на поединок в одной лишь магии, не предусматривающий смерти или длительных увечий,
...где? Драко когда-то рассказывали об одном зале в Хогвартсе, весьма подходящем для дуэлей, все ценное там уже было защищено заклинаниями, и сплетничающие портреты отсутствовали... что же это был за зал...
в зал трофеев замка Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс,
Лучше организовать их вторую, публичную дуэль пораньше, например завтра. Для того, чтобы его репутацию в Слизерине необратимо втоптали в грязь потребуется совсем немного времени. Ему нужно первый раз биться с Грейнджер уже этой ночью.
в полночь, которая ознаменует конец сегодняшнего дня.
Драко из Благородного и Древнейшего Дома Малфоев.
Драко подписал официальный пергамент, затем достал обычный пергамент поменьше, и свои обычные чернила, чтобы написать постскриптум:
Если ты не знаешь правил, Грейнджер, объясняю: Ты оскорбила Древнейший Дом, и у меня есть законное право вызвать тебя на дуэль. Если ты нарушишь условия, например, притащишь в зал трофеев Флитвика или даже просто расскажешь кому-нибудь ещё, мой отец заставит тебя и твою фальшивую честь предстать перед Визенгамотом.
Драко Малфо
На последней букве перо надавило на пергамент так неистово, что кончик сломался, разлив по пергаменту полосу чернил и оставив маленькую дырку. Драко счёл, что это тоже выглядит соответствующе.
* * *
Вечером, во время ужина, Сьюзен Боунс подошла к Гарри Поттеру и сказала, что она думает, что Драко Малфой собирается привести в исполнение свой план против Гермионы в самое ближайшее время. Она предупредила всех членов ЖОПРПГ, она уже предупредила профессора Спраут и профессора Флитвика, она собирается этим вечером послать своей тётушке письмо, и вот теперь она предупреждает ещё и Гарри Поттера. Сьюзен очень серьёзно добавила, что они не говорили на эту тему только с Падмой, так как та разрывается между верностью Гермионе и верностью своему генералу.
Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес, который к концу беседы был весьма огорчён всей этой ситуацией и не мог думать о чём-то продуктивном, резко ответил ей, что «да, что-то с этим нужно сделать».
После того, как Сьюзен Боунс ушла, Гарри бросил взгляд на противоположный конец стола Когтеврана, туда, где сидела Гермиона — вдалеке от него, Падмы, Энтони и всех своих друзей.
Судя по её виду, Гермиона была не в настроении беседовать с кем бы то ни было.
Позже, оглядываясь назад, Гарри задумается о том, что во всех прочитанных им фантастических романах люди всегда совершают большой, значимый выбор по большим, значимым причинам. Гэри Селдон создал Основание, чтобы на обломках Галактической Империи выстроить новую империю, а не потому, что ему хотелось выглядеть значительнее, руководя собственной исследовательской группой. Рейстлин Маджере отказался от своего брата потому, что хотел стать богом, а не потому, что плохо разбирался в человеческих отношениях и не хотел просить совета, как их улучшить. Фродо Бэггинс взял Кольцо потому, что был героем, желающим спасти Средиземье, а не потому, что было бы слишком неловко отказаться. Если бы кто-то когда-нибудь написал истинную историю мира — хотя, никто и никогда не сможет и не захочет — наверняка 97% всех ключевых моментов Судьбы оказались бы слепленными из лжи, салфеток и незначительных мелких мыслей, которые человек мог бы легко переиначить.
Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес посмотрел на Гермиону Грейнджер, сидевшую на другом конце стола, и почувствовал, что ему не хочется беспокоить её, когда она, видимо, и так уже в плохом настроении.
Затем Гарри подумал, что наверняка будет более разумно сначала поговорить с Драко Малфоем, чтобы иметь возможность совершенно однозначно уверить Гермиону в том, что Драко на самом деле ничего против неё не замышляет.
Позже, после ужина, Гарри спустился в подземелья Слизерина и услышал от Винсента «Босс не хочет, чтобы его беспокоили»... У него мелькнула мысль, что наверное ему стоит узнать, не согласится ли Гермиона поговорить с ним прямо сейчас. Он подумал, что ему пора просто начать разгребать всю эту кучу, пока она не соберётся ещё больше. Гарри спросил себя, быть может, он просто медлит? Может, его разум просто нашёл удобную отговорку, чтобы оставить кое-что неинтересное-но-необходимое на потом?
Он правда об этом думал.
А потом Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес решил, что он просто поговорит с Драко Малфоем на следующее утро, после воскресного завтрака, а уже потом поговорит с Гермионой.
Люди постоянно так делают.
* * *
Воскресным утром, 5 апреля 1992 года, имитация неба над Большим залом Хогвартса демонстрировала густые потоки дождя, струящиеся вниз так плотно, что вспышки молний гасли и разбивались на мелкие осколки белого света, которые периодически озаряли факультетские столы. Лица учеников в этом свете становились бледными, из-за чего все на мгновение походили на призраков.
Гарри сидел за столом Когтеврана и медленно жевал вафлю. Он ждал появления Драко, чтобы наконец начать разбираться в этой истории. По рукам ходил экземпляр «Придиры» с изображением Ханны и Дафны на первой странице, но до Гарри он пока не добрался.
Через пару минут он доел вафлю и посмотрел на стол Слизерина в поисках Драко.
Странно.
Драко Малфой почти никогда не опаздывал.
Гарри смотрел в другую сторону и не заметил, как сквозь огромные двери Большого зала прошла Гермиона Грейнджер. Потому он вздрогнул, когда повернулся и увидел Гермиону, сидящую за столом прямо рядом с ним, словно она вовсе не избегала его уже больше недели.
— Привет, Гарри, — сказала она почти совершенно нормальным голосом. Гермиона потянулась за тостом, затем начала накладывать в тарелку свой обычный набор полезных для здоровья фруктов и овощей. — Как ты?
— В рамках стандартного отклонения от моего своеобразного среднего уровня, — машинально ответил Гарри. — А ты как? Ты нормально спала?
Под глазами Гермионы виднелись тёмные круги.
— Пожалуй, да, я в порядке, — сказала Гермиона Грейнджер.
— Э-э, — произнёс Гарри. Он положил на свою тарелку ломтик пирога (мозг Гарри был занят другими мыслями, потому он просто взял самое вкусное блюдо в радиусе досягаемости, не размышляя о том, готов ли он есть десерт — сейчас это были слишком сложные материи) — Э-э, Гермиона, нам с тобой надо будет поговорить сегодня, немного попозже, хорошо?
— Конечно, — ответила Гермиона. — Почему бы и нет?
— Потому что... — сказал Гарри, — ну... мы с тобой не общались... последние несколько дней...
Заткнись, посоветовала та часть Гарри, которая недавно была назначена ответственной за решение вопросов, относящихся к Гермионе.
В любом случае, Гермиона, казалось, почти не обращала на него внимания. Она просто уставилась в свою тарелку и, примерно через десять секунд неловкого молчания, начала есть лежащие на ней ломтики помидора, один за другим, без остановки.
Гарри отвёл взгляд и начал есть ломтик пирога, неизвестно как материализовавшийся на его тарелке.
— Итак! — неожиданно нарушила тишину Гермиона, после того, как опустошила большую часть своей тарелки. — Сегодня что-нибудь происходит?
— Э-э... — произнёс Гарри. Он начал лихорадочно оглядываться вокруг, как будто в поисках чего-то, что происходит, и что можно использовать в качестве подпитки для диалога.
И потому Гарри был одним из первых, кто заметил вошедших, и молча указал пальцем, хотя разбегающийся по Большому залу шёпоток означал, что многие их тоже заметили.
Характерный малиновый оттенок мантий был хорошо узнаваем, но Гарри потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить лица. Строгий мужчина азиатской внешности, сегодня выглядящий скорее мрачным. Человек с чёрными длинными волосами, собранными в хвост, осматривавший зал пронзительным взглядом. И третий мужчина, худой, бледный и небритый, с лицом бесстрастным, как камень. Потребовалось несколько мгновений, чтобы Гарри нашёл в памяти эти лица и вспомнил имена из того давным-давно прошедшего дня в январе, когда в Хогвартсе появился дементор: Комодо, Бутнару, Горянов.
— Трио авроров? — произнесла Гермиона странно радостным голосом. — Интересно, что они тут делают.
Их сопровождал Дамблдор, выглядевший более обеспокоенным, чем Гарри когда-либо его видел. Возникла небольшая заминка, пока старый волшебник обводил взглядом Большой зал, а ученики перешёптывались, а затем он указал...
...прямо на Гарри.
— Ой, ну что ещё, — пробурчал Гарри. В его мыслях было заметно больше паники, чем в словах, он лихорадочно размышлял, не догадался ли кто-то о его связи с побегом из Азкабана. Как будто невзначай он бросил взгляд на преподавательский стол и осознал, что этим утром он нигде не видел профессора Квиррелла...
Авроры направлялись к нему быстрым шагом, аврор Горянов приближался с противоположного края стола Когтеврана, как будто отрезая любую возможность сбежать в этом направлении, авроры Комодо и Бутнару приближались со стороны, где сидел Гарри, а директор следовал за ними по пятам.
Все разговоры за столами смолкли.
Авроры добрались до места, где сидел Гарри, окружив его с трёх сторон.
— Да? — насколько возможно обычным голосом сказал Гарри. — В чём дело?
— Гермиона Грейнджер, — бесстрастно произнёс аврор Комодо, — вы арестованы за покушение на убийство Драко Малфоя.
Глава 79. Цена бесценного. Часть 1
— Гермиона Грейнджер, — бесстрастно произнёс аврор Комодо, — вы арестованы за покушение на убийство Драко Малфоя.
Эти слова проникли в сознание Гарри. Его мысли разлетелись в разные стороны сотней осколков неверия. Всплеск адреналина породил столь сильное смятение, что...
— Она... Она бы ни... ЧТО?
Авроры не обратили на него внимания. Комодо продолжил тем же бесстрастным голосом:
— Мистер Малфой пришёл в сознание в больнице Святого Мунго и заявил, что именно вы напали на него. Он повторил свои показания после двух капель Веритасерума. Охлаждающее кровь проклятье, которое вы наложили на мистера Малфоя, убило бы его, если бы его не нашли и не оказали помощь. Вам должно было быть известно, что это заклинание приводит к летальному исходу. Поэтому вы арестованы по обвинению в преднамеренном покушении на убийство. Вас препроводят в тюрьму Министерства для допроса под тремя каплями Веритасерума...
— Вы спятили? — вырвалось у Гарри. Он вскочил из-за стола за секунду до того, как рука аврора Бутнару тяжело опустилась ему на плечо. Гарри даже не посмотрел на него. — Вы хотите арестовать Гермиону Грейнджер, самую добрую девочку в Когтевране. Она помогает пуффендуйцам делать домашнюю работу, она сама умрёт, прежде чем попытается убить кого-то...
Лицо Гермионы Грейнджер исказилось.
— Это я, — тихо прошептала она. — Это сделала я.
Ещё один огромный камень рухнул на мысли Гарри, разрушив их хрупкий порядок и растерев фрагменты осознания в пыль.
Лицо Дамблдора за несколько секунд состарилось на десятки лет.
— Мисс Грейнджер, почему? — его голос был едва громче шёпота. — Почему вы это сделали?
— Я, — начала было Гермиона, — я, я... извините... Я не знаю, почему я...
Её голос затих. Она поникла и только всхлипывала, единственными словами, которые она смогла произнести, были:
— Я думала... что убила его... извините...
Гарри должен был что-то сказать, должен был что-то сделать, должен был отпрыгнуть в сторону, оглушить всех трёх авроров и затем сделать что-то невероятно умное. Но осколки его дважды разбитых мыслительных процессов не выдавали ничего. Рука Бутнару вежливо, но настойчиво усадила Гарри обратно на скамью, и он обнаружил, что прилип, будто его приклеили. Он попытался достать палочку, чтобы сделать Фините, но та не вытаскивалась из кармана. Три аврора и Дамблдор вывели Гермиону из Большого зала, в котором начала подниматься буря возгласов. Двери уже закрывались за ними — всё это было полнейшей бессмыслицей, абсолютно за гранью реальности, казалось его переместили в параллельную вселенную. И в разуме Гарри вдруг ярко вспыхнул другой день замешательства, и в каком-то отчаянном вдохновении он наконец понял, что именно близнецы Уизли сделали с Ритой Скитер. И он закричал:
— ГЕРМИОНА ЭТО СДЕЛАЛА НЕ ТЫ ЭТО ЗАКЛИНАНИЕ ЛОЖНОЙ ПАМЯТИ!
Но двери уже закрылись.
* * *
Минерва не могла стоять на одном месте. Она ходила туда-сюда по кабинету директора, краешком сознания ожидая, что Северус или Гарри скажут ей сесть и заткнуться. Но ни профессор зельеварения, ни Мальчик-Который-Выжил не обращали на неё внимания. Они оба пристально смотрели на Альбуса Дамблдора, появившегося из камина. Шум устройств в кабинете тоже никто не замечал. Северус с бесстрастным, как всегда, выражением на лице сидел в маленьком мягком кресле у директорского стола. Старый волшебник, грозно выпрямившись, стоял у всё ещё горящего камина. Он был одет в мантию, чёрную, как беззвёздная ночь, и излучал силу и тревогу. Собственные мысли Минервы были заполнены смятением и ужасом. Гарри Поттер сидел на деревянном табурете. Его пальцы вцепились в сидение, а в глазах были гнев и ледяной холод.
В 6:33 утра Квиринус Квиррелл обратился через каминную сеть в больницу Святого Мунго, чтобы они незамедлительно приняли Драко Малфоя. Профессор Квиррелл обнаружил мистера Малфоя в зале трофеев Хогвартса на краю гибели, под действием Охлаждающего кровь проклятья, которое медленно понижало температуру его тела. Профессор Квиррелл незамедлительно развеял проклятье, наложил на мистера Малфоя стабилизирующие заклинания и левитировал в свой кабинет, чтобы переправить его в больницу Святого Мунго для дальнейшего лечения. После этого профессор Квиррелл проинформировал о случившемся директора: коротко перечислил факты и исчез в камине — авроры, оповещённые больницей, потребовали его присутствия для дачи показаний.
Охлаждающее кровь проклятье было использовано с целью убить Драко Малфоя так медленно, чтобы охранные чары Хогвартса, настроенные реагировать на внезапные травмы, не сработали. Во время дознания профессор Квиррелл сообщил аврорам, что в январе, вскоре после возвращения мистера Малфоя в Хогвартс, он наложил на него несколько следящих заклинаний, поскольку узнал, что у некой персоны есть мотив причинить мистеру Малфою вред. Профессор Квиррелл отказался открыть личность этой персоны. Следящие чары профессора Квиррелла были настроены сигнализировать, если уровень здоровья мистера Малфоя упадёт ниже определённого уровня, а не на внезапное изменение его состояния, и потому оповестили профессора Квиррелла прежде, чем Драко умер.
