Ледяной Владыка, пряча ехидную улыбку, кивнул и исчез. А вот юноша в алой тунике с некоторым беспокойством посмотрел на своих русоволосых соседок, Энна улыбалась не менее ехидно, чем Ледяной Владыка, и свою улыбку не прятала — она, несомненно, что-то знала, но делиться этим знанием явно не желала.
Инедириазим появился также внезапно, как и исчез. Появился в сопровождении двух девушек и девочки. Взгляды всех присутствующих скрестились на девушках, на девочку внимания почти не обратили. Дроу, прибывшая вместе с Владыкой Айсгора, глянув на свою соплеменницу, закрыла лицо руками. А тёмная эльфийка поднялась и, в одно движение оказавшись рядом с плачущей девушкой, обняла её и стала утешать. Эти две эльфийки были очень похожи, как старшая и младшая сёстры.
— Ты знаешь, что ты убила бога! За это следует отвечать! — грозно начал мужчина в тоге, обращаясь к старшей из оставшихся девушек.
— Ага, — ответила младшая, в то время как старшая просто улыбнулась. А рыжая малышка, не смущаясь, продолжила: — Не бога, а демона! Разве боги приносят самим себе в жертву разумных? А? Отвечай! Чего молчишь? Или ты считаешь, что это правильно?
Маримулл растерялся, не зная, что сказать, вроде обвинять должен он, а получилось наоборот. Ему на помощь пришла сидящая рядом женщина, тоже повысив голос, и как можно более строго сделала девочке замечание:
— Девчонка! Ты разговариваешь со старшим богом! Он может тебя наказать за непочтительность, строго наказать! Очень строго!
— Ага, — кивнула рыжая девочка, — может, если есть за что. Но пока не за что, и вообще нас учили, что надо вежливо обращаться к собеседнику, а он сразу стал кричать. Разве так ведут беседу? Сначала надо поговорить о погоде, потом поинтересоваться здоровьем собеседника. Не правда ли, сегодня особенно жаркое солнце, хотя здесь всегда так. А вы, уважаемая, в порядке ли? А то у вас какой-то нездоровый цвет лица! Вот, и красные пятна появились.
На это Изизиарра не нашлась что ответить, она побледнела, а потом покраснела. И это всё под смешки остальных, только Изам пытался сохранить серьёзный и суровый вид. Пришедший в себя Мариммул задал следующий вопрос:
— Допустим, это был не бог, а демон, но уже получивший силу бога, как тебе, дракону, удалось его одолеть?
— А вот так! — Листик похлопала по появившимся ножнам на поясе и открыла ауру, до этого они с Милисентой, по совету Инеда, скрывали свою приобретённую сущность, выпячивая драконью составляющую. Ни Листик, ни Милисента спрятаться бы не смогли, если бы на них "смотрели" как следует, но Маримулл и Изизиарра не сделали этого, не посчитали нужным. А те, кто увидел, промолчали, видно Маримулл и Изизиарра симпатий у них не вызывали.
— Как видите, они обе богини, притом старшие. Как ты сказал, Маримулл, всякие действия против богов, а от себя я добавлю — старших, должны пресекаться самым решительным образом, — Инедириазим улыбнулся своей замораживающей улыбкой.
— Ага, — поддакнула маленькая рыжая богиня и выхватила свои ножи, крутанув ими, вбросила в ножны. Это действие девочки вызвало шок среди присутствующих, остались спокойными только Ледяной Владыка и скромно одетая русоволосая девушка. Она, улыбаясь, кивнула остальным присутствующим на этом собрании и спросила:
— Теперь вам ясно, как был убит тот демон?
— Но откуда? Откуда у неё это?!
— Энна, ты знала?
— Активированные кинжалы Халасса!
— Заметьте, кинжалы уже активированы и теперь подчиняются только своей хозяйке — Листику, — перекрывая шум от сыпавшихся со всех сторон вопросов, повысил голос Инед.
— Ага, — подтвердила Листик, — я не собираюсь тыкать этими кинжалами в кого-нибудь из присутствующих, но если кто-то попробует напасть на меня или Милисенту, я буду защищаться!
— Но обладание этими артефактами делает эту... — начал Маримулл, но Энна, встав, его прервала:
— Я думаю, что всё и так ясно, и в дальнейших пояснениях не нуждается.
Девушка подошла к Листику и обняла её, затем также поступила с Милисентой, свои действия она сопровождала словами — "Добро пожаловать в наш клуб, сёстры". Листик, уже было собравшаяся драться, защищая себя и сестру, растерялась, а вот Милисента восприняла это всё как должное. А русоволосая шепнула Листику:
— Я всё видела, ты правильно поступила!
Юноша в алой тунике тоже поднялся и произнёс:
— Я тоже думаю, что всё ясно, и решение Энны считаю окончательным. А посему я удаляюсь, так как полагаю, что дальнейшее разбирательство бессмысленно. Не хочу больше терять время. Изам, ты со мной?
Второй юноша посмотрел на бога в тоге, тот недовольно поджал губы. А одетый в алую тунику пожал плечами и исчез. Вслед за ним с очень кислыми лицами исчезли бог и богиня в тогах — сообщив, что их ждут важные и неотложные дела. Изам замешкался, а Листик быстро, так чтоб другие не заметили, показала ему язык. Молодой бог в коричневых доспехах побледнел и тоже исчез.
— Я бы хотела знать, что же с нами произошло, — спросила Милисента у оставшихся, повернувшись к русоволосой девушке, чем-то напоминавшей Саманту, поинтересовалась: — Вы говорили, что наблюдали за нами? Возможно, вы это знаете?
— Ты, мы теперь равные, так что привыкай говорить равным ты, а то уважать не будут. Будут думать, что ты слабее, а со слабыми в нашей среде особо не церемонятся. — Девушка посмотрела в сторону младшей, снова начавшей всхлипывать, богини дроу.
— Если кто только попробует обидеть Люси, я...
— Вот так и надо... — начала русоволосая, Инед со смешком перебил её:
— Сразу в лоб, а если противник не упал, то убежать, сославшись на очень важные, неотложные дела. Или сделать вид, что занят чем-то значительным. Можно даже тогу надеть...
— Ага, — кивнула Листик, — ещё нужно щёки надуть, тогда сразу видно, что занят государственными делами и на всякие мелочи времени ну совершенно не хватает!
Замечание девочки вызвало улыбки, а Милисента снова задала тот же вопрос русоволосой.
— Твоя сестра применила очень мощный артефакт, — начала рассказывать русоволосая, — кинжалы Халасса были созданы именно для того чтоб убить бога, вернее убивать богов, но сам Халасс этого сделать не успел. Его развоплотили без возможности возрождения...
— То есть убили, получается, что убить бога можно и без этих ножиков, — сделала вывод Милисента.
— Можно, — подтвердила русоволосая, — но для этого надо применить силу, гораздо большую, чем обладает тот, кого задумали убить. То есть затраты будут столь велики, что не под силу одному богу, только группе. Но отдавая силу или энергию на это, даже бог не сразу восстановится. То есть окажется беззащитным перед возможным нападением, или же отдаст свою силу полностью и сам развоплотится. Пять младших богов прекратили существование, когда меня... — начала и остановилась старшая богиня, в том, что это старшая богиня ни Листик, ни Милисента уже не сомневались. А богиня продолжила: — Но не будем об этом. Так вот кинжалы Халасса позволяли это сделать без таких затрат, но чтоб уцелеть при том катаклизме, что сопровождает смерть бога, надо самому быть богом.
— Ага, — сказала Листик и посмотрела на Инеда, русоволосая тоже посмотрела и спросила:
— А ты разве об этом не знал?
Владыка Айсгора пожал плечами, не давая ответа, а богиня продолжила:
— Сила, которую в обычном случае давят другие...
— Убийство бога — обычный случай? — Подняла брови Милисента, Листик удивлённо округлила глаза.
— Да, девочки, нравы богов не отличаются от нравов обычных разумных, — кивнул Инед. А русоволосая невозмутимо продолжила:
— ... в этом случае, свободно выплеснулась, а демон уже стал богом, поэтому силы было очень много. Но Листик уже не просто дракон, она ещё и хранительница мира, трёх миров. Как такое случилось, я не знаю, но все три мира постарались защитить свою хранительницу. И это им удалось. Скажу сразу, один мир не сумел бы это сделать, а три... Вы сами видите результат.
— Что-то не сходится, — прогудел бог, похожий на русалку, — Милисента не хранительница, но она тоже стала богиней.
— Это потому, Посаданум, что Листик и Милисента очень тесно связаны, мир не до такой степени разумная сущность, чтоб разобраться — это одно существо или два очень похожих. Я думаю, то, что их было двое, их и спасло. Листик не выдержала бы того количества силы, что ей передали три мира. Да, вся энергия, высвобожденная при гибели бога, была собрана тремя мирами, как бы переработана и влита в ауру хранительницы, а то, что там были две ауры, а не одна, спасло Листика.
— Это что же получается, Милисента тоже — хранительница? — спросила Листик. — Ну раз ей тоже налили... Ну... В смысле... Влили силу...
— Да, теперь и Милисента хранительница этих трёх миров, — ответила русоволосая, и увидев, что Милисента хочет что-то возразить, не дала той этого сделать: — Да, да, Милисента, хочешь ты этого или нет, но эту ношу тебе придётся разделить с Листиком.
Милисента вздохнула, в последнее время на неё столько всего навалили, совсем не интересуясь мнением девушки, но с другой стороны, то, что ей выпало сейчас, легло на плечи и Листику, а вдвоём тянуть этот воз обязанностей и легче, и веселее. Листик поняла состояние сестры и обняла её.
— Но где они были эти три недели? — спросил Инед и словно пожаловался: — Их подружки своими вопросами мне всё это время жизни не давали, никакого уважения к богу!
— А сам, ты что, разве не искал? — усмехнулась русоволосая, Ледяной Владыка не ответил и требовательно уставился на богиню в скромном платье, та пожала плечами: — Я тоже не знаю, лучше всего спросить у них самих, девочки, где вы были так долго?
— Почему долго? — удивилась Листик. — Я даже поговорить не успела...
На глаза девочки навернулись слёзы, а Инед спросил:
— С кем поговорить?
— С мамой, — ответила девочка и всхлипнула, все повернулись к Милисенте, девушка кивнула:
— Да, я говорила с отцом, маму я не помню, он спрашивал как у меня дела... Там было очень хорошо...
— Да, — всхлипнула Листик, — там очень хорошо, мама меня погладила по голове так, как будто я совсем маленькая, а потом мы летали...
— А потом? — спросила Энна.
— Меня что-то позвало, я почувствовала, что надо вернуться, надо сделать что-то очень важное... — словно пытаясь вспомнить что-то очень далёкое, ответила Милисента. Листик молча кивнула, подтверждая слова сестры.
— Если это... — начала русоволосая богиня и замолчала, некоторое время молчали все. При этом Инед внимательно посмотрел на Энну, богиня явно что-то знала, но не захотела сказать.
— Ну что ж, девочки, поздравляю, — напомнил о себе морской бог. — Сомнений больше нет — вы богини! Богини, отмеченные Творцом!
— Ой, — смущённо произнесла Листик, глядя на девушку, сидящую рядом с Посаданумом, — Найда, а вы не сердитесь на меня, что я...
— Нет, Листик, ты всё правильно сделала тогда. И та статуя, что ты поставила в храме, мне очень понравилась. И давай на ты, ведь мы теперь с тобой равны.
— Ага, — кивнула девочка, Найда поднялась и обняла сестёр.
— Вот, полная божественная идиллия! — улыбнулась русоволосая девушка в полупрозрачном платье. — Не хватает только божественной Анурам, великой орочьей богини!
Обе русоволосые богини посмотрели на орка, причём как-то ехидно посмотрели, а невозмутимый орк стушевался. Милисента тоже глянула на орочьего бога и произнесла со всем возможным почтением и раскаянием:
— О великий Ырмытыр! Не по своей воле и не из гордыни я выдала себя за Анурам, твои дети сами...
— Кхм, — ещё больше смутился орк, а Энна ехидно спросила:
— Ну, что ты на это скажешь, старый женоненавистник? Милисента теперь старшая богиня, а как она сама узнает правду? Может и разгневаться, да и говорящая от имени Анурам тоже рассердится, достанет свои ножики и...
Орк вздохнул, встал и поклонился сёстрам:
— Это вы меня, старика, простите!
— Ну какой же вы... ты старик? — удивилась Листик, глядя на довольно молодого орка.
— Да и за что же прощать? Это мы влезли к оркам и обманом их... — Милисента растерянно замолчала, услышав, как засмеялись остальные боги. Орк ещё раз вздохнул и начал рассказывать:
— Я ведь бог войны, орочий бог войны и мне уже много тысяч лет. Ну да, Алар, ну тот, в алых одеждах, настоящий бог войны. Так сказать — бог покровитель воинов, да вон и Изам, хоть и порождение хаоса, но тоже к войне каким-нибудь боком прилепиться хочет.
— И что вы все находите в этой войне? — фыркнула Листик. — Я понимаю ещё — бог охоты, его можно уважать, а бога войны... Разрушения, смерть, ну что тут хорошего?
— Вот, и я так подумал, — кивнул Ырмытыр, но богу, который войны, как-то несолидно ратовать за мир... А с другой стороны, орки тоже не всё ж время воюют. Да и просьбы, в большинстве, у них мирные, ну там, чтоб пастбища тучные были, стада множились, а то бывает, вообще, просят, чтоб приглянувшаяся орчанка полюбила и сына-наследника родила. А я им кто? Сводня и повитуха в одном лице? Это я-то, грозный бог войны, ну орочьей, орочьей. Вот я придумал себе вторую половину, вернее, богиню. Чтоб она-то и занималась всякими бытовыми мелочами. Ну, я от её имени, на самом деле.
— А поскольку орки — народ мирный, ну которых я знаю, то эта богиня стала почитаема больше, чем грозный бог орочьей войны, — хихикнула Листик.
— Ну да, а мне-то каково? Мало того что с всякими просьбами, мне не свойственными, постоянно обращаются, так и молиться как бабе начали, ну по-бабьи. Обидно! — Ырмытыр увидел, что его не поняли и пояснил: — Это орчанки-то.
— Ну да, чего им молиться грозному богу войны? Чтоб очередное кровопролитие устроил? Где будут гибнуть их мужья и сыновья, — усмехнулась одна из русоволосых богинь.
— Слушай, а ты не войну устраивай, а займись мирными делами, покровительством охоты... — начала Листик, Милисента её перебила, хихикнув:
— На козлов! Охоты на козлов!
— Ага и на козлов тоже! Вот ты, Мил, разве не любишь козлов?
— Очень, Ли, жареных на вертеле, приготовленных на углях, а целиком запеченный в глине с травами — это вообще нечто! Помнишь, как нас Уругышак угощал?
— Ага! — Облизнулась Листик и продолжила поучать Ырмытыра, ошалело смотрящего на рыжую девочку: — Вот бог покровитель охоты, пастушества, можешь и земледелие прихватить, счас орки и этим занялись, ну что там ещё? Рыбалки, гончарного дела, можешь торговлей заняться, в конце концов, там умения побольше, чем воевать, требуется. Так как?
— Вот так, она с лёгкостью даёт имена богиням, меняет ориентацию богов... — начал Инед, а обе русоволосые богини захихикали:
— Сейчас она его уговорит и пол поменять — стать богиней!
— Нет, я не согласен! — ответил орк и пояснил: — Не согласен стать богиней! А заняться мирными делами — согласен. Вот только, мужскими!
Орк как-то задумчиво посмотрел на Милисенту и неожиданно преклонил перед ней колено:
— О великая Анурам! Народ орков ждёт твоего появления! Яви свой ясный лик любящим тебя!
— Э-э-э... Это как? — растерялась Милисента.
