— Ты хочешь ее отпустить? — лорд Виген повернулся к королю.
— Девушка оказала нам большую услугу.
— Пусть сперва ее допросит Диринг.
— Нет, — вдруг встряла Мораг. — Черт побери, вы тут полчетверти трепались о том, что девчонка меня спасла, а теперь хотите отдать ее подвальным мастерам? Знаю я ваши допросы, потом костей не соберешь. Пусть проваливает ко всем чертям в свою Ракиту и поскорее. Ты слышала? — она повернулась ко мне. — Катись в Ракиту, и не показывайся моим благодарным родственничкам на глаза.
— Ютер, — молодой король потер переносицу. — Забирай девушку. Завтра утром отвезешь ее в "Три голубки" или куда она скажет. Все, господа. Я больше не желаю обсуждать этот вопрос. Всем спокойной ночи. Мореле, останься, мы с тобой еще не договорили.
Лекарь по имени Ютер подхватил меня под локоть и повлек прочь из покоев.
Моя свирель!..
У двери я оглянулась на принцессу — она, обняв себя за плечи и низко склонив голову, смотрела в пол.
Глава 12
Ютер
— Надо же, вся вымазалась, а на платье ни пятнышка. И впрямь, диковинка из диковинок... проходи вот сюда. Дети уже спят, так что не шуми. Ты чего дергаешься?
— Чешется, — пожаловалась я, пытаясь соскрести с щеки заскорузлую корку.
— Сейчас умоешься... не повезу же я тебя в город с такой физиономией... Иди сюда. Вот таз, вот щетка, сейчас воды принесу.
Ютер погремел чем-то у меня за спиной. Принес кувшин.
— Подставляй руки. Волосы бы подобрала... давай я придержу. — Он сгреб мои волосы одной рукой, чтобы не намокли, а другой продолжал наклонять кувшин. — Давай-ка рассказывай, как тебе удалось справиться с морским дегтем. Хватает четверти драхмы, чтобы отправить человека на тот свет. Собственно, Мораг и царапины бы хватило.
— Думаю, ты прав, господин. В том смысле, что у принцессы здоровье железное. То, что она выжила — по большей части ее заслуга, не моя. Она правда ломает пальцами подковы?
— Правда. Она может одним пинком вышибить дверь, может повалить наземь скачущую лошадь. Она сильнее любого из мужчин, которых я видел. Неужели до Ракиты не доходили слухи о нашей миледи?
— Если всем слухам верить...
— И то правда. Ты где-то училась?
— Немного. Совсем чуть-чуть.
— Кстати, назовись. Я прослушал твое имя.
— Леста.
— Леста? Хм... На вот, вытирайся.
Ютер отпустил мои волосы и вышел из-за ширмы. Я окунулась лицом в чистое полотенце.
— А ответь мне, Леста на такой вопрос, — он чем-то зазвякал снаружи. — Как звали твою мать?
— Ида. Но она ушла из мира. Она монахиня в одном вербенитском монастыре.
Интересно, она еще жива или нет? Надо бы съездить, узнать...
Я кинула полотенце на край ширмы. Волосы у меня все-таки кое-где слиплись. Ничего, вырвусь отсюда — искупаюсь реке.
Лекарь, оказывается, зажег жаровенку и теперь ставил на нее маленький ковшик с темной жидкостью. Комната, куда он меня привел, отчасти смахивала на лабораторию, отчасти на оранжерею. Стол был уставлен баночками, коробочками, ступками и флаконами, так же на нем присутствовали несколько толстых книг, со свисающими лапшой закладками, и вороха разрозненных исписанных листов. Стены занимали стеллажи со всякой всячиной, пространство у окон загромождали ящики с растениями.
— Странно. А я бы поклялся, что некогда знал твою мать... — Ютер откопал на столе пустую чашку, поковырял в ней ногтем, отскребая какой-то мусор, повернулся ко мне — и застыл.
Он смотрел на меня, а я на него, и я видела, как все беспомощнее и испуганней делается его взгляд. Он жалко заморгал. Лицо его как-то скомкалось, брови поползли вверх.
— Леста... — прошептал он одними губами.
— Я тебе кого-то напоминаю?
Холера черная, он узнал меня, но это еще не было причиной открывать карты. Двадцать с гаком лет, однако. Какая такая Леста Омела? Лекарь сглотнул комок и сделал попытку улыбнуться. Придвинулся поближе, жадно разглядывая.
— Да... напоминаешь... Господи, одно лицо! Если бы я увидел тебя ночью в темной комнате... помер бы от страха, честное слово!
— Настолько безобразна? — я засмеялась, разряжая обстановку. Он усмехнулся следом за мной.
— Когда-то... у меня была подружка. Много лет назад. Такая же, как ты. Необыкновенно на тебя похожая. И звали ее так же. Я сперва подумал — ты ее дочь. Но у нее не было детей. По крайней мере, я тогда так думал.
— Забавно, — я подошла поближе. — Каких только совпадений на свете не бывает. И что же случилось с твоей подружкой?
Он отвернулся.
— Умерла.
— Очень жаль.
— Да. Жаль.
Пауза.
— У тебя кипит, — сказала я.
Он очнулся, снял ковшик с огня. Плеснул в чашку, подал мне.
— Что это?
— Горячее церковное вино.
Я отпила глоток. Вино было сладкое и густое — даже лучше того, каким угощал меня на кладбище Эльго. Эх, где сейчас мой адский пес?
— Надо бы такого же дать принцессе. Она потеряла много крови.
— Мораг сейчас лучше не трогать, — покачал головой Ютер. — Она слишком расстроена. Кроме того, уж чего-чего, а вина она и без нас напьется.
— Она говорила о покушениях, о несчастном случае, который случаем не был. Кто-то пытается убить принцессу?
— Выходит, что так. — Лекарь ногой пододвинул мне табурет. — Садись. До рассвета мы все равно никуда не поедем. А спать ложиться бессмысленно.
— Что это был за случай?
— Неделю назад, — Ютер сел, добыл со стола большой квадратный флакон, откупорил его и понюхал. — На охоте. — Он глотнул из флакона, поморщился и воткнул пробку на место. — Подробностей я, конечно, не знаю, я там не был. Молодой Вальревен ранил принцессу копьем. Вроде бы спутал ее с оленем. Хочу заметить, удар тоже был нанесен со спины. Копье порвало ей кожу на левом боку, а так ничего серьезного. Копье было обычное, не отравленное. Ох, проклятье, девушка, на тебя смотреть — только душу выворачивать...
И он снова взялся за флакон.
— И что принцесса? — спросила я.
Лекарь пожал плечами.
— Что принцесса... шарахнула виновника плетью по лицу. Глаз чудом уцелел. Теперь он ходит, будто ветеран многих сражений — со шрамом через всю физиономию, как от меча.
— А король?
— Найгерт не стал раздувать скандал. Приказал считать это несчастным случаем. Но с Мораг долго беседовал и выяснял, каких еще врагов она нажила на свою голову в последнее время.
— У нее много врагов?
— Боюсь, в Амалере не найдется человека, кто бы хоть раз не пожелал ей самой страшной смерти. И я знаю только двоих, кто искренне не хотел бы, чтобы подобное произошло.
— Вот как? И кто же эти двое?
— Нарваро Найгерт. И ваш покорный слуга. За остальных не поручусь.
— Принцесса упоминала какую-то пряху из башни... Которая предсказала покушение. Кто она?
— А... старуха... — Лекарь хмыкнул, разглядывая ополовиненный флакон. — У нас, как в каждом порядочном королевском замке, есть башня с сумасшедшей пророчицей. Толку от нее никакого. В смысле, он пророчицы, не от башни.
— Но покушение-то было!
— Было. Я думаю — совпадение. Старуха вечно каркает. То мор, то глад, то конец света. Всем пора гробы готовить... Один раз из десяти ее карканье сбывается.
— А кто она такая, эта старуха?
— Прислуга из старой свиты королевы. Ее оставили при замке из жалости.
Мда-а... В такой обстановке искать злоумышленника... Характерец у девы нашей благородной, прости Господи... Вот скажите, что ей вступило — я ведь от верной гибели ее спасла, а она меня в вампиризме обвинила. Вот так, походя, не вникая в подробности... если бы не Найгерт дотошный, и не Ютер... спасибо, хоть в конце словечко за меня замолвила. "Катись в Ракиту"...
— Скажи, Ютер, — я понизила голос, — а что... с королем? Мне показалось, он... болен?
Лекарь некоторое время молча глядел на меня, потом опустил глаза. Откинулся на спинку стула, касаясь столешницы кончиками пальцев. У него вдруг задергалось веко.
Молчание затягивалось.
— Ютер? — окликнула я мягко.
— Головные боли, — глухо выговорил он, не поднимая глаз. — Очень сильные. Последнее время... может, мне кажется, но...
— Участились?
— Да. — Он выдохнул и сморщился, словно раскусил горькую миндалину. — Найгерт держится, не жалуется. Скрывать наловчился, представляешь? Весь зеленый... ходит, улыбается... не ест ничего... Боюсь я...
И замолчал. Словно испугался, что сказанное слово возымеет реальную силу и подпишет юноше приговор.
Я поставила локти на стол и подперла кулаками лоб. У меня тоже болела голова — но я знала причину: обыкновенная шишка. Завтра или послезавтра сойдет как не бывало. А вот Найгерт... Хуже не придумаешь — голова! Со всем остальным я более-менее имела дело, но с мозгами...
— Леста, — после долгой паузы голос у лекаря стал каким-то сиплым. — Леста... Где ты училась?
Этого мне еще не хватало... надежду бедняге подавать... а потом давить ее, надежду эту... Какая холера меня сюда понесла?!
— Ох, Ютер. Моих знаний хватает только рану перевязать да вшей вывести. Не смогу я Найгерту помочь. Выпишите ему хорошего врача.
— Выписывали, как же. Приезжал сам Рудор Альбака, личный лекарь их верховного величества Иленгара Лавенга. Ничего, кроме тинктуры, дающей временное облегчение, предложить он не смог. Лорд Виген выписал знаменитое светило из Маргендорадо, но пока тот приедет... И Найгерт ругался очень, не хочет тратиться на врачей. Жаль... я было понадеялся...
— Я слышала, король собирается жениться?
— Да. Пора ему. На Мабон, Сентябрьский Медовар свадьба назначена. Совсем уже скоро. Пусть хоть наследника сделает, да поскорее. — Лекарь покачал головой. — Бог даст, здоровенького родит.
— А ты интересовался здоровьем будущей королевы?
— Первым делом. Говорят, девушка у Клеста хорошая, крепкая, и бедра у нее достаточно широкие, и грудь полная. К тому же красавица. По крайней мере, на портретике.
На портретиках все невесты красавицы, подумала я. А вот Каланда была красивее собственного портрета.
— Дай Бог, — согласилась я.
— Погоди, — вдруг спохватился Ютер — Ты же справилась с морским дегтем!
— Это не я справилась. Это принцесса справилась.
Я вспомнила пламенные глубины, дыхание лавы, темную налетающую тень... что это было — сон, бред? Я всего-то хотела слепить края раны и кровь заговорить. Я и знать не знала, что нож был отравлен! Про запах вспомнила потом, когда пришлось врать и изворачиваться. Кто справился с ядом — я или принцесса? Или мы обе?
Нет, это она. Это ее победа. Обыкновенного человека яд уложил бы в считанные мгновения — а Мораг сперва с убийцей боролась, потом умывалась, потом со мной разговаривала ... любой другой за это время десять раз копыта бы откинул! Она — существо необычайное, вот в чем причина. Я даже знаю, кто ее сделал такой — мать родная, Каланда Аракарна. Или госпожа Райнара, Ама Райна. Или это работа обеих...
(...это был аптекарский огород и садовник сюда не допускался. На грядках возился Ю — младший сын королевского лекаря. В центре терраски, на равном удалении от стен, возвышалось престранное сооружение, все состоящее из стеклышек, вправленных в ячеистый металлический каркас, напоминающий гигантскую клетку. Я прошла мимо лавандовых куртинок, мимо кустиков шалфея, до грядки со свежевысаженными растениями. Ю сидел на корточках и разминал в пальцах черную, маслянисто поблескивающую землю. Ящик с рассадой стоял на дорожке рядом с ним.
Он оглянулся на мои шаги, близоруко сощурился.
— Леста?..
— Добрый день, Ю.
Он улыбнулся, моргая, вытер лоб сгибом локтя. На лице осталась полоса грязи.
— Госпожа Райнара велела попросить у тебя некоторое количество семян датуры. Она сказала, что ей требуются не прошлогодние, а этого года, прямо с куста.
— Датура? — парень поднял белесую бровь, почти не заметную на бледной коже.
— Она так сказала.
— А зачем, не сказала?
Я покачала головой. Ама Райна не имела привычки объяснять свои действия кому бы то ни было. Даже Каланде.
— Ну... хорошо. — Ю встал, вытер руки о штаны. — Иди за мной.
Он был мне симпатичен, этот сутуловатый, длинный как шест, очень серьезный паренек. Сверстников из замка он сторонился, должно быть считал их грубиянами и зазнайками, а может, просто побаивался. Я же была года на два его старше, и кроме того, парня впечатлила моя монастырская грамотность и знахарские познания в области ботаники.
Вдоль беленой стены были расставлены кадки с заморскими растениями. Я признала лавр и лимон, распознала розовые кисти и перистую листву акациевого дерева, дающего ценную камедь. Припомнив вышитый покров на алтаре нивенитского монастыря, догадалась, что вот этот запутанный, цветущий фантастическими звездами клубок и есть знаменитый страстоцвет.
Последним в ряду стоял пышный куст с большими грубоватыми листьями. На нем еще сохранилось несколько поздних цветов — крупных белых воронок с острыми защипами на краях.
— Оу! — поразилась я. — Да это же дурман! Ничего себе дерево вымахало!
— Датура — южная родственница известному тебе дурману, — заявил Ю, любовно приподнимая тяжелую ветку. — И силы у нее побольше, чем у него. Конечно, у нас она не столь сильна, как если бы выросла у себя на родине. Плодики еще зеленые, видишь?
— Вижу. Но госпожа Райнара велела принести семена этого года.
— Бери, сколько требуется, — он прикусил губу, но все-таки не удержался и добавил: — Только поосторожней и руки потом вымой.
— Конечно, Ю.
Я сорвала не больше десятка зеленых коробочек, но и тех, мне казалось, было слишком много. Но Ама Райна велела — и ей, должно быть, виднее. Она у нас эхисера, магичка... но об этом я не скажу даже Левкое, не то что этому смешному пареньку...)
Я подняла голову, глядя на сидевшего напротив человека. Он уже давно молчал, хмурился своим мыслям и ковырял ногтем какие-то пятна на столе. Только теперь мои глаза увидели в сухом костистом лице его мягкие черты ушедшей юности. Только теперь увидели мои глаза, что эти слабые редковатые волосы когда-то были легкой, разлетающейся на ветру пепельно-русой копной, а ныне стали седыми больше чем на половину. Теперь увидели мои глаза что этот высокий, узкий, в залысинах и тонких морщинках лоб когда-то скрывался под пушистой челкой. Что блеклый, крепко сжатый рот двадцать лет назад был широким улыбчивым ртом подростка, постоянно шелушащимся, от того что Ю имел вредную привычку объедать губы...
Лекарь ощутил мой взгляд и поднял глаза. Выцветшие усталые глаза, когда-то бывшие необыкновенного летнего густо-голубого цвета, цвета цикория.
— Ю, — у меня перехватило горло, пришлось откашляться. — Ю. Не могу врать. Тебе — не могу...
— Зачем же врать? — сразу откликнулся он. — Зачем, Леста Омела?
— Не знаю... мне казалось, так безопаснее.
Он ничего на это не ответил, глядя мне в лицо и улыбаясь бледными губами. Я подумала: почему он не щурится, чтобы разглядеть, я же довольно далеко сижу, а зрение у него и в молодости было не ахти... Молчание затягивалось. Потом Ю перевел дыхание и сказал:
