Помойник. Мистический триллер

Гера не замедлил воспользоваться представившейся паузой. Предусмотрительно отполз подальше, к газовой плите, и сел, прислонившись к ней спиной. Пол возле него был залит пивом и самогоном. Там же валялась битая посуда и подавленная картошка с солёными помидорами. Что ж, весьма удобно. Чтоб, не сходя с места, выпить и закусить.

— Видишь, Марек, что сделал со мной мой дорогой родственничек? Этот хрен моржовый! — сказал Гера, размазывая кулаком по щекам кровь вместе со слезами. — Он всегда меня ненавидел. Ждал только подходящего момента, чтобы разделаться со мной. Он со своей шалавой Танькой хотел меня убить. Представляешь, Марек? Но не получилось, обломилось у них. Меня так просто не возьмёшь. Я — ни какой-нибудь хлюпик... Не ухмыляйся ты, Вовка! У-у, скотина! Погоди, я с тобой ещё расквитаюсь!

Я мягко высвободился из объятий моего соседа, подошёл к Гере и, склонившись над ним, отвесил ему две крепкие звонкие оплеухи. Начатое дело всё же следовало доводить до логического конца. То есть, полностью привести его в чувство.

— Видишь, Марек, он хочет меня убить, — плаксивым голосом проговорил Гера, утративший весь свой бойцовский дух и загораживаясь от меня руками. — Прошу, останови его! Он же ненормальный! Как из клетки вырвался!

— Угомонись ты, Володя, наконец! Ты, действительно, как ненормальный! — разозлился Марек, оттаскивая меня от него. — Хватит! Не навоевался ещё?! Что у вас здесь происходит?! Объясните мне!

— Да ничего особенного, — ответил я. — Он напился с утра, как извозчик, и полез в драку.

— Ха-ха-ха, — невесело рассмеялся Гера. — Слушай его больше. Он тебе ещё не того наплетет. Я приехал к нему не самогон глушить, а попросить денег. Как же, допросишься их от Вовки. Скорее, гастрит себе заработаешь. Зато издеваться по всякому поводу над человеком он великий специалист.

— Ну-ну, заливай дальше, — усмехнулся я.

— Ничего я не заливаю. Вот, Марек, спрашивает он сегодня утром, как правильно говорить: одевать куртку или надевать? Да мне на это наплевать! Если не выразиться грубее! Или кушаю я солёный помидор, а он давай давиться от смеха, что кушаю я не как положено. Не по-культурному. Клоуна себе нашёл! Родственник, называется! И это вместо реальной-то помощи!

Из ванной, прижимая к виску мокрое полотенце, вышла Татьяна и встала на кухне возле холодильника.

— В общем, спасибо за избиение немолодого хворого человека. Уважил, шурин. А эта подруга его ещё подначивала, — сказал он, указывая в её сторону.

— По-твоему получается, что ты, Гера, невинная овечка. Прямо святой угодник какой-то, — заметила Татьяна, выразительно жестикулируя незанятой рукой. — Ответь тогда, зачем пулялся бутылками? Ты мне, чёрт, голову едва не проломил. Я в больницу чуть не угодила.

— Прости, конечно, — смутился он. — Но я не в тебя бросал, а в твоего сожителя, в Вовку. Ты просто попала на линию огня.

— Артиллерист фигов, — буркнул я.

— Считаешь, Гера, что мне от этого легче? Теперь, может, у меня на всю жизнь шрам останется?

— Прости ещё раз. Но бабе по-любому не следует встревать в мужской разговор.

— Не указывай мне, что я должна делать в собственном доме, — фыркнула Татьяна.

— Давно, интересно, он стал твоим собственным?

— Это тебя не касается.

— Отчего же, очень даже касается.

— Перестаньте, друзья. Честное слово, вы как на базаре. Успокойтесь. Иначе снова подерётесь, — вмешался Марек. — Так объясните, что у вас случилось?

— Шуру похитили, — устало произнёс я.

— Ты серьёзно?

— Какие уж тут шутки.

— Когда?

— Позавчера, — вздохнув, ответил я. — Гера рассказывает, что она отправилась на садовый участок проверить дом перед началом летнего сезона. Назад она не вернулась. Поздно вечером ему позвонили и потребовали заплатить за её освобождение выкуп. Двести пятьдесят тысяч долларов.

— Ух, ты! — вырвалось у Марека.— Губа у них не дура!

— Естественно, что таких денег у Геры под рукой не оказалось, и он приехал посовещаться со мной. По крайней мере, именно так я понял.

— Ещё бы! Гера же у нас не миллионер, не нефтяной барон, — кивнул Марек. — То-то я почувствовал неладное, когда вы утром заявились ко мне покупать самогон. Кошмар, что творится на белом свете. Но нужно было сразу мне сказать, что произошло. Почему вы, друзья, молчали? Я ведь вам не чужой человек.

— Я не рассчитывал, что ты сумеешь нам в чём-то помочь, — заметил Гера. — Потом гниды-похитители запретили мне посвящать в эту историю посторонних.

— Что ж теперь делать? — спросил Марек.

— Не знаю, — пожал плечами Гера.

Марек участливо помог ему подняться с пола. Отряхнул ладонью сзади брюки, усадил на стул и налил стакан водопроводной воды.

Казалось, что с Геры выветрился едва ли не весь его хмель. Во всяком случае, говорил он сейчас вполне разумно. Я даже упрекнул себя, что несколько минут назад его поколотил. Наверное, мне все-таки не стоило с ним ссориться и затевать драку. Следовало просто удалиться в свою комнату и закрыться в ней.

Вот так со мной всегда. Сделаю чего-то, а после начинаю сожалеть.

Татьяна почти тоже окончательно протрезвела и, с внезапно пробудившимся чувством хозяйки, принялась подметать на кухне пол. Как ни парадоксально, но полученная встряска пошла всем нам на пользу. Мы разрядились.

— Я, Марек, приехал к Вовке одолжить денег, а вместо них схлопотал по морде, — горестно произнёс Гера, потирая желвак на скуле. — Разве это справедливо?

— По-моему, не справедливо. Но, Гера, вся штука в другом. У Володи нет таких больших денег, — сказал тот и метнул на меня быстрый взгляд прищуренных глаз. — Подумай, откуда им у него взяться?

— Ну, он мог найти деньги в этой квартире. Ведь раньше она принадлежала Виктору, а их с Шурой дядя был богатый мужик. Первый воротила в вашем посёлке. Куда ж тогда подевались все его капиталы? Ясно, что они у Вовки, — заключил Гера.

— К сожалению, нет. Володя не находил его капиталы. Иначе бы я об этом догадался.

— Точно. Кто-кто, а ты бы догадался, — согласилась Татьяна, сметая мусор в совок.

— Но мне-то откуда было знать это наверняка. Я ж не его сосед, как ты, Марек, — буркнул Гера. — Понимаешь, я сильно переживаю за Шуру. Постоянно думаю, каково ей приходится там, у похитителей. А тут Вовка со своими шуточками и подначками. Будто положение сестры его совсем не волнует. В общем, достал он меня. Я терпел-терпел, и вспылил.

— По-твоему, ты один переживаешь за Шуру? Один думаешь, каково ей у похитителей? Заблуждаешься. Я переживаю не меньше твоего. У меня нервы тоже на пределе. Только я этого не показываю. Не скандалю и не швыряюсь бутылками, — ответил я Гере. — Впрочем, всё равно извини. Я погорячился.

— Ладно, чего уж там. И я был хорош, — пробормотал Гера и протянул мне руку.

— Давно бы так, ребята, — с одобрением произнёс Марек. — Это по-нашему.

— Угу. Сначала подраться, после помириться, — усмехнувшись, заметила Татьяна.

— Как же по-другому? Не согрешишь — не покаешься. Не подерёшься — не помиришься. Так у нас повелось, — сказал Марек. — Кстати, шум у вас стоял ужасный. Как при смертоубийстве. Я уж хотел милицию вызывать. Но потом решил зайти прежде сам.

— Спасибо, что не вызвал, — поблагодарил я. — Пришлось бы нам ещё и с милицией объясняться. Да, а кто тебе открыл? Я не слышал звонка.

— Татьяна и открыла. Она сидела на полу возле двери.

— Верно, — подтвердила она. — Не мудрено, что не слышал. Тебе было не до звонков. Ты был занят на кухне.

— Отлично, разобрались. Выпьем по такому поводу мировую, — предложил Гера. — Самогон, по-моему, у нас ещё остался. Переколотили мы сгоряча не все бутылки.

— Я против. Давайте ограничимся кофе. Потому как второго такого побоища моя кухня не выдержит. Мне и без того придётся наводить в ней порядок до завтрашнего дня, — сказала Татьяна и поставила кипятить на плиту воду в чайнике — электрочайник был разбит вдребезги.

— Правильно, лучше кофе, — кивнул Марек. — Сейчас тебе, дорогой, с Володей нужно не самогон хлестать, а решать, как вызволить Шуру из лап похитителей.

— Ха. А что мы можем решить? Ничего! Мы бессильны, как тот крот перед экскаватором. Денег у нас нет. Как ни крути. Поэтому остается только пить, — заключил Гера.

— Хоть пей, хоть не пей. Но мы и впрямь не знаем, что нам предпринять, — добавил я.

— Пускай не знаете. Но какие-то соображения у вас имеются? — спросил Марек.

— Соображение всего-навсего одно, — помедлив, ответил я. — Тем, кто похитил Шуру, было, несомненно, известно о капиталах Виктора. Не за нашими же личными сбережениями они охотятся? Стало быть, в посёлке у них есть свой человек. Следует вычислить, кто это. Потом через него выйти на остальных похитителей.

— Что ж, весьма разумно, — согласился Марек. — Причём он мог и сам принимать непосредственное участие в похищении.

— Вероятно, он мог быть даже организатором.

— Вполне. Ты кого-нибудь подозреваешь, Володя? — поинтересовался Марек.

— Всех. Но конкретно никого.

— Неужели и меня? — встав в оскорбленную позу, спросила Татьяна.

— Ага. И тебя, и Геру, и Марека.

— Ловко! — усмехнулся Гера. — А себя?

— Себя? Нет. Меня должны подозревать вы, — без обиняков ответил я.

— Эдак вы, ребята, далеко зайдете, сидя в доме и подозревая друг друга. Боюсь, что до большой крови, — заметил Марек, почесав в затылке. — Но есть ещё один путь. Попытаться выяснить, где они её прячут.

— Ну, это ты, Марек, загнул, — протянул я. — Мало ли на свете существует разных укромных уголков. Попробуй выяснить, в каком именно она уголке. Целой жизни не хватит.

— В принципе, да. Но логично предположить, что если похитители знали о положении Виктора и его деньгах, то они как-то связаны со свалкой. Как, по-твоему, Володя?

— Безусловно.

— Значит, очень возможно, что Шуру прячут где-нибудь здесь рядом. Например, на нашем мусорном полигоне, — заключил он.

"А что? — подумал я. — Неплохая идея. Странно, как она не пришла раньше мне в голову? Нет, наверное, нужно поменьше размышлять о женских бюстгальтерах".

— Но мусорный полигон большой, — сказал я.

— Большой. Но не безграничный. Не пустыня же Сахара. А для человека, которому он хорошо известен, полигон и вовсе маленький, — резонно заметил Марек. — Но почему бы вам, друзья, не обратиться в милицию?

— Похитители запретили, — буркнул Гера.

— Да и нет нашей милиции никакой веры. Они будут не столько искать Шуру, сколько выяснять, откуда у нас могли взяться такие деньги, — усмехнулся я.

— Понятно, — кивнул Марек.

— Нет, конечно, мы туда обратимся. Но после.

— В самый последний момент, — добавила Татьяна.

Мы выпили по чашке кофе, посидели ещё немного и уговорили Геру, сникнувшего на глазах, пойти отдохнуть в маленькую комнату. Потом Марек, озадаченно покачивая головой, удалился к себе в квартиру. Татьяна, позёвывая, но, держа данное обещание, принялась убирать на кухне. Я же спустился во двор, чтобы выпить оставшуюся банку пива и выкурить сигарету.

Удобно развалившись на лавочке, под сенью готовых распустить листву деревьев, я открыл банку, сделал глоток — и поперхнулся. В кармане моей куртки зазвонил мобильный телефон Геры, взятый мной на всякий случай на улицу.

Вот чертовщина! Решительно не везло мне сегодня с этим пивом. То оно, вырываясь из банки, мочило мою одежду, то Гера разливал его на пол, то я сам им давился. Наверное, Юля одарила меня им не от чистого сердца. Была у неё потаенная мыслишка.

— Аллё, Гера, — раздался в трубке гнусавый мужской голос. Хотя голос был явно изменен, он показался мне знакомым. — Где ты шляешься? Почему сразу не отвечаешь?

— Это — не Гера. Я — Владимир. Брат его жены, — сказал я, с трудом сдерживая волнение. Между прочим, оттого, что у меня першило в горле, голос мой также изменился.

— А-а, Владимир? А куда подевался Гера? — спросил похититель после некоторого замешательства.

— Он не может сейчас подойти.

— Как это не может?! Что за дела?! Ладно. Значит, ты брат Шурки? Поговорю с тобой. Ты в курсе, кто я? И чего я желаю?

— Приблизительно.

— Приблизительно или точно? Я не собираюсь растолковывать тебе всё снова.

— Тогда точно.

— Ну, другой разговор. Я звякнул, чтоб узнать, наскребли вы бабки или нет?

— Скорее, нет. Откуда нам столько взять?

— Меня это колышет меньше всего.

— Понимаю. Но и ты пойми нас. Если даже мы всё продадим, то наберём от силы тысяч сорок, — постарался, как можно убедительнее, произнести я. — Да и то дней через десять.

— Повторяю, меня это колышет меньше всего. Это ваши проблемы. Короче, к завтрашнему дню чтоб все бабки были собраны. Или мы начнём резать твою сестричку и присылать вам по почте части её тела. То пальчик, то носик, то ушко. Ценными бандеролями. Чтоб дошли в целости и сохранности, — хохотнул он.

— Я хочу поговорить с Шурой.

— Завтра. Я позвоню завтра и дам ей трубку.

— А сегодня?

— Нет.

— Ты вроде бы обещал Гере, что дашь нам на сборы денег ещё два дня, — напомнил я.

— Ничего я ему не обещал. Меня, вообще, не касается, что он тебе там наплёл. Требование прежнее: к завтрашнему дню вы должны собрать все бабки. Двести пятьдесят тысяч зелёных. Ясно?

— Ясно.

— И ещё, чтоб ты знал. Я звоню из машины. Каждый раз по новой сим-карте, потом сразу её выкидываю. Не жалко. Они ворованные. Усёк, к чему я? По телефону на нас выйти нельзя. Всё. Отбой, — сказал он и в моей трубке раздались короткие гудки.

По всему чувствовалось, что он нервничает и не очень уверен в себе. Это меня беспокоило. Находясь в таком состоянии, он со своими сообщниками действительно был способен причинить Шуре серьёзный и непоправимый вред. Но я не знал, как мне повлиять на ход событий.

Нет, человечество на собственную погибель изобрело эту телефонную связь! От неё только сплошные неприятности! Лучше бы человечество вечно пребывало в блаженном невежестве!

Допив пиво из банки, я покинул лавочку во дворе. Поднялся на свой второй этаж, открыл незапертую входную дверь и, стараясь не шуметь, вошёл в квартиру. Татьяна негромко, но вполне внятно и отчетливо, разговаривала на кухне с кем-то по телефону. Будь он неладен!

Я остановился в прихожей, повесил на вешалку куртку и переобулся в домашние тапочки. Хотя подслушивать, как меня учили в детстве, было некрасиво, делать сейчас я начал именно это. Виной тому были обстоятельства. В настоящий момент сложилась слишком тревожная ситуация, чтобы во всём слепо соблюдать правила хорошего тона.

— ...не волнуйся, я поняла, — говорила Татьяна в трубку невидимому собеседнику, — я попробую... Ты не пожалеешь... Ну, само собой, ни в коем случае... Нет, ему ничего неизвестно. Он и не догадывается... Я обещаю... Желательно поскорее... Но ты, смотри, не подведи меня... До встречи... Целую.

— Тебе кто-то звонил? — спросил я, войдя на кухню и принимаясь мыть руки под краном.

— Да так, — смутившись и слегка покраснев, отмахнулась она ладошкой.

— Если не секрет, кто?