Вижу Цель (Пилот ракетоносца 3)

— Почему именно Альфа Октопуса?

— А вы попробуйте развернуть к себе ту карту звездного неба, которую видят перед собой бёза, и прикиньте, как бы стали действовать сами, не будь вы обучены всем тонкостям оперативного искусства.

Предложение, не лишенное смысла. Удивляло только, отчего Эрик не додумался до этого сам. Сейчас, когда адмирал Лобанов высказал свои сомнения, все детали конструкции, словно бы, встали на свои места, и Эрик увидел то, чего не видел еще мгновение назад. Как так? Ведь он был знаком с фактами! Лобанов в этом смысле не сказал ему ничего нового, и более того, Эрик понимал его, что называется, с полуслова. Старый адмирал говорил тезисами, ничего не разжевывая, и даже, напротив, нарочито пропуская длинные объяснения, ни разу не озвучив всю — от начала и до конца, — цепь своих рассуждений. По-видимому, предполагал, что Эрик его поймет, и, если судить по результатам, не ошибся и в этом. А дело, как понял сейчас Эрик, было в том, что он все еще не привык думать, как адмирал, не научился в полной мере задействовал весь тот огромный опыт, который успел собрать за свою долгую жизнь адмирал Фокин. Знания адмирала, его оперативный опыт, его стиль стратегического мышления, — который ведь тоже суть результат обучения, а не игры генов, — все это, помноженное на быстрый и сильный интеллект Эрика, должно было когда-то в будущем дать свои результаты. Но все это требовало времени и не малого при том. Эрик просто не успел пока "переварить" все так просто доставшееся ему богатство. Но стоило Лобанову очертить проблему, как мозг Эрика заработал в полную силу.

Он в несколько быстрых движений поднял над столом еще одну голограмму. На этот раз перед ним и перед адмиралом Лобановым возникла карта созвездий. Теперь оставалось только решить, под каким углом развернуть ее на сто восемьдесят градусов. Вопрос, к слову сказать, не тривиальный, поскольку размеры государства бёза — ну, или того, что заменяет им государство, — все еще были не определены. Да и вообще, люди пока знали слишком мало об освоенной бёза части галактики, ее размерах и конфигурации. Тем не менее, даже без длительного изучения карт, и не имея в своем распоряжении достаточных для анализа данных, Эрик сходу наметил три предполагаемых точки, в которых мог находиться гипотетический наблюдатель, "рисовавший" бёза их карты звездного неба.

Обозначив эти точки рубиновым маркером, Эрик посмотрел на Лобанова:

— Что скажете, Родрик?

— Точка Альфа, на мой взгляд, сомнительна. А вот Бета и Гамма — совпадают с моими расчетами. Я бы добавил еще одну. Вы позволите?

— Разумеется, — кивнул Эрик, и подключившийся к голограмме Лобанов добавил еще одну рубиновую точку.

— Дельта, — сказал он. — По-моему где-то здесь. Я проиграл их все, так или сяк. Тот оборот событий, о котором я вам сказал, возможен, если они смотрят в нашу сторону из пунктов Гамма и Дельта. А это, согласитесь, Мориц, пятидесятипроцентная вероятность. Слишком много, чтобы игнорировать, как считаете?

— Возможно, — кивнул Эрик.

— Я рад, если дал вам пищу для размышления.

— Спасибо! — Эрик все еще не мог оторвать взгляд от карты созвездий и четырех рубиновых точек на ней. — Как думаете, почему никто, кроме вас, не допускает такую возможность?

— Инертность мышления? — предположил Лобанов. — Вы просто не знаете наших стариков, Мориц. Они отнюдь не глупы, но бёза выбивают их из колеи, поскольку война с ними не похожа ни на что, с чем мы имели дело раньше. Наш Главный Штаб попросту находится в плену концепции, но сам, увы, об этом не догадывается.

Разговор с Лобановым оставил тяжелый осадок. Причин этому было несколько. Во-первых, Эрик осознал, наконец, что, получив матрицу адмирала Фокина, он сам еще адмиралом не стал. Для этого требуется время, которого при любом развитии событий у него попросту нет. Время и нарабатывание навыков. Потребны усилия, воля и тяжелый труд, без которых никому ничего по-настоящему ценного никогда в жизни не доставалось, уж ему-то точно. А во-вторых, Эрика сильно встревожило то, что, если Лобанов прав, то позиция в системе Альфы Октопуса из периферийной и никому не нужной — ведь практически это район тылового базирования — может превратиться в один из трех-четырех главных ТВД оборонительного сражения. И тогда на острие вражеского удара окажется 37-я эскадра, которой в одиночку такого давления, пожалуй, не выдержать.

"Если Лобанов прав!"

Если он ошибается, это отнюдь не трагедия. Напротив, если "темное пророчество" не сбудется, Эрик от радости напьется до поросячьего визга!

"Господи, прости и помилуй! Пусть Лобанов ошибется!"

Однако, даже вознося молитвы всевышнему, Эрик знал, — пусть и не хотел произносить этого вслух — молитва здесь не поможет. Лобанов не ошибается, и, значит, готовиться следует к худшему. И все-таки Эрик проверял гипотезу старого адмирала не раз и не два. Проверял и перепроверял. Крутил карту так и эдак, смотрел на нее то с одного направления, то с другого. Пытался поставить себя на место бёза, понять, как они будут планировать свое наступление, предугадать ход их мысли. Трудно, муторно и нервно, но оно того стоило, потому что раз за разом Эрик приходил точно к тем же выводам, что и адмирал Лобанов. И даже более того. Лобанов говорил о пятидесятипроцентной вероятности, но по прикидкам Эрика выходило никак не менее семидесяти процентов.

"Что ж, — решил Эрик после очередного анализа сложившейся ситуации, — чему быть, того не миновать!"

2. Десятое мая 2534 года, система Альфы Октопуса

В систему Альфы Октопуса входили осторожно. Двумя волнами и при максимально возможной при подпространственном скачке плотности колонн. Но бог миловал. Вошли, огляделись, но никого, кроме откомандированной в систему группы гонконгских кораблей, не нашли.

"И на том спасибо!" — с облегчением вздохнул Эрик, увидев, что вступать сходу во встречный бой не придется.

Он уже был однажды в подобной ситуации — это случилось во время сражения в системе Парацельса, — и повторять тот опыт категорически не хотел. Тем более, что бёза не халифы, и, по его осторожным прикидкам, атакуют сразу большими силами. Одно утешение, в отличие от халифов бёза не станут обходить неожиданно возникшую на их пути препону. Пятая планета в системе Альфы Октопуса — на удачу — кислородная, хотя и крупнее Старой Земли. Но для бёза в самый раз, они, судя по данным разведки, привычны к повышенной силе тяжести, так что у Эрика оставался шанс устроить им здесь гребаные Фермопилы и положить столько бёза, сколько получится.

— Переходим к плану "Бэ"! — приказал Эрик, выслушав лаконичные доклады начальников служб. — Соедините меня с коммодором Ха!

Между тем, люди занялись каждый своим делом. Несколько фрегатов и эсминцев сходу рванули в разные стороны, разбрасывая по системе разведывательные и связные спутники. Специалисты флагманского и нескольких других крейсеров настраивали и запускали в это время межсистемные тактические ретрансляторы типа "почтовый голубь". Такие ретрансляторы, как часть флотской эстафеты, состоят из трех частей: двух неподвижных, — их называют "терминалами" или "поплавками", — способных только корректировать свою позицию в пространстве, и одной подвижной (чаще двух-трех), являющейся вариацией противокорабельной ракеты со встроенным гиперприводом. "Терминалы" ретранслятора разносятся между двумя планетными системами и в автоматическом режиме записывают всю поступающую на них информацию. Как только такой терминал, находящийся сейчас в системе Альфы Октопуса, примет в дополнение к обычному потоку разведывательных данных информационный пакет с пометкой "срочно", подвижная часть — их называют "голубями" или "челноками", и они находятся на разгонном марше, вращаясь на подходящей скорости вокруг "поплавка" — мгновенно стартует и в течение следующих двух-трех минут уходит в прыжок, а, оказавшись в другой системе, сразу же сбрасывает информацию на местный терминал. 37-я эскадра оставляла такие ретрансляторы на всех разгонных маршах, выстраивая непрерывную связную цепочку до ближайшей постоянной базы флота в системе Эпсилон Летучей мыши, находящейся в пятнадцати прыжках разной длительности от Альфы Октопуса. Имея 3-4 таких ретранслятора в системе, Эрик получал возможность достаточно быстро, учитывая огромные космические расстояния, передать командованию флота сообщения о начале сражения и его ходе.

Пока его соединяли с коммодором Ха — командиром тактической группы дивизии тыловой поддержки королевства Гонконг, Эрик успел коротко побеседовать с флагманским навигатором контр-адмиралом Зюльденрустом.

— Сол, — сказал Эрик, подойдя к навигатору, находившемуся по случаю в ходовой рубке, — я знаю, что вас не надо подгонять, но...

— Можете не продолжать, командир, — кивнул Зюльденруст. — Я знаю, что поставлено на кон. Мои люди уже работают, я присоединюсь к ним буквально через несколько минут, но прежде хочу переговорить с навигатором гонконгцев. Они торчат здесь уже без малого месяц, не может быть, что не поинтересовались обстановкой.

— Отлично! Жду от вас сообщений.

Короткий разговор, но крайне важный. Любая планетная система — это сложной конфигурации "плетенка" из множества взаимодействующих между собой гравитационных и электромагнитных полей. Как результат, в различных районах пространства возникают крайне отличающиеся друг от друга физические условия. В общем случае, состояние пространственного сегмента не слишком влияет на обычное пилотирование космических аппаратов. Во всяком случае, на коротких дистанциях, хотя многие маневры на высоких скоростях сильно зависят от взаимодействия полей. Однако подпространственный переход зависит от них всегда. От того откуда совершается прыжок, куда, на какой скорости и какой массой зависит сама возможность гиперпространственного перехода, безопасность корабля и выживаемость экипажа.

Попросту говоря, войти в систему обычно получается отнюдь не в любом месте, и то, куда вас вынесет после прыжка, в большой степени зависит от того, в каком состоянии пребывает в данный момент времени "плетенка" и какова ее конфигурация. Даже на известных маршрутах, в хорошо освоенных звездных системах это отнюдь не тривиальный вопрос. Что уж говорить о незнакомых местах! И ведь это еще не все. Теми же самыми переменными — конфигурация трехмерной сети, в просторечии называемой "плетенкой," и ее состояние, — обусловлена так же возможность внутрисистемных прыжков и то, куда и как далеко можно прыгнуть из данной конкретной системы. Этими вопросами как раз и занимаются навигаторы, и от их ответов на стандартные вопросы зависит тактика космического сражения. Поэтому, не зная точно, когда в систему Альфы Октопуса заявятся бёза, Эрик спешил разобраться в физике данного околозвездного пространства раньше, чем начнется сражение...

3. 1-е сражение в системе Альфы Октопуса, тринадцатое мая 2534 года

16-03 стандартного времени

Бёза появились только на третий день, и это была невероятная удача, потому что Эрику едва хватило времени, чтобы подготовиться к сражению. Накануне в систему Альфы Октопуса прибыло подкрепление, которое сумел найти для Эрика — "все, что наскреб по сусекам" — адмирал Лобанов: семь старых артиллерийских платформ в сопровождении трех не менее старых эсминцев. Тем не менее, и старые корабли могли сыграть в будущем сражении свою немаловажную роль. Эти семь платформ — вместе со своим эскортом и легкими кораблями гонконгцев, переподчиненных Эрику властью адмирала Лобанова, — должны были сымитировать плотную орбитальную оборону единственной пригодной для органической жизни планеты. Сама же планета — у нее даже собственного имени пока не было — играла роль сыра в мышеловке, ну, а капкан на бёза Эрик построил со всей изобретательностью, на которую был способен. А способен он оказался, как выяснилось, на многое.

— Противник в системе! Передаю координаты.

Услышав голос дежурного офицера, Эрик развернул кресло и, убрав затемнение с перегородки, отсекавшей его кабинет от рубки, посмотрел на правый тактический экран.

"Сектор Е-8. Нам повезло!"

Как и следовало ожидать, прикрыть теми силами, которыми он располагал, все семнадцать потенциальных точек перехода, Эрик не мог. Вместе с тактиками крейсера и сотрудниками оперативного отдела штаба эскадры он просчитал все возможные варианты и пришел к выводу, что особо опасными являются три направления: Е-4, Е-8 и Е-9. В соответствии с этими предположениями он и определил позиции семи атакующих групп. При этом конфигурация засады была такова, что сектор пространства, обозначенный в плане развертывания, как Е-8, находился на втором месте — с крайне незначительным отрывом от первого — по удобству контратаки.

"Нам немерено повезло!"

— Мне нужны подробности! — сказал он вслух, активировав коммуникатор.

Но подробностей пока не было и не могло быть. Слишком далеко. Едва ли не за границей системы, что, с одной стороны, было просто замечательно, так как увеличивало подлетное время эскадры бёза, и позволяло холодянам без спешки разобраться в количестве вражеских бортов и их качестве. К тому же, время, потребное противнику, чтобы пересечь практически всю систему, уменьшало вероятность сдвоенного или строенного удара, разнесенного во времени и пространстве. Но, с другой стороны, у бёза тоже появлялось время, чтобы разобраться в ситуации, и поскольку холодяне не знали, каковы технические возможности противника, длинная пауза могла сыграть с ними злую шутку. Если выяснится, что сенсоры врага лучше тех, которыми пользуются люди Эрика, бёза смогут увидеть то, что показывать им никто не хотел. Так ли это, станет известно только через несколько часов, в течении которых будет длиться выматывающая душу неопределенность.

"Деваться некуда, — вздохнул мысленно Эрик, — будем ждать!"

22-03 стандартного времени

Как и предполагалось, у бёза оказалось практически троекратное превосходство в количестве вымпелов. Сто двенадцать боевых кораблей — это много, но, к счастью, адмирал Лобанов оказался прав — похоже, противник действительно "не умеет" воевать. Действует прямолинейно и откровенно полагается на грубую силу. По факту, такая "детская непосредственность" Эрику на руку, бёза идут одной колонной, нацелившись прямо на "сыр в мышеловке". Идут по кратчайшему пути, игнорируя игру гравитационных полей и теряя на этом значительное количество энергии. А их тактическое построение напоминает вытянутый вдоль продольной оси эллипсоид, но в чем сакральный смысл такого строя умному человеку не понять: шаровой ордер или что-нибудь вроде имперского "копья" явно были бы эффективнее. Однако, как говорили на Старой Земле, хозяин барин. Хотите творить глупости, господа, бог вам в помощь! Эрику же лучше.

Итак, пока холодянам везло. Бёза действовали, исходя из принципа грубой силы, и, поскольку появились в одной из самых удаленных, а, следовательно, и удобных для обороняющихся опциональных зон перехода — практически вне периферии звездной системы, — идти им до "редутов планетарной обороны" достаточно долго. А значит, холодяне получили великолепную возможность хорошо рассмотреть противника и внести необходимые коррективы в заранее разработанную схему сражения.