Безграничье. Часть 2. Пирамида Силы

— Это я виноват...

— Никто не виноват, Тис. Никто. Возможно, так даже лучше для него. Лесандр теперь с Вэларией, о чем все время мечтал, — и одними губами добавил: — Я больше никогда не отпущу твою руку.

* * *

*

11-й день арка Дина II.

Аларбо, Коанор.

Наташа с большим сомнением нажала кнопку включения и громким возгласом встретила загоревшийся экран, выводящий контуры бабочки.

— Ничего себе! Так меня теперь можно назвать изобретателем! — провозгласила девушка, посмеиваясь над собой и своими волшебными трудами. — Кто еще, что в этом, что в Низогловом мирах, заряжал мобилку магией, а? Не думаю, что многие.

Наташа включила камеру и навела на себя объектив, при этом непроизвольно проверив нос, в который раз убеждаясь, что он, драгоценный, снова с хозяйкой.

— Ну что ж, нос на месте, можно и записываться.

Когда телефон известил ее тихим сигналом, что съемка началась, виноватая улыбка самовольно возникла на лице:

— Привет, мама. Привет, папа. Стас. Аня. Это я, ваша нерадивая дочь и сестра. Понимаю, что очень виновата и прошу простить меня и не убивать, когда скоро... правда, очень-очень скоро!.. вернусь домой. Пожалуйста, верьте мне и не обижайтесь. У меня все очень хорошо. Честно! Очень-очень! Я просто не могла поступить иначе, вы должны понимать меня. От меня зависит жизнь маленького мальчика и судьба прекрасной, уже успевшей стать мне родной страны. Вот какая я стала важная! Поймите меня, прошу вас, — Наташа почувствовала, что готова расплакаться и поспешила успокоиться. — Чтобы вы не считали меня сумасшедшей, у меня есть доказательства!

Держа мобильный левой рукой, она взмахнула сильной со знаком Теу:

— Криа!

Над ее указательным пальцем вспыхнул яркий язык пламени. Представив лица родных в этот миг, эрниа содрогнулась.

— Еще раз повторяю со мной все в порядке. И с вами тоже! Мы все не сумасшедшие! Просто доверяйте мне, ладно? Люблю вас всех больше всего на свете, — и с тяжелым вздохом остановила запись.

— Теперь осталось самое легкое, — чувствуя себя необычайно глупо, прошептала она, — отправить запись в Низогловый мир. Интересно, какая цена сейчас за ММS-ку из Безграничного? Хоть бы на счету было достаточно.

— С кем ты говоришь? — спросил знакомый голос и, подняв глаза, Наташа увидела подпирающего стену Ода.

— Ни с кем, — сердито бросила она. С одной стороны девушка и рада была его видеть, но с другой — ведь умышленно спряталась в одной из башен, чтобы в спокойствии записать послание семье.

На лице Ода заиграла обычная насмешливая улыбка. Кажется, единственной его реакцией на любые Наташины проявления эмоций была насмешка. Девушку это злило, но в последнее время она научилась различать улыбки юноши и заметила в той, которую Од дарил ей, необычайную ласку, иногда даже, удивительное для самой Наташи, восхищение. Да и насмешка его была совершенно не злой, простой иронией, с которой Од смотрел на жизнь. Иногда иначе на жизнь и нельзя смотреть, можно ведь и с ума сойти, воспринимая всерьез все в ней происходящее.

— И кто этот никто?

Наташа устало вздохнула:

— Мой телефон, — и прежде, чем Од успел что-то произнести, предупреждающе взмахнула рукой. — Я тебе уже рассказывала, что это... а если и нет, то сейчас не собираюсь.

Волшебник беспомощно пожал плечами:

— Я другого и не ожидал. Поэтому просто хотел спросить, чем могу тебе помочь?

Наташа с сомнением покачала головой, а затем, внезапно переменившись, весело заулыбалась и даже слишком доброжелательно похлопала по подоконнику, на котором расположилась, приглашая Ода присесть рядом.

— Мне всего лишь нужно переслать родителям ММS-ку с моим видео. Все равно, на чей мобильный телефон. Думаю, ты в этом осведомлен и с легкостью мне поможешь.

Од никак не отреагировал на Наташин ехидный тон и медленно опустился на предложенное место.

— Нельзя сказать, что я в этом осведомлен, но если ты продемонстрируешь мне объект, который нужно переслать, и сможешь показать мне свое воспоминание, в котором есть этот, как ты говоришь... хм... мобильный телефон, уверен, что смогу совершить это магическое действие. Низогловый мир не защищен от нас и поэтому не препятствует волшебству, так что, думаю, сложностей быть не должно.

Наташа слушала его, открыв рот от удивления, а затем радостно вскрикнула и, позабыв о недавнем недовольстве, обняла Ода.

— Спасибо большое, — прошептала она в его плечо. — Ты не представляешь как это важно для меня.

— Думаю, что представляю...

Наташа не дала ему договорить и нерешительно поцеловала в уголок губ. Од обнял девушку крепче и прильнул губами к ее губам. Осторожно отстранившись, девушка взглянула на юношу и тут же закричала, увидев страшные кровавые глаза на бледном... мертвом лице. Оттолкнув монстра, спрыгнула с подоконника. Телефон, лежавший до того на коленях, упал на каменный пол и разлетелся на две части.

— Что случилось? — кинулся к ней... обеспокоенный Од.

Наташа со страхом отступила назад, удерживая дистанцию между ними, но уже начала понимать, что это была лишь игра ее воображения... страшная и жуткая игра.

— Нн...ни...ничего.

— Наташа?..

— Черт, мой мобильник.

Од направил на телефон первый знак магии и, блеснув зеленым огнем, тот вновь стал целым. Подняв мобильный, юноша медленно приблизился к Наташе.

— С этой штукой все хорошо, но вот что случилось с тобой?

Наташа отвернулась, опасаясь, что он сумеет все прочесть по ее лицу:

— Не знаю, мне что-то показалось.

— Что именно?

— Сама не знаю, какая-то глупость... Пожалуйста, давай не будем об этом.

— Как скажешь.

Наташа облегченно заулыбалась. За что она и любила Ода, так за то, что он не настаивал, если видел, что девушка не желает говорить и слушал, верил, когда это было нужно. Нет, не любила! Оговорочка! За это он ей и нравился. Да! Нравился — правильное слово.

— Ну что, отправим твое... хм... не помню как оно называется?..

— ММS-сообщение, — подсказала Наташа. — Я была бы очень благодарна.

Од сочувственно улыбнулся, совершенно позабыв о прежней насмешке и Наташа почувствовала, что готова его обнять и расцеловать, но вспомнив о кровавых глазах едва не вскрикнула и невольно отступила еще на шаг, надеясь, что волшебник ничего не заметит.

* * *

*

11-й день арка Дина II.

Атнаркис высших магов.

— Это война, нари Одана. Началась великая война, — проговорил Форатей, поднимаясь из-за своего восьмиугольного стола, и медленно приблизился к овальному окну, в котором виднелась угловая узорчатая башня атнаркиса магов и раскидистые кроны пушистых сосен Солнечного бора.

— Я знаю, пинарий Форатей, — проследив за ним взглядом, прошептала Одана и, заметив, что нервно постукивает пальцами по столу, спрятала руку на коленях. — Но я не намеренна бездействовать. Для меня это был страшный урок и мне некого винить, кроме себя. Я знала, что этого следует ожидать и должна была, во что бы то ни стало защитить свой народ.

Пинарий посмотрел на императрицу и сурово поджал губы, тем самым подтвердив слова Оданы, и это неожиданно больно кольнуло ее. С языка едва не сорвался едкий ответ, но женщина заставила себя промолчать, хотя в следующий миг, встретившись с фиолетовым глазом Форатея пожалела, что позволила себе даже думать подобное.

— Возможно, ты права и в случившемся есть моя вина. Мы оба в равной степени виноваты. Но теперь уже поздно говорить об этом. Ничего не изменишь. Необходимо решить, что делать дальше. Как не совершить новых, еще более непростительных ошибок.

— Я усилила армию. Мои воины теперь находятся в каждом городе, в каждом селении. Но вы же понимаете, что этого недостаточно. Рядовые волшебники-воины не смогут противостоять темному магу и его дорки, а обладателей знака Суат у меня не так уж и много. Маги императорского ордена разосланные во все концы Эйвелиса в помощь тарловой двоице, но их слишком мало и большинство селений и городишек все также остается без Суатовой защиты. Да и что несколько волшебников высшего круга могут сделать против дорки темного мага. Икрат Гласиус не смог выстоять против них. Все дорки владеют пятым знаком, да и волшебников темный маг набирает в свои ряды лишь с силой четвертого и пятого знаков. Нас может защитить лишь великая магия.

Форатей долго смотрел на Одану, и наконец в его глазах блеснуло предупреждение. Он читал императрицу, словно раскрытую книгу и это совершенно не нравилось женщине, Одана должна научиться защищаться от его влияния.

— Нари, будьте осторожны в своих мыслях. Они могут привести к еще большей беде.

— Не может быть ничего хуже, чем угроза, которую представляет для Эйвелиса, да и всего Безграничья, темный маг! — вспылила императрица.

Форатей сердито покачал головой и снова отвернулся к окну. Он некоторое время молчал и Одана тоже не смела нарушать тишину, боясь, что не сумеет удержаться и наговорит лишнего. Волшебница пришла к пинарию за советом, надеждой, что верховным маг знает как защитить Эйвелис и остановить врага, но нашла здесь разочарование. Старик лишь изрекал свои мудрейшие советы, в которых она совершенно не нуждалась.

Но вот Форатей обернулся и приблизился к ней на шаг, волшебница невольно замерла.

— Все возможно, императрица. К моему величайшему сожалению, в этой жизни все возможно.

Одана возмущенно взмахнула руками и вскочила со своего места:

— Быть может вы и правы, гроу, но на данный момент темный маг для меня наибольшая беда и кроме него мне ничего не страшно.

Взгляд пинария стал ледяным, и женщина невольно оступилась, за что еще больше разозлилась на себя.

— Это слишком самонадеянно с вашей стороны, нари Одана, — процедил он, словно волшебница была неразумной ученицей. — Как правитель, вы в первую очередь должны думать о последствиях своих действий!

— Я должна заботиться о своей стране, своем народе и сделать все возможное, чтобы защитить их от врага. Темный маг объединяет в себе все, что может грозить Эйвелису.

— Глупая девчонка! Я запрещаю вам вызывать Каменную Деву! Вы этого хотите, ведь так? Понимаю вас, ваши надежды. Но вы глупы, если даже в мыслях допускаете подобное! Если однажды она привела на престол нового правителя и упилась за это лишь одной жизнью, в этот раз Дева может захотеть большего: вас...

— Я готова пожертвовать собой!

— Жизнь вашего сына!

Одана запнулась и почувствовала, что бледнеет.

— Жизни всех ваших близких, — безжалостно продолжил пинарий. — Жизни избранных. Готовы ли вы заплатить такую плату за освобождение от темного мага?

Волшебница потупилась и промолчала.

— В тот раз Каменная Дева лишь исполнила волю Судьбы...

— Почему вы считаете, что Судьба не желает смерти темного мага? — нашла за что зацепиться Одана.

— Судьбу невозможно понять, девочка, — немного смягчился Форатей. — Она сама решает, кому жить, а кому умирать, кому править, а кому лишь жадно мечтать о власти. Вы можете бороться за свою жизнь, за свою страну, своего сына, но не решать вместо Судьбы чему быть.

— Но...

— Лютый знал об этом! — сверкнул глазами пинарий. — И он готов был поплатиться за свою ошибку жизнью. Ему нечего было терять или возможно он уже настолько потерял надежду, что просто не задумывался о последствиях. Но вы, нари Одана, должны задуматься. От вас зависит сейчас намного больше, чем от Барциуса Лютого тогда, как главы ордена гундов. Он мог себе позволить ошибиться. Но, нари, позволено ли вам это? Готовы ли вы оставить своего сына и Эйвелис из-за пустых надежд? Хотите ли вы облегчить путь для темного мага?

Одана не знала, что ответить. Форатей говорил правду, она вынуждена была самой себе в этом признаться. Женщина не настолько глупа, чтобы отрицать очевидное.

— Вы правы, пинарий. Я сделала поспешный вывод, — волшебница медленно приблизилась к арке, понимая, что разговор окончен, им обоим нужно подумать, осмыслить произошедшее. На миг затаила дыхание, решаясь на следующие слова и, не смотря на пинария, выпалила: — Но если будет необходимо, я готова продать душу даже Аоррилле. Я не отдам моего сына и Эйвелис Луанию.

Не дожидаясь ответа, Одана выскочила из кабинета и услышала тихий печальный вздох за своей спиной. Женщина невольно обернулась, и хотела было вернуться, но сжала руки в кулаки и остановила себя. Пусть думает о ней, что пожелает, но императрица знает, что права. Мэдвис всегда говорил ей, что Эйвелис важней всего и нет ничего запрещенного и безумного, что нельзя сделать для страны и народа.

— Пусть для вас я ошибаюсь, но это моя правда, и ничто не изменит моего мнения.

Одана медленно побрела по длинному ветвистому коридору. По пути ей встречались знакомые и незнакомые волшебники и императрица, изображая приветливую улыбку, здоровалась с каждым, иногда останавливалась на несколько слов и надеялась, что ее собеседники не осознают, как зла Одана на весь мир и на них в частности.

Наконец она замерла у знакомой арки и печально вздохнула. Вместо привычной скромной таблички с именем Рау Ишанта, перед ней предстало совершенно иное имя, вытесанное золотыми буквами. Одана невольно поморщилась, не желая предстоящей встречи, но императрица уже давно позабыла о своих желаниях и была ведома лишь долгом, а потому покорно ступила в свет защитной магии.

Зотна встретила ее несколько удивленным и недовольным взглядом, но Одана не обратила на это должного внимания и по-хозяйски прошествовала вглубь кабинета. Намеренно не ожидая приглашения, опустилась на одно из кресел, стоящих перед полукруглым столом высшей магини и вопросительно посмотрела на графиню.

Зотна в свою очередь не спешила рассыпаться в восторженных речах перед императрицей и Одана изогнула губы в насмешливой, но одновременно понимающей улыбке:

— Вы не явились сегодня утром на совет. Разумеется, я прощу вас в этот раз, понимаю, вы еще не полностью ознакомились со своими обязанностями. Но впредь, настоятельно рекомендую, быть более исполнительной и ответственной. Я не потерплю самоуправства со стороны своих подневольных.

Графиня безмятежно выслушала слова императрицы, изумленно вскинула брови и изобразила на лице самодовольную улыбку. Одана почувствовала неприятный холодок в животе и поняла, что ее опасения оправдались, и вместо друга и поддержки, волшебница заимела нового опасного врага.

— Простите, императрица, — протяжно проворковала Зотна, с интересом рассматривая свои наточенные ноготки. — Но теперь мой непосредственный властитель пинарий Форатей и я обязана в первую очередь выполнять его распоряжения.

— То есть вы, дорогуша, пытаетесь сказать мне, что ваша императрица и повелительница вторая очередь? Не рано ли, нари Зотна, позабыли, что вы мой представитель в атнаркисе высших магов, представитель моей страны?

— Помню, императрица, — покачала головой Зотна, умышленно не называя Одану более правильным 'повелительница', словно желая показать, что они теперь на равных. — Я всегда помню об Эйвелисе и о том, что теперь его представитель и что именно мое слово вершит судьбу моей страны.