Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Дело оставалось лишь за малым — разбогатеть.
Теперь у меня исчезли все сомнения, что дядя Виктор и впрямь где-то что-то спрятал. Об этом говорили Генка Кривонос и Паша Свисток, на это намекали сестра Шура и сосед Марек. Но говорить и намекать — одно, найти же — совсем другое.
Для начала требовалось определить, что именно нужно было искать. Не сокровища же тамплиеров, выброшенные на свалку, на которые случайно наткнулся мой дядя?
Далее. Я не думаю, что он хранил свои богатства исключительно в бриллиантах. Скорее всего, это была иностранная валюта и золотые изделия, положенные в какую-нибудь коробку. Причём обычных размеров.
— Но где, интересно, она может находиться? — спросил я сам себя, и тут же ответил: — Да пёс её знает!
Казалось бы, я успел исследовать всю эту квартиру вдоль и поперёк, когда делал в ней косметический ремонт. Кроме того, Татьяна во время своих бестолковых приборок тоже не находила никакой коробки с драгоценностями. Но если бы она даже нашла и промолчала, то я бы сразу это понял. По блеску её глаз. По изменившемуся поведению. Но ничего этого не было.
Ладно, пойдём другим путем. Где прячут обычно рядовые граждане собственные сбережения и ювелирные украшения, когда надолго отлучаются из дома? Ясно, где! На антресолях в старых вещах. Под ванной. В мягкой мебели. В туалете за сливным бачком. Среди обуви и инструментов. В цветочных горшках. На полках среди книг. В холодильнике. Под крышкой рояля. В шкафу среди постельного белья. В корпусе телевизора.
Но я давно уже осмотрел все эти места, за исключением рояля, ввиду отсутствия оного в квартире, и ничего не обнаружил. Впрочем, мой дядя не относился к числу рядовых граждан. Скорее, принадлежал к тем, о ком обличительным тоном рассказывают на телевидении в криминальных репортажах. Следовательно, он вполне мог оборудовать тайник. Где-нибудь в стене или полу. Отсюда и нужно было плясать.
Когда Татьяна вернулась из Москвы, то застала меня ползающим на четвереньках и методично простукивающим пол в большой комнате.
— Ты чего делаешь, Володя? Потерял что-то? — спросила она из прихожей, стоя в длинном тёмном пальто и держа в руке огромную "челночную" сумку.
— Привет! Ничего я не терял! — ответил я, поднимаясь. Затем, массируя поясницу, подошёл к Татьяне и поцеловал её в раскрасневшуюся щёку. — Я тебя заждался. Почему так поздно? Что случилось?
— Со мной, представь, всё в порядке. Вчера мой бывший муженёк весь день проторчал дома. Мне не хотелось с ним встречаться и пришлось переночевать у одной приятельницы с вещевого рынка. Сегодня утром он отправился на работу, и я спокойно забрала из его квартиры все свои пожитки.
— Поздравляю.
— Повезло ещё, что он не поменял замки на дверях. Не то бы осталась с носом с моими старыми ключами. Но устала я, правда, зверски. Как ломовая лошадь, — сообщила Татьяна, сидя возле вешалки на стуле и неспешно стягивая сапожки. — Слушай, дорогой, куда подевались мои домашние тапочки?
— Они за твоей спиной.
— Спасибо, Володя, нашла. А с тобой, как я наблюдаю, не всё в порядке.
— Ты о моих фингалах?
— О чём же ещё?
— Не обращай внимания. Чепуха, заживут, — сказал я. — После того, Таня, как ты укатила в Москву, я сглупа побывал на свалке. И был вероломно и нещадно бит её тамошними обитателями.
— Но сам-то ты хоть кому-нибудь из них физиономию начистил? — усмехнувшись, поинтересовалась она.
— Нет, не сумел. Они подкрались ко мне сзади, двинули совковой лопатой по голове, и я потерял сознание. Очнулся со связанными руками.
— Ловко! Молодцы!
— Это как посмотреть.
— Не огорчайся! Наконец опять ты стал походить на настоящего мужчину. Мужчину украшают синяки и шрамы. Они знак перенесенных мучений, — проговорила Татьяна, прикасаясь кончиками пальцев к своему лицу. Вероятно, вспоминала о побоях, причиняемых ей бывшим мужем.
Внезапно я подумал, что, возможно, ей даже нравилось быть побитой. Что без этого она просто скучала.
— Я тебя люблю, — прошептала Татьяна.
— Взаимно. Но ты ошибаешься, по жизни я часто ходил с синяками, — сказал я, чтоб не уронить себя в её глазах.
Однако удивительные люди эти мазохисты. Поэтому никогда не нужно впредь торопиться с выражением своего сочувствия незнакомому человеку по поводу побоев на его лице. Вдруг они доставляют ему удовольствие? Вдруг он нарочно бился лицом о стену?
Хотя, может быть, в отношении Татьяны я заблуждался, и выводы мои были слишком поспешными.
— Счастливчик! Продолжай славную традицию, — посоветовала она.
— Обязательно.
— Поесть нам ты, разумеется, ничего не приготовил, — проворчала Татьяна на кухне, открывая крышки пустых кастрюль, стоящих на газовой плите.
— Не-а, не приготовил. Видишь ли, Таня, с сегодняшнего дня я решил начать правильно питаться. Посему пока точно не определил, какой кухне отдать предпочтение. Индийской или тайской? В частности на этот обед.
— Балаболка. Но я догадывалась о нечто подобном и привезла с собой пакет пельменей. Слиплись, наверняка. Но всё же лучше, чем пухнуть с голода. Ждать, когда тебя осенит, чем нам теперь следует питаться, — заявила она, вымыла руки и поставила на плиту воду в кастрюле. — Любопытно, Володя, какие ты ещё принял эпохальные решения в моё отсутствие?
— Множество. Главное же — вести здоровый образ жизни, — скромно, но не без гордости ответил я. — Прежде всего, брошу пить и курить. Буду заниматься спортом. Конкретно: играть в гольф.
— Замечательная идея. Осмелюсь, дополнить твой список: не ругаться матом, посещать музеи и театры, кормить бездомных животных. Я — целиком за. Но всё это требуется хорошенько обмозговать, — сказала Татьяна, вынула из пачки сигарету и закурила.
— Милая, ты не считаешь, что курение вредит твоему восхитительному голосу? — спросил я, разгоняя ладонью дым от её сигареты.
— Господи, Володя, проснись! Кому нужен мой голос в этой дыре? Кто его вообще замечает? Извини. Разумеется, кроме тебя, — с досадой произнесла она.
— Ну, не совсем верно, замечают. Потом, ты могла бы предложить свои услуги в районном городе местной радиостанции. Глядишь, сделала бы карьеру. Сейчас разных радиостанций в стране развелось без счёта, как бактерий на помойке.
— Наивный ты, сил нет! Для этого необходимо, как минимум, окончить специальные курсы. Не говоря уж о протекции. А так — не стоит и пытаться. Голос у меня не поставлен. Да и речь не всегда правильная.
— Нормально у тебя всё. Не прибедняйся. Послушала бы иных дикторов с поставленным голосом и правильной речью. Плакать хочется!
— Ладно, остынь, — прервала меня Татьяна. — Кстати, что ты вчера ел?
— Вчера?.. Вчера я перекусил у Марека. Фаршированной щукой и пирожками с рисом.
— Неплохо. С чего бы это?
— К соседу пожаловала с визитом его дочь Вика. Прикинь, мы с ней работали в Москве в одном бутике. Она продавщица, — ответил я. В принципе, мне не хотелось ей рассказывать о приезде Вики. Но я подумал, что рано или поздно она всё равно об этом узнает, и замучает тогда меня своими необоснованными подозрениями.
— Поразительно! Просто поразительно! — Татьяна насторожилась и прекратила даже помешивать ложкой в кастрюле варившиеся пельмени. — Но прежде о Вике ты мне ничего не говорил.
— Конечно. Ведь до вчерашнего дня мне самому это не было известно.
— Охотно верю. Но такие совпадения не бывают случайными. Чувствую, здесь что-то не так. Или ты мне сам не обо всём рассказываешь.
— Ты меня ревнуешь?
— И не надейся, — фыркнула Татьяна.
— Честно, мы с ней только знакомые, — заверил я. — Мы с ней бывшие сослуживцы.
— Эта Вика хоть симпатичная?
— Пожалуй, да. Но она не в моём вкусе.
— Чем она занимается?
— Говорю же, Таня, что Вика работает продавщицей в бутике.
— Зачем она приезжала?
— Навестить отца. Ты бы с ней подружилась, — сделал я смелое предположение.
— Я очень сомневаюсь. Наверное, внешностью и характером она пошла в Марека?
— Ну, не совсем.
Больше мы к этой теме не возвращались. Не надо было быть великим психологом, чтобы заметить, что Вика её сильно заинтриговала, и что отнеслась она к ней критически. Примерно так же, как сама Вика к Татьяне. У женщин вообще с этим сурово. Неприязнью они проникаются друг к другу мгновенно.
— Да, Володя, что ты искал в комнате на полу? — спросила Татьяна после того, как мы поели и, расслабившись, пили растворимый кофе.
— Понимаешь, какая штука. У меня есть серьёзные основания считать, что мой дядя что-то спрятал в этой квартире.
— Хорошо бы. Но что именно?
— Точно я не знаю. Но ясно, что не спицы для вязания. Как, впрочем, и не золото Трои. Вроде бы, свои сбережения. Помнишь, я говорил тебе, что дядя Виктор работал сторожем на мусорном полигоне? Он заправлял там всеми делами и слыл в посёлке первым богачом. Так вот, многие полагают, что в этой квартире он спрятал все свои сбережения.
— Да-да, прекрасно помню. Я и от других слышала про его богатство. Только не придавала этому никакого значения. Мало ли о чём болтают люди? Но оказывается, это правда, — сказала Татьяна, воодушевляясь. — Теперь я понимаю, откуда у нашего соседа Марека появился к нам такой повышенный интерес. Вот ещё и дочка его пожаловала. Шустрая девочка. Тут как тут. Нет, своей выгоды они не упустят.
— Не суди так строго людей. Об их замыслах нам же ничего не известно, — возразил я.
— Не будь дураком! Известно! — воскликнула она. — Как, думаешь, много было у твоего дяди денег?
— Думаю, миллиона два-три евро.
— Шутишь?
— Самую малость.
— Ха-ха, — вырвался у неё нервный смешок. — Но почему ж мы здесь раньше ничего не находили?
— Естественно, что дядя не держал свои сокровища на виду. Или там, где их можно было легко найти. Вот почему. Скорее всего, он сделал в квартире какой-нибудь хитроумный тайник. Виктор был мужик не промах.
— Ты прав. Абсолютно, — согласилась Татьяна. — Но теперь скажи, какую долю буду иметь я? На что, собственно, мне рассчитывать?
— Не стоит делить шкуру неубитого медведя. Но обещаю, Таня, что я тебя не обижу. Ты останешься довольна. Мы с тобой почти как в законном браке.
— Это "почти" меня и смущает.
— Напрасно, пускай не смущает, — сказал я. — Но извини, у меня что-то разболелась голова. Пойду-ка я отдохну.
Сегодня, действительно, я переоценил свои силы и чувствовал сейчас себя не лучшим образом.
Разместившись в одежде на постели, я стал культурно рассматривать иллюстрации в альбоме западноевропейской средневековой живописи. Рассматривал и поражался, как средневековый быт западных стран напоминал наш нынешний быт в России. Всех слоев общества. По сути, те же занятия и увлечения, отчасти те же предметы интерьера, схожая утварь. Те же переживания на лицах людей.
Тем временем Татьяна, приняв моё недавнее положение на четырёх точках, ползала и тщательно простукивала каждый сантиметр пола в большой комнате. Оставалось только восхищаться, какой энергией и энтузиазмом способно зарядить человека желание разбогатеть. Иногда устав, она, со стонами и охами, разгибала спину и, пошатываясь, отправлялась курить на кухню.
Однако страсть к лёгкой наживе вскоре неумолимо влекла её назад в комнату.
Помню, как-то раз в детстве я отдыхал с родителями в Сочи. И однажды какой-то парень поставил, чтобы охладить, на морское дно авоську с бутылками пива. Потом весь пляж полдня наблюдал, как он нырял в море в надежде найти свою авоську, унесенную подводным течением. Так вот, сейчас Татьяна вела себя точно так же, как тот парень...
Впрочем, я понимал, что веду себя не совсем правильно. Как не подобает мужчине. Понимал, что мне бы следовало присоединиться к Татьяне. Но по-прежнему лежал на постели, ограничиваясь лишь изредка ценными советами и указаниями.
Наверное, я в третий раз листал свой художественный альбом, когда Татьяна, с торжествующим возгласом, замерла в дальнем конце комнаты у стены.
— По-моему, Володя, тут что-то есть, — перейдя на таинственный шёпот, произнесла она.
Тотчас, позабыв о головной боли и общем недомогании, я в мгновение ока оказался около Татьяны. Она указала пальцем на половую доску у самой стены. С видом опытного судебного эксперта я постучал по доске. Прислушался к звуку и убедился, что под ней и впрямь имелась полость. К тому же гвозди, крепившие её, вынимались даже ногтями.
Татьяна, напряжённо следившая за моими движениями, протянула мне плоскогубцы и отвёртку.
— Возьми, — сказала она, — подденешь.
Коротко кивнув, я просунул отвёртку в щель между доской и плинтусом, и без труда её приподнял. Татьяна, как клещами, сжала мне плечо и учащённо задышала прямо в самое моё ухо. Признаться, что от волнения и у меня дрожали руки.
Под половой доской было небольшое углубление, занесённое клочьями пыли. В нём лежал какой-то предмет в промасленной тряпице. К сожалению, на чашу Грааля он никак не походил. Да и на легендарное копьё Судьбы — тоже.
Осторожно, словно опасаясь, что меня ужалит ядовитая змея, я опустил руку в углубление. Татьяна ещё больнее стиснула моё плечо и навалилась на меня так, что я едва не опрокинулся на пол. Нащупав предмет, я достал его и, даже не разворачивая тряпицу, догадался, что это такое.
Я не ошибся. Нашему взору во всей красе предстал пистолет Макарова. Пистолет — не новый, потёртый. Со сбитыми номерами и царапинами на воронёном стволе и рукоятке. В углублении, под ним, лежала также полная коробка с патронами.
Что ж, эта находка подтверждала, что мой дядя был человеком непростым. Занимался сомнительными делами и имел серьёзных врагов. Иначе, зачем бы ему понадобился пистолет? Не голубей же в посёлке стрелять? Не бомжей же на полигоне пугать? Но в любом случае, воспользоваться им, чтобы защитить себя, он не сумел или не успел.
— Фу ты, чёрт! Я-то, глупая, надеялась, что это шкатулка. С золотом и каменьями, — состроив презрительную мину, проговорила Татьяна. — Стоило ради этого столько ползать на четвереньках!
— Пистолет Макарова тоже не хухры-мухры. Просто так на дороге не валяется, — заметил я. — Но лично я бы предпочел маузер в деревянной кобуре.
— Почему?
— Солиднее как-то.
— Не о том ты думаешь, Володя. Ой, не о том. Скажи лучше, что будешь с ним делать? — спросила Татьяна. — Теперь он как бы твой.
Нет, нравится мне её позиция! Если бы мы нашли шкатулку с золотом и каменьями, то она бы стала нашей, общей. Пистолет же сразу стал исключительно моим. Следовательно, я один должен был нести за него всё бремя ответственности. Каково? Ну и штучки эти женщины! Хитрые дальше некуда!
— Не знаю, — буркнул я.
— Сдашь в милицию? Я бы не советовала. Зачем привлекать к себе внимание внутренних органов? Может, выбросишь его в речку или закопаешь где-нибудь на свалке?
— Ага, выбросить?! Закопать?! Я, Таня, не российский олигарх! Пистолет денег стоит. Бандиты его с руками оторвут.
— Не хватало тебе только с бандитами связаться.
— Это я для примера.
— Какой же ты, Володя, оказывается, скряга! Я от тебя не ожидала! Продашь — и наживёшь себе кучу неприятностей. За это, дорогой, по головке не погладят. За это, между прочим, люди сидят в тюрьме, — подытожила Татьяна.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |