Волчица и пряности. Том 20

Лоуренс потрясённо замолчал, и она довольно махнула хвостом.

— Вместо этого я пошлю кого-то из наших молодых.

— Молодых? — переспросил Рувард.

— Госпожу Селим? — догадался Лоуренс.

Хоро пожала губы, подом обратилась к Руварду, а не к Лоуренсу.

— Недавно мы наняли одного из наших родичей. Довольно многообещающая молодая волчица по имени Селим. Она вполне должна подойти для этого.

— Спасибо. Но... — Рувард бросил взгляд на Лоуренса, затем на Хоро. Кажется, он заметил что-то необычное, происходившее между ними.

— Я должна остаться в купальне. Помощь — работа новичка. Разве это не правильно?

Конечно, Рувард не мог возразить.

— Это правда, но...

— Тогда решено, — сказала Хоро и потянулась за мясом.

Она широко открыла рот, чтобы откусить кусок побольше, но, заметив ошеломление двух мужчин, сама устремила на них взгляд.

— Я Хоро, мудрая волчица. Вас двоих чем-то не удовлетворяет моё мнение?

Рувард отрицательно покачал головой, у Лоуренса оставались вопросы, но он просто вздохнул.

Селим согласилась на столь странное поручение безо всяких возражений. Поездка с Рувардом заняла бы много времени, поэтому ей дали название места и карту, она своим ходом отправилась тем же вечером. Ей понадобится два дня на дорогу в одну сторону, всего, значит, её не будет четыре дня. Рувард и его люди, которым потребовалось пять дней, чтобы добраться до купальни, явно завидовали её быстрым ногам. Они ушли на следующий день, и, хотя встреча не была слишком волнующей, Лоуренс был рад их повидать — никому неведомо, куда может завести наёмников тропа.

Теперь Лоуренс и Ханна остались единственными, кто мог работать в купальне, и ему пришлось объяснить ситуацию гостям. Селим должна была срочно уехать, но на короткое время, а Хоро неважно себя чувствовала из-за погоды, ей придётся отдохнуть. И потому он просит прощения, если не все запросы гостей будут удовлетворены должным образом. К счастью, большинство гостей были постоянными клиентами, и они стали уверять, что, если у них будет немного выпивки и еды, с ними всё будет в порядке. Похоже, дела более или менее устроятся.

Уставший Лоуренс проводил Руварда и заглянул в спальню, где Хоро ещё махала Руварду вслед из окна, заметив мужа, она повернулась к нему, обвиняя взглядом.

— Разве я тебе не говорила?

На мгновение он опешил, не понимая, о чём она говорит, но тут его взгляд упал на амулет, лежавший рядом с кучей щёток, амулет, сделанный Миюри.

— Это то, что ты имела в виду, говоря о беде на мою голову?

Он спрашивал, почему бы не использовать шерсть с её хвоста, вот, хотя бы для отпугивания волков или медведей, и теперь ответ стал вполне очевидным. Хоро положила руку на подоконник, а подбородок на руку, и раздражённо посмотрела на него.

— Я Хоро, мудрая волчица. На этой земле ничто не может сравниться с моим остроумием и очарованием. Тот, кто возьмёт амулет, набитый моей шерстью, и уйдёт отсюда, сведёт с ума волков-самцов в любом краю.

Сначала Лоуренс принял это за преувеличение, но именно так и произошло с амулетом, сделанным Миюри.

— Кровь ударит в головы самцов, они могут последовать за запахом, пока не окажутся в этой купальне.

Истории о рыцарях, следующих за принцессой и преклоняющих колени перед ней, были выдуманы, а здесь всё происходило наяву.

— И тогда в купальне эти никчёмности, подобные неудовлетворённым баранам, станут толкаться у слабой мудрой волчицы. Как думаешь, что эти самцы будут делать? В законах леса сильный прав.

Ему хотелось спросить, а кто кого будет толкать, но ситуацию он мог представить. Что бы ни было, а волки, бродящие вокруг купальни, — это смертельно для неё.

— Да... случилась бы... беда, — сказал Лоуренс, и Хоро раздражённо фыркнула.

— Но... — продолжил Лоуренс. — Тебе надо было идти, а не госпоже Селим.

Сейчас именно Миюри была причиной ситуации, ещё важнее — Селим могла скрывать уши и хвост и работать в купальне, в отличие от Хоро. Но казалось, что Хоро его слова откровенно расстроили, она тяжело вздохнула.

— Дурень.

Она посмотрела на раздосадованного Лоуренса, лениво встала и пошла к нему. Он невольно напрягся, но Хоро обняла его, почти повисла на нём, а потом толкнула на кровать.

— Э... эй!

Лоуренс заволновался, находя странным её внезапное уныние, а Хоро крепче сжала руки, которыми его обнимала, и сказала:

— Они все слишком легко теряют головы в это время. Я не могу позволить тебе остаться под одной крышей в паре с этой девушкой.

— Что?

Он хотел возразить, сказать, что такого никогда не случится, но она вонзила ногти ему в спину.

— Дурень, захотевший подарить ей щётки, не подумав об этом дважды, не имеет права слова.

Лоуренс, наконец, понял, почему Хоро была тогда недовольна им. Он хотел сказать, что у него не было скрытых мотивов, а Селим не поняла бы это неправильно, но в итоге предпочёл промолчать.

Дело не в том, что чувствовал он, а в том, что чувствовала Хоро. Когда ушла Миюри, в купальне произошёл неожиданный перелом, он думал, что всё пройдёт само собой. Хоро тоже должна была так полагать... но она не стала. Сама по себе она больше не должна была себя сдерживать как мать, ей хотелось сыпать себялюбивыми требованиями, дуться и следовать своим прихотям. По своей сути Хоро больше походила на принцессу, чем Миюри.

— Ладно, прости за щётки. Я был не очень внимателен.

— Как всегда, — приглушённо сказала Хоро, всё ещё пряча лицо на груди Лоуренса.

— Но делать эти амулеты не так уж и плохо, не так ли?

Уши Хоро насторожились, она подняла голову и подозрительно посмотрела на него.

— Или ты не хочешь увидеть, — улыбнулся он ей, — как потрясающе я буду выглядеть, отбиваясь от всех этих выстроившихся в ряд самцов, завлечённых твоим запахом?

Глаза Хоро раскрылись шире, её улыбка блеснула клыками.

— Прежде ты дрожал от далёкого воя единственного из них, когда мы жили дорогой.

— Я говорю тебе.

— Хм?

— Я бы собрал все свои силы против самых страшных противников, если это ради тебя.

Хоро зажмурилась, будто внезапный порыв ветра ударил ей в лицо, её уши тоже дёрнулись. Затем она прильнула щекой к груди Лоуренса.

— Только на словах ты такой смелый.

— Тогда могу я тебе показать, что это не только слова?

Уши Хоро затрепетали, всё её тело изогнулось. Либо её было одиноко в этой спальне, либо, может быть, любой в эту пору был особенно подвержен увлечению, о котором она сказала раньше. Только её тянуло к нему сильнее обычного.

Хоро, никогда не говорившая глупостей, посмотрела на него глазами, полными ожидания. Их взгляды встретились, Лоуренс улыбнулся и, уловив момент, когда она меняла хватку, быстро и осторожно оттолкнул её от себя. Хоро скатилась в сторону, как маленький ребёнок, и, воспользовавшись этим, он быстро поднялся с кровати.

Она с удивлением уставилась на него.

— Самое страшное для меня — убытки нашей купальни. Я должен с этим что-то сделать, хорошо?

Хоро, поняв, что её провели, покраснела, как ещё не краснела раньше, схватила подушку, набитую пшеничной шелухой, и бросила в него. Лоуренс без труда поймал её и осторожно положил на кровать.

— Хорошо, я возвращаюсь к работе, а ты остаёшься здесь.

Хоро сердито свернулась калачиком на кровати, её хвост распух.

— Ты дурень!

Это был просто ещё один день в купальне, день, в которой ничего не произошло.

ВОЛЧИЦА И БЕЛЫЙ ГОНЧИЙ ПЁС

Должно быть, Бог начал испытывать нас, когда мои спутники поскользнулись на горной дороге. К счастью, это ещё не стало по-настоящему серьёзным испытанием, но непрерывный дождь вызывал повсюду оползни, а мы были далеко в горах.

Погонщик, нанятый в ближней деревне, поначалу был весьма деятелен, но, услышав ночью волчий вой, он начал вести себя странно. Однажды в обед он пошёл собирать грибы для еды и не вернулся. Мы были потеряны среди гор и воя волков.

К счастью, мы не отклонились от тропы и должны были непременно куда-то выйти, продолжая идти по ней вперёд. Мы верили, что нас ведёт Божья воля, мы повторяли Его имя и продвигались по грязи вперёд.

Но наши запасы стали подходить к концу, а мы всё ещё не видели даже маленького огонька за густыми деревьями. Дождь всё моросил, и ещё много раз мы ставили свои палатки под огромными деревьями или под прикрытием скалы, чтобы без сна следить, как вода падает на мох.

К концу третьего дня беспрестанного дождя, мы, наконец, добрались.

Многие из нас кашляли, вероятно, от того, что наши палатки превратилась в рассадник грибов. Даже смазанные жиром хорошо выдубленные кожаные плащи пропитались водой, стали мягкими и сплошь поросли плесенью. Нам казалось, что нам вместе с нашими плащами суждено обратиться в прах в этом лесу.

Но мы действовали именем Божьим и не боялись смерти. Мы были уверены, что выполним поставленную перед нами задачу. И не находили ужасным последнее место, которое нам следовало проверить — ту знаменитую деревню горячих источников с названием Ньоххира.

Это страна, ещё ни разу не видевшая пламени войны. Даже в древние времена, когда битвы ураганами носились по всей земле, она всегда оставалась мирной и оживлённой, всегда оправдывала свою репутацию оазиса бесконечного смеха и музыки. Добавьте к этому возлияние напитков вместе с паром горячих ванн — и вы не узнаете своего врага, даже столкнувшись с ним нос к носу. Но всё это делало такое место и лучшим укрытием для всех бегущих от закона.

Кроме того, высокопоставленные священнослужители каждый год приезжали с юга в землю Ньоххира для целения своих тел. Не было невозможным, чтобы какие-то люди со злыми намерениями решились, нацеливаясь на этих великих слуг Божьих, проникнуть для этого в ванны со своими еретическими взглядами.

По приказу папского отделения мы прибыли Ньоххиру впервые почти за двадцать лет.

Здесь было так же шумно, как и всегда — настоящий рассадник разврата и удовольствий. Видные архиепископы нередко пялились на танцующих девушек и гонялись за ними. Были те, кто пил утром, днём и вечером, а засыпал, наконец, лишь к рассвету следующего дня. Хотя их проступки вызывали наш гнев, нашим долгом было разоблачить ересь, а не следить за развратом. Да, мы являлись инквизицией.

Поздней осенью пришли мы на эту землю, чтобы остаться здесь всю зиму. Моим спутникам предстояло рассеяться по купальням деревни, в их ваннах, в их обеденных залах они не должны были спускать зорких глаз с собравшихся в поисках коварных богохульников.

Купальня, которая была мне назначена, ещё не существовала в наш прежний визит.

Места, отрезанные от остального мира, отделённые от него горами, ненавидят перемены. Ньоххира не была исключением. Здесь каждый имеет право основать купальню, если найдёт источник, но все стоящие из них давным-давно откопаны. И потому этот порядок выставляет барьер, призванный защищать интересы старожилов.

Неудивительно, что новые купальни уже давно не открывались, тем сильнее я был поражён, когда узнал о появлении такой в деревне. К тому же процветающей.

Собирая предварительные сведения, мы натолкнулись на слухи, что хозяева этой купальни обнаружили источник своим колдовством и процветают обманом своих гостей. Хотя, конечно, нам не следовало доверять слухам, которыми обрастают удачливые новички, в конце концов, это же Ньоххира, где не любят перемен.

И вот, мне, недостойному, выпало остаться в этой купальне. Я стремился открыть истину во имя Бога. Однако увиденное и услышанное там изрядно намучило моё сердце.

Это из-за того, что, хотя на первый взгляд вышеупомянутая купальня казалась порядочной, было загадкой, почему она так процветала, если действительно была порядочной. Кроме того, она располагалась на краю деревни, врезаясь в самые горы. Такие места предпочитали более состоятельные гости, но в то же время в таком труднодоступном месте было бы трудно откопать источник. Поэтому слух об использовании колдовства для этого мог иметь под собой основания.

Сверх того, у них и гости были странными. Я расспрашивал побывавших в той купальне, где они узнали об этом месте, они все пришли туда из различных королевств и прочих мест. Они сказали, что все познакомились с хозяином купальни, когда он был странствующим торговцем.

Продолжая расследование, я обнаружил, что эта купальня имеет прочные связи с компанией Дива, быстро прибравшей к рукам все северные земли. Возможно ли это для простого торговца? Не колдун ли он, обманывающий людей? А если нет, не послан ли он великой державой с какой-то целью? В любом случае, если бы он плохо говорил о Божьем доме, мне пришлось бы сообщить об этом в папское отделение.

Держа всё это в голове, я внимательно следил издали за купальней, но ничего не понял. Что особенное было в ней, что здесь собиралось столько людей?

Но хотя было легко сообщить о них в папское отделение как о тех, кто нуждается в надзоре, мы не могли посылать честных Агнцев Божьих на костёр. И вот, перед долгой дорогой обратно в папское отделение, я в итоге не мог решить, что делать.

Однако в любом случае у меня было много времени — целая зима. Наблюдая, как дождь мягко и неутомимо вымачивает мох, я знал, что мне следует самому увидеть ту купальню.

Называлась она "Волчица и пряность".

Движешься ли по реке или по дороге, первое, что замечаешь, — это запах.

Своеобразный запах серы был настолько густ, что его было почти видно. Когда мы привыкли к запаху, стал различим пар из ванн за деревьями. Порой ветер доносил звуки зажигательной музыки.

Первое, что нам встретилось по дороге, это конюшня, сдающая лошадей внаём. В ней были привязаны лошади с мощными ногами и длинной шерстью, они пугливо смотрели на прохожих. Были там и лошади более привычных пород, возможно, они принадлежали гостям.

За конюшней стояли здания, похожие на мастерские с довольно большим фасадом, это были входы в купальни. Входы были весьма широкими, должно быть, чтобы гостям было удобней вносить большое количество вещей, особенно зимой. Люди, собравшиеся перед входом, были, скорее всего, музыкантами и акробатами, приехавшими в Ньоххиру на работу и желавшими предложить свои услуги, также вокруг собралось несколько высоких женщин, поигрывающих своими волосами, а какой-то ловкий мужчина становился на руки, между своими трюками он подкармливал медвежонка.

Бог им в помощь.

Все постоялые дворы были похожи друг на друга, между ними теснилось множество магазинов, торгующих нужными вещами.

Мы, наконец, достигли городской площади, расположенной у довольно оживлённой пристани на реке, протекавшей через деревню. Люди, суетившиеся у пристани, конечно, не были обычными гостями. Чем больше людей принимают купальни, тем больше товаров нужно для их обслуживания. Здесь всё кипело, как перед битвой, и в месте выгрузки высилась гора грузов. Рядом с ними в железной клетке горел огонь, в котором раскалялись железные прутья. Я рассматривал их, пытаясь понять, что это, но тут увидел, что люди, похожие на работников из деревни, осмотрев тот или иной груз, берёт один из прутьев и прижимает к товару. Похоже, что они ставили клеймо, чтобы груз попал по назначению.