Может, эта вражда давняя, оттуда идет, еще с каландиных времен?
Оказалось, что мысли Кукушонка весьма созвучны моим собственным. Он вдруг посветлел лицом и заявил:
— Ты ж говорила, что Мораг сама колдунья! Ты ж вчера мне это говорила!
— Да, — я кивнула. — Похоже, здесь собака и зарыта. И копать надо именно отсюда и именно в этом направлении. Пойдем.
— Копать? Куда?
— Сперва на остров, потом в город. Я должна увидеться с королем.
— Господи помилуй, с королем-то зачем?
— А! Сейчас расскажу. У меня тоже приключение было. Не слишком приятное.
Пока мы переплывали в лодочке на остров, я добралась в своем рассказе до великой битвы Мораг и Малыша. На острове Ратеру пришлось обождать, подпрыгивая от нетерпения, пока я ходила в грот за мертвой водой (надо сказать, что скала поддалась мне сразу, разомкнулась шатром и пропустила меня, мне даже не пришлось думать о войлоке и иных гранях реальности... вопрос: это только со скалой я нашла общий язык или теперь смогу сквозь стены проходить?). В гроте я прихватила несколько монет, кроме того, сняла разорванное платье и натянула белое. Платье, конечно, могут узнать, но не сверкать же голыми коленками на людях? Меня в подобном отрепье в замок не пустят! На всякий случай я взяла с собой зеленый плащ, в нем, правда, жарковато на солнце, но дело к вечеру, преживу.
В лодке мы перекусили ратеровыми запасами, и я завершила рассказ. Гаэт в этом рассказе превратился просто в знакомого странствующего рыцаря, совершенно случайно натолкнувшегося на нас с принцессой в лесу.
Я не ожидала, что Ратер настолько близко к сердцу примет всю эту историю. Он сник, скуксился, отложил недоеденный хлеб и взялся за весла. Перестал отвечать на вопросы. Я так и не поняла, что его особенно задело — то, что принцесса получила такие жуткие увечья или то, что прекрасный и таинственный мантикор оказался кровожадным чудовищем.
Мне же ни то, ни другое не казалось сейчас чем-то непоправимым. Конечно, мертвая вода не восстановит ослепленные глаза... хотя чем черт не шутит? Ну, не сразу, за несколько лет... если они, глаза эти, не вытекли только. Но, может, как раз глаза-то и не задеты, они же в глазницах, довольно глубоко, я однажды видела такой шрам — бровь рассечена, щека рассечена — а глаз цел! Вон и Гаэт не стал ковыряться в глазницах, вино штука едкая, и глазам скорее навредит, чем поможет.
Ратер высадил меня недалеко от порта. Я велела ему сидеть здесь, в камышах, тихо как мышка. Потребовала дать слово, что он не попытается искать встречи ни с отцом, ни с кем из знакомых. Кукушонок слово дал без лишних разговоров. Было видно, что сейчас ему требуется побыть одному, и никаких авантюр он предпринимать не собирается. С тем я его и оставила.
Я накинула плащ, натянула капюшон, взяла флягу и пошла. Пересекла город, ни на что не отвлекаясь. Надо бы купить еды в грот, но это потом, на обратном пути. Надо бы повидать Пепла, зайти к Эльго, поблагодарить обоих, но это тоже на обратном пути. Потом. Все потом.
К замку вела дорога, вырубленная в скале. Широкая каменная дорога зигзагом поднималась над городом, разворачивая панораму крыш и улиц, округлый многоугольник стен, широкую ленту реки, противоположный плавно поднимающийся берег, светлый шнур Юттского тракта, а там, на западе, меж волнами синего леса, если глаза меня не обманывают, можно было углядеть красные крыши Нагоры.
Где-то за полторы сотни шагов до ворот поперек дороги возвышалось забавное здание, похожее на очень маленькую крепость. Я его не помнила. Наверное, его построили уже после меня, то есть оно относительно новое. В здании тоже были ворота, сквозные, распахнутые настежь. Перед воротами томились два стражника, один рыжий, другой в шлеме. Я выбрала рыжего:
— Доброго дня, господин страж.
— Иди на рынок, женщина, — он даже не посмотрел на меня. — Здесь не торгуют.
— Мне нужно увидеть Ютера, лекаря из замка. Я отблагодарю.
Золотая авра легла стражнику в ладонь.
— И тебе доброго дня, прекрасная госпожа! Конечно же проходи, и пусть тебе сопутствует удача.
Как хорошо, что я догадалась взять денег! Только вот останется у меня хоть один золотой, чтобы потом купить еды в городе? Там еще ворота впереди, да еще один или два придется сунуть слугам, чтобы отвели меня к Ю... Тут золото не разменивают, отдала — значит отдала.
Собственно, так и получилось. Потратив четыре авры, я оказалась в темной передней комнате лекарских покоев, а служанка в красивом платье ушла за гобелен, чтобы вызвать его ко мне.
Ю долго не было, потом он явился. Бледное лицо, рукава засучены. Поглядел на меня без восторга:
— Ну, здравствуй. Зачем пришла? Я не нашел твоей свирели.
— Я оторвала тебя от работы?
— Да. Давай побыстрее.
— Мораг?
— Откуда ты знаешь?
— Я была там. Все видела.
Глаза его мгновенно сузились:
— Чудовище — твоя работа?
— Нет. Я тоже охочусь за ним. Я кое-что принесла для принцессы.
Он посмотрел на фляжку у меня в руках.
— Что это? Какое-то зелье ведьминское?
— Это мертвая вода.
— Да? Хочешь сказать, та самая мертвая вода, которой сращивают разрубленные тела павших в битве великих героев?
— Она прекрасно действует на живых. И героем быть необязательно.
Ю фыркнул:
— Неужели? Это пьют?
— Нет. Этим обмывают. Наверное, можно примочки делать. Она очень быстро заращивает раны.
Он оживился, подошел поближе.
-У тебя есть что-нибудь острое?
Я догадалась, зачем ему потребовалось острое, и отстегнула фибулу с плаща. Он вытащил иглу, не обратив внимания на мою подставленную руку, царапнул себя по запястью.
— Ну, давай свою хваленую воду.
Я отвернула крышку и плеснула ему чуть-чуть на ранку.
— Теперь веришь?
— Ишь ты... Откуда такое добро?
— Ютер, только я знаю, где источник и только я могу принести воду.
Лекарь вскинул голову и смерил меня странным взглядом. Во взгляде прямо-таки читалось: "А сама морочила голову что живая!"
— Из-под холмов, да? Ладно, не сердись, мне нет дела, где ты ее взяла. Что ты за нее хочешь? Повторяю, свирели я не нашел, я не видел ее, и ничего о ней не слышал.
— А ты искал? — не выдержала я.
— Представь себе — искал. Ее нет ни в Нагоре, ни в Бронзовом Замке. Или кто-то спрятал ее и молчит.
— Я пришла не за свирелью. Мне необходимо поговорить в Нарваро Найгертом.
— Тю... — Ютер аж присвистнул. — Дело за малым — уговорить королеву. То есть, короля. Ты думаешь, если он один раз соблаговолил сказать тебе пару слов, то ты можешь в любой момент потребовать аудиенции?
— Ю, я пришла не с пустыми руками. Эта вода вернет принцессе прежний облик. Не сразу, но вернет. Он должен это понять. Кстати, скажи, как ее глаза? Она будет видеть?
— С чего бы ей не видеть?
— А... значит, глаза не задеты? Это очень хорошо. С остальным мы справимся. Ты уже зашил ей раны?
— Рану, — поправил меня Ю, и даже поднял палец для убедительности. — Одну рану.
— Одну? А остальные?
— Какие — остальные?
— У нее же... все лицо... в лапшу... в капусту...
Пауза. Кажется, мы перестали друг друга понимать.
В этот момент в комнате за занавесом простучали решительные шаги, и гобелен отлетел в сторону. Свет из дальнего окна очертил высокую статную фигуру, стремительно шагнувшую к нам.
— Ага, — сказала фигура хриплым, чуть надсаженным голосом принцессы Мораг. — Вампирка. Явилась.
Я глядела на нее как на привидение. Потом начала обходить по большой дуге, так, чтобы заставить ее повернуться к свету. Она, кажется, решила, что я собираюсь сбежать.
— Стой! — длинная рука метнулась ко мне и цапнула за плечо.
— Миледи, осторожнее, — обеспокоился Ю. — Не надо резких движений. Шов разойдется!
— Иди в задницу. Ты свое дело сделал, отдыхай. А вот с ней я поговорю. Я сейчас с ней так поговорю...
На меня глядели черные, жаркие как угольные ямы, яростные глаза; на меня блестели острые белые зубы, гневно раздувались тонкие ноздри, хмурились густые, великолепного рисунка брови, настырно маячил большой красный шрам на щеке, через равные промежутки перехваченный нитками — и все это скопом умещалось на узком смуглом лице без единого изъяна, если не считать означенного шрама, без единого изъяна, без единого...
— Сейчас ты мне все расскажешь, — заявила принцесса. — Сейчас я из тебя все вытрясу, все из тебя выскребу, все твои тайны, до самого донышка!
Глава 20
Стать чародейкой
Комната оказалась почти точной копией ютеровой комнаты в Нагоре. Только больше раза в два. Столов и хламу на столах тоже было в два раза больше, отсутствовали только ящики с растениями (все-таки в Бронзовом Замке имелся свой аптекарский огород с теплицей), однако сей пробел с успехом восполнялся огромным количеством книг и развешанных повсюду разного размера таблиц и схем.
Принцесса затащила меня в арку окна и усадила на покрытую ковриком каменную скамеечку. Плюхнулась на такую же скамеечку напротив и велела:
— Выкладывай.
— Госпожа моя... — не в силах смотреть ей в лицо (Высокое небо!) я уставилась на флягу в своих руках. — Миледи. Рассказывать придется слишком много. Может быть, ты будешь задавать вопросы? Я расскажу тебе все, что знаю.
Я не собиралась что-либо утаивать. Мораг должна знать все, иначе этот клубок нам не распутать. Кроме того, похоже, мы с ней в одной лодке, и принцесса это понимает.
Она с шумом втянула воздух. Конечно, если она будет беситься, разговора не получится...
— Кто ты? — Гамма интонаций сводилась примерно к следующему: ты, репейная колючка, какого дьявола ты прицепилась к моему рукаву?
— Меня зовут Леста Омела. Четверть века назад королева Каланда приблизила меня к себе.
— Что?
Мелькнула тень, я невольно отшатнулась, ожидая удара. Мораг, морщась и хмурясь, трогала единственный свой шрам.
— Что за чушь? — спросила она брезгливо.
— Это правда. Ютер помнит меня. Можешь проверить.
— Ютер! — гаркнула принцесса.
Лекарь, который так и торчал в прихожей за гобеленом, примчался в два прыжка.
— Миледи?
— Что эта женщина бормочет? Она говорит, что ты знал ее какую-то адову уйму лет назад.
Ю полоснул меня выразительным взглядом, но что я могла поделать? Выгораживать Ю — значит врать, а врать было нельзя.
— Я знал ее, миледи, все верно.
— И это было двадцать... сколько там ты сказала?.. двадцать пять лет назад, еще до моего рождения? Каррахна, но ей меньше лет чем мне!
— Двадцать четыре года, миледи. Тогда она выглядела точно так же как сейчас.
Принцесса вздернула губу:
— Ведьма, что ли?
— Да, — сказал Ютер.
— Нет, — сказала я.
— Убью обоих, — объявила принцесса и задумалась, трогая пальцами основание шеи. — Что за чушь... Ладно. Рассказывай дальше.
Мы с Ю переглянулись. Он нервно сжимал кулаки. Злился. Хватит злиться, глупый. Ты в этом деле сторона.
— Ю, может ты расскажешь сперва? Я... как-то отрывочно все помню.
— Чего рассказывать? Девчонка с хутора. Сбежала из монастыря. Сбежала ведь, так?
— Так.
— Жила с бабкой. Королева нашла ее где-то в лесу, начала приглашать в замок. Что-то они там читали, книги какие-то андаланские. Король Леогерт им не мешал, он супруге своей всегда во всем потакал. Королева, она тогда еще принцессой была, вместе с Лестой целое лето эти книги читала, а потом, через пару недель после свадьбы, пропала. Королевина старшая дама показала на нее, — Ю, не глядя, кивнул в мою сторону. — Лесту объявили ведьмой и бросили в воду. Три дня спустя Толстый Минго... э-э, арипастырь перрогвардов Минго Гордо королеву вернул, но ничего из того, что с ней было, вспомнить она не могла. Вот, собственно, все, что я знаю. А пару дней назад она, — опять кивок в мою сторону, — объявилась. В Нагоре. Ты, госпожа, наверное, сама это помнишь.
Из рассказа Ю я подчерпнула доселе мне неизвестный факт. Именно Ама Райна показала на меня как на виновницу пропажи. Об этом стоило подумать, но не сейчас.
Мораг, откинувшись к стене, барабанила пальцами по коленям. Я и не пробовала разгадать выражение ее лица.
— Миледи... — Ю помялся, потоптался, глядя в пол. — Я... могу идти?
— Что? Иди.
Ю смылся, так и не взглянув на меня. Я отвинчивала и завинчивала крышку фляги. Мораг изучала потолок. На ней была свежая рубаха взамен погибшей, белая, с очень скупой отделкой. Из волос вычесали грязь и песок, вымыли кровь. Принцесса сидела передо мной чистенькая, словно сегодня в полдень ничего такого с ней не происходило. Только несколько прядей на самом видном месте некрасиво и очень коротко обрезаны. Это я их ножом обкорнала, чтоб не липли...
Неожиданно Мораг вскочила, врезалась головой в свод арки, зашипела и плюхнулась обратно.
— Осторожно! — вырвалось у меня. — Ты же ранена!
— Ты еще будешь мне указывать! — Она сверкнула было на меня глазами, но как-то вдруг обмякла, скривилась, сунула ладонь в вырез рубахи и потерла ключицы. — Дерьмо какое... Кто был тот человек, как тебя, Леста? Тот, который подошел к нам в лесу?
Я вскинулась:
— Гаэт Ветер. Он... не человек, принцесса.
Что-то в голове у меня начало складываться. Я осмелела настолько, что заглянула Мораг в лицо:
— Он... не сразу привез тебя в замок, да? Он... он сперва отвез тебя на ту сторону! Там тебя вылечили. В серединном мире тебе никто не мог помочь!
— Какая еще "та сторона"? Что ты мне сказки рассказываешь?
— Это не сказки, принцесса! Посмотрись в зеркало! Из лесу Ветер повез тебя не в замок, а в Сумерки. Вспомни же!
— Черт его знает, куда он меня повез... — принцесса нахмурилась, явно напрягая память.
Надо было бы дать ей подумать, но догадка жгла мне язык:
— Там иначе идет время, на той стороне. Там могла пройти неделя, месяц, а вернули тебя в тот же день и в тот же час.
Она покосилась недоверчиво.
— Да?
— Кроме того, — продолжала я, — они способны исцелять очень тяжелые раны и восстанавливать плоть. Я это не понаслышке знаю. Однажды... случилось так, что я сожгла обе руки. Обе. По запястье. До кости...
— Ты пришла за древней мудростью, маленькая смертная? — спросил Вран. — Ты ищешь то, чем не обладает человечий колдун?
— Да... — прошептала я. — Что значит: "дело в том, кто платит"?
— А! Плата — это, знаешь ли, один из основных способов добиться желаемого в волшбе. Ты, например, готова заплатить за мудрость?
— Конечно!
— Тогда держи. — И он точным и небрежным движением вложил мне в руки только что снятую с трубки раковину из перламутрового стекла.
Она еще не остыла.
Сказать по правде, ей надо было остывать несколько часов, чтобы я могла безбоязненно взять ее. Она была... Ладони мои мгновенно высохли и прикипели к сияющим бокам. Они стали подобны истлевщим прошлогодним листьям, проволочному каркасу, кое-как удерживающему бурую выкрашивающуюся плоть.
