Безграничье. Часть 2. Пирамида Силы

Императрица растерянно вздохнула, наблюдая за дэрати Инад, которая в этот момент вежливо, но одновременно строго и холодно отказывалась 'подарить танец' волшебнику со сливочными корзинками. Волшебник не скрывал своей подавленности и, видимо задумавшись о 'жестоких сердцем дамах', развернулся и засеменил прочь, так и не угостив двух волшебниц сладостями. 'Жестокое сердце' дэрати Инад не могло не отметить бестактность волшебника, и она едва не прожгла спину мужчины своим особым взглядом, а затем не преминула выразить неудовольствие императрице Траларне, отчего последняя, прикрыв губы белоснежным платочком, весело засмеялась.

-Это его вина. Пусть знает, что я чувствую. Даже если ему все равно.

Больше не сказав ни слова, Фэналин благодарно улыбнулась Санме и поспешила в сторону графа де Ниарна. Волшебница только теперь поняла, что неосознанно спровоцировала девушку на новую ссору с отцом.

— Фэналин нет, не нужно! — крикнула ей в след Санма, но девушка даже если и услышала, то не собиралась останавливаться и уже через мгновение что-то разъяренно кричала своему отцу.

Когда граф ударил Фэналин, Санма едва не сорвалась с места и хотела уже бежать ей на помощь, но потом поняла, что это единственный ее шанс незаметно сбежать с бала. Не дожидаясь окончания ссоры и видя, что дэрати Инад решительно направляется в сторону графа, Санма незаметно выскользнула в зимний сад, а оттуда уже поспешила к своей спальне.

Опасаясь, что Одана все же догадается, Санма закрыла двери спальни на несколько сильных заклинаний. Она могла сегодня умереть и не хотела, чтобы из-за ее глупости или неосторожности погиб кто-то еще.

Прижавшись спиной к холодной двери, Санма закрыла глаза. Она запретила себе думать о чем-либо, просто расслабиться и дать голове отдохнуть. И эмоции, и страхи, пусть все остается по ту сторону двери, теперь волшебнице нужны только уверенность и решимость.

Когда сердце перестало громко стучать и испуганно сжиматься, Санма удовлетворенно кивнула и шагнула к одному из книжных шкафов. Сняв с полки 'Пособие по магии', раскрыла на странице, где прежде оставила небольшую закладку, исписанную ее неаккуратным подчерком. В этой части книги находились самые сильные и опасные заклинания. С избранными они сюда так и не добрались. Санма позорно бросила их, пусть и знала, как девушки нуждаются в ней.

Очистив стол, Санма положила по центру книгу, затем рядом несколько флаконов с заранее подготовленными зельями, мешочек с золотым порошком и небольшой кинжал. С дрожащим сердцем, отворила тонкие дверцы стеклянного комода и взяла в руки красивую деревянную шкатулку. С нежностью волшебница погладила резную крышку и обвела конциком пальца грубо вырезанное имя в правом нижнем уголке.

— Мама, — бессознательно, запретное слово все же сорвалось с ее губ. Волшебница зажмурилась, сдерживая слезы, и сделала несколько глубоких вдохов. Ей нужны эти воспоминания, но только, чтобы добраться до темного мага, не для того, чтобы жалеть себя.

Санма нарисовала в воображении беловолосую худенькую девочку, а воспоминания сами оживили юную волшебницу, будто только и ждали такого момента. Девочка держала за руку старшего брата и о чем-то весело и беззаботно щебетала. Ей было почти, без двух арков, одиннадцать торов. Санма это хорошо знала, ведь девочкой была она сама. А мальчиком — Кред. И шли они по Восточному рынку. В нескольких торргах за юными Санмой и Кредом следовали четыре вооруженных стражника, отчего волшебники изумленно озирались вокруг, ища того, кого так строго оберегают, не сразу понимая, что мальчика и девочку. Тогда они вначале облегченно вздыхали, а потом, умиленно улыбаясь, низко кланялись и желали счастья императору и его семье.

— Ненавижу это, — сквозь зубы прошипел Кред, при этом почтительно улыбаясь окружающим и, в ответ на приветствия, благодарно качая головой. — Прежде я хоть иногда мог погулять в одиночестве, а теперь, после покушения на отца, словно шут должен повсюду ходить с этой охраной. Как Мэдвис подобное терпит?!

— Кред! — рассердилась девочка, надув губки. — Ты помнишь для чего мы пришли? Помнишь о моей маме?

Услышав это, мальчик, спохватившись, виновато улыбнулся сестре:

— Прости. Я не хотел обижать тебя, просто не люблю, когда они снуют за мной.

Санма прижалась к брату.

— Я так рада, что ты пошел за мной. Поможешь мне выбрать что-то особенное.

— Для нее самое особенное — это ты.

— Думаешь? — с сомнением покачала головкой девочка. — Мама так редко приходит. Я боюсь, что она не любит меня.

— Тебя невозможно не любить.

Юная Санма почувствовала, как от переполнивших ее чувств защипало уголки глаз и часто заморгала, борясь со слезами. Кред не любит, когда она плачет, боится, что Санма не счастлива с ними. Но на самом деле теперешние слезы были вызваны радостью от слов Креда, что девочка даже на миг позабыла о маме и своих страхах. Раньше ей было сложно поверить в то, что кто-то может ее любить: отец никогда и не хотел, мама оставила, так почему должны любить посторонние? Но теперь она знала, что была неправа. Кред ее любит! Риаза! Мэдвис! Плама! Тетушка! Дядюшка!

— Я вас тоже очень люблю!

Кред остановился и как-то загадочно посмотрел на нее, а затем щелкнул по носу и весело улыбнулся:

— Выше нос, снежинка. Но я все равно люблю тебя больше остальных.

Санма оглянулась и увидела, что многие волшебники тайком наблюдают за ней и Кредом. Правда, теперь они кто робко, кто испуганно попрятали глаза.

— Мне кажется, я знаю, что должно понравиться твоей маме, — подхватив сестру под руку, Кред повел ее к одному из дальних прилавков. — Только посмотри, какие здесь красивые шкатулки. Выбирай самую наилучшую. Сложишь туда письма, которые пишешь маме буквально каждый день.

Санма на миг задумалась, но вскоре радостно закивала головой.

— Я хочу вот эту. Кред, смотри тут и облака, и солнце, и звезды, — деловито перечисляла она, загибая тоненькие пальчики. — Все как у нее дома. Да, я уверена, что ей понравиться.

Вечером девочка самостоятельно накрыла стол в своей комнате и в счастливом предвкушении ожидала прихода мамы. Она почти не отводила глаз от шкатулки, лежащей на трюмо, словно боясь, что та исчезнет, часто вскакивала и меняла положение подарка, пытаясь найти самое подходящее место. Когда Санма решила, что все же лучше шкатулка смотрится на трюмо, девочку взволновал лиловый бант, украшающий крышку, и потому она постоянно поправляла то один, то другой завиток и тут же прыгала обратно на стул, боясь, что мама сейчас появится. Несколько палов она сидела спокойно, а потом волшебнице пришла в голову замечательная идея. Нужно вырезать на шкатулке свое имя! Пусть всегда, когда мама будет брать ее в руки, она видела имя Санмы.

Осторожно, боясь даже дышать, девочка вырезала маленькими ножничками свое имя и отступила, чтобы оценить свою работу. Увидев результат, Санма едва не расплакалась. Получилось ужасно!

— Ты глупая, глупая, — разозлилась девочка на себя, но вдруг вспомнила Креда и его слова о том, что для мамы важна она сама, что заставило ее успокоиться. — Тебя не возможно не любить, — прошептала Санма и растроганно всхлипнула.

Но вскоре счастье омрачилось и сменилось тревогой, а затем и печалью. Проходил гарт за гартом, а затем и мирт за миртом, а мама все так и не приходила. Часто случалось, что Юлэара задерживалась, но никогда так надолго. В этот раз что-то было иначе.

— Мама не придет, — самовольно произнесли губы Санмы, после чего девочка со страхом зажала рот ладошками и отрицательно затола головой. — Придет. Придет. Мама придет. Я для нее самое особенное! Самое важное!

Когда на небе появилась Тала, Санма была вынуждена признать, что больше обманывать себя не имеет смысла. Мама больше не придет. Злость обрушилась на ни в чем не повинную шкатулку и, схватив ту, девочка со всех сил бросила ею об пол. Крышка отлетела на несколько торргов и громко ударилась о ножку шкафа.

Больше не желая находиться в этой комнате, Санма бросилась прочь. Даже не задумываясь, куда бежит, девочка влетела в комнату Креда и испуганно застыла посреди комнаты. Мальчик как обычно уснул за одной из своих заумных книг. Отики шаловливо гонялись по комнате, догоняя друг друга, отчего на стенах играл причудливый фейерверк.

Санма осторожно опустилась на краешек кровати. Она совершенно не собиралась будить брата, просто хотела побыть рядом с тем, кто по-настоящему любит ее. Но Кред выглядел так смешно, обнимающим книгу, нерак которой возмущенно попискивал из-за подобного недостойного отношения к источнику знаний, что невольно девочка засмеялась. Испуганный Кред резко проснулся, и вместе с книгой упал на пол, сонно повторяя:

— Что? Что случилось? Это гномы, да? Они захватили замок?

В комнату вбежала возмущенная дэрати Инад, разбуженная шумом. Торопливо нацепленные очки косо висели на носу, но руки как обычно были уперты в бока, а брови уже возмущенно сведены на переносице.

Казалось бы, Санма должна испугаться, но вместо этого она засмеялась еще веселее и, вскочив с кровати, с разбегу обняла дэрати Инад, едва не сбив тетушку с ног.

— Нет, это я люблю вас больше всех.

Санма вновь открыла глаза и вернулась к реальности, осознав, что беспрерывно повторяет имя Креда.

— Я спасу тебя, дорогой. Подожди немного. Я должна только справиться сегодня. Должна уничтожить нашего врага.

Санма с нежностью прижала шкатулку к сердцу. Странно, но вместо того, чтобы принести ей воспоминания о Юлэаре, шкатулка напомнила ей о Креде и счастье, которое волшебнице принесла семья Гресс. Санма никогда не признавалась себе, но среди всех братьев и сестер она всегда больше всех любила Креда, едва не боготворила его.

На следующий день Кред починил шкатулку и, как обычно, убедил Санму в том, что девочка сделала поспешные выводы. Он обещал, что Юлэара вернется, что в этот раз она просто не смогла прийти по какой-то важной причине, но никак не потому что не любит Санму. Волшебница до сих пор не знала, думал ли Кред так на самом деле или просто пытался защитить сестру от боли. Но ему удалось. Санма до сих пор верила в его слова и знала, что Юлэара любила ее и, возможно, любит сейчас, пусть так больше и не пришла.

Санма после всего несколько раз открывала шкатулку, не желая бередить воспоминания. В шкатулке и сейчас лежала стопка писем, уже давно пожелтевших от времени. С того дня, Санма не написала больше ни одного письма. Она бывало и хотела, но затем останавливала себя. Зачем писать тому, кто никогда не сможет прочесть и строчки?

Медленно, уже в настоящем, Санма подняла крышку шкатулки. Ее лицо осветил мягкий белый свет, и волшебница с большой нежностью вынула аккуратно перевязанную голубой ленточкой прядь серебристо-белых локонов. С улыбкой она вспомнила, как часто в детстве переживала от того, что ее волосы не столь же красивы, как у мамы. Несмотря на то, что цвет был одинаков, волосы Юлэары казались совершенной иными, они сверкали как драгоценные камни, излучали волшебство.

Санма поднесла волосы к носу и вдохнула дивный аромат. Женщина не могла определить, что это за запах, но почему-то ей всегда казалось, что так может пахнуть только луна. Возможно поэтому, когда в детстве Санма еще жила с Юлэарой, то думала, что ее мама — луна.

— Ну что ж, Луаний, она свяжет нас. Любовь мамы приведет меня к тебе, моя привести не может. Ее попросту никогда не было.

Бережно Санма разделила волосы на две части, первую отложила, а второй осторожно перевязала лезвие ножа.

— Теперь осталось самое легкое, — с грустной усмешкой проговорила Санма. — Самое сильное воспоминание о тебе. Счастливых воспоминаний мне узнать не удалось, поэтому остаются лишь несчастные. Даже на эти ты поскупился, ввиду отсутствия в моей жизни, но это только к радости.

Сделав глубокий вдох, Санма прижала лезвие к левой ладони и, надавив на кожу, сжала пальцы в кулак. Теплая кровь окрасила лезвие ножа, но женщина попыталась отгородиться от боли и, закрыв глаза, мысленно вернулась в то далекое воспоминание, что много раз пыталась стереть из памяти.

— Халафт глос! — прошептала волшебница слова заклинания и почувствовала, как медленно тает опора под ногами, отпуская Санма в мир ее детских кошмаров.

Только благодаря магии Санма могла помнить события той далекой ночи, но даже и без, в памяти ее до сих были живы последние слова Луания и страх Юлэары.

Санма была не намного старше Тенаса, когда Юлэара решила показать ее Луанию, хотя тот отказался от ребенка едва узнав, что нимфа беременна. Юлэара не могла поверить в его отказ, она была уверена, что увидев дочь Луаний поймет, как ошибался. На самом же деле, единственной, кто всегда ошибался — была сама нимфа.

Маленькая Санма чувствовала, как дрожат руки Юлэары, прижимающие ее к груди и это пугало девочку. Санма хныкала, ей было страшно. Несколько раз начинала плакать, но мама просила ее успокоиться и девочка послушно замолкала. Вокруг было темно и холодно. Голые, кривые деревья клонили свои ветви к Санме, и она прятала лицо, прижимаясь к матери еще крепче. Девочка всматривалась в лицо матери, ища в нем защиты, но в глазах Юлэары стоял не меньший страх, а дивные волосы, которые так любила девочка сейчас выглядели какими-то бесцветными, волшебный блеск исчез, сменившись холодной седой блеклостью.

Громкий скрип огласил ночь и, осторожно повернув голову, девочка увидела высокое серое здание, среди тонких шпилей которого проглядывалась луна. Страшный волшебник, держащий в руках короткий нож, неспешной походкой прошел в приоткрытые ворота и, нависнув над съежившейся Юлэарой, спросил:

— Что нужно, вшивая?

Женщина задрожала еще сильнее и почувствовавшая это Санма закричала.

— Тише, дорогая, тише...

— Заткни ей рот, — выплюнул страж.

Юлэара испуганно отступила на несколько шагов и это вызвало насмешливый оскал у волшебника.

— Тише, золотко, — попросила она, целуя Санму.

Но девочка не хотела молчать все здесь пугало ее, особенно страшный волшебник.

— Я же сказал закрой ей рот!

— Простите, ей страшно. Здесь так холодно. Я Юлэара... Мне нужно увидеть герцога Луания.

Страж удивленно посмотрел на Юлэару, а потом так весело рассмеялся, что женщина отступила еще на несколько шагов. Но волшебник одним прыжком оказался рядом и, схватив ее за плечо, сильно тряхнул:

— Что ты сказала? Увидеть герцога Луания?

Нимфа испуганно вскрикнула, но затем сглотнув, вновь проговорила:

— Вы только скажите ему. Луаний с радостью меня примет.

— Луаний? — выкрикнул страж и с размаху ударил Юлэару по лицу.

Женщина, не ожидавшая такого, оступилась. Санма выпала у нее из рук и больно стукнулась затылком о булыжники, дорожкой ведущие к воротам. Одеяльце, в которое она была укутана, распахнулось, и детская кожа покрылась мурашками холода.

— Доченька, — со слезами бросилась к ней Юлэара, но в этот момент страж схватил ее за волосы, вынуждая остановиться. — Но моя дочь...

Страж плотоядно облизал губы.

— Ему она не нужна, а вот тебя красавица хозяин будет рад увидеть. Так что прошу, — волшебник приставил нож к горлу женщины. — Ты же хотела его видеть, вот и увидишь.