Безграничье. Часть 2. Пирамида Силы

— Где они?

— Императрица... я не думаю...

— Неужели капитан Нилаф, я просила вас думать? — ледяным и пугающе спокойным голосом спросила императрица, сверкнув синими глазами.

Нилаф невольно поежился:

— Прошу прощения, повелительница. Семья икрата Гласиуса с той стороны сцены.

Одана обернулась и увидела обгорелую покатую каменную стену, приоткрывающий небольшой вход на сцену, несомненно, предназначенный для актеров. Не позволяя себе даже думать о том, чтобы бояться, женщина обогнула фигурный каменный выступ, и ее глазам предстало чудовищное зрелище, представленное на помосте, словно одна из сцен театра ужасов. Императрица едва сдержала крик, но помня, что за ней по пятам рават и капитан, подавила в себе эту слабость. На четырех ликтах — пятиконечных звездоподобных распятьях, насаженные на острые клыки, висели безжизненные тела Гласиуса, его жены и двух сыновей, примерно десяти и двенадцати торов. На лбу каждого горела алая верда — символ всевластия Аорриллы и черных сил.

Императрица когда-то была знакома с Глатиусом Элом, одним из секретарей императора Фарпа, а также одним из его ближайших друзей. Глатиус покинул свой пост после смерти императора Фарпа, несмотря на уговоры Мэдвиса остаться, и нашел свое пристанище в селении Шал, где предался алхимии и создал семью.

И теперь волшебник поплатился за свою дружбу и веру в императора Фарпа. Поплатился не только своей жизнью и жизнями родных, но и душами, ведь теперь они навечно в рабстве Аорриллы и ничто, ни самая могущественная магия, ни сама сила добра не сумеют вызволить волшебников.

— Я надеюсь, никто не прикасался к ним? — давая себе время успокоиться, спросила Одана.

— Нет, владычица, — покачал головой Нилаф. — Глава императорского ордена, светлая магиня Жакта предупредила нас, что они прокляты и любой, кто прикоснется, будет порабощен богиней Аорриллой.

— Сжечь их немедленно. Истинным огнем темной магии. Мы уже не можем им помочь, но должны защитить наш мир от проклятья.

— Да, владычица. Нари Жакта уже готовит отвар черной силы.

Невдалеке послышался тихий скрип, а затем шелест и вскоре из-под пепла показались две белокурый головки. Императрица, позабыв обо все, бросилась к детям, испуганно жавшимся друг к дружке. Увидев приближавшуюся к ним волшебницу, а за ней двух мужчин, дети закричали. Одана упала перед ними на колени и протянула руки:

— Тише, тише, милые. Уже все хорошо. Больше вам не нужно бояться, никто здесь не причинит вам вреда.

— Кто вы? — дрожа всем худеньким тельцем, спросил мальчик не более восьми торов, закрывая собой младшую сестренку.

— Меня зовут Одана. Не бойтесь меня. Я не обижу вас.

Несколько стражников, а за ними женщина в белой мантии, в которой Одана признала тларит Таринну, помощницу магини Жакты, бросились было к ним, но прежде чем императрица успела остановить их, рават взмахнул рукой и стражники отступили, а волшебница остановилась на полпути, ожидая дальнейшего распоряжения императрицы.

— Одана? — осторожно повторила девочка, примерно на два тора младше своего брата, испуганно выступив из-за его спины. — Ты не будешь нас убивать?

Слова девочки были так по-детски наивны и одновременно ужасны, что у Оданы горло перехватило от жалости, и она осознала, что готова расплакаться, невзирая на свой титул и накладываемые им обязанности.

— Нет, солнышко. Иди я тебя обниму. Все хорошо... Теперь все будет хорошо.

Девочка вопросительно посмотрела на брата, но он отрицательно покачал головой и хотел уже схватить ее за руку, но сестра вывернулась и нерешительно приблизилась к императрице. Девочка замерла в шаге, с опаской поглядывая на Одану, а затем с рыданием кинулась к ней в объятья.

— Моих мамочки и папочки больше нет! Их убили!

Одана понимала, что должна что-то сказать, но не могла найти подходящих слов и вместо этого еще крепче прижала к себе девочку. Брат стал у нее за спиной все еще недоверчиво взирать на императрицу, словно ожидая, что она сейчас выхватит нож и нападет на них.

— Отец спрятал нас в подвале, когда послышались крики, — проговорил он. — Я пытался открыть дверцу, но он закрыл нас на замок... А затем пришли они... Они что-то говорили, но я не мог расслышать. Я должен был защитить сестру. Папа доверил ее мне.

— Но теперь все хорошо. Ты молодец.

— Я должен был защитить родителей, — сокрушенно прошептал мальчик.

— Главное, что вы живы. Что жива твоя сестра. Для ваших родителей это самое главное.

Мальчик посмотрел на нее взглядом, в котором сквозило сомнение, но промолчал. Его взгляд скользнул в сторону, и Одана с ужасом поняла, что воанс сейчас увидит распятие, но рават Калас и капитан Нилаф вовремя обступили их с двух сторон.

— Спрячьте его.

— Да, повелительница, — отозвался капитан и подал кому-то знак. — Магиня Жакта готова начинать обряд, вы разрешаете?

— Конечно. Чем скорее мы покончим с этим, тем лучше.

— На дороге кто-то есть, — донесся до них чей-то голос. — Повозка с двумя воансами.

Одана кивнула тларит Таринне, и волшебница поспешила к ним.

— Идите с тларит Таринной, — обратилась Одана к детям. — Она вас накормит. Не бойтесь ее. Она очень хорошая.

Волшебница с мягкой улыбкой присела возле маленьких воанс и протянула мальчику руку.

— Я тларит Таринна. Но можете звать меня просто Таринной.

— Не бросай нас! — закричала девочка императрице. — Пожалуйста.

— Не бойся, дорогая, — заверила ее Одана. — Я скоро вернусь. Я вас не брошу. Только узнаю, кто приехал, а потом приду к вам.

Девочка жалобно посмотрела на Одану, но все же кивнула:

— Хорошо.

Позволив Таринне взять себя за руку, она с мольбой оглянулась на императрицу:

— Я боюсь.

— Все будет хорошо. Пожалуйста, верь мне.

Мальчик обнял сестру за плечи:

— Идем, Тэла.

— Тэла, — тихо повторила императрица, когда дети отошли. — За что им такое горе?

— Императрица, — позвал рават и, приняв предложенную им руку, Одана поднялась и, отряхнув испорченную пеплом и грязью юбку, обернулась.

Распятие было скрыто парящим в воздухе черным полотном. На нем играли блики зловещего огня, который творила Жакта. Одана почувствовала свою вину перед светлой магиней, которая в данный момент отравляла себя темными силами истинного огня. Покоряя его, она отдавала несколько торов своей жизни. Но Жакта сама выбрала свой путь возглавив императорский орден, она знала на что идет и сейчас в который раз платила за свой выбор, за Эйвелис.

Повозка со скрипом остановилась и на землю спрыгнула испуганная рыдающая женщина, а за ней седоватый мужчина. Неверящим, почти безумным взглядом воанса оглядела разрушенное селение и бросилась в мужские объятья, шепча какие-то слова. Голос стал переходить на крик и вскоре они услышали:

— Они мертвы, Рал! Наши дочери мертвы!

Взгляд мужчины остановился на императрице:

— Здесь императрица, Ватара. Сама императрица Одана, — едва слышно прошептал он.

Воанса обернулась и посмотрела на Одану, глаза ее полыхнули огнем ненависти, но муж сжал ее ладонь, и она поспешила склонить голову.

— Что здесь произошло? — спросил дрожащим голосом Рал. — Что случилось с нашим селением?

— На ваше селение напали, — выступил вперед капитан. — Нам очень жаль, но почти никто не уцелел.

— Но кто?.. — с надеждой вскрикнула женщина, но затем и сама увидела Тэлу и ее брата, заходившись в небольшой шалаш.

Одана медленно приблизилась к супругам, подбирая слова, которые могли бы облегчить боль их потери.

Мужчина склонился в низком поклоне:

— Моя повелительница.

Увидев, что жена замерла словно изваяние, муж тихо позвал ее, но она с воплем отбросила его руку и закричала:

— Это вы виноваты! Виновата в смерти моих детей!

Сильные руки стражников схватили обезумевшую от горя женщину за плечи, не давая возможности приблизиться к императрице.

— Мои дочери погибли из-за вса! — вновь закричала она и попыталась плюнуть Одане в лицо.

— Нет, — приказала императрица, опережая стражника, который намеревался ударить воансу.

Одана почувствовала страх. Воанса говорила правду. Именно она виновна в случившемся. По ее вине, ее слабости, слабости Тенаса, еще даже не понимающего какое бремя легло на его детские плечи, погибло селение.

Ужаснувшись своим мыслям, она качнула головой, прогоняя их от себя. Сейчас не время быть слабой. Именно сейчас она должна была показать свою силу, свою власть, которые воанса способна была отобрать у нее. Эйвелис принадлежит ей, принадлежит Тенасу и никто не должен посягать на эту власть, никто не имеет права оскорблять императрицу, оскорблять императора!

— Отпустите ее.

Стражники в первую секунду хотели воспротивится, но увидев злой взгляд императрицы и властный генерала Каласа, безвольно повиновалась.

Одана подошла к воансе и, схватив ту за трясущийся подбородок, заставила посмотреть на себя.

— Как ты посмела говорить подобное своей повелительнице? Даже прежде чем заговорить, ты должна испросить позволения.

Воанс бросился перед Оданой на колени и поцеловал грязный подол ее платья:

— Прошу вас, пощадите мою жену, повелительница, вы же видите, она обезумела от горя. Если нужно накажите меня.

Одана окинула его презрительным взглядом, сколько сил ей потребовалось, чтобы сыграть эту роль, ведь на самом деле она не могла презирать этого несчастного волшебника и вновь посмотрела на воансу. Она понимала Рала, она понимала его жену. Наверное, сама Одана и не так поступила, если бы убили ее детей. Но она не могла позволить им подобного. Они должны уважать ее, как должен уважать ее весь Эйвелис.

— Пощажу, — прошептала императрица и с размаху тыльной стороной ладони ударила воансу по щеке.

Женщина с тихим вскриком оступилась и упала, взметнув хлопья пепла, который словно снег начал медленно оседать на землю.

Предупреждающе взглянув на генерала, Одана оглянулась и встретилась глазами с Тэлой. Волшебница сделала шаг в ее сторону, но девочка с испуганным криком бросилась к брату. Мальчик смерил Одану обвиняющим взглядом и что-то успокаивающе зашептал сестре.

Императрица вновь обернулась к воансам, не смевшим подняться с земли:

— Будете любить их как своих детей. Они теперь ваши дети.

— Да, повелительница, — закивал головой Рал.

— Да, повелительница, — вторил ему тихий голос жены.

Одана опустила взгляд на свою руку и увидела, что обручальное кольцо, подаренное когда-то Мэдвисом, в крови. Волшебница сглотнула подступившую к горлу тошноту и вытерла кровь о юбку. Сапфир заиграл в лучах солнца.

Небо, как же давно это было. В далекой-далекой и счастливой жизни...

* * *

Лимонное озеро лениво поигрывало своими водами, изредка игриво обрызгивая троих нянечек, что увлеченно шушукались о чем-то рядом на одной из скамеек. В красивой резной колыбели, которую одной рукой покачивала старшая из девушек — Шарта, дремал юный император, сладко причмокивая губками и улыбался, словно потешаясь над сплетничающими девушками. Парковые деревья певуче шелестели, лишь слегка заглушая крики и частый смех, что доносились с небольшой поляны, выходящей к озеру, на которой происходило веселое сражение волшебников. Нянечки увлеченно следили за этим действом, часто смеясь вместе с его участниками, но и не забывая обсудить каждого вдоль и поперек.

— И как он мог влюбиться в такую? — прошептала одна из девушек, кивая на темноволосую избранную, что задорно смеялась над словами гроу Ода.

— Думаешь, влюбился? — округлила глаза Зигида, младшая из нянечек.

— Никогда не видела, чтобы он так на кого-то смотрел. Как же хорош все-таки... Если бы только...

— Алтира, ты в своем уме? — возмутилась Шарта.

Девушка обиженно надула губы:

— Уж и помечтать нельзя!

— Ты кажется, нам о чем-то рассказывала, — напомнила Шарта, все же заинтересовано поглядывая на Наташу. Она не считала девушку недостойной, просто другой. Избранная словно и была уже частью Безграничья, но одновременно в каждом взгляде и жесте чувствовался оттенок чужого мира. И все же сейчас, окруженная двумя другими избранными, близнецами и Нуарой, она была совершенно своей.

— Ну, так вот, — отвлек Шатру от мыслей тихий голос Алтиры. — Я медленно подкралась и, заглянув, увидела... Что вы думаете я увидела?

Девушки удивленно воззрились на подругу.

— Что? — воскликнула Зигида.

— Мой Толсик... Нет, теперь он уже не мой... Целовался с Онар! Представляете с этой?! Она ведь на лошадь похожа!

— Вот негодяй!

— Тише, Зигида! Тенаса разбудишь, — воскликнула Шатра и окинула рассказчицу едва ли не материнским разоблачающим взглядом. — Алтира, что уж говорить о тебе, я почти каждый день и на каждом углу натыкаюсь на твои тайные свидания, то с Нилом, то с Дарлисом, то с... Я даже и не знаю, как остальных зовут.

Алтира обиженно надула губы.

— Это другое. Я же хотела подарить ему свое сердце!

Подруги с сомнением посмотрели на нее и Алтира вскинула руки, будто сдаваясь:

— Ладно, ладно. Но Онар... Разве он хотя бы не мог найти кого-то более достойного?!

Вскрик отвлек их и волшебницы увидели как из-за широкого дуба выскользнул кровожадный вампир. Обозрев небольшую группу волшебников, от удивления даже прекративших сражение, бросил красноречивый взгляд на темноволосую избранную и, взметнув полы пыльного, почему-то странно напоминающего женское платье наряда, кинулся в ее сторону.

Наташа побледнела и отшатнулась. Она понимала, что не должна бояться, но почему-то сердце все-таки самовольно испуганно застучало.

— Крови! Хочу отпить твоей сладкой крови, дорогуша.

Что Зера и Фэналин, что Онзорг, а тем более Нуара, которая бросив их 'сражение' улеглась читать книгу в тени тополя, остались холодны, хотя правильней будет сказать веселы, к этому бесцеремонному нападению. Итак, Наташа, затаившая месть за такое бесчувственное к себе отношение, осталась в гордом одиночестве против безжалостного монстра.

— Уйди прочь! — встретила она врага совершенно не храбрым, а писклявым криком. Но вампир еще громче защелкал отнюдь не маленькими клыками. — О боги! Зера, Фэналин, что я должна делать?

Вместо помощи несчастной подруге, девушки разразились смехом, отчего она обиженно показала им язык.

— Вредины! Ничего-ничего я еще отомщу вам. И мстя моя будет страшна!

Между тем, враг был уже немногим больше торрга от нее.

— Трианус! — пискнула Наташа, но вместо желаемого сильного потока, который должен был остудить кровожадный пыл монстра, 'благодаря' волнению в хищное лицо брызнул легкий освежающий дождик и лишь еще больше распалил злодейские замашки. Вампир очаровательно улыбнулся во все свои зубы с четырьмя огромными клыками, и Наташа решила забыть о гордости:

— Да иди ты! — надеясь спрятаться в парке, девушка бросилась бежать. Монстр улюлюкая, гнался за ней.

Спрятавшись за широким стволом какого-то дерева, Наташа случайно приметила неподалеку небольшого зайца на свою беду что-то беспечно вынюхивающего в траве.