Мы остались один на один с предводительницей. Она легко соскочила с коня, в её руках засверкали два клинка и небрежно вращая ими с огромной скоростью, она создала что то наподобие сплошного стального круга, направилась в мою сторону. Я впервые видел такое мастерство во владении двумя клинками. Куда мне неучу до настоящего мастера. А она шла и улыбалась, показывая всем своим видом свое превосходство. Вот тогда — то я и принял решение использовать шип отравы. Вся проблема была в том, что бы дыхнуть его так, что б он не попал в её защиту и не был отбит в сторону, а для этого мне предстояло самому атаковать эту воительницу, или сделать вид, что я атакую.

Дождавшись, когда она достигнет почти что середины тропы, я поспешно метнул в неё свой оставшийся нож, который с жалким звуком отлетел куда то в сторону. Сделав несчастное лицо и закричав что то нечленораздельное я размахивая своими клинками бросился на неё. А она продолжала все так же улыбаться. Однако не добегая несколько шагов, когда наши клинки должны были вот, вот столкнуться, я резко установился и то же улыбнулся ей в ответ. Мое поведение её немного ошарашило и она тоже замедлила свое вращение клинками, а я уже наносил спаренный удар снизу в ноги и в подбрюшие. Как только она опустила свои руки я дыхнул ей в лицо. Реакция последовала мгновенно, она нанесла удар мне в голову уже падая навзничь, я не успел уклониться, а только сдвинулся чуть — чуть в сторону, по этому моя голова осталась целой, а левая рука повисла как плеть и я перестал её чувствовать. Из рукава закапала кровь. Леди лежала с одеревеневшим лицом и превозмогая действие шипа тихо произнесла:

— Ты оказался хитрее чем я думала. Мой шип в твоих руках. Я умираю, поцелуй меня на прощание.

Я сделал вид, что склоняюсь над ней, но в самый последний момент отпрянул в сторону. Шип отравы просвистел возле моего уха и с тихим всплеском упал в трясину. Я оторопело подумал, как же так, ведь если видеть своего врага, то промахнуться невозможно, а она промахнулась, неужели в самый решающий момент у неё закрылись глаза или она потеряла сознание? И вновь к действительности меня вернул её слабый шепот: — Запомни меня такой, на всю жизнь запомни и не будет тебе отныне покоя... она говорила ещё что то там, но я уже не слушал её. Слабость навалилась на меня и я стал медленно заваливаться на упавшую женщину, и что бы предотвратить это я оперся на один из своих клинков, который с характерным треском вошел в её грудь. Она вскрикнула:

— Темные воды Стикса, я чувствую их, так вот в чем причина твоей победы над отравой.

Она ещё раз вскрикнула, дернулась и затихла. Последнее что я видел, это силуэт бородатого старика, что возник из ниоткуда. Очнулся я от того, что кто то терся об мой подбородок и урчал, требуя свою долю каши. Я рывком сел, приготовился скривиться от неминуемой боли, но её не было. Неклюд сидел возле костра и варил кашу.

— Не думал, что ты справишься с ней. Сколько уже таких как ты молодых, смелых и отважных она погубила. Кого своими чарами, кого взяла силой. Ты устоял. И учти, кашу я варю не для тебя, слишком много чести, а для Весельчака. Хватит и того, что я залечил твою рану. А кольчугу свою выбрось, дрянь а не кольчуга. Оденешь вот эту, я забрал её из седельного мешка Лолит. И почему она её не одела?

А я сидел у ласкового костерка и грелся его теплом, а ночной охотник щекотал мой нос своим мехом, все норовя пристроиться на моей груди....

Утром я проснулся голодным. Но котелок был пуст. Неужели этот маленький проглот все съел сам? Пришлось заново разводить костер и варить кашу. Не сразу, но я заметил, что нахожусь в какой — то пальмовой роще, вдали от тропы, по которой двигался. Мой конь был тут же рядом и с хрустом жевал зерно в торбе.

— Спасибо Неклюд, что позаботился о моем спутнике и за лечение спасибо.

И опять я не успел задать ему ни одного вопроса, а так хотелось.

Ближайшее жилье оказалось всего в паре часов неспешной скачки. Мы прибыли на почтовую станцию и по совместительству постоялый двор, где я сам расседлал коня и решил устроить себе настоящий полноценный отдых. А главное я заметил во дворе небольшой сарайчик, который мне живо напомнил деревенскую баньку. Эх, смыть бы с себя всю грязь и пот, что накопились за те несколько недель пути, что я провел в дороге. Мне было странным замечать, что на смену ранней весне, когда я выехал из Стикса уже пришло почти что лето, или Неклюд так долго меня лечил, что время для меня пролетело незаметно? Прихватив изрядно потяжелевший седельный мешок, я сразу же направился в снятую комнату. Вскоре ко мне пожаловал сам хозяин заведения и по совместительству начальник станции. С порога он сразу же мне предложил воспользоваться услугами баньки и прачки, которая сможет и заштопать мои вещи,

— А то вы сучком в лесу свои доспехи порвали и рубашку тоже,— а я понял, что от расспросов мне не отвертеться. Заказав обильный завтрак, который постепенно перерос в обед, мы мило в течение нескольких часов побеседовали с хозяином.

Новые люди здесь были редкость, никто пока особо не рвался селиться на границах с проклятыми землями и осваивать эту территорию. Если коротко, то наш разговор свелся к следующему:

— Несколько недель назад у нас в округе появились лихие люди, которые пытались завести здесь свои порядки, а пару недель назад их головы были обнаружены на пограничной тропе. Видимо бедолаги напоролись на "того кто принимает решения", а ещё были найдены возле той же тропы четыре лошади из тех, которые разводят самиры. Как они сюда попали никто не знает, но лошади исправные, с почти полными седельными мешками, да вот только хозяева куда то исчезли, хотя один из местных говорит, что на тропе в трясине была схватка. Да и у вас вон доспех как будто ножом или клинком располосован. Ничего не расскажете?

— Уважаемый, да рассказывать то собственно говоря и нечего. Я еду из Стикса, никого не трогаю, а тут как выскочат на меня какие то лихие люди, я так испугался, так испугался, а потом какие то кочевники на меня накинулись, видимо им моя коняшка приглянулась... А главное я сам то никого не трогаю, еду себе так спокойно...

— А как мне вас то величать молодой человек? — Да очень просто, сэр Арг из дома лорда Хорха...

А тут подоспело известие, что и банька протоплена и готова. Баня топилась по черному, но это меня нисколько не напрягало, наоборот вспоминалось мое босоногое детство. Смывая с себя обильную пену от щелочного камня я наконец то увидел, что у меня на левом плече рубец, след от рубящего удара Лолит, который я так позорно проворонил и не отбил. Судя по всему мое лечение было действительно долгим, но я этого ничего не помнил, да и рука ни как не беспокоила. Либо я все время лечения спал, что мало вероятно, либо Неклюд лечил меня своей волшбой. Как бы там не было, я вышел из бани чистым и умиротворенным, что чуть было меня не погубило.

Надо ли говорить, что с оружием я никогда не расставался, даже в баню взял с собой один клинок. Конечно если б были метательные ножи, то я обошелся бы и ими, но увы, я остался без них. Так вот, клинок я не сразу повесил на пояс, а держал в левой руке, а в правой у меня был узелок для прачки. Меня поразил пустынный почтовый двор и странная тишина, но я не придал этому значения, а потом на меня из за угла станции выскочил этакий громила с оглоблей от телеги. Увидав меня он радостно гыкнул и трусцой понесся в мою сторону, только когда он подбежал уже достаточно близко я наконец то заметил, что оглоблей он крутит над головой и намеревается ею проверить крепость моего тела.

Его удар был рассчитан на то, что бы попасть мне сбоку и если не переломать все ребра, то уж по крайней мере сбить на землю. Но ведь я то бывший цирковой и вместо моего ума сработали мои когда то приобретенные навыки. Сначала я буквально расстелился над землей, и дубина просвистела у меня над головой, заставив зашевелиться мои волосы, а потом мне пришлось подпрыгнуть как можно выше, что бы и второй удар не расплющил меня. Не раздумывая я сблизился с громилой и оголив клинок воткнул его ему в живот со всего размаху так, что острие вышло наружу со спины. В это время он как раз замахивался своей дубиной из — за головы, намереваясь нанести мне один мощный удар. Оглобля перевесила и он рухнул на спину, недоумевая, судя по выражению его лица, как это кто то посмел его победить. Боль к нему пришла чуть позже. Он заорал истошным голосом, попытался встать, но не смог, а я, что бы прекратить его мучения, быстро отсек ему голову двумя ударами. Только сейчас я обратил внимание, что в руках у меня не клинок омытый в темных водах Стикса, а обычный меч их оружейной палаты Хорха. Как это я промахнулся с выбором оружия? Вот что значит потерять контроль и быть слишком расслабленным...

Вскоре из здания постоялого двора появился хозяин. С опаской оглядевшись, он с облегчением вздохнул:

— Ну слава богу, хоть от одного избавились, и затем поведал мне обычную деревенскую историю.

— Два брата с не очень большим умом, но чудовищной силой стали задирать всех в округе. Кто им не покорялся или сопротивлялся, тех били в усмерть. Тройку мужиков покалечили, а пару забили. А вот теперь повадились ходить на станцию и командовать здесь, отбирая у приезжих понравившиеся им вещи. Все захваченное относили своей матери, которая, потом эти вещи продавала по дешевке на торжище в ближайшем городке. Вы сэр будьте поосторожнее, второй брат тоже где то здесь ходит. Они всегда действуют парой, да и мамаша их тоже где нибудь поблизости. Мерзкая семейка.

И словно в подтверждение его слов во двор вбежала вся растрепанная женщина и её второй сынок с такой же оглоблей в руках.

— Вот он гад,— завизжала она, показывая на меня пальцем, — отмсти за брата, убей его!

Громила также гыгыкая бросился в мою сторону, занося оглоблю для удара. Я выбросил правую руку в его сторону и тихо произнес заветные слова. Громила застыл. Только его глаза чуть навыкат недоуменно зыркали в разные стороны.

— За ничем не спровоцированное нападение на мирных жителей деревни, смертоубийство и причинение им вреда здоровью, приговариваю тебя к пяти годам каторги на галерах. А тебя старуха, за твои наущения,— к смертной казни через усекновение головы.

Взмах мечом и голова с седыми космами покатилась к ногам начальника почтовой станции, а амбал деревянными шагами направился в сторону открытых ворот. Со слов Хорха я знал, что теперь он будет идти так до тех пор, пока не прибудет в ближайшую каторжную партию и не озвучит там свой приговор от лорда исполнителя.

С постоялого двора мне пришлось уехать уже вечером этого дня. Я не мог вынести назойливого внимания ни обитателей почтовой станции, ни жителей деревни, которые сбежались посмотреть на такое чудо чудное — в их деревне объявился "тот кто принимает решения". Хорошо хоть помыться успел и продуктами запасся, да бельишко мне успели постирать, а вот высушить и заштопать — нет.

Уезжал я под неумолкающее перешептывание местных жителей, а для себя сделал важный вывод,— по возможности правосудие надо вершить скрытно, в присутствии минимума людей, а присутствующих предупреждать, что бы не болтали. Благо станция была последней в своей череде, сюда редко заезжали гости, так что существовала надежда, что слухи о молодом лорде исполнителе ещё нескоро опередят меня.

Ещё до наступления сумерек я нашел место для ночлега. Вот тебе и поспал на мягких перинах. Собрав хворосту и запалив небольшой костерок я уж было собрался перекусить в сухомятку, но потом подумал, а вдруг Весельчак заявится в гости, а у меня и угостить его нечем. К тому же если ночной охотник появится, то значит и Неклюд где то поблизости, может быть отзовется на мой зов и нам удастся наконец то спокойно поговорить. И действительно, как только каша была приготовлена и немного остыла, как тут же живой комок оказался у меня на плече. Попискивая и похрюкивая от нетерпения он ждал, когда я положу ему вкусняшку.

— Совсем избаловал ты мне животное,— негромко проговорил волшебник появляясь у меня за спиной,— этак он и охотиться разучится. Благо что скоро его угодья кончатся, а за их пределы он ни ногой без моего разрешения.

И никаких вопросов,— сразу предупредил он меня. — Я с тобой потому и общаюсь, что ты ничего не просишь и не клянчишь, и вопросов дурных не задаешь.... Так вот, что я тебе хотел сказать.... Со старухой ты поторопился. Человеческая жизнь она одна и её надо ценить и наказывать надо так, что б наказание подействовало и на других. А то рубанул ей башку, пару недель об этом ещё поговорят, а потом и забудут. А вот если б ты её в каменоломни определил годиков на пять, семь, или на бессрочную каторгу, да с выплатой виры (Ви́ра — древнерусская и древнескандинавская мера наказания за убийство, выражавшаяся во взыскании с виновника денежного возмещения. Также вирой именовалось денежное возмещение за другие преступления.) за невинно убиенных её сынками, то тогда было бы по полной справедливости. И помни, зло и беззаконие должно наказываться по возможности прилюдно, что бы все видели. Эх ты молодо зелено... Ну да ничего, взрослеешь ты быстро. А власть данную тебе употребляй с толком. Иному и слова разумного будет достаточно, а иному говори, не говори, все бесполезно, он все равно за старое возьмется. Я это к тому, что прежде чем закон и правосудие вершить, ты людей расспроси о преступившем, может быть что новое и узнаешь. Вот помню у меня был случай, когда и я был таким же перекати поле как и ты.....

Дальше я узнал много поучительного из жизни Неклюда, так много, что я готов был уже заснуть под его неторопливый говор. Он видимо это заметил и прервал свой рассказ.

— Слушать ты тоже умеешь, это похвально, а сейчас спи, набирайся сил. До Турку у тебя ничего серьезного не будет. Но будь начеку. За Самром охота не закончена, хотя тебя вроде бы и как бы похоронили, но есть некто, кто в это не верит. Хорошо хоть, что многие тебя в лицо не знают...

На этом мы с тобой распрощаемся, дел у меня невпроворот, а я тут с тобой лясы точу, хотя не скрою, поговорить я люблю. Будет нужда, кликни, может и отвечу, но не обещаю.

Весельчак куснул меня за подбородок и исчез, так же как исчез и его хозяин. Стало немного грустно. И спать мне осталось всего нечего, солнце вот — вот встанет из за горизонта.

Почтовый тракт был однообразен, так же как были однотипными почтовые станции и постоялые дворы. Даже природа не радовала своим разнообразием. Уже не было такого буйства красок как в проклятых землях, все чаще и чаще попадались убогие поселения, где вся красота была наведена только для магиков. Я равнодушно взирал на их обитателей, что гордо расхаживали по улицам, выставляя на показ свое несуществующее богатство. Нищета и разорение буквально поразили меня. А люди почему то этого не замечали. Вот тогда — то я впервые задумался о том, что магия это зло, которое не доведет до добра людей. Я убедился, что все в этом мире держится на истинных, этих "уродах природы", которые производили настоящие вещи, выращивали урожай, строили дома...