Безграничье. Часть 2. Пирамида Силы

— О да, вы прирожденный танцор.

— Не могу удержаться и не сказать, что и вы, тларит, столь же грациозны и воздушны в танце, как и я.

— Икрат Клар, вы слишком добры. Я, кажется, даже покраснела. С вашей стороны не честно так смущать девушку, — ответила Наташа, про себя думая — неужели так плоха?!

— Прошу простить, но вы вызвали во мне самые светлые чувства и я не смог умолчать о своем восхищении.

Девушка наигранно робко отвела глаза:

— Лучше расскажите что-то о себе.

— О, разумеется. Уж кому как не мне? Буквально два арка назад, на южном побережье Холодного моря обнаружили квакчущую болезнь...

— Что простите?

— Квакчущую болезнь, — терпеливо повторил гном, словно разговаривая с ребенком. — Неужели вы никогда не слышали об этом? Это была звучная история!

— Да, мне стыдно признать. Я никогда не слышала.

— Русалки Холодного моря, они называют себя народ малеб, подхватили эту болезнь от одного тритона, которого укусила бешеная лягушка и стали квакать! Пинарий Форатей отправил меня вылечить этот народ, ведь больше никто не смог согласиться на столь опасное и трудное дело.

'Вернее никто не захотел заниматься таким смехотворным делом', — подумала Наташа, одновременно серьезно поддакивая Клару.

— Я обязан был уничтожить источник болезни, эту самую лягушку. Наша битва была очень тяжелой, но все же я смог пересилить противника, правда, на память лягушка оставила мне страшный шрам на правой руке и квакчущую болезнь на недолгое время. Целители атнаркиса высших магов творят чудеса. Но наш пинарий на самом деле редкий маг, ведь я должен был доложить о своих успехах сразу по прибытию в атнаркис и Форатей понял мой лягушачий язык, словно я говорил, как обычно.

Наташа бросила короткий взгляд на пинария и улыбнулась. Должно быть, Форатей обладал недюжей выдержкой, раз сумел сдержаться от смеха, квакчущий Клар, несомненно, презабавнешее зрелище.

— Я восхищена вами. Пинарию Форатею повезло с таким советником.

— Благодарю, прекрасная тларит, и вынужден вновь с вами согласиться. Это, действительно, великое дело.

— Мы с вами так затанцевались и заговорились, что и не заметили, как закончилась музыка.

Гном выглядел разочарованным и удивленным:

— Быть может, вы будете столь же добры ко мне и подарите еще один танец?

Наташа, безусловно, получила море удовольствия от знакомства с Кларом, но была совершенно не расположена к еще одному подобному действу, а особенно протестовала ее бедная спина, ведь девушка почти весь танец провела в скрюченном положении. Поэтому, когда позади прозвучал знакомый голос, Наташа несказанно обрадовалась.

— Прошу прощения, но прекрасная тларит уже обещала мне следующий танец, — учтивым, но не терпящим возражения тоном озвучил Од и властно схватил Наташу за локоть, намереваясь увести.

— Тларит Наталья, — растерянно прошептал гном, — неужели вы меня покидаете?

Наташа неуверенно посмотрела на маленького волшебника, потом перевела взор на Ода и, прочитав в его лице насмешку, почувствовала, что в ней по обычаю закипает гнев. Но обернувшись к гному и услышав новые звуки музыки, представила, что придется горбатиться еще один танец, потому извиняющееся улыбнулась:

— Простите, любезный икрат, но я правда уже пообещала этот танец, хотя теперь безумно об этом сожалею.

Пусть гном был расстроен, что соперник похищает его партнершу, но слова Наташи все же возымели свое действие и Клар, надувшись словно индюк, надменно произнес:

— Вы правы, прекрасная тларит, но не волнуйтесь, мы еще встретимся этим вечером и я украду вас на танец, — поклонившись Наташе и Оду, он исчез среди танцующих пар.

— Надеюсь, этого не случится, — вырвалось у волшебницы, но в этот момент она встретилась с внимательным взглядом голубых глаз и запнулась.

— Такой смешной, — хмыкнул Од и протянул руки, приглашая девушку на танец.

— Он милый и галантный, — нахмурила брови Наташа, но затем весело улыбнулась. — Хотя ты прав, смешной тоже.

— Кажется, прекрасная тларит обещала потанцевать со мной.

— Вот именно, что кажется. Вы, дорогой гроу, можете провести меня к моим подругам, и на этом наш обман закончится.

— Зачем? Мне нравится наш обман.

Осторожно и нерешительно, за что особенно сердилась на себя, Наташа вложила свою правую руку в руку Ода и вздрогнула, когда он сжал пальцы. Неотрывно смотря в его пронзительные глаза, девушка опустила левую на его плечо и замерла. Медленно и с легким волнением, если Наташе не показалось, Од положил ладонь на ее талию и плавно закружил в танце.

— Прекрасная тларит...

— Может уже хватит передразнивать? — скривила губы эрниа.

— Но это и мои мысли тоже.

— А-а, — повела головой Наташа. — Так что прекрасная тларит?

— Не желает ли она поблагодарить своего спасителя?

Брови Наташи удивленно взлетели:

— То есть, мой спаситель хочет сказать, что вырвал соглашение на танец у прекрасной тларит только из жалости?

Од чарующе улыбнулся, а затем задумчиво прищурил глаза:

— Спаситель вынужден признать, что не только... Или может даже совершенно по иным причинам.

— Вот как? И что же это за причины?

Од приблизил свое лицо к Наташиному так близко, что между ними осталось всего несколько сантиметров. Девушка даже на миг подумала, что он сейчас ее поцелует, и судорожно сглотнула, но юноша только продолжал улыбаться.

— Особые причины, — наконец сказал юноша.

Наташа хотела продолжить свои расспросы, но подумала, что не стоит рушить такой момент и отдалась во власть чудесного танца, немного похожего на низогловский вальс. Од был отличным танцором, и девушке легко удавалось следовать незнакомым движениям. Они кружились по бальному залу, и все вокруг сливалось в дивный поток красок. Несколько раз пары на несколько мгновений сменяли партнеров, и Наташа с удивлением и раздражением понимала, как радуется, вновь оказываясь в объятьях Ода. Девушка почти не отводила глаз от его лица, но в те редкие моменты, когда ее взор вынужденно возвращался к внешнему миру, успела заметить Зеру танцующую с незнакомым волшебником, а затем совершенно случайно увидела взмах рыжих волос и мрачную решимость на бледном личике.

— Нет, — со страхом прошептала Наташа и остановилась.

— Что случилось? — спросил Од.

В этот момент на них наткнулась одна из танцующих пар. Высокий волшебник ткнулся гордым орлиным носом в щеку своей партнерши, и они вместе обязательно бы завершили свой танцевальный маневр не менее грациозным падением, если бы Од вовремя не подхватил их под руки и не помог устоять. Юноша извинился перед возмущенными волшебниками, и уже хотел было и сам продолжить танец, но увидев испуганный взгляд Наташи, отвел ее в сторону.

— Что случилось?

Девушка не ответила. Она следила за Фэналин, которая решительным шагом направлялась к группе волшебников, среди которых находились граф и графиня де Ниарн. Наташа хотела окликнуть подругу, но осознала, что это бесполезно. Сейчас Фэналин не послушает никого.

В этот момент к Оду и Наташе подбежала Зера, по пути извиняясь перед своим партнером, следовавшем за ней худосочным шолгом.

— Что она делает? — с ужасом спросила воанса.

— Не знаю.

— Граф же все равно не поймет.

До них долетел отзвук слов баронессы, что-то с чувством доказывавшей отцу. Она указывала на братьев, а затем на Зотну.

— Она все еще надеется, что сможет пробудить в нем своего отца, — голос Наташи был полон злости. — Неужели Фэналин не может понять, что так просто уже ничего не изменится? Зотна слишком глубоко проникла в него своей магией.

Зера схватила подругу за руку и сжала, ища поддержки:

— Я боюсь, что она пострадает.

— Нельзя так просто стоять, — решительно проговорила эрниа, но прежде чем успела сделать хоть шаг, девушку удержали цепкие пальцы Ода, впившиеся в ее плечи.

— Нет, это только дело Фэналин.

— Мне больно, — прошипела волшебница, поведя плечами, но руки Ода, хоть и немного ослабили свою хватку, все так же удерживали ее.

— Прости, — ответил Од. — Но вы с Зерой должны понимать, что Фэналин не ребенок. Это касается только ее семьи.

Наташа понимала, что он прав, но не захотела признавать и промолчала, а вот Зера наоборот, задумчиво посмотрев на юношу, согласно кивнула.

Но возможно то, что произошло дальше, заставило ее изменить свое мнение, потому что Наташа уж точно пожалела, что не оттолкнула Ода и не поспешила на помощь Фэналин.

— Ты мне не дочь! — крик Иревда де Ниарна, словно гром прокатился по залу.

— Но, отец, — взмолилась Фэналин, — за что ты так со мной?

Ответом ей стала размашистая пощечина. Девушка вскрикнула от боли. Прижав ладони к горящей щеке, она с неверием смотрела на графа, впервые в полной мере осознавая, что это больше не ее отец.

— Я отказываюсь от тебя. Больше не желаю тебя знать.

Зотна с криком бросилась к Фэналин, пытаясь ее обнять:

— Дорогой, что ты делаешь, сжалься над дочерью!

Фэналин же оттолкнула мачеху:

— Значит, ты мне тоже не отец, — ответила она и, развернувшись, гордо зашагала прочь. В ее лице не было ни боли, ни страданий, ни слез, только ненависть. Щеки пылали, на одной из них отчетливо виднелся отпечаток ладони. Но Фэналин высокомерно смотрела перед собой, словно ничего не произошло, и это не ее отец только что при всех отрекся от дочери. Подбородок был вздернут, в глазах горел опасный огонек, который опалял любого, кто осмеливался встретиться с волшебницей взглядом и, тем более, выразить в нем сожаление.

Присев в поклоне перед императрицей, Фэналин громко произнесла:

— Прошу вашего позволения, моя повелительница, покинуть вечер, я очень устала. Вы простите мне мою бестактность?

— Конечно, моя милая. Если позволите, я лично проведу вас до дверей спальни.

Фэналин благодарно кивнула и позволила императрице взять себя под руку.

— Я скоро вернусь, мои дорогие, — с улыбкой обратилась к залу императрица Одана. — Не скучайте. Прошу танцующих продолжить танец, я так люблю эмиральд. Этот прекрасный танец возник на моей родине, дивной Кросте.

Глава 3

Магия крови

23-й день арка Палира III.

Аларбо, Коанор.

Санма была очень рада видеть Мэдвиса. Даже вина отступила. До того момента, как волшебница встретилась с призрачным взглядом брата, тогда-то она с удвоенной силой захлестнула, когтями неведомого зверя царапая по сердцу. Хотя Санма прекрасно знала, чьи это когти. Они не отпускали ее сердце все дни с той роковой встречи на Голубом озере.

В какое-то мгновение женщина едва не вскочила с места и не бросилась к Мэдвису, надеясь вымолить прощение, но вместо этого, испуганно отвела взор и больше не позволяла себе смотреть в сторону императора. Вина, дикая и страшная, пожирала ее изнутри, и волшебница не знала, как справиться с ней. Как можно изменить то, что случилось? Как изменить то, кем она есть?

Иногда Санма начинала злиться на себя за эту вину. Она знала, что это чужие грехи, не ее, почему наказывает себя? Но тогда ответом становились воспоминания о ее детстве, одиночестве и страхе в нем. Лишь с появлением в ее жизни семьи Гресс, все изменилось. Дядюшка Фарп и тетушка Инад позволили Санме почувствовать себя частью чего-то, частью семьи, позволили узнать, что такое настоящая любовь. Больше не быть чужой.

Вплоть до того дня на Голубом озере. До встречи с героем своих кошмаров. Отцом.

Санма видела его всего лишь раз, будучи еще совсем маленькой, но прекрасно помнила и взгляд холодных глаз, и презрительную усмешку, и даже голос.

Именно в то самое мгновение, волшебница все поняла. Все странные предчувствия, что не оставляли ее со дня смерти Мэдвиса. Санма знала, что так и будет, что именно он во всем виновен, знала, но не хотела признавать. Она повела себя как ребенок. Как та непослушная девочка, что запиралась со своим горем в комнате веселья. Женщина оттягивала страшный момент осознания, который теперь разрушил ее жизнь, ведь в нее вернулся самый страшный враг, тот, которого Санма ненавидела столько, сколько помнила себя — Луаний Тирис Дан. Ее отец.

Санма совершенно не удивилась тому, что Луаний жив. Немного подумав, волшебница поняла, что ему было выгодно 'умереть'. Так никто не мог помешать волшебнику. У него было предостаточно времени, чтобы собрать по крупицам свой план, продумать каждую деталь и защитить себя от неудач. Теперь когти и щупальца Луания были повсюду. Даже в совете высших магов.

Женщина понимала, как важно остановить Луания, но позорный страх охватывал ее всякий раз, когда она уже решалась рассказать императрице свою тайну. Какими глазами будет смотреть на нее Одана? Как сможет простить? Санма — дочь темного мага! Дочь того, кто виновен в смерти Мэдвиса, кто пытался убить Тенаса! Того, кто уничтожил Риазу, сотворив из нее безумное чудовище.

Одана никогда не простит ее!

Потому единственное, что оставалось Санме — исправить все самой. Она остановит темного мага. Раз и навсегда!

Сегодня!

В ночь священной церемонии.

Когда никто и, тем более, темный маг не ожидает подобного. Она убьет его. И это будет легко. Санма никогда не испытывала к нему ничего иного, кроме как всепоглощающую ненависть. Луаний никогда не был ее отцом, им являлся дядюшка Фарп и теперь Санма должна защитить свою семью от врага. Защитить, во что бы то ни стало.

Санма хотела сбежать с бала пораньше, но почему-то ей казалось, что за ней весь вечер следит чей-то внимательный взгляд. Волшебница не сразу догадалась, что это императрица. Лишь встретившись с пронзительно-синим взглядом. В ее взгляде были одновременно и вопрос, и странное замешательство, осторожность, будто Одана и сама не понимала, что ее волнует. Чтобы обезопасить себя, Санма улыбнулась императрице, стараясь не казаться уж слишком счастливой и веселой, чтобы подруга не заподозрила неладного.

Чтобы как-то отвести от себя внимание подруги, волшебница, заметив невдалеке Фэналин, поспешила к девушке. Императрица еще некоторое время следила за ней, а потом отыскала встревоженными глазами Пламмету. Опасливо проследив за Оданой, Санма заметила, что волшебница одарила каждого из родственников обеспокоенным взглядом и надолго задержала его на дэрати Инад, которая о чем-то серьезно говорила с императрицей Траларной.

— Думаете, мне стоит это сделать? — услышала Санма напряженный голос Фэналин.

Одана все так же не сводила глаз с дэрати Инад и Вечной Императрицы, только когда к ним подошел какой-то старик с подносом полным сливочных корзинок, наверное, намереваясь поразить дам вкусностями, волшебница вновь перевела взгляд на Пламу.

'Что с ней?' — нахмурилась Санма, опасаясь, что произошло что-то плохое.

— Конечно, стоит, — машинально ответила Санма, совершенно не поняв вопроса баронессы, но пауза и так уж слишком затянулась.

— Пойти и все сказать?

— Да.

— Нари Санма, вы правы. Клянусь, что если сейчас не пойду и не выскажу все, то просто сойду с ума от злости. Я не должна это терпеть. Отец не должен так поступать, он должен осознавать то, что делает.