Тот самый Северус Снейп, который любил Лили ещё до того, как она стала Лили Поттер, и ненавидел Джеймса.
Логично предположить, что Северус узнал о пророчестве и доложил о нём Тёмному Лорду. И сделал это потому, что фамилия Поттеров в нём не упоминалась. Пророчество было загадкой, и Северус разгадал её слишком поздно.
Но если Северус первым услышал пророчество и передал его Тёмному Лорду, то зачем рассказывать о пророчестве ещё и Дамблдору, а тем более МакГонагалл?
Следовательно, первым услышал пророчество либо Дамблдор, либо профессор МакГонагалл.
У директора не было очевидных причин рассказывать профессору трансфигурации о таком деликатном и важном событии, как пророчество. В свою очередь, у Минервы были все основания рассказать о нём директору.
Предположение, что первой услышала пророчество профессор МакГонагалл, звучит очень правдоподобно.
И априори можно считать, что пророчество сделала профессор Трелони, штатный предсказатель Хогвартса. Настоящие пророки очень редки, и если посчитать время, которое профессор МакГонагалл в течение жизни провела в присутствии пророков, то почти всё это время будет принадлежать профессору Трелони.
МакГонагалл рассказала о пророчестве Дамблдору, и без его разрешения она бы не рассказала о нём никому.
Следовательно, это Альбус Дамблдор устроил так, чтобы о пророчестве узнал Северус Снейп. И Дамблдор разгадал загадку правильно, иначе бы он не выбрал на роль посредника безответно влюблённого в Лили Северуса.
Директор преднамеренно организовал утечку информации о пророчестве к Лорду Волдеморту в надежде заманить того в смертельную ловушку. Возможно, согласно плану Дамблдора Северус узнал лишь часть пророчества или есть и другие пророчества, о которых Северус даже не догадывался... Каким-то образом Дамблдор знал, что немедленное нападение Лорда Волдеморта на Поттеров приведёт того к поражению, в то время как Волдеморт такого исхода не предполагал. А может быть, это было лишь счастливой случайностью, произошедшей из-за безумной любви Дамблдора к запутанным планам...
В результате Северус стал двойным агентом, и Пожиратели Смерти, вероятно, будут очень недовольны Северусом, если Дамблдор раскроет его роль в их поражении.
Дамблдор попытался сохранить жизнь матери Гарри. Но эта часть его плана не сработала. А вот Джеймса Поттера Дамблдор осознанно приговорил к смерти.
Если эта цепочка рассуждений верна, то Дамблдор ответственен за смерть родителей Гарри. Конечно же, успешное окончание Магической войны можно счесть смягчающим обстоятельством, но тем не менее...Гарри это всё чрезвычайно беспокоило.
Что ж, пришло время (давно уже пришло) спросить Драко Малфоя, что может рассказать об Альбусе Персивале Вулфрике Брайане Дамблдоре другая сторона.
Глава 47. Теория личности
Жертва любой интриги рано или поздно начинает что-то подозревать. Она оглядывается и замечает цепочку событий, каждое из которых указывает в одном и том же направлении. Отец однажды объяснил, что, когда этот момент наступает, перспектива проигрыша может казаться настолько невыносимой, а необходимость признать себя обманутым — настолько унизительной, что жертва будет продолжать отрицать наличие интриги, и игра может длиться ещё долго.
Отец предупредил Драко, чтобы он больше никогда так не делал.
Но сначала, на глазах у плачущего сына, он позволил мистеру Эйвери доесть всё печенье, которое тот выманил у Драко. Целую коробку замечательного печенья, которую Драко получил от отца лишь за несколько часов до того и проиграл всю до последней печенюшки.
Поэтому у Драко очень знакомо засосало под ложечкой, когда Грегори рассказал ему о Поцелуе.
Иногда оглядываешься и замечаешь...
(В тёмном классе, который уже нельзя было назвать заброшенным, так как в последние несколько месяцев его использовали каждую неделю, сидел мальчик, закутанный в мантию с капюшоном. На столе перед ним стояла тёмная хрустальная сфера. Он сидел, размышляя в темноте и тишине, ожидая, когда дверь откроется и впустит свет в комнату).
Гарри оттолкнул Грейнджер и произнёс: «Я же говорил тебе, никаких поцелуев!»
Наверное, он скажет: «До этого она поцеловала меня, просто чтобы досадить, как с тем свиданием».
Но факты говорили о том, что Грейнджер была готова ещё раз встретиться c дементором, лишь бы помочь Гарри. Когда тот был почти потерян, она, рыдая, поцеловала его, и этот поцелуй вернул Гарри.
Это не похоже на соперничество, даже дружеское.
Это похоже на такую дружбу, которую обычно не увидишь даже в пьесах.
Но тогда зачем Гарри заставил своего друга карабкаться по обледеневшей стене Хогвартса?
Неужели Гарри Поттер обычно так поступает со своими друзьями?
Отец объяснял Драко, что один из способов вникнуть в запутанную интригу — посмотреть, что получилось в итоге, и, принимая это за цель интриги, спросить — кому это выгодно.
Итогом совместной битвы Драко и Грейнджер против Гарри Поттера стало... намного более дружеское отношение Драко к Грейнджер.
Кому было выгодно сделать наследника Малфоев и ведьму-грязнокровку друзьями?
Кто при этом знаменит подобными интригами?
У кого при этом была возможность дергать Гарри Поттера за ниточки?
Дамблдор.
И если это правда, Драко должен пойти к отцу и всё ему рассказать, невзирая на последствия. Драко не мог представить, что случится потом, это было невообразимо ужасно. И потому он отчаянно цеплялся за последнюю соломинку, надеясь, что всё на самом деле было не так...
...и это ощущение также было знакомым благодаря тому уроку с мистером Эйвери.
Драко пока не собирался открыто бросать Гарри вызов. Он пытался придумать какой-нибудь тест, который Гарри не смог бы разгадать и подделать результаты. Но затем пришёл Винсент с сообщением: Гарри хотел встретиться на этой неделе пораньше, в пятницу вместо субботы.
И теперь Драко сидел в тёмном классе, перед тёмной хрустальной сферой и ждал.
Шли минуты.
Послышались приближающиеся шаги.
С мягким скрипом открылась дверь, и Драко увидел Гарри, одетого в мантию с капюшоном. Когтевранец шагнул в тёмный класс, и массивная дверь закрылась за ним с лёгким щелчком.
Палочка Драко коснулась хрустальной сферы, и класс озарился ярким зелёным светом. Зелёные лучи создавали тени столов на полу и отражались от фигурных спинок кресел, фотоны отскакивали от дерева так, что угол падения был равен углу отражения.
По крайней мере, эта часть изученного вряд ли была ложью.
Когда загорелся свет, Гарри вздрогнул и на мгновение замер, затем двинулся дальше.
— Привет, Драко, — тихо сказал он, подойдя к столу и снимая капюшон. — Спасибо, что пришёл. Я знаю, обычно мы встречаемся в другое время...
— Ничего страшного, — ровным голосом ответил Драко.
Раздался слабый скрип — Гарри подтянул к себе стул, повернул его спинкой к столу и уселся верхом, положив руки на спинку. Его лицо, задумчивое, хмурое и серьёзное, выглядело слишком взрослым, даже для Гарри Поттера.
— Я хочу задать тебе важный вопрос, — произнёс Гарри, — но сначала нам надо ещё кое-что сделать.
Драко промолчал. Какая-то часть его уже устала и просто хотела, чтобы всё это поскорее закончилось.
— Скажи мне, Драко, почему маглы никогда не оставляют призраков после смерти?
— Очевидно, потому, что у маглов нет души, — ответил Драко. И только сказав это, он осознал, что такое высказывание может идти вразрез с убеждениями Гарри. Впрочем, уже наплевать. К тому же, это и в самом деле очевидно.
На лице Гарри не отразилось и тени удивления.
— Прежде чем я задам тебе важный вопрос, я хочу проверить, сможешь ли ты вызвать патронуса.
На миг Драко совершенно опешил. Старый добрый непредсказуемый-и-непостижимый Гарри Поттер. Иногда Драко задумывался, не являются ли подобные дезориентирующие высказывания намеренной тактикой.
А потом до Драко дошло. Одним гневным рывком он поднялся из-за стола. Вот оно. Всё кончено.
— Как прислужники Дамблдора, — выплюнул он.
— Как Салазар Слизерин, — спокойно ответил Гарри.
Драко споткнулся на ровном месте, уже направляясь к двери.
Он медленно повернулся к Гарри:
— Я не знаю, с чего ты это взял, но это ошибка. Все знают, что заклинание Патронуса — магия Гриффиндора...
— Салазар Слизерин мог вызывать телесного патронуса, — прервал его Гарри. Его рука метнулась в складки мантии и вытащила книгу, название которой было написано белым на зелёном фоне, и потому оказалось почти нечитаемым в зелёном свете. Книга выглядела старой. — Я обнаружил это, когда изучал чары Патронуса. Я нашёл ссылку на первоисточник и взял книгу в библиотеке, на случай, если ты мне не поверишь. И автор этой книги тоже не видел ничего необычного в том, что Салазар умел вызывать патронуса. Убеждение, что слизеринцы не способны на это, должно быть, появилось не так давно. И вот тебе ещё одна историческая справка, хоть у меня и нет с собой нужной книги: Годрик Гриффиндор вызывать патронуса не мог.
После первых шести попыток уличить Гарри в обмане, причём каждая из которых была вызвана всё более и более абсурдными утверждениями, Драко осознал, что Гарри просто никогда не лжёт о том, что написано в книгах.
И тем не менее, когда тот открыл книгу на странице с закладкой и положил на стол, Драко наклонился и вчитался в строчки, на которые указывал палец Гарри.
И тогда пламя леди Когтевран обрушилось на тьму, что скрывала левый фланг армии лорда Фаула, и отступила тьма, и открылось, что лорд Гриффиндор был прав — тот противоестественный страх, что все они ощущали, исходил от трёх дюжин дементоров, которым были обещаны души побеждённых. Леди Пуффендуй и лорд Слизерин без промедления призвали своих патронусов — огромного разгневанного барсука и яркую серебряную змею, и тень отступила от сердец защитников, и подняли они свои головы. Засмеялась леди Когтевран, отметив, что лорд Фаул оказался большим глупцом, ибо теперь его армия будет испытывать страх, а не защитники Хогвартса. На что лорд Слизерин ответил: «Он не глупец, это я точно знаю». Стоявший рядом лорд Гриффиндор, нахмурясь, изучал поле боя...
Драко оторвал взгляд от книги:
— И что?
Гарри закрыл книгу и убрал в кошель.
— И в Легионе Хаоса, и у Солнечных есть солдаты, которые могут вызывать телесного патронуса. Телесные патронусы могут передавать сообщения. Если ты не сможешь выучить заклинание, Легион Хаоса и Солнечный Отряд получат серьёзное военное преимущество...
В данный момент Драко на это было наплевать, о чём он и сообщил Гарри. Возможно, даже резче, чем следовало бы.
Гарри даже не моргнул:
— В таком случае я требую возврата долга за случившееся на нашем первом уроке полётов на мётлах, когда я предотвратил драку. Я собираюсь попробовать научить тебя заклинанию Патронуса и хочу, чтобы ты честно приложил все усилия, чтобы изучить и использовать его. Я полагаюсь на честь Дома Малфоев и знаю, что ты сделаешь всё возможное.
На Драко опять накатила усталость. Если бы Гарри попросил в любой другой момент, это было бы хорошей возможностью вернуть долг, раз уж заклинание и в самом деле не было гриффиндорским. Но...
— Зачем? — спросил Драко.
— Чтобы узнать, способен ли ты сделать то же, что и Салазар Слизерин, — невозмутимо ответил Гарри. — Это экспериментальная проверка, и я не скажу тебе в чём её смысл, пока я её не проведу. Согласен?
...вероятно, будет неплохо позволить Гарри Поттеру потратить своё желание на что-то безвредное, тем более, если настала пора разорвать с ним все отношения.
— Хорошо.
Гарри вытащил из мантии палочку и направил на светящуюся сферу.
— Не самое лучшее освещение для изучения чар Патронуса, — сказал он. — Этот зелёный свет слишком похож на цвет Смертельного проклятья. Но серебряный — тоже цвет Слизерина, верно? Дулак.
Свет погас, и Гарри прошептал первые две строчки заклинания Постоянного света, обновляя часть наложенных на светильник чар. На полную версию этого заклинания сил не хватило бы у них обоих. Затем Гарри вновь коснулся палочкой сферы, и комната озарилась серебряным светом, ярким и в то же время мягким и нежным. Столы, стулья, покрытое испариной лицо Гарри и его взъерошенные чёрные волосы снова обрели цвет.
Драко потребовалось некоторое время, чтобы осознать смысл сказанного.
— Ты видел Смертельное проклятье с момента нашей последней встречи?
Когда... Как...
— Вызови патронуса, — произнёс Гарри. Он выглядел серьёзнее, чем когда-либо. — И я скажу тебе.
Драко закрыл глаза руками, отгораживаясь от серебряного света.
— Знаешь, мне следует запомнить, что ты слишком ненормальный для любых нормальных интриг!
Из-за пределов его рукотворной тьмы послышался смешок Гарри.
* * *
Гарри внимательно наблюдал, как Драко заканчивает ещё один тренировочный проход предварительных жестов заклинания, ту часть, которая трудна для изучения — завершающий выпад и произношение не обязаны быть точными. Все три последних прохода, насколько мог судить Гарри, были безошибочными. Он так же почувствовал странное импульсивное желание подправить ряд моментов, про которые мистер Люпин ничего не говорил, вроде угла наклона локтя Драко или направления ступни. Возможно, это было всего лишь игрой воображения, но Гарри решил на всякий случай внести эти поправки.
— Хорошо, — тихо сказал Гарри. Напряжение в груди слегка затрудняло его речь. — У нас тут нет дементора, но ничего страшного. Он нам и не нужен. Драко, когда твой отец разговаривал со мной на железнодорожной станции, он сказал, что кроме тебя в этом мире для него нет ничего ценного, и он угрожал, что откажется от всех своих планов, чтобы отомстить мне, если с тобой что-нибудь случится.
— Он... что? — голос Драко перехватило, на лице появилось странное выражение. — Зачем ты мне это говоришь?
— А зачем скрывать? — Гарри постарался, чтобы реакция на ответ не отразилась на его лице, хоть и догадывался, о чём сейчас думает Драко: что Гарри планирует поссорить его с отцом и потому не должен говорить ничего, что могло бы их сблизить. — Один человек всегда был для тебя важнее всех остальных, и я точно знаю, какое тёплое и счастливое воспоминание позволит тебе вызвать патронуса. Ты рассказал мне о нём на железнодорожной станции, перед самым первым днём в школе. Однажды ты упал с метлы и сломал себе рёбра. Это было больнее, чем всё, что ты когда-либо испытывал, и ты думал, что умираешь. Представь, что этот страх исходит от стоящего перед тобой дементора, который выглядит как утопленник в потрёпанном чёрном плаще. А затем используй заклинание, и когда ты будешь делать финальный выпад, чтобы отбросить дементора, думай о том, как отец держал твою руку, чтобы ты не боялся. Думай о том, как сильно он любит тебя и как сильно ты любишь его, и вложи всё это в свой голос, когда произнесёшь Экспекто Патронум. Ради чести Дома Малфоев, а не просто потому, что ты задолжал мне желание. Покажи, что ты не лгал мне в тот день на станции, говоря, что Люциус — хороший отец. Покажи, что ты способен сделать то же, что и Салазар Слизерин.
