Волчица и пряности. Том 20

Одновременно с этим то и дело приходили те, кто, видимо, работал в купальнях, они забирали товары и уносили их, среди них были и взрослые, и дети, разного цвета волос и глаз, разных черт лица. Доставка товаров была сезонной работой, поэтому многие из них, похоже, приходили сюда на сезонные заработки. И такие, конечно, могли путаться в названиях купален, возможно, они даже разговаривали на разных языках, так что я подумал, что клеймить товары было вполне разумно.

Тем не менее, похоже, разгорелся спор, какие-то люди громко кричали друг на друга. Они не были одеты в дорожную одежду, поэтому должны были являться местными жителями. Они хватались за свои волосы перед сложенными ящиками. Я не мог расслышать, о чём они спорили, да это и не имело отношения к моей работе, поэтому я мало обращал на их спор внимание. Когда мы покинули площадь, шум всё ещё не утих.

Мы шли по деревне, повсюду виднелись таверны и дешёвые постоялые дворы, полные людей, которые пили и ели, пока солнце ещё высоко стояло в небе.

Будь это городом, окружённым стеной, обстановка показалась бы дикой, но здесь иное дело. Возможно, шумели здесь те, кто нанимался работать на хозяев купален. Такие работники не могли оставаться в купальнях, поэтому они купались в общественных ваннах, доступных для каждого, и ночевали вместе в тесноте дешёвого жилья. Из-за большого количества людей таверны накрывали столы вдоль всей улицы, те же, кто купался в ваннах без стен и крыш, пересекали улицу голыми, чтобы купить выпивку.

На обочине дороги стояли те, кто, вероятно, были молодыми священниками, впервые попавшие в Ньоххиру, прислуживая своим архиепископам или настоятелям. Плащи их были разными, так что вряд ли они были знакомы между собой, но, возможно, они застыли в общей растерянности и лишь ждали помощи от того, кто мог бы их понять. Они были подобны ягнятам.

Проходя мимо, мы видели, как красивые полуголые танцовщицы что-то кричали им, недоумённо таращившимся на непривычное зрелище. Я помолился Богу, дабы укрепил он их стойкость, и они могли победить искушение, а потом продолжил идти вперёд.

Дальше по дороге толпа редела, всё чаще попадались большие здания. Если перед входом развивался большой украшенный султаном флаг, это, вероятно, означало, что какой-то аристократ снял для себя всё здание.

Постепенно начал ощущаться подъём, дорога подходила к склону горы, купальни здесь были укрыты за деревьями. Шум пристани постепенно растворялся в пении птиц. Говорят, чем дальше от суеты, тем действенней вода и тем выше ранг купальни. Потому что докопаться до воды здесь сложнее, а возведение зданий сопряжено с большими хлопотами, поэтому без достаточных денег открыть своё дело не удастся.

А то место, куда можно было попасть, только пройдя через лес и поднявшись на вершину крутого холма, требовало уже совсем немалых денег.

Само здание выглядело простым, но внутри было, насколько я мог видеть, изрядно оживлённо. Словно отражая картину на пристани, здесь тоже громоздились товары. Я сразу заметил пшеницу, рыбу и вяленое мясо. Колбасы, набитые в ящики до такой степени, что их буквально выдавливало оттуда. Тут же стоял ряд кувшинов, похоже, что с оливковым маслом, более обычным для южных стран. Скорее всего, это был отдельное требование какого-то ужасно себялюбивого священника с юга или кого-то из знати. Я подумал, сколько времени и денег требуется для доставки сюда этого масла и не мог не покачать головой.

Я не мог видеть, что внутри других ящиков, но их упаковка была добротной, так что там было что-то отменного качества, даже что-то роскошное. И на всём стояло клеймо. Изображение легко узнавалось на расстоянии, оно же свисало с карниза купальни — воющий волк. Это был символ купальни "Волчица и пряность".

— О, нет! Почему оно не подсчитывается?! — вдруг послышался громкий голос.

Мне показалось, что он прозвучал из-за груза, и в самом деле тут же показалась маленькая голова. Это был ребёнок с волосами странного цвета, что-то вроде серебряных крапинок на фоне пепла. И явно не из слуг, а ребёнок хозяина купальни, притом девушка, почти девочка. Её довольно длинные волосы указывали на её положение. Размахивая грифельной доской в руке, она повернулась к входу в баню и крикнула:

— Эй, брат! Тут точно что-то не так!

Я нахмурился, полагая, что юная госпожа не должна кричать так громко, и тут я увидел, как она что-то схватила из полотняного мешка рядом с ней и сунула в рот. Надо же, каким сорванцом она оказалась.

— Я всё считала снова и снова, но пшеницы не хватает! И я думаю, в ней и немного ржи есть! Я же говорила, что им нельзя доверять!

Меня впечатлил здравый смысл ещё такой юной девушки. Муку разных злаков нелегко отличить, особенно, если смешивать. Даже, замесив тесто, никто, кроме мастера не заметит, пока не станет поздно. И тут в мои мысли ворвался ещё один голос:

— Что это за шум? Ты кричишь слишком громко.

Из дома появилась другая девушка, прекрасно подходившая первой. Свободно накинутая на её голову ткань позволяла увидеть её волосы цвета льна, ростом она была чуть выше. Я сначала подумал, что они сёстры-близнецы, но во второй девушке чувствовалось нечто необычное.

— Здесь не вся мука, что нам надо, и я думаю, что часть муки не чистая, там подмешали. И потом, где брат?

— Малыша Коула пригласили к ваннам эти старикашки. Но — подмешали? Хмм...

Девушка с серебристыми волосами скромно отошла, давая пройти той, что с льняными. Вторая девушка приблизила нос к мешку с мукой.

— Хм. Как бы там ни было, скорее всего, наша нехватка связана с этой суматохой у пристани.

— Мне проверить? — спросила сребровласая девушка, но другая тут же стукнула её по голове.

— Дурёха. Собралась поиграть?

— Н-нет...

— В доме хватает бездельников. Попроси кого-нибудь отнести это всё и пусть проверят, пока ещё возможно.

— О-у-у... Мне можно с ними? — спросила сребровласая.

Девушка с льняными волосами пристально посмотрела на неё ледяным взглядом, и та отшатнулась, как горностай, обнаруженный лисой.

— А это кто? — указала на меня поверх сложенных ящиков девушка с льняными волосами.

Кажется, наконец, заметили.

— Да, в самом деле. Я не знаю.

— Ты, маленькая дурочка...

Сребровласая девушка, казалось, была недовольна раздражением в голосе второй девушки, но под пристальным взглядом той она отшатнулась,.

Было вполне очевидно, кто самый главный в этой ситуации, поэтому при всём их сходстве они были, вероятно, сёстрами, росшими отдельно друг от друга. Та, что мне казалась постарше, говорила с устаревшими оборотами в речи, возможно, её прислали сюда из далёкой страны для замужества, или она росла в доме старого человека и от него научилась говорить.

Так мне казалось, но это плохо стыковалось с моим предположением, что они сёстры. Для жениха было странно вводить в свой дом обеих сестёр. А при моей работе всё, что не состыковывалось, странным образом привлекало моё внимание. Пока я думал, старшая девушка обратилась ко мне поверх кучи товаров:

— Так кто же ты? Превосходное время, если ты пришёл за подаянием. В купальнях полно таких.

То, как она произнесла "подаяние", сбивало с толка, и одновременно странно привлекало. И какой странной была сама девушка. Я приосанился и ответил:

— Моё имя — Гран Сальгадо. Я пришёл сюда по рекомендации аббата Баухи, который сейчас находится здесь. Может, вы уже слышали, что я останусь у вас этой зимой?

Хотя я представился, расположения девушки это не прибавило. Она даже не удосужилась скрыть свой откровенно подозрительный взгляд. Может, это было связано с моим внешним видом. На мне был длинный плащ, вытертый по швам, на шее висела связка чеснока — и еда и средство отпугивать насекомых, когда спишь на открытом воздухе. Мой посох был примерно моего роста, я нашёл его на дороге, и он отлично помогал мне держать бездомных собак на расстоянии, проверять глубину луж и даже сушить одежду. Своей бороде я довольно долго не уделял внимания, чтобы было теплее лицу и шее. К тому же я был весь в грязи — от ногтей до морщин на лице. Конечно, я мог бы вполне сойти за нищего. Вероятно, она заговорила про подаяние, потому что в этих холодных горах нищим не выжить.

— Хм... Ладно, я полагаю, гости бывают очень разные.

— Если у вас нет комнаты, я не возражаю против сарая.

— Нет нужды. Кажется, я должна сказать... Я беспокоюсь о чём-то другом.

— О чём-то другом? — переспросил я и вдруг понял. — Извини. Если ты насчёт блох или вшей, тогда я пойду к реке и приведу всё в порядок.

В этой купальне собирались люди определённого достатка. Не какое-то дешёвое жильё у дороги.

— Это тоже, но на самом деле... — она негромко фыркнула и улыбнулась. — Я удивлена, увидев, что ты, возможно, действительно верен правилам. При такой одежде от тебя не пахнет. Возможно, ты предпочитаешь бобы с водой мясу с выпивкой? Здесь не хижина отшельника.

— А, понимаю, — слегка засмеялся я — впервые за несколько месяцев — Аскетизм предназначен для того, чтобы мы сами себя ограничивали, а не навязывали бобы с водой другим. И Господь позволяет перерыв при необходимости.

— Мне придётся на это надеяться. Миюри, — обратилась девушка с льняными волосами, и та, с серебряными, тут же выпрямилась, — проведи этого человека к ваннам и приготовь бритву, мыло и всё такое. Я займусь грузом.

— О, это нечестно! Мама, ты собираешься что-то съесть втайне от отца?

Девушка по имени Миюри назвала другую мамой. Я даже не мог такое предположить, но после этого слова я уже не воспринимал их как сестёр, но как мать и дочь. Больше всего меня удивила молодость матери.

— Дурёха. Я не буду ничего такого.

— Ты точно будешь! Здесь горшок с сахаром! Это нечестно! Я тоже хочу попробовать!

Но разговором они всё же напоминали сестёр. Во всяком случае, наблюдая за ними, я не мог удержаться от улыбки. Или это было представление для гостей, если они работали, как лицо купальни.

— И что я теперь должен делать? — спросил я с немного натянутой улыбкой.

Мать хлопнула свою дочь по голове, и та хмуро показала мне, куда идти.

Танцовщицы плавно раскачивались под пение хора и игру музыкантов. Кто-то смотрел на них и внимал музыке, кто-то увлечённо разговаривал с чашей вида в руке, а кто-то — о Боже — сосредоточился на игре в карты или в кости. Возможно, гости сами приехали сюда после долгого путешествия, либо привыкли к такому на родине, помогая бедным или принимая странствующих монахов, но ни один не обратил на внимания на мой потрёпанный вид, когда я вошёл в ванну.

Я сбрил бороду, подрезал волосы и отмыл тело мылом, предоставленным купальней. Аббат Бауха заметил меня, пока я приводил себя в порядок, и скоро я им был представлен нескольким его собеседникам.

Похоже, аббат с остальными останутся здесь до заката, но мне надо было кое на что взглянуть. Я покинул источник, надел одежду, также предоставленную купальней, и вернулся в главное здание. Одежда была удобной, изо льна, а сверх того плащ, подбитый толстым слоем шерсти, чтобы согреть меня.

Мне во всём этом было так жарко, что начала кружиться голова, и я занялся поисками своей одежды, и тогда я снова увидел ту девушку с льняными волосами... хотя вправе ли я называть её девушкой. Рядом с ней был мужчина, намного старше её, он недавно миновал самый расцвет своих сил, сидели эти двое довольно близко друг к другу. Я испытывал неловкость, что врываюсь в эту нежную сцену, и замешкался, не решаясь обратиться к ним, однако девушка вскоре заметила меня.

— О, какой красавчик, — сказала она восхищённо и хихикнула.

— Благодаря тебе я чувствую себя обновлённым, — поблагодарил я.

Она быстро улыбнулась и подмигнула мужчине рядом с ней.

— Это гость, который недавно пришёл. Он был такой грязный, что я первым делом отправила его купаться, — без стеснения выложила она, но её бесцеремонность вполне подходила ощущению, исходившему от неё.

Но мужчина рядом с ней смущённо улыбнулся и движением бровей постарался вразумить девушку.

— Прости мою жену. Я хозяин, Крафт Лоуренс, — представился он, подошёл ко мне и протянул руки.

Раз она его жена, значит, та сребровласая девушка действительно дочь этой, которую я сейчас видел перед собой. Среди живущих в тишине созерцания и молитвы были вечно молодые женщины, но даже среди них жена хозяина была бы необычной. Я вспомнил слух об успехе купальни, принесённым колдовством. Образ никогда не старевшей ведьмы пришёл мне в голову.

— Меня зовут Гран Сальгадо. Я пришел по рекомендации аббата Баухи. Я слышал, что эта земля лежит ближе всего к местопребыванию Бога в мире.

— Я молюсь каждый день, чтобы он был рядом, но не для того, чтобы бранить нас, — сказал хозяин Лоуренс, мягко улыбаясь.

Избавляясь от грязи, я слушал разговоры купающихся гостей, из которых явствовало, что когда-то Лоуренс был странствующим торговцем. У меня было чувство, что даже будь у него был хвост, его так просто не поймать.

— Кстати, где мои вещи и одежда? Эта, что я взял на время, слишком тёплая для меня.

— Я отнесла вещи в твою комнату. А одежда стирается. Если бы я оставила её в твоей комнате, они бы превратились в гнёзда тараканов.

— Эй, эй, Хоро.

Похоже, имя жены было Хоро. Имя необычное, но я чувствовал, что раньше слышал его где-то. Я задумался, не имеет ли оно какое-либо отношение к еретическим праздникам, но вдруг почувствовал на себе взгляд хозяина и вернулся из своих дум.

— Пожалуйста, прости её. Она просто так говорит.

— О нет, это я прошу прощения за то, что приехал в таком состоянии. Аббат Бауха иногда ругает меня за это. Я не отшельник, просто ленив, к моему великому смущению.

Было время, когда меня самого принимали за еретика, когда я искал ересь. Добродетели, приведённые в Священном Писании, суть послушание, целомудрие и аскетизм, там не сказано, что правильно быть грязным.

— Но я вижу, что... Если моя одежда стирается, тогда...

— Почему тебе не отдохнуть в своей комнате? Ты, должно быть, устал от долгого путешествия.

— Я ценю участие. Но, несмотря на мой возраст, я возбуждён с момента прибытия. Раз на мне такая тёплая одежда, я подумал, мне стоит прогуляться по деревне. Если можно, я наведаюсь и к пристани. Я слышал, там что-то не так с грузом.

Хозяин Лоуренс, кажется, немного удивился и повернулся к Хоро.

— Миюри суетилась из-за того, что там были не все ящики и не хватало пшеницы.

— Вот как? Хм... новый мельник, приехавший торговать в деревню... Я думаю, потому что это было так дёшево... О, но мы не можем позволить гостю заниматься этим.

— Я по-настоящему неугомонный человек, и мне бы хотелось бродить по оживленному месту, а не сидеть на месте у очага.

Лоуренс виновато посмотрел на меня, затем улыбнулся, будто передумал.

— Очень хорошо, тогда я был бы очень благодарен, если бы ты это сделал. На самом деле у нас есть, кому убрать доставленный нам груз. Кое-какие продукты испортились бы, попав под снег.

— Предоставь это мне.