Волчица и пряности. Том 20

Эти монеты шюми также якобы удерживали волков на расстоянии, поэтому их ценили путешественникам.

— Две головы, обращенные влево и вправо, означают, что его острый взгляд взирает на все земли от востока до запада. Ныне, с тех пор, когда территории разделились на части, и мечта о мире для кого-то одного более немыслима, этот рисунок могут использовать только страны с долгой историей.

Хоро послушно кивнула, но Лоуренс, вглядевшись, заметил что-то ещё. Он обнаружил, что рисунок и высота граней слева и справа отличались.

— Это... Первый рисунок был изношен, и он вырезал новый. Что означает...

Наброски, заполнившие страницу пергамента, были остатками мечты этого безвестного ремесленника, которому не с кем было поговорить в этой пещере. Когда Лоуренс сказал об этом Хоро, она печально прищурилась и перевела взгляд на покойного ремесленника. Её рука сильнее сжала руку мужа в ощущении утраты кого-то, привязанного к волкам.

Тем временем аббат закончил молитву и медленно встал.

— Должно быть, это было Божьей волей — ему погибнуть здесь, а нам его найти. Давайте выясним для уверенности, чей это герб, а затем похороним его как должно.

— Да.

Этот аббат любил выпивку и мясо, он пришёл к Лоуренсу с просьбой, чтобы поскорее освободить свой монастырь от проблем из-за чрезмерных богатств, собранных в нём. Но последовавшие слова прозвучали довольно искренне.

— Как бы то ни было, здесь холодно. Давайте похороним его на кладбище Ньоххиры и отогреем его замёрзшую душу.

Они выбрались из пещеры, объяснили всё Араму и остальным, с нетерпением дожидавшимся результатов их осмотра, затем назначили день.

В итоге, благодаря связям аббата Харивеля с гостями других купален, в умершем опознали выходца из одной маленькой страны, уничтоженной лет пятьдесят назад. Пожилой землевладелец, почти месяц добиравшийся сюда с далёкого юга, узнал этот символ. В его глазах угадывалась тоска, когда он говорил о времени, разорившем войнами мир так, что сегодня это было трудно себе представить.

Когда боевые действия стихли, различные следы войны обнаруживались повсюду среди полей и деревень. Некоторые дома были отстроены заново — знак чьих-то сбывшихся надежд, но многие были с корнем вырваны течением времени.

Молот с клеймом, принесённый из пещеры, был тщательно вымыт и зачищен, когда его вынесли на солнечный свет, стало видно, что прежний рисунок, как и думал Лоуренс, не был полностью затёрт.

Многие издавна мечтали о единении под властью большой империи.

Как бы там ни было, происхождение путешественника разрешилось без особого труда, и Лоуренс, сообщив ситуацию другим владельцам купален, предложил похоронить тело на кладбище деревни, и именно это вызвало затруднения.

— Проклятье, о чём вы говорите?! Наш монастырь как раз расположен недалеко от Штена, откуда пришёл путешественник, и может похвастаться историей в двести семьдесят лет...

— Если мы заговорили об истории, то наша церковь ведёт своё летоисчисление от святого Имода и уже шестьсот двадцать...

— Нет же, да подождите, пожалуйста. Писание путешественника было издано с аннотаций преподобного Пирсона, и ясно, что он принадлежал к школе Ридола! Поэтому уместнее всего нам, монастырю Миллая, принести облегчение душе путешественника...

"Не путай нас!", "Как ты смеешь!", "Что-что ты сказал?!"

В деревне Ньоххира собрались высокопоставленные священнослужители со всего мира. Они пришли в складское помещение и там безобразно переругались во время спора о том, кому из них проводить похороны путешественника. Дайте сотне морских капитанов один корабль — ругани не избежать. Здесь собрались мужчины с белыми и чёрными бородами, лысыми головами, блестящие от жирного пота, разгорячённые в гневе, с руками, тощими, как сухие ветки, и торчащими животами, бьющимися о столы. Казалось, кто-то собрал в одной комнате вместе быков, козлов и баранов.

Когда уже разволновавшиеся хозяева купален стали хватать друг друга за воротники, рыцари в латах и железных шлемах принялись растаскивать их, устав от всего этого.

Важные гости сидели в тёмно-красных креслах и внимательно смотрели на происходящее, это были землевладельцы, поддерживавшие священнослужителей. Раз они хотя бы жертвовали церквям и монастырям на своей земле, они полагали, что влияние священнослужителей, поддерживаемых ими, является прямым проявлением величия их собственной власти. Кроме того, человек, умерший в пещере, жил в войну с верой и преданностью в своём сердце и умер во имя мечты, он являлся героем войны.

Вопрос, кто утешит душу этого человека, не мог быть решён компромиссом в Ньоххира, где собрались многие высокопоставленные люди.

В углу помещения Лоуренс посмотрел на символ и позволил себе вздохнуть. Он быстро закрыл рот, чтобы не получить замечание, и услышал тихий смешок.

— Настоящая глупость, — сказал тот самый старый землевладелец, который опознал происхождение путешественника. Он не был одним из постояльцев Лоуренса, но он несколько раз снимал знаменитую ванну "Волчицы и пряности", устроенную в гроте, поэтому они знали друг друга в лицо.

— Он жил во время войны. Я думаю, что нам следует просто сделать так, как делали в войну.

— В войну?

У Лоуренса были знакомые наёмники, но они предпочитали избегать войны, так как это мешало их делам. Он знал об этом не особо много.

— Да. На поле битвы без каких-либо священников просто хоронили останки и кропили выпивкой или, если они не пили, хоронили их с любимой едой. Нудная молитва и личность проводившего церемонию не имели значения.

Да, очень просто, как и подобает полю битвы, где практичность была в цене.

Землевладелец был лысым, тощим и старым, но Лоуренс легко представил себе, как он с мечом в руке кропит элем могилу товарища.

— Но война ушла, и те, кто умеет говорить, действуют, как им нравится. Возможно, это присуще мирному времени, но... — старый землевладелец тоже вздохнул, затем подмигнул своему помощнику, и тот помог ему подняться. — Кстати, эта твоя ванна в гроте открыта?

— Хмм? О, да, пока каждый тут участвует в этом беспорядке.

— Замечательно. Я позже воспользуюсь ей.

— Непременно. Скоро увидимся, — почтительно склонил голову Лоуренс и проследил, как уходит старый землевладелец.

Затем, понимая, что только даром потратит здесь время, ушёл и сам.

Не все желающие могли попасть в зал заседаний, снаружи стояли плотной толпой люди и пытались заглянуть в открытые двери. В дверях стоял человек, который рассказывал толпе, что происходит внутри, толпа с наслаждением внимала пересказу.

Лоуренс вздохнул и от лицезрения всего этого, и тут его кто-то потянул за одежду, он обернулся. Это была Хоро, прикрывавшая голову капюшоном, на её лице отображалась скука.

— О, в самый раз. Я как раз возвращался в купальню.

Хоро коротко кивнула и быстро пошла прочь. Она вела себя, как ребёнок, которого потащили в церковь посреди игры, но в первую очередь она сама хотела увидеть, что происходит, вот и последовала за ним. Обычно она шла рядом, но сейчас — на несколько шагов впереди него. Это обычно означало, что она сердита, поэтому следовало предположить, что сердита она из-за того, что осталась одна. Однако она сама сказала, что будет ждать снаружи, значит, дело в чём-то другом.

Они шли в гору к купальне, шум зала заседаний остался позади, стала различима музыка, доносившаяся из купальни.

— Не беспокойся об этом, — сказал Лоуренс.

— О чём? — переспросила Хоро, не оборачиваясь, Лоуренс грустно улыбнулся.

— Этот беспорядок не твоя вина.

Улучшив момент, он как-то расспросил её о подробностях. Само собой, и Хоро, и Арам нашли тело по запаху, используя свои волчьи носы. Они могли просто оставить тело на месте, но подумали, что тот человек мог потеряться, поэтому пошли проверить... А так как при нём оказалось множество вещей, связанных с волками, они не могли сделать вид, что ничего не видели. Последствия не оказались связанными с ересью, но привели к серьёзному разбирательству среди гостей.

Честный Арам, конечно, извинился за доставленные неприятности, и Хоро тоже должна была чувствовать себя несколько ответственной, несколько последних дней она казалась подавленной и несколько беспокойной. Однако она твёрдо заявила:

— Меня не заботят ссоры этих бородатых.

Лоуренс хотел спросить её, зачем ей хотелось посмотреть, как те кричат друг на друга, но ему казалось, что тогда она точно разозлится. Может, сказывалась гордость той, что именовала себя мудрой волчицей, повелительницей лесов, но, что бы тут ни было, Хоро была чувствительной и временами чувствовала себя одинокой, поэтому он не мог оставить её одну. Хотя можно было сказать, что с ней приходилось нелегко, Лоуренс верил, что она открывалась лишь ему одному, и это действительно делало его счастливым. Или, может, это трудность его личности торговца зажигала его любым проблемным заказом партнёра.

— Но, ты, с тобой всё в порядке? — спросила Хоро, оглянувшись на него через плечо.

— Со мной? — недоумённо переспросил Лоуренс, заставив лицо Хоро исказиться.

— То, что ты задумал — не случилось бы то же самое в такой же степени, нет?

Они, наконец, понимали друг друга. Хоро говорила о прижизненных похоронах, которые предлагал Лоуренс.

— Вероятно... Если бы мы решили провести прижизненные похороны как мероприятие Ньоххиры, гости наверняка бы перессорились из-за очерёдности. Глядя на всё это, я прихожу к выводу: да, я не думаю, что мы сможем это сделать.

Они пробовали провести эти похороны, когда почти не было гостей, и всё прошло хорошо. Но когда это стало бы деревенским событием, священник, стоявший и говоривший перед гробом, станет лицом Ньоххиры. Лоуренсу не сложно было представить, как старики бросаются вперёд, похваляясь своими качествами.

Но Хоро-то чего больше всего волновалась? Не успел Лоуренс, внёсший свой вклад в деревенское сообщество в виде предложенного им обряда, порадоваться тому, что другие жители деревни его признали, как она, пусть случайно, сделала всё это напрасным... Это походило на ловушку для разума, в такие она частенько попадала, но Лоуренс не думал, что это так на самом деле.

— Но здесь есть и хорошее, в некотором смысле.

Хоро нахмурилась, показывая, что не нуждается в таких хромых утешениях.

— Это правда. Потому что я не думал, что духовенство окажется столь тщеславным и упрямым. Представь, что бы произошло, если бы мы сразу объявили наши поддельные похороны, не увидев этого. Мы привлекли бы к себе слишком много внимания.

— И? — откликнулась Хоро, продолжая держаться на несколько шагов впереди него.

— Видишь ли, мы бы тогда уже не смогли просто отменить наши планы. Если в результате все гости передерутся, кто был бы виновен? Я. Мне бы тогда не быть членом общины, я бы остался с терновой кроватью. А ты спасла меня. Я тебе благодарен.

Улыбка Лоуренса была серьёзной, и она, замедлив шаг, позволила ему сократить расстояние между ними.

— И потом, фальшивые похороны должны были и деньги принести, но теперь мы знаем, что это с самого начала было невозможным.

Лоуренс говорил, словно для себя. Это было не столько утешением для Хоро, сколько его жалобой.

— Похороны проходят с пожертвованиями и обрядами, поэтому мы думали, что можем неназойливо выманить у гостей монеты, но обычно же священник, ведущий церемонию, берёт всё. Если у нас в деревне нет священника, деньги заберёт приглашённый. Конечно, и другие из духовенства не будут молчать. Во многом из-за этого, хотя не только из-за этого, они так много спорили на собрании, — Лоуренс непритворно вздохнул. — Честно говоря, моё чутьё прибыли затупились с тех пор, как я перестал торговать.

Хоро всё ещё не смотрела в сторону Лоуренса, но он чувствовал, что она слушает. Он тогда произнёс, успокаивая не Хоро, а самого себя:

— Я снова увидел возможность быстро разбогатеть и чуть не попался. Мне удалось избежать этого лишь потому, что я часто предлагал хорошие мясо и выпивку.

Хоро повернулась и стукнула его по руке.

— Не делай из меня такой дурочки. Я не снабдила тебя никакой мудростью.

— Но ведь забота богини — приносить удачу, разве нет?

Он взял её руку и поцеловал тыльную часть кисти. Но улыбка медленно сползла с его лица, потому что её лицо оставалось мрачным.

— Слушай. Ты не виновата в этой суматохе, и никто никогда не говорил мне, что я привнёс в деревню ненужные проблемы. И на сей раз мы сбежали, не особо шурша перьями.

Когда они странствовали по его торговым делам, их то и дело обвиняли в бедах, которые они будто бы привозили с собой в деревни. Хоро обладала особенным чутьём на такие ситуации — вроде инстинкта самосохранения. Теперь же вокруг не было ни капли беспокойства, гости были заняты суетой в зале заседания, а хозяева в действительности были даже рады пустующим купальням, получив нежданный короткий перерыв в напряжённую пору.

— Я тоже это знаю.

Лоуренс хотел спросить её, что же её так расстроило, но промолчал, увидев её готовое расплакаться лицо, когда она, ещё идя впереди, обернулась.

— Хоро? — позвал он, его предчувствия разгорались быстрее удивления.

Что беспокоило Хоро? Она была разочарована чем-то ему неведомым? Его охваченное сомнениями сердце тревожно билось в грудь.

Она на ходу резко повернулась на каблуках, как отпрыгивающий на бегу кролик, и обняла Лоуренса.

— Уфф! — чуть не повалился он на спину, но сумел удержаться сам и удержать её.

Хоро уткнулась лицом в грудь Лоуренсу и крепко обхватила его руками. Он был сбит с толку её порывом, он принялся искать для неё какие-то слова...

— Ты здесь, так ведь? — вполголоса первой сказала она.

— А?

Хоро крепче обняла его и повторила:

— Ты здесь — это ведь настоящий ты?

Хоро смотрела прямо на него, её лицо словно заволокло туманом беспокойства.

— Ты... — пробормотал потрясённый Лоренс, Хоро снова уткнулась ему в грудь.

Мимо прошёл знакомый торговец, он часто приезжал в деревню, а сейчас явно делал вид, что ничего не видит. Лоуренс опасался несусветных слухов, которые теперь точно распространятся, но для него теперь важней была Хоро.

— Эй, идём туда. Здесь люди ходят.

До купальни было недалеко, но рядом с дорогой оказался подходящий пенёк. Он отвёл за руку Хоро к нему, и они присели. Они смотрели на деревню, и Лоуренс вспомнил, что это им уже случалось делать, когда он был странствующим торговцем. Неловкие примирения после стычек, или задержки в пути, вызванные наводящими тоску дождями, изливавшимися на землю целыми днями или ...

Надменная принцесса, всхлипнув, прильнула к Лоуренсу. Он обхватил свои плечи и стал думать. Ты здесь — это ведь настоящий ты? — спросила она. Он легонько похлопал её по спине и устало вздохнул.

Третья причина такого поведения Хоро. У неё было плохое видение.

— До меня сейчас дошло. Ты представила, что тело в пещере может быть мной, так?

Тело Хоро вздрогнуло. Он был прав.

Хоро будет жить веками, годы и десятилетия могут пройти, пока она спит. И поэтому жизнь человека для неё подобна мимолетному сну, и сам Лоуренс иногда встречался с этим. Он гадал, не были ли его счастливые дни просто сном, в то время как на самом деле он дремал в одиночестве в своей повозке.