Тмв от Колльера

После захвата Elgen повстанцы, погрузившись в грузовики и джипы, вооруженные оружием гарнизона, двинулись к Yagodnoye, следующему большому лагерю, на расстоянии в 30 миль. Охранники в Yagodnoye были разгромлены внезапно и быстро. После опроса заключенных, всех охранников, кроме двух, имевших репутацию гуманных, были отведены в болота и расстреляны.

После Yagodnoye были Balagannoye, и наконец, столица, Магадан. Оставшиеся без руководства и связи и боящиеся их собственного будущего маленькие отделения MVD приняли их судьбу покорно и сопротивлялись лишь спорадически. Так называемое свободное население в Магадане и некоторых других центрах было крошечным меньшинством, которое быстро переменило свои убеждения, когда ветер подул в другую сторону. После падения Магадана, вся огромная территория от рек Лены и Алдана до Амура и Тихого океана, стала административной нейтральной зоной.

Вторая и намного более кровавая фаза борьбы заключалась в боях между возникшей Республикой Преступников и обычными преступниками, которые составляли четверть населения лагерей. Во всех цивилизованных странах, включая царскую Россию, политические заключенные получали лучшее обращение по сравнению с преступниками. Тоталитарные режимы полностью изменил эту процедуру. В нацистских и советских концентрационных лагерях обычные преступники были назначены ответственными за внутреннее управление, как "kapos", старшие по баракам и диспетчера трудовых бригад.

Таким образом, "urki", как российские преступники называли себя, имел свободу ограбить, наказывать и судить kontry, заставляя их работать до смерти в бригадах под их командой. urki были хуже, чем волкодавы, и едва ли более гуманны.

Колыма, 3-е августа

После восстания была предпринята попытка включить urki в новое сообщество, но она провалилась. С исчезновением давления дисциплины, преступники стали даже более подрывным элементом, своим воровством, пьянством, насилием и убийствами сделав жизнь невыносимой. Тогда, во время полярной ночи 1957, ужасная гражданская война разгорелась на всем протяжении Колымы и закончилась выселением urki из городов и лагерей. Большинство из них погибло в тайге; некоторые перешли к politicals и были приняты; несколько тысяч, как говорят, бежали в недоступные области севера, где они жили охотой, как местные уроженцы, племена охотников и рыболовов — чукчи и другие.

После этого, Берзин и его коллеги смогли начать создавать некоторое подобие порядка в обширном государстве, которое так неожиданно стало им принадлежать — государство из приблизительно 2 миллионов голодных и несчастных преступников, которые стали временно управлять самым богатым золотоносным регионом на земле.

В начале Второй Мировой Войны Колымские шахты производили 4-5 миллионов унций золота ежегодно; в то время как общий объем производства остальной части мира, согласно авторитетным источникам, был 32 миллиона унций. Между Второй и Третьей войной, Колымская добыча золота росла дальше, в то время как золотодобыча в остальной части мира упала; так Республика Преступников потенциально контролировала 20 — 30 процентов общей добычи золота в мире.

В Организации Объединенных Наций никто не предвидел такого поворота событий. В общем проекте на период оккупации все природные ресурсы, шахты и отрасли промышленности должны были быть отданы под управление Временного российского правительства под наблюдением UNITOC.

Временное Оккупационное Командование должно было проследить, чтобы доходы временного правительства собирались и тратились на будущие потребности по плану долгосрочной реконструкции и программы реабилитации. Но власть Временного российского правительства все еще заканчивается примерно на Урале; и ООН управляет только теми частями азиатской России, которые находятся под прямой военной оккупацией: Камчатка, Сахалин, Владивосток и некоторые другие населенные пункты. Таким образом, единственный способ получить контроль над Колымой был ввести войска на земли полуострова, что вошло бы в противоречие с согласованным планом и было чревато опасностью международных осложнений.

Будущее Колымского золота уже было предметом горькой ревности и интриг среди Союзников, каким персидские месторождения нефти были в течение многих десятилетий; кроме того, внезапная потеря 20 — 30 процентов мировой золотодобычи оказала бы катастрофически разрушающий эффект на мировую экономику. Заброшенный полуостров на слое геологического льда, таким образом, стал самой большой головной болью победителей. Решение дилеммы — и многих связанных с ней проблем — дало UNIHOPE. Ретроспективно, решение использовать Колымское золото для финансирования гигантского предприятия восстановления UNIHOPE кажется только логичным; но сделали этот логичный шаг в то время, когда это было значительным подвигом воображения и государственной деятельности — и одно из действительно великих решений, которые сформировали будущее человечества.

Колыма, 4-ого августа

Как только это решение было принято, проблема управления полуостровом перестала быть политическим динамитом и стала вопросом технической эффективности. Очевидно, золото могло быть добыто только местными людьми. Провозглашение Автономной Республики Преступников, "пока не будет созвано Учредительное Национальное Собрание и создано всероссийское центральное правительство и пока правительство не станет способным к эффективному контролю", соответствовало Пункту Семь из Временного заявления Организации Объединенных Наций — продукта Денверской Декларации — которое поощряло формирование фактически местных органов власти в освобожденной Азии.

В других отношениях, провозглашение Берзина и его друзей также было разумным и деловым. Это была, главным образом, работа доктора Хсио, бывшего преподавателя международных законов в Бэйпине, Национальном Университете, который был приговорен к 20 годам заключения за "контрреволюционную троцкистско-маоистскую пропаганду" и прожила на Колыме пять лет, как уборщик уборных.

Основными моментами декларации было то, что "Временное правительство" республики признавалось де-факто преемником Дальстроя, советской организации, которая прежде управляла территорией; то, что оно должно функционировать под наблюдением UNITOC, но обладает местной автономией в соответствии Пункту Семь Заявления; то, что общая сумма добытого золота должна быть отдана UNIHOPE в обмене на получение пищи, жилья, одежды, медикаментов и постепенную репатриацию тех, кто желает вернуться в их страны происхождения, как только позволят условия.

Спустя три дня после первой радиосвязи со штабом ООН, первая миссия UNIHOPE приземлилась в аэропорту Магадана. Ее возглавлял бригадный генерал сэр Роберт Маннингхэм, D.S.O., C.B.E., который смотрел на эту миссию с некоторыми опасениями, и был приятно удивлен приемом, который встретил. В его первом письме леди? Маннингем-Вард он написал: "Эти лидеры преступников не только чрезвычайно разумны, но некоторые из них, как профессор Хсио, восхитительные парни. К тому же, Хсио учился в Итоне и сумел сохранить его перевязь (прим.перевод. — мантию? Ленту? Не знаю, что там у них положено в Итоне), но использовал это, мне жаль говорить, для портянок. Он говорит, что это спасло его оставшиеся шесть пальцев на ногах".

Колыма, 5-ого августа

Репутация Берзина первоначально базировалась на факте, что он был из горстки обитателей лагеря Elgen, действительно виновных в том, за что их осудили. Он был признан виновным в возрасте шестнадцати лет по пунктам 7, 10 и 11 Статьи 58 советского Уголовного кодекса: Мятеж; Контрреволюционное Возбуждение и Пропаганда; и Организация Контрреволюционной Группы. Как школьником в Одессе он участвовал в недолгой деятельности группы подростков, чьи родители пали жертвой чистки. Группа назвала себя "Месть за наших Родителей" и была быстро схвачена после издания ее первой расписанной по трафарету листовки. Он получил 15 лет, которые, после того, как он отсидел их, были автоматически увеличены еще на 10.

Ирония истории Берзина в том, что его собственные родители не попали под чистку; он присоединился к организация ради его подруги, Маши. После того, как он был пойман, его родители, оба уважаемые члены партии, были, конечно, тоже арестованы; он никогда не слышал о них с тех пор. Ему теперь сорок один год, 25 из которых были потрачены в лагере; беспрецедентный случай долгожительства на Колыме, который сделал его легендарной фигурой. Он невысок, коренаст, обладает огромной физической силой и подобным маске лицом, в котором заметно несоответствием между парализованной половиной и другой. Он говорит немного и спокойно слушает других; невозможно понять внутренний мир человека, который в течение четверти столетия был рабом и все же сохранил его достоинство и остался человеком.

Он говорит, что он — "анархист" хотя он никогда не говорит непосредственно о политике. В этом отношении Берзин не является исключением. Почти любой из экс-преступников, с кем я говорил, не интересуется политикой, и большинство из них признается с некоторым сомнением, что они "анархисты" и "последователи Толстого и князя Кропоткина". Если пожелать объяснений, они нерешительно скажут, что источник всего зла и главный враг человека — государство; если государство отменить, то все было бы хорошо, и все люди станут братьями. Если Вы пытаетесь спорить с ними, они смущаются и замолкают.

Причина этого, я уверен, в том, что их знание "анархизма", как они его понимают, неопределенно и основано на туманных слухах. Большинство китайцев в основном неграмотно; те, кто происходят из бывшей Советской империи, никогда не были оппортунистами, чтобы читать об анархизме — или любом другом "изме", кроме официальной версии Коммунизма. И с момента их ареста им не позволяли читать, в случае Берзина — начиная с шестнадцати лет. Таким образом, невозможно для них иметь любые ясные политические идеи; политика, как большинство вопросов вне их узкого горизонта, заставляет их скучать и делает их мышление беспомощным. Их умы, оголодавшие без чтения, развлечений и контакта с внешним миром, стали вялыми; удивительной, что их интеллект не полностью истощился из-за отсутствия применения.

Те, кто потратил больше 10 лет здесь, боятся возвращения в мир, от которого они отдалились. Перед их освобождением они работали 12 — 14 часов в день на голодной порции и при невообразимых условиях труда. Теперь они работают шесть — семь часов, хорошо питаются, одетые и размещены в жилье, которое кажется им роскошью. Но их физическое и умственное восстановление — медленный процесс, и многие вспоминают прошлое так или иначе.

Немедленно после освобождения, когда появились еда, лечение и теплая одежда, уровень смертности резко повысился в течение нескольких недель. Тысячи рабов, которые ранее жили чистым инстинктом выживания, умерли, когда напряженность в них исчезла и можно стало расслабиться. Короткое время спустя, волна алкоголизма охватила Колыму, и Берзин и его коллеги были вынуждены ввести запрет.

Другие моды и повальные увлечения последовали за этим.

Постоянно торопиться стало второй натурой kontry, так что они не знали, что делать с внезапно появившимися долгими часами досуга. Скука и неугомонность, особенно в течение месяцев полярной ночи, привело к играм на деньги, занятиям ремеслом и вышивкой; люди также взяли на воспитание много домашних животных и стали готовить сложные кулинарные изобретения — чем дольше готовить эти блюда — тем лучше.

Колыма, 6-ого августа

Одна из любопытных особенностей Колымы — огромная популярность "рассказчиков", которые, в отсутствие книг, стали постоянным явлением во всех советских тюрьмах и трудовых лагерях. Рассказчик редко сам сочинял истории; главным образом, он давал свою собственную версию романов и историй, которые он читал в прошлом. Таким образом, рабство привело к возрождению древней профессии бардов.

В лагерях рассказчик был человеком, чья жизнь и имущество были в безопасности даже от преступников. В свободной Республике Преступников он стал хорошо оплачиваемым профессионалом. Потеряв привычку к чтению, большое количество рабочих предпочитает собираться по вечерам в комнате отдыхе, чтобы слушать от бардов более краткие, но более красочные версии Анны Карениной, Гамлета или Арабских Ночей.

Колыма, 8-го августа

Главная нерешенная проблема, мешающая вернуться к полной нормальности — отсутствие женщин. Пропорция женщин к заключенным мужского пола в лагерях была один к ста. Это привело к событиям, которые можно найти только в первобытных обществах. Таким как многомужие, когда несколько мужей делят одну жену, и культ женственности, выглядящей, как матриархат на стадии становления.

Колыма, 9-ого августа

Пять лет прошло с тех пор, как мятеж в Elgen принес освобождение рабам Колымы. Даже этот отрывочный отчет может показать глубокие раны на душах и телах этих людей, медлительность процесса восстановления, и большое число тех, в ком необратимо ухудшились человеческие качества. Если рассмотреть общее количество более чем 20 миллионов бывших рабов, и умственную деформацию так называемых "свободных граждан" — тогда каждый задастся вопросом: что еще два или три поколения этого режима сделал бы с людьми?

Но есть определенное утешение в мысли о том, что хотя мы хотели избежать этой войны почти любой ценой, это сам Советский режим вынудил нас разрушить его; очевидно, есть закон, который заставляет такие режимы совершать самоубийство в их неуемной жажде власти. Любая тирания несет семя ее собственного разрушения — но какая ужасная цена для человечества...

Колыма, 10-го августа

Хсио выделил мне угол в своем доме; там были Берзин и два других члена Временного правительства. Первый был беспокойным человеком, бывшим школьным учителем из Латвии, который отвечал за общественную программу перевоспитания; он производил несколько подавленное впечатление.

Другой была Матушка Серафимова, старая российская крестьянка с морщинистым лицом и молодыми глазами, которая едва сказала слово в течение целого вечера и, вероятно, поняла немногое из того, что было сказано, но чье присутствие излучало странное чувство мира и тишины. Серафимова — неграмотна и не имеет никакой особой функции в правительстве, но она была единодушно избрана из-за этого неопределимого качества, которое, кажется, производит эффект очищения на всех, кто встречается с нею. Короче говоря, она, возможно, почти как святая, насколько это возможно для людей в это время и в этом месте.

Я должен упомянуть здесь, что у каждого лагеря рабов, казалось, был свой "святой" так же, как свой рассказчик, мы пили чай и говорили; беседа вскоре прекратилась. К концу вечера я спросил Хсио, что было основным уроком, который Колыма преподала ему.

Он неопределенно улыбнулся; и тогда впервые заговорила Серафимова. Она сказала:

— Покажите ему свои картины.

Хсио поднялся и вскоре вернулся с несколькими рисунками тушью, которые он сделал. Это были пейзажи в классической Китайской традиции: несколько печальных, редких деревьев-лиственниц Колымы; изодранные мужчины, идущие на работу; на заднем плане — монотонная линия тайги и пустынные утесы, скрывающие гавань Магадана.