёбы, я не говорю о тех профессиональных знаниях, что она приобретает в процессе учёбы, а о совершенно других — умение драться и стрелять, заставляет задуматься о том, откуда у неё эти навыки?

— Вы всё же склоняетесь к мнению, что она если не тот наёмный убийца, то так и не пойманная женщина-стрелок? — поинтересовался заместитель начальника ГУГАБ, вместо докладывающего ответил сам начальник управления:

— Нет, Аллен, эта девочка, пусть ей не четырнадцать лет, а восемнадцать, как она утверждает, не может быть ни тем, и ни другой. Возраст всё же не тот. А по свидетельским показаниям и... этот...

— Занхен, — своему замешкавшемуся шефу фамилию наёмного убийцы подсказал начальник отдела, тот благодарно кивнул и продолжил:

— Он и женщина-стрелок — взрослые и опытные люди. Об этом говорит то, что они в отличие от этой девочки не допустили ни одной ошибки, ведь мы так и не смогли выйти на их след. А эта...

— Таволич, — опять подсказал начальник отдела, удостоившись ещё одного благодарного кивка.

— ...Таволич допустила довольно много промахов, хотя бы эта демонстрация своих умений, ни Занхен, ни стрелок своими умениями так бы не бравировали, но, мне кажется, что связь между этими тремя существует, и очень тесная связь! Аллен, а ты что думаешь?

— Вы считаете, экселенц, что она родственница кого-то из них? Дочь? Потому она так много умеет, что её учили с детства?

— Именно! Дочь! Только ни одного из них, а обоих! Восстановим хронологию событий, девочка неожиданно появляется в трущобах, где она была до этого? Неизвестно! Скорее всего, Занхен, после своего провала, посчитал то убежище ненадёжным, и девочку решили спрятать. Да, трущобы — это не то место, где можно в безопасности отсидеться, но там и искать будут в последнюю очередь. Трущобы — опасное место, но под защитой "Стрелка" девочке мало что угрожало. Ведь так?

— Но допрос под сывороткой правды, девочка ведь утверждала, что не разговаривала со стрелком! А разве так могло быть, если они дочь и мать? — попытался возразить своему начальнику Аллен.

— Чтоб получить правдивый ответ, надо правильно задать вопрос. Девочку спросили, видела ли она женщину-стрелка, девочка ответила утвердительно, соврать она не могла, а вот на вопрос — разговаривала ли она? Можно ответить и да, и нет, если ввести уточнение — давно или нет, то и под сывороткой правды, с проверкой на детекторе лжи, можно дать отрицательный ответ. Ответ — давно не разговаривала, абсолютно правдивый! А то, что не произнесено "давно", так об этом же не спрашивали. Можно ещё так поставить вопрос, что допрашиваемый просто не будет знать, что ответить, поэтому любой ответ им самим будет восприниматься как единственно верный. Вопрос был — разговаривала ли она с женщиной-стрелком, а не со своей мамой.

— Но, экселенц, под сывороткой правды очень трудно искать такие лазейки в вопросах, а если это девочка, а не хорошо подготовленный и обученный агент, то она не могла так себя вести! Это ребёнок, а дети психологически неустойчивы и легко поддаются давлению... — всё же возразил Аллен, вернее, начал это делать, его шеф с улыбкой ответил:

— Девочка и хорошая подготовка, как мы убедились, вполне совместимы. Если её научили драться и стрелять, то почему не могли научить и остальному, что умеет хороший агент? Повторюсь, её проколы — это ошибки не от незнания, а от наивности. А психологическая устойчивость... Доложите, что вам об этом удалось узнать, — босс управления посмотрел на начальника отдела, тот, будто его не прерывали, продолжил свой доклад:

— Таволич познакомилась или была знакома с Элен Кробут-Зайен, совладельцем клиники "Доброй Самаритянки", та не только очень хороший специалист как врач, но ещё и обладает паранормальными способностями. Такие же способности Кробут-Зайен обнаружила у Таволич и взялась за её обучение. Не исключено, что благодаря своим паранормальным способностям этой рыжей авантюристке так долго удается избежать разоблачения в академии. А способности у Таволич должны быть очень неслабыми, если Кробут-Зайен обратила внимание на эту девочку. А может, давно знала о ней, настоятельница монастыря, в школе при котором училась девочка, Мария Шаринта, близкая и хорошая подруга Кробут-Зайен, могла рассказать об этой ученице своей знакомой. Та заинтересовалась девочкой, и когда выпал случай, с ней познакомилась и взялась за её обучение. Как удалось установить, это обучение весьма интенсивно и плодотворно, как сказала сама Кробут-Зайен в приватной беседе с одним из специалистов (тоже обладающим паранормальными способностями) своей клиники — Таволич талант, и такой талант нельзя оставлять без обучения и тем более без присмотра. А, как известно, у людей с такими способностями очень велика сопротивляемость к воздействию сыворотки правды, а детектор лжи им обмануть — ничего не стоит. Обмануть именно таким людям, умеющим пользоваться своими способностями, умеющими управлять физиологическими процессами своего организма. Вы ведь знаете, по какому принципу работает детектор лжи, а возможности Таволич, к сожалению, выяснить не удалось, возможно, что Кробут-Зайен не столько учит, сколько занимается совершенствованием того, что эта рыжая уже умеет.

— Получается, что мы имеем потенциального преступника, которого не сможем уличить! — за деланным возмущением заместитель начальника ГУГАБ попытался скрыть свою растерянность. Но это ему не удалось, следующим вопросом и предложением он себя выдал: — Так что же нам теперь делать? Остаётся — только ликвидация!

— И это уже не сможем, думаю, что не сможем, — пожал плечами начальник ГУГАБ, — я не знаю, чему успела научить эту рыжую Кробут-Зайен, основному так точно! А это, в первую очередь, усиливает интуицию, предвидение событий, что могут произойти... Даже не знаю, как это назвать. Но инстинкт самосохранения усиливается многократно.

— А не можем ли мы потрясти эту врача-экстрасенса на предмет выяснения... — начал Аллен, его начальник отрицательно покачал головой:

— И не думай, она друг первой леди, одна из лучших подруг! Даже если мы выйдем на президента с таким предложением, мотивировав его угрозой жизни первому лицу государства, национальной безопасности, светопреставлением или ещё чем-нибудь подобным, он запретит трогать эту женщину. Нам просто не поверит, а вот ей... И будем мы иметь врага... Нескольких врагов... Не стоит этого делать! Хотя... Я сам с ней поговорю, если она захочет, то расскажет.

— То расскажет, что захочет, — скривился Аллен и повторил свой вопрос: — Так что же нам теперь с этой рыжей делать? Пылинки сдувать?

— Лучшим выходом было бы её завербовать, а ещё лучше — принять в штат, — ответил начальник ГУГАБ, тяжело вздохнув, добавил: — Но, боюсь, она не согласится. Она захотела стать пилотом и ради этого затеяла эту авантюру со сменой пола. Вернее, с тем, что скрыла свой пол, его-то она не меняла!

— Так может организовать её разоблачение, — предложил начальник отдела, ведущего это дело. Оба его начальника в один голос возразили:

— Ни в коем случае!

— Её отчислят из академии, но она рано или поздно узнает, кто к этому приложил руку, и тогда мы гарантированно получим врага. Не одного, а сразу трёх! Умелых и беспощадных врагов! Пока эта пара, возможные родители этой рыжей девицы, себя никак не проявляют, но если мы ей что-то сделаем, то месть неизбежна. Мне даже представить страшно, что они могут натворить, пока их удастся обезвредить! А так... Пусть эта девочка учится, пусть станет пилотом, в этом случае она будет лояльна к государству, и к нам в том числе, — высказал свои мысли Аллен. Его шеф улыбнулся, но сделал это как-то криво. Обратившись к начальнику отдела, спросил:

— Понял? Теперь ясно, почему я не давал команду форсировать эту разработку? Судя по всему, родители Рыжей, по твоему же предложению она под этим именем проходит у нас в разработке, тоже обладают паранормальными способностями, недаром же им удаётся уклоняться от всех наших ловушек! А такие враги, даже для нашей организации, могут представлять нешуточную опасность! Поэтому Рыжую мы трогать не будем, но это не значит, что не будем наблюдать. Наблюдения за монастырём в Фиделфии не снимать, — распорядился шеф ГУГАБ, обращаясь к начальнику отдела. Похлопав своего заместителя по плечу, сказал тому: — Не обижайся, Аллен, что тебя не вели в курс дела. Согласись, что всему руководству ГУГАБ заниматься одной девчонкой слишком большая для неё честь, есть более насущные дела. Вот поэтому я тебя старался не отвлекать. Сейчас она находится на пути к поясу астероидов, кстати, кого вы послали за ней наблюдать?

Последний вопрос был адресован начальнику отдела, тот ответил:

— Майора Стретенсона, его основная задача — наблюдение за Таволич. Легенда для офицеров академии — наблюдение за курсантами со старого континента, а для всех — обеспечение общей безопасности.

— Отличная легенда, ловить шпионов в поясе астероидов, вернее, на станции там находящейся. Легенда шита белыми нитками! — ехидно произнёс Аллен и добавил, — вот что я подумал — Таволич не может быть дочерью Занхена, если он действительно с того "корабля из прошлого", рыжей девчонке уже восемнадцать, ну пусть четырнадцать а эксперимент в результате которого... Хотя, Занхен мог не быть матросом того корабля, просто воспользовался моментом, чтоб легализоваться, после смены личности... Ведь на момент его появления в фирме занимающейся заказными убийствами у него не было никаких документов. Надо всё это ещё раз проверить, самым тщательным образом!

— Вот поэтому я тебе полностью не сообщал всю информацию об этом деле, — улыбнулся начальник ГУГАБ и пояснил почему он этого не делал: — Нужен человек, знающий о проблеме, но не погружённый в неё полностью, который может взглянуть на всё это как бы со стороны.

Алиса даже не догадывалась о том, что её скромная персона интересовала высшее руководство спецслужбы. Да и не до таких размышлений было, уж слишком у девушки был напряжённым график занятий: в академии и у Элен. Теперь же, когда это всё было отодвинуто на задний план вместе с удалявшейся планетой, Алиса любовалась уменьшающимся голубым шариком. Когда шарик превратился в точку, девушка отвернулась от иллюминатора, вообще-то это был не иллюминатор, а овальный экран, его имитирующий. На космических кораблях, на шатлах тоже, уже давно окон не делали, только вот такие экраны, их заменяющие, транслирующие картинку с внешних видеокамер. Алиса отвернулась от экрана-иллюминатора и посмотрела на майора, сидящего немного в стороне от остальных офицеров. Хотя он был в таком же комбинезоне, как и остальные, но не имел к космическим силам никакого отношения. От него пахло чем-то секретным, Элен, для простоты восприятия научила Алису воспринимать как запахи улавливаемые девушкой ментальные эманации, исходящие от людей. Вот и сейчас, если остальные офицеры и большинство курсантов пахли космосом (сложный запах, включающий в себя множество компонентов — космические корабли, тяжёлые скафандры, планеты, далёкие и близкие и многое другое), то этот майор пах безопасностью, таким интересным запахом, включающим в себя: огнетушитель, бронежилет и почему-то — огромные грабли! Алиса улыбнулась и посмотрела на Альберта, своё восприятие окружающего она непроизвольно ему ментально передала, и парень теперь растерянно оглядывался в поисках этих самых больших грабель. Девушка улыбнулась и подмигнула своему товарищу, преобразовав эти огромные, воображаемые грабли в такие же рога и водрузив их на голову вызывавшему это ментальное видение. Альберт понял, чьи это шутки, и расхохотался, показав Алисе сжатый кулак с оттопыренным большим пальцем, понятный всем знак выражения одобрения. Ментальной шутки Алисы никто не заметил, хотя... Девушка обратила внимание на двух курсантов со старого континента, сидящих недалеко от Алисы и Альберта. Парни (одного можно было так назвать условно, так как выглядел он лет на тридцать) сначала недоумённо вертели головами, а потом, глядя на отдельно сидящего майора, заулыбались, чем смутили того.

До пункта назначения было ещё больше часа лёту, Алиса отвернулась к иллюминатору и, сделав вид, что рассматривает звёздное небо (хотя смотреть там было не на что), стала размышлять о том, что она увидела. Думала она не о рогах майора из безопасности, а о том, что она сделала и как на это отреагировали Альберт и те два курсанта. Ведь и грабли, и рога существовали только в её воображении, но грабли увидел её товарищ. А вот когда она решила показать ему рога на голове майора из безопасности (не надеясь на то, что Альберт их увидит, просто захотелось пошалить), их увидел не только он, но и те два курсанта. То, что у её товарища есть, хоть и очень слабые, ментальные способности, Алиса узнала от Элен. Что-то такое, объединяющее её и Ала, девушка давно подозревала, недаром же она выбрала его соседом по комнате. Вот и у этих парней тоже нечто такое есть. А как было сказано курсантам академии ещё при подготовке к полётной практике — летать они будут двумя парами, причём, вторая пара — курсанты училищ со старого континента. Зачем это, Алиса не задумывалась, может, для того, чтоб потом, если придётся выполнять реальную боевую задачу, не тратить время на слаживание. Причина такого порядка практических полётов не так уж и важна, а вот вторую пару (да и будущих соседей по кубрику) девушка уже нашла! Осталось только свой замысел осуществить, а для начала с этими ребятами познакомиться, но кресла в шатле — это не скамейка в парке, так просто не подсядешь, чтоб завести разговор, а вот при высадке это можно будет сделать! Алиса улыбнулась и подмигнула Альберту, план, как обратить на себя внимание этих двоих парней и как сделать их второй парой, у неё уже был. Альберт, хоть ничего не понял, улыбнулся в ответ и тоже подмигнул.

Высадка из шатла должна проходить организованно, командиры (они же руководители полётной практики) определили курсантам очерёдность выхода из челнока. Алиса не стала занимать отведенное ей место в общем строю, а ужом проскользнув мимо курсантов, строящихся в широком проходе (часть кресел сложилась и уехала в специальные ниши), оказалась рядом с интересующими её парнями и аккуратно наступила каждому из них на ногу. Те хоть и опешили от такого поведения их анариканского коллеги (на что указывали нашивки, да форма и отличающаяся от той, что на них), но продемонстрировали вполне ожидаемую реакцию.

— Доннэр вэттэр! — очень эмоционально произнёс младший, старший был более многословен, его длинная тирада на равалийском привлекла внимание окружающих.

— Очень неплохо, — похвалила Алиса, сказав это тоже на равалийском, но тут же и попеняла: — Слишком много эмоций, а это не способствует вдумчивому изложению мыслей. Ты сделал три повтора! Ну куда это годится? Я бы сказал так...

Алиса говорила вдвое дольше, чем этот парень, при этом не допустив ни единого повтора. Не обращая внимания на выпученные глаза и отвисшую челюсть этого курсанта (и не только его), обратилась ко второму:

— Тебя упрекать не буду, файты никогда не умели длинно и красиво ругаться, говорили коротко, но эмоционально, вот как ты сейчас.

— О да! — машинально ответил парень, а потом его выражение лица стало, как у его товарища, ведь к нему этот анариканский курсант обратился на файтанском, и совершенно без акцента!

— Ты... — попытался что-то сказать опомнившийся первый курсант, Алиса согласно кивнула:

— Я! — согласилась девушка, улыбнувшись, протянула руку. — Меня Алис зовут, можно просто Лис.

— Николай, можно просто Коля, — ответил парень, машинально пожимая протянутую ему руку.

— А ты? Тебя как звать? — Алиса подала руку второму парню, задав тому вопрос на его родном языке, тот, тоже пожав протянутую ему ладонь, важно ответил:

— Курт, Курт Мюллер.

— А его Альберт, можно Ал, — Алиса представила протиснувшегося к ней на помощь Панирса и, продолжая улыбаться, сказала на равалийском: — Думаю, мы будем лучшей четвёркой. Не возражаете?

— Что будем лучшей четвёркой, не возражаю, — ответил Николай. Этот невысокий, худенький паренёк ему понравился, непонятно почему, но понравился! К тому же он говорил на равалийском, как коренной житель этой страны, не просто говорил, а знал и умел в высшей степени превосходно выражать свои мысли так, как это там иногда делали! Просто изучавшие равалийский язык (даже очень хорошо изучившие) так не умели! Глядя на улыбающегося своего будущего партнёра по полётам, Николай тоже улыбнулся и попросил: — Только по ногам больше не ходи! Лады?

— Лады, — согласилась Алиса и добавила: — Хотя мне это можно делать.

— Это почему же? — удивился равалиец, девушка, хитро прищурившись, ответила:

— Тебе, как соседу по кубрику, я потом расскажу почему. Как, тебе не сказали, что четвёрки будут размещены в общих кубриках? Для чего? Ну, не знаю, наверное, для того, чтоб если ты в полёте заснёшь, я по храпу мог определить, что это именно ты, а не кто-то другой летит со мной рядом.

Глава тринадцатая. Прошлое, меньше чем двести лет назад. Встать на крыло.

Каюта чем-то напоминала ту комнату в общежитии академии, где жили Алиса и Альберт. Эта каюта была больше комнаты, но ненамного, при этом здесь было четыре спальных места, а не два (две двухэтажные койки, вделанные в стену). Чтоб попасть в санузел, надо было пройти через всю каюту, мимо коек, стоявших друг против друга. Перед койками, сразу за входным люком, стояло два больших шкафа, для личных вещей, стола, стульев не было, как и места, чтоб поставить эти предметы мебели.

Алиса вошла в каюту первой и сразу заявила:

— Чур, моя койка вон та, верхняя!

Николай пожал плечами, показывая, что ему абсолютно всё равно, где будет его спальное место, после чего ткнул пальцем в койку под той, что заняла Алиса. А Альберт и Курт решили действовать по правилам и устроили розыгрыш, где кому спать — сверху или снизу. Алиса с важным видом написала на бумажках "низ" и "верх" и, зажав их кулаках, спрятала руки за спину. Альберт угадывал первым и ему достался "верх". Алиса предложила, держа за спиной бумажку с записью "низ", угадывать Курту, тот удивлённо посмотрел на пустую руку Алисы, которую та положила на одну из верхних коек, и поинтересовался, что ж тут угадывать? И зачем это делать? Алиса пояснила, что если парень не угадает, то будет спать в коридоре. Николай, пряча улыбку, серьёзно заметил, что это справедливо, если устраивать розыгрыш спальных мест, так надо это делать до конца. Курт, изобразив высшую степень сосредоточенности, указал на спрятанную за спиной руку Алисы и без тени улыбки важно произнёс:

— Левая! Так я угадаль или нет?

— Повезло тебе, угадал, — сказала Алиса, вынимая руку из-за спины и показывая бумажку, второй-то рукой девушка держалась за свою койку, да ещё и пальцами там отбивала какую-то мелодию. Курт с тем же серьёзным видом, что угадывал, заявил, что согласно инструкции, полученной перед полётом, сразу по прибытию на станцию рекомендуется посетить тренажёрный зал, чтоб провести адаптацию, поскольку сила тяжести на станции меньше, чем на планете.

— Вот так сразу туда и идти? — удивилась Алиса и поинтересовалась: — А зубы почистить?

— Зачем зупы чистиль? — в свою очередь удивился Курт Мюллер и растерянно, с ярко выраженным файтанским акцентом, произнёс: — В инструкция оп этом ничехо не говориль!

Альберт захихикал, а Николай, укоризненно глядя на Алису, покачал головой. Девушка, улыбнувшись, сказала:

— Ладно уж, пошли так, с нечищеными зубами, посмотрим, что тут за тренажёрный зал. Переоделись быстро, некоторые вещи у курсантов были в их рюкзаках, а спортивная форма висела в шкафах, при этом улыбку Николая вызвали "семейные" трусы Алисы, девушка, помня, на чём её поймали Снайк и Джок, старалась избежать повторения подобной ситуации, футболка была тоже просторная и с длинными широкими рукавами. Переодевшись, курсанты отправились в тренажёрный зал. По дороге туда (найти его было легко, так как в коридоре висели указатели) Николай, чуть отстав и придержав Алису, попросил:

— Послушай, Алис, не подкалывай Курта, он, как большинство файтов, очень законопослушен, педантичен и норовит выполнять все инструкции и указания к ним приравненные.

— Хорошо, больше не буду, — кивнула Алиса, при этом предупредила: — Но боюсь, что в скором времени ему, да и тебе тоже, придётся нарушить эти правила и инструкции, очень крупно нарушить. Мне хотелось его к этому подготовить, но раз ты настаиваешь, чтоб я его не трогал, тебе самому придется ему потом всё объяснять.

— Что объяснять? — сразу спросил Николай, Алиса улыбнулась и покачала головой, показывая, что об этом рассказывать время ещё не пришло.

Тренажёрный, он же спортивный, зал был довольно большой, вообще-то это был не зал, а несколько просторных помещений, соединённых между собой не дверьми-люками, а большими проёмами. Кроме курсантов, понятно, что пришли не все, кто-то игнорировал это требование инструкции (Алиса тоже так поступила бы, если бы не её соседи по комнате), здесь разминалась группа морских пехотинцев. Морской пехотой почему-то назывались бойцы десанта, скорее всего, это была дань традиции. Пехотинцы заняли центр зала и на мягком покрытии, там расположенном, отрабатывали приёмы рукопашного боя. Если Алиса, Альберт и Курт отошли к тренажёрам и, заняв свободную беговую дорожку, устроили там бег наперегонки, то Николай заинтересовался тем, чем занимались морские пехотинцы. Через некоторое время там возник не то чтобы конфликт, а некоторая напряжённость. Один из пехотинцев, видно раздражённый то ли хмыканьем Николая, то ли его репликой, предложил показать, что может этот курсант. Когда второй пехотинец был уложен на мягкое покрытие, заменяющее ковёр, поединками заинтересовались все. Николай довольно легко справился ещё с тремя, с четвёртым немного повозился, но не долго. Победы Николая вызвали радостные возгласы курсантов, его земляков, угрюмое молчание морских пехотинцев. Молчание растерянных курсантов Академии Воздушно-космических сил, не знавших, как реагировать на эти поединки, было вполне понятно: с одной стороны — побеждал их коллега курсант, с другой — побеждали хоть и морских пехотинцев, но анариканцев же! И кого! Можно сказать — спецназ! Обученных и подготовленных бойцов!

— Алис, а ты сможешь с ним справиться? — спросил у Алисы Джок, нескольких курсантов тоже заинтересовал этот вопрос, и они его задали девушке, сделав это довольно громко, чем привлекли внимание Николая, тот удивлённо посмотрел на невысокого и худенького юношу. Алиса, пожав плечами, ответила, что сможет, и вышла на ковёр, встав напротив Николая, поинтересовалась, тот сам нападёт или это сделать ей? Атлетически сложенный парень даже растерялся от такого нахальства, а Алиса, предупредив, что нападает, сделала шаг вперёд. Что произошло, потом никто не понял, мелькнули руки-ноги, и Николай оказался лежащим на ковре, а Алиса сидела сверху. Николай был очень удивлён и потребовал реванша. Реванш повторился три раза, и каждый раз Алиса усаживалась на поверженного противника, последний раз даже поёрзав, словно стараясь поудобнее устроиться. Последние действия Алисы вызывали смешки зрителей (понятно, что только у анариканцев). Разгорячённый Николай (он взмок, словно в быстром темпе и с полной выкладкой пробежал несколько километров, а вот Алиса вроде как совсем не устала), поднявшись, снял футболку и буркнул, обращаясь к Курту:

— Пошли отсюда!

Алиса перестала улыбаться, она смотрела на левую руку Николая, вернее, на вытатуированную там голову зверя, скалящего клыки. Взяв парня за руку, девушка, заглянув ему в глаза, тихо произнесла на равалийском:

— Прости меня, Коля, прости, брат!

Николай, заглянув в эти большие зелёные глаза, ничего не сказал, просто пошёл к выходу из спортзала, за ним пошла Алиса. Альберт и Курт, переглянувшись, последовали за своими товарищами, файт при этом сказал:

— Думаю, траться они не путут.

— Говори на своём родном, я понимаю, а то уж очень забавно у тебя получается, — усмехнулся Альберт, на что Курт ответил:

— Мне неопходим практик, если я путу неправильно говориль, ты меня поправлять. Хорошо?

— Хорошо! — анариканец хлопнул по подставленной ладони.

Душевая кабина была одна, поэтому мылись по очереди, последней это делала Алиса. Делала так долго, что Николай, раздражённо произнеся: — Он что там, заснул? Или сознание потерял? Распахнул дверь санузла. Душевая кабина была раскрыта, мывшийся там только что вышел и стоял на пороге, ещё ничего не успев надеть. Но это был не парень, это была девушка! Вернее девочка! Её тело почти ничем не отличалось от мальчишеского: узкие плечи, лишь немного шире бёдер, поджарый живот, небольшие мускулы на руках, плоская грудь, разве, что соски были темнее и больше, чем у ребят. Она не только ничего не успела надеть, но и вытереться не успела, и капельки воды стекали по её животу вниз, туда, где... А там ничего не было! Вернее было, но совсем не то, что должно быть у парня! Реакция мужчин, увидевших голую девушку (пусть она ещё девочка), была вполне ожидаема: если не отвисшие челюсти, то вытаращенные глаза, которыми они поедали Алису. А вот она... Девушка, оказавшись в таком виде под нескромными взглядами, должна если не завизжать, то хотя бы попытаться прикрыться руками. Алиса показала язык и стала спокойно вытираться, ещё и немного повертевшись. Альберт и Курт стыдливо отвернулись, а Николай неотрывно смотрел, но не на худые прелести Алисы, а на татуировку на её левой руке. Девушка, перехватив его взгляд, натянула свои семейные трусы (поверх обычных) и вышла из помещения санузла, посмотрев на парня, сообщила:

— Меня Алиса зовут, вот потому-то такое странное мужское имя я выбрала. А фамилия, как ты уже знаешь — Таволич.

— Таволич, — тихо, почти на грани слышимости произнёс Николай и громче добавил: — Алиса Таволич, это имя навечно занесено в списки нашего подразделения! Она погибла...

— Она не погибла на острове Салас-Фалл, ей удалось уйти, — прервала Николая Алиса. Натянув футболку и забравшись на свою койку, девушка продолжила рассказывать, внимательно слушавшим её парням: — Она осталась прикрывать отход своих товарищей, увозивших детей, а когда кончились патроны, те, кто остался жив, взорвали секретную лабораторию. Алисе повезло, во время взрыва она была в той пещере, что не обрушилась, её только завалило. Только вход, он же выход завалило камнями. Но Алисе снова повезло, в скале образовалась трещина, по которой она выбралась. Потом захватила вражеский катер и ушла. Попала в лапы безопасников и от них ушла...

— Ушла в Анарику, — понимающе кивнул Николай и, внимательно глядя на Алису, продолжил, сделав тот же самый вывод, что и генерал Потапов: — А ты её праправнучка, да? Ты очень на неё похожа, только моложе, её портрет у нас в зале славы подразделения. Она сохранила наши традиции и научила своих детей тому, что знала и умела сама, а они своих... Так? Характер... или целеустремлённость у тебя... фамильные. Как ты только решилась на такую авантюру? А? Тебя же рано или поздно разоблачат! Увидят и...

— До сих пор же не разоблачили, — улыбнулась Алиса и, похлопав своим большущими ресницами, лукаво глянув на слушавших её парней, сказала:

— А увидеть... Вы первые, кому это удалось, но я очень надеюсь на вашу скромность. Вы же никому не расскажите, что подглядываете за девушкой, когда она моется.

Альберт и Курт покраснели, а Николай спросил:

— Алиса, что я могу для тебя сделать?

— Ничего, Коля, разве что... Не называй меня Алисой, только Алис, и обращайся как к парню, даже когда мы наедине. Если будешь обращаться как к Алисе, то можешь при ком-нибудь оговориться, или подслушает кто. Ну, не подслушает, просто, услышит. Появятся ненужные вопросы, придётся изворачиваться, оправдываться, так что лучше перестраховаться, согласен? Кстати, какое у тебя звание, не поверю, что "бойцовый кот", решивший стать пилотом, не имеет выслуги. Так какое?

— Старший лейтенант, — улыбнулся Николай и добавил: — Но здесь и сейчас это не имеет никакого значения, а вот тебе сколько лет? Дерёшься ты хорошо, да и силёнка у тебя есть, но с виду ты совсем малолетка, маленькая, худенькая, да и волосы у тебя там ещё совсем маленькие, вроде только расти начинают.

— Восемнадцать, — басом ответила Алиса и, сделав вид, что надулась, обиженно сказала: — Я-то думал, что ты моей фигурой любуешься, а ты хрен знает куда смотрел!

Фраза была сказана на равалийском, Николай улыбнулся — эта девочка, по его мнению, выросшая в Анарике, в совершенстве владела языком далёкой страны, родины её прапрабабушки, значит, у неё в семье чтили и выполняли заветы той Алисы! Да и искусство драться тоже передавалось... Николай наморщил лоб, видно, в голову ему пришла какая-то мысль, и он спросил:

— А стрелять ты умеешь?

Алиса снова показала язык, подтвердив этим сложившееся мнение Санина, что она ещё совсем малолетка, предложила:

— А давай проверим — кто из нас лучше стреляет? Если выиграешь ты, то я отвечу на все твои вопросы, а если я, ты выполнишь моё желание. Идёт?

На следующий день, вечером, майор Зиберт поинтересовался у курсантов Панирса и Мюллера, где их соседи по каюте. Почему они пропустили обед и ужин? Может, что-то случилось? Ответ очень удивил Зиберта и других офицеров, удивил всех, кроме Потапова. Альберт сообщил, что курсанты Алис Таволич и Николай Санин сразу после завтрака пошли в тир, где и пребывают до сих пор. На вопрос — что там так долго можно делать, Панирс ответил:

— Стреляют, сэр!

— Очень похвально, что эти курсанты совершенствуются в стрелковой подготовке, но почему так долго?

— Они стреляют до первого промаха, сэр! У них пари — кто первый промахнётся, тот и проиграл, а проигравший выполняет желание выигравшего. Вот они и стреляют, как утром начали, так до сих пор и стреляют, сэр! Дистанция до мишеней максимальная, а их размер — минимальный!

— Насколько я их знаю, не их конкретно, а отмеченных такой интересной татуировкой, так стрелять они могут неделю, — улыбнулся генерал Потапов и, нахмурившись, добавил: — Надо прекратить это безобразие, скоро отбой! Завтра занятия начинаются!

Два дня, данные курсантам на адаптацию и знакомство, прошли быстро, и начались обычные занятия. Несколько недель шло ознакомление, как сказал Санин, с материальной частью, но это было не ознакомление, а, скорее, повторение ранее пройденного. Потом ещё четыре недели курсантов гоняли на тренажерах, имитирующих реальные полёты (Алиса показала отличные результаты, самые лучшие), а уже потом допустили к полётам. Курсантов разделили на группы по двадцать человек (пять четвёрок) и развели по разным ангарам. Как объяснил Панирс (как оказалось, он уже бывал на подобных станциях), количество учебных машин ограничено, а в боевую сразу курсанта не посадят. Могут вообще не допустить к полётам на истребителе, если решат, что курсант по каким-то параметрам не подходит. Правоту Альберта подтвердило то, что несколько десятков курсантов, после занятий на тренажёрах, отправили на Землю.

Четвёрка курсантов, в которой была Алиса, вошла в ангар, где напротив пусковых шахт стояли большие серебристые птицы. Перед ангаром была раздевалка, где курсанты надели полётные костюмы, больше похожие на лёгкие скафандры. Надевали их на толстое термобельё, выданное ранее и теперь хранящееся в шкафах, в каюте, где курсанты жили. В тех же больших шкафах лежало и висело много разных вещей, в том числе и лёгкие скафандры, которые следовало надеть в случае нештатной ситуации. Как узнала Алиса, если ситуация будет настолько нештатной, что придётся надевать эти скафандры, то они вряд ли помогут. Боевая станция имела столько степеней защиты, которые можно было преодолеть, только полностью разрушив станцию, понятно, что в этом случае лёгкий скафандр уже не поможет. Увидев истребители, Панирс презрительно скривился, сообщив, что это "Громовые птицы", устаревшая модель, на что инструктор ответил, что прежде чем курсантам разрешат сесть на более современные машины, учиться они будут на этих, тем более что это двухместные учебные модели. Первое задание было очень простым: после выхода из шахты-катапульты сориентироваться в пространстве, облететь вокруг станции и вернуться обратно. Всё это будет происходить под присмотром инструктора, который, если курсант допустит ошибку, возьмёт управление на себя, но в этом случае неудачнику насчитываются штрафные балы. Определенное их количество было билетом на Землю. Алиса, выслушав инструктаж, спросила у главного инструктора, что считать ошибкой и кто определяет насколько она серьёзна? Как оказалось, то, насколько ошибся курсант, определяет пилот-инструктор, а они достаточно строгие. Алиса и её друзья это первое упражнение выполнили, хотя все, кроме неё, штрафные балы получили, но судя по тому, как улыбался майор Зиберт, результат ребят был более чем хорошим, а Алиса удостоилась отдельной похвалы. А вот в других четвёрках не всё было так гладко, там появились кандидаты на отстранение от дальнейших полётов. Подобное упражнение было повторено с десяток раз, пока курсантом не доверили самостоятельный полёт (относительно самостоятельный, так как летели они на тех же "Громовых птицах" и с инструктором), надо было пролететь вдоль пояса астероидов до маяка и после разворота, вернуться обратно. Инструктор в этот раз не вмешивался, только контролировал действия курсанта, а скорость и траекторию полёта тот выбирал сам. Хоть лететь надо было вдоль пояса астероидов, но никакой опасности столкновениями с обломками скал не было, до них было довольно далеко. Вообще-то, станция, называвшаяся "Каменный пояс", была не в самом поясе, а как бы сбоку, когда-то она прикрывала это направление, но с тех пор как граница боевых действий необъявленной войны была отодвинута, эта станция оказалась в тылу. В космосе понятие "тыл" очень условно, но до того района, где происходили стычки с мерианцами было достаточно далеко, поэтому эту грозную боевую станцию использовали для обучения курсантов, будущих пилотов.

Перед строем вытянувшихся курсантов стоял руководитель полётов, проводя последний инструктаж. Ничего нового он не сказал, всё было как и прежде — истребитель-спарка, выброшенный катапультой, на некоторое время зависал, чтоб пилот мог сориентироваться в пространстве и выровнять свою машину, подрабатывая маневровыми двигателями, а потом уже запускать основной. Полёт по относительной прямой с выполнением разворотов, переворотов и других фигур. Разворот и возвращение на базу, где, зависнув у приёмного причала, дождаться, когда истребитель втянут в ангар. Курсанты внимательно выслушали инструктора. И на его традиционную реплику (на которую ответ и не подразумевался) "Есть ли вопросы?" вопрос задала Алиса, поинтересовавшись — почему нельзя сразу стартовать, когда истребитель выброшен катапультой? На что инструктор немного снисходительно ответил, что выброшенная катапультой машина может как угодно вращаться, здесь же нет атмосферы. Если сразу запустить маршевый двигатель, то можно врезаться в станцию. Алиса попыталась возразить:

— Но неподвижно висящий истребитель, относительно неподвижный, то, что он вертится, можно во внимание не принимать, является отличной мишенью! Если в этот момент станцию атакуют. То уничтожат все истребители, приготовившиеся к вылету!

— Артиллерия станции не позволит врагу приблизиться на расстояние ведения эффективного огня, — ответил инструктор, Алиса продолжила возражать:

— Но и ведя неэффективный огонь, можно попасть в цель, тогда истребитель будет уничтожен. А если стартовать надо с авианосца или с корабля ведущего бой? Тогда ни о какой защите орудиями корабля-матки говорить не приходится, у артиллеристов совсем другие задачи. А выпуская палубную авиацию заранее, линкор или крейсер ограничивают свободу своего манёвра!

Инструктор не стал вступать в спор с курсантом, ограничившись репликой, мол, есть уставы, инструкции и наставления, и их следует выполнять, а не заниматься самодеятельностью. Когда истребители с курсантами, занявшими свои места, замерли перед выходом из катапульт, инструктор попенял Зиберту, мол, некоторые курсанты, особенно этот рыжий недомерок, очень умные, на что майор, не отвечая, просто кивнул на обзорный экран, машина с номером двадцать два, которой управлял курсант Таволич вылетела из трубы катапульты, в этот раз кувыркаясь больше чем обычно, но не стала выполнять манёвры для стабилизации своего положения, а сразу, запустив маршевые двигатели, сделала "горку" (чисто условный манёвр, так как в космосе трудно определить где верх, а где низ) и стремительно ушла в сторону.

— Но это же!.. Нарушение! Куда смотрит пилот-инструктор! — возмутился старший инструктор, на что Зиберт невозмутимо ответил:

— Вероятно, ему самому стало интересно. А выполнение такого манёвра говорит о том, что некоторые инструкции стоит пересмотреть. Таволич в чём-то прав, до сих пор сброс палубного истребителя во время боя считался очень опасным манёвром, да что считался, так оно и было! А то, что сейчас продемонстрировал курсант Таволич, в корне меняет тактику боя! Смотрите! Не исключено, что они об этом договорились заранее. А сам манёвр отрепетировали на тренажёре!

Истребители, пилотируемые Панирсом, Саниным, а затем и Мюллером, повторив манёвр машины Алисы, быстро ушли на учебный маршрут.

Вечером, в офицерской кают-компании инструктор с возмущением рассказывал об этом случае, но поскольку руководители практики из академии никак не отреагировали на это вопиющие нарушение инструкций, в качестве арбитра и судьи, за которым будет последнее слово был приглашён командир станции. Тот посмотрел на полковника Зурана, с которым был давно и хорошо знаком, поинтересовался:

— Зак, что ты скажешь в своё оправдание? Твои курсанты нарушили инструкцию, но при этом манёвр был выполнен идеально. Вряд ли это импровизация, скорее, результат долгой тренировки.

— Подобный манёвр уже давно отрабатывается в академии, на тренажёрах. Ребята просто воплотили то, чему их научили. Ты же согласен с тем, что манёвр выполнен идеально, единственное, в чём их можно упрекнуть — они поспешили, сделали то, о чём надо было подать рапорт и ждать официального решения. Но пока бы это всё прошло по официальным инстанциям, так и практика бы закончилась.

— Зак, так был подан рапорт или нет? Зная тебя, могу с уверенностью сказать, что ты это уже сделал, — улыбнулся командир станции и став серьёзным, сказал: — Это надо было давно сделать, имею в виду не подачу рапорта, а начать делать этот манёвр! Причину наших потерь в битве в кольцах Сатурна надо было давно учесть! Тогда несколько фрегатов мерианцев, прорвавшиеся к нашим авианосцам, уничтожили почти все истребители! Эти фрегаты тоже были уничтожены, но наше наступление было сорвано! Командование не решилось двинуть вперёд тяжёлые корабли без прикрытия истребителей! Это не поражение, но...

— Все остались при своих, но мы при этом понесли большие потери, корабли-торпеды, управляемые смертниками, вывели из строя половину наших тяжёлых кораблей, оставшихся без прикрытия, а этого не произошло бы, будь они под охраной истребителей, — полковник Зуран согласно кивнул, подтверждая слова командира станции и вздохнув, добавил: — Мы с тобой тогда чудом уцелели. А ребят не надо ругать, они сделали то, чему их научили. Разве что сделали это вопреки инструкциям.

— Эти курсанты, мало того что нарушают инструкции, так ещё себя очень странно ведут. Я вчера хотел с ними поговорить. Заглянул к ним в каюту, не ворвался туда, а сначала постучал, но никто не ответил, хотя там у них играла громкая музыка, странная такая, похожая на какофонию, но с выраженным ритмом, — начал рассказывать старший инструктор. Увидев, что завладел всеобщим вниманием, он продолжил: — Музыка играет, но никто не отвечает, вот я и открыл дверь, вернее, чуть приоткрыл, она-то была не заперта. И что я увидел! Таволич в пушистом халате и мягких тапочках сидит на своей койке, на втором ярусе, и болтает ногами, а остальные сидят напротив на нижней койке. Тоже с закрытыми глазами сидят. Таволич тоже глаза зажмурил. Вот так сидят и время от времени руки подымают, то левую, то правую, а то и пальцем куда-то показывают. А потом Таволич снял тапочки и бросил их в своих товарищей внизу, метко бросил, но Панирс и Мюллер каким-то образом увернулись, а глаза-то у них закрыты были! Потом Таволич запустил подушкой в Санина!

— И тот тоже увернулся, да? — поинтересовался Потапов и вроде как пояснил: — Было бы странно, если бы Санин не увернулся с его-то подготовкой, а почему это получилось у тех двоих, надо у них спросить.

— А что за подготовка у Санина и почему вас не удивляет этот приступ коллективного помешательства? — поинтересовался у равалийского генерала старший инструктор. Покрутил головой, словно пытался что-то рассмотреть за спиной у Потапова, задал ещё один вопрос: — Почему Таволич так странно был одет, в махровом халате и мягких тапочках с помпонами!

— Открою вам небольшую тайну, Санин не простой курсант, он уже имеет звание старшего лейтенанта. Он служил в одном из элитных подразделений — "бойцовых котов".

— Равалийский суперспецназ, теперь понятно откуда у него эти умения: в рукопашной положил всех наших морских пехотинцев, а потом день без промаха стрелял, — кивнул полковник Зуран и спросил: — А вот почему это всё умеет делать наш курсант? Он же у вас не служил! Да и молод он очень, чтоб где-то пройти подобную подготовку.

— Родители... У него родители, вернее, родители родителей выходцы из Равалии, и один из них был "бойцовым котом" — одним из лучших! — ответил Потапов, не став уточнять, кто именно, посмотрев на удивленных анариканских офицеров, пояснил: — Свои умения в той семье передавали из поколения в поколение. Мало того, у Таволич такая же татуировка, как и у Санина, а такие только у "бойцовых котов".

— Но носить такой несмываемый знак на теле очень опасно! А если обладатель такой татуировки попадёт в плен, его же по ней опознают!

— За всю историю этого подразделения ни один "бойцовый кот" не попал в плен! — Потапов ответил Зурану. Посмотрев на старшего инструктора ответил и ему: — Не знаю, как насчёт массового помешательства, а мягкий халат и такие же тапочки — это выигрыш Таволич в том споре, когда они целый день стреляли.

— Так что, этот маленький курсант победил вашего гиганта и в этом споре? — заинтересовался командир станции, ему ответил майор Зиберт:

— Я присутствовал при окончании их состязания, надо же было напомнить этим спорщикам о недопустимости нарушения распорядка, я тогда в тир пошёл вместе с генералом Потаповым, боюсь, если бы не его авторитет, утихомирить эту парочку не удалось бы. Но у меня к вам вопрос, генерал, не обижайтесь, но у меня тогда сложилось мнение, что ваш Санин из этих, которых меньшинство, признавая своё поражение, хотя он и не промахнулся, чуть ли руку курсанту Таволич не поцеловал! Да и сейчас... Он опекает этого курсанта не как старший товарищ младшего, а как... Да и этот подарок — мягкий халат и тапочки! Какой-то непонятный намёк!

— Не подарок, а выигрыш в споре, если помните, Таволич сам сказал, что такое хочет. Да и опекать этого рыжего малыша... Он сам кого хочешь, так "опечёт", что мало не покажется! — ответил Потапов.

Четыре "Громовые птицы", выстроившись парами, как и предписано инструкцией, летели вдоль шевелящегося каменного хаоса, уже скрывшего своим выступами станцию. Машина старшего инструктора двигались немного в стороне и с той же скоростью, в этот раз в кабинах истребителей были только курсанты, так уже было несколько недель — им уже доверяли самостоятельное пилотирование, но с обязательным сопровождением. Вот и сейчас, в полёте было пять машин, пятую вёл старший инструктор, хоть та четвёрка идеально выполняла все задания, но майор (таково было звание старшего инструктора) постоянно ждал от этих ребят какого-нибудь подвоха, поэтому сейчас он лично сопровождал их. Полёты курсантов уже длились почти год (понятно, что они летали не каждый день, но по сравнению с предыдущими практиками их количество возросло вдвое!) и каждый раз задание становилось сложнее. Сейчас же задача не только полет по сложному маршруту, но и стрельба по мишеням, установленных на камнях пояса астероидов, имевших постоянную орбиту в стороне от остального каменного крошева. Мишени были поставлены в самой дальней точке маршрута, там требовалось выйти на них, попасть, а потом разворот — и в обратный путь.

Станция давно скрылась с глаз, если можно так сказать, потому что её отметка не просто пропала с радара, но и связи с ней уже давно не было. Вот поэтому майор и волновался — если что случится, то и прийти на помощь некому будет. Конечно, если в назначенный срок группа курсантов не вернётся, то на её поиск сразу выйдут два корвета, но они ведь могут и не успеть! То, что-то должно случиться, шестое чувство старшего инструктора не просто говорило, оно об этом кричало! Вот потому-то он и смотрел на "Громовых птиц" этой четвёрки курсантов с таким подозрением. И та неприятность, которая должна была произойти, таки случилась, но беда пришла совсем не с той стороны, с которой майор её ожидал!

Метки на экранах радаров появились внезапно и сразу были идентифицированы как "чужой"! А через тридцать секунд стало видно, что это "Кобры", новейшие истребители Мерианского союза, двадцать четыре истребителя! Они вынырнули как чёртик из коробочки, отрезая "Громовые птиц" от станции, бортовой компьютер бесстрастно выдал сообщение, что до огневого контакта осталось меньше минуты. Курсанты, видно, тоже заметили врага и начали перестраиваться. Майор глубоко вздохнул — в жизни каждого человека наступает момент, когда он должен принять единственно правильное решение, не важно, что это решение будет определять — личное счастье, карьерный рост иди выбор между жизнью и смертью! Старший инструктор включил громкую связь и открытым текстом (чего уж скрываться, тем более что задача изначально была не боевая и шифрование сигналов не было предусмотрено):

— Ребята! Я попытаюсь задержать мерианцев. А вы постарайтесь уйти! Уходите в сторону пояса и там прижимайтесь к камням, да поможет вам Бог!

— Скорость "Кобр" в два раза выше, чем наших машин, они всё равно нас догонят. Поэтому принимаем бой. Атака! — в голосе говорившего не было и тени паники. Майор его узнал, это был курсант Таволич, остальные молчали, видно, признали этого рыжего своим командиром. Старший инструктор ничего не успел сказать или предпринять, мимо его машины, нарушая все инструкции, наставления и уставы, строем ромба пошли четыре "Громовые птицы". Истребители должны действовать парами: ведущий-ведомый! Первый атакует, второй прикрывает, а тут три машины выстроились почти в ряд, где средняя чуть выдвинулась вперёд, четвёртая, с номером двадцать два шла немного сзади и выше остальных. "Громовая птица" не соперник "Кобре", уступая ей не только в скорости, но и манёвренности, но в лобовой атаке этих преимуществ нет! Мерианцы были не то что напуганы таким манёвром, несколько удивлены, безумная атака анариканцев изначально была обречена на провал, более скоростные машины могут уклониться даже не от столкновения, а от выпущенных по ним ракет и, заняв более удобную позицию, расстрелять противника. Видно, мерианцы это и собирались сделать, но тут по ушам майора ударила громкая музыка, та самая, что он слышал в каюте этой страной четвёрки курсантов. Эта какофония гремела на всех диапазонах, глуша возможность переговоров, мало того, она ещё и искажала показания радаров! Не полностью нарушая работу этих приборов, а каким-то образом внося помехи и делая это так, что контуры отслеживаемых объектов размывались, делая невозможным прицеливание! Старший инструктор выругался, мало того, что эти безумцы решили умереть, так ещё и делают это очень глупо под дурацкую музыку! Глядя на экран радара, майор увидел, что размытые отметки "Кобр" стали ещё более размытыми и словно увеличились, но не всех, а только тех шести, что были прямо перед ромбом "Громовых птиц". В этот момент музыкальная какофония прекратилась и стало видно, что на месте шести машин мерианцев вспухают облака воздуха и пара, что образуются при взрыве истребителя! А машины курсантов оказались среди "Кобр" и, всё так же не нарушая строя ромба, пошли на разворот, при этом начали стрелять из бортовых бластеров. Вообще-то, бластер не оружие космического истребителя, даже для космоса слишком большое рассеивание импульса, поэтому для дальнего боя он не пригоден. На современных истребителях бластеры не устанавливают, ракеты — вот их основное оружие, а вот уже устаревшие "Громовые птицы" ещё были вооружены этим анахронизмом. Рельсовая пушка — грозное оружие, но слишком большое и энергоёмкое, это оружие больших кораблей. Но на "Громовых птицах" бластеры ещё стояли, и сейчас курсанты их пустили в ход. Конечно, ни одну "Кобру не подбили, но судя по тому, как стали рыскать ещё пять машин, скорее всего, вывели из строя антенны радаров, нарушив систему навигации. А слепой истребитель, как бы он не был быстр и хорошо вооружён — не боец!

Мерианцы стали перестраиваться, собираясь взять наглецов в "клещи", старший инструктор скрипнул зубами, похоже, геройскому порыву ребят пришёл вполне закономерный конец! Но снова эфир взорвался от резких звуков и в строю мерианцев появилось ещё четыре облака. Ракеты у "Громовых птиц" были учебные, с минимальными зарядами, только чтоб фиксировать попадание в мишень, но на встречном курсе и при стрельбе с близкого расстояния они оказались вполне действенными! Видно, во время разворота ребята выбрали ближайшие цели и аккуратно, почти как в неподвижную мишень, всадили в них свои маломощные ракеты. Как ни волновался и ни переживал майор за курсантов, он не мог не отметить удивительной слаженности их действий и это при отсутствии связи! А "Громовые птицы", сохраняя прежний строй, вырвались из кучи смешавшихся мерианских истребителей и, разгоняясь, устремились к хаосу скал и камней пояса астероидов. Машина майора находилась довольно далеко от схватки, и её ещё не заметили, а может, решили заняться потом, разобравшись с наглецами. А погоня настигала, "Громовые птицы" всё-таки были медленнее, чем "Кобры", к тому же звуковое сопровождение, мешающее как следует прицелиться, исчезло. Скорее всего, мерианцы не стреляли, потому что видели — беглецам деваться некуда, либо остановиться, либо нырнуть в мельничные жернова движущихся камней пояса астероидов, в любом случае отважную четвёрку ожидала смерть! Майор опять выругался — жалко ребят, сейчас их просто расстреляют или, войдя в пояс, они примут неизбежную смерть, о том, что он тоже погибнет, старший инструктор не думал, он решил хоть чем-то помочь курсантам и взял ближайшую "Кобру" на прицел, но не успел выстрелить, дикая музыка загремела снова. Но прежде чем силуэты "Громовых птиц" размылись, майор увидел, как не снижающие скорости истребители сделали кульбит и, тормозя полной мощностью дюз, вошли в каменное крошево, гнавшиеся за курсантами мерианцы вынуждены были, отключив маршевые двигатели, тормозить носовыми, менее мощными. Скорость "Кобр" была очень высока, они же стремились догнать беглецов, два истребителя не успели затормозить и врезались в камни, а может, это движущиеся камни их достали, а может, новый звуковой удар дикой музыки помешал пилотам сориентироваться. Две машины превратились в обломки, на месте ещё четырёх вспухли облака взрывов, оставшуюся "Кобру" расстрелял инструктор, благо музыкальное давление снова прекратилось. Теперь старший инструктор увидел, что курсанты не вошли в каменное крошево, хоть их машины и зависли от каменного хаоса в непосредственной близости. Получается, что ребята и не собирались нырять в пояс, а только это сымитировали и, прикрывшись своим музыкальным шумом (майор усмехнулся — этот шумовой бедлам он музыкой никогда не назвал бы!), расстреляли как в тире неподвижные машины противника, а то, что две из них сами разбились... Но как тут без удачи, а эта госпожа, как известно, благосклонна к храбрым!

— Докладываю, сэр! Выполнить учебное задание не представляется возможным, так как израсходован весь запас ракет! Мы виноваты, сэр! — раздался в наушниках голос рыжего курсанта, он, видно, взял на себя командование этой группой. Старший инструктор усмехнулся, словно увидев, как это рыжий наглец, серьёзно рапортуя, ехидно высунул язык. Продолжая улыбаться, майор строго приказал:

— Возвращаемся на станцию! — после чего, не выдержав, добавил: — Родные мои! Уходим, тех, что вы ослепили, добивать не будем, сейчас сюда их мамаша пожалует. Корабль, откуда стартовали эти истребители, должен быть где-то близко!

"Громовые птицы" с максимально возможной скоростью пошли на базу. Как только стала возможна связь, майор доложил о произошедшем, и на перехват неизвестного корабля пошли четыре фрегата. Как оказалось, было два корабля Мерианского союза, один, больший, видно тот, с которого были сброшены истребители, удалось уничтожить, второй, меньший, ушёл сразу. Цель подобного действия мерианцев осталась непонятна. Но о ней особо и не задумывались — противник уничтожен, а тот, что остался цел, бежал, что ещё надо? А то, что эта неудавшаяся диверсия была в глубоком тылу, так в космосе нет таких понятий как фронт и тыл.

В кают-компании боевой космической станции "Каменный пояс" собрались почти все офицеры, свободные от вахты, здесь же были и руководители лётной практики объединённой группы курсантов. Только что закончился очередной просмотр видеозаписей с регистраторов истребителей курсантов и инструктора. Командир станции обвёл всех взглядом и, как самый старший (не по званию, поскольку он был комадор-полковником, а по должности), предложил высказаться. Главный инструктор (майор) пожал плечами:

— Что тут можно сказать? Бой проведен безукоризненно, это при том, что моё участие было минимальным, вернее, его вообще не было! Курсанты сами справились, но как они пояснили, командовал Таволич, то есть тактику боя определял именно он! Своё мнение я уже раз высказал — Таволич не только может пилотировать истребитель, но и командовать, звеном — так точно, скорее всего, может и большим подразделением.

В подобном духе об этом бое и курсантах говорили остальные офицеры, когда же очередь дошла до генерала Потапова (по старой, ещё морской традиции, своё мнение сначала высказывал самый младший по званию), тот сказал:

— Подобные случаи, когда перед противником, значительно превосходящим в силах, не отступали, а принимали бой, наша история знает множество. Но, как правило, такие герои гибли, но были случаи, когда противник сам обращался в бегство, а тут... Противник не просто обращён в бегство, а полностью разгромлен! Это, господа, подвиг! И совершившие его должны быть достойно награждены! Представление к награждению мною было послано ещё третьего дня, сразу по возвращению наших курсантов на базу. От Равалии и Файтании все, принимавшие участие в том бою, награждены Большой Звездой героя! А курсантам Санину и Мюллеру присвоено очередное воинское звание.

Потапов с некоторым превосходством посмотрел на Зурана, говорившего перед ним, мол, наша страна ценит своих, и не только своих, героев, а ваша? Хоть Анариканские Объединённые Штаты и федерация Равалии, Файтании и ещё нескольких государств образовали Объединённую Федерацию Свободных Государств, некоторые различия, как и соперничество, имевшее давние корни, ещё оставалось. Ответил полковник-командор, командир боевой космической станции:

— Делать такие сообщения не входит в компетенцию полковника Зурана, это сделаю я: курсантам Панирс и Таволич присвоено звание лейтенант, это на ступень выше, чем они получили бы, окончив академию. Этот бой им засчитан как выпускной экзамен, сданный на отлично. Об этом им будет объявлено позже, так же будут вручены высшие награды — ордена Белого Орла с золотыми ветвями, вручены всей четвёрке. Сделает это командующий сектором, адмирал Панирс, скоро прибывающий на станцию. Кстати, генерал, Панирс имеет полномочия от объединённого командования вручить и ваши награды, надеюсь, вы возражать не будете?

Возражений от Потапова не последовало, тем более что заместителем Панирса был равалийский адмирал, который тоже должен был посетить станцию, возможно, он и вручит награды Федерации Свободных Государств. Ну, а кто объявит о присвоении очередного (или внеочередного) звания, уже не столь важно, тем более, что анариканцев ожидал сюрприз: Санин-то уже и так старший лейтенант, теперь у него звание будет капитан, а может, и выше!

По окончанию официальной части пошли разговоры по интересам и группам, руководители практики и инструкторы слушали старшего инструктора, тот говорил:

— Теперь понятно, что делали Панирс, Мюллер и Санин под руководством Таволич, я вам рассказывал о их странном занятии под ту дикую музыку. Они тренировались понимать друг друга без связи! Вернее, связь между ними была, ведь во время боя они очень слажено действовали! Я поинтересовался у Таволич, похоже, его признали старшим в этой четвёрке, что это было? И знаете, что он мне ответил? Это телепатия! Вы в это верите? Вот и я нет, но то, как они выполняли манёвры, когда не то что связи не было, даже показания радаров искажались, это дикое утверждение подтверждает, я это сам видел!

— У вас два выхода: или поверить Таволич, или не верить своим глазам! Выбирайте! — усмехнулся Потапов. Завладев всеобщим вниманием (на него обратили внимание не только собеседники, а и все офицеры в кают-компании), генерал высказал своё мнение: — Лично я склонен верить Таволич. У парня очень не простая судьба, он сумел достичь успеха там, где это мало кому удаётся. Не удаётся даже в зрелом возрасте, а Таволич тогда был даже не юношей — мальчиком!

— А не расскажете ли об этом подробнее? — заинтересовался командир станции, Потапов кивнул в сторону Зурана, предложив полковнику рассказать о поступлении Таволич в академию и о том, кто ему дал характеристику.

— Нас сразу насторожило то, что рекомендацию дали чины полиции и Фиделфийского Управления Государственного Агентства Безопасности. После запроса туда был получен ответ с самой лестной характеристикой парня, а такое может быть в двух случаях: от него, действительно, хотели избавиться или он из... — Зуран многозначительно посмотрел в сторону двух безопасников, отдельно от всех сидящих и не принимающих участия в общем разговоре. Оба они под взглядами офицеров (местный и прибывший вместе с курсантами) заерзали, вроде как не собираясь отвечать. Но требовательные взгляды офицеров заставили это сделать приезжего, после толчка в бок местного, ему ведь здесь жить и работать, а приезжий уедет, заставив за всё отдуваться местного. Приезжий майор нехотя пояснил:

— Этот парень поставил на уши все трущобы, заставив себя, нет, не уважать, тамошняя публика никого не уважает, а бояться, до судорог бояться! А делал это всё он ради местных малолеток, над которыми взял шефство, которых содержал, защищал, организовав что-то вроде детского приюта.

— Очень благородно с его стороны, — одобрительно кивнул майор, командир морских пехотинцев, но и свои сомнения высказал: — Парень отлично дерётся и стреляет. Но этого мало, чтоб запугать публику из трущоб, очень мало!

— У Таволич есть очень влиятельные покровители, безжалостно расправлявшиеся с любым, кто пытался на него "наехать", — скривился майор-безопасник и добавил: — У опекавшей его женщины такие же картинки на руках, как и у него! На одной — скалящийся зверь, на другой сложный узор, в криминальном мире называемый "знаком стрелка".

— Вот как? Вы так много знаете об этом курсанте, выходит, вы сюда направлены только ради... — многозначительно проговорил Потапов, кивнув при этом, словно получил подтверждение какой-то своей догадке, но, не окончив свою мысль, так же многозначительно замолчал, как и говорил. Майор-безопасник, решив, что и так слишком много сказал, замолчал, всем своим видом показывая, что на эту тему больше говорить не намерен. Старший инструктор сказал, обращаясь к равалийскому генералу:

— Всё, что мы услышали о курсанте Таволич, очень интересно, но всё же, как объяснить то, что я увидел, не телепатией же?

— Как раз телепатией или чем-то подобным. Весной я был приглашён на приём, что давала леди Кробут-Зайен, она обладает даром... Это называется паранормальные способности, такие же способности она обнаружила и у Таволич и, насколько я понял, решила их развить. Видно, у неё это получилось, а он, в свою очередь, нашёл похожих на себя и передал им те знания, которым его обучила Кробут-Зайен.

— Так он и с ней знаком? — присвистнул один из офицеров. — Вот так запросто вхож в её дом?

— Первый раз он оказался там совершенно случайно, а потом... Согласитесь, ваш курсант неординарная личность! Я склонен думать, что не только он, но и его товарищи, — сделал вывод генерал Потапов.

А у неординарных личностей продолжалась полётная практика, поблажек им никто не делал. Правда, летали они теперь не строем пар, а ромбом, старший инструктор, неизменно их сопровождающий, не делал этим строптивым курсантам замечаний, а внимательно следил за их манёврами, уже почти согласившись, что такое построение при атаке эффективней традиционного. Старший инструктор не вмешивался как в манёвры, как и в то, кто в этой четвёрке становился старшим на время конкретного полёта. Вроде заводилой был Таволич, но... Сейчас строй вёл Санин, до этого Панирс, а перед этим Мюллер. У майора-инструктора сложилось мнение, что роль командира по очереди пробовали все эти курсанты, в других четвёрках определялся лидер, его и назначали старшим, а у этих... Кого назначить старшим? Если завтра он добровольно переходит в подчинённое положение. Если бы назначить старшего в этой четвёрке поручили бы старшему инструктору то он бы поставил Санина, он старше остальных, серьёзнее, ответственней...

— Ого, какой здоровый! А вокруг куча мелюзги! — плавное течение мыслей майора нарушил совершенно неуставной возглас Таволич. Старший инструктор ничего не успел сказать, замечание этому рыжему нахалу сделал Санин:

— Лиса! (Такой странный позывной выбрал себе этот курсант.) Доложить обстановку!

— Ага! На два часа, оттуда прёт здоровая дура с кучей мелкого сопровождения. Сейчас сами увидите, на радарах они через минуту нарисуются, — доложил Таволич, словно насмехаясь над уставами и инструкциями! Майор поморщился, радар ещё ничего не показывал, но если этот рыжий сказал, что сейчас появится, то так оно и есть! Как рыжий это определяет, никто сказать не мог, не телепатией же? Мало того, что он обнаружил кого-то раньше радара, так он как-то определил, что это свой! Если бы это было не так, то Таволич не шутил бы! Действительно, на радаре появилась отметка большого корабля и была выдана отметка, что это свой — линкор "Президент Дуайт", флагманский корабль командующего сектором адмирала Панирса. Линкор величаво плыл в сопровождении нескольких линейных крейсеров и кораблей поменьше, их-то Таволич и обозвал столь непочтительно — мелюзга! Майор-инструктор скомандовал возвращение, и "Громовые птицы", слаженно развернувшись, пошли к "Каменному поясу".

Истребитель Алисы летел крайним слева, она даже не могла сказать, как это у неё получилось, эскадру адмирала Панирса она почувствовала ещё до того, как отметки кораблей появились на экранах радаров. Девушка не просто почувствовала корабли, а знала, что это свои! У ребят тоже получилось обнаружить корабли, пусть позже Алисы, но раньше радаров! Алиса улыбнулась, а потом сразу же нахмурилась и рассмеялась — такие перепады настроения в последнее время у неё были довольно часты. Всё чаще хотелось устроить какую-нибудь шалость, вот и сейчас, Алисе очень хотелось включить переговорное устройство, вызвать тех, на эскадре, и когда её изображение появится на экране, показать язык! Алиса вздохнула, подавляя это своё желание, но тут же представила, как она это делает, при этом на голове у неё не полётный шлем, а косички с большими бантиками! Непонятное желание для опытного бойца, каким была Алиса! А может, всё дело в её теле? С момента поступления в академию уже прошло больше четырёх лет, а тело Алисы оставалось прежним, юношеским, совсем не собираясь взрослеть. А там, в Фиделфии, она пробежала за полгода почти пять лет биологического взросления! Может, это потому, что тогда Алиса этого хотела, а сейчас не хочет? Ей ведь совсем ненужно, чтоб тело становилось взрослым, женским. Может, в этом всё и дело? Тело откликается на желания сознания, а сознание подстраивается под тело? А если тело почти детское, то и сознание начинает себя вести соответствующим образом? Алиса решила над этим подумать позже, так как истребители были уже у станции и строгий диспетчер приказал выйти к люкам причальных шахт и погасить скорость до нулевой.

— Так точно, сэ-э-эр! — ответила Алиса и показала язык диспетчеру, поперхнувшемуся от такой наглости.

Перед строем курсантов, вытянувшись и почти не дыша, стояли Санин, Мюллер, Панирс и Таволич. Приказ о присвоении внеочередных званий зачитал полный адмирал Панирс, он же вручил награды анариканские — орден Белого Орла с золотыми ветвями, а Большую Золотую Звезду героя вручал заместитель командующего сектором адмирал Казанцев. После окончания торжественной части новоиспеченных офицеров: лейтенантов Мюллера, Панирс и Таволич окружили их сокурсники. Как оказалось, Санин уже имел офицерское звание — старший лейтенант (как поняли остальные курсанты, он до этого служил в каком-то другом роде войск, раз на пилота учится как простой курсант), ему присвоили звание капитан. После чего было объявлено, что в академию получившие офицерское звание вернутся только для сдачи экзаменов, а потом будут направлены на боевые корабли флота. Санин и Мюллер изъявили желание сдать выпускные экзамены в анариканской Академии Воздушно-космических сил, с тем, чтоб потом служить с Панирс и Таволич. Многие смотрели на Алису и её товарищей с завистью, это выразил Джок, со вздохом сказавший:

— Везёт же некоторым! Уже и звание получили и уже лейтенанта, а не младшего! И, наверное, уже назначение получили! Вот что значит протекция! — с завистью произнёс Джок, на что Санин, улыбнувшись, ответил:

— Их было впятеро больше, чем нас. Что мешает тебе при подобной встрече не отступить?

— Повезло! — не сдавался Джок, Санин снова возразил, улыбнувшись ещё шире:

— Не отчаивайся, может, тебе повезёт больше, их будет сотня и ты их всех победишь! Искренне тебе желаю победить!

— Я же и говорю, повезло, что вам их удалось победить! — насупился Джок. — Как ни старайся, а без везения вам их было не победить! Вы их выманили, сломали их боевое построение, растянули их порядки... Вам просто повезло!

— Судя по тому, что вы говорите, вы, курсант, видели запись того боя. Не слишком ли много везения? Сначала выманили, потом сломали, ещё и растянули, а в итоге перестреляли, да ещё и учебными ракетами? Как говорил наш великий полководец: один раз повезло, второй раз повезло, третий... Но помилуй Бог, чтоб так везло, надобно большое уменье! — произнёс адмирал Казанцев, подошедший так, что Джок его не видел, тот развернулся, видно собираясь в ответ сказать какую-то резкость, но увидев адмиральские звёзды, стушевался, но потом, повернувшись к Алисе, злорадно сказал:

— С эскадрой прибыла врачебная комиссия, всем курсантам, в том числе и получившим офицерские звания, предстоит пойти медосмотр. Медосмотр по полной программе!

Глава четырнадцатая. Прошлое, меньше чем двести лет назад. Медосмотр, или дочь Стрелка.

Николай посмотрел на Алису. Девушка сидела на своей койке, завернувшись в махровый халат, и легкомысленно болтала ногами в мягких тапочках. Санин вздохнул, Алиса в последнее время себя вела очень легкомысленно, не так, как раньше, а девушка, наверное, чтоб подтвердить это мнение своего товарища, показала язык. Николай ещё раз укоризненно вздохнул, а Алиса заявила:

— Это я тренируюсь, ведь всё равно скоро все узнают, что я девушка, поэтому должна быть легкомысленной и ветреной, как это положено настоящей девушке. Ну, чтоб никто не сомневался в том, что я...

— Алис, — Санин прервал многословную и легкомысленную тираду своего боевого товарища. Посмотрев на улыбающуюся девушку, ещё и кокетливо хлопающую длинными ресницами, Николай озабоченно произнёс: — Тебя ведь могут отчислить из вашей академии, надо же что-то делать! Как раньше ты проходил эти медкомиссии? Ведь это предполагает полный осмотр, при котором невозможно скрыть, что ты девушка!

— Для академии главное — это справки, — вздохнула девушка, — в академии есть свой медицинский отдел, это чуть серьезнее, чем обычный медпункт, но и только. Они таких осмотров не проводят, направляют в госпиталь или ещё куда, а если принести нужные справки из какого-нибудь солидного медучреждения, то этого вполне достаточно. А вот перед полётной практикой надо было пройти обязательную комиссию в военном госпитале, представляешь, сколько народу туда ломанулось, ведь не только нам, курсантам Академии Воздушно-космических сил, эту комиссию пройти надо было, есть и другие академии, не говоря об обычных военных училищах. А когда я им показала справки с результатами обследования из такого уважаемого медицинского учреждения как клиника "Доброй Самаритянки", то никаких вопросов у врачей госпиталя и не возникло, они решили не тратить на меня своё драгоценное время.

— Что, даже для проформы не осматривали? — удивился Николай, выслушав пояснения Алисы, та улыбнулась и сказала, кого-то передразнивая:

— Откройте рот, высуньте язык... Вот и весь осмотр, после того как увидели результаты обследования, что я им показал... Или уже говорить — показала, всё равно завтра все всё узнают. А почему в этой клинике меня не раскрыли? Ведь там обследование более тщательное, чем в военном госпитале, а потому не раскрыли, что там один из главных врачей — моя подруга, хорошая подруга и учитель. Как она говорит, нам негоже выдавать друг друга, вот так!

— А почему нельзя друг друга выдавать? — в один голос удивились Санин и Мюллер, Алиса зловещим шёпотом произнесла:

— Это потому, что мы... ведьмы!

— Ал, а ты это знал? — растерянно спросил Курт у Альберта, тот пожал плечами:

— Конечно, знал, а кем она ещё может быть? Вон Ник совсем не удивился, он на своих боках это испытал, каково с настоящей ведьмой связываться. Скажешь, её на костре сжечь надо? Ведь так у вас совсем недавно с такими поступали, ну, лет триста назад. Файтания была, на этот счёт, самым консервативным государством старого континента, там предрассудки дольше всего...

— Мы цивилосованный страна! Мы... — очень возмутился Курт, это выдал его акцент, всегда усиливавшийся, когда парень волновался. Николай укоризненно покачал головой, глядя на товарища, а Алиса, продолжая болтать ногами, поддержала Альберта:

— Ага, жгли! Ещё как жгли. Да и в Равалии случалось, но меня сжечь не получится!

— Это почему же? — в один голос поинтересовались Николай и Курт, Алиса захихикала:

— Ал, ты только посмотри на этих "цивилизованных" личностей, они уже готовы попытаться меня сжечь и зачем это будут делать? Только для того, чтоб проверить: сгорю я или нет?

— Ну нет, мы и пробовать не будем, я и так знаю, что не сгоришь, — улыбнулся Санин и серьёзно спросил: — Но всё же, что ты делать будешь? Тут тебе отвертеться не получится, это комиссия из врачей госпиталя эскадры, их так просто не уговоришь.

— Буду признаваться, — вздохнула Алиса и добавила: — Признаюсь, а там посмотрим. Завтра на эту комиссию пораньше пойду.

Медосмотр должен был проходить в тренажёрном, он же спортивный, зале. Медицинский блок станции просто не смог бы вместить всех тех, кому нужно было проходить комиссию. Вообще-то можно было и в медблоке, но тогда бы это мероприятие растянулось на несколько дней, а может, и на неделю. Спортивный зал разделили ширмами, поставили столы с соответствующей аппаратурой, и медосмотр можно было начинать. Врачи комиссии (не все, так как время было раннее) были удивлены, подойдя к ещё запертым дверям. Они обнаружили четверых курсантов, вернее, уже офицеров. На церемонии награждения этих курсантов присутствовали некоторые из медицинских работников, составляющих комиссию.

— Молодые люди, до начала осмотра ещё полчаса, не поторопились ли вы? — совсем как штатская спросила женщина с погонами полковника медицинской службы, судя по всему, старшая в этой комиссии.

— Мы... — начал Санин, но Алиса не дала ему сказать, обратившись прямо к женщине:

— Они из-за меня пришли, а я хочу вам признаться.

— Вы чем-то таким больны и не хотите, чтоб об этом знали другие. Так? — поинтересовался один из медработников, сразу что-то заподозрив. Алиса, его проигнорировав, продолжила говорить женщине-полковнику:

— Я вам об этом скажу, а вы уже примите решение. Если мне потребуется пройти полный медосмотр, как остальным, а я на это очень на это надеюсь, то буду настаивать, чтоб его проводили только вы!

— Идём, — коротко бросила заинтригованная женщина. Она завела этого странного курсанта (погоны лейтенанта Алиса ещё не успела пришить) в импровизированный отдельный кабинет, отгороженный от остального помещения ширмой, и, вопросительно посмотрев на девушку, спросила: — Что же вы хотели мне такого сказать, чего не должны знать другие?

Алиса улыбнулась, представив, как за тонкой полотняной перегородкой навострили уши остальные медработники, об этом говорила неестественная тишина, ведь должны раздаваться разные звуки, да и разговор должен быть, эти врачи, подходя к спортивному залу, что-то оживлённо обсуждали, а сейчас словно воды в рот набрали. Наклонившись к уху удивлённой женщины, Алиса тихо сообщила:

— Я не парень, я девушка.

Врач не высказала своего удивления, за свою многолетнюю практику она много видела, в том числе и буйно помешанных, а этот парень, видно, был тихий. Она хотела сказать этому пареньку что-то ласковое, успокаивающее, но он так же тихо сказал:

— Вы мне не верите, тогда смотрите, медосмотр мне всё равно проходить придётся.

Врач ничего не успела сказать, как этот странный парень разделся, не совсем правда, только до майки и трусов, но и их спустил, при этом чему-то улыбаясь.

— Наденьте! — громко сказала врач. Девушка быстро натянула этот предмет одежды, успев это сделать до того, как штора раздвинулась и всунулась голова одного из врачей, попытавшегося что-то спросить. Главный врач посмотрела на Алису и растерянно спросила:

— Давно это у вас?

— С самого рождения, — ответила девушка и, посмотрев на того врача, что превратился в одно большое ухо, добавила: — А у этого совсем недавно. А хотите, я его вырублю с одного удара?

Главный врач с сомнением глянула на своего подчиненного, до которого было больше трёх метров, и недоумённо посмотрела на девушку, та пожала плечами:

— Расстояние не помеха, я могу такое сделать с тем, кто от меня будет дальше в два раза, так хотите?

Женщина непроизвольно кивнула, и Алиса, словно размазавшись в воздухе, оказалась на том месте, где до этого стоял слишком любопытный доктор, а он, оборвав штору-стену, пролетев метров пять, врезался в настоящую стену и медленно по ней сполз.

— Вы убили его! — воскликнул кто-то из коллег "летающего" врача, Алиса, пожав плечами, ответила:

— Если бы я хотела его убить, то сделала это аккуратно, не обрывая штору. Он лёг бы там, где стоял, и никто из вас не узнал, что с ним произошло, пока бы не нашли его тело, а так... Не подглядывайте — и будет вам хорошо.

— Но почему он так?.. — попытался спросить тот из докторов, пытавшийся обвинить девушку в убийстве коллеги.

— Низко летел? — переспросила девушка и пояснила: — Что поделаешь, не птица, летать не умеет.

— Зачем вы это сделали, зачем вы его так сильно ударили? — спросила девушку главврач. Та ответила:

— Я его не столько ударила, сколько подбросила, а ударился он сам. Ударился, потому что не умеет правильно падать, хотя... Вас этому не учат — правильно падать, потому он и ударился, не очень ударился. Сейчас в себя придёт. А так далеко улетел потому, что тут сила тяжести меньше, чем на земле, на кораблях такая же, вы уже привыкли, и вам не кажется это чем-то необычным. Вы соразмеряете свои усилия с этой ослабленной силой, признайтесь, вам потом приходится тяжело на планетах, требуется время для адаптации. А всё почему? Потому, что редко ходите в тренажёрные залы, если вообще это делаете.

Растерянные доктора выслушали эту нотацию от курсанта-мальчишки (Алиса одеться не успела, так и была в футболке и широких трусах), надо бы что-то ответить, поставить этого наглеца на место, но недавний полёт их коллеги красноречиво показывал, что этого делать не стоит. По команде главного врача Алису усадили в одно из диагностических кресел, обвешали датчиками и провели нужное обследование. Сказав, что личный осмотр она проведёт сама, главный врач увлекла Алису в отдельный кабинет, где уже успели восстановить сорванную стенку-ширму. Там она спросила Алису, зачем нужна была эта демонстрация с применением силы? Нельзя ли было объяснить по-другому? Алиса, одеваясь, пожала плечами и сказала:

— По-другому у меня плохо получается. Да и кто бы стал меня слушать? Я имею в виду — внимательно слушать? Посмотрели бы на меня и пропустили бы все мои объяснения мимо ушей, а так... Даже зауважали, поэтому молча сделали всё, что надо.

Врач кивнула, то ли соглашаясь с Алисой, то ли осуждая её методы, а потом решительно сказала, словно боялась, что девушка может по-своему отреагировать на её слова:

— Вы же понимаете, что я должна доложить командованию о результатах обследования и о... Гм...

— Докладывайте, — покладисто согласилась Алиса и добавила: — Только не забудьте особо отметить, что я девственница! А то получится, что я тут напрасно перед вами корячилась. Это большое упущение, что тут нет соответствующих кресел. Ваше упущение!

— Но все курсанты мужского пола, никто и предположить не мог, что может понадобиться... Никто же не ожидал такого... — растерянно забормотала главный врач, Алиса заговорила строгим тоном, но не выдержав, захихикала:

— Вы должны были предусмотреть всё! Теперь будете знать, что и это оборудование должно входить в необходимый перечень! Если спросят зачем, ответите — чтоб горло курсантам проверять!

Алиса гордо пошла к выходу, а один из врачей, просматривая результаты общего обследования, растерянно обратился к главному врачу:

— По всем параметрам у этого курсанта женский организм! Как такое может быть? Он не может быть мужчиной! Это!..

— Если бы я оказалась самцом крокодила, вы бы меньше удивились? — уже стоящая в дверях Алиса обернулась и показала опешившим врачам язык.

— Ну как? — спросил Санин у вышедшей Алисы, под дверью уже стояли не только её друзья, но ещё несколько курсантов, среди которых были Джок и Снайк. Алиса улыбнулась:

— Всё отлично, они в восторге от моего здоровья.

— Боюсь, что вечером будет разбор полётов, строгий разбор! — вздохнул Николай, а Джок злорадно добавил:

— Строгий разбор с разоблачениями и запретом на дальнейшие полёты, отлеталась, птичка!

Алиса ничего не ответила, удаляясь, она виляла бёдрами так, словно старалась коснуться ими противоположных стенок коридора.

Вернувшиеся с медосмотра товарищи Алисы застали её сидящей на своей полке-кровати. Девушка сидела в махровом халате, в мягких тапочках и болтала ногами. Альберт спросил:

— Алис, вот я не понимаю, почему ты так любишь это делать? Сидеть в халате и тапочках, да ещё ногами болтать?

— Ал, мне так удобно, и потом — это чисто женское кокетство. Должна же я продемонстрировать красоту своих ножек? Хоть вам их показать, остальные моего порыва просто не оценят. Хотя... Сейчас начнётся паломничество, пусть эти кандидаты в доктора не рассказывали всем, что узнали, но вряд ли они удержались, чтоб не обсудить эту новость между собой, а курсантов есть уши. У некоторых даже слишком большие.

— Лис, — озабочено произнёс Санин, — ты прав, все уже узнали твою тайну, только об этом и говорят. Не знаю, что теперь делать с этим, как-то надо выкручиваться, что-то придумать!

— А ничего не надо придумывать, тем более, выкручиваться. А вы можете называть меня Алисой, делая вид, что ничего не произошло, смотрите! — Алиса подала ребятам своё офицерское удостоверение и наградные листы, что лежали рядом с ней (видно девушка их достала, чтоб показать, и сделала это сразу как вернулась). Санин развернул удостоверение и удивлённо прочитал имя и фамилию — Алиса Таволич, мало того, в удостоверении был ещё указан пол его владельца — женский! В наградных листах кроме фамилии было и имя, но не Алис, а Алиса! Девушка, с улыбкой наблюдавшая за товарищем, сообщила:

— Для меня исключения не сделали, в Анариканской армии много женщин служат, поэтому в удостоверении и указывается пол, понятно?

— Так они знали? — растерянно спросил Николай, Алиса ответила:

— Адмирал Панирс знал, да и твой командир, генерал Потапов, знал, наверное, и ваш Казанцев тоже, не знали в академии. Безопасник, вот тот точно знает, но он молчит, секретность, понимаете ли. А вот и первые гости, — отреагировала девушка на стук в дверь. После разрешения в тесную каюту валилось сразу пять курсантов. Алиса недовольно поджала ноги, полностью забравшись на свою полку, изобразив суровый вид, спросила: — Ну? Чего пришли? До ужина подождать не могли, чтоб на меня посмотреть?

— Алис, — начал один и, словно ныряя в воду, выпалил: — Говорят, ты девка!

— Не девка, а девушка! Очень красивая и нежная, я бы даже сказала, очень ранимая! — ласково произнесла Алиса, щёлкнув курсанта по носу, после чего вывернула ему ухо. Тем же ласковым голосом предупредила: — А ещё раз так назовёшь, оторву совсем и заставлю тебя же съесть. Понял? Остальных это тоже касается, это касается всех! Так и передайте тем, что за комингсом толчётся!

Курсантов вымело из каюты, последний так спешил, что, зацепившись за комингс, растянулся в коридоре, вызвав едкое замечание Алисы:

— И это будущий пилот? На ногах устоять не может! Позор!

В офицерской кают-компании наступила тишина, когда главный врач комиссии, проводившая медосмотр курсантов, закончила говорить. Полковник Зуран, растерянно посмотрев на майора Зиберта, спросил:

— Зиго, ты что-нибудь понимаешь? Как такое может быть?

— Могу только сказать — это не розыгрыш, хотя... — Зиберт посмотрел на сидящих, как всегда, в стороне безопасников и спросил у майора, сопровождающего группу курсантов: — Вы знали об этом? Что Таволич — женщина!

— Служба безопасности знает всё, — несколько самодовольно произнёс Стретенсон, он сидел и улыбался, до этого лётчики его не то что игнорировали, но при каждом удобном случае показывали, что он им не чета, а сейчас... Вот он час, если не отмщения, то несомненного торжества, они в растерянности, а он на коне!

— Но почему же вы молчали! Почему вы об этом не сообщили! — почти выкрикнул Зиберт, Стретенсон нарочито небрежно пожал плечами:

— Данный факт не составлял угрозы безопасности, к тому же, если бы я такое сообщил ранее, то вы решили, что я пытаюсь вас если не разыграть, то внести сумятицу в ваши сплочённые ряды. К тому же вы этим не интересовались, если бы официально подали запрос, то я непременно дал бы развёрнутый ответ. Но, как сами понимаете, не сразу, ведь моё время тоже некоторым образом спланировано, да и сам ответ требует времени. Но идя вам навстречу, могу пообещать, что если подобный запрос будет подан, то я постараюсь дать ответ в кратчайшие сроки, скажем, через месяц.

— Какой запрос? Какой ответ? — растерялся Зиберт, ответил Зуран:

— Запрос о половой принадлежности курсантов, думаю не только их, а и всех здесь присутствующих. Безопасность тщательно исследует этот вопрос и даст развёрнутый ответ! Зиго, мы стали жертвой изощренного розыгрыша Управления Безопасности, вспомни, кто дал Таволич рекомендации! Я подозреваю, что они не просто об этом знали, а сами это всё подстроили!

— Но что же теперь делать? — растерянно спросил Зиберт у своего коллеги и так же растерянно добавил: — Отчислить его... Вернее, её, мы уже не можем, так как этой авантюристке уже присвоено офицерское звание! Хотя... В документах указано, что присвоено мужчине, а она женщина! Вот это несоответствие можно использовать!

— Джентльмены! — подал команду один из офицеров, увидев входящих адмиралов Панирса, Казанцева и генерала Потапова. Панирс махнул рукой, мол, сидите, и сказал, повергнув руководителей лётной практики от Академии Воздушно-космических сил в окончательный шок:

— Документы на присвоение звания, как и наградные документы, выписаны на имя Алисы Таволич, с указанием её пола. Так что, джентльмены, здесь всё сделано правильно и что-либо этой девушке предъявить не получится.

— Вы знали? — в один голос произнесли Зуран и Зиберт. Командующий сектором усмехнулся:

— Был бы я хорошим командиром, если бы не интересовался, какое пополнение придёт во флот? И был бы я хорошим отцом, если бы не поинтересовался — кто ближайший друг моего сына? Как вы полагаете? А увольнять хорошего пилота только за то, что он девушка, я считаю — глупостью! К тому же за всё время учёбы и учебных полётов она хоть раз проявила слабость? Да она сильнее и крепче многих парней!

— Не только сильнее, но и драчливей, — буркнул Зиберт, видно уже почти смирившийся с тем, что Таволич девушка. А старший пилот инструктор, улыбаясь, добавил:

— Теперь мне понятны её странности: махровый халат и мягкие тапочки. Но при этом она у своих товарищей пользуется непререкаемым авторитетом, она — действительно пилот от Бога! Такие встречаются — один на тысячу, а может, и реже.

— Вот видите, а вы — отчислить! Такой самородок вам попался, а вы — отчислить! — упрекнул преподавателей академии Панирс, а Потапов, к ним обращаясь, добавил:

— Если вы всё же решитесь на такой шаг, мы примем её в наше училище с тем, чтоб сразу присвоить... Хотя звание у неё уже есть, но летать она будет!

— Ну нет, такие кадры нам самим нужны! — шутливо возразил Панирс и обратился к своему заместителю: — А ты как думаешь?

— Да что тут думать, — удивился тот, — звание ей присвоено? Присвоено! Значит, обучение закончено! Зачисляем её в штат, и вся недолга, что тут рассусоливать? — с солдатской прямотой ответил равалийский адмирал. Зуран и Зиберт переглянулись, они ожидали совсем другой реакции начальства на обман (а как ещё можно назвать то, что она сделала?) рыжей авантюристки, а оказывается, начальство всё знало! Знало и благосклонно наблюдало за развитием событий! Видно, адмиралам было известно что-то такое, что они решили не доводить до сведения преподавателей и руководства академии! Может, это было испытанием этой рыжей, может, ещё что-то, но результат получился отличным! Зуран и Зиберт переглянулись, одновременно сообразив, что тут надо не негодовать, а наоборот, показывать своё непосредственное и самое деятельное участие в обучении этого "самородка", никто же не будет оспаривать, что всему, что эта девушка умеет, её научили в академии!

По улице, в ладно сидящей на нём новой форме, шагал молодой лейтенант, очень молодой, у некоторых прохожих даже возникал вопрос: как может такой молодой парень быть лейтенантом? Но паренёк шагал и улыбался, глядя на него, встречные тоже начинали улыбаться. Парень подошёл к открытым воротам монастыря Святой Матери Терезы, который был известен тем, что здесь была школа-интернат и госпиталь для малоимущих. Лейтенант остановился перед преградившим ему путь полицейским, тоже заулыбавшимся, уж очень была у парня заразительной улыбка. Лейтенант поздоровался и помахал рукой штатскому, сидящему на скамеечке у сторожки, тот вскочил и бросился к парню, закричав при этом:

— Алиса! Это ты?! Такая же как была, только вот форма появилась...

Девушка достала удостоверение и показала его обоим мужчинам, сказав со смехом:

— Я это, я! И форма моя, или вы думаете, я с кого-то её сняла? Фу, как вы плохо обо мне думаете!

Алиса повернулась так, чтоб обратить внимание мужчин на орденские планки, оба в один голос произнесли: — Ого! А Алиса, попросив сообщить о своём приходе матери Марии, направилась к административному зданию, но дойти у неё не получилось, её остановила рыжая девочка, лет четырнадцати, почти такого же роста, как и та, что в форме. Обе, девушка и девочка, одновременно выкрикнув "Алиса!", обнялись и так на пару мгновений застыли. Потом девочка быстро заговорила:

— Алиса! Я знала, что ты приедешь. Чувствовала! А сейчас меня будто что-то ударило, и я побежала! Я не ошиблась, ты приехала! Надолго?

— На две недели, такой у меня отпуск, а потом обратно, — ответила девушка, ненамного старше девочки. Девочка скривилась, готовая заплакать, а девушка, чуть отстранившись, очень внимательно посмотрела на свою названную сестру и, повернувшись к спешащей к ним матери Марии, сказала:

— Здравствуйте, мать Мария, я ненадолго. Но мне нужна связь с Элен Кробут-Зайен, немедленно! Вы мне можете её обеспечить? А ты, малышка, поедешь со мной, и не возражайте, тебе, Алиса, я потом объясню, а вам, мать Мария, Элен расскажет, когда я с ней поговорю.

Девушка увлекла за собой почти свою сверстницу, которая ей что-то рассказывала, настоятельница монастыря поспешила за ними. В этой келье-кабинете за прошедшее время ничего не изменилось, Алиса улыбнулась и тут же нахмурилась, что-то вспомнив. Мать Мария посмотрела на часы, сказала, что сейчас можно, и открыла небольшой шкафчик, в котором стоял экран универсального компьютера устройства связи и быстро набрала код-номер. Появившаяся на экране женщина, в строгом костюме, поздоровалась с настоятельницей и озабоченно спросила, не случилось ли чего? Попросила сказать — если что-то срочное и важное, то она отменит занятие, у неё как раз перемена, но она уже заканчивается. Вперёд вышла Алиса и, поставив перед собой тёзку, сообщила женщине, что это она попросила мать Марию связаться с ней, потому что увидела — Алиса маленькая имеет способности и её надо учить, не могла бы Элен взять себе ещё одну ученицу? Женщина в строгом костюме несколько мгновений внимательно смотрела на Алису маленькую, ростом уже почти догнавшую свою тёзку, после чего спросила:

— Тебя ведь Алиса зовут, как твою старшую сестру, так? И кем ты хочешь быть? Какая профессия тебе нравится?

— Я хочу лечить людей! — выпалила девочка, женщина с экрана кивнула головой:

— Значит, ты хочешь стать доктором. Но для этого надо учиться, хорошо учиться и не только тому, чему тебя учат в школе, нужны ещё специальные знания.

— Да, я знаю об этом, — согласилась девочка и важно кивнула: — Когда я окончу школу, то поступлю в колледж, там и буду учиться!

— А хочешь учиться не в колледже, а в медицинской академии и не тогда когда окончишь школу, а сейчас? Совмещать школьные занятия и учёбу по специальности?

Девочка не нашлась, что ответить, видно, это предложение было очень неожиданным, но потому, как загорелись глаза Алисы младшей, было видно, что она очень хочет так учиться. Элен удовлетворённо кивнула и сказала Алисе старшей, чтоб та привозила свою сестрёнку, и чем быстрее, тем лучше. Та согласно кивнула и сообщила, что привезёт через две недели, а может, и раньше.

Алиса сообщила матери Марии, что более обстоятельно поговорит с ней вечером, собралась сделать ещё несколько визитов, как она сказала — поблагодарить за оказанную поддержку.

Неформальные совещания в кабинете начальника четвёртого департамента фиделфийского управления полиции стали регулярными. В них кроме неё принимали участия коллеги из других отделов и представитель Управления Государственного Агентства Безопасности. Конечно, совещания у начальника полиции тоже проходили, но то были обязательные, плановые мероприятия, где начальство раздавало указания, не интересуясь мнением подчинённых, эти указания в большинстве случаев игнорировались, а настоящие планы составлялись на посиделках в кабинете у старшего инспектора Бренк. Вот и сейчас в её кабинете было тесно, он всё-таки не предназначен для подобных мероприятий. О своей озабоченности активизировавшейся деятельностью одной из банд рассказывал начальник третьего департамента, когда секретарша доложила, что в приёмной находится лейтенант флота, рыжая девушка, настроенная очень решительно. Начальник третьего департамента поморщился, ведь его прервали, когда он делал такое важное, с его точки зрения, сообщение. Но Бренк приказала немедленно впустить этого посетителя. Вошёл худенький невысокий коротко стриженный рыжий молодой человек. Он улыбался, а начальник четвёртого департамента, вскочив, обняла этого молодого человека, приговаривая при этом:

— Алиса, ты нисколько не изменилась, даже форма тебя не меняет!

Вслед за госпожой Бренк вскочили начальник первого департамента и, как ни странно, безопасник. Вскочить то они вскочили, а вот что дальше делать не знали, не начинать же обнимать эту девушку в форме лейтенанта ВКС. Но как-то же надо выразить свои чувства? Неловкое положение разрешила сама девушка, пожав мужчинам руки, как равным. Безопасник первым обратил внимание на орденские планки и выразил свои чувства:

— Ого! Высшие награды стран Федерации! Когда же ты успела?

— Семь сбитых мерианских истребителей, "кобры", — сообщила Алиса. Названия истребителей никому кроме безопасника ничего не сказали, а он удивлённо поднял брови:

— "Кобры"! Это же последняя разработка!

— А у меня была "Громовая птица", но я там была не одна, нас было пятеро, вместе с инструктором. А всего мы сбили восемнадцать машин, пять только повредили, их потом добили, но уже не мы. Одному удалось уйти, правда, не знаю, совсем ли? Наши фрегаты уничтожили и их авиаматку, — сообщила Алиса. Безопасник не знал тактико-технических характеристик "Громовой птицы", но то, что это старая машина, ему было известно, поэтому мужчина восторженно воскликнул:

— Награды более чем заслужены, даже, может, недостаточны, чтоб отметить такой подвиг!

Начальник первого департамента, улыбаясь, произнёс:

— Алиса настоящий космический волк! Я горжусь, что в этом есть и моя заслуга! Мы с Элирой и с Гунандом этому отважному пилоту, тогда ещё никому не известной девочке, дали рекомендацию для поступления в Академию Воздушно-космических сил!

Последние слова Лемстер адресовал всем присутствующим, которые узнали эту рыжую девочку, это её допрашивали, заподозрив в связях со Стрелком, под сывороткой правды. Бренк, сказав Алисе, что поговорит потом, предложила девочке сесть в сторонке, начальнику третьего департамента махнула, чтоб тот продолжал. Тот, недовольно покосившись на Алису, всё-таки она была посторонней, стал рассказывать дальше:

— За последние две недели совершено пять дерзких ограбления! Пять! Свидетелей нет, охранники и те, кто там оказался случайно, убиты! Похоже, что Стрелок вернулась и принялась за старое.

— Стрелок никогда не убивала охранников и случайных свидетелей, — подала голос Алиса и категорически заявила: — Это не она! Покажите мне на карте, где были совершены эти ограбления. Начальник третьего департамента растерялся, не зная, стоит ли рассказывать постороннему человеку сведения, имеющие гриф — для служебного пользования. Показала на карте и назвала отделения банков, где были совершены ограбления, начальник четвёртого департамента. Алиса, наморщив лоб, словно что-то вспоминая, спросила у начальника третьего департамента:

— Вам ничего не напоминает как эти ограбления, так и места, где они сделаны? Вспомните, нечто подобное было четыре года назад, ну чуть больше, чем четыре года. Вспомнили?

Начальники первого и третьего департаментов переглянулись, и Лемстер произнёс то, о чём они одновременно подумали:

— Банда Красавчика, женщина-стрелок! Откуда ты это знаешь? Алиса, ты?..

Девушка покачала головой, в конце концов, правда может выплыть, где-то она могла сделать ошибку и её рано или поздно могут раскрыть, так почему бы не пустить тех, кто под неё копал и сейчас начнёт это делать, по ложному следу, тем более что ГУГАБ почти, если не совсем, к этому пришло? Алиса вспомнила разговор с майором безопасником там, на станции "Каменный пояс", уж очень он активно пытался выяснить, кто родители Алисы. Поэтому девушка, взглянув на начальников первого и третьего департаментов (они и остальные аж подались вперёд, ожидая ответа), сказала:

— Теперь это можно не скрывать, она моя мама!

— Но как же так?! Тогда на допросе ты сказала, что ни разу с ней не разговаривала! Разве такое может быть! Как может дочь с матерью не разговаривать?!

Алиса вздохнула, вот так всегда — однажды сказанная ложь для своего подтверждения требует ещё большей лжи! А потом они друг на друга наворачиваются, запутывая того, кто соврал. Но и признаваться нельзя! Тем более говорить о том, что она наврала под действием сыворотки правды. Хитро прищурившись, девушка ответила:

— Я сказала правду, я разговаривала не с вашим этим Стрелком, а с мамой!

На помощь Алисе пришёл захохотавший Лемстер, глядя на безопасника, он произнёс:

— Гунанд, ваша беда в том, что у вас слишком большие возможности, я имею в виду не тебя конкретно, а всё ваше ведомство. Допрашивая под сывороткой правды, чтоб получить нужный ответ, надо задать правильный вопрос. А твои коллеги решили, что если её накачать сывороткой, она сама всё скажет, но если есть хоть малейшая возможность, на вопрос можно не ответить или сказать то, чего совсем не ожидают допрашивающие. Хоть один вопрос был о её матери?

— Но она тогда сказала, что...

— О большой любви между ними и всё, она его, он её, она тоже её! — перебил безопасника продолжавший веселиться начальник первого департамента. Перебил и ехидно добавил: — Вы искали противоречия в этом треугольнике, а их не было! Дочь любит отца, не вызывая ревности матери! Теперь ты понял? Девочка сказала правду, а вот вы искали скрытый смысл в её ответах, вычисляли кто чей любовник.

Алиса выразительно посмотрела на начальника первого департамента, тот сделал жест, мол, молчу-молчу. Уже позже сказал своей коллеге из четвёртого:

— Элира, вот и вся тайна! Ты же сама видела, что девочка старалась выглядеть старше, а если она очень похожа на маму, то их легко было перепутать. А если ещё и голоса очень похожи... Там в кабинете настоятельницы, когда грохнули людей Франта, была не только Алиса, была ещё её мама, голоса похожи, вот тот свидетель и не разобрал, где кто говорит. А как Стрелок попала в кабинет настоятельницы — это уже другой вопрос, думаю, это так и останется тайной.

Но это Лемстер говорил Бренк позже, сейчас он спросил у Алисы:

— И где будет следующее нападение и почему ты думаешь, что оно будет именно там?

— Посмотрите на карту, эти налёты повторяют то, что уже однажды было. Бандиты, их совершающие, просто делают то, уже раз делали. Скорее всего, это... Сколько отсидели члены той банды? Наверное, это делают те, которые вышли из тюрьмы.

— Но если вы так хорошо знали то, что планировал Красавчик и осуществляла его банда, почему вы не предупредили полицию ещё тогда? — спросил у Алисы начальник третьего департамента, девушка с улыбкой ответила:

— Тогда я не была так хорошо знакома с полицией, как сейчас. Я тогда жила в трущобах, а туда вы почему-то не ходите. Ну да, там лишних вопросов не любят. В общем, я вам подсказала, остальное уж вы сами... У меня других дел куча, такая большая куча!

Через неделю Алиса снова зашла к Элире Бренк, на этот раз девушка была со своей сестрой и выглядела совсем девчонкой, так как была не в форме, обе девочки были в платьях. Алиса сообщила, что у неё отпуск скоро заканчивается, а ей ещё надо отвезти Алису младшую в столицу, где девочка будет поступать в Академию Медицинских сестёр, вообще-то там готовят не сестёр, а полноценных докторов, просто название такое. Осталось ещё с прошлого, а то и позапрошлого века. Элира, улыбнувшись, сказала, что традиция такая — сохранять старые названия, хотя они могут уже и не соответствовать тому, чем является носитель такого названия. А эта академия — одно из лучших учебных заведений, где готовят медицинских работников, там преподаёт некая Кробут-Зайен, хорошая подруга матери Марии. Надо попросить настоятельницу монастыря, чтоб она...

— Уже, — улыбнулась Алиса, — уже похлопотала, только не мать Мария, а я. Элен меня обучает, только не медицине, а... Даже не знаю как это назвать, это...

— Ты даже тут успела, — улыбнулась Элира и, покачав головой, серьёзно сказала: — Я знаю, что это, чему тебя учит Кробут-Зайен, это опасные знания и умения, их обладатель опасен, он может...

— Элира, не волнуйтесь, я теперь офицер и знаю, что можно, а что нельзя, — произнесла Алиса, то, что у её сестры тоже такие способности, девушка решила не говорить, зачем малышке (хотя какая она малышка, уже почти с Алису ростом!) лишние проблемы.

— Ага! Вот вы где, хорошо, что мы успели! — почти закричал Лемстер, вваливаясь в кабинет Элиры Бренк с Гунандом и начальниками других департаментов и начальником полицейского управления. Увидев, что Алиса не одна, он поцеловал руку не только ей, но и Алисе младшей, очень смутив девочку, его примеру последовали и остальные мужчины. Когда целование рук закончилось, Лемстер сообщил, что он и остальные знают о решении Алисы уехать раньше, поэтому постарались успеть. Что успеть, стало ясно, когда начальник полицейского управления вручил Алисе кобуру с бластером. При этом долго и витиевато говорил о том, что это не орден или медаль, полицейское управление не уполномочено вручать такие награды, но отметить заслуги Алисы именным оружием может, тем более что это оружие вручается боевому офицеру! Вручается не просто так, а как признание заслуг перед городом Фиделфией! Бластер был маломощный, но богато инкрустированный серебром и с золотой надписью — "от полицейского управления в знак признания заслуг". Алиса ответила краткой благодарственной речью. Потом Алису поздравляли остальные, вот только сотрудник местного Управления Государственного Агентства безопасности отвёл в сторону глаза.

Выйдя из здания полицейского управления, Алиса попыталась вызвать такси, но диспетчер ответил, что свободных машин нет. На остановке общественного транспорта никого не было, значит, пневмотрамвай недавно ушёл, а сколько ждать неизвестно (девушка прочитала на табличке, что он ходит раз в полчаса), Алиса решила пройти пешком, подышать свежим воздухом, тем более что монастырь был на окраине, в противоположной от промзоны стороне. Обе Алисы, держась за руки, вышли к вокзалу, откуда скоро уедут в столицу, о чем Алиса старшая сказала младшей. А потом они завернули в переулок, у которого когда-то встретились и где находилось то кафе, где Алиса первый раз кормила своих будущих подопечных. Девушка насторожилась, предчувствие её не обмануло, из темноты вышло шесть фигур с капюшонами, скрывающими лица и с бластерами наизготовку. Расстояние до них было слишком велико, чтоб можно было допрыгнуть, но слишком мало, чтоб увернутся от поражающего импульса, к тому же Алиса была не одна, всё, что она могла сделать, это закрыть собой сестрёнку, хотя и понимала, что это не поможет, когда сожгут её, то и Алису младшую достанут. Словно подтверждая предположение девушки, сзади раздался женский голос:

— Вот ты и попалась, рыжая! Жаль, что не Стрелок, но ей будет приятно узнать, что тебя сожгли и беспокоиться больше не о ком. Да не оглядывайся так, она тебе не поможет, слишком далеко до вашего монастыря, где она скрывается. А ты ответишь за всё: и за смерть Красавчика, и за тех парней, что полицаи недавно взяли. Ведь это ты их выдала, у тебя и бластер наградной имеется. Не пытайся его достать, всё равно не успеешь, а мы потом почитаем, что там тебе полицаи написали...

Алиса поняла, что это не просто уличные бандиты, грабящие прохожих. Ждали именно её! Да и наводка дана из полицейского управления, ведь только там знали о наградном бластере. Алиса с ненавистью посмотрела на говорившего человека, хоть лицо его было скрыто капюшоном, но голос был женским, смутно знакомым. Голос оборвался на полуслове, Алиса услышала характерные хлопки и увидела, как повалились на землю те шестеро, что стояли перед ней, резко обернувшись, девушка увидела, что ещё шестеро, те что сразу преградили дорогу, лежат на земле. Среди убитых лежала блондинка, у которой при падении капюшон соскользнул с головы. Алиса не стала разглядывать, кто там лежит или дожидаться неизвестных спасителей. Она хватила сестру за руку и, крикнув "Бежим", устремилась обратно к вокзалу, там поймав то ли такси, то ли частника, занимающегося извозом, сказала, что платит тройную плату, и назвала адрес. Подарочный бластер при этом держала, хоть и не на виду, но так, чтоб можно было выстрелить в любой момент. Выбравшись из гравикара, Алиса увидела, что монастырские ворота закрыты, девушка позвонила в звонок, а девочка произнесла:

— Когда мы первый раз шли мимо вокзала, там не было ни одного гравикара, ни такси, ни других. А там всегда много машин, я это помню!

— В наблюдательности тебе не откажешь... — начала Алиса, но договорить ей не дали. Яркий свет ударил со всех сторон, и усиленный громкоговорителем голос прокричал:

— Руки за голову, лечь на землю! В случае невыполнения приказа стреляем без предупреждения!

Ослеплённая Алиса ничего ни сказать, ни сделать не успела, как на неё навалилось несколько человек, и девушку уложили на землю, точно так же повалили и Алису младшую. Алиса попыталась что-то сказать, но ей этого не дали, прижав лицо к земле, тот же голос, но уже без громкоговорителя удовлетворённо произнёс:

— Налицо сопротивление при задержании, злостное сопротивление! Это отягощающее обстоятельство! Обыщите её, обеих обыщите!

Алису придавили к земле так, что она не могла пошевелиться, за руки её не просто держали, было такое впечатление, что на них сели с мешками с чем-то тяжёлым, так придавили! Алиса была не в форме, а в платье, обыскивая её, задрали подол и проверили нет ли чего в трусах, бесцеремонно ощупывая. Продолжая обыск, разорвали платье на спине, видно, боялись, что если её перевернут, то она может вырваться. Бластер был в сумочке, его почему-то нашли в последнюю очередь, может, потому что сумочка лежала в стороне и Алиса не могла до неё дотянуться. Что нашли бластер, Алиса поняла по прозвучавшему удовлетворению в голосе говорившего:

— Так, это надо обязательно занести в протокол, преступник, вернее преступница вооружена...

Договорить этот человек не успел, послышались звуки полицейской сирены, и последовал удар о землю резко тормозившего гравикара.

— Вы что? С ума сошли? Немедленно их отпустите и объясните, что здесь происходит!

Алиса узнала это голос, это кричала Элира Бренк. Голос человека, командовавшего обыском, произнёс:

— Здесь проводится операция по задержанию опасного преступника! Вооружённого преступника! Он, вернее она только что совершила убийство! Массовое убийство! Сейчас вам будут предоставлены доказательства: двенадцать трупов!

Алису подняли и поставили на ноги, предварительно защёлкнув наручники на завёрнутых за спину руках. Девочек начали раздевать, проводя обыск, поднимая на ноги, раздели совсем. Может, опасались спрятанного оружия, а может — издевались, желая унизить, при этом Элиру и приехавших с ней полицейских к девочкам не подпустили. Женщина в ярости прошипела:

— Что вы делаете? Она офицер флота, вам это просто так...

— Помолчите! — грубо оборвал начальника четвёртого департамента безопасник, та повернулась к мужчине, стоявшему в тени, и с той же яростью произнесла:

— Гунанд! Зачем ты это всё затеял?

— У нас есть неоспоримые доказательства вины этой преступницы, она только что застрелила... — начал безопасник, но тут у одного из людей отряда, задержавшего Алису, запищало переговорное устройство. Этот агент передал его Гунанду, и по мере того как мужчина слушал, у него глаза становились всё больше и больше. Бренк ехидно спросила у агента, вертевшего в руках бластер Алисы:

— Из чего она застрелила? Из этого бластера? Посмотрите, даже отсюда видно, как блестит дуло. Из этого оружия ещё ни разу не стреляли, кроме того, там нет батареи, ваш коллега её вытащил, когда восторгался вместе со всеми и вертел в руках эту игрушку! Гунанд, выверни свои карманы и покажи этому хлыщу из столицы, что ты выполнил его команду, но сделал это крайне бездарно. А теперь отпустите девочек!

Младшая Алиса тихонько плакала, а старшая с ненавистью смотрела на безопасников. Если бы взглядом можно было испепелить, то все агенты ГУГАБ уже бы горели.

— Что ты смотришь! — рявкнул командовавший агент. — Сейчас привезут убитых тобой, и ты...

— Они все убиты! — просипел Гунанд. — Все!

— Конечно, она их всех... — начал главный агент, но Гунанд тем же свистящим шёпотом сказал:

— Наши люди убиты! Все! Те, которые наблюдали за засадой, что бандиты устроили на этих девчонок и которые должны были...

— Как убиты? — переспросил безопасник, Гунанд пояснил:

— Ножом! Им перерезали горло! А потом кто-то перестрелял всех бандитов, из пулевого оружия!

— Прикажите группе на транспортном гравикаре, чтоб они...

— Они уже не отвечают! Доложили о том, что все убиты, и перестали отвечать, хотя переговорное устройство включено! — прохрипел Гунанд, затравленно озираясь.

— Ключи! — произнесла Бренк, протягивая руку, Гунанд безропотно отдал ей ключи от наручников. Женщина, снимая с девочек наручники, сказала: — Я тебя предупреждала, не трогай Алису! А ты решил выслужиться, дождался, когда она приедет, ещё и этих вызвал, знал, что местные на это не пойдут!

— Да как вы смеете!.. — начал приезжий безопасник и замолчал, оседая на землю, один из его глаз , правый, превратился в чёрное отверстие.

— Что это? — успел закричать один из его подчинённых и присоединился к своему шефу. Безопасники засуетились, выхватили бластеры, только вот в кого, вернее, куда стрелять не видели. Некоторые кричали, что нужно прочесать местность и найти стрелка. Эти падали в первую очередь. Алиса обняла Бренк, словно показывая, что в неё не надо стрелять, показав рукой полицейским, которые приехали со своей начальницей, чтоб те подошли, сделала вид, что обнимает и их.

— Два гравикара! Двадцать два человека — и они ничего не смогли сделать! Десять секунд и всё! — с ужасом глядя на валявшихся агентов ГУГАБ, прошептал один из пяти полицейских, приехавших с начальницей четвёртого департамента.

— Двадцать три, этот пока ещё жив, — произнесла Алиса, показав на бледного как мел Гунанда. Бренк в сердцах произнесла, обращаясь к ещё живому безопаснику:

— Идиоты! Тебя предупреждали! Выслужиться захотелось? Как будешь теперь оправдываться?

— Не будет, — констатировала очевидный факт Алиса, этот безопасник пошатнулся и опустился на землю, присоединяясь к своим сослуживцам. Девушка, глядя на распростёртое тело, с отвращением добавила: — Мне должно быть его жалко, но этого нет, ни капельки.

Алиса младшая, всхлипывая, тихонько подвывала, Элиза сняла свой китель и набросила на девочку, прикрывая её наготу. Алиса старшая, нисколько не стесняясь своего вида, подошла к одному из безопасников и пнула ногой его толстую сумку, оттуда выпал футляр со шприцами, их там было штук десять. Девушка с усмешкой произнесла:

— Хорошо подготовились. Ставлю сто толларов против сента, что там сыворотка правды! Элира, у вас есть в машине экспресс лаборатория?

В этот момент снова раздались полицейские сирены, а калитка в монастырских воротах распахнулась, и появившаяся мать Мария подала обеим Алисам большие халаты. Алиса как раз успела надеть эту одежду, как засверкали вспышки фотоаппаратов, из нескольких гравикаров выскочили корреспонденты с полагающейся им аппаратурой.

— Госпожа Таволич, не скажете ли вы, что здесь произошло? — самый шустрый корреспондент ткнул в Алису свою камеру-микрофон, девушка с готовностью ответила:

— Подлое и вероломное нападение на меня и мою сестру! Гнусные и мерзкие мерианские агенты на нас напали, но доблестные сотрудники Агентства Государственной Безопасности не дремали и встали на нашу защиту, но, к сожалению, все полегли в неравной схватке!

Корреспондент озадаченно посмотрел на лежащие вокруг трупы, с одинаковыми дырками вместо одного из глаз, все одеты одинаково, почти одинаково, как определить, кто из них гнусный мерианский агент, а кто доблестный сотрудник Агентства Государственной Безопасности?

— У кого дырка вместо правого глаза, тот и мерианец, — подсказала Алиса.

— Но у них у всех... — растерялся не только разговаривавший с Алисой корреспондент, но и остальные, с удивлением глядевшие на убитых.

— А вот этому попали в левый! — наконец-то обнаружил отличие один из корреспондентов, указав на одного из убитых. — Но он такой только один!

— Этот отважный сотрудник в одиночку их всех и уничтожил, он сражался как лев, но силы были неравны, и он упал, в смысле пал последним! — продолжила объяснять Алиса.

— Чем это он их? Характер ран не такой, какой бывает после применения бластера, — с сомнением произнёс знающий корреспондент, видно из криминальной хроники, — от попаданий из бластера совсем другие раны!

Алиса тоже посмотрела на убитых и серьёзно сказала:

— А он всех пальцем, прямо в глаз! Для того чтоб крови меньше было и паленым мясом не воняло, такой благородный воин, заботился о чувствах других, ведь многие не любят это противный запах, что получается, когда в кого-нибудь из бластера...

Алиса не договорила, Бренк начала её теснить к воротам, но один из корреспондентов успел выкрикнуть очередной вопрос:

— Госпожа Таволич, а почему вы и ваша сестра в таком виде? Почему ваша одежда изорвана?

— Это потому, что этим гнусным личностям недостаточно было на меня простого покушения, они хотели изнасиловать меня и мою маленькую сестру в особо извращённой форме, потому и бросились рвать нашу одежду, забыв обо всём, а в это время доблестный сотрудник УГАБ их всех пальцем...

— Алиса! — не выдержала Элира Бренк, стараясь затолкать девушку в ворота, подальше от корреспондентов, но те продолжали выкрикивать свои вопросы в спину уже почти скрывшейся за монастырской оградой Алисе:

— Как это случилось? Как он их? Как этому ему удалось, ведь он был один?

— В особо извращённой форме, по-другому наши доблестные сотрудники безопасности не умеют! — успела сказать Алиса, до того как за ней закрылись ворота монастыря. Перед ними встал Лемстер, приехавший со второй полицейской машиной, выставив руку ладонью вперёд, он громко сказал:

— Джентльмены, больше никаких комментариев!

Уже позже он сказал своей коллеге из четвёртого департамента:

— Ну твоя Алиса и наговорила, представляю заголовки в завтрашних газетах, бедный Гунанд со своим пальцем в особо извращённой форме затмит все остальные события. Бедняга перевернётся в гробу...

— Знаешь, мне его, как и Алисе, абсолютно не жалко! Он это заслужил, так пускай теперь переворачивается. Меня настораживает, даже пугает, появление Стрелка, как бы она снова не объявила вендетту. Там, перед воротами, у меня прибавилось седых волос, я была уверена, что она перестреляет всех, не делая разницы между агентами ГУГАБ и нами, полицейскими...

— Её можно понять, то, что они сделали с её дочерью и хотели сделать, вернее, с обеими её дочерьми, а в том, что обе Алисы (не могу понять, зачем надо было называть девочек одним именем) дети её и Красавчика, у меня сомнений уже нет. А Гунанд и его коллеги своими действиями поставили под удар нас всех! Теперь...

— Думаю, что войны не будет, Алиса сразу показала, что не держит на нас зла, — теперь Бренк перебила Лемстера. Женщина поёжилась, вспомнив, как были убиты сотрудники ГУГАБ, — она обняла нас, не столько защищая, сколько показывая, что не надо в нас стрелять. Стрелка не было видно, так как было непонятно, откуда она стреляет, но точность, с какой она это делала... Если бы не Алиса, не ушёл бы никто! Девочка показала, что доверяет нам, будем оправдывать её доверие, продолжим охранять монастырь!

— Аллен, вы это читали? — указывая на раскрытый планшет, спросил мужчина в строгом костюме другого мужчину, у которого костюм был ещё строже.

— Да, экселенц, читал, — ответил Аллен своему шефу и стал оправдываться: — Об этой операции мне было только доложено, но не сообщено о подробностях её планирования, моя вина, что я не вник в детали. Начальник отдела, занимающегося разработкой Лисы, проявил вопиющую некомпетентность. Он будет наказан! Строго наказан!

— Не надо наказывать, — произнёс начальник Главного Управления Агенства Национальной Безопасности и повторил: — Не надо наказывать. Просто снимите его с должности начальника отдела и отправьте в Фиделфию, рядовым сотрудником. Он имеет полную информацию об этом деле, вот пусть и дальше им занимается. И никаких силовых мероприятий! Попытки действовать такими методами приводят не только к значительным потерям в личном составе, заметьте, гибнут не простые агенты, а хорошо подготовленные оперативники! Это притом, что наш противник, если можно так сказать об этой девочке и её матери (хоть это он сумел выяснить), никакого урона не несёт. А у нас не только людские потери, но и репутационные! Президент меня так и спросил — чем это занимаются ваши сотрудники в рабочее время! Вот послушайте! — начальник ГУГАБ стал читать с планшета отрывок из газетной заметки: — Доблестный сотрудник госбезопасности пальцем геройски обезвреживал мерианских агентов, но поскольку делал это так извращённо, что увлёкся и получил травму несовместимую с жизнью — сломал палец! Как установлено, недавно в сенат внесён законопроект о выделении пятисот миллионов толларов для увеличения финансирования Главного Управления Агенства Национальной Безопасности, теперь стало понятно, на что будут выделены эти немалые деньги! На мероприятия по укреплению пальцев сотрудников ГУГАБ с целью воспрепятствовать подобным потерям в дальнейшем. Несомненно, деньги налогоплательщиков будут потрачены на благое дело — вложены в пальцы!

Глава пятнадцатая. Прошлое, меньше чем двести лет назад. Лейтенант с бантиками.

Алисы, старшая и младшая, вышли из вагона магнитоплана на вокзале в столице и сразу направились к Элен Кробут-Зайен, такси было заказано ещё в дороге. Сутки, проведенные сёстрами в пути из Фиделфии в столицу, прошли спокойно, никто их не беспокоил. Но Алиса младшая не скрывала своего страха, явившегося следствием действий безопасников в Фиделфии, да и Алиса старшая была увешана оружием, как новогодняя ёлка игрушками. Форму лейтенанта ВКС дополнял широкий пояс с совсем неуставной открытой кобурой, из которой торчала рукоятка бластера. Алиса хотела отказаться от этого подарка, но Элира Бренк уговорила девушку не делать этого, всё-таки это как бы наградное оружие и на него есть все документы, поэтому его можно носить совершенно открыто. Вот Алиса и носила это оружие в открытой кобуре, но достать из неё бластер могла только она, так как эта кобура имела специальный зажим, удерживающий вложенное туда оружие. Зажим отпускал бластер только при прикосновении Алисы к кобуре, а это происходило, когда она бралась за инкрустированную серебром и перламутром рукоятку. Кроме наградного бластера, выставленного напоказ, в подмышечных кобурах лежали пистолеты, всем другим видам оружия Алиса предпочитала именно такое. Ножны двух широких ножей были пристёгнуты к лодыжкам, ещё одни такие ножны (естественно, с содержимым) были закреплены между лопатками, метательные ножи, которые можно было не только метнуть, но и ими ударить, скрывались в рукавах просторной рубашки. Метательных звёздочек и игл было не меньше двух десятков, в общем, Алиса сделала вывод из полученного урока и поняла, что расслабляться нельзя ни при каких обстоятельствах.

Вчера вечером, чтоб проверить, не интересуется ли ею кто, Алиса решила не заказывать ужин в купе, а сходить в вагон-ресторан. Там было довольно многолюдно, но на двух рыжих девочек сразу обратили внимание, не только на их молодость, но и на форму старшей, да ещё и на оружие, выставленное напоказ. Проигнорировала этих двух необычных посетительниц ресторана только компания трёх мужчин, расположившаяся за одним из столиков. Мужчины с уже хорошо округлившими животиками и обрюзгшими лицам, по виду — дельцы средней руки, даже не средней, а немного ниже, или не очень удачливые коммивояжеры, довольно шумно что-то отмечали, а возможно, просто расслаблялись. Может, поэтому за их столиком было три свободных стула, и это несмотря на отсутствие мест в ресторане. К этой компании никто не хотел подсаживаться. Алиса, сразу не обратившая на этих людей внимания и посмотревшая в их сторону тогда, когда обнаружила, что свободные места только за тем столиком. С сомнением поглядев на эту гуляющую компанию, неожиданно вздрогнула и, удивив остальных посетителей ресторана, взяла сестру за руку и решительно направилась туда. Девочки сели на свободные места, и Алиса углубилась в чтение меню. Мужчины, как им и положено, довольно бурно отреагировали на появление дам, пусть и совсем юных. Засыпав девочек комплиментами (как ни странно, эти комплименты не были пошлыми), стали советовать, что из блюд заказать.

— Вот, рекомендую, закажите пельмени! Здесь это экзотическое блюдо на удивление получилось удачным! — предложил один, остальные его поддержали. Алиса, глядя на три початые бутылки виски, хотела сказать, что под такое блюдо (а перед каждым из мужчин стояла большая тарелка этих самых пельменей) надо пить водочку со слезой, виски со льдом плохой заменитель этого напитка, но промолчала, только улыбнулась и кивнула. Когда официант склонился перед ней в поклоне, девушка заказала именно пельмени, при этом поинтересовавшись, есть ли в этом ресторане водка? Официант, с удивлением глядя на девушку, почти девочку, собирающуюся заказать такой экзотический алкогольный напиток, сообщил что водки нет, но есть коньяк семи видов, виски, ром, джин и многое другое по крепости не уступающие водке, девушка, вздохнув, ответила, вызвав одобрительное хмыканье мужчин:

— Дело не в крепости, а в особом вкусе этого напитка, с ним не может сравниться всё вами перечисленное. Именно он лучше всего подходит под пельмени. Ну ладно, раз у вас нет водки, то и селёдку я заказывать не буду, потому что селёдка без водки — это пищевое извращение! Как?! У вас и селёдки нет?! Какой бедный у вас ассортимент! Что ж, придётся довольствоваться тем, что есть. Вместо водки принесите апельсиновый сок, из красных апельсин, а на десерт — розовый ананас ломтиками, именно розовый! Не люблю его чистить, поэтому сделайте ломтиками, и чтоб в клубничном сиропе, сироп из свежей клубники! Да, и мороженое с взбитыми сливками! И с вишнёвым сиропом!

— И чтоб вишни были только что сорванные, а сливки свежевзбитые! — грозно прибавил один из сидящих напротив мужчин и подмигнул Алисам, младшая улыбнулась, а старшая с трудом сдержала хихиканье. Мужчина, изобразив ещё более грозный вид, прибавил: — И поторапливайтесь, не заставляйте леди ждать. Срывайте, очищайте и взбивайте!

— А то мы вам сами сорвём, а потом взобьем, — дополнила мужчину Алиса и, не выдержав, всё же захихикала: — Или так! Сначала побьём, а потом оторвём!

Официант, криво улыбаясь, побежал выполнять заказ, конечно, господа изволят шутить. Но всё же... Кто их знает!

Младшей Алисе пельмени очень понравились, этим девочка вызвала новую волну комплиментов, её хвалили, за красоту, за ум (девочка рассказала, что будет учиться на врача), за отличный вкус, при этом один из мужчин, постоянно добавлял — наш человек! Этот мужчина, такой грозный с виду (он и пугал официанта), свернул для младшей Алисы из салфетки журавлика, довольно сложную фигуру из бумаги. И пока это делал, вёл светскую беседу с Алисой старшей, не только он, остальные тоже, в основном расспрашивая о её младшей сестре. Оказалось, что купе мужчин в том же вагоне, что и у Алис. В магнитоплане купе на двоих, поэтому мужчины занимали два, одно на выходе из вагона, а второе через одно от того, где разместились девушки.

Уже в купе, расставив на столике десяток журавликов, Алиса младшая сказала старшей:

— Симпатичные дяденьки, хоть и делают вид, что строгие, но добрые. Нас сюда проводили, а ещё бережливые, те бутылки, что недопили, с собой забрали, хотя закуску оставили. А тот дяденька, что мне журавликов делал, говорил, что настоящий напиток надо не ананасами закусывать, а солёными огурцами, а огурцы ведь и так солят перед тем как есть, не сахаром же посыпают.

Алиса усмехнулась, три бутылки виски были полные, их только открыли, а то, что разлили по рюмкам, не пили, а только пригубили, при этом мужчины делали вид, что изрядно захмелели. Бутылки забрали с собой не для того, чтоб продолжить веселье, а чтоб никто не увидел, что их только открыли (бутылки были из тёмного стекла, и что они так и остались полными, увидела только Алиса).

Кровати в купе (всё таки магнитоплан и первый класс) были не одна над другой, а рядом и, уложив спать свою названную сестру, Алиса долго сидела и любовалась девочкой. Та подросла и уже почти сравнялась ростом с Алисой. Да и в отличие от своей тёзки у девочки появились те женские округлости, делающие девушку привлекательной. Недаром сестре говорили комплименты и вполне искренне говорили. А вот она сама почему не изменяется, сохраняя прежний вид? Алиса посмотрела на себя в зеркало: её худощавую фигуру (девушка уже разделась перед сном), увешанную разнообразным оружием (вот его-то в отличие от одежды Алиса не снимала), трудно назвать привлекательной, хотя... Говорили же, что Алиса младшая копия своей старшей сестры. Сестры? Да, они сразу были чем-то похожи: и цветом волос, и так, как младшая сестра похожа на старшую. Но не копия же как сейчас? А почему копия? Сколько Алисе старшей лет? Если не общих, а биологических? Хотя бы с виду? Лет шестнадцать-семнадцать, столько, сколько было тогда, когда она поступала в академию. Она не изменилась и внешне не повзрослела. Алиса показала зеркалу язык и укоризненно покачала головой — характером и замашками, так вроде ещё младше стала! А Алиса маленькая? Тогда ей было семь лет, пускай восемь, хотя выглядела, точно на семь. Значит сейчас должно быть тринадцать-четырнадцать, ну пускай пятнадцать, а выглядит на те же семнадцать-восемнадцать, а то и на девятнадцать-двадцать, что и старшая Алиса, и роста такого же. Но... Стоп! Девочка была на пол-ладони ниже, когда они встретились в монастыре, и было это две недели назад! А сейчас её рост такой же, как и у старшей сестры! Выходит, что такие изменения с телом могут происходить у обеих? Младшая захотела быть как старшая, и тело откликнулось на желание сознания? Или подсознания... Впрочем, это не важно. Но почему такое произошло? Что могло это вызвать? Алиса подпрыгнула от догадки — кровь! Её кровь, которая из обычной стала уникальной, такой же как у Алисы маленькой! А потом эту кровь той и перелили! Получается, что если кровь Алисы перелить ещё кому-нибудь, то он... Сразу же и умрёт! Как сказал тогда врач — группа крови редкая, а кровь девочки уникальна даже в этой группе и несовместима с другими, даже если бы нашли кровь такой же группы, не факт, что она бы подошла Алисе маленькой. Врач говорил, что пришлось бы вводить препараты, чтоб устранить эту несовместимость, а это пятьдесят на пятьдесят шансов на то, что такое удастся. Ему тяжело об этом говорить, продолжал врач, отводя глаза, но малышка в любом случае обречена. Тогда Алиса, уже не помня себя, закричала, чтоб проверили её и взяли столько крови, сколько надо, кричала, что если её сестрёнка умрёт, она убьёт всех. Алиса наморщилась — может, не кричала, а только так подумала, но врачи очень перепугались, очень! Перепугались и сделали так, как это хотела Алиса, хотя не должны были делать такого! Алиса с нежностью посмотрела на сладко спавшую девочку, получается, что они сёстры! Не названные, а самые настоящие, их родство скреплено общими способностями и кровью! Алиса старшая поправила одеяло младшей и, ещё раз показав зеркалу язык, улеглась спать.

Утром, выйдя из вагона, Алиса не увидела вчерашних соседей по столику, скорее всего, они вышли раньше. Так оно и оказалось — трое мужчин стояли на выходе из вокзала у детектора металла, один из них демонстрировал содержимое своей тяжёлой сумки, объясняя наличие в ней такого большого количества железа:

— Понимаете, офицер, я, как и мои коллеги, коммивояжер, продаю швейные машинки и сопутствующие им вещи, да вы и сами можете в этом убедиться, смотрите. Вот видите, это они и есть, три штуки, просто, разобранные, в сумку целые бы не вошли. Или сумка была бы таких размеров, что не вошла в купе. А в багажный вагон сдавать, а потом получать — это время, а сами понимаете: время — деньги. В нашем деле конкуренция очень велика и надо успеть раньше, а это что? Вчера мы, так сказать, отпраздновали заключение выгодной сделки, но несколько переоценили свои возможности, — мужчина тяжело вздохнул, словно сожалея о том, что не всё было выпито. Повертев бутылку, с таким же тяжёлым вздохом, добавил: — Вот лишнее и осталось, как свидетельство преступления... Сами понимаете, если жена эту улику найдёт... Не буду возражать, если вы её конфискуете... Я имею ввиду улику, я не против, чтоб вы и жену конфисковали, но думаю, что после знакомства с ней вернёте её ещё и с доплатой.

Полицейский засмеялся, но Алиса не дослушала этот разговор, детектор среагировал на батарею бластера, а такая вещь, пусть и маленьких размеров, но гораздо серьезнее, чем куча, пусть и большая, какого-то железа. Другой полицейский хотя и видел, что оружие в открытой кобуре, но протянул руку, требуя его показать. Взяв в руки бластер, полицейский повертел его в руках, словно любуясь, потом заглянул в ствол, прочитал надпись и вернул оружие, начав при этом извиняться, мол, его обязанность проверять такие вещи, но из этого бластера ещё ни разу не стреляли, да и оружие не простое, а наградное! Извиняясь, всё же поинтересовался, за что офицером ВКС получена награда от полиции, за какие заслуги? Алиса громко прочитала надпись, привлекая внимание остальных полицейских:

— Вот тут же написано "От полицейского управления в знак признания заслуг", а как можно заслужить подобную благодарность? Только сделав что-то серьёзное, а что серьёзное я могла сделать, как вы думаете?

Заинтригованные полицейские или подошли ближе, или повернули головы в сторону Алисы. Страж порядка, что проверял сумку коммивояжеру, махнул рукой ему и остальным, мол, идите, тут есть кое-что интереснее ваших железок ("конфискованные" бутылки с дорогим виски он уже успел спрятать). А полицейский, рассматривавший бластер, возгласом привлёк внимание своих товарищей к орденским планкам такой молоденькой лейтенанта, девушка охотно пояснила:

— Бластер от полицейского управления Фиделфии за помощь в обезвреживании опасной банды, а ордена за семь сбитых мерианских истребителей, не простых, а "кобр"! Это новейшая модель!

Алиса охотно рассказывала полицейским о том бое, стараясь не упустить ни единой подробности, но её повествование длилось только до тех пор, пока трое коммивояжеров, торгующих швейными машинками, не сели в такси и не уехали. Потом девушка вспомнила, что ей назначена срочная встреча, заторопилась и уехала на заказанном ранее, ещё из магнртоплана, такси, водитель хоть и долго ожидал этих пассажирок, но остался доволен, ему щедро заплатили за простой.

Вещей у обеих Алис было немного, поэтому они и поехали к Элен Кробут-Зайен, никуда не заезжая. Охранник на входе был предупреждён о визите девушек, к тому же он знал Алису, поэтому их провели в гостиную Дианы, объяснившей, что её мама задерживается, поэтому до её прихода девушек будет развлекать она. Развлекала Диана, как всегда — показывая свои рисунки, не только обычные (сделанные на большом планшете в графическом редакторе), но и выполненные в очень старомодной манере — красками или карандашом на листе плотной бумаги. Алиса старшая смотрела на эти рисунки с вежливым интересом, а младшая пришла в восторг, сообщив, что в школе она тоже рисовала, вернее, пробовала, получалось вроде неплохо. Преподаватель изобразительных искусств обещал дать рекомендацию в художественное училище, но она выбрала другую профессию. Диана попросила младшую Алису что-нибудь нарисовать, и та быстро на планшете сделала чёрно-белый набросок — портрет своей сестры, при этом сообщив, что хочет обрезать волосы так же коротко, как и у Алисы старшей. Та замахала руками, сказав, что этого ни в коем случае делать не стоит, что у Алисы младшей чудные волосы, а она обрезала потому, что выдавала себя за парня, теперь обязательно отрастит себе их такой длины, насколько это позволяют уставы.

— В армии и флоте много женщин служат, но ни одна из них не ходит стриженой, как я. А если бы ты знала, как иногда мне хочется заплести косички, да ещё так, чтоб с бантами! Такими большими бантами! Зелёным или синим!

— Лучше зелёными, под цвет твоих глаз! — высказала своё мнение Диана и, критически оглядев Алису, добавила: — Тебе должны идти длинные волосы, косички — тоже!

Алиса младшая на своём рисунке тут же дорисовала косички с зелёными бантами, выкрасив волосы в рыжий цвет. Алиса старшая посмотрела и, тяжело вздохнув, сообщила, что ей об этом уже говорили и даже нарисовали такой портрет, хотя и тогда у неё были короткие волосы, не такие, правда, как сейчас, но фантазии художника это не помеха. Диана заинтересовалась и спросила, можно ли увидеть этот рисунок, Алиса, пожав плечами, на своём планшете его показала. Диана и Алиса маленькая в один голос восхитились этим рисунком, заявив, что его рисовал очень талантливый художник. Алиса старшая поочерёдно вывела несколько рисунков, что в своё время делала Йоно. Эти рисунки хранились в сетевом хранилище, пароль доступа туда был только у Алисы, в своё время Йоно на этом настояла, мотивировав это тем, что Алиса её партнёр и совладелец фирмы, поэтому имеет такое же право распоряжаться этими рисунками, как и их автор. Алисе младшей рисунки очень понравились, а Диана, на мгновенье замерев, произнесла:

— Это же рисунки Йоно Фануты! Это очень талантливая художница! Преподаватель в нашей художественной школе рассказывал, что это одна из лучших современных художниц! На нескольких занятиях рассказывали о её манере рисования, можно сказать, что эти занятия были полностью посвящены ей! Преподаватель очень жалел, что она перестала выставляться, да и сама она неизвестно куда уехала, и с тех пор о ней ничего не слышно, а она была бы...

— Йоно была очень талантлива, очень, но начинающий художник, как бы гениален ни был, на хлеб не заработает, — тихо произнесла Алиса и ещё тише добавила: — Бедная, наивная девочка.

— Алиса, ты её знаешь? — задала вопрос Диана, а потом переспросила: — А почему была? Тебе что-то о ней такое известно, раз так говоришь? Да и эти рисунки, а у неё их не так уж и много было, ну, тех, о которых знают, это которые были на выставках, а эти... Нам наш преподаватель показывал все её работы! Этих рисунков среди них не было! Это совсем неизвестные рисунки! Откуда они у тебя?

— Йоно Фанута погибла, трагически погибла, — тихо произнесла Алиса и объяснила, откуда у неё рисунки: — Эти рисунки собственность фирмы Йоно. Название — "Хризантема Фануты", у фирмы кроме Йоно был ещё один владелец. Диана, Алиса, если вам очень надо или хочется, то я могу его попросить передать все рисунки Йоно вам. Не просто отдать рисунки, но и передать права на них. Рисунки можно будет выставить, но с указанием имени автора. Согласны?

Диана и Алиса младшая переглянулись (они сразу понравились друг другу), и обе девушки согласно закивали. Диана, пока показывала свои рисунки, предложила Алисе младшей учиться не только в Академии Медицинских сестер, но и в художественной школе, где она сама факультативно занимается, конечно, нагрузка будет больше, но если можно совместить обе свои мечты, то почему бы и нет? Естественно, младшая Алиса согласилась, рассказав, что она долго колебалась, что выбрать — рисование или медицину. В итоге медицина победила, а оказалось, это можно совместить!

За этим разговором девушек застала вернувшаяся Элен. Она сообщила, что Алису младшую взяли на подготовительные курсы при Академии Медицинских сестёр, а на следующий год девочка, Элен посмотрела на младшую Таволич (младшая взяла фамилию старшей сестры), уже выглядевшую взрослее старшей, будет принята в академию. Заявив, что младшая Алиса будет жить у неё, да и оставшиеся три дня отпуска старшая тоже, Элен увела девочек с собой. Диана не возражала, так как с её мамой пришёл Альберт Панирс, сообщивший Алисе последние новости и то, что встреча их полётной четвёрки назначена на завтра. Николай и Курт, как Алиса и Альберт, будут проходить курс атмосферных полётов в анариканской Академии Воздушно-космических сил, поэтому они и хотят поговорить, расспросить о порядках в академии, возможно, они там в общежитии будут жить, они и ещё несколько равалийских курсантов-пилотов. Альберт по секрету рассказал, что не только практика атмосферных полётов причина задержки выпуска официального его и Алисы, они ведь и так уже офицеры. Настоящая причина в том, что комплектуется команда для нового суперлинкора, строящегося на верфях компании Локид-Махол, входящей в объединение "Космическое строительство". Как объяснил Альберт, а эти сведения он получил от отца, в связи с важностью этого заказа промышленное объединение "Космическое строительство" было национализировано государством. Владельцы этих компаний, вернее, держатели контрольного пакета акций погибли при очень странных обстоятельствах, а поскольку у одного не было наследников, а наследники второго были чем-то или кем-то очень напуганы, то государство выкупило у них права на владение этими компаниями. И вообще, частное владение стратегически важными производствами, когда страна находится в состоянии перманентного военного конфликта — недопустимо, — добавил Альберт, может и не дословно, но явно повторяя чьи-то слова и ещё, понизив голос, произнёс:

— Вообще-то, владельцев этих компаний убили при очень загадочных обстоятельствах, и обе эти смерти были выгодны нынешнему правительству. И хотя ГУГАБ очень энергично проводит расследование, но они до сих пор так ничего и не нашли. По крайней мере, официальных заявлений на этот счёт не было. Ходят слухи, что этим убийствам приложили руки именно специалисты из Главного Управления Государственного Агентства Безопасности.

Алиса усмехнулась, специалисты из ГУГАБ руки не прикладывали, но к заказчикам первой ликвидации имеют непосредственное отношение. Ведь недаром же безопасники на исполнителя вышли сразу. Они не знали кто и как ликвидировал владельца "Космического строительства", но на того, кому это поручено, устроили засаду в тот же день, вернее, ночь. Не исключено, что утечка информации о "специалисте" из той "конторы" была организована ещё до операции ликвидации. Ведь Алису уже ждали и в офисе Йоно, и в пансионате, где она жила. Именно её, вернее, не её, а её маску, хотели сделать козлом отпущения, во всём обвинив, заставив признаться, применив для этого сыворотку правды. Потому и устроили тот допрос, прямо в офисе "Хризантемы Фануты", получив нужные сведения (записанные на видео признания, а получены ли они добровольно или под принуждением — на записи невозможно разобрать), киллера бы там и ликвидировали бы. Причина? Да мало ли их может быть — попытка к бегству... И так далее. Алиса непроизвольно вздохнула — бедная Йоно! Она оказалась ненужным свидетелем, а ведь от неё ничего не узнали! Если бы её успели допросить до прихода Алисы, то не удивились бы так, увидев, что опасный киллер — женщина! Йоно убили, свернув шею, а может, она это сама это спровоцировала или, когда её держали, вывернулась так, чтоб это произошло? Она, как и Макс, предпочла умереть, но не выдать Алису, которую искренне любила. Скольким ещё любящим её людям суждено умереть? Алиса посмотрела на свою младшую сестру, о чём-то увлечённо беседующую с Элен, и дала себе клятву: по её вине не умрёт больше ни один человек, кроме тех, кого она сама убьёт — усмехнулась девушка.

Встреча с друзьями должна была состояться в том же кафе, где Алиса и Альберт познакомились с Элен. Туда пришли не только они, но Алиса младшая и Элен с Дианой. Пришли раньше назначенного срока, заказали кофе, мороженое, пирожные и другие сладости. Официант, глядя на эту компанию, с намёком поинтересовался, что дамы пить будут? Тут решила блеснуть эрудицией Алиса младшая, с важным видом спросив — есть ли в этом заведении водка? Официант, немного опешивший от такого вопроса юной девушки (она заплела свои рыжие волосы в косички с огромными зелёными бантами, поэтому выглядела так, как ей и положено было — девочкой), ответил, что есть водка пяти видов и различные другие напитки, не уступающие водке крепостью. Рыжая девочка удовлетворённо кивнула, словно действительно собиралась заказать что-то из перечисленного официантом и спросила: — Есть ли пельмени? — Получив отрицательный ответ, уж с недовольным видом задала следующий вопрос:

— А селёдка у вас есть? Или хотя бы солёные огурцы?

Снова получив отрицательный ответ, девочка нахмурила брови:

— Как вы можете предлагать водку без селёдки и солёных огурцов? Я не говорю уже о пельменях! Без этих закусок её совершено невозможно употреблять! Да, вот ещё что, водка должна быть со слезой! У вас она как? Со слезами или без? Почему без?

Возмущение рыжей девочки было таким неподдельным, что остальные с трудом сдерживали смех. Элен, махнув рукой, отпустила расстроенного официанта — уж как он старался, а клиенты остались недовольны! Алиса старшая, не выдержав, рассмеялась и сказала сестре:

— Алиса, ты его так расстроила, что он сейчас сам наплачет на бутылки водки, чтоб они были со слезой!

— Если не перепутает, а то наплачет не на бутылку, а в бутылку! Вот будет смеху, если вместо водки он принесёт полную бутылку слёз! — добавила тоже засмеявшаяся Диана и продолжила развивать свою мысль: — Напиток так и будет называться — слеза официанта!

— О чём речь? — спросил подошедший к столику Николай Санин, он был не один, вместе с ним пришли ещё двое мужчин, один постарше, второй — ровесник Альберта. Если Санин был в форме, принятой в воздушно космических силах (мало чем отличавшейся от формы Алисы и Альберта, разве что — нарукавными нашивками), то два его спутника были в незнакомой тёмно-зелёной форме, при виде которой Алиса старшая напряглась. Николай представил своих спутников:

— Знакомьтесь, Егор Фарин и Сергей Мисин.

Алиса, внимательно глядя на подошедших парней, как будто невпопад произнесла:

— Спасибо, ребята! Я в долгу перед вами!

— "Коты" своих не бросают, — такой же странной фразой ответил старший из них, Егор Фарин. Знакомство продолжилось. Когда себя называла Алиса младшая, оба спутника Санина удивлённо подняли брови:

— Таволич? Алиса? Но как же?.. Николай рассказывал только о... Как же вас различать?

— Она моя сестра, разве вы это не поняли ещё там в... — улыбнулась старшая Алиса, замолчала и многозначительно посмотрела на мужчин. Глянув на сестру, задумалась и спросила: — А действительно, сестрёнка, нас как-то надо же различать? Хоть сейчас мы очень похожи, но различия есть, а когда мы не рядом? Как определить кто из нас кто? Можно, конечно, как в том старом анекдоте — по отчеству, меня вот Александровна, но думаю, что так делать не надо.

— В Анарике не принято по отчеству, но здесь есть второе имя, тогда у тебя будет Алиса-Александра, — предложила Элен и, посмотрев на Алису младшую, спросила: — А ты как бы хотела? Или у тебя уже есть второе имя?

Девочка, взглянув на усевшихся напротив мужчин, спросила у Санина:

— Вы не против, если я вторым именем возьму ваше? Вы же друг моей сестры?

— Не против, будешь Николаевна, — улыбнулся Санин. Его товарищи тоже заулыбались, а Фарин шутливо попенял Николаю:

— Вот так отпускай тебя якобы на учёбу, а ты, как глупая девица, сразу себе ребёнка нагулял!

— Так непростого же, нашего и сразу взрослого, обученного, — ответил на упрёк Санин, Алиса старшая его поправила:

— Моя сестра драться и стрелять не умеет, да вы и сами это должны были увидеть, у неё же нет...

— А что и когда это они должны были увидеть? — широко раскрыла от удивления глаза Алиса младшая. Улыбающийся Сергей Мисин взял со стола салфетку, быстро свернул журавлика и протянул растерявшейся девочке. Та осторожно взяла бумажную фигурку и улыбнулась в ответ:

— Так это были вы? Там в поезде и там у монастырских ворот тоже были вы? Да?

— Николаевна, вот этого знать никто не должен, — предупредила Алиса младшую сестру, — это большая тайна! Наша тайна!

Элен внимательно посмотрела на обеих Алис, словно собираясь что-то спросить, но сказала совсем о другом:

— Вообще-то, если вы сёстры, то и отчество у вас должно быть одно, хотя... Бывают варианты. Но если брать второе имя, то Алиса-Николай звучит как-то не совсем благозвучно, это только у гишпанцев принято такие сочетания в именах — Хосе Мария Родриго Магдалина Хорхе Розалинда.

Алиса старшая посмотрела на младшую и предложила:

— А давай на анариканский манер, вот так: Алиса-Николь, а? Коля, ты не обидишься?

— Почему же я должен обижаться? — удивился Санин и пояснил, почему не обижается: — Моё имя, пусть и на анариканский манер, теперь и её имя, вы же не будете отрицать к этому мою причастность?

Обе Алисы дружно замотали головами, чем вызвали у всех улыбки, уж очень по-детски это у девочек вышло. Алиса-Александра, став серьёзной, поинтересовалась у Фарина:

— Ваше присутствие здесь не вызовет интереса у, как говорят, особо компетентных органов? Тем более что вы в форме? Командировка? Не поставят ли вам в вину отклонение от командировочного предписания? Ваше путешествие в...

— Так никто и не узнал же об этом, и не узнает. Алиса, я тебе ещё не успел сказать, мы получили назначение на "Предприятие", это новый линкор, он ещё строится, вернее, достраивается, так как уже почти готовый. Это не просто новый корабль, а совершенно новый проект! Фактически это что-то среднее между линкором и авианосцем, на нём будут не только башни с рельсовыми пушками, но и несколько полных крыльев истребителей, со всем необходимым оборудованием для их запуска и приёма, как у авианосца. Кроме этого "Предприятие" снабжён новыми двигателями, обеспечивающими прыжок через пространство. Что-то такое связанное с эффектом, называемым проколом, точно не помню.

— Егор, а вы не выдаёте государственную тайну? Или это только служебная? — поинтересовалась у Алиса у Фарина, вместо того, усмехнувшись, ответил Панирс:

— Никакой военной тайны, об этом написано в любом научно-популярном журнале или прикидывающимся таковым, а вот о вооружении этого корабля там ничего не сказано, об этом я толком не знаю, да и не интересовался, ведь это мы сами всё увидим.

— Все? — Алиса, приподняв бровь, многозначительно посмотрела на спутников Санина. Фарин хотел что-то сказать, но девушка, не дав ему это сделать, продолжила: — Насколько я поняла, подразделение морской пехоты "Предприятия" будет усилено отрядом равалийцев, если не секрет, то какова численность размещаемых на этом линкоре-авианосце "котов"? Несколько взводов или рота? Ваше звание — майор, а это уровень командира батальона, если скажете, что у вас только рота, я не поверю. Но батальон десанта для линкора слишком много, если только он не предназначен для специальных операций. Но тогда бы он не назывался линкором, и тем более не авианосцем, а если на нём будет несколько крыльев истребителей, то это уже если не авианосец, то очень авиа несущий корабль.

— "Котов" две роты, ещё две роты — "Котиков", всего — полный батальон. Подчиняется — непосредственно второму помощнику командира корабля — полковнику Ивлеву, — ответил Фарин. Увидев, что Алиса ожидает дальнейших объяснений, продолжил: — Три авиационных крыла, шестьдесят машин, каких, не знаю, подчиняются первому помощнику — капитан-полковнику Вадворту...

— Командир корабля, естественно, тоже анариканец, так? — это был не вопрос, а скорее утверждение, не дожидаясь ответа, Алиса поинтересовалась: — А звание у него какое? Адмирал?

— Командор-полковник, что выше капитана первого ранга, но ниже адмирала, — улыбнулся Фарин, но не успел объяснить, что эти звания означают, об этом спросила Алиса младшая, ответила её старшая сестра, подробно растолковав, почему эти командиры так интересно называются:

— Космический флот унаследовал звания от своего земного, вернее, морского прародителя. Ведь в космическом флоте тоже корабли, а на них истребители и другие малые машины, которые судами и не назовёшь, то есть уже не флот. А всё это летает, а у лётчиков такие же звания, как и у наземных войск. Лётчик — уже офицер, то есть его первый чин — младший лейтенант, а звеном командует капитан, крылом — майор.

— Так кораблём командует тоже капитан! — удивилась Диана, Алиса кивнула:

— Капитан, только не такой, звезд на погонах у него столько же, а вот петлицы и эмблема на рукаве другие, и хоть называется он капитаном корабля, такие капитаны командуют малыми охотниками или корветами. А если корабль больше, то у этого капитана звание — капитан третьего ранга, что соответствует лётчику или пехотинцу майору.

— Ага! — понятливо кивнула Алиса и продолжила: — А потом второго, первого ранга так?

— Почти, — улыбнулась её старшая сестра и поправила: — Капитан первого ранга называется капитан-полковник. Он уже командует кораблём, на котором есть авиация, то есть просто капитаны и майоры. Да и майор, командовавший авиационным крылом, может стать капитаном корабля, космического, естественно. Но становится он не капитаном третьего ранга, а капитан-майором. Потом будет: капитан-полковник; а за ним — командор-полковник. Это командир корабля, на котором есть не просто авиация — истребители, а их соединения — авиационные крылья, поняла?

— Ой, как запутано! — в один голос воскликнули Алиса младшая и Диана, а Элен высказала общее мнение:

— Я до сих пор не понимаю, зачем это было так запутывать? Нет, я разбираюсь во всех этих армейско-флотских званиях и не перепутаю, кто где, но не понимаю, почему такая неразбериха, вроде военные любят чёткий порядок, а тут такого накрутили!

— Традиция, сэ-э-эр! — Санин вытянулся по стойке смирно (насколько это можно сделать сидя) и взял под воображаемый козырёк. Алиса старшая тоже взяла под козырёк, но при этом показала язык.

Генерал Джонсон смотрел на вытянувшихся перед ним трёх лейтенантов и одного капитана. Курсантов, проходивших практику на станции "Каменный пояс" (не только анариканцев, но и со старого континента, тех, что должны продолжить обучение и сдать выпускные экзамены), он уже отпустил, а этих четверых попросил задержаться. Глянув на одного из них, у которого из под фуражки топорщились косички, генерал вздохнул, а ведь и замечания не сделаешь, всё по уставу: волосы женщины военнослужащего должны быть соответствующей длины и аккуратно уложены. То, что эти косички именно той длины, какие должны быть волосы у пилота истребителя, ни дюймом больше, генерал и не сомневался, этот... Вернее, эта Таволич никогда не допускала нарушений устава, серьёзных нарушений, мелкие шалости не в счёт. Глядя на эти косички, Джонсон совсем забыл, что он хотел сказать этим бывшим курсантам, досрочно получившим офицерские звания. Поморщившись, генерал прервал затянувшуюся паузу, задав вопрос лейтенанту с косичками:

— Таволич, зачем вам эти косички?

— Исключительно для красоты, сэр! — как и положено по уставу, ещё больше вытянулась эта лейтенант и, совсем не по-уставному похлопав длинными ресницами, спросила: — А вам разве не нравится? Говорят, они мне очень идут, придают более мужественный вид.

Генерал не нашёлся, что ответить, и растерянно посмотрел на стоявших тут же полковника Зурана и майора Зиберта. Те тоже пребывали в некоторой растерянности, пытаясь понять: как это — косички могут придавать мужественный вид? Алиса совсем их смутила, высказав свою просьбу:

— Сэр! Прошу вашего разрешения, как старшего начальника, на некоторое изменение внешнего вида. Уставом это не оговорено, но думаю, что в вашей власти это позволить!

— Что? Какое ещё изменение?! — в один голос воскликнули преподаватели и начальник академии. Этому... Этой нахалке хватит смелости заявить, что она будет носить юбку (хотя женщинам военнослужащим полагалась и форменная юбка), а к ней туфли на высоком каблуке!

— Сэр! Я хочу к косичкам добавить бантики! — ответила Алиса и пояснила: — Это к моей мужественности добавит ещё грозность, сэр!

Генерал и полковник дружно замотали головами, пытаясь представить этот грозно-мужественный вид, что придадут этому лейтенанту косички с бантиками (Алиса, одетая в обычную форму: брюки, рубашка и куртка, ничем не отличалась от своих товарищей, разве что была меньше ростом и тоньше). Пока генерал и полковник соображали, что же задумала этот лейтенант, Зиберт, лучше изучивший Алису и знавший, что этот курсант всегда готовый на какую-нибудь шутку, спросил:

— Таволич, а если серьёзно, зачем вам косички с бантиками? Раньше вы вполне обходились без них, зачем вам это понадобилось сейчас?

— Раньше я была парнем и отношение ко мне было соответствующее, а сейчас я девушка. Косые взгляды, даже насмешки, неизбежны. Не бить же мне морду за каждый такой взгляд? Хотя нескольким всё же придется. А косичками и бантиками я покажу, что мне глубоко плевать на то, что говорят у меня за спиной. Вот поэтому я и прошу разрешить мне даже не отступление от устава (я же не прошу разрешить длинную косу), а немного вольное его трактование.

Зиберт посмотрел на Зурана и Джонсона, после чего произнёс:

— В этом что-то есть, раз уж так случилось, что в рядах наших курсантов оказалась женщина, и — надо отдать ей должное — она была лучшим курсантом, думаю, есть смысл пойти ей навстречу.

— Но... — ещё больше растерялся Зуран, — если длина волос оговорена уставом, то о размере бантиков там ничего нет! Как можно разрешить ношение не регламентированного предмета обмундирования?!

— Всё решаемо, — пришёл на помощь Зиберту и Алисе Джонсон. Посмотрев сначала на девушку, а потом на своего друга, пояснил: — Предмет одежды или снаряжения должен не ограничивать возможностей военнослужащего, в данном случае пилота, а именно — не закрывать ушей или глаз. Лейтенант Таволич, вам, как командированному в распоряжение академии для прохождения стажировки в атмосферных полётах и дальнейшем совершенствовании теоретической подготовки, разрешаю носить банты под цвет формы и размером, не препятствующим получению приказов и слушанию лекций. Лейтенант, вам понятна постановка вопроса?

— Так точно, сэр! — вытянулась Алиса и взяла под козырёк. Потом Санин сказал ей, копируя (вернее передразнивая) генерала Джонсона:

— Ваши банты, лейтенант, не должны быть помехой при отдании чести, а то рука запутается, так и будете ходить с рукой, приложенной к голове!

Алиса Николаю не ответила, только язык показала, чем вызвала очередное замечание Санина и смех Курта и Альберта. Кроме вопроса форменных бантов возник ещё один — где жить этой четвёрке, ведь они уже не курсанты, и жить в общежитии для слушателей им уже не по чину, да и не положено. А офицерского общежития при академии нет. Но вопрос решился сам собой: Панирсу было где жить, у его семьи в столице была квартира; Алиса воспользовалась приглашением Элен, хотя для неё это вылилось в дополнительную нагрузку. Старшая Кробут-Зайен усиленно занималась с обеими Алисами, мотивировав это тем, что со старшей потом это не получится, а младшей будет полезно в любом случае. Санин и Мюллер поселились вместе с бойцам равалийского подразделения десанта линкора "Предприятие". Пока линкор достраивался, "бойцовые коты" жили на одной из военных баз, как сказал Санин — казарма на этой базе больше напоминает отдельные номера фешенебельного дома отдыха, а сама база больше похожа не на военный объект, а на шикарный санаторий. Там же жили бойцы и анариканской части десанта — "котики". Как опять же высказался Санин — если в одном месте собрали элиту лучших армий Федерации (или как она официально называлась — Объединённая Федерация Свободных Государств), то это сделано с какой-то определённой целью. Фарин, присутствовавший при этом разговоре, высказал предположение, что "Предприятие" не просто корабль, построенный по новейшим технологиям, а ему предстоит выполнять особые задания, ведь этот линкор может действовать самостоятельно, без сопровождения лёгких сил. Любой линкор или авианосец нуждается в прикрытии, а этому кораблю сопровождение не нужно, да и такая численность десанта, тоже неспроста!

Пока лейтенанты вместе с выпускниками академии выполняли атмосферные полёты, по поводу косичек Алисы ни у кого не возникало вопросов, просто подтвердились слухи, возникшие ещё на станции "Каменный пояс", что Таволич не Алис, а Алиса. Об этом знали многие, но не все, а некоторые решили, что это просто розыгрыш, такая не очень остроумная шутка их товарищей. Обычных в таких случаях замечаний ещё не было, потому что все помнили, как Алиса и Николай валяли морских пехотинцев. Грозный взгляд Санина останавливал многих шутников, ну а тем (это были курсанты не из академии, а из других училищ), кто всё же решался что-нибудь сказать о косичках Алисы, когда рядом не было её грозного товарища, девушка показывала язык. А разве может быть какой-то эффект даже от самой остроумной шутки, когда тебе в ответ просто показывают язык?

Полётная практика проходила на одном из военных аэродромов, где базировались атмосферные истребители, но в один из дней четвёрке друзей было сообщено, что для продолжения полётной практики они переводятся на другую военную базу. Там не было курсантов, только уже опытные пилоты, Алиса с друзьями были самыми молодыми. Перед пилотами, выстроенными перед большим ангаром, выступил капитан-полковник, назвавшийся Вадвортом и сообщивший, что все семьдесят человек, стоящие в строю, подчиняются ему. Алиса и её друзья многозначительно переглянулись, вспомнив слова Фарина о том, кто будет командовать истребителями на "Предприятии". Получается, что все присутствующие — это пилоты авиации, что будет базироваться на достраивающемся линкоре, и четвёрка друзей включена в их число! Санин потом заявил, что это он и так знал, иначе ему и Мюллеру не разрешили бы поселиться с равалийцами, которым уже было известно, что они входят в экипаж "Предприятия". А Вадворт, продолжая своё вступительное слово, сообщил, что пилотам предстоит учиться летать на новых машинах, отличающихся от всех ранее известных. Пилотов повели в ангар, где стояли машины, очень похожие на атмосферные истребители, только намного больше размером. Эти машины совсем не были похожи на "Громовые птицы", состоящие из решётчатой фермы, на одном конце которой была кабина пилотов, на другом — маршевые двигатели. Топливный бак этого ителя внутри фермы, а маневровые двигатели, пилоны с ракетами и бластеры были вынесены в стороны от основной фермы, на таких же решётчатых фермах, как и основная, только поменьше. Понятно, что "Громовая птица" не была приспособлена к полётам в атмосфере, в отличие от этих машин, имеющих короткие крылья и обтекаемый корпус. Два коротких крыла этого истребителя, расположенные одно над другим, делали его похожим на биплан. На вопрос одного из пилотов — почему у этой машины такое архаичное строение? Инженер, знакомивший пилотов с "Синей стрелой" (таково было название этого истребителя), пояснил, что в основном эта машина, предназначенна для полётов в космосе, но может летать и в атмосфере, а крылья — это ещё и пилоны для размещения вооружения — ракет. Малая рельсовая пушка находится внутри фюзеляжа, как и несколько самонаводящихся бомб-ракет (в специальных отсеках), которые будучи наведены на цель, уже её не выпустят, поэтому, чтоб выстрелить, не надо разворачиваться в сторону цели. Достаточно её просто указать и сбросить эти ракеты, как бомбы, и забыть о них и о цели тоже.

Лекция продолжалась довольно долго, а когда был объявлен перерыв, пилоты обступили Алису. На девушке была такая же форма, как и всех остальных, от чисто выбритых мужчин её отличал очень юный вид, небольшой рост и рыжие косички с большими ярко-зелёными бантами. Майор, ранее представленный как командир истребительного крыла (одного из трёх), поинтересовался у Алисы, что значат эти украшения? Девушка сняла форменную пилотку, тряхнув косичками, начала объяснять:

— Как? Разве вам об этом не сообщили? Эти новые машины — сверхскоростные, а при резком ускорении у них возникает вибрация, при этом голова пилота не просто трясётся, а болтается со страшной силой внутри кабины! Пилот не просто может голову разбить, но и разбить бронестекло кабины!

— Разве бронестекло можно разбить? Тем более — головой! — удивился один из пилотов. Алиса стала пространно рассказывать, что всё зависит от частоты и интенсивности вибрации. Конечно, может и голова разбиться (совсем вдребезги — серьёзно пояснила девушка), поэтому всем пилотам "Синих стрел" необходимо будет завести себе такие косички, с бантами! Слушая эти объяснения рыжего пилота с бантиками, возмутился инженер, рассказывавший об устройстве этого истребителя:

— Где?! Где вы видите фонарь, как у атмосферных истребителей! Это же машина предназначенная для открытого космоса!

— Но в атмосфере ваша "Синяя стрела" ведь тоже может летать? Не так ли? Значит, вы должны были предусмотреть форточку для проветривания! — строго попеняла Алиса инженеру, потерявшему дар речи от такого нахальства. Не только он был возмущён поведением и полной дремучестью этого худенького пилота, да ещё так вызывающе одетого! Но высказаться никто не успел.

— Алиса, перестань! — строго сказал Николай. Майор, делавший замечание девушке, удивлённо переспросил:

— Алиса?! Что это значит? Почему у вас женское имя?! Или вы из этих?.. Тогда почему командование направило вас сюда?..

— Алиса, потому что я девушка, а не из этих, как вы выразились, и тем более, не из тех. А то, что вы об этом даже не догадываетесь, говорит о том, что вы не ознакомились со списком личного состава. Так вам об этом будет доложено потом, в процессе знакомства лётным составом? М-да, излишняя секретность никогда пользы не приносила, а создавала одни проблемы, вроде нынешней. А косички с бантиками мне носить разрешено, и отказываться от этого я не собираюсь!

Оторопевшему от такого ответа майору пришёл на помощь другой, переглянувшись с Саниным, он сказал Алисе:

— Не будьте так строги к командованию, оно, как всегда, пошло на поводу у безопасников, поэтому мы, командиры крыльев, ознакомлены со списками личного состава только своих подразделений. Вы, Алиса Таволич, а я Кондратьев, командир вашего крыла. Мне о вас и о вашем характере Николай рассказывал, так что будем знакомы, нам с вами вместе служить.

Алиса вытянулась и, принимая стойку смирно, бросила руку к воображаемому козырьку, быстро надетой пилотки, приветствие было равалийское, немного отличающееся от принятого в Анарике. Кондратьев улыбнулся и протянул руку, пожимая её, Алиса заявила:

— А бантики я снимать не буду! В уставе нигде не сказано, что их запрещено носить!

— Ну что ж, лейтенант с бантиками, дерзить вы умеете и делаете это неплохо, надеюсь, вы и теоретически хорошо подготовлены, — прищурившись, сказал капитан-полковник Вадворт и, показав на истребитель, предложил: — Попробуйте взлететь и посадить эту птичку, посмотрим как у вас получится. Но учтите, в случае неудачи будете отчислены из отряда пилотов. Дайте ей лётный комбинезон, а вы, лейтенант, переодевайтесь быстрее, надеюсь, вы это успеете, пока машину выкатят из ангара. Но учтите, здесь зеркала нет, губы вам покрасить не удастся, — закончил капитан-полковник под смешки окружающих.

Судя по всему, командир авиационных крыльев думал (а может, и надеялся), что Алиса растеряется, ведь чтоб надеть комбинезон надо было снять форму. А переодеться в ангаре, укрывшись от взглядов остальных пилотов, было негде. Но Алиса быстро сняла форму, оставшись в трусах и майке. Так же быстро надела комбинезон, представляющий собой лёгкий скафандр, и заняла место в кабине истребителя.

— Сноровка есть, — удовлетворённо сказал Кондратьев, третий командир крыла заметил:

— Я бы не сказал, что это девушка, если бы не одна деталь (на этот раз на Алисе были не "семейные трусы", а обтягивающие).

— А что это за татуировки у неё на руках? — поинтересовался командир звена, ранее делавший девушке замечания, но не получил ответа, так как инженер закричал:

— Что она делает? Ведь машину ещё не выкатили из ангара!

Раздавшийся писк антигравов, перешедший в вой, не дал инженеру что-то сказать ещё. Истребитель приподнялся и, качнувшись, исчез! Только порыв ветра показал, что машина, прыгнув под потолок, вылетела из ангара. Инженер открыл рот, пытаясь ещё что-то сказать, но громкий хлопок преодоления звукового барьера не дал ему это сделать. Он растерянно посмотрел на командиров пилотов, восхищённо качавших головами, они поняли, что произошло, а Кондратьев удовлетворённо сказал:

— Она вышла из ангара на антигравах, максимально разогнавшись, а потом сразу набрала скорость до сверхзвука, запустив обычные двигатели! Но какова точность манёвра! Просто ювелирная! И какова скорость его выполнения! Недаром же говорят — все мастера имеют строптивый характер! Я рад, что эта девушка именно в моём крыле! У неё не просто отличная подготовка, она чувствует машину, как продолжение своего тела!

— Пожалуй, вы правы. Это действительно мастер и, похоже, ему не нужна стажировка, вам повезло, что он у вас в крыле, — одобрительно сказал Вадворт. Улыбнувшись, капитан-полковник с ехидством добавил: — Со строптивостью этой рыжей особы тоже вам разбираться. Отвечать за все её выходки тоже вам!

— А что означают татуировки на её руках или это тоже для украшения, как бантики? — спросил командир крыла, которому сразу не понравились банты Алисы, ответил Кондратьев, рассказав, что значит голова оскалившейся кошки на левом предплечье:

— Такая зубастая кошка — это знак принадлежности к одному из элитных наших подразделений — "бойцовым котам". Кстати, Санин тоже раньше служил там, так что задираться к нему и Таволич не советую, а узор на правой... Не знаю.

— Это знак стрелка, — пришёл на помощь своему командиру Панирс, — Алиса стреляет из любого оружия без промаха.

На реплику одного из пилотов, мол, а как насчёт бортового вооружения истребителя? — ответил Санин:

— Семь ракет — семь "кобр"! Только у неё остались ракеты после боя, мы свои все расстреляли. Подбить "кобру" ракетой, предназначенной для учебных стрельб, трудно, вот и пришлось на каждую мерианскую машину тратить несколько. А Алиса... Стреляла так, словно у неё были самонаводящиеся ракеты, выстрелила — и о той "кобре" можно забыть! Вот так-то.

Ещё один пилот поинтересовался, есть ли такая татуировка у самого Санина? Другой пилот выразил удивление, мол, какая дикость — в равалийской армии награждают не только орденами и медалями, но и татуировками. Кто-то выразил сомнение — служила ли Таволич в равалийских вооружённых силах, уж слишком она молодо выглядит. А если нет, то почему у неё отличительный знак, какой есть у бойцов одного из элитных подразделений именно той армии? Ведь такой знак надо заслужить. Кто-то из тех, кто знает о таких вещах, пояснил, что узор на правой руке, так называемый знак стрелка — это принято лишь в определенных кругах жителей Анарики, которые не в ладах с законом. Так когда же эта девочка всё успела? Последовал следующий вопрос. Ведь за такую татуировку, самовольно, вернее, незаслуженно наколотую, в криминальных кругах могут и жизни лишить! Вопросов было много, и Санин, улыбаясь, сказал, что Алиса сама обо всём расскажет, если захочет.

Пока шло обсуждение лейтенанта с бантиками, вой, перешедший в писк, и появившийся на прежнем месте истребитель показали, что девушка вернулась. К открывшемуся люку сразу подошло всё начальство, собирающееся устроить Алисе разнос за то, что она влетела в ангар. Если бы она ошиблась хоть на миллиметр, жертвы были бы неизбежны! Алиса тряхнула своими косичками и развела руками:

— Мне же приказали показать, что я умею, а как бы я это сделала, ничего не делая? А?

Майоры, командиры крыльев, с сочувствием посмотрели на Кондратьева, тот улыбнулся в ответ.

Глава шестнадцатая. Прошлое, меньше чем двести лет назад. Картины, тайны спецслужбы и суперлинкор

В кабинете с окнами, выходящими во двор, мужчина, в строгом сером костюме, делал очередной доклад. Двое его слушавших тоже были в строгих костюмах. Эти чисто гражданские костюмы, из-за своего однообразия и напускной строгости, смотрелись как униформа. Одинаковость костюмов и выражений лиц придавали мужчинам вид членов какой-то секты или тайной организации, что так и было: это были сотрудники Главного Управления Государственного Агентства Безопасности, не рядовые сотрудники. Докладывающий, не проявляя никаких эмоций, говорил:

— Как ранее было установлено, Элиот Занхен является совладельцем всей собственности, интеллектуальной в том числе, фирмы "Хризантема Фануты" и может распоряжаться этой собственностью. Недавно он передал эту собственность Алисе Таволич в полное и безраздельное пользование. Передал своим распоряжением, присланным по электронной почте, подписанным цифровой подписью. Можно сказать, на мгновение ниоткуда возник и туда же пропал.

— Отследить, откуда было передано сообщение, удалось? — быстро спросил один из слушавших, докладчик ответил, обращаясь к мужчине, сидящему за большим столом:

— Да, экселенц, вход в сеть осуществлён из вагона городского монорельса. С планшета недавно купленного и сразу пропавшего после входа в сеть. Этот планшет, купленный неизвестным у перекупщика на чёрном рынке, был недавно украден у его законного владельца, совершенно постороннего человека, как удалось установить по идентификационному номеру. Номер был, естественно, стёрт и заменен на другой, но купивший восстановил старый, сразу обнаруженный, как только кто-то вошёл с этого планшета в сеть. Естественно, сигнал об этом сразу поступил в полицию, но планшет отключился и местонахождение его установить не удалось. Но этот... предположительно пользователь, вошедший в сеть, и был Занхен. Он успел послать сообщение со своим распоряжением, прежде чем активность этого устройства, как ранее украденного и находящегося в розыске, в данном случае планшета, была заблокирована. А поскольку был стёрт тот номер, под которым этот планшет продавался как легальный, то установить продавца и покупателя как положено зарегистрированной сделки не представляется возможным. Опросить свидетелей вряд ли удастся, вагоны монорельса в это время заполнены и каждый второй пассажир с таким планшетом, что-то читает, газеты, например, играет или с кем-то общается, что-то набирает...

— Понятно, искать в этой толпе того, кто послал это сообщение, — бессмысленная затея. К тому же чётко сработала система прекращения доступа с краденых устройств, этот Занхен, если только он не передал свою электронную подпись ещё кому-то, сразу же избавился от планшета, уничтожив его, бросив ну хотя бы в уличный утилизатор. Бросил, сразу выйдя из вагона монорельса, естественно, сканеры полицейских краденой вещи не обнаружили, — произнёс мужчина у окна. Ему ответил сидящий за столом:

— Думаю, Аллен, это и был Занхен. Всё сделано в его стиле — не оставлено никаких следов, но всё же след есть. Кому были переданы права на собственность той фирмы? Нашей рыжей знакомой, не так ли? Именно это может быть той ниточкой, за которую следует потянуть. А как потянуть, следует подумать начальнику отдела, этим занимающегося.

Докладчик, к которому обратился сидящий за столом, побледнел, вспомнив судьбу своего предшественника, фактически сосланного в Фиделфию рядовым сотрудником, понятно, что после такого ни о каком карьерном росте, а тем более о восстановлении на прежней должности не приходится и мечтать! Сейчас такая перспектива замаячила и перед новым начальником отдела: надо было найти человека, которого безрезультатно искали уже семь лет! Найти, как-то задействовав рыжую девушку, ставшую причиной не только неудач, но и смертей сотрудников могущественной организации! Таких смертей, в которых и обвинить некого! Начальник отдела глубоко вдохнул, словно перед прыжком в воду, достал из папки фотографию, протянул её начальнику Главного Управления Государственного Агентства Безопасности, сопроводив следующими комментариями:

— Интеллектуальная собственность компании "Хризантема Фануты", вернее, ключи от сетевого хранилища переданы Алисе Николь Таволич, это она.

— Симпатичная девица, и не скажешь, что она лейтенант воздушно-космических сил, — произнёс мужчина, ранее стоявший у окна, а теперь подошедший к столу своего шефа. Начальник отдела продолжил докладывать:

— Она живёт у Кробут-Зайен, та называет её своей ученицей, и она не лейтенант ВКС, лейтенант вот эта — Алиса Александра Таволич!

Мужчина выложил на стол ещё одну фотографию, на которой была девушка в военной форме, очень похожая на ту, что была на первом снимке. Начальник ГУГАБ и его заместитель некоторое время рассматривали снимки, потом сидевший за столом задумчиво произнёс:

— Похожи, очень похожи, почти близнецы, хотя различия есть. Что же это получается? Мы проморгали наличие второй девицы, именно ту, на которую может быть всё завязано, недаром же именно ей переданы права на собственность той фирмы! Почему об этой девице не было доложено ранее? Откуда она могла появиться?

— Трудно сказать, почему в Фиделфийском управлении проморгали её наличие, она приехала в столицу вместе с той, первой. Можно только предположить...

— Что эта девица, которая уже лейтенант, размножается делением, сразу производя на свет взрослую особь, — ехидно произнёс заместитель начальника ГУГАБ. Посмотрев на не знающего что сказать начальника отдела, добавил: — Хорошо, хоть имя у них немного отличается.

— Аллен, возьми на контроль это дело, — произнёс начальник Главного Управления Государственного Агентства Безопасности и кивнул докладчику, тот продолжил:

— Как удалось выяснить, эта вторая Алиса имеет паранормальные способности ещё более сильные, чем первая. Сейчас обе они живут у Кробут-Зайен, и подступится к ним нет никакой возможности. Алиса, которая лейтенант, если не находится у Кробут-Зайен, то в расположении одной из воинских частей. Организовать её перехват в дороге весьма затруднительно, так как она ездит не одна, а с Панирсом и ещё с несколькими своими друзьями из военных. А все попытки проникнуть в дом Кробут-Зайен не увенчались успехом. Наших агентов обоего пола каким-то образом сразу обнаруживают, не давая им даже зайти в дом. Как это удаётся, я даже не могу представить! Это если они пытаются проникнуть в дом, устроившись туда слугами, а кого-то завербовать из гостей, постоянно туда приглашаемых... — начальник отдела замолчал и развёл руками, показывая, что это не его уровень, слишком важные люди бывают в гостях у Кробут-Зайен. Начальник ГУГАБ и его заместитель переглянулись и одновременно кивнули. Когда руководитель отдела был отпущен, заместитель начальника сказал:

— У Кробут-Зайен нечто вроде аристократического салона, куда постороннему попасть очень сложно, это не собрание аристократов, как у этого индюка Стадфрода, кстати, событие семилетней давности очень подмочило репутацию того сборища, — оба — и начальник, и его заместитель — улыбнулись. — Тогда всё было сделано отлично, правда, виноватого в том убийстве искать пришлось в срочном порядке, но он был найден и понёс заслуженное наказание. А того ли посадили на электрический стул или не того, значения не имеет, главное — в неотвратимости кары за преступление! Общественность, они же налогоплательщики должны быть уверены в том, что служба безопасности всегда найдёт виновного!

После паузы Аллен, кивнув в сторону закрытой двери, намекая на удалившегося начальника отдела, продолжил: — К сожалению, он прав, внедрить кого-то в окружение Кробут-Зайен в качестве слуг не представляется возможным, она сама беседует с кандидатами и всех наших людей сразу же выпроваживает. Попасть туда в качестве гостя, тоже не получается, в её особняк пускают только по пригласительным, лично ею подписанным, уж как Стадфрод пытался, напирая на свой потомственный аристократизм, но его и на порог не пустили!

— Кробут-Зайен пользуется своими паранормальными способностями, поэтому и не удаётся подсунуть кого-нибудь из наших людей в обслуживающий персонал. Тоже самое с приглашёнными, если ей кто-то сразу не понравился, то попадает в её чёрный список и больше приглашён не будет, надо ли говорить, что и в этом случае она применяет свои способности. А вот многие военные почему-то пользуются её расположением, для них двери её дома всегда открыты. У них там даже что-то вроде неформального клуба. И как оказалось, военных из наших равалийских гостей она тоже принимает, непонятно за что им такая... — начальник ГУГАБ пока это говорил, просматривал новости на своём планшете и, похоже, его что-то заинтересовало, так как он недосказал то, что хотел сказать. Показав своему помощнику заметку, выведенную на экран, начальник Главного Управления Государственного Агентства Безопасности, с улыбкой произнёс: — Очень интересно, я давно мечтал посмотреть картины этой Фануты, а тут такая возможность! Оказывается, они будут выставлены именно в особняке Кробут-Зайен дочерью его хозяйки. Сначала там выставлены, для избранных, а уж потом будет организована публичная выставка. Надеюсь, мне не откажут в приобщении к прекрасному! А там буду действовать по обстановке, надеюсь, кто-то из этих девиц расскажет, какое они имеют отношение к владельцу этой художественной коллекции, недаром же он картины им или ей подарил! Если не удастся выяснить там, то пригласить к нам...

Внешне обычный гравикар начальника Главного Управления Государственного Агентства Безопасности подъехал к большому, в стиле классицизма, зданию. Выбравшийся из машины мужчина средних лет в строгом сером костюме направился к парадному входу, там протянул охраннику-швейцару свою визитку и попросил доложить о нём хозяйке дома, дополнительно сообщив, что он хочет ознакомиться с выставкой картин, что организует Диана Кробут-Зайен.

— Вы думаете, что данная выставка представляет угрозу национальной безопасности? — раздался за спиной мужчины насмешливый голос. Мужчина не спеша обернулся и ответил:

— Ну что вы, адмирал, обитатели этого дома вне всяких подозрений, просто хочу посмотреть картины, говорят, их автор очень талантлив.

— Познакомьтесь, Гарольд Дрегстон, начальник службы безопасности, — представил адмирал Панирс мужчину своим спутникам, затем представил одного из них: — Генерал Потапов, а с генералом Джонсоном вы знакомы.

Пока гости раскланивались друг с другом, к ним вышли три девушки, две из которых были рыжие, в их косичках были большие зелёные банты, под цвет их платьев и глаз. У третьей банты были синими, под цвет её платья и глаз. Все три девушки поздоровались и представились начальнику ГУГАБ (адмирал и генералы их и так знали):

— Диана Кробут-Зайен.

— Алиса Николь Таволич.

— Алиса Александра Таволич.

— Девушки, вы прекрасны! Особенно ваши бантики в косичках! — комплимент Джонсона был несколько неуклюжим, он и сам это понял и, смутившись, замолчал. Алиса Александра с улыбкой поблагодарила генерала, высказавшись столь же двусмысленно:

— Спасибо! Я польщена и рада, что вы оценили бантики и косички по достоинству и размеру!

— М-да, гм, — отреагировал Джонсон, не зная, что ещё сказать. Ему на помощь пришёл Панирс, увлекая за собой со словами "Мол, идём, не будем мешать человеку наслаждаться прекрасным: пусть сначала полюбуется девушками, а потом картинами". Уже отойдя на значительное расстояние, адмирал добавил, что очень надеется на то, что девушки растерзают безопасника, показывая ему коллекцию рисунков. Сам же Дрегстон был рад, что остался с девушками, ведь с одной из Алис он и хотел поговорить.

Безопасника провели в большой зал, где на стенах висело несколько картин (очень качественно распечатанных на принтере) и большой экран, на котором ему в течение часа показывали остальные рисунки. Не просто показывали, а с очень подробными объяснениями. Наконец Алиса старшая, до этого куда-то не надолго отлучавшаяся, сжалилась и поинтересовалась у безопасника:

— Вы о чём-то хотите спросить? Спрашивайте, постараемся удовлетворить ваше любопытство в меру наших скромных возможностей.

— Эти рисунки рисовала очень талантливая художница, вы называли её фамилию, кажется, Фанута? Да? И насколько я понял, вы собираетесь устроить виртуальную выставку её работ, но не будет ли возражений с её стороны?

— Не будет, — улыбнулась Алиса и пояснила: — Все права на эти рисунки моей сестре передал компаньон Йоно Фануты.

— А почему передал компаньон, а не она сама? — быстро спросил Дрегстон и задал ещё несколько хитрых вопросов: — А кроме рисунков, он ничего не передавал? Почему он передал рисунки и права на них именно вашей сестре? И почему это сделал именно сейчас? Нельзя ли это узнать у него самого?

— Очень много вопросов, но я постараюсь вам на них ответить, — перестала улыбаться Алиса. Безопасник, взглянув на девушку, поразился произошедшей с ней переменой, перед ним была не девушка, а хищный зверь, готовый прыгнуть на высмотренную добычу, и этой жертвой Дрегстон почувствовал себя! А девушка начала объяснять: — Почему сделал именно сейчас, наверное, раньше сомневался, стоит ли кому-то отдавать эти рисунки, а может, искал кого-то не менее талантливого чем Фанута. Рисунки и права на них переданы не только моей сестре, но и Диане, видно, он посчитал их достойными принять это наследие. Передал не только ей, но и мне и не рисунки, а предсмертную записку, так что вам не удастся с ним поговорить, он уже умер. А записка, вот она! Он её передал вместе с рисунками. Но адресат не сестра, а я. Если вам так уж интересно, то можете почитать, заодно и посмотреть видеозапись. Похоже, она сделана камерой слежения в офисе фирмы Фануты. Просмотрев её, вы поймёте, почему Фанута не передала рисунки сама.

Безопасник быстро прочитал предсмертную записку человека, которого так долго и безуспешно искало ГУГАБ. Обычная предсмертная записка, оканчивающаяся словами, что жить дальше не имеет смысла, а вот запись!.. Это была запись допроса маленькой асиатки, несколько могучих мужиков задавали той вопросы и били девушку, но та молчала, прикусив губу, когда же достали шприц с сывороткой правды (один из допрашивающих с некоторым злорадством сообщил, что это такое и что девушке ничего не удастся утаить), Фанута, воспользовавшись тем, что державший её в это время ослабил захват, так как у избитой девушки не было сил сопротивляться, а держал лишь за голову, вернее, за подбородок, высоко его подняв, поджала ноги и, неестественно выгнувшись, сломала себе шею. Девушка умерла не сразу, её агония длилась больше десяти минут и сопровождалась ругательствами мордоворотов и их криками, что начальство такого прокола не потерпит и всех тех, кто допустил такой промах, уволит из ГУГАБ с волчьим билетом. Но потом ругавшиеся успокоились, один из них заявил, что ещё не всё потеряно, должен вернуться Занхен, и с ним надо не допустить подобного промаха — сразу ввести сыворотку правды. На этом запись обрывалась. Побледневший безопасник заявил, что он вынужден забрать эту запись у девушки и проверить, не сделала ли она копий. Алиса пожала плечами, сказав при этом, что запись ей не нужна, копии тем более. А если уважаемый мистер Дрегстон всё же хочет изъять копии, то он опоздал. Алиса на планшете раскрыла одну из газет, там была предсмертная записка Занхена, только ещё более полная, чем у неё и запись, только что просмотренная безопасником. Алиса открыла ещё несколько газет, где тоже была эта запись с комментариями обозревателей новостей, очень нелицеприятными для службы безопасности комментариями! Начальник ГУГАБ побледнел и стал по очереди открывать эти сообщения на своём планшете, потом глянув на старшую Алису (он уже различал сестёр, хоть те и были одинаково одеты, различал, но как это у него получалось, понять не мог), спросил:

— Вы знали об этом?

— Догадывалась, — кивнула девушка и высказала своё предположение: — Человек, которого вы обидели, я не имею в виду конкретно вас, а вашу организацию, который, скажем так — желает с вами поквитаться, обязательно предпримет нечто подобное. Это не только месть, но и способ обезопасить тех, кому он передал наследие талантливой девочки, чью жизнь бездумно оборвали сотрудники вашей конторы. Убили талантливого человека даже не потому, что этого требовали высшие интересы, а потому, что такова их натура! Подлая натура! Организации, подобные вашей, предпочитают обделывать свои делишки не афишируя их, а тут всё предано гласности. Налогоплательщики должны знать, на что тратятся их деньги: это шпионские игры вашей конторы, ничего общего не имеющие с той задачей, что должно выполнять управление безопасности. Попробуйте меня убедить в обратном, думаю, вам это не удастся!

Алиса говорила, а у Дрегстона по спине бежали мурашки, вроде девушка ничего такого страшного и не сказала, да и тон её был как бы — нейтральным, но вот взгляд!.. Подобное он однажды уже испытал, в далёкой молодости, так смотрел человек, собиравшийся убить Дрегстона, смотрел сквозь прорезь прицела. Тогда молодого сотрудника ГУГАБ спасли его товарищи, они отвлекли стрелка, и тот, посчитав их более опасными, занялся ими. Вся оперативная группа погибла, уцелел лишь Дрегстон, упавший на землю и закатившийся в сточную канаву, где и дождался, пока снайпер уйдёт со своей позиции. Вот и сейчас уже немолодому, солидному мужчине захотелось упасть на пол и куда-нибудь уползти, настолько ему стало страшно. Так вот чем эти рыжие сёстры отличались: младшая, хоть и выглядела более взрослой, была ещё ребёнком, а старшая, больше похожая на девочку-подростка, была безжалостным и умелым бойцом! От неё веяло опасностью! Дрегстон видел много таких людей и ошибиться не мог, сглотнув, безопасник, стараясь, чтоб его голос не дрожал, спросил:

— А вы уверены, что этот человек ушёл из жизни?

— Уверена, что нет, такие люди так просто не исчезают, — улыбнулась Алиса и, снова став шаловливой девочкой, сделала очередное предположение: — Скорее всего, он где-то неподалёку спрятался. И когда посчитает нужным, ка-а-ак выскочит!

Дрегстон вздрогнул, уж очень был неожиданным переход одного состояния Алисы в другое, да и её многозначительное заявление... Несомненно, она что-то знала, но делиться этим своим знанием не собиралась, ранее ясно дав понять, что не верит в честность как рядовых сотрудников ГУГАБ, так и их руководства. Дрегстон задумался, надо было найти слова, которые бы заставили эту девочку если не пойти на сотрудничество, то хотя бы задуматься, а правильна ли её позиция? Но сказать безопасник ничего не успел, в просмотровый зал вошла хозяйка дома в сопровождении адмирала и генералов. Вошла и спросила у Дрегстона:

— Как вам представленная коллекция? Вы первый, кто её увидел, поэтому ваше мнение особо ценно!

— Я вижу, Гарольд, вы очень впечатлились, недаром же вы такой бледный! — с улыбкой произнёс Панирс, а Джонсон, державший в руках планшет, с солдатской прямотой заявил:

— В прессе сообщают, что к гибели этой художницы причастно ваше управление, так ли это? Или это очередная газетная утка? Как бы то ни было, реклама будущей выставке сделана очень хорошая, думаю, от посетителей отбоя не будет.

Дрегстон ничего не ответил, лишь криво улыбнулся, а Джонсон, пройдя вдоль распечатанных репродукций, с той же прямотой добавил:

— Очень неплохо, очень. В большинстве рисунков преобладают асиатские мотивы, да и манера рисовать... Но признайтесь, Гарольд, не за это же ваши люди убили эту девушку? Она, что? Была мерианской шпионкой, что с ней так жестоко поступили?

Дрегстон не успел ответить, это за него сделала Алиса:

— Обычная ошибка спецслужбы. Ошибка, стоившая жизни невиновному человеку. А то, что эта девочка была очень талантлива, наших безопасников не интересует, когда они стараются такие свои ошибки скрыть.

— Таволич, вы что-то знаете об этом деле? — поинтересовался Джонсон, теперь рассматривающий изображение, выводимое на большой экран и слушавший то, что говорила Алиса. Девушка, показывая на свой планшет, пожала плечами:

— Не больше, чем тут сказано, но вот этого вполне достаточно, чтоб иметь своё мнение.

Диана и Алиса младшая заглянули в планшет Алисы старшей, ахнули и, достав свои, стали листать страницы газет и смотреть видеозаписи. Чем больше девушки вникали в увиденное, тем красноречивей становились их взгляды на начальника Главного Управления Государственного Агентства Безопасности. Девушки с трудом сдерживались, чтоб не сказать ему, что они думают о его организации и о нём самом. Элен, почувствовав нарастающее напряжение, предложила:

— Мистер Дрегстон, у вас, наверное, много дел? Мы благодарны, что вы уделили нам какую-то часть своего драгоценного времени, но не смеем вас больше задерживать, я провожу вас к выходу.

— Надеюсь, и вы меня проводите? — безопасник изобразил поклон в сторону Алисы старшей.

— Элен, зачем вам утруждаться, мистера Дрегстона провожу я, — сказала Алиса и, указав безопаснику на дверь, пригласила: — Прошу!

Почти до самого выхода шли молча, и только перед дверьми на улицу Дрегстон произнёс:

— Вы так и не ответили на мои вопросы, а ведь я могу вас для беседы пригласить в наше управление.

Окончание фразы прозвучало довольно угрожающе, Алиса ответила, чуть склонив голову:

— Даже так, и как же вы намереваетесь там со мной побеседовать? Так, как всегда делают в вашем ведомстве — вколов сыворотку правды? А я не приму ваше приглашение, не успею. Вечером мне надо быть в расположении моей части, а утром я улетаю на "Предприятие", к месту моей службы.

— Я могу пригласить вас прямо сейчас, думаю, вы не будете отказываться, — в голосе Дрегстона прозвучала угроза, словно этим он хотел сгладить тот испуг, что испытал ранее, разговаривая с Алисой. Девушка улыбнулась, со стоянки для машин двинулся обычный гравикар, в котором и приехал начальник ГУГАБ, вряд ли там был ещё кто-то, кроме водителя, одновременно с этой машиной движение начали две больших чёрных машины, в каждой из которых было семь человек, если считать вместе с водителем. Окна в этих мощных гравикарах были затемнены, и разглядеть снаружи сколько там человек было невозможно. Алиса их просто почувствовала, на такие вещи девушка стала обращать внимание после нагоняя, полученного от Элен. Та, когда узнала подробности нападений на сестёр в Фиделфии, очень ругала Алису, а потом долго натаскивала распознавать всё, что может представлять опасность. Элен говорила, что если у Алисы младшей времени будет достаточно, чтоб развивать свои способности под руководством... Мудрой наставницы — хихикнула Алиса старшая, вызвав укоризненный взгляд Элен, продолжившей свои нотации. Нотации закончились внеочередным уроком, где старшая Кробут-Зайен особое внимание уделила тренировке чувства опасности у Алисы. Конечно, были не забыты и другие стороны её дара, но в связи с нехваткой времени девушке были только даны методические рекомендации для самостоятельных занятий.

Алиса сразу увидела опасность, исходящую от начальника ГУГАБ, как и почувствовала, что следовавшие в отдалении от его гравикара большие чёрные машины несут нешуточную угрозу. Поэтому она связалась с Фариным и попросила его приехать за ней, только после этого вышла встречать безопасника и завела его в дом. В зале, после длительного просмотра картин, девушка продемонстрировала Дрегстону записи на своём планшете. Как и ожидала Алиса, Дрегстон принял решение — увезти её в управление для серьёзного разговора. Но из дома девушка вышла тогда, когда почувствовала приближение друзей.

— А вот за мной и приехали, — улыбнулась Алиса и с той же вежливой улыбкой продолжила: — Как видите, у меня совсем нет времени, служба, понимаете. И хочу дать вам совет: не трогайте сестру, хоть я и буду далеко, но здесь будет кому взять её под защиту. Вы не сможете с ней побеседовать или пригласить для этого к себе, даже если возьмёте вдвое больше людей, чем сейчас.

Не давая подъехать к крыльцу гравикару начальника ГУГАБ, сверху опустился бронированный глайдер, из которого выскочили несколько человек в комбинезонах космодесантников. Дрегстон обратил внимание на эмблему на их левом рукаве — голову скалящего клыки тигра! Да и на борту этого глайдера была такая же эмблема! Это была эмблема "бойцовых котов"! Подразделения спецназа из Равалии, часть которого будет десантом на новейшем линкоре "Предприятие", а часть будет охранять представительство Равалии в столице, получается, что и вторую Алису тоже! Это не анарикацы, уважения и даже страха к Главному Управлению Национальной Безопасности у них нет! Их не остановит предъявленный значок сотрудника ГУГАБ. Словно подтверждая мысли Дрегстона из глайдера выскочили, как на проведении показательной десантной операции, ещё несколько человек, но в отличие от первых, эти были в броне и вооружённые бластерами. Эти люди заняли место перед входом, отсекая Алису и самого Дрегстона от машин с сотрудниками ГУГАБ. Он глянул на по-прежнему вежливо улыбающуюся Алису, но наткнувшись на её ледяной взгляд, не стал ничего говорить. Резко повернувшись к мужчине, видно старшему этой команды равалийцев, представился, а затем с некоторым раздражением поинтересовался:

— Не могу ли я узнать, с кем имею честь и что это всё означает?

— Егор Фарин, капитан, командир роты десанта линкора "Предприятие". Мне поручено незамедлительно доставить пилота Таволич в расположение части, завтра она должна перегонять один из истребителей на корабль, где и будет проходить службу, разве начальник такой авторитетной службы не в курсе того, что постройка линкора закончена и он встаёт на боевое дежурство? — вытянувшись, отрапортовал Фарин. Дрегстон не нашёлся, что ответить, конечно, он знал о линкоре "Предприятие", но это такие мелочи по сравнению с теми задачами, что выполняло Главное Управление Государственного Агентства Безопасности, основной задачей которого было увеличить свой бюджет, а тут всё идёт не к увеличению, а уменьшению выделяемых ассигнований! При таких-то обстоятельствах — до таких ли мелочей, как государственная безопасность и какие-то там линкоры? Видно, мысль об этом придала главному безопаснику сообразительности, и он спросил у командира роты десанта;

— А как на ваши действия посмотрит хозяйка дома? Ведь вы нарушили...

— Положительно посмотрю, — сообщила Элен Кробут-Зайен и, протягивая руку для поцелуя, поздоровалась с этим нахальным военным: — Здравствуйте, Егор! Вы за Алисой? Как раз вовремя.

Алиса ничего не сказала, просто убежала, видно переодеваться. Это у неё заняло не более пяти минут, вышла она уже в форме, вместе с Дианой и Алисой младшей, все девушки были с косичками, у старшей Алисы они торчали из-под форменного кепи. Вслед за девушками вышли адмирал Панирс, генералы Джонсон и Потапов, они, как и положено галантным кавалерам, стали говорить девушкам комплименты. Девушки, Алиса старшая в том числе, их поблагодарили, присев в безупречных придворных поклонах. Затем Алиса, приложив руку к козырьку, как и Фарин (он её пропустил вперёд), скрылась внутри глайдера, и тяжёлая машина стремительно ушла в небо. Проводив глазами удалившийся глайдер, Панирс спросил у Джонсона, намекая на женский поклон Алисы:

— Этому у вас в академии тоже учат?

Джонсон шутливо ответил, что теперь придётся учить и реверансам, потому что вслед за Таволич, ещё кто-нибудь из девушек захочет учиться на пилота. За этими разговорами не обратили внимания на Дрегстона, постаравшегося незаметно прошмыгнуть к своему гравикару.

В управление Дрегстон вернулся в самом скверном настроении, его заместитель ждал его, просматривая последние газеты на большом экране. Начальник ГУГАБ с порога спросил:

— Аллен, что ты об этом всём думаешь?

— Думаю, что это игра против нас в преддверии заседания конгресса, посвященному распределению бюджета. Сначала эта шумиха вокруг пальцев наших сотрудников, но тут была и наша вина отчасти, а сейчас этот вброс с убийством талантливой художницы нашими людьми. Виртуальная выставка её картин, если эти рисунки можно так назвать, уже пользуется небывалой популярностью. То, что этот талант загублен злобными сотрудниками ГУГАБ, занимающимися чем угодно, кроме того, что они должны делать, придаёт выставке пикантности. Это то, что так любит публика! События складываются крайне неблагоприятно для нас. А каковы, экселенц, результаты вашего посещения Кробут-Зайен?

— Можно сказать — нулевые, хотя... Кое-что есть. Занхена, Таволич и неизвестную женщину-стрелка из Фиделфии объединяет татуировка на левой руке: кошачья голова с оскаленными клыками, на этот рисунок очень похожа эмблема элитного подразделения "бойцовых котов"! Мало того, командование этого подразделения оказывает протекцию этой рыжей девке! Надо бы выяснить — есть ли тут какая связь, вернее, что это за связь? Так как она, определённо, есть! Аллен, займись этим лично! Особенно вопросом появления этих личностей в Фиделфии! Ведь они там появились сразу после исчезновения Занхена! Он исчез и до недавнего времени никак не давал о себе знать, и вдруг — такая активность!

Заместитель начальника ГУГАБ, немного подумав, высказал своё мнение:

— Мне кажется, экселенц, что Занхен не столько нанёс нам удар, сколько предупредил — не трогайте моих близких. Ведь он никак себя не проявлял, после той атаки на наше управление. Сейчас он не стал предпринимать что-то подобное, ударил по другому месту. А если учесть, что в своё время именно он ликвидировал кандидатов в президенты, расчищая путь для нынешнего... Да и ликвидация фактического владельца и генерального директора "Космического строительства" была поручена ему, а эта акция тоже была нашей инициативой. Приемником мы не успели заняться, кто-то это сделал раньше чем мы, но невольно нам помог. В результате этих ликвидаций "Космическое строительство" и все компании, входящие в это объединение, были безболезненно национализированы. Как помните, экселенц, на первую ликвидацию был сделан заказ организации, занимающейся именно такими делами, через посредника, впоследствии ликвидированного. Исполнитель акции, то есть убийца, должен был быть схвачен и примерно наказан, но... он оказался слишком опытным, умелым, осторожным... не знаю, как лучше это определить, уйти ему удалось, не просто уйти, а громко хлопнув дверью. Нашей дверью, показывая, что он знает, откуда тянутся нити. При всей осторожности выполнения этих операций следы могли остаться, и что-то, нас компрометирующее, попало в руки этого Занхена. Вот он нам и показал, что может в любой момент это что-то использовать. И это что-то может быть гораздо серьёзнее, чем всё то, что уже было предано огласке. В сложившейся ситуации президент нас не поддержит, а наши "друзья" в конгрессе не просто урежут нам ассигнования, а постараются утопить. Потом, конечно, бюджет Главного Управления Государственного Агентства Безопасности восстановят, но руководство здесь будет другое, возможно, название тоже сменится.

Дрегстон посмотрел на большой экран, где была остановлена видеозапись одной из газет, как раз на том месте, где юная асиатка ломает шею, пытаясь вырваться из рук её удерживающего, кивнул и произнёс:

— "Столичное время" — это уже не жёлтая газетёнка, если уже такое издание заинтересовалось этим сюжетом, то... боюсь, Аллен, ты прав. Следующий вброс подобного компромата приведёт к созданию комиссии в конгрессе, комиссии, занимающейся расследованием законности деятельности Главного Управления Государственного Агентства Безопасности, но господам конгрессменам и сенаторам будет не до выявления истины, они будут стараться усадить своего человека на это место!

Дрегстон похлопал по подлокотнику своего кресла и посмотрел на своего заместителя, тот, согласно кивнув, подвёл итог:

— А это значит, экселенц, что Занхена и тех, кто с ним связан, даже предположительно, лучше не трогать, пока не трогать. Но наблюдение продолжим, обязательно продолжим!

Двадцать "синих стрел" вышли за пределы атмосферы и, перестроившись из большого клина в строй шара, направились в точку рандеву с кораблём-маткой. Это было второе крыло истребителей линкора "Предприятие", под командой майора Кондратьева. Первое крыло шло впереди, а третье только выходило из атмосферы. Подлетев к громаде линкора, пилоты второго крыла направили свои машины к приёмным люкам своего ангара. Эти люки, оборудованные только приёмными штангами, совсем не были похожи на приёмные трубы "Каменного пояса". Оно и понятно, улыбнулась Алиса: истребители со станции при старте запускаются с помощью катапульты и втягиваются трубой-приёмником, а "синяя стрела" может вылететь из ангара сама, ведь у неё же есть антигравы, а у линкора есть масса, значит есть обо что опереться. При посадке в ангар тоже можно использовать антигравы, приёмная мачта только задаёт направление.

Алиса, состыковав свою машину с этой мачтой, с интересом смотрела на экран, гадая, ангар сразу будет или есть что-то типа шлюзовой камеры? Ведь для выхода в космос, если это делается прямо из ангара, надо оттуда сначала откачать воздух, а это время, которое нельзя терять во время боя! Можно, конечно, не откачивать, так даже быстрее будет, но при этом будут большие потери этого самого воздуха. К тому же, если ангар общий, то надо ждать, пока во всех истребителях, что в нём базируются, займут места пилоты. Воздуха-то в нём не будет, выбраться из кабины или забраться в неё, пока в ангар на закачают воздух, нельзя! Хотя... полётный костюм сам по себе был лёгким скафандром, в таком в открытом космосе долго не продержишься, но вот внутри корабля, в отсеке, где нет воздуха, можно находиться долго. Алиса решила не гадать, как там будет, тем более что внешний люк уже закрылся. Это оказался ещё не ангар, а только приёмная камера со стартовым столом, размером эта камера была чуть больше корпуса истребителя, она была настолько маленькая, что там были выемки для крыльев и подвесок под ними (сейчас на подвесках ничего не было). Из такой малюсенькой камеры воздух можно откачать мгновенно! А стол с истребителем по специальным направляющим въехал в ангар, немного продвинулся и, развернувшись, застыл напротив створок люка своей приёмной камеры. В длинном ангаре могли разместиться все двадцать машин крыла и у каждой была своя шлюзовая камера. У других крыльев, похоже, такие же ангары, получается, что линкор мог сбросить одновременно все свои истребители! Сразу все, а не по парам, как это было на боевой станции.

Алиса открыла люк, чем-то напоминающий колпак атмосферного истребителя, выбралась из машины и, подняв забрало шлема, стала наблюдать, как заходят остальные машины её крыла. Можно было и не открывать шлем, но Алисе захотелось вдохнуть воздух ангара, неповторимый аромат техники, только что побывавшей в космосе. Вообще-то это был стерильный запах отфильтрованного воздуха, какой бывает на больших кораблях или космических станциях, если он чем-то и пахнет, то только искусственными ароматизаторами, но Алиса чувствовала запах космоса, и он ей нравился!

— Любуетесь? — раздался голос за спиной девушки, развернувшись, она увидела пожилого мужчину с сержантскими нашивками. Этот сержант, козырнув, представился:

— Сержант Павловский, Звенеслав Павловский. На мне техническое обслуживание вашей птички. Можете называть меня просто Зенек, когда выполняются срочные работы по подготовки истребителя не до политеса, согласны? Вот шкафчик для полётного костюма и полочка для шлема. Сами понимаете, когда тревога и надо срочно стартовать, как-то не до поисков раздевалки. Хотя запасные костюмы будут у вас в каюте. Но бежать в такой одежде по коридору не очень удобно, вернее, совсем неудобно...

— Согласна, — ответила Алиса, и пока Зенек рассказывал, стащила с головы шлем и расстегнула свой костюм-комбинезон. Сержант, увидев косички с бантами и услышав ответ Алисы, замолчал на полуслове, широко открыв глаза. Улыбающаяся Алиса протянула ему руку и назвала своё имя и звание, после чего предложила звать её по позывному — Лиса.

— Вы... вы женщина?! — удивлению мужчины не было предела, Алиса кокетливо похлопала своими длинными ресницами и, вспомнив давно ею виденный ещё на плоском экране кинофильм, жеманно сообщила:

— Да, девица я.

Видя, что Зенек не только широко распахнул глаза, но ещё и рот открыл, Алиса, вздохнув, уточнила:

— Девушка я, молодая, красивая и нежная! — увидев, что ею заинтересовались и другие техники в ангаре, добавила: — А если кто имеет что-то против, то не только будет это иметь.

— А что? — поинтересовался один из молодых парней-техников, Алиса пояснила:

— Синяки, ссадины, ушибы, серьёзные и не очень. Могу ещё руку сломать или ногу, желающим могу шею свернуть. Но это только по письменной просьбе, заверенной начальством. Сами понимаете, такое серьёзное решения самому принимать нельзя. Если начальство вовремя не информировать, оно будет очень недовольно, ну и кто будет обслуживать истребители, если я тут всех поубиваю?

Пока Алиса это говорила, она сняла полётный комбинезон-скафандр, оставшись в шортах и майке. Она мало чем отличалась от остальных пилотов, разве что по сравнению с ними выглядела бы мальчиком, если бы не косички и не бантики. Но была ещё одна деталь, заставившая замолчать шутников (всегда такие найдутся, кто решит позубоскалить, не обращая внимания на предупреждения), с левой руке этой странной девушки скалила клыки разъярённая кошка, Алиса охотно пояснила:

— Это пума, такая ласковая и добрая кошечка.

— Но такой знак — это же... — начал один из техников, его перебил подошедший Санин, тоже в майке и с татуировкой оскалившегося зверя:

— Да, это отличительный знак "бойцовых котов", и Алиса носит его по праву. Поэтому не стоит с ней шутить, нехорошо получится, когда чей-то истребитель останется без обслуживания.

— Она может убить?! — в ужасе произнёс один из несостоявшихся шутников, Алиса пожала плечами, натягивая обычный комбинезон, а Николай охотно пояснил:

— Вообще-то она может такое сделать голыми руками, но это вряд ли, всё-таки вы свои, просто поучит, а после этого в лазарете полежать придётся. Так что лучше не обострять, а вообще — она добрая.

— Ага, когда спит, — добавил Альберт Панирс, его истребитель стоял рядом с машиной Алисы, он уже успел переодеться и теперь ожидал, когда это сделают его товарищи. Глядя на приходящих в себя техников, парень пояснил: — Она не только руками может, но и словом, при этом так будет сказано, что намертво прилипнет.

— Вот такая я хорошая, добрая и ласковая, — подытожила сказанное Алиса и, улыбаясь, прибавила: — Впрочем, все это уже слышали и сделали соответствующие выводы.

Алиса и её товарищи ушли, а один из сержантов-техников сочувственно сказал Павловскому:

— М-да, друг, повезло тебе с пилотом. Если верить её товарищам, да и такую татуировку так просто не накалывают, её надо заслужить, с этой доброй и ласковой девочкой тебе не просто придётся!

Линкор "Предприятие" если и уступал боевой станции в размерах, то незначительно. Но вот в энергонасыщённости превосходил значительно, кроме обычных двигателей у этого корабля был ещё один, занимавший больше места, чем старые (отсюда и увеличенные размеры этого линкора). В остальном, кроме размеров естественно, "Предприятие" походил на подобные ему корабли и станции, если бы не одно отличие: вместо большой несущей решётчатой фермы была сплошная наружная оболочка, которую разрывали несущие кольца восьми орудийных башен. Такое кольцо, вращаясь вокруг своей оси (она же ось корабля), позволяло рельсовой пушке стрелять в любую сторону перпендикулярную курсу корабля. Девятая башня хоть и не могла вращаться вокруг корпуса, подобно остальным, но не была неподвижной, она двигалась так, словно находилась на большом шарнире, позволяя своему рельсовому орудию накрывать огнём всю носовую полусферу. Обычные линкоры имели похожую конструкцию, но у них было четыре башни, одна из которых — носовая. Кольца башен "Предприятия" располагались не равномерно по всему корпусу, а как бы были смещены к носу и к двигательному отсеку. В центре находились ангары истребителей и десантных ботов, выходы шлюзов этих отсеков образовывали правильный шестиугольник: три крыла истребителей и три тройки десантных ботов. Десантные боты представляли собой не обычные платформы для высадки космопехоты на планету, а хорошо бронированные небольшие космические корабли, но при этом в скорости и вооружении они не уступали корветам, да ими они и были, только ещё способными садиться на поверхность планет. Обычный корвет — это та же решётчатая ферма, с навешанными на неё двигателями, ракетами, иногда малыми пушками и кабиной экипажа, зачем тратить лишние материалы? В космосе обтекаемый корпус не нужен, а для боёв в атмосфере есть специальные машины, "Синие стрелы" были первой попыткой совместить космический аппарат и атмосферный, надо сказать, удачной попыткой. А "Серые грачи", так назывались девять малых боевых судов, что вместе с истребителями нёс линкор, были второй попыткой совместить боевые летательные аппараты — космический и атмосферный, надо сказать — такой же удачной, как и первая.

Внешний корпус "Предприятия" был довольно толстым и выполнял роль несущей фермы (внутри усиливающие распорки тоже были), металл для корпуса доставляли не с Земли, а получили путём центробежной плавки астероида, поэтому корпус был не совсем металлический. Отсеки (двигательный, артиллерийские, ангары, жилые помещения и так далее) представляли собой отдельные корпуса внутри основного. Все корпуса имели автономное питание и были усилены силовым каркасом, если бы "Предприяие" был кораблём, предназначенным для плавания по морю, то о нём можно было бы сказать — абсолютно непотопляемый корабль!

Офицерские каюты, в том числе и для пилотов, были двухместными и трёхместными, а адмиральская, капитана корабля и для высшего офицерского состава, хотя и больше обычных, но рассчитанные на одного человека. Офицерам десанта предоставили четырёхместные каюты, рядовых бойцов разместил в кубриках, разделённых на отсеки рассчитанные на четырёх человек. Кубрики кроме жилых блоков имели ещё и общее пространство. Кроме жилых помещений на "Предприятии" был спортивный, он же тренажёрный, зал, пищеблок, похожий на ресторан самообслуживания, библиотека (книги там были только цифровые), она же место для просмотра голофильмов, несколько кают-компаний (для офицеров корабля и пилотов), ну и бар (разве может корабль анариканской постройки обойтись без этого заведения?).

Понятно, что Алисе одноместная каюта была не положена, она была только лейтенантом и пилотом истребителя, но не селить же девушку с мужчинами? Выход нашли довольно простой, соседкой у Алисы была женщина, работник медицинской службы. Эта каюта находилась рядом с медблоком, что было не совсем удобно — до ангара с истребителями было довольно далеко бежать, центральный командный пост линкора, по старинке называемый — капитанским мостиком, находился ближе.

— Здравствуйте, — поздоровалась Алиса и сообщила, сразу предупредив: — Я буду вашей соседкой по каюте, беспокойной соседкой.

— Здравствуй... те, — несколько растерянно произнесла пожилая женщина с эмблемой медика на комбинезоне. На таком военном корабле появление рыжей девочки (если у неё косички с бантиками, то это точно девочка!), пусть она и в форменном комбинезоне, было довольно странно. Женщина, отрываясь от книги (бумажной книги!), только сейчас разглядела на комбинезоне девочки погоны лейтенанта и эмблему пилота и ещё больше растерялась, не зная как обращаться к своей соседке. Та, улыбаясь, представилась:

— Алиса Таволич, пилот истребителя. Можно просто Лиса и можно на "ты". Думаю, так вам будет удобнее, меня решили к вам подселить, потому что я девушка, не с мужиком-пилотом же мне делить каюту, хотя раньше я это запросто делала, когда в академии училась. А моё соседство будет беспокойным, потому что... — Алиса прилепила к стене над пустой койкой небольшой маячок и объяснила: — Вот эта штука будет вякать, когда мне надо будет бежать к своему истребителю, а это может быть в любое время дня или ночи.

— Но если будет объявлена тревога, то и мне надо занять место согласно штатному расписанию, о каком же беспокойстве может идти речь? — улыбнулась женщина-медик, Алиса со вздохом возразила:

— Тревога для пилотов истребителей — не всегда общекорабельная. Патрулирование или разведка... мало ли что.

— Зита Истран — улыбаясь, представилась женщина. Эта девочка-пилот ей понравилась. А Алиса, вынимая вещи из своего рюкзак, обратила внимание на раскрытую книгу, весь разворот там занимала большая репродукция какой-то картины. Женщина, обратив внимание на интерес соседки, словно что-то вспомнив, задумчиво сказала:

— Алиса Таволич, это вам... тебе переданы права на наследие Йоно Фануты? Я очень жалею, что выставка её картин откроется уже после нашего отлёта, я так хотела её посетить. Но... Как такое может быть, ведь ты сообщила, что будешь на открытии той выставки! Как владелица картин!

— Я Алиса Александра, а картины переданы Алисе Николь, моей сестре. Но если вам очень хочется их посмотреть, то вот! — Алиса подсоединила свой планшет к компьютеру каюты и на большом экране вывела первую репродукцию. Оставив Зиту бродить по виртуальной выставке, девушка отправилась к своим друзьям, посмотреть, как устроились они.