Правило двух. С исключениями.

— Что еще сотворил этот убогий? — напряглась миниатюрная красавица, изящным жестом поправляя тяжелые юбки.

— Он начал конфронтацию с магиком. С Лордом, как мне доложили.

Женщина бросила на супруга недоверчивый взгляд.

— Прямую конфронтацию?

— Представьте себе... Да! — развел руками мужчина, отворачиваясь к окну. — При свидетелях. Такой скандал... — он покачал головой, словно не веря этой информации.

— И что вы чувствуете по этому поводу, дорогой?

— О, — хмыкнул Николя. — Я так... разочарован.

— Но вы дадите этому инфант-террибль еще один шанс? — лукаво улыбнулась Пернелла. Ответом ей стал жестокий смех.

— Разумеется... Нет. Альбус исчерпал свою полезность, это пятно не оттереть с его репутации. Впрочем, он еще послужит моим целям и уроком для тех, кто мнит себя умнее прочих. Слишком большой ущерб. Слишком.

— Что ж... — женщина встала, расправляя юбки. — Тогда... Время завтракать. Мысли лучше приходят на полный желудок.

*Реальная история.

** Реальный факт.

Глава 14

То, что не все так просто, как кажется на первый взгляд, Виктор понял не сразу.

Обдумывая и систематизируя сведения, полученные при допросе наемников, ситх отметил один интересный момент. Имя Посредника. Виктору пришлось задействовать все свои умения, чтобы крайне осторожно навести справки. "Посредник" действительно был посредником. Через этого благообразного седого джентльмена проходила вся информация о группах и одиночках, готовых к найму, он запросто мог связаться с нужными специалистами и предоставить самых лучших для решения проблемы, озвученной заказчиком.

Посредник работал не только с элитой, но и с самой разнообразной мелочью — кого-то иногда надо пускать на убой. Посредник был крайне осторожен и имел статус неприкасаемого. Он слишком много знал, чтобы его можно было безболезненно убрать, и компромат служил гарантией долгой и сытой жизни мага.

Виктор удивлен не был. Он сталкивался с такими индивидуумами еще в прошлой жизни, пользовался их услугами, водил знакомства... Почему бы таким не присутствовать в этом мире?

Ситху потребовался месяц, чтобы найти способ быть представленным важному и полезному человеку. Посредник жил среди маглов, совершенно не собираясь ограничивать свои доходы магическим миром.

Виктор неторопливо просеивал информацию, идя от одного наемника к другому, без зазрения совести влезая в их мозги: Сила может многое, и через несколько утомительных недель, благодаря полученным от узников сведениям, ситх сидел на веранде дома, любуясь прекрасным видом на Альпы, и с удовольствием дегустировал отличный французский коньяк.

Посредник попыхивал сигарой, которую обрезал золотой гильотинкой, отдавая должное чудесному напитку, томившемуся в дубовой бочке дольше, чем мужчина жил на этом свете. Неторопливая беседа, полная намеков, продолжалась около часа, пока ценный специалист прикидывал, стоит ли риск вознаграждения.

Но что Виктор и вынес из богатой практики, так это то, что Филипп Македонский был абсолютно прав, сказав, что любую крепость возьмет осел, груженый золотом.

Выложенные рядком золотые слитки, каждый весом в килограмм, с клеймами и надписями, маслянисто поблескивали в бледных лучах зимнего солнца, заставляя щуриться. Посредник докурил, допил коньяк, отставил снифтер... И задумчиво взвесил один из слитков в руке. Виктор тут же добавил еще три, и Посредник принял решение.

— Хорошо, мессир. Что вы желаете узнать?

— Две вещи. Вторая будет оплачена отдельно, — слегка прищурился ситх, и глаза его собеседника алчно блеснули.

— В таком же объеме?

— Разумеется, — невозмутимо кивнул Виктор.

— Спрашивайте.

— Кто нанял этот отряд?

Мужчина бросил взгляд на крайне точные рисунки, изображающие лица бойцов, напавших на дом ситха, наклонился чуть ниже... Посредник взял карандаш, написал на рисунке одно слово и подвинул бумагу к своему посетителю. Виктор молча достал из безразмерного саквояжа еще десять слитков.

— Второй вопрос. Вы когда-нибудь работали с этим человеком?

На стол лег еще один портрет, изображающий голубоглазого рыжеволосого мужчину. Взгляд Посредника на мгновение дрогнул.

— Да.

— Благодарю, — ситх встал, забирая бумаги. Хозяин дома вежливо поклонился, провел дорогого в буквальном смысле гостя к выходу, дождался аппарации и вновь вернулся к столу, нежно погладив слитки.

Виктор шагнул сквозь пространство, переносясь домой. Ему было над чем подумать.

Все факты упорно твердили, что во всем происходящем торчат длинные уши Альбуса, а через него и его покровителя — Фламеля. Поначалу ситх даже поверил в то, что главным злодеем является средневековый алхимик, вот только после долгих размышлений и медитаций мужчина позволил себе в этом усомниться. Когда он поделился своими мыслями с Салазаром, портрет попросил его пояснить, что же кажется таким подозрительным.

И ситх пояснил.

— Понимаете, Салазар, — мужчина сидел в мягком кресле, наслаждаясь теплом камина, — поначалу я был даже уверен, что это Фламель. Слишком уж все совпадало. В конце концов, у него есть все предпосылки: длинная жизнь, богатство, знания, накопленное влияние... Ведь так?

— Вроде, так, — пожал плечами Слизерин.

— Именно, — покивал ситх. — А потом я понял, что же меня смущает...

— И? — змеиные глаза Слизерина блеснули.

— Пусть Фламель и прожил шесть столетий, — неторопливо произнес Виктор, — пусть у него есть опыт и влияние, накопленные за время жизни, нельзя упускать из виду тот факт, что Николя родился в среде людей среднего достатка. Он — не аристократ. Никогда не был... И никогда не будет, невзирая на влияние и богатство.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился Слизерин, пытаясь проследить за мыслью.

— Может, Фламель и накопил опыт плетения интриг, — пояснил Виктор, — у него нет утонченности. Может, он и является гениальным алхимиком, это не значит, что он — прекрасный интриган. Не было у него времени заниматься подсиживанием, он создавал Камень. Да, в отличие от подавляющего большинства алхимиков, показывающих фокусы на потеху богатой публике, он был успешным. У него было признание, ему оказывали покровительство... Но и только. Он не рос при дворе, с молоком матери впитывая коварство и понимание невидимых связей. Он рос среди лавочников и мастеровых.

— Но... Он прожил шесть столетий, — возразил Слизерин. — За такое время даже самый тупой сможет чему-то научиться.

— Именно. Он и научился... И я не сомневаюсь, теперь он запросто может составить схему, рассчитанную на годы... Но, — жестко отрезал ситх, — это не отменяет главного: Фламель родился в то время, когда повиновение аристократии было у черни в крови. И пусть теперь он имеет богатство и власть...

— Это не значит, что он вытравил из себя детство, проведенное в грязи, — дополнил Салазар, тонко улыбаясь.

— Да. То, что происходит сейчас... Это слишком утонченная схема для бывшего лавочника. Эта схема нацелена на верхушку общества... На уничтожение. Фламель предпочел бы вливание в эту самую верхушку. Признание его, как одного из тех, кто стоит на вершине... Он ведь так и не получил титул?

— Нет, насколько мне известно, — задумчиво посмотрел в потолок Слизерин.

— Вот видите... Для него все это... Слишком. Эта схема слишком жестока. Геноцид. Это уровень того, кто рожден повелевать.

— И у вас есть на примете подозреваемый? — подался вперед Салазар.

— Только предположение, — честно признался ситх. — Если учесть продолжительность жизни, происхождение, глубину интриги, тонкость этой схемы, цели... Способ действия... Мне приходят на ум только две кандидатуры. И это не Фламель.

— Кто? — подобрался Слизерин.

— Граф Сен-Жермен.

— Я... слышал о нем, — потер гладко выбритый подбородок Салазар. — Ничего определенного, слухи... Странные слухи.

— Граф Сен-Жермен, — лекторским голосом начал ситх. — Весьма таинственная личность. Известен, в первую очередь, в мире магглов. Точное происхождение неизвестно, более-менее доказанное — третий сын трансильванского принца Ференца II Ракоци и его супруги Текели. В младенчестве отдан на попечение последнего герцога Медичи, который его обожал и дал превосходное образование. Причины передачи в другой Дом неизвестны: но это был не обмен заложниками, не какие-то брачные договоры или наследование другого имени. Полиглот, знает все европейские языки, арабский и древнееврейский. Алхимик. Проводил трансмутацию металлов в золото с помощью неизвестного черного вещества, что неоднократно зафиксировано в мемуарах как его поклонников, так и откровенных врагов. Утверждал, что умеет работать с бриллиантами: плавить их, получая из нескольких мелких один крупный. Занимался дамской косметикой, оказывающей удивительно положительный эффект на тех, кто ею пользовался. Однако не обещал омоложения... Писал музыку, достаточно неплохую, постоянно предлагал необычные проекты: пароход, паровоз, пушка... Но все это так, для развлечения и дымовой завесы. Главное в другом. Дипломат. Выполнял поручения короля Людовика XV, был другом мадам Помпадур, разведчиком и личным порученцем главы государства. Имел когорту влиятельных знакомых, приятелей и друзей. Политик. Являлся ли магом или магическим созданием — неизвестно. Тамплиер.

— Однако... — задумчиво вздохнул Слизерин. — Еще и церковник.

— Не церковник. Тамплиер, — отрезал Виктор. — Орден Тамплиеров был уничтожен королем Филиппом Красивым, и его не возрождали.

— Это да, вот только победители не смогли насладиться плодами победы, — сверкнул глазами Салазар.

— Проклятые короли, — вздохнул ситх. — До двенадцатого колена.

— Да уж, чтоб наверняка, — согласился портрет, нервно отщипывая от виноградной грозди.

— Еще ему приписывают масонство, но этому я не очень верю, невзирая на записи. Приписывали всех, в ложах не состоял только ленивый, а участники не столько золотым мастерком махали и книжки почитывали, как развратничали. Просто престижно, никакого смысла.

В кабинете наступила тишина, Слизерин меланхолично общипывал гроздь, Виктор дегустировал арманьяк.

— А второй? — неожиданно встрепенулся портрет.

— Второй... — буркнул Виктор. — Не уверен... Но, возможно... Только возможно! Жиль де Рец.

— А он тут при чем? — поперхнулся Слизерин.

— Вам известно, по какому обвинению его арестовали? — остро взглянул ситх. Слизерин нахмурился.

— Э... Что-то слышал... — неуверенно протянул портрет.

— Я вам помогу, — неприятно ухмыльнулся Виктор. — Чернокнижие. В подвале замка было обнаружено более двухсот детских черепов. Полно следов крови. Алтарь, посвященный дьяволу. В округе вымерли села. А маршал был молод и имел власть и богатство. Ничего не напоминает?

Портрет побелел.

— Потомок демонов?! — сдавленно просипел змееуст.

Виктор покачал головой.

— Потомок демонов не стал бы помогать той, кого провозгласили святой при жизни. Жанна д'Арк, а Жиль был ее товарищем, подчиненным и другом, тоже очень не проста. Народ ее обожал и считал своей... Дворяне эту версию поддерживали, называя деревенской девкой, но! Те же самые дворяне стекались под ее знамена, а чтобы снобы-французы, которые считали всех не-дворян быдлом и грязью, позволили собой командовать кому-то, кроме особ королевской крови... Нереально. Будь она хоть трижды святой. По отзывам современников, у девушки была правильная речь. Она управляла боевым конем — и это при том, что женщин такому не обучали принципиально! Она носила доспехи — уверенно. Она разрабатывала военные кампании. Она водила в бой. Она успешно "брала на копье" города. Именно благодаря ее харизме и знаниям король вернул свое королевство: пока сам ничего не делал, а дворяне успешно лизали пятки врагам или грызлись между собой. Нет, Жанна не была сиволапой простушкой... С ее происхождением очень все запутанно. Даже слишком. И вот тут мы отходим от фактов и переходим в область предположений.

— То есть? — заинтересованно пошевелился портрет.

— Как вы, наверное, знаете, Жанну сожгли на костре. По легенде, ее сердце сохранилось, бьющееся и живое, не обгоревшее, в углях. Его судьба неизвестна, и неизвестно, насколько это правдиво, — задумчиво прищурился ситх, делая глоток из бокала. — Но если сделать допущение, что это — случившийся факт, то тогда я могу обосновать возможное участие Жиля.

Салазар моргнул.

— Поясните, Виктор.

— Разумеется, — кивнул ситх. — Итак... Что нам известно? Есть святая, выполняющая благое дело: возврат законной власти королю и изгнание захватчиков. Есть молодой — двадцать пять лет! — маршал и пэр Франции, который этой самой святой помогает. Она свою миссию выполнила, причем настолько хорошо, что впечатленный король отблагодарил ее по-королевски: когда девушка попала в плен, он даже не почесался помочь. Ее предали суду, причем и церковному, и светскому, и казнили как еретичку. Король опечален не был. Еще бы!

— Ведь эта особа на троне смотрелась бы гораздо более изящно и органичнее, чем он, были такие намеки. Проходит пару лет — и маршал, у которого есть все и даже больше, сходит с ума: он терроризирует население своих владений, славясь жестокостью, и кончает очень плохо: опять суд, светский и церковный, пытки, дознания, казнь, ставшая итогом длительных торгов его родни с судьями. Маршала задушили гарротой, бросили тело на поленницу, развели огонь, но, по договоренности, сдернули с костра и отдали родне, которая не пожелала осквернять останками нечестивца родовые склепы, и передала труп для захоронения в монастырь кармелиток. В принципе, Жилю повезло: сгореть заживо... Его смерть была более милосердной, чем смерть Жанны, которую он так и не успел предотвратить. А ведь маршал боролся за нее и после смерти Орлеанской девы...

Ситх вздохнул, сделал глоток, допивая арманьяк.

— Дальше. К чему я веду... Вы мало сталкивались с этим, а у меня были встречи со знатоками. Жестокость, кровожадность, — все это свойственно демонам. Вы в этом правы абсолютно. Однако в случае с Жилем все не так просто. Если бы он был потомком потусторонних тварей, то не смог бы находиться в присутствии той, что творила настоящие чудеса. Он не смог бы ходить в церковь, слушать молебны... Это... Мучительно для них. А барон все это спокойно делал, как и положено порядочному человеку. И сорвался он только после смерти Жанны, спустя десять лет. И, на мой взгляд, — пояснил ситх внимательно слушающему Салазару, — есть простое и логичное пояснение этой маленькой странности. Барон был потомком, но не демонов...

— А кого?

— Падших.

Слизерин озадаченно моргнул.

— Вы имеете в виду... Ангелов?

— Именно их, — хмыкнул Виктор. — Ангелы не отказывали себе в чувственных удовольствиях, потомков у них было пруд пруди. И они славились чудовищной жестокостью... Которую пресекли с помощью Потопа: радикально, все равно что лечить головную боль топором. Можно сделать допущение, что Жиль был потомком именно такого вот нифелима.

Слизерин что-то неразборчиво крякнул, неуверенно махнув рукой.

— К стыду своему, вынужден признать, что мало об этом знаю, — вздохнул портрет. — В нашем мире мы больше знаем о демонах...