Помойник. Мистический триллер

— Что вы, ироды, выпроваживаете молодого человека? Что вы ополчились на него? Может, ему нужна какая-нибудь мелочь для хозяйства, — заступилась за меня бомжиха. Оказывается, что женского осталось в ней больше, чем предположил вначале. Я о сострадании и любопытстве. — Может, он нам за неё ещё денег предложит.

— Дура ты наивная! Держи карман шире! Кукиш он тебе предложит, а не денег! — усмехнулся сутулый мужик, принимаясь вновь обгладывать свою рыбину.

— Я бы вам заплатил. Только здесь мне ничего не нужно. Я пришёл просто посмотреть на свалку.

— Видите, зачем он пришёл? Зачем его трогать? — продолжала заступаться за меня бомжиха.

— Ишь ты, какой шустрый сыскался?! Чего тут смотреть?! — сердито скривился кряжистый мужик, помешивая длинной ложкой похлёбку в котелке над костром. — Зевакам делать у нас нечего! Это тебе не цирк! Не виляй, как ужака под вилами! Признавайся, зачем явился?! Иначе мы потолкуем с тобой иначе!

— Да хватит меня стращать! Ведь я могу потолковать с вами так, что сами не зарадуетесь! Без ушей у меня все останетесь! — в тон ему произнёс я. — Объясняю, у меня экскурсия по памятным местам. Я пришёл посмотреть, где трудился мой дядюшка. Его фамилия Бугримов. Вы, случайно, его не знали?

— Вот что, парень, не полоскай нам мозги! По-моему, тебя требуется проучить, — заявил он, приподнимаясь с места.

— Проучим — обязательно! Мы здесь все на хрен Бугримовы, — сказал сутулый мужик, готовый присоединиться к своему товарищу.

— Бугримов, говоришь? — задумчиво произнесла женщина и облизнула сухие толстые губы. — Как его имя?

— Виктор, — ответил я.

— Слушай, а не наш ли это бывший Голова? — спросила бомжиха. Определённо, что из всех троих она была наиболее сообразительная.

— Он самый.

Они все изменились в лице и едва ли не с глубочайшим почтением уставились на меня. Словно я был высоким зарубежным гостем.

— Значит, кем ты ему будешь? — поинтересовался кряжистый мужик.

— Племянником.

— Что ж ты сразу нам не сказал? Ходил зачем-то кругами? Извини, мы иногда тормозим. Да не стой ты столбом. Садись. Хочешь, на моё место? Или — вон. — Он поставил на попа лежащий возле него деревянный ящик. А его приятель услужливо застелил грязные и влажные доски относительно чистым и сухим лоскутом материи.

— Давай тогда уж познакомимся, — предложила бомжиха. — Как тебя зовут?

— Володя, — ответил я, подумав, что Владимир прозвучало бы сейчас слишком официально. В особенности, если добавить ещё и отчество.

— А мы, Вова, попав сюда, позабыли о своих прежних именах. Они остались в нашей прошлой жизни, — сказал кряжистый мужик, пытаясь выудить неловкими пальцами сигарету из помятой пачки. — Здесь меня зовут Крохля.

— Странное имя.

— Ничего странного. Есть такая утка Крохаль. При опасности она ныряет под воду, и никому неизвестно, что она там делает и чем занимается. Понимаешь, я два срока отмотал в тюрьме. Жил бы в городе, меня бы опять упекли в тюрьму. За какую-нибудь мелочь. Одно спасение от наших властей — мусорный полигон.

— Ясно, — сказал я.

— Это — Басмач, — кивнул он на сутулого мужика.

— Как есть, вылитый басмач, — вставила бомжиха.

— Он наш, русский. Но жил в Средней Азии. Нет, чтобы выращивать у себя на родине в Ферганской долине дыни, потащила его нелёгкая на заработки в Россию. Заработал — ничего не скажешь. Басмача, как принято у нас, избили и ограбили. Причём свои же земляки-азиаты.

— Будь они прокляты, зверюги! Отобрали даже паспорт! — дополнил тот картину.

— Шут с ним, с паспортом. Повезло, что хоть не убили. Вопрос, Вова, куда было ему идти? Ответ: кроме помойки, некуда. Так, а эта оторва — моя баба, Кастра.

Приподнявшись, бомжиха церемонно склонила голову. Сам же Крохля с удовольствием задымил сигаретой, добытой наконец-то из пачки.

— Кастра? В честь Фиделя Кастро, что ли? — спросил я.

— Как же, дался мне этот старпёр, — хмыкнула женщина.

— Нет, говорит, что она Вероника Кастро. Это из "Богатых, которые тоже плачут". Говорит, что скрывается у нас, на свалке, от своих поклонников. Достали, говорит, в Бразилии. Прохода не дают, — заметил Крохля. — Про неё я наверняка ничего сказать не могу. Бабская душа для меня — потёмки. Всякий раз она сочиняет про себя новую историю. Опять же, постоянно меняет собственные имена. Я уж в них запутался. Но сейчас она точно — Кастра. Ну а это — Жулька, — показал он на чёрную дворнягу с белым пятном на груди.

— Привет, Жулька! Как дела? — спросил я. Собака посмотрела на меня гноящимися глазами, вильнула хвостом и принялась яростно искать блоху на спине. Судя по всему, дела у неё обстояли скверно.

— Без псины здесь никак не обойтись. Без неё хана. Она нас охраняет и проверяет всю нашу пищу, — пояснил Крохля. — Теперь у меня есть хорошее предложение. Выпить за знакомство.

Он вытащил из котомки, лежащей у его ног, литровую бутылку с какой-то подозрительной мутноватой жидкостью и, лукаво подмигнув, взвесил её на ладони. Басмач и Кастра, как по команде, тут же потянули ему свои заляпанные эмалированные кружки.

Но Крохля бросил на них укоризненный взгляд. Кастра кивнула и, с извиняющейся улыбочкой, поспешила вручить мне сколотую фаянсовую чашку, выуженную из той же котомки. Потом, немного поразмыслив, взяла чашку обратно, вытерла её изнутри скомканным носовым платком и вернула мне.

— Нет, спасибо, ребята. Я не буду, — сказал я, борясь с тошнотой, подступившей к горлу.

— Неприлично отказываться хлебнуть за знакомство. Как-то не по-нашенски. Не разбивай компанию. Обещаю, что ты не загнёшься от этой выпивки.

— Понимаешь, я недавно выписался из больницы, — доверительно проговорил я. — Врачи запретили. Поэтому не настаивай.

— Что такое, Вова?

— Сотрясение мозга.

— Сочувствую. Тогда, конечно, воздержись временно. А мы хлопнем по маленькой. Без спиртного у нас, на свалке, нельзя. Без него — полный каюк. Пропадёшь. Как иначе убережёшься от всякой заразы? Приходится, стало быть, употреблять с самого утра и до позднего вечера. В целях профилактики. Ну, поехали! За знакомство!

Они дружно выпили, смачно крякнули и сделали по глотку из одной бутылки с минеральной водой. Сразу заметно оживились и повеселели. Крохля был прав. Без спиртного, действительно, им было нельзя. Как можно трезвыми глазами взирать на окружавший их мир?

— Вова, хочешь бананьев? Вкусные! Полезные! У нас тут их на днях полфуры сгрузили. Давай возьми с собой. Сколько утащишь, — предложила Кастра и показала на картонную коробку за своей спиной. — Мы ели их, ели. В обезьян уж красножопых превратились.

Я было заколебался. Бананы выглядели ничуть не хуже тех, что продавались на столичных рынках. Но потом подумал, что со свалки, как и кладбища, не следует ничего брать, и тактично отказался. Обойдусь и без бананьев.

— В городе плохо. Там живут несчастные люди, — икнув, пустился в рассуждения Крохля. — Но они считают, что у них нормальная жизнь. Чепуха! Это у нас нормальная жизнь. Мы свободные люди. Мы не боимся ничего потерять.

— Конечно, не боимся. Мы уж профукали всё, что могли профукать, — усмехнулся Басмач.

— Ага, точно. И у нас нет причин для расстройства, — подтвердил Крохля. — Ну, как, Вова, понравился тебе дядин мусорный полигон?

— Ты, Крохля, тупеешь прямо на глазах, — заявила Кастра. — Что у тебя за глупые вопросы? Кому может нравиться этот полигон, кроме нас?

— Само собой. Это же не пляж в Малибу, — согласился я с бомжихой.

— Пляж не пляж, но место очень доходное, — возразил Крохля. — Ответь честно, Вова. Ты что, собираешься заменить нашего умершего Голову?

— Стоп, пацаны! Осторожнее на поворотах. Виктора уже заменил Генка Кривонос, — напомнил Басмач.

— Верно, — подтвердил Крохля. — Связываться с Кривоносом опасно. Его остерегался даже Виктор. Мужик он отвязанный и злопамятный. Как что не так, то сразу лезет в драку. Вот если его сместить...

Я заметил, что, как и вначале нашего разговора, бомжи сейчас не знали, как следует себя вести со мной. С одной стороны, они побаивались нынешнего Голову. Но с другой стороны — чем чёрт не шутит? — я вскоре мог занять его место. Всё-таки был наследником Виктора. Ошибиться им здесь было нельзя.

— Сместить Кривоноса сложно. Он — фигура, — в замешательстве произнёс Басмач. — К тому же у него много помощников.

— И прихлебателей, — добавила Кастра.

— Ага, этого добра хватает. Но не ясно, за кем все они пойдут? За Генкой или Вовой? — сказал Крохля и принялся снимать с палки, висевшей над костром, котелок с кипящим варевом.

— Что, мой дядя был богатым человеком? — после паузы, поинтересовался я.

— Будто не знаешь! Вот таким! — воскликнула Кастра и широким жестом, каким рыбаки показывают пойманную рыбу, изобразила его несметное богатство.

— Он выделял нам участки для работы. Мы ему за это платили. Хороший участок стоил больше. Плохой — меньше, — сказал Крохля.

— Теперь Кривонос за все участки берёт с нас одинаково, — буркнул Басмач. — Даже за самые никчёмные.

— Что поделаешь? Всё меняется только к худшему, — вздохнул Крохля. — Виктор был справедливым. Найдешь на свалке что-нибудь интересное, то он сразу за это платит. Правда, немного. Зато сразу. Без обмана.

— Этого у него не отнять, — согласился Басмач. — Но денег он имел много. Очень много.

— Хотелось бы верить, — заметил я.

— Разве они тебе не достались? — удивился Крохля.

— К сожалению, нет. Но не важно, — ответил я. — Кстати, что там произошло с моим дядей? Разумеется, не по официальной версии, а на самом деле? Что говорят у вас люди?

— Разное говорят. Но ясно, что история тёмная. У нас, на свалке, Виктор был слишком большим человеком, чтоб просто так сгинуть, — сказал Крохля, зачерпнул ложкой из котелка и, обжигаясь, попробовал получившееся варево. — Гм, по-моему, ничего. Но маловато специй. Подождем, пускай остынет. Перекусишь с нами, Вова?

— Нет, благодарю, — отказался я. — И какого же мнения придерживалась милиция?

— Ну и чушь же ты несёшь, парень! — возмутили его мои слова до глубины души. — Какая, к чёртовой матери, милиция! Милиции мы до фени! Знаешь, сколько народу подыхает на этом полигоне? Страсть! Но до нас никому нет дела!

— Согласен, Крохля. Ну всё же, мой дядя не был бомжом. Он работал здесь сторожем. Платил государству налоги. Стало быть, милиция обязана была провести официальное расследование.

— Скажешь тоже — расследование! Ну, приехали два мента, перекурили, поматерились и укатили. Из машины даже не выходили. Вот тебе, Вова, и всё расследование! Твой дядя, извини, ни член правительства. Ни олигарх. Дал дуба, ну и фиг с ним. Туда, значит, ему и дорога! — заявил Крохля. Затем поплевал на ладони, вытер их о своё модное полупальто и, ловко орудуя ложкой, принялся поглощать приготовленное варево. К нему, подсев поближе, присоединились Басмач и Кастра. Собака Жулька, соблюдая правила гигиены, лакала из отдельной миски.

Я деликатно подождал, пока они, сопя и чавкая, не опустошили весь котелок. Пока не выпили ещё по кружке подозрительной жидкости из бутылки Крохли. Потом затронул вновь интересующую меня тему:

— В посёлке ходят разные слухи. Например, что будто бы мой дядя погиб по вине Помойника. Встретил, дескать, его возле своей сторожки. Насколько, по-вашему, это правда?

Никто из троих бомжей не пожелал мне ответить.

— Водится хотя бы Помойник на вашей свалке? — поставил я вопрос иначе.

— Может, водится, а может — нет. Это кому уж как будет угодно, — уклончиво сказал Крохля, наблюдая, как Жулька старательно вылизывает свою миску.

— Наверняка этого никто не знает, — поддакнул Басмач.

— Да водится, паразит, водится. Чтоб ему лопнуть, — убеждённо произнесла Кастра. — Я его видела.

— Что, действительно? — спросил я.

— Угу, действительно. Выдался однажды у меня неудачный день. Почти ничего не заработала. Пришлось торчать на полигоне до позднего вечера. Хотела собрать хоть пустые бутылки. Ты-то, Крохля, спал тогда пьяный в нашей хибаре в подлеске. Басмач дрых с тобой.

— Какая ты, оказывается, у нас труженица, — хмыкнул Крохля.

— Да, труженица. Не чета вам. Стою я, стало быть, разгребаю мусор из контейнера. И вдруг чувствую, что на меня сзади кто-то смотрит. Пристально так. Оборачиваюсь — никого. Только неожиданно ветерок холодный подул. Ну, думаю, померещилось, и снова принимаюсь за работу. Но через минуту опять чувствую на себе этот взгляд. Быстро оборачиваюсь — и замечаю, как мелькнула чья-то большая тень. Честно, я чуть не описалась со страху. Побросала к чертям все найденные бутылки и быстрее прочь со свалки. Потом меня всю ночь колотила дрожь. Да такая сильная, что тряслись стены нашей хибары!

— Кастра, мне уже до смерти надоела эта твоя история. Рассказываешь её и рассказываешь. Как тот попугай в клетке, — буркнул Крохля.

— Но Вова-то её не слышал. Поэтому лучше помолчи, — огрызнулась бомжиха.

— Однако самого Помойника ты не видела, — уточнил я.

— Да. Только одну его тень. Но мне и её хватило.

— Зато я столкнулся с Помойником нос к носу, — произнёс Басмач, обращаясь ко мне. — Иду я как-то раз в сумерках с полигона. Тащу в сумке дневную добычу. Сворачиваю за холмик, а навстречу мне Помойник. Огромный такой. Весь в рыжей шерсти. Морда звериная. Глаза горят. А воняет от него — прямо жуть.

— Верно. Запах от Помойника отвратительный, — подтвердила Кастра.

— Так вот, увидел я его — и обомлел. И ну деру. Сумку потерял. Из кармана бутылка водки выпала. Бежал без остановки до самого подлеска. Короче, едва ноги унес.

— Брехун ты, Басмач, и водку сам выдул, — усмехнулся Крохля. — С Помойником он столкнулся. Если бы ты с ним столкнулся, от тебя мокрого места не осталось.

— В натуре, не осталось бы. Если бы это случилось ночью. Но я же встретился с ним в сумерках. Когда он ещё не обрел свою полную силу. Поэтому мне и удалось спастись.

— Возможно, — не стал возражать Крохля. — Вообще, иногда на свалке творится чёрт знает что.

— Ночью лучше на ней не появляться. Да что там на свалке. В подлеске он тоже бывает, — сказала Кастра. — Давай, не перечь мне, Крохля. Это так. Возьми Жульку. Случается, что она начинает скулить ни с того ни с сего. Опускает голову, жмётся к ногам. А то и вовсе убегает неизвестно куда.

— У собак на него нюх, — заметил Басмач.

— Кобеля она чувствует, а не Помойника. Зов природы. Глупые вы люди. Помойник на то и Помойник, чтоб обитать среди помоев, — хмыкнул Крохля.

— Тебе лишь бы спорить, — пожала плечами Кастра. — Вова, знаешь, в каком виде была сторожка Виктора после его гибели?

— Конечно, нет, — ответил я.

— В ней всё было перевернуто кверху дном. Теперь спроси меня почему?

— Почему? — выполнил я её просьбу.

— Помойник ненавидит чистоту и порядок, — с торжеством произнесла Кастра.

— Не факт, что это был Помойник. Скорее, кто-то из наших гавриков с полигона искал, где спрятал свои деньги Голова, — заметил Крохля. — Ладно, хватит болтать. Пора работать. Ну, поднялись, лентяи! Живо!