— Нет, нас-сколько мне извес-стно, — прошипел Гарри.
— Поразительно, — сказал профессор. — Возможно, тебя заинтересует ещё один факт: С-сос-тавителю зелий приш-шлос-сь работать с-скрытно, потому что его план противос-стоял плану с-смотрителя ш-школы.
Гарри несколько секунд обдумывал услышанное. Профессор Квиррелл в это время дул на зелье в котле, словно охлаждая его, несмотря на то, что под котлом по-прежнему горел огонь. Затем он добавил в него щепотку земли, каплю воды и колокольчик.
— Пожалуйста, объясните, — попросил Гарри.
— Неужели ты никогда не задавался вопросом, почему в качестве декана Слизерина Дамблдор выбрал Северуса Снейпа? Утверждение, что это просто прикрытие для его работы шпионом Дамблдора, ничего не объясняет. Снейпу достаточно было дать должность профессора зельеварения, ему необязательно было становиться деканом. Снейпа вообще можно было сделать Хранителем Земель и Ключей, если уж Дамблдор так нуждался в его присутствии в Хогвартсе! Зачем его делать деканом Слизерина? Наверняка тебе приходило в голову, что, с точки зрения дамблдоровских претензий на мораль, работа Снейпа на этой должности не могла пойти на пользу слизеринцам?
Нет, эта мысль не приходила в голову Гарри... именно в таких выражениях.
— Я задавался этим вопросом. Но я не рассматривал его именно в таком виде.
— А теперь ответ для тебя очевиден?
— Нет.
— Разочаровываешь. Ты недостаточно научился цинизму, ты не осознал всей гибкости того, что моралисты называют моралью. Чтобы понять план, смотри на последствия и спрашивай, не являются ли они задуманными. Дамблдор намеренно ослаблял факультет Слизерина — не смотри на меня так, мальчик, я говорю ис-стину. В течение последней Войны волшебников, моими приспешниками становились слизеринцы, а другие слизеринцы поддерживали меня в Визенгамоте. Посмотри на это с точки зрения Дамблдора и вспомни, что он по своей природе не понимает путей Слизерина. Представь, как Дамблдор всё сильнее и сильнее печалится, что из этого факультета Хогвартса происходит столько дурного. А после заметь, что он назначает главой Слизерина Снейпа. Северуса Снейпа! Человека, который не станет учить свой факультет ни хитрости, ни целеустремлённости, человека, который не будет требовать от них дисциплины, и сделает своих учеников слабыми! Человека, который будет задевать учеников других факультетов и заставит их испытывать отвращение к самому имени Слизерина! Человека, чья фамилия была неизвестна в магической Британии и, конечно же, не принадлежала к благородным, и, вдобавок, ходящего в каких-то лохмотьях! Ты думаешь, Дамблдор, который всё это устроил и который имел мотив всё устроить именно таким образом, не представлял последствий? Полагаю, Дамблдор говорил себе, что, если будущие Пожиратели Смерти окажутся ослаблены, то в следующей Войне волшебников будет спасено больше жизней, — профессор Квиррелл бросил в котёл небольшую льдинку, и та, коснувшись бурлящей поверхности, медленно растаяла. — Если процесс продлится достаточно долго, ни один ребёнок не захочет идти учиться в Слизерин. Факультет упразднят, и, если Шляпа продолжит называть его имя, это станет меткой позора для детей, которых затем всё равно распределят между другими тремя факультетами. С этого дня в Хогвартсе останется три хороших факультета — храбрости, учёбы и усердия, и не будет факультета Плохих детей, как если бы три основателя Хогвартса изначально оказались достаточно мудры, чтобы отказать Салазару Слизерину. Такой финал, как я полагаю, и задумывал Дамблдор. Краткосрочная жертва ради высшего блага, — профессор Квиррелл сардонически улыбнулся. — А Люциус позволил всему этому случиться, не протестовал и даже, подозреваю, не заметил, что что-то пошло не так. Боюсь, во время моего отсутствия, моим бывшим слугам эта битва умов оказалась совершенно не по зубам.
Принять эту точку зрения было довольно трудно. После некоторого размышления Гарри решил, что сейчас не время разбираться в этом деле. Верил ли Лорд Волдеморт в свои обвинения против Дамблдора, было не важно — Гарри придётся оценить их самостоятельно.
Профессор Квиррелл упомянул своих слуг и тем самым напомнил Гарри кое о чём… Гарри решил, что обязан задать этот вопрос. Конечно, он услышит плохие новости. В любой другой день они повергли бы его в ужас. Но сегодня они станут лишь одной из волн потопа.
— Беллатриса Блэк, — произнёс Гарри. — Расскажите мне правду о ней.
— Она была не в себе ещё до нашей встречи, — ответил профессор Квиррелл. Он взял что-то напоминавшее бело-серое резиновое кольцо и подержал его над котлом, под воздействием пара резинка стала чёрной. — Не стоило использовать на ней легилименцию. Но на миг заглянув в её голову, я понял, как легко будет заставить её влюбиться в меня, что я и сделал. И с тех пор она служила мне вернее всех, ей единственной я почти мог доверять. Я не собирался давать ей то, чего она хотела от меня, и потому я отправил её в пользование братьев Лестрейндж, и все трое были счастливы, каждый по своему.
— Сомневаюсь, — сказал Гарри практически на автопилоте. — Будь это правдой, Беллатриса не помнила бы братьев Лестрейндж, когда мы нашли её в Азкабане.
Профессор Квиррелл пожал плечами.
— Возможно, ты прав.
— Но какого чёрта мы там вообще делали?
— Мне нужно было узнать, куда Беллатриса дела мою палочку. Я заранее сообщил Пожирателям Смерти о своём бессмертии, надеясь — как оказалось, напрасно — на то, что они останутся вместе хотя бы на несколько дней, если появятся известия о моей смерти. Беллатриса получила инструкции разыскать мою палочку там, где моё тело будет убито, и отнести её на определённое кладбище, где ей явится мой дух.
Гарри сглотнул. В его воображении возникла картина, как Беллатриса Блэк ждёт, ждёт, ждёт на кладбище, отчаивается всё сильнее… не удивительно, что она уже не думала о последствиях, когда напала на дом Лонгботтомов.
— Что вы сделали с Беллатрисой после её освобождения?
— Отправил её в тихое мес-сто, вос-становить с-силы, — ответил профессор Квиррелл с холодной улыбкой. — У меня остались на неё планы, точнее на одну её часть, а про свои планы на будущее я говорить не буду.
Гарри сделал глубокий вдох, стараясь восстановить душевное равновесие.
— Были ещё какие-нибудь тайные планы в течение этого учебного года?
— О, их было множество, но практически все остальные, из тех, что я могу сходу припомнить, тебя не касались. Я потребовал учить первокурсников чарам Патронуса, потому что хотел, чтобы ты встретился с дементором, а затем я устроил так, что твоя палочка упала рядом с клеткой, и дементор смог продолжать воздействовать на тебя через неё. Злой умыс-сел отс-сутс-ствовал, я лиш-шь надеялс-ся, что ты вос-становиш-шь час-сть ис-стинной памяти. Также, именно поэтому я подстроил, чтобы некоторые ведьмы притянули тебя вниз, когда ты падал с крыши, это позволило мне спасти твою жизнь, просто на тот случай, если запланированный на ближайшее время инцидент с дементором вызовет какие-то подозрения на мой счёт. Тоже не было злого умыс-сла. Я организовал некоторые из нападений на группу мисс Грейнджер. Я специально старался, чтобы эти нападения провалились, потому что действительно не люблю хулиганов. С-считаю, это вс-се с-секретные планы, что кас-салис-сь тебя в этом ш-школьном году, ес-сли я ничего не забыл.
Вот тебе жизненный урок, — сказал внутренний пуффендуец. — Старайся сопротивляться желанию то и дело манипулировать жизнями других людей. Например, как получилось с Падмой Патил. Если ты не хочешь превратиться в такого, как он.
Профессор Квиррелл аккуратно всыпал в котёл щепотку красно-коричневого порошка, и Гарри задал свой четвёртый и последний вопрос — наименее важный, но всё же значимый.
— В чём заключалась ваша цель во время Войны Волшебников? — спросил Гарри. — В смысле, в чём… — голос Гарри дрогнул. — В чём был смысл всей этой войны?
Мозг мальчика непрерывно повторял: Зачем, зачем, зачем нужен был Лорд Волдеморт...
Профессор Квиррелл поднял бровь.
— Тебе ведь рассказали про Дэвида Монро?
— Да, во время Войны Волшебников вы были одновременно и Дэвидом Монро, и Лордом Волдемортом, эту часть я понял. Вы убили Дэвида Монро, приняли его облик и уничтожили всю его семью, чтобы вас не разоблачили…
— Верно.
— Вы планировали, что, какая бы сторона ни победила в Войне Волшебников, вы всё равно окажетесь у власти. Но почему одна из сторон должна была быть именно Волдемортом? В смысле, я хочу сказать, разве не легче добиться общественной поддержки кому-то, кто менее… менее Волдеморт?
Молоток в руках профессора Квиррелла с необычайно громким стуком превратил в труху крылья белой бабочки и очередной колокольчик.
— Вообще-то, я планировал, — едко произнёс профессор Защиты, — что Лорд Волдеморт проиграет Дэвиду Монро. Однако, я не учёл абсолютную убогость… — профессор Квиррелл остановился. — Нет, я расскажу по порядку. Слушай, мальчик, когда я изобрёл своё величайшее творение и достиг пика своего магического мастерства, я решил, что настало время взять политическую власть в свои руки. Я знал, что это не доставит мне удовольствия и мне придётся посвящать своё время делам, которые не назовёшь приятными. Но я знал, что маглы рано или поздно уничтожат мир, или начнут войну с волшебниками, или случится и то, и другое сразу, и с этим нужно что-то делать, если я не хочу бродить всю мою вечность по мёртвому или почти мёртвому миру. Я обрёл бессмертие, и мне нужна была новая цель, чтобы занять ближайшие десятилетия. Помешать маглам разрушить всё, казалось задачей подходящего масштаба и сложности. Впрочем, для смертных насекомых, возможно, и не имеет смысла заботиться о конце их мира. Зачем им утруждаться и терпеть какие-то неудобства на пути к могиле? Но я отвлёкся. Я видел, как Дамблдор победил Гриндевальда и получил власть, и решил, что сделаю то же самое. Давным-давно я отомстил Дэвиду Монро — мы учились в Слизерине на одном курсе и он раздражал меня — и мне пришла мысль также похитить его облик, уничтожить его семью и стать наследником его Дома. И, кроме этого, я задумал великого врага, с которым будет сражаться Дэвид Монро, самого ужасного Тёмного Лорда, которого можно вообразить, запредельно умного, гораздо более опасного, чем Гриндевальд, ибо его интеллект не допустит тех ошибок, которые привели Гриндевальда к краху. Этот Тёмный Лорд своей величайшей хитростью разрушал бы союзы, выступающие против него, своим ораторским искусством он бы снискал величайшую верность своих последователей. Он бы стал самым жутким Тёмным Лордом, который когда-либо угрожал Британии или миру. Вот кого должен был победить Дэвид Монро.
Раздалось ещё два стука — молоток профессора Квиррелла расплющил колокольчик и ещё какой-то бледный цветок.
— Однако, хотя мне уже доводилось играть роль Тёмного Волшебника во время моих странствий, прежде мне никогда не приходилось принимать личность полноценного Тёмного Лорда — с политической программой и всякими мелкими сошками на побегушках. Мне не хватало опыта, и я помнил историю Тёмной Вести — о том, каким провалом обернулось её первое появление на публике. Позже она заявляла, что планировала назвать себя Ходячей Катастрофой и Апостолом Тьмы, но от волнения представилась как Апостроф Тьмы. После этого ей пришлось сравнять с землёй две деревни, чтобы её начали воспринимать всерьёз.
— Поэтому вы решили сперва поставить небольшой эксперимент, — сказал Гарри. У него появилось тошнотворное чувство, потому что он уже понял, что было дальше. Перед ним было его отражение, следующий шаг оказался именно таким, какой сделал бы и сам Гарри, если бы у него полностью отсутствовало представление об этике, если бы он внутри был пуст. — Чтобы узнать, за какие нужно дёргать ниточки, и чтобы при этом ваши ошибки не помешали основному плану, вы создали личность, которую потом не жалко было бы выбросить.
— Правильно. Перед тем, как стать поистине ужасным Тёмным Лордом, с которым должен будет сражаться Дэвид Монро, я ради тренировки создал личность Тёмного Лорда со сверкающими красными глазами, бессмысленно жестокого к своим приспешникам, чья политическая программа состояла из неприкрытых личных амбиций смешанных с теорией чистоты крови в изложении пьяниц из Лютного переулка. Первых приспешников я набирал в тавернах, выдавал им плащи и маски-черепа и говорил, что теперь им следует представляться Пожирателями Смерти.
Тошнотворное чувство понимания усилилось.
— И вы назвали себя Волдемортом.
— Именно так, генерал Хаоса, — ухмыльнулся профессор Квиррелл. — Я хотел сделать анаграмму собственного имени, но это бы получилось, только если бы мне посчастливилось иметь среднее имя «Марволо», а это уже была бы натяжка. На самом деле, если тебе любопытно, наше среднее имя — Морфин. Но я отвлёкся. Я считал, что карьера Волдеморта продлится лишь несколько месяцев, максимум — год, а затем авроры перебьют моих приспешников и одноразовый Тёмный Лорд исчезнет. Как ты понимаешь, я чрезмерно переоценил своих оппонентов. К тому же, что бы Тёмные Лорды ни вытворяли в пьесах, я никак не мог заставить себя пытать своих приспешников, когда они приносили мне плохие вести. Я никак не мог заставить себя защищать принципы чистоты крови столь же бессвязно, как это делают пьяницы в Лютном переулке. Я не стремился проявлять свой ум, когда отправлял своих приспешников на задания, но я и не давал им абсолютно бессмысленных приказов… — в других обстоятельствах грустная улыбка профессора Квиррелла могла бы показаться очаровательной. — Месяц спустя мне в ноги упала Беллатриса Блэк, а ещё через три месяца за рюмкой дорогого огневиски со мной торговался Люциус Малфой. Я вздохнул, оставил всякую надежду на род волшебников и в качестве Дэвида Монро начал бороться со страшным Лордом Волдемортом.
— И что же случилось…
— Случилась полная неадекватность абсолютно всех институтов британской магической цивилизации! — прорычал профессор Квиррелл. — Тебе не понять этого, мальчик! Я не мог это понять! Это нужно было видеть, и даже тогда в это было трудно поверить! Ты замечал, наверное, что, когда твои сокурсники разговаривают о том, чем занимаются их семьи, примерно трое из четырёх упоминают ту или иную работу в Министерстве. Возможно, тебе интересно, как может существовать страна, где трое из четырёх граждан занимаются бюрократией. Ответ в том, что если бы они не мешали друг другу заниматься своим делом, для них всех не нашлось бы работы! Авроры были хороши как бойцы-одиночки, они сражались с Тёмными волшебниками и только лучшие выживали, чтобы тренировать новичков. Но в руководстве у них творился полный бедлам. Министерство было столь занято перекладыванием бумаг, что во всей стране никто не мог эффективно противостоять нападениям Волдеморта — кроме меня, Дамблдора и горстки необученных добровольцев. Ленивый, неумелый, трусливый бродяга по имени Мундунгус Флетчер считался важной фигурой в Ордене Феникса — он ведь был безработным, он мог не тратить время на иные занятия! Я попытался ослабить атаки Волдеморта, чтобы понять, может ли он в принципе проиграть — и сразу же Министерство начало отряжать меньше авроров, чтобы противостоять мне! Я прочёл «Маленькую красную книжицу» Мао, я обучил своих Пожирателей Смерти партизанской тактике — и ради чего?! Ради чего?! Я воевал со всей магической Британией и в каждом столкновении у меня оказывался численный перевес! От отчаяния я приказал своим Пожирателям Смерти последовательно убивать всех некомпетентных руководителей Департамента Магического Правопорядка. Несмотря на судьбу своих предшественников, одна канцелярская крыса за другой вызывалась занять высокий пост и радостно потирала руки, предвкушая повышение. Каждый из них надеялся, что он-то сможет договориться с Лордом Волдемортом. Мы их убивали семь месяцев, и ни один Пожиратель Смерти так и не поинтересовался, а зачем мы это делаем. И даже после этого, когда директором стал Бартемиус Крауч, а главой авроров — Амелия Боунс, заметного улучшения не произошло. Я бы достиг больших успехов, даже сражаясь в одиночку! Помощь Дамблдора постоянно упиралась в его моральные нормы, а помощь Крауча — в его уважение к закону.
