— Рассказывай.
— Ты... оказался прав, Герт, — буркнула принцесса, трогая кончиками пальцев темную полосу на горле. — Это покушение. Сегодня... меня хотели убить. Выходит, тогда... это тоже не был... несчастный случай.
— Ты не слушаешь меня, — сказал Нарваро. — И получаешь дырки в спине. Если ты ломаешь пальцами подковы, это не значит, что тебя не могут убить из-за угла.
— Герт, не начинай.
— Я не хочу потерять тебя, Мореле.
В комнату вошел стражник. Глубоко поклонился:
— Мой король. Миледи. Мы привели преступника. Разрешите войти?
— Тащите его сюда, — прохрипела Мораг.
— У тебя раздавлено горло, миледи, — лекарь низко нагнулся и отвел ее руку. — Господи Боже мой, чем тебя душили?
— Убери нос, Ютер!
— Тебе нельзя разговаривать.
— Еще чего мне нельзя? Вот он, Герт, — она кивнула на неудавшегося убийцу, которого ввели двое вооруженных людей. Преступник был бледен и глаз на короля не поднял. Капюшон его наполовину свалился, но на затылке прилип от крови. — Вот этот красавец... воткнул мне нож под лопатку... и набросил петлю на шею. Девчонка стукнула его... подсвечником. А потом присосалась к ране. К моей.
— Давай по порядку, — Нарваро Найгерт откинулся на спинку кресла и сцепил на коленях руки. — Ты ушла с праздника, хоть я велел тебе не ходить одной. Дьен вроде бы видел тебя, идущей к террасе. Так, Дьен? — он посмотрел на молодого человека, и тот кивнул. — Что ты там искала, Мораг?
Принесли сундучок с аптечкой, кувшин воды и таз. Лекарь попросил принцессу пересесть на табурет, распорол рубаху и принялся отлеплять ткань от раны, раскладывая на принцессиной спине мокрое полотенце.
Мораг покусала губу и буркнула неохотно:
— Старуха... предупредила.
— Какая старуха?
— Ну... чокнутая пряха из башни.
— Она предсказала покушение? — переспросил Найгерт. — Почему ты ничего не сказала мне? Почему ничего не сказала Кадору?
Мораг промолчала. Найгерт кивнул:
— Мы обсудим это наедине. Итак, ты была предупреждена. И, не смотря на мой приказ, отправилась в одиночестве гулять по саду.
— Я... увидела ее, — принцесса мотнула головой в мою сторону. — Она кралась по кустам. Она... забралась на террасу... и я ее схватила.
Найгерт впервые посмотрел на меня. У него было треугольное бледное личико и большие черные, словно бы заплаканные глаза. Свою ужасную, похожую на бинт, корону он снял. Широкая белая прядь — знак дареной крови — струилась ото лба назад и рассыпалась тонкой сетью поверх черных волос. У правого уха, почти незаметная, поблескивала еще одна седая прядь. Первый Моран был северянином — и найльская кровь стала основой для королей Амалеры. От Каланды сыну не досталось ничего.
Зато дареная кровь никак не сказалась на Мораг. В ее гриве не блестело ни единого белого волоска, а кожа была того же восхитительного оливково-золотого оттенка, что и у матери. Больше она ничем на Каланду не походила — ни резкими чертами лица, ни слишком высоким ростом. Что уж тут говорить о характере...
— Дальше, — подтолкнул Найгерт.
— Пока я с ней разбиралась... этот бандит, — Мораг подбородком указала на пленника, — подкрался сзади... ткнул меня ножом... и набросил удавку. Девчонка... — она сглотнула и поморщилась, — ударила его подсвечником. Потом... я его связала... Потом... велела позвать кого-нибудь. Она не послушалась. Она... сказала что посмотрит мою рану... она вампирка, Герт.
— Она пила твою кровь?
— Да.
Найгерт снова посмотрел на меня. В глаза его невозможно было заглянуть — они отражали все вокруг лучше любых зеркал, свет дробился об их поверхность и разбрызгивался рикошетом, взгляд отскакивал как мяч от стены.
— Мой король, — встрепенулся молодой человек. — Похоже, это дело находится в компетенции Его Преосвященства...
Найгерт не обратил на его слова ни малейшего внимания. Я же, взглянув на парня повнимательнее, прикусила губу. Белая прядь украшала и его волосы. Тоже Моран. Тоже дареная кровь.
— Теперь рассказывай ты, девушка, — он совершенно спокойно, и даже как-то приветливо кивнул мне. — Кто ты такая и зачем забралась в этот дом?
— Меня зовут Леста, мой король. Сегодня я потеряла бесценную для меня вещь — мою свирельку. Это не простая свирелька: я слышу, когда на ней играют. Я не знала что это за дом, я пришла на звук моей свирели, и невольно стала причиной ран, нанесенных принцессе. Если бы она не отвлеклась на меня, мой король, преступник не смог бы застать ее врасплох...
— Чушь, — скривилась принцесса. — Все, что она болтает — собачья наглая чушь.
— Извините что перебиваю, — подал голос лекарь, — но этой ране не меньше двух дней. Вообще, она какая-то странная. Она словно обожжена. Ее словно прижигали каленым железом.
— Может, у этого негодяя... нож чем-то таким... намазан был, — фыркнула принцесса.
— Можно взглянуть на нож?
Один из стражников подал ему нож убийцы и тонкий кожаный шнурок-удавку. Лекарь отошел с ними поближе к свету.
— Как ты видишь, девушка, моя сестра тебе не верит, — голос короля был необычайно мягок. — Может, у тебя найдется какое-нибудь более правдоподобное объяснение?
— У меня нет другого объяснения... увы...
— Мой король, — снова подал голос молодой Моран. — Прикажешь послать гонца в Викот, к господину Дирингу?
— У господина Кадора Диринга достаточно других срочных дел. Итак, девушка. Говоришь, что искала свирель?
— Да, мой король.
— Как тебе удалось войти?
— Я подошла к воротам, а в это время стражники выгоняли какую-то собаку. Они отворили ворота, и я проскочила у них за спинами. Они меня не видели, мой король.
— Фетт, — Найгерт кивнул одному из своих людей. — Проверь.
Фетт коротко поклонился и вышел.
— Рассказывай дальше.
— Я прошла через сад к дому, там принцесса меня схватила. Она допросила меня и обыскала, но ничего не нашла, потому что у меня ничего не было.
— Почему у тебя ничего не было?
— Но... я ведь не собиралась никого убивать...
— Не убивать, но красть?
— Да нет же! Я искала мою свирель!
— Не повышай на меня голос, девушка.
— Нижайше прошу прощения, мой король...
Я склонилась почти до полу. Будь проклят мой язык!
Молодой человек по имени Дьен нагнулся, и что-то зашептал Найгерту в ухо.
— Да, — кивнул король. — Я заметил. Девушка, расскажи про свою свирель.
— Она золотая. С резьбой. Красивая. Мне подарил ее... любимый.
— Кто этот человек?
— Он... уехал. Далеко. Он иноземец.
— Очень трогательно. Он что, торговец диковинками?
— Он музыкант. И он... благородной крови. Он был... щедрым.
— Что он тебе еще подарил?
— Платье. — Я провела замурзанной ладонью по груди и обнаружила, что шелк девственно чист. — Видишь, мой король, какая ткань? Волшебная. Свирель тоже волшебная. Я слышу, когда она поет.
— Хм... — Найгерт, поглаживая висок, задумчиво оглядел меня. — Диковинки, значит. Где ты живешь?
— В городе. В гостинице "Три голубки". Тот... человек привез меня из Ракиты.
— И бросил?
— Ну... — врать, так врать! — Он обещал вернуться.
— Когда?
— Сказал, что весной вернется...
— Когда он уехал?
— А... неделю назад. Он оставил мне денег и... подарки. А сегодня днем свирель пропала.
Найгерт помолчал, подперев голову ладонью и печально глядя мимо меня на огонь в камине. Принцесса морщилась, будто у нее болел зуб. Неудавшийся убийца тупо смотрел под ноги и чуть-чуть пошатывался. Наверное, его подташнивало от моего удара.
У дверей зашевелились — это вернулся стражник Фетт.
— Мой король.
— Да? — Найгерт поднял голову.
— Собака была, мой король. Охрана открывала ворота, чтобы выгнать ее.
— Что за собака?
— Они не знают, мой король. Приблудная.
— Ладно, — Нарваро Найгерт сложил ладони домиком и вздохнул. — Все чудесно, девушка. Кроме одного. Зачем ты пила кровь моей сестры?
Я посмотрела на свои руки, покрытые потрескавшейся коричневой коркой. Лоб и щеки нестерпимо чесались. Когда-то... давно... в другой жизни... я подозревала в себе вампирские наклонности. Страшно перепуганная, прибежала к Амаргину:
— Амаргин! Амаргин, я — вампир! Я вампир!!!
— Тише ты, не ори. Что случилось?
— Я — вампир! Амаргин, что делать?!
— Главное — не паниковать. Там, за домом, поленница. Возьми топорик, пойди на берег, выруби осинку. Вот такой примерно толщины, — Амаргин сунул в рот ложку, которой помешивал в котелке, и показал пальцами предполагаемую толщину осинки. — Колышек должен быть длиной где-то с руку. Неси его сюда, я, так уж и быть, избавлю тебя от вампиризма.
— Забьешь мне кол в грудь?
— Со всем тщанием. Потом отрежу голову, сожгу ее на левом берегу реки, а все остальное — на правом. Только таким способом можно избавиться от вампира.
— Я серьезно с тобой разговариваю!
— Сядь, — он кивнул на табурет. — И успокойся.
— Я не вампир, мой король. Испытайте меня. Я не боюсь чеснока и стали. Я не боюсь солнечного света. Я поцелую крусоль и поклянусь на Книге Книг. Если мне в грудь забить осиновый кол, — повернувшись, я встретила угрюмый взгляд принцессы, — я просто-напросто умру.
— Посмею обратить твое внимание, мой король, — лекарь озадаченно рассматривал почерневшее лезвие. Похоже, он обжигал его на огне. — И твое, миледи. Этот нож и в самом деле был покрыт ядом. Это морской деготь, миледи. Я не знаю, почему ты еще жива.
— Что? — Мораг, хмурясь, повернулась к нему.
— Мой король, смотрите! — воскликнул Дьен, тыча пальцем в пленника.
А у того уже закатились глаза, и лицо приобрело сине-пурпурный оттенок. Он странно покачивался, стоя между двух стражников, затем вдруг высунул язык, захрипел и грохнулся навзничь. Тело его изогнулось дугой — да так и застыло, словно окаменело.
— Классическая картина отравления морским дегтем. — Лекарь, оказалось, уже наклонился над ним, возя по телу носом. — Смерть наступила от того, что все мышцы разом сократились. Мышцы-разгибатели сильнее мышц-сгибателей, поэтому тело так странно выгнуто.
Принцесса взвилась, опрокинув табурет.
— А-а, падаль! — она раскашлялась, хватаясь за горло и рыча от злости. — Ушел... дрянь, каррахна... Ушел, чтоб его...
Подскочила к трупу и принялась пинать его ногами. Стражники разом подались в стороны и растерянно столпились на заднем плане. Лекарь быстро поднялся, чтобы не попасть под принцессин сапог.
— Мораг, успокойся! — одернул ее Найгерт. — Сядь. Таким способом его уже не поднимешь. Ютер, осмотри его, как он мог отравиться?
Принцесса стиснула кулаки. Поднесла руку к лицу и неожиданно цапнула себя за запястье. Вытерла о штаны брызнувшую кровь. Вернулась и села на поспешно поднятый Дьеном табурет. Растрепанная, в распоротой окровавленной рубахе, она выглядела ужасно. Ее колотила дрожь, она то и дело вздрагивала. Там, внизу, после драки с убийцей, она держалась гораздо спокойней.
И это необузданное создание еще обзывает меня вампиркой! С ума сойти!
— Жаль, — медленно проговорил Найгерт, потирая тонким пальцем висок. — Значит, это был смертник. Тот, кто послал его, обезопасил себя и обрезал концы. А ты что же, девушка? Помирать не собираешься?
— Только если твоим приказом, мой король.
— Отчего же? — Он мягко улыбнулся, не отнимая пальцев от виска. — Мне больше проку с живых. Что там, Ютер?
Лекарь поднялся с колен и подошел к нам, вытирая руки мокрым полотенцем.
— Очень странно. Единственная рана — содранная кожа на темени. Там налипли волосы и нитки от капюшона, но в остальном она чистая. Других ран я не нашел. Преступник мог держать капсулу с ядом во рту, но морской деготь быстро разлагается под действием желудочного сока и глотать его бессмысленно.
— Может, у него во рту была ранка? — подала голос я.
Лекарь поглядел на меня, щурясь, как от яркого света.
— Может быть. Я бы хотел осмотреть тело со всем тщанием, мой король. Вели отнести его на ледник.
— Одальв и Клен, займитесь. Итак, Ютер. Что ты можешь сказать о ране принцессы?
— Мой король, преступник ударил ее ножом, покрытым ядом. Сама рана не глубока, лезвие соскользнуло по лопатке. Эта девушка, — он повел рукой в мою сторону, — очевидно, высосала отраву... миледи неверно истолковала следы крови на ее лице... хотя, по моему мнению, эта мера не могла быть достаточной. Потом она чем-то прижгла рану и остановила кровь. У миледи, слава Богу, феноменальное здоровье. Никто из нас, смею уверить, не выжил бы после такого удара.
— Как ты себя чувствуешь, Мореле? — Найгерт повернулся к сестре.
— Хреново, — Она, нахохлившись, глянула на меня через сетку спутанных волос. Глаза ее были совершенно непроницаемы, дыры в земле, змеиные норы. — Ладно, — неприязненно согласилась она и передернула плечами. — Отпусти ее, Герт... идите все в задницу, не могу я уже ничего...
— Ты правда высосала отраву? — Найгерт снова взглянул на меня. — Почему ты решила, что в ране яд?
— Я немного знаю медицину, мой король. Я определила отраву... по запаху.
— Свернувшаяся от яда кровь пахнет дегтем, — вставил лекарь. — А если ее нагреть, становится черной и тягучей. Отсюда и название.
— Получается, ты спасла мою сестру, — Найгерт слабо улыбнулся. — Мореле. Что скажешь?
— Я уже сказала. Отпусти ее... пусть катится.
— Что ж, поблагодарим Бога за счастливую случайность. Где ты, говоришь, остановилась?
— В гостинице "Три голубки".
— Хорошо. Утром тебя отвезут. Дьен, позаботься.
— Мой король, — поднял голову лекарь. — Разреши мне. Я хотел бы немного побеседовать с ней... о медицине.
— Разрешаю. Девушка, я благодарю тебя за помощь, оказанную моей сестре. — Найгерт пощелкал пальцами и Дьен вложил ему в ладонь поспешно извлеченный из-за пазухи кошелек. — Возьми.
Эй, а как же моя свирелька? Зачем мне деньги?..
Я опустилась на колени и приняла увесистый кошелечек из хрупкой, в голубых жилках, детской руки.
— Мой король.
В холле затопали, невнятно гаркнули, дверь распахнулась.
— Эй, что здесь происходит?
Люди посторонились, пропуская высокого мужчину в долгополом неподпоясанном упленде, отороченном соболем. Дорогой шелковый бархат раскрыт на груди, в прорехе сверкает ночная сорочка. На ногах у мужчины были шлепанцы, а в руке он держал меч.
— Виген, — вздохнул Найгерт. — Ну чего ты вскочил?
— В моем доме произошло покушение на принцессу! — мужчина резко повернулся, взметнув широкие рукава. — И мне докладывает об этом мой постельничий! Где убийца?
— На том свете, Виг. К сожалению, его уже не допросишь.
— А это что за чучело? — он ткнул мечом в меня.
Найгерт устало взялся за голову.
— Дьен, — велел он. — Расскажи отцу, что произошло.
Молодой человек начал рассказывать — четко и сжато, ничего лишнего. Хозяин Нагоры, лорд Виген Моран-Минор, сводный брат и камерарий Нарваро Найгерта буравил меня хмурым взглядом. Когда-то, очень давно, я видела его в свите короля Леогерта. Узаконенный бастард, грех юности, еще до Каланды. С тех пор он изменился, конечно, но не сильно, дареная кровь хранит высоких лордов от старости. Виген оставался моложавым и статным, с гладким лицом. С белой прядью на лбу и на виске — как у Найгерта. Слава Богу, у меня лицо измарано, а то мог бы признать утопленную ведьму. Похоже, особой благодарностью ко мне он не проникся. Я устала бояться и покорно ждала завершения этой истории. Теперь, когда свирель пропала, какая мне разница, чем она закончится?
