Безграничье. Часть 2. Пирамида Силы

До нового поворота оставалось не больше двух торргов и девушка едва ли не одним прыжком преодолела это расстояние. Коридор делился надвое, Фэналин неосознанно повернула направо и встретилась с тремя гоасками. С диким воплем она отшатнулась, поскользнулась и упала на спину. Гоаски щелкая зубами, кинулись к ней, но в это мгновение ветреное заклинание предназначавшееся Фэналин, подхватило их как три невесомых пушинки и девушка торопливо вскочив на непослушные ноги, устремилась вперед. Ее единственным спасением от дорки остается надежда убежать. Фэналин могла попытаться встретить его магией, но понимала, что это верная погибель. Дорки слишком силен.

Новый поворот, как и в прошлый раз, встретил ее двумя развилками и девушка снова свернула направо. Несколько торргов и новый поворот. В этот раз коридора было три, два прямые, третий ― лестницей спускался вниз. Фэналин, не задумываясь, запрыгнула на гладкие каменные перила. Прежде она никогда не каталась на перилах и поэтому не представляла, как теперь завершить 'увлекательное приключение'. Но выход нашелся сам собой. Фэналин снова упала, да еще и подвернула левую ногу. Когда девушка поднялась при помощи все тех же злополучных перил, левая щиколотка заныла терзающей болью.

― Я еще удивлена, что ты вообще себе ноги не переломала.

Стиснув зубы, девушка решительно наступила на больную ногу, намереваясь продолжить бег, но вдруг впереди что-то промелькнуло. Фэналин испуганно всмотрелась в белый искрящийся свет и, словно лишившись остатков разума и позабыв о боли, поспешила к нему. С каждым новым шагом, девушка убеждалась в своей безумной догадке все больше и больше. Сердце сжалось в груди, боясь даже стучать, будто это могло спугнуть прекрасное марево.

― Мама!

― Тише, дорогая, ― шепнула Тесера. ― Они идут за тобой. Они хотят убить тебя.

― Мама, я не понимаю, что происходит. Как я могла сюда попасть. Неужели я действительно в логове темного мага?

На лестнице послышался топот, призрачная женщина испуганно ойкнула.

― Иди за мной, Фэналин. Я спасу тебя, я знаю, где выход.

Не показывая, какую боль ей причиняет каждый шаг, девушка поторопилась за матерью, которая словно лунный свет скользила впереди. Они минули несколько коротких коридоров с железными дверьми, скрывающие за собой темницы, поднялись по лестнице, проскочили два коридора, снова спустились...

Топот неотрывно следовал за ними, но все же стал немного тише, преследователи отстали. По пути им никто не встретился, Тесера чувствовала гоасков и дорки и обходила их другими путями, правда иногда из-за этого они теряли драгоценное время. Фэналин пыталась заговорить с мамой, но волшебница запретила ей это, объяснив, что дорки имеют острый слух и она выдаст себя. Поэтому девушка послушно молчала, хотя в голове проносилось множество вопросов, а так же признаний.

В очередном длинном коридоре одну из стен вновь рассекал ряд железных дверей и Фэналин едва не споткнулась, когда глаза скользнули по темным рунам, кровью выведенным на одной из них. Тихий, слабый кашель донесся из-за тяжелой двери, и девушка испуганно заглянула в маленькое зарешеченное окошко. Худая, сгорбленная фигура сидела в темном углу и часто сотрясалась от кашля. Услышав девушку, фигура подняла голову и Фэналин с силой сжала проржавелые прутья.

― Гроу Кред?!

Волшебник попытался ответить, но даже не смог разлепить сухие потрескавшиеся губы. Затуманенный, обреченный взгляд непонимающе смотрел на нее.

― Гроу Кред, силы добра!

― Фэналин, что ты делаешь?

Подтверждая испуганный возглас Тесеры, прутья опалили ладони волшебницы. Девушка отступила и увидела, что в центре двери черным огнем загорелась прежде не виденная ею руна.

― Что ты наделала! ― со слезами воскликнула Тесера.

― Но, мама, это гроу Кред!

― Идем! Немедленно!

― Гроу Кред, я вернусь за вами. Обещаю.

Волшебник болезненно кивнул, и Фэналин показалось, что он даже и не понял ничего.

― Пожалуйста, верьте мне. Нари Андиат и Церика очень любят вас. Пожалуйста, вспомните их.

В стене, напротив темницы, открылась небольшая ниша и оттуда выступила два дорки.

― Беги скорее! ― диким голосом закричала Тесера. ― По лестнице вверх...

― Мама...

― Беги!

Тесера возникла между Фэналин и дорки и вскинула призрачные руки. Девушка, боясь оглядываться, заспешила по лестнице. Слезы самовольно струились по щеками и Фэналин сердито вытирала их. Она понимала, что это конец. Конец ее жизни! Жизни гроу Креда! Не смотря на слова мамы, Фэналин понимала, что у нее очень мало шансов спастись. Как сможет она сбежать от темного мага? Его дорки? Это было похоже на какой-то страшный, безумный сон! Девушка ничего не понимала: ни что случилось, ни что происходило с ней сейчас, единственное, что она знала — скоро ее настигнет смерть.

Бледный луч осветил лицо Фэналин и, подняв глаза, она увидела широкое полукруглое окно, которое, к сожалению, находилось слишком высоко от пола. Ветер, завывая будто раненый зверь, врывался в коридор, бросал пригоршнями снега, и, стекая холодом по стенам, оставлял после себя разводы изморози.

— И это мое спасение? Мама?

Не дождавшись ответа, девушка неуверено оглянулась, решая в какую из сторон коридора бежать, но услышав позади звуки шагов, крики и хрипение гоасков. Не задумываясь, просто покоряясь инстинкту, разбежалась и подпрыгнула, пытаясь дотянуться до подоконника, но лишь ободрала пальцы до крови и зашипела от боли.

— Это единственный выход, — возникла рядом Тесера. — Ты должна попытаться, иначе умрешь!

Фэналин почувствовала себя маленькой девочкой: обиженной и напуганной. Она хотела, чтобы мама обняла ее и успокоила, шепча что-то своим нежным и родным голосом. Но понимая свою глупость, сердито тряхнула головой и, издав что-то похожее на рык, снова бросилась к окну. В этот раз ей повезло больше, руки успели зацепиться за холодный выступ подоконника, и волшебница повисла словно кукла, не имея сил подтянуться. Ноги искали опоры и наконец, правый носок попал в небольшую выемку. Сумев слегка подтянуться, девушка уцепилась локтем, одновременно помогая себе коленями, которые уже стерлись в кровь, мало защищенные тонкой тканью рубашки. Фэналин пыталась не замечать боли и огромное желание выжить помогало ей в этом, затуманивая рассудок и напоминая о цели. Теперь уж левый носок нашел опору, что позволило подтянуться еще больше и ухватиться одной рукой за другой конец подоконника. Руку опалил холодный поток ветра.

— Молодец, девоч... — слова Тесеры оборвались криком, и чьи-то холодные пальцы с когтями уцепились в подвернутую лодыжку, заставив Фэналин зареветь от боли.

Девушка забила ногами и кажется, попала гоаску в глаз, он засопел и отпустил ее. Затем на стену упал отблеск бледно-серебристого света и послышался голос Тесеры, а после стон гоаска.

Стараясь не слушать крики, Фэналин давясь слезами и постанывая от боли, с четвертой попытки поставила колено на подоконник и наконец сумела таки забралась на окно, едва не выпав на другую сторону.

Не веря своему счастью, Фэналин выглянула в окно, надеясь увидеть какую-то лестницу или хотя бы водосточную трубу, но только вскрикнула от ужаса. Ее взгляду открылся скалистый обрыв, у изножья которого вздыбленными лошадьми разбивались черные волны.

― Это твое спасение, ― прошептал ласковый голос и, подняв глаза Фэналин увидела парящую над обрывом Тесеру. ― Ты должна прыгнуть.

― Нет... Мама, что ты говоришь! ― в ужасе отшатнулась девушка. ― Я же разобьюсь!

Тесера сочувственно улыбнулась. По ее призрачным щекам бежали молочные слезы.

― Ты должна поверить мне, доченька. Это единственный способ спастись.

― Попалась, девчонка? ― засмеялся кто-то за спиной и, обернувшись, Фэналин увидела не менее десятка дорки и бесчисленное множество гоасков.

― Фэналин, прошу, поверь мне, ― прошептала Тесера.

― Волшебница, ты должна покориться нам, ― выступил вперед один из дорки. ― Признай моего хозяина своим.

Не задумываясь, Фэналин шагнула к краю подоконника, но, вновь взглянув на обрыв, судорожно вцепилась в стену.

Тесера скользнула по воздуху и зависла над самой бушующей водой, из которой словно пики торчали острые скалы.

― Ты должна прыгнуть. Будь сильной!

― Безумная, ты же разобьешься! ― с насмешкой крикнул другой дорки.

― Фэналин!

Девушка обернулась и увидела, что дорки уступили дорогу гоаскам и голодные твари, шипя, подбираются к ней. И тогда, не позволив себе и на миг задуматься о том, что собирается сделать, волшебница прыгнула в объятия матери...

― Фэналин, проснись! ― кричал чей-то далекий, но знакомый голос.

― Фэналин, ты слышишь нас? ― вторил ему другой.

Девушка открыла глаза и увидела перед собой перепуганные лица Наташи и Зеры. Позади них стояли дэрати Инад, императрица Одана и Пламмета. Кто-то громко кричал.

― Фэналин, что случилось?

Только сейчас девушка осознала, что кричит она сама:

― Я умерла! Умерла!

― Нет, глупышка, ты жива, ― ласково улыбнулась Зера. ― Все хорошо. Тебе просто приснился плохой сон.

― Я умерла.

― Значит, будешь долго жить, ― погладила ее по волосам Наташа. ― Так у нас говорят.

Глава 7

Сила двух волшебниц

8-й день арка Дина II.

Аларбо, Коанор.

― Шал, госпожа, ― тихо ответил рават Калас и виновато, будто мальчишка, потупил глаза в пол. ― Жертвенный огонь выжег селение дотла, не оставив никого в живых. Семья достопочтенного икрата Глатиуса была распята на ликте, их магия выпита без остатка, а обгорелые тела селян выложены в знаке ролата. Магия императора не смогла защитить селение, враг были слишком силен.

Тонкий изящный рубус, который сжимала в руке императрица, сломался с тихим хрустом. С омерзением, будто это и есть то самое зло, волшебница отбросила поломанные половинки и, сглотнув, холодно посмотрела на Каласа. Он был облечен в длинную мантию из тяжелого темно-голубого сукна, на левом предплечье которого вышит знак императорской армии (оскаленная морда Нарилы), а на правом боку покоился, скрытый в богатых ножнах меч, пропитанный императорской магией.

― Я хочу увидеть Шал лично.

― Но, повелительница...

― Рават Калас, это был приказ.

― Разумеется, повелительница, простите меня.

Императрица выступила из-за дубового стола и, подойдя к волшебнику, протянула ему руку. Рават побледнел, но постарался скрыть страх и похолодевшими пальцами вцепился в ее руку. Калас наивно полагал, что они перенесутся в Шал обычным способом ― волшебным переходом либо на крайний случай заряженным амулетом, но, чему волшебник совершенно не обрадовался, императрица намеревалась использовать формулу пыли. Генерал уже давно не был пугливым мальчишкой, но все же поежился, хотя тут же сурово одернул себя. Формула пыли была одним из самых опасных заклинаний магии, подвластных редким волшебникам, даже среди властителей полного круга. Но что было еще более серьезным, так это то, что императрица собиралась применить формулу не только к себе, но и к Каласу. Чтобы контролировать их обоих, волшебнице потребуется полный круг ее сил и не на короткий миг, а долгий гарт, а может и пал их переноса. Калас, несомненно, не зря заслужил свой высокий пост ― равата южной стражи, а потому совершенно не желал прощаться с жизнью, особенно заклятием пыли, а не боем с врагом.

― Вы готовы, рават?

― Да, повелительница.

― Ташир сакра ват! ― выкрикнула императрица, и генерал почувствовал, как рассыпается в его ладони ладонь волшебницы, а затем и он, словно подхваченный неощутимым ветром, распылился на миллионы магических крупиц. Калас был одновременно везде и нигде: и в небе, и на земле, и в воде, но твердая рука императрицы не отпускала равата и не позволяла раствориться в поглощающих его душу силах. Понемногу Калас перестал понимать, что происходит, сознание терялось, путалось, будто раздавленное чем-то тяжелым. Но внезапно что-то дернуло Каласа, словно вырывая из мощного потока, и он легко поддался этой незнакомой силе. Затуманенный взгляд его увидел размытую фигуру, воссоздаваемую из золотистых песчинок, а затем с удивлением осознал, что тоже самое происходит и с ним самим. Не сразу, Калас признал в темноволосой женщине, с некоторым волнением вглядывающейся в него, императрицу Одану, но после, спохватившись, расправил плечи.

Увидев, что с Каласом все хорошо, императрица перевела взор на окружающий их ужас, и мужчина с сочувствием отметил каким страхом наполнились ее прекрасные глаза. Они будто находились в самом центре ада. Единственное, что осталось от селения это лишь удушливый дым, серый пепел и дух смерти. Рават и императрица Одана стояли на Радужной площади, о чем гласила кованная обгорелая табличка, валяющаяся у них под ногами. Страшно подумать, что волшебники, которые сегодня ночью распрощались со своими жизнями, когда-то танцевали и веселились на этой площади, справляли свадьбы, праздники, устраивали ярмарки... радовались жизни... А теперь нашли здесь свою смерть, свое проклятие.

— Светлые силы, — вырвалось у Оданы, но видимо вспомнив о присутствии равата Каласа рядом, женщина тут же взяла себя в руки, став словно сразу какой-то холодной и даже отчужденной.

— Они поступили так, как когда-то древние маги поступили с Цветущими островами, — осторожно прошептала Калас.

Волшебники императорского ордена с помощью магии переносили безжизненные обгорелые тела на высокие помосты возвышающиеся по окружности площади. Всего помостов было около ста пятидесяти, по одному на три тела. Несколько молодых волшебниц создавали лиственные венки, которые венчали головы почивших воанс.

Завидев императрицу и равата, от небольшой группы волшебников в бледно-голубых мантиях (солдат низшей армии) отделился молодой рыжеволосый мужчина и поспешил к ним. Капитан Имарской стражи, города, лежащего в одиннадцати катах от Шала, в подчинении которого было селение, склонил голову перед Оданой и выставил вперед сложенные ладони — в знаке преклонения:

— Капитан Нилаф Платар, повелительница, — проговорил он и обернулся к Каласу: — Рават Калас, — и стукнул себя кулаком по правому предплечью, с которого скалилась Нарила.

— Капитан, доложите, что здесь произошло, — холодно проговорила императрица Одана, опередив слова равата.

Молодой маг немного побледнел, но при ответе его голос прозвучал ровно, не выдавая страха:

— Никто из шалийцев не уцелел, поэтому нам не удалось в точности выяснить, как все произошло, но волшебники императорского ордена, отследив последнюю магию погибших, полагают, что сила, восставшая против воанс была намного могущественнее их собственной. Единственными, кто мог противостоять магии врага была семья Глатиуса Эла, но врагов оказалась намного больше. Кто-то сильный, неизмеримо сильный высосал всю их магию...