По выражению его глаз она поняла, что сейчас он взвешивает...
— Я помню, как мистер Хагрид держал вас на руках, когда вы были младенцем, — добавила она. — Я думаю, он будет очень рад, когда узнает.
По лицу Гарри она легко могла заметить мгновение, когда он пришёл к выводу, что Рубеус для него бесполезен.
Гарри покачал головой:
— И так плохо, что кто-то может догадаться, что в этом году среди первогодок появился змееуст. Думаю, будет более благоразумно держать всё в тайне, насколько это возможно.
Она вспомнила Джеймса и Лили, которые без колебаний приняли дружбу огромного грубовато-добродушного человека, несмотря на то что Джеймс был наследником богатого Дома, Лили была подающим надежды Мастером Чар, а Рубеус — всего лишь полу-великаном, чья палочка была сломана...
— Это потому, что вы не считаете его для себя полезным, мистер Поттер?
Повисло молчание. Она не хотела этого говорить, но слова вырвались у неё сами.
По лицу Гарри скользнула печаль.
— Может быть, — сказал он тихо. — Просто я не думаю, что мы с ним поладим. А вам так не кажется?
Слова застряли у неё в горле.
— Кстати, об использовании людей, — заметил Гарри. — Кажется, меня вскоре бросят на войну с Тёмным Лордом. И пока я в вашем кабинете, я хочу попросить, чтобы мой цикл сна был расширен до тридцати часов в день. Невилл Лонгботом собирается обучаться дуэльному искусству — один из старшекурсников Пуффендуя предложил ему свою помощь, и они пригласили меня присоединиться. Я хотел бы изучать и другие предметы. Если вы или директор считаете, что я должен обучиться чему-то конкретному, чтобы стать могущественным волшебником, дайте мне знать. Будьте добры, укажите мадам Помфри, чтобы она выдала мне соответствующее зелье, или что там необходимо...
— Мистер Поттер!
Гарри смотрел ей прямо в глаза.
— Да, Минерва? Я знаю, это не ваша идея, но я хочу пережить то, что уготовано мне директором. Пожалуйста, не препятствуйте.
Это чуть не сломило её.
— Гарри, — едва прошептала она, — дети не должны думать подобным образом.
— Вы правы, не должны, — сказал Гарри. — Но многим детям приходится рано взрослеть, не только мне. И большинство детей с радостью бы поменялось со мной местами. Я не собираюсь жалеть себя, профессор МакГонагалл, когда есть люди в реальной беде, а я не один из них.
Она с трудом сглотнула и произнесла:
— Мистер Поттер, тридцать часов в день, вы станете... старше, вы будете быстро стареть...
Как Альбус.
— И на пятом курсе я буду примерно в том же физиологическом возрасте, что и Гермиона, — заметил Гарри. — Это не кажется таким уж страшным.
Теперь на лице Гарри была кривая улыбка.
— Честно говоря, возможно, я бы хотел этого, даже если бы Тёмного Лорда не было. Волшебники живут долго, и либо волшебники, либо маглы, вероятно, ещё увеличат продолжительность жизни в течение следующего столетия. Нет причин не упаковывать столько часов в один день, сколько я только могу. У меня большие планы, и хорошо бы их реализовать побыстрее.
Повисла тишина.
— Хорошо, — наконец почти шёпотом сказала Минерва.
Она повысила голос:
— Хорошо, мистер Поттер, я поговорю с директором, и, если он согласится, то так и будет.
Глаза Гарри на мгновенье сузились.
— Понятно. Тогда, пожалуйста, напомните директору о последних словах Годрика Гриффиндора, который сказал, что если что-то правильно для него, то он не посоветует кому-либо поступать иначе, даже самому юному ученику Хогвартса.
И она поняла, ощутив пустоту внутри, что её надежда на Альбуса, который мог бы не допустить это, не допустить хоть что-то из этого, только что канула в небытие. Именно эти слова Альбус говорил ей, когда она возражала, что Кэмерон Эдвард ещё слишком молод, и позже, когда она возражала, что Питер Певенси ещё слишком молод, и в конце концов она просто перестала возражать.
— Кто рассказал вам об этом, мистер Поттер?
Не Альбус. Альбус ни за что не сказал бы такое ученику.
— Я много читал в последнее время, — ответил Гарри. Он начал подниматься из обхватывающего его кресла, но остановился. — Могу я спросить о второй хорошей новости?
— О, — спохватилась она, — профессор Квиррелл очнулся и сказал, что вы можете...
* * *
Лазарет Хогвартса представлял собой большой зал без перегородок, залитый светом, струящимся из окон во всех четырёх стенах, несмотря на то, что лазарет вроде бы находился глубоко внутри замка. В зале стояли длинные ряды белых кроватей, но сейчас заняты были только три. Друг напротив друга неподвижно лежали юноша и девушка с закрытыми глазами. Вероятно, они были без сознания и зачарованы на время, пока какое-то лечащее заклинание или зелье перестраивало их тела неприятным образом. Вокруг кровати третьего пациента были установлены занавески, для чего, видимо, были свои причины.
Мадам Помфри сурово подтолкнула Гарри в спину и сказала, чтобы он перестал глазеть. Гарри пришлось резко напомнить себе, что некоторые люди до сих пор не знают, кто такой Мальчик-Который-Выжил. Ну или мадам Помфри привыкла безраздельно властвовать на своей территории.
За рядами кроватей находились пять дверей, ведущих в отдельные комнаты, где размещались пациенты, лечение которых занимало дни, а не часы, но чьё состояние при этом не требовало транспортировки в больницу Святого Мунго.
Комната за средней дверью оказалась без окон и освещалась единственным бездымным факелом, укреплённым на каменной стене. Гарри задумался, могут ли профессора просить Хогвартс менять обстановку, или в лазарете была предусмотрена такая комната для людей, которые не любят свет.
В центре комнаты, между двумя одинаковыми прикроватными столиками, которые выглядели так, будто они вырезаны из того же серого мрамора, что и стены, стояла белая больничная кровать. В свете бездымного факела она казалась слегка оранжевой. На кровати, слегка опираясь на изголовье, сидел одетый в больничную пижаму и укрытый простынёй по пояс профессор Квиррелл.
Было немного страшно видеть профессора Квиррелла на одной из кроватей мадам Помфри, даже при том, что профессор Защиты, казалось, не был ранен, и даже помня о том, что профессор Квиррелл поддался в поединке с Северусом, чтобы дать себе возможность восстановить силы после Азкабана. На самом деле Гарри никогда не видел умирающих на больничной койке, но он видел слишком много фильмов. Это был намёк на смертность, а профессор Защиты не должен быть смертным.
Мадам Помфри сказала Гарри, что ему абсолютно запрещено утомлять её пациента.
Гарри ответил, что он понимает, хотя формально это ничего не говорило о том, что он подчинится этому требованию.
Суровая пожилая целительница повернулась и начала объяснять профессору Квирреллу, что он абсолютно не должен перенапрягаться и... беспокоиться...
Мадам Помфри прервалась, торопливо повернулась и покинула комнату.
— Неплохо, — заметил Гарри, когда дверь закрылась за сбежавшей смотрительницей лазарета. — Надо и мне как-нибудь такому научиться.
В улыбке профессора Квиррелла не было ни капли юмора. Его голос прозвучал гораздо бесстрастнее обычного:
— Спасибо за вашу высокохудожественную критику, мистер Поттер.
Гарри смотрел в бледные голубые глаза, и думал, что профессор Квиррелл выглядит...
...старше.
Ощущение было неуловимым, может, даже воображаемым, возможно, всё дело было в плохом освещении. Но волосы надо лбом Квиринуса Квиррелла вроде бы немного поредели, а те, что остались, казалось, истончились и поседели, лысина, уже заметная на его затылке, продвигалась дальше. Лицо как будто слегка осунулось.
Однако взгляд бледно-голубых глаз оставался как прежде острым и пронзительным.
— Я рад, — тихо сказал Гарри, — что вы выглядите здоровым.
— Внешность, конечно, может быть обманчивой, — ответил профессор Квиррелл. Он шевельнул пальцами, и когда движение было завершено, в руке его оказалась волшебная палочка. — Представляете, эта женщина думает, что конфисковала её у меня.
Профессор Защиты произнёс шесть заклинаний. Шесть из тех тридцати, которые он обычно использовал в качестве меры предосторожности во время важных разговоров в ресторане «У Мэри».
Гарри недоумённо поднял брови.
— Это всё, на что я сейчас способен, — сказал профессор Защиты. — Думаю, этого будет достаточно. Тем не менее, есть поговорка: если вы не хотите, чтобы вас подслушали, — промолчите. Сейчас она применима целиком и полностью. Итак, вы хотели меня видеть?
— Да, — ответил Гарри. Он помедлил, собираясь с мыслями. — Директор или кто-нибудь ещё передали вам, что мы не сможем больше обедать вместе?
— Что-то подобное было упомянуто, — произнёс профессор Защиты. И, не меняясь в лице, добавил: — Разумеется, мне было ужасно грустно это услышать.
— На самом деле, всё куда хуже, — сказал Гарри. — Я на неопределённое время заперт на территории Хогвартса. Я не могу покидать замок без охраны и без веских причин. Я не поеду домой летом, а может, и вообще никогда. Я надеялся... поговорить с вами об этом.
Повисла тишина.
Профессор Защиты коротко выдохнул и произнёс:
— Тогда нам придётся рассчитывать на известный факт, что заместитель директора лично убьёт любого, кто попытается донести на меня. Мистер Поттер, я намерен повести этот разговор так, чтобы мы могли завершить его быстро. Вам понятно?
Гарри кивнул, и...
Свет единственного факела, смещённый к красному концу оптического спектра, зелёные чешуйки змеи отражали плохо. Синие и белые полосы — едва ли лучше. Тёмной казалась змея в этом свете. А глаза, что раньше были похожи на серые ямы, теперь отражали свет факела и казались ярче, чем всё остальное.
— Итак, — прошипело ядовитое существо. — Что ты хотел с-сказать?
Гарри прошипел в ответ:
— Директор с-считает, что женщ-щину из тюрьмы на с-самом деле с-спас-с её прежний лорд.
На этот раз Гарри обдумал этот вопрос тщательно и решил, что он расскажет профессору Квирреллу лишь о том, что директор убеждён в возрождении Тёмного Лорда. Он не будет рассказывать ни про пророчество, из-за которого Волдеморт нацелился на родителей Гарри, ни про то, что директор воссоздаёт Орден Феникса... Это был риск, причём значительный, но Гарри был нужен союзник в этом вопросе.
— Он с-считает, что тот жив? — наконец отозвалась змея. Раздвоенный язык заметался из стороны в сторону, изображая сардонический змеиный смех. — Почему-то я не удивлён.
— Да, — бесстрастно прошипел Гарри, — очень вес-село, нес-сомненно. Ес-сли не с-считать, что я зас-стрял в Хогвартс-се на с-следующ-щие ш-шес-сть лет ради безопас-снос-сти! Я реш-шил, что дейс-ствительно буду с-стремитьс-ся к влас-сти, но заточение не очень с-спос-собс-ствует. С-следует убедить директора, что Тёмный Лорд ещ-щё не вернулс-ся, что бегс-ство женщ-щины — вмеш-шательс-ство каких-то иных с-сил...
Опять быстрое мелькание змеиного языка. Змеиный смех в этот раз был сильнее и суше.
— Дилетантс-ские глупос-сти.
— В с-смыс-сле? — прошипел Гарри.
— Ты видиш-шь ош-шибку, думаеш-шь, как её отменить, начать отс-счёт времени с-снова. Но даже пес-сочные час-сы не могут повернуть время вс-спять. Нужно двигатьс-ся вперёд. Ты думаеш-шь убедить ос-стальных, что они ош-шибаются. Гораздо легче убедить их, что они правы. Подумай, мальчик: какое новое обс-стоятельс-ство зас-ставит директора реш-шить, что ты опять в безопас-сности, и при этом с-спос-собс-ствует другим твоим замыс-слам?
Гарри недоумённо уставился на змею. Его разум пытался понять и разгадать загадку...
— Разве не яс-сно? — прошипела змея. Язык опять заметался в сардоническом смехе. — Чтобы ос-свободитьс-ся, чтобы захватить влас-сть в Британии, вс-се должны с-снова увидеть, как ты с-сразишь Тёмного Лорда.
* * *
В красно-оранжевом мечущемся пламени факела над белой больничной кроватью покачивалась зелёная змея, и мальчик смотрел в угольки её глаз.
— Так, — наконец прошипел Гарри. — Хочу прояс-снить мыс-сль. Предлагаеш-шь с-создать двойника Тёмного Лорда?
— Что-то похожее. С-спас-сённая женщ-щина поможет. Будет дос-стовернее, ес-сли вс-се увидят её с-с ним. — Снова сардоническое метание языка. — Тебя похитят из Хогвартс-са в людное мес-сто, вокруг много с-свидетелей, чары отс-секут твоих защ-щитников. Тёмный Лорд объявит, что годами с-скиталс-ся, как дух, и наконец вос-становил с-своё тело. С-скажет, что до с-сих пор обладает великой с-силой, и что даже ты не с-сможешь его теперь ос-становить. Предложит тебе с-схватку. Ты с-создашь чары защ-щитника, Тёмный Лорд рас-смеётся, с-скажет, что он не пожиратель жизни. Ис-спользует С-смертельное проклятье, ты отразиш-шь, с-свидетели увидят, как Тёмный Лорд взорвётс-ся...
— Ис-спользует С-смертельное проклятье? — недоверчиво прошипел Гарри. — На меня? С-снова? Второй раз? Никто не поверит, что Тёмный Лорд нас-столько глуп...
— В с-стране найдётс-ся лиш-шь два человека, которые это заметят — ты и я, — прошипела змея. — Поверь мне, мальчик.
— Что ес-сли однажды найдётс-ся третий?
Змея задумчиво покачалась.
— Ес-сли хочеш-шь, можеш-шь напис-сать иной с-сценарий для пьес-сы. Но в любом с-сценарии с-следует ос-ставить возможнос-сть для Тёмного Лорда вернутьс-ся с-снова — с-страна должна с-считать, что завис-сит от твоей защ-щиты.
Гарри смотрел в провалы змеиных глаз, где мелькали красные язычки пламени.
— Что с-скажеш-шь? — прошипела раскачивающаяся фигура.
Сразу напрашивалась мысль, что воспользоваться планом профессора Защиты во второй раз, накрутить ещё более сложную ложь, чтобы прикрыть первую ошибку, и создать ещё одну роковую уязвимость, если кто-то когда-нибудь обнаружит правду, будет в точности такой же тупостью, как повторное использование Смертельного проклятья подставным Тёмным Лордом. Чтобы это заметить, даже не нужна его пуффендуйская сторона — собственный внутренний голос Гарри указывал на эту ошибку.
Оставался вопрос: стоит ли вынести из последнего приключения такую мораль — всегда сразу же отвечать «нет» профессору Защиты — или...
— Буду размыш-шлять, — прошипел Гарри. — Не с-стану с-сразу отвечать в этот раз, с-сперва пос-считаю рис-ски и преимущ-щес-ства...
