— Забудь о такте, — сказал Гарри.
— Хорошо! Итак, ты прочитал мне длиннющую лекцию о том, как сложно заниматься основами науки, и что нам придётся потратить на эту задачу около тридцати пяти лет, но при этом ожидал, что мы сделаем величайшее открытие в истории магии в первый же час совместной работы. Ты не просто надеялся, ты действительно этого ждал. Это глупо.
— Спасибо. А теперь...
— Я прочла все книги, которые ты мне дал, и я даже не знаю как это назвать. Самоуверенность? Ошибка планирования? Супердуперэффект озера Вобегон? Это должны назвать в твою честь. Предвзятость Гарри.
— Ладно-ладно!
— Но это мило. Так по-мальчишески.
— Завянь.
— О, как романтично.
Бум. Бум. Бум.
— И что дальше? — спросила Гермиона.
Гарри прислонил голову к стене. Его лоб начал побаливать от ударов.
— Ничего. Мне нужно всё переосмыслить и придумать другие эксперименты.
Весь прошедший месяц Гарри тщательно разрабатывал серию экспериментов, которые должны были длиться до декабря.
Это был бы грандиозный цикл экспериментов, если бы самый первый из них не опроверг основную гипотезу.
Гарри не мог поверить, что оказался таким идиотом.
— Поправка, — добавил он. — Мне нужно придумать один новый эксперимент. Я дам тебе знать, когда я это сделаю, мы проведём его, и потом я придумаю следующий. Похоже на план?
— Похоже, что кое-кто впустую потратил огромное количество усилий.
Бум. Ой. Он ударился немного сильнее, чем планировал.
— Итак, — произнесла Гермиона. Она откинулась на спинку кресла, и на её лице опять появилось ехидное выражение. — Что мы сегодня выяснили?
— Я выяснил, — ответил Гарри сквозь зубы, — что, когда проводятся исследования самых основ по-настоящему запутанной проблемы, где у тебя нет ни малейшего представления о чём-либо, мои книги по научной методологии нихрена не стоят.
— Выбирайте выражения, мистер Поттер! Некоторые из присутствующих — невинные юные девушки!
— Ладно. Если бы мои книги стоили хотя бы редьки — это просто овощ, ничего такого, — они бы дали мне следующий важный совет: если есть запутанная проблема, и ты только начал изучать её, и у тебя есть фальсифицируемая гипотеза, проверь её каким-нибудь простым способом. Не занимайся разработкой детально продуманного цикла опытов, который бы произвёл впечатление на комиссию, распределяющую гранты. Просто как можно быстрее проверь, какие идеи неверны, прежде чем тратить на них кучу усилий. Сойдёт в качестве вывода?
— Ммм... неплохо, — ответила Гермиона. — Но я также надеялась на что-то вроде: «Книги Гермионы не бесполезны. Они написаны старыми мудрыми волшебниками, которые знают о магии больше меня. Я должен обращать внимание на то, о чём говорится в книгах Гермионы». Добавим это к твоим результатам?
Судя по всему, челюсти Гарри стиснулись слишком плотно, чтобы он мог что-то произнести, поэтому он просто кивнул.
— Великолепно! — воскликнула Гермиона. — Мне понравился этот эксперимент. Мы узнали много нового, и это заняло у меня только час времени или около того.
— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
* * *
В подземельях Слизерина.
Заброшенный класс, залитый призрачным зелёным светом. В этот раз он был ярче и исходил из небольшой зачарованной сферы. Тем не менее это был призрачный зелёный свет, отбрасывающий странные тени на пыльные столы.
Две невысоких фигуры в серых плащах с капюшонами безмолвно вошли и уселись в кресла за одним столом, друг напротив друга.
Вторая встреча Байесовского Заговора.
Драко Малфой не был уверен, должен он был её ждать с нетерпением или нет.
Гарри Поттер же, судя по выражению лица, вовсе не задумывался, какое настроение подходит к этому случаю.
У Гарри Поттера был такой вид, будто он готов кого-то убить.
— Гермиона Грейнджер, — сказал он, едва Драко открыл рот. — Не спрашивай.
«Не мог же он пойти на второе свидание?» — подумал Драко. Но это предположение выглядело абсурдным.
— Гарри, — произнёс он. — Прошу прощения, но я в любом случае должен об этом спросить. Ты правда заказал дорогой кошель из шкурки скрытня для этой грязнокровки на день рождения?
— Да. И, конечно, ты уже догадался, зачем я это сделал.
Драко от разочарования вцепился себе в волосы под капюшоном. Он не был полностью уверен, что понял мотивы поступка Гарри, но теперь не мог в этом признаться. К тому же весь Слизерин был в курсе, что он обхаживает Гарри Поттера — на уроке Защиты Драко действовал достаточно прямолинейно.
— Гарри, — произнёс Драко, — люди знают, что я твой друг. Они, конечно, не знают о Заговоре, но они знают, что мы — друзья, и когда ты совершаешь такие поступки, это приводит к тому, что я выгляжу плохо.
Лицо Гарри Поттера стало непроницаемым.
— Любой слизеринец, который не в состоянии понять идею притворства по отношению к недругам, должен быть стёрт в порошок и скормлен ручным змеям.
— В Слизерине есть множество людей, которые не понимают, — серьёзно сказал Драко. — Большинство людей — идиоты, перед которыми, тем не менее, тоже необходимо держать лицо.
И Гарри Поттер должен это понять, если хочет чего-то добиться в жизни.
— Почему тебя заботит, что думают посторонние люди? Ты правда планируешь потратить свою жизнь, объясняя всё, что ты делаешь, тупейшим идиотам из Слизерина? Позволишь им судить тебя? Прости, Драко, но я не буду опускать свои хитроумные замыслы на тот уровень, который смогут понять самые недалёкие слизеринцы, просто потому, что в противном случае ты будешь хуже выглядеть. Даже твоя дружба такого не стоит. Это заберёт из жизни всё веселье. Тебе же наверняка приходила когда-нибудь мысль, что если кто-то в Слизерине слишком глуп, чтобы дышать, потворствовать ему — ниже достоинства Малфоя.
Драко был искренне уверен в обратном. Всегда. Потворствовать идиотам для него было так же естественно, как дышать. Обойтись без этого казалось немыслимым.
— Гарри, — наконец заговорил Драко, — просто делать, что хочешь, не думая, как это выглядит — неумно. Даже Тёмному Лорду было не всё равно, как выглядят его поступки. Его боялись и ненавидели, и он точно знал, какой вид страха и ненависти он желает создать. Все должны беспокоиться о том, что подумают другие.
Фигура в капюшоне пожала плечами.
— Возможно. Напомни мне как-нибудь рассказать тебе об экспериментах Аша, полагаю, тебе будет довольно интересно. Сейчас же я просто замечу, что опасно инстинктивно беспокоиться о том, что подумают окружающие, если, конечно, это не результат хладнокровного расчёта, а настоящее беспокойство. Вспомни, старшекурсники из Слизерина издевались надо мной пятнадцать минут, после чего я встал и великодушно их простил. Как и должен был сделать хороший и добродетельный Мальчик-Который-Выжил. Но мой хладнокровный расчёт подсказывает мне, Драко, что наитупейшие идиоты из Слизерина для меня бесполезны, поскольку у меня нет ручной змеи. Так что мне незачем заботиться о том, что они думают по поводу моей борьбы с Гермионой Грейнджер.
Драко еле удержался, чтобы не стиснуть кулаки от разочарования.
— Она всего лишь грязнокровка, — произнёс он, пытаясь говорить спокойно и не переходить на крик. — Если она тебе не нравится, столкни её с лестницы.
— В Когтевране узнают...
— Попроси Панси Паркинсон столкнуть её с лестницы! Тебе даже не придётся прибегать к манипуляциям, просто предложи ей сикль, и она это сделает!
— Но я буду знать! Гермиона победила меня в соревновании по чтению книг, её оценки лучше моих! Я должен победить её силой своего ума, или это не считается!
— Она всего лишь грязнокровка! Почему ты её настолько уважаешь?
— Среди когтевранцев она — сила! Почему тебя заботит, что думают бессильные идиоты из Слизерина?
— Это называется политикой! И если ты не научишься играть в эту игру, ты не сможешь быть сильным!
— Сила — это умение достичь Луны! Сила — быть великим магом! Можно получить силу путями, которые не требуют тратить всю жизнь на обхаживание болванов!
Они остановились и почти в унисон сделали несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
— Прости, — утирая пот со лба, произнёс Гарри Поттер через некоторое время. — Прости, Драко. У тебя есть политическая власть, и для тебя разумно сохранять её. Ты должен просчитывать, что думают слизеринцы. Это важная игра, и я не должен был плохо о ней отзываться. Но ты не можешь просить меня снизить уровень моей игры в Когтевране просто для того, чтобы ты не выглядел плохо из-за общения со мной. Скажи слизеринцам, что тебе приходится сжимать зубы, притворяясь моим другом.
Именно так Драко и заявил слизеринцам, и он всё ещё не был уверен, было ли это ложью.
— Кстати, — сказал Драко. — Раз уж речь зашла о твоём имидже — боюсь, у меня плохие новости. Рита Скитер услышала кое-какие из россказней о тебе и начала задавать вопросы.
Гарри Поттер поднял брови.
— Кто-кто?
— Она пишет для «Ежедневного пророка», — ответил Драко, стараясь сохранить спокойствие в голосе. «Пророк» являлся одним из ключевых инструментов его отца — тот использовал его словно волшебную палочку. — Это газета, на которую люди действительно обращают внимание. Рита пишет о знаменитостях, и, как она сама утверждает, использует своё перо, чтобы проткнуть чересчур раздутые репутации. Если она не сможет найти слухи о тебе, она их просто выдумает.
— Понятно, — сказал Гарри Поттер. Его залитое зелёным светом лицо под капюшоном приобрело задумчивый вид.
Драко помедлил, перед тем как продолжить. К настоящему времени кто-нибудь уже точно сообщил отцу, что он ищет расположения Гарри Поттера. Драко не писал об этом домой, но отец, конечно, поймёт, что тот не пытается сохранить свои действия в тайне, а ведёт собственную игру, оставаясь на стороне отца. Если бы Драко переметнулся к врагу, то посылал бы ложные сообщения.
Из этого следовало, что отец мог предвидеть дальнейшие действия Драко.
Вести игру с отцом всерьёз было страшновато. Даже в одной команде. С одной стороны, это будоражило, но Драко также понимал: в итоге выяснится, что отец играет лучше. По-другому и быть не могло.
— Гарри, — наконец заговорил он. — Это не предложение. И не совет. Просто один из вариантов. Мой отец почти наверняка может помешать выходу этой статьи. Но тебе это будет стоить.
Драко не сказал вслух, что отец наверняка ожидает, что он скажет это Гарри Поттеру. Тот либо догадается сам, либо нет.
Но Гарри неожиданно покачал головой, под капюшоном мелькнула улыбка.
— Я не намерен мешать Рите Скитер печататься.
Драко даже не пытался скрыть недоверие.
— Не можешь же ты утверждать, что тебе всё равно, что о тебе пишут в газетах!
— Меня это заботит меньше, чем ты думаешь, — ответил Гарри Поттер. — Но у меня есть свои способы справляться с такими, как Скитер. Мне не нужна помощь Люциуса.
Драко не успел себя сдержать: на его лице проступила обеспокоенность. Что бы Гарри Поттер ни планировал делать дальше, этого отец не ожидал, и мысли о дальнейшем развитии событий заставляли Драко серьёзно нервничать.
Драко также понял, что волосы под капюшоном промокли от пота. Он никогда не носил капюшон раньше и не задумывался, что, возможно, на плащи Пожирателей Смерти было наложено что-то вроде охлаждающего заклинания.
Гарри Поттер опять вытер пот со лба, поморщился, достал палочку, направил её вверх, глубоко вздохнул и произнёс:
— Фригидейро!
Мгновением позже Драко почувствовал поток холодного воздуха.
— Фригидейро! Фригидейро! Фригидейро! Фригидейро! Фригидейро!
Затем Гарри Поттер опустил палочку и убрал её обратно в карман мантии. Его рука слегка дрожала.
В комнате стало ощутимо прохладнее. Драко был впечатлён, хотя и мог проделать то же самое.
— Итак, — сказал он. — Наука. Ты собирался рассказывать мне о крови.
— Мы собирались выяснить, как работает кровь, — поправил его Гарри Поттер. — С помощью экспериментов.
— Хорошо, — сказал Драко. — Каких экспериментов?
Гарри Поттер зловеще улыбнулся под капюшоном.
— А это ты мне скажешь.
* * *
Драко слышал о так называемом методе Сократа, в котором обучение происходило с помощью вопросов (назван в честь античного философа, который был слишком умён для магла, а следовательно, был замаскировавшимся чистокровным волшебником). Один из его учителей использовал метод Сократа. Раздражает, но зато эффективно.
Ещё был метод Поттера, и он был безумен.
Справедливости ради стоит заметить, что Гарри Поттер попробовал сначала использовать метод Сократа, но особых успехов не добился.
Он спросил Драко, как тот может опровергнуть утверждение о том, что волшебники не могут повторить того, что делали восемь столетий назад, потому что смешивались с маглорождёнными и сквибами.
На что Драко заявил, что не понимает, как Гарри Поттер может с невозмутимым видом утверждать, что это не ловушка.
Гарри Поттер не моргнув ответил, что за подобные жалкие, очевидные ловушки его самого стоило бы стереть в порошок и скормить ручным змеям. Но это не ловушка, а метод, применяемый учёными. Если ты честно стараешься опровергнуть свои собственные теории и терпишь неудачу, значит, ты победил.
Драко попытался указать на потрясающую тупость предположения, в соответствии с которым получалось, что лучшим способом выжить в дуэли было направить Авада Кедавру себе в ноги и промахнуться.
Гарри Поттер кивнул.
Драко покачал головой.
Затем Гарри Поттер описал идею, что учёные находят истину в поединке мнений, а поединка без оппонента быть не может. Поэтому Драко должен представить точку зрения противников гипотезы чистоты крови, чтобы потом её опровергнуть. Это Драко понял уже лучше, несмотря на слегка недовольный вид Гарри Поттера. Например, если очевидно, что в случае правильности принципов чистоты крови небо должно быть синим, а в противном случае — зелёным, и никто никогда не видел неба, то достаточно выйти на улицу и всем его показать, чтобы одержать победу. И если это случится шесть раз подряд, люди начнут замечать тенденцию.
