За считанные мгновения я собрала воедино все ранее полученные от других обрывки воспоминаний о моей жидкости и дополнила их только что обретенным, в результате открылось очевидное — мы все изначально появлялись в океане, свойства студенистого серебра наиболее подходили для первого возникновения. Стать жидкостью нам было проще всего, а уже затем, немного привыкнув, каждый внедрялся в наиболее комфортную среду обитания. Кто-то, как я, навсегда оставался в живительном серебре, кто-то предпочитал быть аморфной воздушной стихией, другие твердыми жесткими образованиями глубин планеты, с четкой кристаллической структурой, немногие возникали за пределами атмосферы, но все хоть чуть-чуть знали об океане, ведь все изначально были океаном.
В ответ я открыла ему уже познанные мной пятна мира. Он помог мне понять, и в благодарность я постаралась выбрать из всего запаса памяти те фрагменты, которые произвели на меня наибольшее впечатление. Крестообразное дымчато-серое создание с вьющимися бахромками по краям, состоящее из причудливых соединений молекул серы, азота и кадмия; стайку мелких спор, с приближением холодящего воду потемнения соединяющихся в твердые серебряные нити, испускающие занимательный вид низкочастотных волн, они словно плакали или пели; удивительные скользящие образования, похожие на лепестки цветов, как решила Я — Арина, хаотично перемещающиеся только в верхних слоях океана, их отличал гелиотроповый окрас, они питались зеленым светом неба, а затем излучали вовне его производные.
Нового знакомого впечатлил показанный мной набор диковинок, и он не остался в долгу, дополнив мои представления о вселенной приобретенными вкраплениями познанного. В общем-то, полученные от него картины небесной среды уже были мне известны, он поделился со мной воспоминания о химическом составе, цветовой гамме, вибрациях воздуха, но они неожиданно поразили меня совершенно иной интерпретацией, оказавшись ярче, красочнее и эмоциональнее, чем все то, что я уже не раз изучала. Несколько воздушных особей уже показывали мне пенистые многоцветные образования, но через память этого существа Я распознала в них массу нового. Он возникал и надолго оставался ими в предшествующие потемнению периоды, приобретая совершено потрясающую окраску, переливаясь пурпурным, затем темно-вишневым, багряным, глубоко фиолетовым, освещая небо вокруг, окрашивая его в далеко отличные от зеленого краски. Он открыл мне, как они напоминают нас, дрейфующих во вселенной, только нас несла неутихающая жажда познания, их же — властные воздушные массы. Поведал, как под воздействием вибрации воздуха обитатели зеленой среды меняют внешнее строение, словно защищаясь, как при касании порывов ветра моя водная стихия испускает звуковые волны. 'Будто вода перешептывается с небом', — подумала Я — Арина. Как атмосфера пропускает частицы космической пыли, и они обретают новую ипостась, вступая в тонкий мир нашей планеты. Он глубже, проникновеннее остальных вживлялся в пространство, хотя мы все были одинаково способны к этому. После его отдаления я еще долго вникала в подаренные им воспоминания, облюбовывая наиболее приятные.
С этой нашей встречи прошло немало возникновений, и я обменялась впечатлениями со многими воздушными существами, прежде чем поняла, что это лишь Я впитывала его картины мира столь воодушевленно. При нашем знакомстве концентрация счастья достигла во мне пика. Сквозь его восприятие мир почему-то предстал передо мной далеко не таким, как я привыкла его осознавать, и это задевало и восхищало одновременно.
Я продолжила свои возникновения, чуждая неподвижности, как и все представители моей цивилизации, но более впечатляющих эмоций, чем испытанные мной от его картины мира, на стыке воды и воздуха, я больше не встречала, и с тех пор находилась в вечном ожидании. С любопытством принимая информацию от очередной особи, я с разочарованием понимала, что она обычна для меня.
С точки зрения Я — Арины жизнь познающего мир сообщества протекала очень размеренно и спокойно, без свойственных людям взлетов и падений, и это было удивительно прекрасно. Человеческое общество вечно куда-то торопилось и спешило, стремясь догнать, перегнать, успеть, не опоздать, не упустить, здесь же в безвременье и умиротворении не было места столь абсурдным, идущим вразрез с мудрой вселенной, стремлениям. Чем глубже Я — Арина погружалась в эту первую и единственно настоящую реальность, где благодушное созидание было основным принципом, тем отчетливей прорисовывалась уверенность в том, что только здесь есть настоящее счастье, только здесь все имеет смысл, к тому же Он был здесь, и именно здесь зародилось очарование, которое Я пронесла через все последующие воплощения. Одухотворенное существо, которым Я являлась, все больше чувствовало неведомое ранее притяжение, оно наполнило безвременье еще одним смыслом, кроме познания. Я просматривала чужие пятна мира уже не с тем интересом, что ранее, в моем существовании появилось нетерпение, я словно пролистывала чужие воспоминания, не отдавая в том себе отчета, ища те, что принесли мне когда-то столь полное ощущения счастья. В этот период жизни я общалась, как никогда много, ища, ища, ища...
Порою большое количество особей возникало очень близко друг к другу, и тогда происходил глобальный обмен информацией, и вместо крохотных пятнышек на карте мира появлялась огромная, педантично познанная зона, после чего мы снова разбредались кто куда, обогащенные запасом полученных знаний. Несколько раз я натыкалась на принятые от Него воспоминания от других сородичей, но пропущенные через чужие восприятия, они выглядели тускло. Световых сплетений непосредственно от него я больше не получала.
Затем кое-что отвлекло мое внимание, и не только мое. К тому моменту, когда стали улавливаться первые изменения в нашем мире, Я достигла зрелости, мою карту уже заполняло больше познанных мест, чем слепых закрытых, еще не изученных пятен, во всяком случае, в пределах планеты. Сбои, показавшиеся мне изначально лишь немного сдвинувшимся восприятием действительности, связанным с необычными поисками другой особи, оказывается, затронули всех. Из памяти других я раз за разом выуживала те же необычности, что с недавних пор неоднократно подмечала сама. Изначально все те, что придерживались своих путей на поверхности планеты и внутри нее, зафиксировали лишь нетипичное увеличение температуры, затем ее показатели очень медленно, но верно поползли вверх. И пусть это были крохотные доли градуса, способные ускользнуть от внимания таких существ как люди, но для нас они являлись весьма ощутимыми, ведь мы знали свою планету в мельчайших подробностях, от пышущего жаром ядра до границы неравномерного шара атмосферы. Более того, наша цивилизация все дальше продвигалась за ее пределы, хотя лишь немногие из нас предпочитали путь вовне. Космос отличали то отчаянно низкие, то неимоверно высокие температуры, загадочные магнитные поля, а также некая материя, состав которой для Я — Арины не расшифровывался, оставаясь набором непереводимых световых переплетений. Те, кто любили природу безвоздушного пространства, кто были им, раньше всех почувствовали приближение глобальных перемен. По непонятной причине магнитные поля громадных космических тел начали постепенно смещаться, сбивая равновесие физических характеристик нашей Солнечной системы. Космические лучи все быстрее достигали поверхности планеты. Представители всех сред окончательно осознали неотвратимость изменений, но об их негативных последствиях стало известно гораздо позже, когда воздействие солнечных лучей усилилось многократно, сбивая атомные связи веществ.
В непрерывном коконе безвременья Я — Арине сложно было сориентироваться, но по человеческим меркам все эти изменения, происходили на протяжении сотен лет.
'Планета меняет свою орбиту', — поразилась Я — Арина.
И не только она, собранные данные показывали что, все планеты Солнечной системы жались к белой звезде, сужая свои орбиты. Более того, судя по интенсивности излучения космических лучей и многим недоступным для Я — Арины характеристикам, Земля постепенно не только сходила на более близкую по отношению к Солнцу орбиту, но и ускоряла вращение вокруг собственной оси, подтверждением тому стали мои участившиеся ускальзывания от подступающего потемнения.
Мы знали, что мир непостоянен, но, сколько бы не возникали, всегда ориентировались на застывшие константы, а теперь им на смену пришли совершенно другие. Из-за сбоя в балансе Солнечной системы наш океан, наша живительная колыбель, медленно, но верно стал уступать свои позиции. Небесные передавали картинки зарождения новых структур, появляющихся за счет интенсивного испарения влаги с поверхности воды, в первый момент они стали весьма занимательными для изучения объектами смешения двух стихий. Стало ясно, что планета стремительно меняется, для людей этот срок, наверное, растянулся бы на века. Все наши скрупулезно собранные знания больше не соответствовали действительности.
Нас не страшили перемены как таковые, поскольку мы могли внедряться в любую материю, становясь чем угодно, и только когда океан впервые обнажил фрагмент влажной суши, в нашем объединенном сознании стало вырисовываться гибельное будущее. До селе спокойное сообщество взбудоражилось. Напуганы были не только подобные мне, для которых серебряная влага олицетворяла жизнь, но и все остальные, ведь число возникающих новых особей постепенно уменьшалось в разы. Мы не были бессмертны, каждый из нас рано или поздно оканчивал счастливое изучение длинною в жизнь, в последний раз испуская вовне всю собранную информацию, рассеивая ее на оставшихся особей, но на смену нам возникали новые, стремящиеся все глубже в недра земли и все дальше в безбрежную ширь вселенной.
Теперь заведенному укладу жизни грозила серьезная опасность, мы стояли на грани полного исчезновения, ведь океан, выпускающий нас в физический мир, служивший словно вратами, безвозвратно испарялся, открывая непригодную для первого возникновения сухую среду.
Новое знание
Время существует, даже если ты не имеешь понятия о нем, даже если игнорируешь саму возможность его наличия. Оно находит сотни отражений повсюду: в нас, преобразуя, корректируя, подстраивая; в событиях, отмеряя промежутки и проводя разделительные черты; в ощущениях, усиливая, ослабевая, растушевывая. Рано или поздно оно просочится и даст о себе знать, даже если ваша жизнь, состоит не из коротких дней, как у некоторых бабочек, а из миллиардов отрезков безвременья. Вы можете обладать властью над материей, но даже самым совершенным не дано приобрести власть над временем, поскольку оно лишь наше собственное стойко укоренившееся заблуждение, лишь придуманная условность.
Впервые у моей цивилизации появилась необходимость найти решение для столь глобальной проблемы. Мы находились на грани вымирания и не умели отрицать очевидное. Весь социум, по взаимному согласию, углубился в еще более подробное изучение, в едином порыве стремясь отыскать средство сохранения животворящего океана. Мы всегда были едины с окружающим миром, поскольку сами возникали фрагментами этого мира, мы гармонично вписывались в его разнообразные формы, мы просто понимали его, но не всегда могли сразу найти причины изменений в нем. Несмотря на глубокий анализ, проводимый целой цивилизацией, причина пагубного смещения в расположении планет Солнечной системы никак не находилась, скорее всего, мы просто не владели полной информацией, поскольку еще недостаточно углубились в просторы космоса.
Воздушные занялись изучением свойств зеленой среды, с помощью которых, посредством создания новых межмолекулярных связей, можно было бы выстраивать некое подобие заслонов, предотвращающих испарение воды. Предпочитающие недра особи рассматривали способы погрузить океан под ограждающие пределы земной коры. Внедряющиеся в космическое пространство тщательно отслеживали любые отклонения от норм за пределами планеты, направив все внимание на поиски причины столь кардинальных перемен. Схожие мне водные существа искали возможность с помощью структурных преобразований защитить серебряную влагу от пагубного воздействия белых лучей.
Я погрузилась в сложные изыскания и измерения, влекомая общей целью спасти наш счастливый и, как оказалось, очень хрупкий мир. Теперь я, помимо собственных возникновений, с неведомой ранее поспешностью обрабатывала передаваемые сведения о возникновениях своих сородичей, стараясь тщательно анализировать нужные и отсеивать те, что не имели особого значения. Иногда мне удавалось нащупать что-либо важное, но в основной массе информация пестрила очень интересными, но бесполезными в сложившейся ситуации сведениями.
В процессе изучения на одном из отрезков безвременья я случайно наткнулась на зеленовато — белые плети световых воспоминаний того, кого давно и безрезультатно искала. Он, как и все, был увлечен поиском средства спасения и, судя по фрагментам памяти, окунулся в исследования, шедшие вразрез с мнением большинства особей воздуха, пытался отыскать способ конденсировать поступившую в воздух влагу и возвращать ее обратно в океан.
'Его подход может натолкнуть нас на удачную идею', — проанализировав, заключила я, одновременно наслаждаясь его виденьем мира. С нашего первого разговора я так и не перестала выделять Его среди других и воспринимать мир через него, как нечто еще более прекрасное, чем могла уловить сама. Даже сейчас, когда во всех Его последних воспоминаниях, как и в воспоминаниях остальных представителей цивилизации, прослеживалась пагубная динамика изменений, происходящих на планете, я, впитывая их, все равно чувствовала всепоглощающее счастье, словно глядела сквозь яркие стеклышки наборных витражей. Я так обрадовалась, что вознамерилась на этот раз продлить общение, но от увлеченного изучения меня оторвали неожиданно вторгнувшиеся световые призывы сразу нескольких особей. Их что-то объединяло, нечто едва уловимое, я это поняла по схожести восприятий, ощутимых в их воспоминаниях. Они возникли, выстроившись по прямой линии относительно меня: Земной, Водная, Воздушный и предпочитающий пространство за пределами планеты. Водная, находилась ближе всего, занимаемые нами кусочки серебра касались друг друга.
Они заговорили все одновременно, и я с интересом приготовилась поглощать новую информацию, но только приняв первые несколько порций, оседающих в моей памяти и добавляющих в шлейф познания недостающие сегменты, ощутила нечто непонятное.
Меня неоднократно посещало необъяснимое подозрение, с каждым новым возникновением мир все ширился, раскрываясь, дополняясь получаемой информацией, но при этом все чаще чудилось, что чего-то не достает в этой стройной цепочке энергий, волн и впечатлений, словно в мозаике не хватает важного элемента для полного понимания. Сейчас я уже не могла точно определить, когда впервые меня настигло это странное ощущение, и только получив сообщение от этой четверки, Я осознала, что вот они и есть замыкающий элемент в структуре вселенной, и даже не столько они, а то, что они способны фиксировать. Осознать-то осознала, но что это, уловить не сумела. Водный слой, воздушный, неоднородный слой недр, самый неизученный слой космического пространства, не имеющий четких внешней границы — все вроде бы оказалось понятным и знакомым, и я попыталась изучить воспоминания более детально, поскольку непонятно отчего, чувствовала в них что-то необычное.
