Правило двух. С исключениями.

— Именно, — поджал губы Виктор. — Магия, магические существа... Демоны прекрасно вписываются, а вот ангелы и их производные... Не очень. Тут необходимо уточнить принципиальный момент: демоны и Падшие — это совершенно разные сущности. Абсолютно. Даже упав, ангелы остаются ангелами. Демоны — это обитатели других миров, соответствующих планов, и люди, которые переродились в... это, благодаря личным усилиям.

— Тогда тем более не понимаю, — сморщил нос Слизерин. — Я могу понять ненависть Жиля к Англии: война, завоевания... Даже казнь Жанны! Но ведь Англия и Франция воевали и до, и после Столетней войны!

— Допущение... — постучал когтистым пальцем ситх. — Если барон действительно потомок Падших, то весь его пиетет перед Жанной предстает в другом свете: законная королевская власть. Вам известно, что законному королю приписывали чудеса? Исцеление золотухи и некоторых других болезней наложением рук. Повышение урожаев и благосостояния страны. Милость божественная, нисходящая на земли после коронации. И многое другое. И ключевое слово здесь: законная королевская власть. Понимаете?

— Вы хотите сказать... — прошептал портрет, лихорадочно блестя змеиными глазами. Виктор сверкнул клыками.

— Именно. Жанна была законной наследницей престола. Неважно, по каким причинам и потомком какой именно династии она являлась. Бастардом девушка просто не могла быть. Законность. Со всех сторон.

— Или Карл был... — Слизерин насмешливо хмыкнул, — не совсем сын своего отца.

— Вариант, — согласился Виктор. — И если это так, если Жанна д'Арк была принцессой, законной наследницей престола, пусть и во Франции, где по меткому выражению одного из дворян "негоже лилиям прясть", ее благополучие было для него приоритетом. И казнь просто сорвала стопор.

— И его просто задушили, — нахмурился портрет.

— Задушили... Недодушили... Неважно. Важно, что у него есть повод. А нефилим — это вам не демон. Его экзорцизмом или магией не проймешь. Не той категории зверь. Клиническая смерть, потом реанимация... Жиль учился у некроманта.

— Тогда почему терпел пытки?

— Потому что страдания и тяжелые испытания — верный способ расти над собой. И ему отказали в ордалиях... А он потребовал Божьего суда, испытания водой и огнем.

— Интересно, каков был бы результат?

— Уж явно не в пользу пристрастного суда!

Слизерин утомленно потер виски.

— Вот ведь напасть... Еще и тварь церковная...

— Салазар, — покачал головой ситх. — Да что вы так вцепились в церковь! При чем здесь она?

— Но ведь ангелы...

— И что? — укоризненно взглянул Виктор. — Забудьте вы о церкви! И о религии! К данному делу они не имеют никакого отношения! Ну, практически никакого! Если мои предположения верны, и Жиль действительно потомок нефилима, то плевать он хотел на религию и прочее. Я же говорил: он учился у некроманта. Падших это не интересует... Внешние приличия, и прочее. Они мыслят по-другому. Они — не люди. Никогда не были, никогда не будут. Здесь прослеживается четкий личный мотив. И связан он именно с Орлеанской девой. Почему? Кто знает. Ходили слухи, что многие вельможи не прочь посадить ее на трон... И управлять через нее. Политический брак, сами понимаете. К сожалению, мало что известно. Однако, опять-таки можно предположить... Жиль был потомком двух древнейших и весьма могущественных родов. Он был воспитан в убеждении, что Франция — это практически его личная собственность. И его долг — эту собственность защищать. Любыми путями! Столетняя война разорила страну. На троне — тряпка. И тут... Просто подарок судьбы. Законный наследник. Тот, кто поднимет Францию из руин и сделает процветающей и могучей державой. Я не знаю, что он чувствовал или видел... Жиль утверждал, что у него были видения насчет Жанны. Возможно. Недаром он стал ее ближайшим сторонником. Она была шансом. В том числе и на укрепление личного благосостояния: часть земель, принадлежавших барону, была заложена. И тут этот самый шанс спустили в ров с нечистотами. Как вы думаете, он был доволен? Сомневаюсь. Непонятно, чего он хотел достичь, связавшись с некромантом, которого, как ни странно, казнить не спешили, однако это наводит на размышления.

— Да уж... Действительно, — согласился Слизерин. — И что теперь?

— Теперь... — остро взглянул ситх. — С одной стороны — я, вроде как, не обязан кому-то помогать или наоборот препятствовать. С другой... Мои потомки будут здесь жить. Не просто в этой стране, а на этой планете.

— Глобально, — хмыкнул Слизерин.

— Да, — холодно посмотрел Виктор. — Страны рождаются и умирают. Планета остается.

* * *

Пальцы выстукивали давно забытую людьми простенькую народную мелодию, мужчина тихо напевал, пропуская слова и целые предложения.

Фламель смотрел в окно, не замечая, как темнеет небосвод, напевая, размышляя... Пора подвести итоги.

Итоги были... Скажем так, неоднозначными.

Итак... Плюсы.

Удалось закрепить положительный образ маг-фамильяр. Дамблдор и Фоукс. Медленно и постепенно были заложены основы прекрасно запоминающейся концепции: феникс — дитя Света, и в качестве фамильяра он сигнализирует о том, что его хозяин — истинный Светлый маг. Да. Именно так. С большой буквы.

Получилось внедрить Дамблдора в Хогвартс. Профессор трансфигурации — пока что только преподаватель, а там и продвижение не за горами...

Поправлены некоторые огрехи тщательно разработанного образа мага: строгий, но справедливый, добрый, прощающий, всегда дающий второй шанс. Готовый выслушать и помочь. Когда советом, когда и действием. Сочувствующий. Мудрый.

Отличный образ, который с годами должен только дополняться и укрепляться, ведь сначала ты работаешь на свою репутацию, а потом репутация работает на тебя.

Заложены основы дружбы и сотрудничества с некоторыми очень перспективными магами.

Внедрены некоторые идеи, которые должны облегчить начало запланированного противостояния между определенными группами магов.

Начинают внедрятся агенты влияния в мире магглов.

Заложены основы для роста напряженности в мире магглов и в мире магов.

Идет первоначальное накопление капитала, который понадобится для финансирования запланированных действий.

Создаются хранилища продовольствия, драгоценных и черных металлов, книг, а также некоторых других вещей.

Наведены мосты к некоторым очень специфичным семьям и родам.

Составлены планы, определены будущие герои.

Проделана длительная работа по подготовке соответствующих ловушек на пути Гриндевальда.

Сделано...

Да много чего сделано положительного.

Теперь перейдем к минусам.

План с выдвижением Геллерта Гриндевальда потерпел неожиданный крах. Маг прошел обследование в Гильдии Менталистов, и после получения вердикта специалистов был очень возмущен вторжением в свою психику. Тот, кто должен был стать флагманом борьбы чистокровных с теми, кто ниже их по положению, выпал из большой политики и превратился в домоседа, полностью уйдя в семейные дела. Теперь герра Гриндевальда не интересуют права чистокровных и какие-то эфемерные идеи, витающие в воздухе, он не чувствует в себе желания сражаться и лезть на местный Олимп. Геллерт посвятил себя борьбе с должниками, гоняет управляющих, разрабатывает планы по дальнейшему увеличению прибыли семейных предприятий и даже подумывает жениться.

И герра Гриндевальда совершенно не тянет искать подозрительные артефакты непонятного происхождения, чье существование подтверждается только скверно написанной сказкой.

Да. Так и сказал. Скверно.

Дружба с Дамблдором разорвана. Геллерт не хочет иметь с другом никаких общих дел и вообще поклялся повыдергивать Альбусу руки и ноги, и глаза натянуть на одно место, если тот хоть посмотрит в его сторону.

Репутации Альбуса нанесен невосполнимый в ближайшие пару лет урон. Естественно, рикошетом досталось и фениксу, которого чистокровные маги теперь готовы расчленить сразу же, как он появится в поле их зрения, а не слушать его щебетание, развесив уши.

Дамблдор пока что остается в Хогвартсе... Но это только пока. Испытательный срок с жестким надзором. Естественно, о свободе действий и продвижении карьеры можно забыть.

Конечно, по отдельности все эти минусы не критичны, но вместе они связываются в тугой узел, который невозможно развязать, придется рубить.

Есть замены, есть дополнительные планы, и все это можно ввести в действие, но не так же сразу! Слишком подозрительно, а невыразимцы что Альбиона, что Германии, настороже. Следят... Наблюдают. Делают выводы.

И, самое страшное, предпринимают меры.

И все эти изменения — результат появления магика непонятного происхождения. Откуда он только вылез, тварь такая! Хорошо, что покровители решили кое-что сделать.

Посмотрим, что из этого выйдет.

Мужчина опрокинул в рот содержимое небольшой хрустальной рюмки, пожевав губами. Послевкусие было странным... Вроде, сколько веков прошло, а привыкнуть невозможно.

Фламель вздохнул, и вернулся к бумагам. Пора переходить к запасным планам.

* * *

Среднего роста черноволосый мужчина медленно сложил лист пергамента. Лицо слегка улыбалось, словно брюнет вспомнил какую-то приятную мелочь, но резкие движения пальцев выдавали недовольство и раздражение.

Мужчина бросил на пергамент взгляд, и глаза, светло-серые, словно начинающее темнеть небо, блеснули на миг расплавленным серебром.

Брюнет резко выдохнул, замирая в кресле.

Он сидел совершенно неподвижно, даже грудь не двигалась, словно дыхание отсутствовало. Радужки все сильнее заливало серебром, растекающимся по белкам, пока глаза не превратились в отполированные металлические полусферы без признаков зрачков. Кожа начала мягко светиться, ногти заиграли ограненными алмазами в свете свечей, симпатичное решительное лицо еле уловимо менялось, превращаясь в идеальное совершенство. Абсолютная симметрия, как на картинах, совершенно жуткая и абсолютно неестественная для обычных людей.

Мужчина встал, с хрустом размяв плечи, плавно шагнув к стоящему возле стены шкафчику. Паркет заскрипел, словно идущий весил несколько центнеров. Под взглядом мужчины шкафчик распахнулся сам собой, открывая серебряный реликварий в форме сердца, украшенный невероятной красоты и размера жемчугом.

Поднятая крышка открыла дикое зрелище: в реликварии, в лужице свежей крови, лежало человеческое сердце. Живое, оно билось, мерно и ровно, из остатков оборванных артерий медленно просачивались капли.

Мужчина вынул сердце, бережно и ласково касаясь самыми кончиками пальцев, благоговейно коснулся пульсирующей поверхности губами.

— Здравствуйте, моя прекрасная госпожа, — тихий голос отдавал металлом. — Позвольте рассказать вам о моих успехах. Вчера была искоренена последняя представительница ветви узурпаторов. Пусть она и сама не знала о своем происхождении, это не может служить смягчающим обстоятельством. Так что, вы можете спать спокойно, моя прекрасная принцесса. У продавшего вас более не осталось потомков. Ни законных, ни незаконных. Никаких. Его семя выкорчевано и не даст всходов.

Мужчина нежно улыбнулся, в глазах плясало отразившееся от свечей пламя.

— Пусть на это потребовались годы, но я смог воздать по заслугам. Однако... — он осторожно положил все так же ровно бьющееся сердце обратно в реликварий, — это только мелкая и незначительная часть. Время работает на меня... — металлические обертоны в голосе усиливались с каждым мгновением. — Мало кто помнит имя мое, и власть мою. Тем лучше. Все готово. Истинные виновники вашей гибели не узнают, что их поразило.

Мужчина рассмеялся, а тень за его спиной колыхалась, принимая форму гигантских крыльев.

* * *

Замок высился неприступной громадой. Герман прищурил багрово блеснувшие глаза с ромбовидными зрачками, достал из кармана золотой портсигар, и прикурил от огонька, вспыхнувшего на указательном пальце.

Ароматный дым сигариллы уносило соленым морским ветром, грохотали волны, сильно пахло йодом и разлагающимися водорослями — недавний шторм выкинул на скалы немалое их количество.

Герман стоял, неторопливо, наслаждаясь каждой затяжкой, курил, разглядывая замок, и ждал. Неожиданно карман пальто завибрировал, мужчина выбросил мгновенно сгоревший в пламени окурок в сторону, достал из кармана футляр плотной кожи, вытаскивая из него небольшое зеркало. Металлическое, с рунами на тонкой рамке.

— Слушаю.

— Герр Гейне... — тихо прозвучал мужской голос с явным французским грассированием. — Что скажете?

— Берусь, — лаконично ответил Герман. — Но цена вырастает вдвое.

— А не слишком ли?..

— За возражения, — мило улыбнулся наемник, сверкнув заострившимися и вновь принявшими нормальную форму зубами, — цена вырастает еще на единицу.

Его собеседник скрипнул зубами, но промолчал, хотя ярость можно было почувствовать физически.

— Вас что-то не устраивает? — сочувственно покачал головой Герман. — Можете обратиться к моим собратьям по ремеслу.

— Уже, — кисло скривился француз.

— И результат вам не понравился, не так ли? Как печально! — тяжко вздохнул Герман. — А вас ведь предупреждали. Скупой платит дважды. Трижды. И вообще постоянно.

— Довольно! — процедил француз. Багровые глаза наемника угрожающе сощурились.

— Я не ваша собачка, чтобы на задних лапках бегать.

На минуту собеседники замолчали, сверля друг друга негодующими взглядами.

— Хорошо, — брюзгливо буркнул француз. — Я увеличу цену в четверо, но результат должен быть гарантирован.

— Сделка, — лязгнул голос наемника.

— Сделка. Ждите письмо из банка.

Связь резко оборвалась. Гейне спрятал зеркало в карман, и достал еще одну сигариллу. Он спешить не будет... Но и медлить — тоже.

Мужчина аппарировал, оставив после себя выжженные в пожухлой траве отпечатки подошв модных ботинок.

* * *

Альбус тяжело осел в кресле, бездумно пялясь в пылающий в камине огонь. Комната медленно прогревалась, трещали поленья, отдавая тепло, изгоняя вечную сырость из толстых каменных стен — ненадолго, но все-таки. Мужчина закутался в плед, погрузившись в мрачные размышления о будущем. На своем насесте спал Фоукс, засунув голову под крыло, изредка что-то тихо воркуя.

Магу не спалось.

Чем дальше, тем отчетливее Альбус понимал, что нивелировать последствия своей дурости будет еще долго. То, что карьерный ход застопорился, являлось наименьшей из его проблем, в конце-концов, он прекрасный специалист, всегда может устроиться в другое учебное заведение, даже если его никуда не возьмут, и то есть выход — частные услуги.

В таком положении тоже есть свои плюсы — можно влиять на ученика, на его родителей... Главное — получить положительные отзывы, мир тесен, а магический — и того теснее.

Хотя легко не будет.

Скандал поставил ему на лоб клеймо, и придется приложить множество усилий, чтобы поначалу люди хотя бы стали не слишком акцентироваться на этом позорном моменте. Потом — чтобы им стало все равно. Потом — чтобы окружающие забыли об этом факте. И только после этого можно будет свести все к наветам врагов и очернительству, банальной зависти злопыхателей.