Она заметила, что рядом с Падмой есть свободное место. Если она хочет всё рассказать Падме и попросить ту передать это дальше Дафне и Трейси, ей нужно сесть именно туда.
Гермиона подошла к пустующему месту рядом с Падмой.
На языке крутились слова: «Падма, я получила таинственное сообщение...»
Но как будто какая-то толстая кирпичная стена мешала этим словам вырваться наружу. Если Гермиона это скажет, она подвергнет Ханну, Сьюзен и Дафну опасности. Поведёт их прямо навстречу неприятностям. И это Неправильно.
Конечно, она может попытаться справиться с хулиганом и в одиночку, ничего не говоря друзьям, но было совершенно очевидно, что это тоже Неправильно.
Гермиона знала, что столкнулась с моральной дилеммой, прямо как все те волшебники и ведьмы, о которых она читала в книгах. Вот только в книгах у людей всегда был правильный и неправильный выбор, а не как у неё, два неправильных, и это казалось немного несправедливым. Но у неё было чувство — возможно, навеенное рассказами Гарри про то, что потом напишут о них в книгах, — что она стоит перед Героическим выбором, и что сегодня утром, прямо сейчас, она определяет, в какую сторону пойдёт вся её дальнейшая жизнь.— Тихо! — зашипела Лаванда, причём её голос был гораздо громче шёпота Парвати. — У Зла повсюду есть уши!
— Ш-ш-ш-ш! — ещё громче зашикали три остальные девочки.
Крайне, полностью, абсолютно окончательно обречены.
Не оглядываясь по сторонам, Гермиона села за стол. Она смотрела перед собой, словно в столовом серебре и на тарелке мог скрываться ответ на мучающий её вопрос. Она думала изо всех сил...
Спустя несколько секунд она услышала, как Падма шепчет ей на ухо:
— Дафна знает, где можно будет найти хулигана, сегодня, в половине одиннадцатого.
* * *
Обречены.
По мнению Сьюзен Боунс, они все были обречены.
Тётушка иногда рассказывала ей истории, которые начинались похожим образом — люди совершали поступки, глупость которых им была заранее известна. Заканчивались эти истории обычно тем, что кто-то оказывался «обречён» по всему полу, стенам, и тётушкиным туфлям.
— Эй, Падма, — прошептала Парвати. Голос её был едва слышен за шорохом ног восьми девочек, следующих друг за другом по пятам по коридору, ведущему к классу зельеварения. — Не знаешь, почему Гермиона вздыхала всё утро?..
Добравшись до четвёртого прохода слева от класса Зельеварения, где, по словам таинственного информатора Дафны, над кем-то будут издеваться, вся восьмёрка стала двигаться медленнее, звук шагов стал тише, и, наконец, генерал Грейнджер показала жестами: Стойте, я посмотрю, что впереди.
Тогда Лаванда подняла руку и, как только Гермиона повернулась к ней, озадаченно указала пальцем прямо по коридору, затем указала на себя и попыталась изобразить что-то ещё, чего Сьюзен не поняла...
Генерал Грейнджер помотала головой и повторно, в этот раз медленнее, чётко выраженными жестами воспроизвела сигнал: Стойте, я посмотрю, что впереди.
Лаванда с ещё более недоумённым выражением на лице указала в ту сторону, откуда они пришли, а другой рукой изобразила что-то прыгающее.
Теперь уже все девочки выглядели сбитыми с толку даже больше Лаванды, и Сьюзен с некоторой горечью подумала, что, очевидно, часа практики два дня назад было недостаточно, чтобы запомнить новый набор кодовых сигналов.
Гермиона указала пальцем на Лаванду, затем на пол под ногами Лаванды. Выражение её лица очень чётко показывало, что это значит: Ты. Стой. Здесь.
Лаванда кивнула.
Дум дум дум, — в голове Сьюзен звучал марш Легиона Хаоса, — дум дум дум дум дум дум...
[Здесь присутствует непереводимая игра слов: «дум» — «doom» в оригинале — может также означать «обречены». — Прим. перев. ]
Гермиона пошарила в своей мантии и достала небольшую палочку c зеркальцем на конце и окуляром. Очень, очень аккуратно она подкралась к стене, прямо к тому месту, откуда начинался боковой проход, и выставила за угол самый краешек зеркала.
Затем ещё чуть-чуть.
И ещё.
Потом генерал Грейнджер осторожно выглянула за угол сама.
Генерал Грейнджер обернулась к ним, кивнула и показала жестом: следуйте за мной.
Крадущаяся вперёд Сьюзен почувствовала себя немного лучше. Часть Плана, по которой они должны были оказаться на месте за тридцать минут до хулигана, на самом деле сработала. Быть может, они только слегка обречены?..
* * *
В десять часов двадцать девять минут, почти по расписанию, появился хулиган. Если бы здесь кто-то был — хотя с виду коридор пустовал — он бы услышал, как уверенные шаги ботинок проследовали по главному коридору, свернули на боковой проход, прошли до первого поворота, завернули за него и в некотором удивлении остановились при виде перегородившей проход кирпичной стены, которой раньше тут не было.
Хулиган пожал плечами, отвернулся и прислонился к стене, чтобы следить за главным проходом прямо за углом.
В конце концов, это замок Хогвартс.
За второпях трансфигурированными тонкими панелями, которым придали вид кирпичной стены, ждали девочки. Не разговаривая, не двигаясь, почти даже не дыша. Они лишь смотрели сквозь отверстия для глаз, которые предусмотрительно оставили в стене.
Когда Сьюзен увидела хулигана, у неё сердце ушло в пятки. Тот выглядел как семикурсник, если не старше, оторочка на его мантии была зелёной, а не красной, как они надеялись, у него были мускулы, и, присмотревшись к тому, как он движется, Сьюзен поняла, что у него есть опыт дуэлей.
Затем они все услышали шум множества ног, приближающийся по коридору. Гриффиндорцы и слизеринцы с четвёртого курса высыпали из класса зельеварения.
Шаги протопали мимо, потом начали стихать и затихли совсем. Хулиган ничего не предпринимал. На мгновение Сьюзен почувствовала облегчение...
Опять послышались шаги, на этот раз их было меньше.
Шаги опять прошли мимо, хулиган по-прежнему ничего не предпринимал.
Так повторилось несколько раз.
Наконец, когда послышался очень слабый звук приближающихся шагов одного человека, семеро девочек услышали чёткий, холодный и негромкий голос хулигана:
— Протего.
Кто-то из девочек даже ахнул, хотя к счастью очень и очень тихо. Если они не могут рассчитывать даже на одно попадание...
Сьюзен осознала, что хулиганы уже учатся. Она не думала, что у ЖОПРПГ получится слишком многое до того, как хулиганы начнут принимать меры... Но... Гермиона уже победила троих... и вся школа вчера гудела, обсуждая призрака Салазара Слизерина...
Он ждёт нас!
Сьюзен хотела прошептать, что надо всё бросить, отказаться от плана. Но было невозможно донести это сообщение до...
— Силенсио, — спокойно и размеренно произнёс хулиган, направляя палочку в коридор. Вокруг слизеринца мерцала синяя дымка чар Щита. — Акцио жертва.
В поле их зрения показался юноша с четвёртого курса. Он висел вниз головой, как будто невидимая рука держала его за ногу. Мантия с красной оторочкой начала сползать по бедру, из-под неё показались подштанники. Рот юноши открывался и закрывался, но не было слышно ни слова.
— Думаю, тебе интересно, что происходит, — сказал слизеринец-семикурсник. — Не беспокойся. Всё настолько просто, что поймёт даже гриффиндорец.
С этими словами слизеринец сжал левую руку в кулак и сильно ударил гриффиндорца в живот. Четверокурсник отчаянно дёрнулся, но по-прежнему не было слышно ни слова.
— Ты моя жертва, — продолжил слизеринец. — Я хулиган. Я тебя изобью. И мы посмотрим, попробует ли кто-нибудь остановить меня.
В этот миг Сьюзен осознала, что это ловушка.
И в этот же самый миг прозвенел оглушительно-пронзительный девчачий голос:
— Остановись, злодей! Фините инкантатем!
Лаванда, — в ужасе подумала Сьюзен. Гриффиндорка вызвалась отвлечь внимание хулигана, чтобы остальные смогли неожиданно на него напасть. В этом и заключался план, но теперь...
— Во имя Хогвартса, — они не могли видеть Лаванду, но слышали её крик, — и во имя всех героинь, приказываю тебе убираться от... А-А-А!
— Экспеллиармус, — сказал хулиган. — Ступефай. Акцио дура-героиня.
Когда Лаванда вплыла в их поле зрения, без сознания и как будто подвешенная за одну ногу, Сьюзен моргнула: Лаванда была одета не в обычную мантию Хогвартса, а в яркую ало-золотую юбку и блузку.
Хулиган тоже удивлённо посмотрел на одежду девочки. Затем направил на неё палочку и сказал: «Фините инкантатем». Но одежда не изменилась.
Хулиган пожал плечами и, по-прежнему стоя лицом к Лаванде — а не к висящему четверокурснику, — сжал руку в кулак...
— Лаганн! — завопили пять голосов, и пять зелёных спиралей вырвались из пяти палочек сквозь пять щелей в фальшивой стене. Мгновением позже Гермиона крикнула:
— Ступефай!
Пять зелёных спиралей безрезультатно разбились о синюю дымку. Красный сгусток, посланный Гермионой, отразился от дымки и попал в четверокурсника, который дёрнулся и замер.
Хулиган-семикурсник развернулся и зловеще улыбнулся. Девочки-первокурсницы с визгом бросились в атаку.
* * *
Глаза Сьюзен распахнулись, и она тут же откатилась с места, где лежала на полу. Её лёгкие ещё горели, и всё тело болело от пропущенного удара. Судя по всему, прошло всего несколько секунд боя — Ханна падала, всё ещё вытянув руку в её сторону. «Глиссео!» — крикнула Гермиона, но старшекурсник просто махнул вниз палочкой, оставляющей за собой светящийся зелёный след, и чары Гермионы прямо на глазах рассыпались облаком сине-белых искр. Затем, практически не останавливая движения палочки, хулиган сказал: «Ступефай!», и Гермиону отшвынуло назад. Сьюзен, собрав всю оставшуюся у неё магию, крикнула «Иннервейт» в сторону Гермионы, и хулиган сразу же развернулся к пуффендуйке. Его палочка уже была направлена на неё, и крик Падмы «Призматис!» лишь на мгновение опередил «Импедимента!» слизеринца. Радужная сфера образовалась вокруг хулигана и слизеринец с седьмого курса пошатнулся от своего собственного отражённого заклятия. Но мгновением позже он махнул палочкой, коснулся себя, а затем проткнул палочкой Призматическую Сферу Падмы, которая лопнула, как мыльный пузырь. «Иннервейт!» завопила Парвати в сторону Ханны, а Трейси и Лаванда одновременно выкрикнули «Вингардиум Левиоса!»...
* * *
Сжимающая палочку рука Ханны Аббот дрожала от истощения. У девочки не осталось сил даже на один Иннервейт.
В коридоре было тихо. На полу лежали Падма, Трейси и Лаванда. Гермиона и Парвати лежали друг на друге у стены. Сьюзен стояла как окаменевшая и лишь её глаза беспомощно следили за происходящим. Даже гриффиндорец неподвижно распростёрся здесь же (Гермиона разбудила его, и он тоже сражался, но этого оказалось недостаточно).
Это была очень короткая битва.
Хулиган по-прежнему улыбался. Единственным признаком, что ему пришлось приложить какие-то усилия, была рябь, пробегающая по окружающему его синему сиянию, да несколько капель пота на лбу.
Хулиган медленно вытер пот со лба и направился к Ханне словно летифолд в облике человека.
Ханна развернулась и бросилась наутёк, крутанулась на месте и побежала. Крик застрял у неё в горле. Она промчалась мимо упавших панелей фальшивой кирпичной стены. Она бежала по коридору изо всех сил, петляя, чтобы увернуться от заклинаний, которые могут полететь ей в спину...
Ханна почти добежала до поворота, когда сзади раздалось короткое «Клюс!», и её ноги свело ужасной судорогой. Ханна упала, проскользила по полу и ударилась головой в стену. Но боль от этого удара была незаметна по сравнению с болью в перекручиваемых мышцах. Девочка закричала...
Она повернула голову и увидела, что хулиган по-прежнему неторопливо приближается к ней со зловещей улыбкой на лице.
Мышцы её ног будто завязали узлом. Превозмогая боль, Ханна перекатилась за угол и крикнула:
— Убирайся!
— Я так не думаю, — ответил хулиган. У него был низкий, пугающий голос, как у взрослого, и раздавался он уже совсем рядом.
Хулиган завернул за угол, и Дафна Гринграсс вогнала Древнейший Клинок ему прямо в пах.
Весь коридор озарила вспышка...
* * *
Семеро девочек покидали лазарет в подавленном состоянии. Их подруга осталась на больничной койке.
Мадам Помфри сказала, что через тридцать пять минут с Ханной всё будет в порядке. Порванные мышцы легко срастить.
Переговоры на себя взяла Дафна, и по её словам, у Ханны вышел несчастный случай с заклинанием Бегущей дороги, и именно он вызвал спазмы в ноге. Мадам Помфри пристально посмотрела на девочек, но ничего не сказала, несмотря на то, что для использования упомянутого заклинания нужно владеть магией на уровне семикурсника.
Мадам Помфри выдала Дафне зелье для лечения тяжёлого магического истощения и предостерегла её от использования любых заклинания в течение следующих трёх часов. По словам Дафны выходило, что истощение вызвано безуспешными попытками спасти Ханну, используя Фините, а вовсе не чарами Древнейшего Меча, забравшими все её силы, чтобы пробить Протего.
Остальные девочки решили промолчать о синяках, скрываемых мантиями, а позже попросить старших девочек вылечить их чарами Эпискей. У красноречия Дафны был свой предел.
Всё приключение, думала Сьюзен, прошло на грани, совсем на грани. Если бы хулиган всего лишь заглянул за угол... если бы он воспользовался паузой и восстановил своё заклинание Щита...
— Нам нужно остановиться, — сказала Сьюзен, как только они всемером оказались за пределами слышимости кабинета целителя. — Нам нужно прекратить всё это.
По какой-то причине все посмотрели на генерала Грейнджер, хоть они и должны были решать подобные вопросы голосованием.
Солнечный генерал, казалось, не заметила их взглядов, она просто шагала, глядя куда-то вперёд.
Немного погодя, Гермиона Грейнджер задумчиво и слегка печально ответила:
— Ханна сказала, что не хочет, чтобы мы останавливались. Не уверена, что будет правильно, если мы... ради неё будем не такими храбрыми, как она.
Все девочки, кроме Сьюзен, кивнули.
— Думаю, дальше всё будет так же плохо, как сегодня, — сказала Парвати. — Но мы справимся. Мы это доказали.
Сьюзен не смогла придумать, как на это ответить. Ей показалось, что вопль во всё горло о вопиющем идиотизме и о том, что они ОБРЕЧЕНЫ, их не убедит. К тому же просто бросить остальных она тоже не могла. Неужели проклятия тяжёлой работы мало, почему пуффендуйцы вдобавок ко всему остальному должны быть ещё и верными?
