— Всё равно прочти. Не опас-сно.
— Руны гласят: «яинелмер тсеыннавор илопарт скэ еынна восалгос а оцил ёовтен юавы закопя», — Гарри почувствовал, как по спине опять побежали мурашки.
Он понял, что на самом деле означает руна «яинелмер». Она означала яинелмер. А дальше руны говорили, что с яинелмер нужно делать тсеыннавор, пока оно не станет илопарт, а затем взять часть, которая одновременно скэ и еынна. Гарри словно всё это знал, словно мог с обоснованной уверенностью ответить «да», если бы кто-то спросил его, можно ли про юавы сказать восалгос или оцил. Но затем Гарри попробовал связать эти понятия с какими-нибудь другими и потерпел неудачу.
— Мальчик, ты понимаеш-шь с-смыс-сл этих с-слов?
— Кажетс-ся, нет.
Профессор Квиррелл слегка вздохнул, не сводя глаз с золотой рамы.
— Мне было интересно, может, изучавший магловскую науку в состоянии постичь смысл Слов Ложного Понимания. Судя по всему, нет.
— Возможно… — начал Гарри.
Когтевранец, ты серьёзно? — спросил внутренний слизеринец. — Что, вот прямо сейчас?
— Возможно, если я узнаю о Зеркале больше, я смогу ещё раз попробовать понять эти слова, — заявила когтевранская сторона Гарри, взявшая управление на себя.
Края губ профессора Квиррелла дёрнулись вверх.
— Как и в случае большинства других древних предметов, исследователи понаписали о Зеркале достаточно лжи, и теперь сложно о нём что-то сказать с уверенностью. Зеркало точно существовало ещё при Мерлине, ибо известно, что Мерлин его использовал. Также известно, что Мерлин оставил после себя письменные инструкции не прятать Зеркало, несмотря на то, что подобные силы при других обстоятельствах могли бы вызвать обоснованное беспокойство. Мерлин писал, что, легче уничтожить мир куском сыра, чем Зеркалом, учитывая, сколько сил приложили его создатели, чтобы Зеркало не уничтожило мир.
Это утверждение показалось Гарри не слишком обнадёживающим.
— Знаменитые волшебники, чей скептицизм был известен и чьи слова в других случаях оказывались достоверны, свидетельствовали ещё о нескольких фактах, касающихся Зеркала. Самая примечательная способность Зеркала — создавать иные реальности, впрочем, размеры этих реальностей не превышают размера пространства, видимого через Зеркало. Известно, что в эти реальности можно помещать людей и другие объекты. Некоторые авторитеты уверяли, что из всего, созданного магией, лишь Зеркало обладает истинной моральной ориентацией. Однако, я не слишком понимаю, что это может означать на практике. Я понимаю, что моралисты назовут проклятье Круциатус «злом», а чары Патронуса — «добром», но мне не приходит в голову, какие ориентиры моралист может назвать более истинными. Впрочем, к примеру, утверждается, что фениксы приходят в наш мир из реальности, которая возникла внутри этого Зеркала.
Гарри не сводил глаз с золотой рамы Зеркала, и в его голове не слишком связно всплывали слова вроде «Охренеть» и прочие другие, которые его родители считали неподобающими.
— Я странствовал по свету и узнал много историй, которые мало кто слышал, — продолжал профессор Защиты. — Почти все они казались мне выдумками, но некоторые, похоже, имели отношение к реальности. В одном месте, где нога человека не ступала уже несколько веков, на металлической стене я обнаружил надпись, что несколько жителей Атлантиды предвидели конец их мира и попытались создать артефакт великой силы, чтобы предотвратить неминуемую катастрофу. Записи на стене гласили, что, если бы их труды увенчались успехом, реальность стала бы совершенно устойчивой и могла бы выдержать даже передачу неограниченной магии, способной исполнять желания. И при этом — что, как утверждается, намного сложнее — артефакт каким-то образом предотвращал бы неминуемые катастрофы, которые, как ожидал бы любой вменяемый человек, последовали бы, если такая магия стала бы доступна. Меня это заинтересовало, поскольку история, записанная на тех металлических плитах, утверждала, что вся остальная Атлантида проигнорировала этот проект и просто жила своей жизнью. Иногда создателей артефакта хвалили за их благородный труд, но практически все остальные обитатели Атлантиды считали, что у них есть более важные дела, чем помогать создателям артефакта. Даже аристократия Атлантиды не обращала внимания на то, что кто-то иной может обрести безграничные силы, хотя человек, менее искушённый в цинизме, мог бы посчитать, что уж это привлечёт их внимание. Творцов артефакта мало кто поддерживал, и, хотя условия их работы нельзя назвать чересчур тяжёлыми, им приходилось терпеть бессмысленные неудобства. В итоге время вышло, Атлантида оказалась уничтожена, и работу над артефактом закончить не успели. Я в этой истории вижу некоторые подробности, с которыми знаком по своему опыту, но которые редко встречаются в обычных сказках, — губы профессора изогнулись в улыбке. — Впрочем, возможно, лишь из-за собственных вкусов я выделяю эту легенду среди сотен других. Однако, здесь видна отсылка к утверждению Мерлина, что творцы Зеркала создавали его таким, чтобы оно не уничтожило мир. Для наших же целей более важно, что легенда может объяснять, откуда у Зеркала появилась ранее неизвестная способность, которую, судя по всему, активировали Дамблдор или Перенель: показывать вставшему перед Зеркалом иллюзию мира, где выполнилось одно из его желаний. Это вполне разумная предосторожность, которую логично встроить в устройство, выполняющее желания, чтобы его работа не привела к чему-то ужасному.
— Ух-ты, — прошептал Гарри, причём совершенно всерьёз. Перед ним была Магия с большой буквы «М». Магия, подобная волшебству из книги «Как стать волшебником», а не просто собрание случайных нарушающих физику трюков, которые можно проделать палочкой.
Профессор Квиррелл указал на золотую раму.
— Последнее свойство зеркала, признаваемое почти всеми легендами, заключается в том, что, какими бы неизвестными способами Зеркалом ни управляли — о Ключе к нему нет достоверных сведений — нельзя приказать Зеркалу реагировать на конкретных людей. То есть, Перенель не может приказать Зеркалу: «отдай Камень только Перенель». Дамблдор не может заявить: «Отдай Камень лишь тому, кто желает отдать его Николасу Фламелю.» Зеркалу присуща слепота, которую философы приписывают идеальному правосудию — оно реагирует на всех, кто является перед ним, по одному и тому же правилу, независимо от того, что это за правило. Таким образом, обязано существовать правило, позволяющее получить доступ к реальности, где спрятан Камень, и любой может им воспользоваться. Теперь ты понимаешь, почему именно ты, именуемый Мальчиком-Который-Выжил, будешь воплощать идеи, которые мы с тобой придумаем. Ибо сказано, что Зеркало обладает моральной ориентацией, и приказы, которое оно получило, возможно, с ней связаны. Я прекрасно осведомлён, что, согласно общепринятой терминологии, тебя назовут «добрым», а меня — «злым», — профессор Квиррелл довольно мрачно улыбнулся. — Поэтому в качестве нашей первой попытки — хотя, будь уверен, не последней — мы посмотрим, как поступит Зеркало, если ты попробуешь получить Камень для того, чтобы спасти жизни Гермионы Грейнджер и сотен твоих товарищей.
— А самый первый вариант этого плана, — сказал Гарри, который наконец начал понимать, — вы придумали в пятницу моей первой недели в Хогвартсе, и он предполагал, что Камень достанет золотое дитя Дамблдора, Мальчик-Который-Выжил, бескорыстно и благородно пытаясь спасти жизнь своего умирающего учителя, профессора Квиррелла.
— Конечно, — ответил профессор Квиррелл.
Гарри подумал, что в этой идее было что-то поэтичное, но обстоятельства сегодняшнего дня несколько мешали восхищаться изяществом этого плана.
Тут Гарри пришла в голову другая мысль.
— Гм, — сказал Гарри. — Вы думаете, что Зеркало — ловушка для вас…
— Совершенно немыслимо, чтобы Дамблдор не предусмотрел здесь ловушку.
— В смысле, это ловушка на Лорда Волдеморта. Но это не может быть ловушка на него лично. Должно быть какое-то правило, которое лежит в её основе, ловушка срабатывает в ответ на некоторое обобщённое качество, присущее Лорду Волдеморту.
Гарри, непроизвольно нахмурившись, уставился на золотую раму.
— Именно так, — ответил профессор Квиррелл и тоже нахмурился.
— Дело в том, что в самый первый четверг этого учебного года сумасшедший директор Дамблдор, который только что на моих глазах сжёг курицу, заявил мне, что у меня нет никаких шансов попасть в его запретный коридор, поскольку я не знаю заклинания Алохомора.
— Понятно, — протянул профессор Квиррелл. — Ну надо же. Хотел бы я, чтобы ты упомянул об этом немного пораньше.
Никому из них не потребовалось произносить вслух очевидную мысль, что этот образчик дважды реверсивной психологии с успехом привёл к тому, что Гарри держался от запретного коридора Дамблдора как можно дальше.
Гарри продолжал размышлять:
— Как вы думаете, Дамблдор подозревает, что я, в его терминах, крестраж Лорда Волдеморта, или, по крайней мере, некоторые аспекты моей личности скопированы с Лорда Волдеморта?
Гарри понял, что вопрос глупый, ещё не успев договорить эту фразу. Он видел столько очевиднейших свидетельств…
— Дамблдор совершенно точно не мог этого не заметить, — заявил профессор Квиррелл. — Это довольно очевидно. Что ещё он мог подумать? Что ты актёр из пьесы, автор которой — идиот и никогда не встречал настоящих одиннадцатилетних детей? Надо быть полным дебилом, чтобы поверить… а, неважно.
Они вдвоём смотрели на Зеркало и молчали.
Наконец профессор Квиррелл вздохнул.
— Боюсь, я перехитрил самого себя. Ни ты, ни я не осмелимся отразиться в Зеркале. Видимо, мне следует приказать профессору Спраут вернуть стёртую мной память мистеру Нотту и мисс Гринграсс… Видишь ли, ещё одна большая сложность, связанная с Зеркалом, заключается в том, что правило, согласно которому оно рассматривает отражённые желания, игнорирует внешние воздействия, такие как заклинания Ложной памяти или Конфундус. Зеркало отражает лишь стремления, берущие начало в самом человеке. Для него важно состояние разума, к которому человек пришёл в результате собственного выбора — это известно из нескольких источников. Именно поэтому я скормил мистеру Нотту и мисс Гринграс разные истории о том, почему необходимо достать Камень, и тем самым подготовил их к появлению перед Зеркалом, — профессор Квиррелл потёр переносицу. — Я придумал подобные истории и для других учеников, чтобы по моему сигналу они тоже были готовы предстать перед Зеркалом с нужными мыслями… но, чем ближе становился сегодняшний день, тем сомнительней мне казалась эта идея. Впрочем, если мы не придумаем ничего лучше, имеет смысл попробовать варианты с Ноттом и Гринграсс. Однако, не исключено, что Дамблдор создавал эту головоломку специально, чтобы противостоять хитрости Волдеморта. И он мог в этом преуспеть. Если ты придумаешь альтернативный план, который я сочту достаточно хорошим, чтобы его попробовать, я обещ-щаю не причинять вреда той пеш-шке, что вс-станет перед Зеркалом, ни с-сейчас, ни в будущ-щем, и я с-считаю, что не наруш-шу это обещ-щание. И я снова напоминаю тебе о том, что моя неудача не спасёт заложников: мисс Грейнджер и всех остальных.
И опять старший Том Риддл и младший молча смотрели на Зеркало.
— Подозреваю, профессор, — через некоторое время заговорил Гарри, — что все ваши гипотезы, основанные на том, что кто-то захочет достать Камень ради благой и честной цели, — ошибочны. Директор не поставил бы такое условие.
— Почему?
— Потому что директор знает, как легко поверить, что ты поступаешь правильно, даже если это не так. Об этом он бы подумал в первую очередь.
— Я ус-слыш-шал ис-стину или ложь?
— Был чес-стен, — прошипел в ответ Гарри.
Профессор Квиррелл кивнул.
— Тогда это ценное замечание.
— Я не слишком понимаю, почему вы считаете, что эту задачу вообще можно решить, — продолжил Гарри. — Достаточно поставить условие, скажем, левая рука должна держать маленькую синюю пирамидку и две большие красные пирамидки, а правая рука должна втирать майонез в хомяка…
— Нет, — сказал профессор Квиррелл. — Нет, вряд ли. Из легенд неясно, какие правила можно задать, но, по-моему, правило должно быть связано с изначальным предназначением Зеркала — оно должно иметь какое-то отношение к глубинным желаниям и стремлениям, возникающим у человека. Втирание майонеза в хомяка к таковым не относится, во всяком случае, для подавляющего большинства людей.
— Хех, — отозвался Гарри. — Может, правило в том, что человек вообще не должен хотеть воспользоваться Камнем… Нет, это слишком просто, это решается с помощью истории, которую вы дали мистеру Нотту.
— В некоторых вопросах, возможно, ты понимаешь Дамблдора лучше меня, — сказал профессор Квиррелл. — Поэтому я спрошу тебя: как Дамблдор использовал бы свою идею о принятии смерти, чтобы охранять Камень? Ибо, по его мнению, этого я не понимаю больше всего, и здесь он недалёк от истины.
Гарри задумался. Он рассмотрел несколько идей и отбросил их. И тут ему в голову пришла ещё одна. Сначала Гарри хотел её утаить… но потом представил будущий разговор, во время которого профессор Квиррелл спросит на парселтанге, не придумал ли он что-нибудь.
— Считает ли Дамблдор, что с помощью Зеркала можно достигнуть загробного мира? Мог ли он положить Камень в то, что по его мнению, является загробным миром, чтобы Камень мог достать только тот, кто верит в загробную жизнь?
Профессор Квиррелл хмыкнул.
— Вероятно… да, звучит вполне правдоподобно. Используя способность зеркала показывать людям их самые глубокие желания… Альбус Дамблдор увидел бы себя вместе со своей семьёй. Он увидел бы, как воссоединился с ними после смерти, ведь он хочет умереть сам, а не оживить их. Его брат Аберфорт, сестра Ариана, родители Кендра и Персиваль… думаю, Дамблдор отдал бы Камень именно Аберфорту. Распознало ли бы Зеркало, что Камень отдан именно Аберфорту? Или подойдёт любой покойный родственник человека, если этот человек верит, что дух его родственника вернёт ему Камень? — профессор Квиррелл вышагивал по небольшому кругу, стараясь держаться подальше от Гарри и от Зеркала. — Но это только одна идея. Давай придумаем ещё.
Гарри начал постукивать себя по щеке пальцем, затем резко отдёрнул руку, осознав, у кого он позаимствовал этот жест.
